Евразийская империя скифов

1.1. Скифия и венетская Германия

Согласно античным источникам, Скифия (Сарматия) простиралась на северо-западе вплоть до реки Вислы; далее начиналась «Германия». Античные источники указывают, что «Германию» населял сильный и многочисленный народ: венеты. Но кто они были, на каком говорили языке? Относительно венетов-вендов раннего Средневековья точно известно, что они были славяноязычны и западной границей их страны служили реки Эльба и Везер.

Ранее предполагалось (в основном немецкими учеными), что древние венеты были германоязычны. В этом заблуждении есть своя логика, поскольку венеты жили большей частью на территории современной Германии и являются физическими предками современных немцев. Однако предположение о том, что в период Великого переселения народов славяне якобы вытеснили на запад немцев (в VIII–XII вв. большая часть Германии была славяноязычной), выглядит по меньшей мере странным и уж очень сильно «сделанным» под оправдание пресловутого «дранг нах остен»…

За прошедшие полтора столетия были собраны надежные доказательства (археологические и лингвистические) в пользу концепции славянства венетов. Останавливаться подробно на них не стоит, поскольку эта концепция в последние десятилетия была принята в русской историографии и вошла во все справочные издания.

Главным аргументом в ее пользу является факт непрерывности археологических культур Средней Европы, начиная с эпохи поздней бронзы и до раннего Средневековья, когда весь этот регион источники застают уже достоверно славяноязычным. Однако авторы этой концепции совершили большую ошибку, попытавшись свести к древним венетам происхождение всех славян вообще.

Есть основания полагать, что древнейшим арийским народом Средней Европы были все-таки не славяне, а кельты, впоследствии вытесненные на запад, во Францию и на Британские острова, где реликты их языков сохранились до сих пор. Следы кельтского влияния — лингвистические, археологические, культурные — обнаружены на территории не только Германии, но и Скандинавии¹. Кельты сохраняли за собой по крайней мере западную, прирейнскую Германию еще в античные времена; «племена» тевтонов и кимвров, угрожавшие Риму в 110 г. до н. э., были, судя по всему, не германцами в современном смысле слова, но именно кельтами.

Исследователи кельтской цивилизации, обнаружив реальные следы пребывания кельтов в Германии, преувеличили их влияние, объявив фактически всю древнюю Европу за пределами Средиземноморья кельтской. Но античные венеты, а им в раннем железном веке принадлежала Средняя Европе, не были кельтами: сохранились античные источники, различавшие эти два народа². Скорее всего, венеты и «выдавили» кельтов из Германии на запад… Запутавшись в этих «неразрешимых противоречиях» и не желая признавать население античной Средней Европы славянским, современные западные историки (в том числе и наши, «работающие» по их образцу) считают венетов чем-то вроде сборной солянки: их называют и «иллиро-фракийцами», и «кельто-иллиро-фракийцами», и «кельто-иллирийцами», и «кельто-иллирийцами с германским влиянием», и т. д. К сожалению, историки, отстаивающие славянство венетов, не могут ничего возразить по сути, зациклившись на идее автохтонии славян в Центральной Европе и «происхождения славян от венетов». Они вынуждены игнорировать, с одной стороны, многочисленные следы кельтского влияния в этом регионе, а с другой — столь же реальные и несомненные свидетельства родства «германских», венето-славянских культур с восточными, скифо-сарматскими; более того, свидетельства пути распространения славянских культур не из Центральной Европы на восток, но наоборот, с территории Русской равнины — в Германию³.

Вопрос о соотношении кельтской и венето-славянской культур в Европе решается довольно просто, если полагать, что подлинный центр славянской этнической общности совпадает с древним центром формирования арийской цивилизации, то есть — со степной зоной Восточно-Европейской равнины.

Средняя Европа в эпоху бронзы знала два крупных культурных «разрыва», два этнических движения. Первое связано с появлением «курганной культуры», сложившейся на территории от Чехии до Бургундии и от Бельгии до Швейцарии. Само название ее указывает на происхождение из арийских культур южнорусских степей; и действительно, культурная область «среднеевропейских курганов» возникла в рамках движения с востока на запад, с Волги и Дона в Европу, которое связывают с расселением народов арийской языковой семьи. Исследователи считают курганную культуру Средней Европы II тысячелетия до н. э. «протокельтской»⁴.

Однако на рубеже железного века ее вытесняет новая культура «полей погребальных урн» (названная по изменившемуся обряду погребения: кремация, захоронение без курганов), двигавшаяся из восточных областей. «На рубеже II и I тысячелетий культура полей погребальных урн внезапно появляется в южногерманской курганной области и в значительной части Подунавья, в северо-западной части Швейцарии и в окраинных областях Франции… Всюду мы находим родственный культурный инвентарь. Невероятным кажется факт, что в период… (позднего бронзового века) на обширной территории значительной части Европы от Карпатской котловины на востоке до Англии на западе, а несколько позже вплоть до Испании на юге, появляется целый ряд локальных групп культуры полей погребальных урн» (Филип, с. 18–20).

Из бассейна Рейна носители новой культуры двигались на север, к Руану, на юг к Лиону, в Прованс, Лангедок и через Пиренеи в Каталонию; попали и на Британские острова… Это было не простое расселение; «расселяться» на своей территории никто никогда не позволял. Неудивительно, что среди археологических находок новой культуры «в этот период бросается в глаза количество оружия и особенно мечей»!

Носители культурной общности «полей погребальных урн» и были венеты, которых несколько веков позднее античные источники застают на тех местах, где их продвижение обнаруживает археология. Но исследователи предпочитают утверждать, что это была… вторая волна кельтов (в таком случае, все представления о связи определенной археологической культуры с определенным народом, принятые в современной науке, можно смело отбросить). А если носители новой культуры все-таки были венетами… Ну, тогда венеты — «смешанная языковая группа, включая и кельтов»… Ведь если признать, что венеты — носители культуры полей погребальных урн — являются славянами, то выходит, что в раннем железном веке политическое влияние славянской цивилизации (подкрепленное большим количеством оружия и особенно мечей) утвердилось не только в Средней Европе, но и во Франции, Испании и Британии, то есть в Европе в целом. О таких империях не мечтали Греция и Рим…

Очевидно, что территория Центральной Европы издавна входила в ареал распространения арийской цивилизации. Движение культур «шнуровой керамики» с востока на запад, под влиянием военно-политических импульсов, направленных из степей Южной России (конец III тыс. до н. э.) привело к формированию в Центральной Европе кельтской цивилизации; подобного же рода движение, произошедшее на тысячу лет позже, на рубеже железного века, привело к вытеснению из этого региона одной языковой группы другой. Кельты были «выдавлены» дальше на запад, во Францию, а их место в Германии заняли славяне-венеты.

Скорее всего, вытеснение языков кельтской группы из Центральной Европы началось во времена широкого распространения культур «полей погребальных урн», то есть еще на рубеже II и I тыс. до н. э., и завершилось в период максимального могущества Скифской империи, в VII–VI вв. до н. э. Уже давно известны археологические свидетельства глубокого проникновения скифов в Центральную Европу. Так, клады скифских вещей, датируемые началом V в. до н. э., обнаружены в Феттерсфельде (Нижняя Лужица)⁵, Чехии, Моравии и других местах⁶.

Из сообщений античных источников можно понять, что во времена могущества скифов их политическое влияние распространялось на Германию. Само понятие «Германии» как самостоятельной этнокультурной области стало использоваться в античной литературе только в римские времена, а в середине I тыс. до н. э. считалось, что Скифия простирается «от Ирана до Кельтики», причем граница проходит где-то в Южной Прибалтике (по Гекатею Милетскому). Если учесть, что античная «Кельтика» начиналась в бассейне Рейна и простиралась до побережья Атлантики, очевидно, что западные границы скифского влияния проходили примерно по Эльбе и включали территорию современной Восточной Германии (клады скифских вещей обнаружены именно здесь). Для поздней античности имеются источники, говорящие о тесной политической связи Великой Скифии и Германии и о прямом вмешательстве скифов-сарматов в дела Центральной Европы. Тацит утверждает, что некий Ванний, правитель свебов (середина I в. н. э.), изгнанный из своей земли (между Одером и Эльбой), пытался вернуть власть, опираясь на «свою» пехоту и сарматскую конницу⁷. Сарматы поддерживали Ванния как правителя Свебии, он их вполне устраивал.

С другой стороны, во время гражданской войны в Риме 69 г. н. э. народы севера — сарматы и восточные германцы — объединили свои усилия против ослабевшего врага. Как сообщает тот же Тацит: «Племена сарматов и свебов объединяются против нас, растет слава даков, ударом отвечающих Риму на каждый удар…»⁸ Кстати, в античное время даками (или даями) назывался народ, живший у северо-восточного побережья Каспия, так что есть все основания полагать: дунайские даки, мужественно сдерживавшие агрессию Римской империи в I–II вв. н. э., также были сарматами.

Сообщения античных источников о связях между Сарматией и народами Центральной Европы охватывают как раз тот регион, в пределах которого обнаруживаются археологические находки «скифского» круга, от Дуная (Дакия) до Одера-Эльбы (Свебия). Именно этот регион через несколько столетий заселяют славяне…

Относительно эпохи «Великого переселения народов» у нас имеются точные свидетельства, что народы Центральной Европы в это время были уже славянскими. Так, один из наиболее авторитетных историков западных славян, Гельмольд (XII в.), прямо утверждал, что известные из источников IV–VI вв. «вандалы», «герулы» и другие есть просто древние названия западных славян-винулов-венетов, гаволян и т. д.⁹ В раннем Средневековье, по крайней мере к VII–VIII вв. н. э., вся Центральная Европа (бассейн Дуная, Вислы, Одера, Эльбы) была полностью славяноязычной. Невозможно предположить, чтобы языковое замещение совершилось сравнительно «недавно», в эпоху Великого переселения народов. Реально такого рода процессы растягиваются на тысячи лет. В самом деле, когда славянские языки Германии стали замещаться собственно «германскими», то этот процесс, начавшийся в VII–VIII вв., полностью завершился только в XVII столетии (а вытеснение английским языком кельтских на Британских островах продолжалось с V в. н. э. по XIX в.).

«Славянизация» Центральной Европы началась в раннем железном веке, когда этот регион попал в сферу политического и культурного влияния сильной Скифской империи. Кельтскую цивилизацию за несколько веков сменила вендская — славянская, какой мы знаем ее по античным и раннесредневековым источникам. Отношения Скифии и Германии всегда были очень тесными. Военные конфликты сменялись плодотворным сотрудничеством. Культурные импульсы исходили то с востока на запад, то с запада на восток; но только движение первого типа создавало изменения необратимого характера. Время от времени Скифия посылала в Центральную Европу антиэнтропийные импульсы, которые, порождая там новую цивилизацию, отражались и отправлялись далее на запад.

1.2. Скифия, Греция и Рим

Связи Греции с Великой Скифией были очень тесными и многообразными. Несмотря на всеобъемлющую, «евразийскую» геополитическую ориентацию, Скифия всегда была повернута более к западу, чем к востоку. И ее западные контакты проходили прежде всего через Балканы. Все обозримое в прошлом поле истории свидетельствует об одном: прямых и серьезных военных конфликтов между Скифией и цивилизациями Балкан никогда не было, зато примеров культурного сотрудничества можно привести сколько угодно. Это сотрудничество нельзя признать односторонним, направленным из маленькой, «цивилизованной» Греции в большую, но «варварскую» страну. Движение шло в обоих направлениях.

Причина удачного взаимодействия видна на географической карте. Морская цивилизация бассейна Эгеиды уже в силу своих малых размеров не могла серьезно угрожать Великой континентальной Скифии, но зато удачно «дополняла» ее. Эгеида давала Скифии то, чего у нее не было, и получала то, чего не имела сама.

Греция экспортировала вино, оливковое масло, навыки кораблестроения и мореходства, изощренные формы искусства, «демократию» и «рыночную экономику». Получала взамен хлеб, кожи, навыки коневодства, религиозную и мифологическую традицию, аристократию и государственность.

Основы «греческой» цивилизации заложены в микенский период, в бронзовом веке. Как сформировалась микенская Греция? Историки отвечают на этот вопрос однозначно: благодаря серии миграций из степей Южной России на Балканы и в Малую Азию; начало этих миграций относится еще к середине IV тыс. до н. э.¹⁰

Еще в античную эпоху среди народов Северного Причерноморья были… АХАЙИ (АХЕЙЦЫ); античные авторы отмечали их на побережье между Таманью и Кавказом¹¹. Отсюда, с территории Кубани, пришли в Грецию ахейцы, создавшие цивилизацию Микен?

Последняя «доисторическая» миграция по тому же пути произошла в XII–XI вв. до н. э., после чего возникла античная Эллада. Несомненно, что и на этот раз исток движения находился в Южной России, в киммерийских степях. Степные «варвары», пришедшие на юг Балкан, образовали дорийскую аристократию феодального типа¹², сохранявшуюся в Греции еще в классическую эпоху, хотя и потесненную демократическими рыночными реформами. На происхождение дорийцев от народов, населявших в эпоху поздней бронзы южнорусские степи, указывает изменение характера погребений в Греции на рубеже II–I тыс. до н. э. Вместо микенских захоронений в гробницах появились курганы, что свидетельствует об изменении религии (Виппер, с. 35). Дорийские погребения совпадают с типом, принятым в то время в южнорусских степях.

Антропологический тип «древнего грека», известный по знаменитым барельефам и статуям представителей аристократии или отражавших их идеал красоты, — тип, вполне привычный для северных народов Евразии (в особенности славянских), совершенно не соответствует «средиземноморской» внешности, какую тогда, как и сейчас, имело основное население Балкан и бассейна Эгеиды.

Как утвердились «северные варвары» в Греции? Приход «дорийцев» не укладывается в схему «варварского нашествия». Известно, что города микенской Греции были уничтожены не сразу, не вдруг, а в ходе войн, длившихся более столетия, с конца XIII по конец XII в. до н. э. Затем был почти вековой перерыв, и только после этого начался подъем новой, несомненно «дорийской», культуры.

Некоторые исследователи пришли к выводу, что падение микенской цивилизации и приход дорийцев на Балканы — это разные события¹³. Дорийцы ничего не разрушали. Враг приходил с другой стороны (скорее всего, из Малой Азии).

Историческая традиция проливает свет на решение «дорийской проблемы». В Спарте, единственном государстве Греции, сохранившем до конца эпохи античности преемственность древней аристократии и связанной с ней политической культуры, о «приходе дорийцев» рассказывали так: местная династия царей (Гераклидов), изгнанная могущественными врагами, попросила на севере Балкан помощи у дружественного дорийского народа, получила эту помощь и вернула себе престол. Спартанская легенда о «возвращении Гераклидов» показывает, что дорийцы не были врагами греков. Напротив, ослабевшая микенская цивилизация привлекала северных соседей на помощь, как это делала позже Римская империя.

По Гомеру, «греческое» войско, осаждавшее Трою, состояло как из ахейцев, главой которых был микенский царь Агамемнон, так и из «белокурых северян» во главе с Ахиллом (средневековые источники прямо называли его скифом из Приазовья). Конфликт между Ахиллом и Агамемноном, с которого начинается поэма, представляется в этом свете не частной стычкой, но противоречием между двумя слоями «греческой» аристократии — старым и новым.

Гомер не упоминает термина «дорийцы»; войска, осаждавшие Трою, называются в «Илиаде» то ахейцами, то данайцами. Если ахейцы — это подлинное имя создателей «греческой» цивилизации бронзового века, известное по надписям, то в гомеровских «данайцах» можно узнать «новых греков» — тех, что пришли вместе с Ахиллом с берегов Меотиды. Их название образовано от топонима дон/дана/тана, распространенного в Причерноморье и Приазовье, означавшего у древних ариев — «река»¹⁴. Это слово издревле служило собственным именем Дона-Танаиса, так что «данайцы», штурмовавшие Трою, оказывается, то же, что «донцы-молодцы».

Воины, пришедшие из южнорусских степей, помогая грекам против многочисленных врагов, постепенно брали власть в свои руки. Когда ослабевшие Микены окончательно пали, «варвары»-дорийцы восстановили — хотя и не сразу — разрушенное государство. Учитывая, что дорийцы принесли в Грецию технологию обработки железа (первые железные мечи обнаружены именно в дорийских слоях, с XI в. до н. э.), то вряд ли следует называть их варварами. Тем более что греческий алфавит, не имевший прямой преемственности с древнемикенским слоговым письмом, был наверняка принесен ими же (см. раздел «Скифская письменность»).

Итак, в XI в. до н. э. в Греции появилось ЖЕЛЕЗО, АЛФАВИТНОЕ ПИСЬМО, НОВАЯ РЕЛИГИЯ И СЮЖЕТЫ ГОМЕРОВСКОГО ЭПОСА. ВСЕ ЭТО ПРИНЕСЛА С СОБОЙ ДОРИЙСКАЯ (ЧТО ТО ЖЕ САМОЕ — КИММЕРИЙСКАЯ, СКИФСКАЯ) АРИСТОКРАТИЯ, и говорить поэтому о «культурном упадке», о «варваризации» XI–IX вв. до н. э. вряд ли стоит. Упадок был раньше, когда гибли в огне ахейские города, дворцы и крепости.

Дальнейшая история отношений Греции и Скифии известна. Морская колонизация, «плавание аргонавтов», торговые полисы на берегах Понта Эвксинского… Все это было потом, после того как сама «греческая» цивилизация в момент своего рождения получила из Скифии импульс, дарующий новую жизнь. Поэтому культурные формы, которые Скифия получала из Греции в античную эпоху, можно признать бумерангом, вернувшимся к своему хозяину…

Греко-скифские отношения оставались далеки от идиллии. Аборигены Балкан были не в восторге, когда им на голову в XI в. до н. э. свалилась пришлая аристократия; барщина и оброк все-таки довольно утомительные повинности. Точно также не все скифы были довольны торговой деятельностью жуликоватых греческих купцов, разлагавших «товарами широкого потребления» общину и развращавших «свободными нравами» скифскую аристократию.

Всем известна история царя Скила, которому в бытность его в вольном городе Ольвии (дело происходило в середине V в. до н. э.) подложили в постель бойкую греческую даму, обучившую его не только «искусству любви», но и элементам греко-малоазийских мистических культов. В результате царь забросил свой народ и переселился в Ольвию, где предался «распущенности нравов», предоставив своих подданных на разграбление предприимчивым греческим купцам. Родственникам Скила просто пришлось лишить его власти; более того, они потребовали его депортации с территории соседнего государства и казнили как изменника. Но отношения с греками преемники Скила все же не свернули…

Слишком взаимовыгодными были эти отношения. Чаша весов колебалась то в ту, то в другую сторону… Если в раннем железном веке Скифия была, безусловно, сильнее и оказала существенное влияние на становление греческой цивилизации, то в эпоху поздней античности многое изменилось. Классическая культура Эллады воздействовала на Скифию (позднее Сарматию). Об этом свидетельствуют раскопки городов северопонтийского бассейна. Удивительные образцы искусства — скульптуры, росписи, ювелирные украшения, обнаруженные в этих городах, были изготовлены, несомненно, местными мастерами, теми же скифами-сарматами, но под греческим влиянием. Именно это влияние позволило приписать создание городов Причерноморья-Приазовья «грекам».

Великая Скифия дала «греческой» цивилизации «толчок», получив в обмен ее готовые «плоды», рождающиеся обычно в инерционной фазе, накануне завершения жизненного цикла. Несомненно, что во время интенсивного заимствования «плодов культуры» из бассейна Эгеиды Скифия испытывала и прямое политическое давление со стороны «моря». Одно тесно связано с другим.

Начиная с 110-х гг. до н. э. на Южном берегу Крыма один за другим высаживались «морские десанты». Войны со Скифией начал знаменитый Митридат Евпатор, создатель Понтийской державы, объединивший под своей властью значительную часть эллинистического Восточного Средиземноморья. Митридат был противником Римской империи, также стремившейся на восток. В этой ситуации причерноморские скифы-сарматы были вынуждены маневрировать между двумя сильными противниками. Первоначально они оказали Понту серьезное сопротивление. Морской десант под командованием полководца Диофанта устранил древнюю династию Боспорского царства, но тут же нарвался на народное восстание крымских скифов, синдов и меотов, возглавленное скифом Савмаком. Это восстание закончилось неудачей, и Митридат на несколько десятилетий получил контроль над Херсонесом и Боспором Киммерийским. Он вошел в союз со степными скифами и сарматами, и даже пополнил сарматской конницей свое войско. Почему так получилось, понять нетрудно: с запада «поджимал» Рим. Сарматы поддержали Митридата и уступили ему часть причерноморских городов, чтобы сдержать более опасного противника. События войн Митридата с Римом, продолжавшихся несколько десятилетий, хорошо известны. Митридат был самым сильным противником Рима, оказавшим империи достойное сопротивление. Понтийская держава собрала вокруг себя не только эллинистические государства Малой Азии, но привлекла и саму Грецию; ударную же силу понтийской армии составляли скифы и сарматы.

Северное Причерноморье являлось для Понта основной базой снабжения продовольствием. Почти полмиллиона пудов хлеба в год получал Митридат из Боспора!¹⁵ К этому надо добавить рыбу, кожи, скот. Боспорское царство не обладало столь большим экономическим потенциалом: товары шли транзитом из днепровско-донских степей. Фактически Рим воевал не с Митридатом, но с «греческой» цивилизацией, усиленной помощью Великой Скифии.

В эпоху понтийских войн произошло и восстание Спартака — в 73–71 гг. до н. э., в разгар военных действий на восточном фронте, когда основные римские вооруженные силы находились вдали от Италии. Действия «спартаковцев» были на руку Понту, Греции и союзной с ними Скифии. Было ли восстание инспирировано Понтом? Вполне возможно. Слишком хорошо оно было организовано. Подобного восстания Рим не знал за всю историю своего существования. Уже поэтому к «обострению классовой борьбы» в чистом виде его отнести трудно. Почему «классовая борьба» обострилась именно во время войны с Понтом и стоявшей за ним Великой Скифией? Потому, что Рим в это время был переполнен военнопленными с «восточного фронта». Они и становились рабами, из них комплектовали «школы» гладиаторов… Следует допустить, что среди них оказался кто-то из офицерского состава скифского «ограниченного контингента» на службе у Митридата, чтобы понять, почему восстание рабов, обычно выливающееся в анархический бунт, на этот раз самоорганизовалось в регулярную армию.

В связи с этим возникает вопрос: а кто же был сам Спартак, лидер восстания? Бывают такие моменты, когда «роль личности в истории» возрастает до непомерного значения, и 73 г. до н. э. был как раз таким моментом… Скудные источники утверждают, что Спартак был фракийцем. Современные историки переводят этот термин как «уроженец Болгарии», но…

В древности Болгария была тесно связана с Северным Причерноморьем. Во время римско-понтийских войн граница Римской империи на севере Балканского полуострова была «горячей»: здесь постоянно велись напряженные боевые действия. И хотя римляне называли своих противников в этом регионе «фракийцами», можно не сомневаться, что вместо фракийцев — местных жителей — здесь действовала сарматская армия. Очевидно, сражения на севере Балкан были сопряжены с понтийскими войнами; со стороны Фракии Риму противостояли скифы-сарматы, союзные Митридату Евпатору.

Кроме того, географическое понятие «Фракия» было в позднеантичное время достаточно расплывчатым. Болгарию часто называли «Малой Фракией», а Скифию (Россию) — «Великой Фракией», подчеркивая родственную связь населявших эти страны народов¹⁶. Так что военнопленный «фракиец» вполне мог оказаться не уроженцем Балкан, а азово-черноморским скифом или сарматом… На подлинное происхождение Спартака указывает само его имя. Подобного рода имена чисто скифские, нигде больше они не известны (например: Арсак, Савмак, Таксак и т. д.; ср. русские слова «казак», «кулак», «рыбак»). Имя «Спартак» носили многие цари Боспора и Меотиды, сама династия получила название Спартакидов. Нигде больше это имя не известно, оно принадлежит только династии боспорских царей и только вождю восстания 73 г. до н. э. в Италии¹⁷.

Напрашивается предположение: А НЕ БЫЛ ЛИ ГЛАДИАТОР СПАРТАК ПО ПРОИСХОЖДЕНИЮ СКИФОМ — БОСПОРСКИМ ЦАРЕВИЧЕМ, ОДНИМ ИЗ ПОСЛЕДНИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ДИНАСТИИ СПАРТАКИДОВ? Это вполне реально. Сразу объясняется необычайный успех его восстания (в какой-то момент войска рабов контролировали почти всю Италию, кроме Рима). Спартакиды были лишены власти Митридатом Понтийским всего лет за 25–30 до восстания Спартака. Если допустить, что какие-то представители семейства, правившего несколько столетий на берегах Азовского моря, после ликвидации независимости Боспора эмигрировали в причерноморские степи, к родственным скифо-сарматам, то не приходится удивляться, каким образом боспорский княжич мог оказаться в армии, действовавшей против Рима за Дунаем…

Попасть в плен Спартак мог в ходе одной из многочисленных военных кампаний во Фракии, возможно, всего за год или два до начала восстания. Спартаку удалось собрать гигантскую по тем временам армию в 120 тысяч человек, и столь удачно командовать ею, что Рим оказался на волосок от гибели. Большинство жителей Италии в то время уже составляли рабы (в основном из военнопленных) или переселенцы из завоеванных областей, так что неудивительно, что они поддержали восставших. Как известно из источников, Спартак первоначально планировал просто уйти из Италии, то есть фактически прорваться с боем через линию фронта за Дунай — к своим, и это ему удалось бы, но тут вмешались местные жители, не хотевшие покидать родину. Спартак вынужден был остаться и принять последний бой с Римом. И этот бой окончился поражением потому, что армия Спартака раскололась по национальному признаку. Как сообщают источники, от нее отпал большой отряд галлов и «германцев». Римлянам, вызвавшим с фронта подкрепление, удалось разбить оба отряда поодиночке.

Дошедшие до нас римские источники говорят о лидере восставших рабов в уважительном тоне, оценивая его достоинства как полководца и человека. Если знать, насколько презирали римские патриции рабов, подобный тон еще раз свидетельствует, что Спартак до своего пленения занимал далеко не простое положение.

В сущности, именно восстание Спартака остановило экспансию Рима в направлении Великой Скифии. Римский патрициат убедился, что, подчиняя себе скифов, империя проглатывает такой кусок, какой она не сможет переварить, и политика в зосточном направлении изменилась. Теперь Рим пошел на прямое соглашение с Боспорским царством и скифами — в обход Митридата.

Скифы поддерживали Понт против римской экспансии, но ведь и сам Понт имел агрессивные устремления в отношении Северного Причерноморья. Увидев, что римляне готовы стабилизировать северо-восточные границы своей империи, скифы прекратили «подпитывать» Понт, который тут же и стал добычей Рима (Юлий Цезарь «пришел, увидел, победил» его почти без боя). Независимое Боспорское царство немедленно было восстановлено под властью местной династии, основанной сарматом Аспургом.

В последующие века отношения Скифии с Римом уже не доходили до столь открытого конфликта, как во времена понтийских войн, хотя оставались напряженными. Слишком уж разный общественный строй поддерживали «морская» и «континентальная» цивилизации. Римляне не раз пытались захватить города Северного Причерноморья; во времена могущества империи (при династии Юлиев-Клавдиев и при Антонинах) они иногда захватывали Херсонес и Южный берег Крыма. Но Боспорское царство по-прежнему сохраняло независимость, прикрывая Скифию¹⁸.

Крепко держалась новая династия, правившая на берегах Меотиды около 4-х столетий, чеканилась своя монета, получившая широкое хождение на степных просторах Евразии. Все попытки Рима реально подчинить себе Боспор и посадить там своих ставленников оканчивались неудачно; положение на границе империи в Крыму в первые века н. э. можно было бы назвать миром, постоянно готовым к войне. Более того, при первой же возможности скифо-сарматские государства Северного Причерноморья и Приазовья переходили в наступление.

Так, во время гражданской войны в Риме 69 г. н. э. Великая Скифия предприняла решительную атаку против ослабевшей средиземноморской империи. Современник событий, Иосиф Флавий, сообщал: «МНОГОЧИСЛЕННОЕ СКИФСКОЕ ПЛЕМЯ САРМАТЫ незаметно перешло через Дунай в Мезию [совр. Болгарию] и в огромном числе, распространяя повсюду панику неожиданностью своего нашествия, напали на римлян, истребили значительную часть тамошнего гарнизона, убили в кровавом побоище выступившего против них легата Фонтея Агриппу, после чего они разграбили и опустошили всю покоренную страну»¹⁹.

Тацит скрепя сердце признавал, что вооружение сарматской конницы (тяжелые длинные мечи и копья, пластинчатая броня для всадника и частично для лошади) превосходило по качеству римское, и данные археологии вполне подтверждают это.

В конце концов непримиримое противостояние Великой Скифии и Рима, Континента и Средиземноморья, свободной общины и плантаторского рабства завершилось падением «империи зла». «Вечный город» рухнул в конце IV — нач. V в. под натиском южнорусских аланов-сарматов и вендов-вандалов — восточных и западных славян²⁰, и весь «рабовладельческий строй» на этом закончился.

Восстание Спартака было переломом в отношении Рима и Скифии, цивилизаций Западной Европы и континентальной Евразии.

Национальное сознание русского народа давно приняло Спартака, называя его именем улицы и — что очень кстати — спортивные общества… Великая Скифия помнит своих героев.

1.3. Скифия и Ближний Восток

Цивилизациям Ближнего Востока до недавних пор придавалось слишком большое значение. Этот регион издавна отличался высокой культурой. Но приписывать ему все достижения человечества не стоит. Накопленные к настоящему времени сведения (а ведь именно этот регион подвергся наиболее тщательному изучению) позволяют утверждать: Ближний Восток в прошлом знал сильнейшие «разрывы» культурной преемственности и импульсы для построения новых сообществ получал извне.

О появлении на Ближнем Востоке культуры земледелия в VIII тыс. до н. э. уже говорилось выше. Только что полудикие племена занимались собирательством дикорастущего ячменя, и вдруг — возникают города с населением в несколько тысяч человек (Чатал-уюк, Иерихон), жители которых возделывают до 14 видов злаков. Это назвали «неолитической революцией»; очевидно, однако, что эту революцию на Ближний Восток кто-то «экспортировал» («экспортировали» автохтоны русы-индоевропейцы, носители культуры микролитов — они и были зачинателями развитого земледелия. Семиты и прочие неандерталоидные предэтносы на самом деле находились в то время в полуживотном состоянии, были собирателями, «не знали ни языка, ни богов…» — Примеч. авт.).

Не менее существенным был разрыв, испытанный ближневосточными культурами в V тыс. до н. э. Все старые неолитические поселения погибли в огне пожаров, почти на тысячу лет над регионом сгустилась «тьма варварства». В конце IV тыс. до н. э. сюда приходят новые люди (иного антропологического типа, чем прежде) и приносят с собой «готовый» бронзовый век… Началась эпоха знаменитых цивилизаций Древнего мира, которые, в представлении многих, заложили основы современной культуры. Посмотрим при свете современных знаний, как рождались эти цивилизации.

…В междуречье Тигра и Евфрата шумеры — явно не первые жители. Они сами хорошо помнили, что пришли сюда с «острова Дильмун». Проверить, что это был за остров, нет возможности, но во всяком случае очевидно, что шумеры были людьми «юга» с выраженными негроидными чертами. Но вот люди, захороненные в шумерских царских могильниках, совсем другой расы, причем расы «нордического» типа… Похоже, что шумерская аристократия и «простой шумерский народ» соотносились между собой примерно так, как высшие и низшие касты в Индии арийского периода.

Та же закономерность прослеживается в предметах материальной культуры. Изображения повозок, обнаруженные в царских гробницах Шумера III тыс. до н. э., сильно напоминают колесницы южнорусских степей. Причем в степях эти колесницы появились на два тысячелетия раньше. «Находят поразительное сходство между царскими усыпальницами Ура и некоторыми могилами, которые были обнаружены в Греции, в восточной части Балканского полуострова и, наконец, в Южной России. Имеются в виду сводчатые и купольные гробницы. Подобные приемы строительства характерны для Греции и для Южной России»²¹.

Северный расовый тип шумерской аристократии, степные арийские колесницы, южнорусские приемы строительства. Но самое интересное — это сани. Обыкновенные сани, на которых шумеры, разумеется, не ездили (за недостатком снега), но отправляли на них в последний путь своих царей. При виде такого шумерского «национального вида транспорта» невольно возникает вопрос: «зачем в Южной Месопотамии, где почти вечно царит лето, понадобились сани? Причем это дорогая повозка. По краям она отделана мозаикой. Золотые львиные головы с голубыми гривами из лазурита и раковин, маленькие золотые и серебряные головы львов и львиц перемежались с золотыми бычьими головами» (Церен, с.173).

Цари Ура отправлялись в последний путь на санях — это был их национальный обычай. Сложившийся далеко к северу от Месопотамии. Этот обычай сохранялся на Руси еще в Средние века (Владимир Мономах, писавший на склоне лет свою биографию, употребил выражение «сидя уже на санях» в смысле: «готовясь к смерти»).

Раскопки царских гробниц Ура и других шумерских городов ясно указывают на северное влияние, следы этого влияния ведут в степи Южной России. А в этих степях, как стало известно, уже в середине III тыс. до н. э. существовало развитое пашенное и притом ирригационное земледелие (в те самые времена, когда шумеры отдавали предпочтение мотыге). Земли Кубани издавна возделывались при помощи искусственного орошения, и сделать первые шаги к новой технологии здесь было проще, чем, скажем, в том же Двуречье, с его тяжелым климатом и непредсказуемостью рек.

«НЕ НАУЧИЛИСЬ ЛИ ШУМЕРЫ ИСКУССТВУ СТРОИТЕЛЬСТВА КАНАЛОВ И ПРЕВРАЩЕНИЯ ЗАБОЛОЧЕННЫХ НИЗИН В ПЛОДОРОДНЫЕ ЗЕМЛИ НА ГРОМАДНЫХ РАВНИНАХ, КОТОРЫЕ ТЯНУТСЯ ОТ ЧЕРНОГО ДО КАСПИЙСКОГО МОРЕЙ?» (Церен, с. 199).

Тот же вопрос возникает и в отношении другой крупнейшей цивилизации древности, основанной на искусственном орошении. Долина Нила в V тыс. до н. э. представляла буквально «пустое место». В здешних глухих болотах бродили редкие охотники и рыболовы. Но уже в конце этого тысячелетия началось бурное развитие земледелия — сразу ирригационного, поскольку без «высоких технологий» в этих краях делать было совершенно нечего. Еще через тысячу-пол торы лет в долине Нила начинается мощное каменное строительство — появляются первые пирамиды и храмы. Тоже без всякого «предисловия», без опоры на предшествующие традиции…

Первые египетские монументальные постройки очень выразительны; более поздние образцы египетского искусства на них мало похожи. «Архитектурный стиль храма [у гробницы фараона Джосера] — особенно если принимать во внимание его древний возраст — совершенно необычен: имитация из камня деревянных столбов и сводчатой крыши. У фасада храма стоят колонны с каннелюрами и пилястры в виде связок стеблей тростника, напоминающие греческие. И все это в третьем тысячелетии до нашей эры! Некоторые ученые искренне удивлялись: этот огромный парадный зал, эта базилика с тремя нефами, средний из которых выше боковых, — просто прообраз греческого зала и христианской базилики, возникших на Западе три тысячи лет спустя. Кто построил эти огромные парадные залы у Нила почти пять тысячелетий назад?

Поражает ничем не объяснимое умение использовать гигантские каменные плиты, до того времени не известные на Ниле. Создатели подобных сооружений — пусть даже и гениальные — нуждались в прототипах, к которым бы восходило последующее развитие такой техники: сооружение сводчатых крыш, секреты облицовки глазурованными плитками, вырубки ниш и т. д. До Джосера таких прототипов не находили в земле долины Нила…» (Церен, с. 374–375).

И не могли найти, потому что этим прототипом являются так называемые дома столбовой конструкции, излюбленный тип жилища на просторах континентальной Евразии с самых ранних времен (в III тыс. до н. э. такие дома встречаются в Ямной культуре юга России и ближайших к ней культур Восточной и Центральной Европы). С жилищами Ближнего Востока эти дома, предназначенные для холодного климата, не имеют ничего общего. Стоит ли удивляться, что храмы, имитирующие такое жилище, появляются только «в начале» истории Египта, а потом исчезают?..

Как и в Шумере, северное влияние в Египте осуществлялось через высшие управленческие структуры — через царскую династию и аристократию. Есть все основания полагать, что династии Раннего царства были основаны вторгшимися в долину Нила переселенцами с севера, вероятнее всего — из южнорусских степей: «Бронзовые мечи северного типа, относящиеся к ранней истории Египта, которые находят в земле, черепа необычной формы, встречающиеся в некоторых погребениях, и другие признаки подтверждают существующее мнение о том, что фараоны первых династий вели свой род от чужеземных властителей. Блондинкой была, очевидно, супруга Хеопса. В ее гробнице нашли изображение матери царя — Хетепхерес. У нее белокурые волосы и светлые глаза… На восточной стороне погребальной камеры (Тутанхамона) изображена похоронная процессия. Мумия лежит в саркофаге на носилках с изображениями львов; саркофаг стоит в ковчеге, который придворные тащат на санях к гробнице. Сани в Египте? Вспоминается та гробница из Ура, которая старше на тысячу лет. И там были сани, и там лодки, львы и быки» (Церен, с. 383, 438).

Цивилизация Древнего Египта получила «толчок» оттуда же, откуда и Шумер. Уже в историческое время известно довольно много вторжений из южнорусских степей через Кавказ (чаще всего восточный, по берегу Каспия) в Переднюю Азию. Вторжения такого рода бывали и раньше. Эпоха «великих нашествий» началась, как только в степях Южной России появился развитый конный транспорт, а это событие следует отнести еще к V–IV тыс. до н. э.

Не надо полагать, что отношения цивилизаций южнорусских степей и Ближнего Востока в древности складывались в одном направлении. Южане быстро усваивали достижения культуры, и прежде всего военную технику, и обращали ее против своих «учителей». Так, ряд античных авторов сообщает о войнах, которые вел против Скифии египетский фараон Сезострис. Будто бы войны эти были успешными, и армия фараона заходила в Северное Причерноморье! Под именем «Сезостриса» в античной литературе скрывается не один, а несколько египетских фараонов Сенусертов, которых было трое; их правление относится к Среднему царству (XXI–XVIII вв. до н. э.), когда Египет достиг вершины могущества. Насколько реален поход египтян в Скифию? Видимо, настолько же, как и поход персидского царя Дария в 512 г. до н. э. В факте скифо-персидской войны нет оснований сомневаться, так что напрасно считают поход Сезостриса мифическим.

(Говоря о становлении земледельческих цивилизаций VIII–II тыс. до н. э., не следует делить индоевропейскую общность, занимавшую обширную циркумпонтийскую зону от Северного Причерноморья через Балканы, Малую Азию до Сурии-Палестины и Двуречья включительно, — на «север» и «юг», противопоставляя якобы «разные» расово и этнически народы. Этносов как таковых в раннем периоде этой эпохи не было. В самой зоне индоевропейцы-арии не имели соперников — они соперничали только друг с другом. Это была огромная общность русов-индоевропейцев, окруженная этнококоном гибридных носителей присваивающего способа хозяйства. И естественно, что при вычленении сыновних этносов, в том числе и шумеров, аристократическая элита, в том числе и земледельческо-землевладельческая, состояла из русов-ариев. Трагедия цивилизаций Ближнего Востока в ином — в многовековой инфильтрации в эти государства паразитарного этноэлемента, несущего разложение, деградацию, рабовладельческую мораль, торгашество, ростовщичество, тунеядство. Носителями такой морали и были представители гибридных предэтносов Аравии. Сами шумеры называли их «марта-лу» — «людьми смерти». Шумеры в своих памятниках литературы писали, что они несут разруху и смерть… но не вторжениями и «огнём», а разложением: «всё в запустении, поля заброшены, торгующих больше, чем работающих… на улицах лежат мёртвые». Протосемиты изнутри, без меча и огня, разложили и уничтожили цветущие цивилизации Ближнего Востока. И вот здесь нам чрезвычайно важно не смешивать великих тружеников, созидателей и воинов индоевропейского Древнего мира, создателей цивилизаций, — и разрушителей, носителей паразитарного присваивающего способа хозяйства. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)

Скифы в Египте, Месопотамии и Палестине

События, происходившие в Передней Азии и Восточном Средиземноморье XIV–XII вв. до н. э., получили отражение в местных надписях, палестинской религиозной литературе, греческой и, что интересно, в русской исторической традиции.

Судя по источникам, в XVII–XVI вв. до н. э. Египет и Месопотамия были завоеваны некими народами-всадниками, хорошо владевшими конным транспортом. О происхождении этих народов, именовавшихся «касситами» в Вавилоне, «митаннийцами» в Ассирии и «гиксосами» в Египте, источники ничего не могли сказать; очевидно было одно — они пришли в Переднюю Азию извне.

В те времена развитым конным транспортом обладали только арии, обитавшие в южнорусских степях… Уже сам факт вторжения в Переднюю Азию завоевателей-всадников показывает, к какому народу эти всадники принадлежали. Арийское происхождение завоевателей XVII–XVI вв. подтверждают и современные письменные источники. Так, в договорах государства Митанни (основанного «всадниками» на территории северо-запада Месопотамии) с Хеттской державой Малой Азии, датируемых XIV в. до н. э., упоминаются имена богов: Митра, Варуна, Индра, Насатья. Это имена главных богов ариев, упоминаемые в Ведах: Варуна — бог-отец, творец и держатель мира, Митра — бог-сын, Индра — весенний герой, побеждающий силы мрака, имя Насатья связано с культом «близнецов», двух небесных братьев-всадников и колесничих… У касситов, правивших Вавилоном, был известен бог Солнца Суриос — опять полное совпадение с Ведами.

Исследователи этой проблемы (например Т. Барроу) пришли к заключению, что язык Митанни есть тот же самый, что и у индоариев²². Однако, поскольку западные историки очень не хотят признать, что прародина ариев находилась в южнорусских степях, у них возникает проблема: как связать «индоариев», появившихся в Передней Азии в XVII–XVI вв. до н. э., с настоящими индоариями, пришедшими в Индию на несколько столетий позже?

На самом деле объяснение может быть только одно: и индийские, и переднеазиатские арии пришли в южные регионы со своей «исторической родины», то есть из степной зоны Южной России, в разное время и двигаясь по разным направлениям: первые — через Среднюю Азию в XII–XI вв. до н. э., вторые через Кавказ, по западному берегу Каспийского моря в XVII–XVI вв. до н. э. И то и другое вторжение было не столько расселением на новую территорию, сколько обычным завоеванием, экспансией Великой Скифии, насаждавшей в южно-азиатских регионах свою управленческую элиту.

Следующее крупное вторжение на Ближний Восток произошло в конце XIII — нач. XII вв. до н. э., и на этот раз источники прямо упоминают имя скифов. По египетским сведениям, на долину Нила напали некие «народы моря», прибывшие с острова Крит — или же через Крит. Среди «народов моря» упоминают неких «шарданов». Эти шарданы основали на западном побережье Малой Азии город Сарды (впоследствии столицу Лидии); часть их попала в Италию (остров Сардиния). Сообщения такого рода совместимы с рассказом русских летописей о предках, братьях Скифе и Зардане, ходивших войной на «землю египецкую»…²³

Впрочем, южные источники также связывали нашествие «народов моря» со Скифией. Ряд античных авторов сообщают о войнах египетского фараона Весоза (собирательное имя вроде Сезостриса) со скифским царем Танаем (возможно, вымышленное имя, производное от «Танаис»). Согласно этим сообщениям, агрессия первоначально исходила вовсе не с севера, а с юга, скифы нанесли ответный удар. В результате войн египтян со «скифским царем Танаем» в дельте Нила появился город Танис (Танаис). Однако египетская цивилизация на этот раз устояла, привлекая для защиты своих устоев другие африканские народы — ливийцев и эфиопов. Более успешным оказалось вторжение «народов моря» в Палестину.

Раскопки в палестинском городе Мегиддо отразили сложную историю этого региона на рубеже бронзового и железного веков. В слоях XV–XII вв. до н. э. обнаруживаются следы египетского влияния на Палестину (Ханаан), продолжавшегося около 300 лет. Но в слое № 7, датированном XII–XI вв. до н. э., обнаружена керамика редкого для этого региона типа, принадлежавшая филистимлянам — одному из «народов моря», отобравшего у Египта Палестину (которая и получила от них свое современное название).

«Изображения (филистимлян) встречаются на стенах египетских храмов; высокие, стройные люди, живо напоминающие античных греков. По-видимому, ФИЛИСТИМЛЯНЕ ПРИНАДЛЕЖАЛИ К КОЧЕВЫМ НАРОДАМ, ПРОНИКШИМ ИЗ ГЛУБИННЫХ ОБЛАСТЕЙ БАЛКАНСКОГО ПОЛУОСТРОВА, СРЕДНЕЙ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ на иллирийские и греческие берега Средиземного моря; оттуда они через Троаду или по морю, а также с Крита, переселились… в Египет. Их следы, таким образом, обнаруживаются и в земле Мегиддо, в Палестине, в слоях, относящихся в XII веку до н. э.»²⁴.

Кроме Мегиддо, филистимлянам принадлежал город БетСан (XI в. до н. э.); согласно Библии, на стене этого города они повесили тело израильского царя Саула и его сыновей, побежденных в битве. В городе археологи нашли культовую посуду с рельефными изображениями змей, глиняные саркофаги в форме кувшина с масками-слепками лица, подобными найденным в Малой Азии (такие же «лицевые урны» присущи культурам Средней Европы). Уже в X в. до н. э. Бет-Сан запустел. «В следующем слое, непосредственно над остатками города Бет-Сана XI века до н. э., лежали фундаменты греческого города СКИФОПОЛИСА, В КОТОРОМ ЖИЛИ, ОЧЕВИДНО, СКИФЫ ИЗ ЮЖНОЙ РОССИИ ИЛИ С БАЛКАН. Фундаменты Скифополиса, как это тщательно зарегистрировали археологи, лежали на остатках древней городской стены, на которой когда-то висело тело первого царя Израиля» (Церен, с. 284–285).

Название «Скифополис» ясно указывает, кем было его древнейшее население. Все совпадает: войны скифского царя Таная с Египтом, основание в Палестине города, впоследствии именуемого «Скифополем», отражение в русской национальной историографии походов «братьев Скифа и Зардана» в Египет…

Скифо-персидские войны

Иранские народы находились со скифскими в определенном родстве, обусловленном общими «арийскими» корнями. Как показывают современные исследования³¹, иранская цивилизация сформировалась в Средней Азии в IV–III тыс. до н. э. (а скорее всего, еще раньше — в неолите, начиная с Джейтунской земледельческой культуры). Уже в конце III — нач. II тыс. до — н. э., во времена расцвета культур типа Анау-Намазга, она начала постепенно продвигаться на территорию собственно Ирана. Классическая иранская религия — зороастризм — сложилась в определенную систему не на юге, и не в северных степях, а тоже в Средней Азии, и не позднее II тыс. до н. э.³² Это значит, что настоящие иранцы разошлись со своими северными сородичами — киммерийцами, скифами, сарматами — за несколько тысячелетий до н. э. В античную эпоху они уже не принадлежали к одной языковой группе и отличались по типу культуры. (Фактически этногенез иранцев, ариев, сыновнего народа, вычленившегося из суперэтноса русов, сложнее — в нём принимали участие пред этносы Элама, русы-бореалы Средней Азии, русы-индоевропейцы Армянского нагорья (после периода «потопов») и несколько выселков-импульсов— миграционных волн — классических ариев из Северного Причерноморья. Иран — Ариан Ведже — Вежи Ариев — один из ареалов повышенной концентрации индоевропейцев, носителей этнокультурно-языковых признаков суперэтноса. К сожалению, колоссальную путаницу в изучение этногенеза Ирана-Персии, как и повсюду, внесли англоязычные исследователи. Исказила прошлое и исламизация Ирана — арабы, носители ислама, в значительной степени семитизировали Иран-Персию-Порусию. Исследователю весьма трудно соскабливать инородные наносы последних двух тысячелетий, чтобы увидеть подлинный арийский Иран русов-ариев. В описываемый период скифы-русы и аристократическая элита Ирана-Порусии были этнически однородны. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)

Тем не менее, как видим, скифы в Передней Азии опирались именно на иранцев как на наиболее близкий себе народ в этом регионе. Первое иранское государство — Мидия — было создано скифами и несло отпечаток скифского влияния. Но в середине VI до н. э. центр власти переместился на юг, в Персию, где были очень сильны доарийские традиции. Новое государство — империя Ахеменидов — быстро покорило всю Переднюю Азию, собрало силы огромного региона и обратило свою экспансию в Среднюю Азию, находившуюся тогда под скифским контролем.

Крупные силы персов вторглись в среднеазиатский регион, подвластный скифам (по-персидски «сакам»). Силы были неравны. По рассказу греческого писателя Полиэна, простой табунщик Сирак предложил лидерам саков — царям Сакесфару, Омаргу и царице Тамирис, собравшимся на военный совет, погубить персидское войско. Он прикинулся перебежчиком и заманил персидское войско в пустыню… Подвиг этого Ивана Сусанина VI в. до н. э. замедлил, но не остановил нашествие.

Знаменитый персидский царь Кир Великий воевал с саками царя Аморга (Омарга) и взял его в плен. Тогда жена Аморга Спаретра собрала армию «в 300 тысяч мужчин и 200 тысяч женщин», разбила персов и освободила мужа. Решительный отпор оказали персам скифские «амазонки». Кир погиб от рук царицы Тамирис.

По Геродоту, персидский царь прислал к Тамирис, правившей одной из трех областей среднеазиатских скифов (саков, массагетов), предложение брака. Та ответила отказом, осознавая, что это лишь форма подчинения. Персы обманом захватили в плен ее сына. Тамирис, мстя за сына, разгромила полчища Кира в сражении, которое античные авторы оценивают как крупнейшее в ту эпоху: «Сражение сие, как я полагаю, было жесточайшее, какое только бывало между варварскими народами… Сперва, став на расстояние, враги метали между собой стрелы; потом, по истощении стрел, схватились драться кольями и кинжалами; долго продолжалась таковая битва, и никто не хотел бежать; наконец, массагеты одержали верх. Большая часть войска персидского полегла на месте, и сам Кир скончал здесь жизнь свою»³³. Тамирис бросила голову убитого царя персов в мешок, наполненный кровью, предлагая великому кровопийце наконец напиться ее досыта…

Войны в Средней Азии продолжились при Дарии и в конце концов все ее южные области — ареал распространения земледельческих культур — были присоединены к империи. Однако даже эти области, где преобладало не скифское, а родственное персам ираноязычное население, отчаянно сопротивлялись. В 522 г. до н. э. вспыхнуло восстание Фрады в Маргиане. Персы подавили его; известно, что убитых мятежников было 55 тысяч, а пленных — только 6,5 тысяч³⁴. Видимо, был приказ: пленных не брать…

Рис. 040.

Около 520 г. Дарий победил саков-«тиграхауда» («носивших остроконечные шапки») и взял в плен их вождя Скуна. После этого какая-то группа среднеазиатских скифов вошла в состав империи Ахеменидов, хотя дальнейшее продвижение персов на север было остановлено. Интересно, что новые подданные империи поставляли ей наиболее боеспособные войска. Среднеазиатские скифы воевали в персидском войске при Марафоне, причем именно их конница прорвала центр афинской боевой линии; участвовали также в битвах при Саламине, Фермопилах и Платее.

Наконец, в 512 г. до н. э., ровно через сто лет после падения Ниневии, персидское войско вторглось в Северное Причерноморье. Круг цивилизации почти замкнулся… Но не совсем. Войскам Дария пришлось убраться, и Великая Скифия осталась непокоренной. Подробности знаменитого похода известны из описаний источников. Однако историки предпочитают им не верить. Почему? Может быть, армия Дария кажется слишком крупной — «всего-то» полмиллиона человек? Но ведь именно такие силы вели военные действия и в Средней Азии (вспомним армию царицы Спаретры). Учитывая, что часть сил составляли вспомогательные войска, боевое ядро армии могло насчитывать около 200 тыс. человек.

Мотивы похода Дария соответствовали численности его армии. Геродот сообщает, что нашествие персы предприняли как месть за 28-летнее владычество скифов в Азии. Война 512 г. являлась попыткой реванша. Тот же Геродот указывает, что войска Дария продвинулись вглубь Скифии, зайдя в «землю будинов». А судя по всему, лесистый край будинов, лежавший к северу от скифских степей — это Центральная Россия, Подмосковье… Никогда раньше Великая Скифия не подвергалась такой опасности. К ней бумерангом вернулось ее собственное военное искусство, «новые технологии», некогда переданные Мидии. Скифы решились на крайние меры: они победили, применив тактику выжженной земли, не оставляя врагу ни пяди, годной для укрепления.

Скифам было что терять: большинство их поселений были оседлыми, земледельческо-скотоводческими. Представлять дело так, что кочевники, дескать, просто взяли да «передвинули свои кибитки», не приходится — тактика скифов сравнима с сожжением Москвы в 1812 г. и руководствовалась принципом, изложенным в 1941 г. в приказе «Ни шагу назад»… Этот приказ образца 512 г. до н. э. сработал: персидские войска вынуждены были убраться восвояси.

В V–IV вв. до н. э. Великая Скифия, ослабевшая и отбивавшаяся от наползавших со всех сторон врагов, переживала глубокую внутреннюю реорганизацию. В ее естественном геополитическом центре, в регионе от нижнего Дона до Волги и Урала, формировалась новая государственность, распространившая вскоре по всем просторам Евразии новый антиэнтропийный заряд.

Роксана и Александр

Тем временем скифы на западе, у берегов Дуная, едва сдерживали натиск зарождавшейся эллинистической империи. В 339 г. до н. э. западные, «украинские» скифы потерпели поражение от войск царя Филиппа Македонского, в бою погиб 90-летний скифский царь Атей. Однако сражение 339 г. все же остановило экспансию с Балкан. При сыне Филиппа, знаменитом Александре, была предпринята еще одна попытка «наезда» на скифов у Дуная и в Причерноморье. Македонцам на этот раз удалось продвинуться до низовий Днепра: их флот (под руководством Зопириона) осаждал Ольвию, но безуспешно.

Отношения македонского государства со Скифией были достаточно сложными. С одной стороны, Александр пытался «прощупать», насколько далеко можно зайти на север, а с другой — сотрудничал со скифами, обменивался посольствами, заключал соглашения. Скифский отряд в несколько десятков тысяч человек постоянно находился на службе в Македонии³⁵. Информация о скифах в македонском войске в высшей степени интересна. Сразу становится объяснимым невероятный Александров «блицкриг», бросок на Восток, сокрушивший империю Ахеменидов…

Укрепившись в Средней Азии, Александр Великий и здесь попытался прощупать, насколько далеко на север могут зайти его войска. Против него в Бактрии поднял восстание бывший сатрап этой области Бесс, опиравшийся на союзников-скифов. Насколько это восстание было опасно для македонцев, видно из того, что при его подавлении сам Александр получил тяжелое ранение в бедро. В конце концов Бесс был захвачен в плен и казнен. Александр штурмом взял горное укрепление, где засела армия одного из вождей сопротивления, Оксиарта, и… захватил в плен его дочь Роксану.

Имеются свидетельства, что Александр пытался прорваться через Среднюю Азию в европейскую Скифию, сделать то, что не удалось Киру Великому. Однако сопротивление, оказанное ему в Бактрии и Согдиане, показало, что эта задача не выполнима. После подавления второго восстания (под руководством Спитамена) он имел контакты с европейскими скифами, обменявшись с ними посольствами. Речь шла о стабилизации границ двух империй и заключении мирного договора. Свидетельство о договоре с Александром сохранилось и в русских летописях. Там сказано, что Сан, Великосан, Авелгасан — князья «ХРАБРОСЕРДОГО НАРОДА СЛОВЕНСКОГО, СЛАВНЕЙШЕГО И ЗНАТНЕЙШЕГО КОЛЕНА РУССКОГО» и Александр Великий разграничили сферы влияния, обязуясь не вступать на чужие земли. Территорией русских (то есть скифов) были признаны все земли, лежащие от Балтики до Каспия…³⁶

Посольство Александра вернулось от «скифов, живущих за Боспором» (то есть в Европе) с предложением подкрепить мирный договор династическим браком³⁷. Однако Александр предпочел жениться на своей прекрасной пленнице Роксане. Государственные деятели такого ранга должны были учитывать при заключении брака политические интересы. Вряд ли «за красивые глаза» взял в жены Александр и сразу двух дочерей поверженного им персидского царя: такой союз укреплял его положение в новом государстве, подтверждая преемственность власти (Роксана, как все скифянки, твердо убежденная, что «у каждой женщины должен быть свой собственный супруг», этот гарем быстро ликвидировала).

Само имя «Роксана» образовано от названия одного из сарматских народов — роксаланов (рус-аланов). Она принадлежала к высшему уровню властной иерархии Скифии или же происходила из скифской аристократии, которая правила в Средней Азии. Александр отверг брак с дочерью царя европейских скифов, потому что отношения со среднеазиатскими скифами были для него важнее. Факт заключения брака со скифской княжной высвечивает основы политики Александра: союз цивилизации Балкан (Македонии и Греции) с Великой Скифией против стран Ближнего Востока, консолидированных под властью Ахеменидов. Империя Александра не была «самодостаточной» (маленькая Македония вовсе не располагала военными ресурсами для овладения Ближним Востоком). Стремительный поход македонской фаланги от берегов Геллеспонта к берегам Инда был возможен только благодаря поддержке Великой Скифии, направленной против общего врага.

Понятно и быстрое падение империи Александра, распавшейся сразу после его смерти. Рабовладельческая цивилизация Балкан отличалась от Скифии слишком сильно; после избавления от опасного Персидского царства почвы для союза более не оставалось. Наверняка смерть 26-летнего Александра была насильственной; видимо, он был отравлен. Таким образом, союз эллинистического мира с Великой Скифией — кровный союз! — был расторгнут…

После разрыва с «северными варварами» «Греко»-македонские государства, не имевшие реальной силовой базы, долго не просуществовали. Западную часть их поглотил Рим, а восточная — Средняя Азия и Иран — вернулась под контроль Скифии (Сарматии).

1.4. Скифы в Китае

Уже в III тыс. до н. э. Южная Сибирь была заселена народами арийского происхождения, носителями Афанасьевской земледельческо-скотоводческой культуры. На смену «афанасьевцам» в Южную Сибирь с территории Восточно-Европейской равнины пришли другие арии, «андроновцы»; Андроновская культура XVII–XI вв. до н. э. заложила в этом регионе основы последующих культур железного века. Восточный Туркестан (провинцию Синьцзян) по крайней мере уже в I тыс. до н. э. населяли люди европеоидной расы, как и позднее, уже в «историческое» время. Хотя ранний неолит и мезолит Южной Сибири — Центральной Азии плохо изучен, нет никаких оснований предполагать, что в ту пору было по-другому.

Китайская цивилизация формировалась почти одновременно несколько южнее — в бассейне Хуанхэ. От арийского Туркестана и Монголии, вернее тогда еще Турана, ее не отделяли никакие естественные границы. Можно предположить, что эти две цивилизации взаимодействовали. Следы взаимодействия обнаружены археологами. Уже первые исследователи древнейших земледельческих культур Китая обратили внимание, что они имеют… западные, «европейские» черты.

В бассейне Хуанхэ сложилось два типа неолитических культур. Первый был распространен в верхнем и среднем течении реки, вплоть до ее окончательного поворота на восток; второй — ниже по реке, почти до океана. Установлено, что западная группа культур (типа Яншао) сложилась раньше восточной; первоначальным центром ее формирования был бассейн реки Вэйхэ, правого притока Хуанхэ. Отличались между собой обе культуры очень сильно. В западной области предпочитали просо (чумизу), в восточной — рис. Это значит, что переход к земледелию в каждой области произошел самостоятельно. Керамика обеих зон выполнялась в традициях, не имевших между собой ничего общего. Западная керамика представляла раскрашенные миски, кувшины и горшки того же типа, который бытовал во многих районах континентальной Евразии. Восточная имела специфичный вид: ее неповторимые формы сосудов на трех ножках (триподов) не встречались больше нигде, кроме как в Китае, — уже в «историческую» эпоху.

Жилище западной культуры Яншао представляло собой однокамерную квадратную полуземлянку с одним или несколькими опорными столбами внутри и очажной ямой перед входом. Носители восточных культур строили многокамерные дома без опорных столбов, а очаг выкладывали у одной из стен. Погребения носителей культуры Яншао ориентированы в основном на северо-запад. В нижнем течении Хуанхэ преобладало направление чаще всего — просто на восток. Это значит, что религиозные представления носителей двух культур были несходны, как и все остальное.

Антропологический тип древнего населения берегов Хуанхэ был в общем тот же, что и у современных китайцев. Однако в бассейне Вэйхэ, в том самом районе, где первоначально и сложилась культура Яншао, люди отличались более высоким и широким лицом, относительно высокими глазницами и т. д., тем, чем и теперь отличается европеоидная раса от монголоидной. «Хотя принадлежность всех их к тихоокеанским монголоидам, аборигенным в Восточной Азии, и не вызывает никаких сомнений, можно было бы предполагать, что на северо-западных рубежах расселения протокитайских племен в их состав вошли какие-то европеоидные расовые компоненты»⁴².

(Монголоидная раса сформировалась в результате смешения мигрантов-европеоидов «кроманьонской» эпохи и автохтоновсинантропов, местами с примесью иных архантропов Юго-Восточной Азии. Уже позже, с XX по X тыс. до н. э., в область нынешней Монголии и Китая шли постоянные выселки, миграционные волны бореалов, русов-европеоидов. Смешиваясь с монголоидами, они давали первые монголоидные предэтносы — предков китайцев, корейцев, монголов, казахов… Но начала цивилизаций Юго-Восточной Азии дали мигранты-европеоиды индоевропейской волны VIII–III тыс. до н. э. Смешиваясь с упомянутыми предэтносами, они давали те группы, которые мы называем теперь «белыми казахами», «белыми китайцами»… — высоких, более светлокожих монголоидов, часть из которых в дальнейшем стала элитой в своих этносах. При этом русы-бореалы и русы-йндоевропейцы «скифо-сибирского мира» — лесостепной полосы от Северного Причерноморья до Тихого океана, — сохраняли европеоидность и основные признаки суперэтноса. Скифо-сибирский мир русов-европеоидов был своего рода «санитарным кордоном», который на протяжении тысячелетий разделял две расы — и при этом давал выселки на юг, ускоряя развитие монголоидных этносов. Безусловно, что без миграционных волн «кроманьонцев», бореалов и индоевропейцев мы бы не имели цивилизаций Китая, Японии, Кореи и т. д. С другой стороны, синантропические автохтоны вносили свои характерные признаки в новообразуемые предэтносы и этносы, всё то, чем и отличается восточно-азиатская культура. Первыми прорвали этот «кордон» прототюрки и, позже, протоугро-финны, вычленившиеся в районе Южного Урала из общебореального этномассива, — впитав в себя монголоидность синантропического юга, они, мигрируя на запад, принесли её в Европу. Но это случилось уже в новую эру. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)

И не просто — «на рубежах»… Как раз в том самом месте, откуда пошла в Китае вся культура. Этих данных вполне достаточно, чтобы утверждать: китайская цивилизация не была вполне автохтонной; она сложилась под сильным влиянием с северо-запада, со стороны народов арийского происхождения (никаких других «европеоидов» в Центральной Азии не было)⁴³.

В самом деле, керамика Яншао обнаруживает поразительное сходство с керамикой очагов древнего земледелия — Анау в Средней Азии и Триполья на Украине⁴⁴.

Китайский неолит «типа Яншао» начался с культуры Баньпо в бассейне Вэйхэ, минуя западную провинцию Ганьсу, которую не обошли бы «среднеазиатские» переселенцы при их движении в бассейн Хуанхэ⁴⁵. Но зато такой путь распространения культуры вполне объясним, если предположить, что ее движение исходило с севера. Происхождение группы культур Яншао от Баньпо показывает, что в Китай переселялись не из Ирана или Средней Азии, а из Монголии и Южной Сибири.

КЕРАМИКА БАНЬПО, САМЫХ РАННИХ КИТАЙСКИХ НЕОЛИТИЧЕСКИХ КУЛЬТУР, ЧРЕЗВЫЧАЙНО ПОХОЖА НА СКИФСКУЮ!

Связь культур Яншао с Анау и Трипольем вполне объяснима. Все три культуры сформировались на периферии Великой Скифии (бассейн Хуанхэ, Средняя Азия, Украина), в регионах, где собственно «степной», смешанный тип хозяйства переходил в классический земледельческий. Связь между этими регионами поддерживалась благодаря подвижному скотоводческому населению центральной степной зоны; исходная общность традиции в близких природных условиях дала похожий результат. (Сыновние этносы наследуют этнокультурно-языковые признаки суперэтноса русов — это закономерно. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)

В конце V — нач. IV тыс. до н. э. в среднее течение Хуанхэ и в бассейн р. Вэйхэ с севера пришла группа сибирско-монгольских ариев, оставившая здесь культуру Баньпо с керамикой «скифского» типа (4200–3500 гг. до н. э.). Почти одновременно на востоке, в нижнем течении реки, появились независимые и отличные от нее культуры местного происхождения (Хоуган и Цинлянган, с 3800 г. до н. э.). В дальнейшем на основе Баньпо сложилась культура Мяодигоу (около 3300 г. до н. э.), по керамике напоминавшая Триполье и Анау; она расширила свой ареал почти вдвое. Около 2500 г. до н. э. культура Мацзяяо, сходная с Мяодигоу, появилась и в провинции Ганьсу, в верхнем течении Хуанхэ. Культуры яншаоского типа заняли довольно большой регион, охватив почти всю излучину Хуанхэ. По-видимому, это время можно соотнести с полумифической «эпохой пяти императоров», упоминаемой в китайских источниках как время становления цивилизации.

Но около 2300–2200 гг. до н. э. старый центр культур Яншао в бассейне Вэйхэ испытал кризис; на его место из восточного «ареала триподов» продвинулась культура Луншань (преемственная с Цинлянган). С другой стороны, полуземляночный (скифский) тип жилища, почти исчезнувший в позднем периоде Яншао, в эпоху Луншань был возобновлен. Это значит, что «в процессе формирования Луншаня принимала участие еще какая-то компонента, вероятнее всего, более северного происхождения» (Древние китайцы, с. 118), то есть опять в месте, где Хуанхэ делает последний большой поворот на восток, слились два культурных потока: северо-западный — арийский и юго-восточный, собственно китайский.

Письменные источники Китая сообщают, что как раз в XXII в. до н. э. в стране утвердилась новая династия Ся, северо-западная по происхождению. На смену последнему из «пяти императоров» Яньди, разгромленному южными народами, пришел император Хуанди, принадлежавший к тому же роду… С Хуанди пришли сибирско-монгольские арии, которые составили правящий слой царства Ся.

Период правления Ся завершился около 1600 лет до н. э.; на смену ему пришло государство Инь. Хотя центр его находился примерно там же, где в эпоху Ся (культура Луншань в провинции Хэнани, на грани западного и восточного ареалов), — свидетельство усилении в эпоху Инь влияния восточных элементов.

От эпохи Инь остались уже не только археологические находки и свидетельства позднейших летописей, но и современные надписи. Исследователи обнаруживают большое сходство иньского письма с ближневосточными иероглифами! (Васильева, с. 303). Это означает, что китайская письменность была разработана носителями неолитических культур «Яншао», что поддерживали связи с цивилизацией великой евразийской степи — которая в свою очередь оказывала влияние на Ближний Восток. Сходство систем письменности двух удаленных, никак не сопряженных между собой регионов доказывает, что в оба эти региона была занесена культурная традиция из области, промежуточной между ними.

В эпоху Инь в Китае появилась технология изготовления бронзы, причем в готовом виде. Она была принесена из развитого центра металлургии в районе Тянь-Шаня и Алтая, где, по-видимому, и был открыт способ ее изготовления. Другое новшество иньской эпохи — колесница. Ей не предшествовали местные формы колесного транспорта (Древние китайцы, с. 264), можно не сомневаться, что это был «подарок» китайцам от сибирских ариев (вроде секрета атомного оружия, переданного Россией Китаю в XX в.).

Уже надписи позднего Инь указывают, что на западе от этого государства живет племя «чжоу» и находится в зависимости от иньского вана (императора). Те же надписи упоминают и другой западный народ, «цюань», известный как «цюаньжуны» или просто «жуны». Кто же были западные соседи китайцев эпохи Инь?

В верхнем течении Хуанхэ, в провинции Ганьсу, в эпоху бронзы (II тыс. до н. э.) сформировалась новая культура Цицзя, в которой заметно усиление западных элементов: вновь появились исчезнувшие было погребения с ориентировкой на северо-запад, а также европеоидные черты антропологического типа населения.

О том, что люди белой расы были непосредственными соседями царства Инь, свидетельствуют захоронения в гробницах его столицы, «великого города Шан». Дело в том, что у иньцев имелся скверный обычай приносить в жертву предкам всех военнопленных. Среди погребений такого рода обнаружены останки чисто европеоидного типа, составлявшие, правда, всего несколько процентов от общего числа (Древние китайцы, с. 159, 194–197). И это не значит еще, что «европеоидных» соседей у иньцев было мало: может быть, они просто хорошо дрались и редко попадали в плен.

Соперничество между Инь и Чжоу закончилось, как известно из хроник, падением иньского царства. Сначала в борьбе с Инь погиб чжоуский ван Цзи-ли; но затем чжоусцы укрепились при его преемнике Чане (Вэнь-ване, которому традиция приписывает авторство знаменитой системы триграмм), а сын последнего, У-ван, окончательно разгромил Инь в 1027 г. до н. э. В Китае наступила эпоха династии Чжоу.

Чжоусцев называли «варварами», но они не имели привычки приносить в жертву предкам военнопленных, и им удалось отучить от этого покоренных иньцев. В эпоху позднего Инь бытовало рабовладение. А социальный строй, сформированный в Китае династией Чжоу, представлял собой классическую государственно-общинную иерархию, связывавшую верховного правителя, Сына Неба, через «лестницу» представителей власти с крепкой рядовой общиной. Чжоусцы еще до завоевания Китая имели собственную письменность (уж не знаменитые орхонские ли руны?), но оставили ее, вписавшись в местные культурные традиции. Зато именно в эпоху раннего Чжоу в Китае начала распространяться технология обработки железа. Можно ли после этого считать чжоуское завоевание «варварским», и что такое в этом случае «цивилизация»?

Есть все основания полагать, что чжоусцы, принесшие с собой в Китай XI в. до н. э. очередной культурный импульс, были представителями того древнейшего европеоидного населения Центральной Азии, которое и создало неолитические культуры типа Яншао и основало первую династию Ся (недаром же в эпоху Чжоу утверждалась преемственность с династией Ся — в обход периода Инь).

Китайские источники возводят происхождение чжоусцев и их родственников жунов к первым императорам, Хуанди и Яньди, правившим в середине III тыс. до н. э., в период расцвета культур Яншао. По этим источникам, «Хуанди появился на реке Цзишуй, Яньди — на реке Цзяншуй; они обнаружили различные добродетели, поэтому Хуанди основал род Цзи, а Яньди — род Цзян» (Цзи — родовое имя чжоу, а Цзян — жунов) (Древние китайцы, с. 178). Оказывается, что «варвары» чжоу и жуны происходят напрямую от добродетельных императоров, принесших в Китай цивилизацию.

Учитывая описание китайскими хрониками народов чжоу и жун как потомков легендарных императоров, основавших Китайское государство, и отождествляя их с создателями неолитических культур Яншао, можно прийти к следующему заключению.

В Центральной Азии V–II тыс. до н. э. существовала цивилизация, созданная народом белой расы, индоевропейской языковой семьи. Эта цивилизация освоила земледелие и скотоводство, колесный транспорт, производство бронзы и позднее — железа; имела собственную письменность. Все эти достижения были принесены ею в район верхнего и среднего течения реки Хуанхэ. Там центрально-азиатские арии вступили в контакт с местным населением, говорившим на языках сино-тибетской семьи и обладавших собственной, достаточно высокой культурой.

Китайская цивилизация сложилась в результате пересечения двух влияний. Изначально она обладала дуальностью, имея отчетливо выраженный «запад» и выраженный «восток», разделенные незримым меридианом, проведенным через точку, в которой Вэйхэ впадает в Хуанхэ. На востоке от этой линии преобладали местные, консервативные силы, удерживающие саму «сущность» этнической традиции; недаром же именно этот регион в середине I тыс. до н. э. был местом формирования этноса древних китайцев, «хуася». На западе, в излучине великой реки, бывшей зоной контакта с центрально-азиатскими ариями, рождались импульсы государственного строительства и новые достижения культуры. Выражаясь языком традиционной китайской философии, «запад» и «восток» Древнего Китая обладали Ян и Инь-свойствами соответственно.

Древняя традиция приписывает создание системы триграмм, положенной в основу «Книги перемен», Фу Си, первому из «пяти императоров», а ее совершенствование — Вэнь Вану, основателю династии Чжоу. То есть ее источник — все тот же культурный круг Яншао-Ся-Чжоу, имеющий арийские корни…

Насколько глубоко в прошлое уходит эта традиция, можно судить по находкам в сибирских верхнепалеолитических культурах Мальты и Бурети (датируемых временем 18–15 тыс. лет назад) культовых предметов с ясно обозначенным лунно-солнечным календарем и… знаменитым 60-летним «китайским» циклом⁴⁶. Эти культуры были связаны по происхождению с верхним палеолитом Восточно-Европейской равнины, с Костёнковской культурой, созданной первыми людьми белой расы (русами-бореалами. — Примеч. Ю. Петухова).

Вполне возможно, культуры Мальты-Бурети и положили основы древней арийской цивилизации Южной Сибири, распространившей потом свое влияние на Монголию и Туркестан и дошедшей до излучины великой Желтой реки.

Финал древней цивилизации Центральной Азии был таков. После захвата в XI в. до н. э. чжоусцами царства Инь правящая династия быстро растворилась в местном населении. Западные жуны, родственные чжоу, вновь стали рассматривать Китай как чуждую цивилизацию, и войны между ними возобновились. В771 г. дон. э. чжоуская столица была захвачена «западными варварами», император Ю-ван попал в плен, сын его Пин-ван перенес столицу в город Ло-и, в область расселения «настоящих китайцев» — хуася.

Жуны заняли междуречье реки Ишуй и реки Лошуй, угрожая отсюда распадавшемуся царству Чжоу. Китайские источники оставили точное описание этого народа, не оставляющего сомнения в его принадлежности к кругу арийских цивилизаций. Жуны были коневодами. Они носили длинные распущенные волосы и совершали жертвоприношения в открытом поле.

Они строили жилища типа полуземлянок и — как многие другие народы арийского происхождения, — сжигали своих мертвых (этим отличались от скифов, которые в то самое время придерживались другого обряда).

Натиск жунов на восток достиг кульминации в середине VII в. до н. э. В 648 г. до н. э. они напали на столицу Восточного Чжоу, Ло-и. То же случилось в 646 и 641 гг. В начале VII — конце VI вв. до н. э. жуны принимали участие в борьбе «сражающихся царств» между собой, пока не потерпели в 525 г. до — н. э. серьезное поражение и не были вынуждены отступить из долин И и Ло. Однако они все еще сохраняли за собой бассейн Вэйхэ и земли далее к западу.

Здесь, в «западном» ареале Древнего Китая, сложилось царство Цинь, хотя и вошедшее в сферу собственно китайской цивилизации, но сохранившее древние жунские традиции. Часть жунов вошла в состав Цинь, и сама династия этого царства вела от них свое происхождение. Другая часть жунов сохранила независимость, образовав царство Ицюй (в верховьях Цзиншуй). Дальнейшая история заполнена борьбой «просто жунов» и «жунов, вошедших в контакт с китайцами». В 470 г. Ицюй — данник Цинь, а через двадцать лет циньцы захватили правителя жунов; в 430 г. Ицюй одержало победу над Цинь, но в 327 г. стало его вассалом, в 272 г. правитель Ицюй был хитростью заманен в столицу Цинь и там убит.

Ассимилировав жунов, царство Цинь «накачалось энергией» и завоевало весь Китай почти в современных границах, создав великую империю… Какая-то часть жунов отступила на Тибет; реликты их древней культуры сохранялись там вплоть до конца I тыс. н. э.

Начиная с VII в. до н. э. на северных границах Китая появился новый народ, называемый в древних хрониках «ди» и «динлинами». По древнекитайским источникам, динлины отличались высоким ростом, голубыми или зелеными глазами, светлыми волосами; строили деревянные срубные дома, занимались земледелием и скотоводством, выплавляли железо, легко переходили на новые места.

В «динлинах» нетрудно узнать скифов (русов), тем более что скифское присутствие в Китае отчетливо прослеживается по данным археологии: «Кочевники-ди появились на северо-западных окраинах древнего Китая именно в тот период, когда на огромных степных просторах Евразии возник „скифский мир“. Следы „скифской триады“ [характерный набор оружия, конская сбруя, украшения в зверином стиле] есть и в Северном Китае. Не говоря уже об Ордосе, где было найдено большое число предметов скифского искусства в „зверином стиле“… аналогичные находки сделаны в ряде других районов. Все они локализуются в широкой зоне, примыкавшей с севера к территории царства Цзинь эпохи Чуньцю. Один из центров таких находок расположен в северной части Хэбэя. Здесь обнаружены изображения барса, свернувшегося в клубок, лошади с подогнутыми ногами и типичного скифского оленя; кинжалы скифского типа; характерные бронзовые котлы на поддоне» (Древние китайцы, с. 184).

Двигаясь с севера, «ди» заняли бассейн Фэньхэ. В 666 г. до н. э. граница царства Цзинь проходила именно по этой реке, где против «варваров» были построены крепости. Огибая крепости, «ди» поднялись вверх по течению Фэньхэ, обогнули хребет Тайханшань и вышли на Хэбэйскую равнину. В 661 г. до н. э. они напали на царство Син. В следующем году осадили столицу Вэй, разгромили армию, убили правителя. В 651 г. их постигла неудача в борьбе с царством Цзинь, но уже в 649 г. они разгромили Вэнь и Су. Теперь под властью «ди» оказался чуть ли не весь Восточный Китай, населенный собственно китайцами-«хуася» (а Западный Китай в это же время принадлежал жунам). События в Китае следует сопоставить с синхронными «скифскими войнами» в Передней Азии. В то время как западная, европейская группа скифов установила контроль над Мидией и Малой Азией (654 г. до н. э.), сибирские скифы завоевали среднее течение реки Хуанхэ. В середине VII века до н. э. Великая Скифия достигла вершины своего могущества, установив контроль практически над всей Азией.

«Красные ди», обосновавшиеся в среднем течении Хуанхэ, объединились под властью Фэншу. «На протяжении четверти века все соседние царства трепетали перед этим предводителем ди, отдавая дань уважения его способностям и успехам» (Древние китайцы, с. 180). Вспомним, что и в Передней Азии скифы господствовали тоже около четверти века, и в то же самое время…

На помощь могущественных ди пытался опереться даже чжоуский император, Сын Неба. «В 634 г. до н. э. между чжоуским ваном и правителем царства Чжэн возник конфликт. Честь Сына Неба была задета, и он, не обладая собственными возможностями для того, чтобы покарать мятежного чжухоу, обратился за помощью к ди. Воспользовавшись этим, ди напали на Чжэн и захватили часть его территории. Благодарный ван собирался в знак своей особой милости взять в жены дочь предводителя ди, как они, выступив и против вана, нанесли поражение его войску. Ван был вынужден бежать из столицы, а несколько его ближайших сановников попали в плен к ди. Это произошло через 14 лет после захвата чжоуской столицы жунами. „Жуны И и Ло“ и „красные ди“ были в эти годы фактическими хозяевами на территории чжоуского домена» (Древние китайцы). В это время «белые ди» били царство Цзинь. В 625 г. до н. э. битва закончилась вничью. Но в 621 г. видный цзиньский аристократ перешел на сторону ди. Красные ди дошли до самого востока «и на Тихом океане свой закончили поход». В 620–615 гг. они напали на западные пределы царства Лу, на Ци и Сун. В знак уважения к противнику луский полководец назвал трех своих сыновей именами захваченных в плен богатырей ди.

В 598 г. часть ди, предав своих, перешла на сторону Цзинь. Один из вождей красных ди, Инэр, женился на сестре цзиньского правителя; тогда Фэншу, не разделявший «прокитайской ориентации», выступил против него и убил китайскую принцессу — его жену. В то время представитель цзиньской знати Бо Цзун так настраивал своих соотечественников против Ди: «во-первых, они пьют слишком много вина [увы, есть такой грех]; во-вторых, они не совершают жертвоприношений своим предкам [то есть не казнят пленных]; в-третьих, они захватили земли царства Ли; в-четвертых, он убили сестру цзиньского гуна; в-пятых, они ранили своего правителя» (Древние китайцы, с. 182). В 593 г. цзиньцы нанесли удар по ди — оба вождя, Фэншу и Инэр — попали в плен и по обычаю были казнены.

Часть белых ди сохранила независимость; к северу от Тайханшаня, в провинции Хэбэй, они создали свое государство Чжуншань; еще в 318 г. до н. э., когда пять сильнейших правителей Китая приняли титул вана (императора), Чжуншань оказался в их числе. Скифское государство окончило свое существование только в III в. до н. э., и тогда же арийские цивилизации Сибири и Центральной Азии (скифская и тохарская) подверглись первому серьезному удару со стороны народов хунну.

Известный китайский историк Го Мо-жо, рассматривая изменение стиля китайской бронзы эпохи Чуньцю, пришел к выводу, что здесь не обошлось без влияния скифского искусства⁴⁷. Точно так же и в то же самое время знаменитый «звериный стиль» копировали жители Урарту… На бытовом уровне культурное влияние скифской цивилизации также было очень сильным. Известно, насколько китайская цивилизация консервативна; особенно поддерживалось постоянство национального типа одежды — подпоясанный халат. При владычестве скифов китайская одежда претерпела серьезное изменение. По примеру скифов, китайцы одели… штаны. Чжоусцам и иньцам этот предмет одежды не был известен. Поэтому когда в IV в. до н. э. правитель царства Чжао, Улин-ван, ввел в своей армии ношение штанов, заимствованных от северных соседей, это означало поистине революционные изменения в традиционном костюме. Вскоре штаны вошли во всеобщее употребление»⁴⁸. Столь серьезное новшество, начавшееся к тому же с армии, было вызвано необходимостью военного характера. Заимствовался скифский тип конного войска, и вместе с ним одежда всадника.

Все, что стало известно благодаря археологическим находкам об истории взаимодействия цивилизации бассейна Хуанхэ и арийскими культурами Сибири и Центральной Азии, находит полное подтверждение в китайской историографии, имеющей, пожалуй, древнейшую в мире непрерывную традицию. Известный историк Ван Тун-лин, опираясь на старинные источники, описал происхождение китайского народа как волнообразный процесс, протекавший в направлении с запада на восток. Ван Тун-лин выделяет четыре волны: первая достигла Среднекитайской равнины во времена «пяти императоров»; вторая волна основала государство Ся; третья — Чжоу и четвертая — составила население царства Цинь, которое и образовало империю⁴⁹.

Другой историк, Вэй Цзюй-сянь, применил к прошлому своей страны традиционную дуалистическую модель «Инь-Ян», рассматривая развитие китайской цивилизации как взаимодействие двух компонент: юго-восточной, монголоидной и автохтонной (преобладавшей в эпоху Инь) и северо-западной, принадлежавшей белой расе (Ся и Чжоу)⁵⁰.

Данные археологии полностью совпадают с «традиционным» пониманием китайской истории. Тем более странно, что современные историки отвергают свидетельства контакта Великой Скифии и Китая — с древнейших времен до наших дней. Контакта, в котором Великая Скифия всегда играла активную роль.

Как складывались отношения Скифии и Китая в далеком прошлом, можно наглядно представить себе на модели сравнительно недавней ситуации. Вспомним «товарища Вана», инструктора китайской народной армии из фильма «Офицеры». А доблестные летчики Ли-Си-Цын и Си-Ни-Цын?.. Так что, если хорошо разобраться, то не окажется ли какой-нибудь древний китайский император И-Ван на поверку «простым скифом» по имени Иван?…

1.5. Арийская Индия

Остается проследить связь между народами Великой Скифии и теми самыми загадочными ариями, вторжение которых в конце II тыс. до н. э. на равнину между Индом и Гангом образовало цивилизацию Индии. Этот вопрос — поистине ключевой не только для истории России и Индии, но и для истории всех народов индоевропейской (арийской) языковой семьи. Индийские арии более стойко, чем какой-либо из народов этой семьи, держались древней, общей для всех религиозной традиции (эта религия истока дошла до нас благодаря Ведам).

Неудивительно, что проблема индоариев вызывает необычайный интерес, причем способы ее решения очень часто оказываются далеки от науки и подвержены влиянию политических страстей. Многие из спекуляций сравнительно недавнего прошлого оказались развеяны; относительно происхождения индоариев выяснилась одна истина: они прибыли в Индию на своих «колесницах» из южнорусских степей, на рубеже II и I тыс. до н. э.⁵¹

На этом, однако, исследование «индоарийской» проблемы наткнулось на некое препятствие. С какими конкретно народами южнорусских степей, известными в историческую эпоху, следует связать ариев, ушедших в Индию? В этом заключается вся проблема. Какое отношение имели индоарии, ушедшие из России в Индию около XI в. до н. э., к тем киммерийцам и скифам, которые заселяли русские степи, согласно дошедшим до нас письменным источникам, несколькими веками позже — с VIII–VII вв. до н. э.? Была ли между ариями и скифами прямая преемственность?

Несмотря на то, что данные археологии ясно показывают: культура Скифии железного века полностью преемственна с протоарийскими культурами эпохи поздней бронзы, II тыс. до н. э., связь между индоариями и скифами до сих пор было принято яростно отрицать. Если вспомнить о прямой связи между Скифией и современной Россией, то не приходится удивляться почему…

Как можно больше «разрывов» в истории степной Евразии — вот девиз фальсификаторов истории. Попытки всячески занизить временной рубеж, с которого следует начать историю киммерийцев и скифов, служат именно этой цели. Якобы индоарии жили в России в бронзовом веке, а потом… взяли, да и переселились полностью в Индию! А на их место откуда-то пришли новые, чужие им народы.

Но археология свидетельствует, что прямые предки скифов и киммерийцев, носители Андроновской культуры (Урал-Приаралье — Южная Сибирь) и Срубной культуры (Урал-Волга-Причерноморье) соответственно, занимали как раз те самые земли, которые можно назвать прародиной индоариев. В Индию ушла только часть этих народов, и само АРИЙСКОЕ ВТОРЖЕНИЕ МОЖНО РАССМАТРИВАТЬ КАК РАСШИРЕНИЕ ВЛИЯНИЯ ВЕЛИКОЙ СКИФИИ НА ЮГ.

Понятие «арья», послужившее названием индоевропейской языковой семьи, сохранилось почти у всех народов этой семьи (хеттское ara— «свободный», ирландское aire— «вождь, знать», airig— «сословие свободных», скандинавское arjoster — «знатнейшие», наконец, греческое «аристократ»…) Не приходится сомневаться: «арья» и родственные ему индоевропейские формы с обозначением социальной группы свободных общинников и особенно их воинской элиты возникли до окончательного разделения индоевропейцев»⁵². (Перечисленные значения понятия «арии» верны, но вторичны. Исходное «арии» — эпитет-самоназвание русов, не требующее перевода, — «ярые», «жизненноактивные, энергичные, жизнестойкие». Именно арии, попадая в гибридную и иноэтническую среду, становились вождями, князьями, царями, элитой — и тогда понятие «арии-ярые» приобретало своё вторичное значение. Это несомненно. Так же, как первичный этноним-самоназвание суперэтноса — «русы», в значении «светлые, русые, красные, хорошие, красивые, свои», при вычленении сыновних этносов и в иноэтнической среде приобретал значение «царь, вождь, князь, господин, благородный» и т. д. Двойного совпадения в отношении к одному первоэтносу быть не может. Этимология «арии» = «ярые» — безукоризненна. Понятие «арии» древнее индоевропейской общности, его истоки в эпохе проторусов-«кроманьонцев» ностратической языковой макросемьи XXXV–XXV тыс. до н. э. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)*

{* Подробнее об этимологии слов «арии» и «рус» см.: Петухов Ю. Д. Дорогами Богов. М.: Мысль, 1990; М.: Метагалактика, 1998–2005; История Русов. Древнейшая эпоха. М., 2001, 2004, 2005.}

Очевидно, что термин «арья» применялся и в качестве этнонима, самоназвания народа; вместе с движением этого народа он «экспортировался» в разные стороны, дав названия таким удаленным от исходного пункта (южнорусских степей) стран, как Ирландия (Eire) и Иран (Airyanan)… Многочисленные названия типа Ир-ландия (страна ариев) могли образоваться в разных концах Старого Света только вместе с расселением ариев как особого этноса. Но это обстоятельство принято отрицать с подозрительной нетерпимостью. Почему, становится ясно, если учитывать, что термин «арья» как этноним применялся к жителям Великой Скифии в «исторические» времена, в эпоху античности и даже Средневековья.

С ним связано по происхождению название АЛАНЫ (через чередование л/р, ария — ариан — алан)⁵³, широко распространенное на просторах Евразии в позднеантичную эпоху. Термины АЛАНЫ, «роксаланы», или РУСЫ-АЛАНЫ, «сарматы», или САВРОМАТЫ, «скифы», или СКОЛОТЫ (СКЛАВЕНЫ), воспринимались античными авторами как синонимы. Самоназвание «арии-аланы» сохранялось в южнорусских степях еще со времен поздней бронзы.

Смысл этого самоназвания понятен: арии-аланы — это «свободные люди», «воины-общинники», поддерживающие в своей стране государственно-общинный строй. Этим строем «истинные арийцы» и отличались от других народов, почему социальный термин и превратился в этноним. Обозначением высших социальных слоев (аристократии) термин «арья» становился в случае внешней экспансии цивилизации Великой Скифии, сопровождавшейся утверждением в разных странах элиты «арийского» происхождения.

Прародина индоариев находилась в южнорусских степях. Вопрос в том, откуда осуществлялось движение индоариев: из ареала Андроновской культуры, занимавшей земли от Урала до Алтая, или родственной ей Срубной, занимавшей юг Русской равнины? Данные археологии позволяют утверждать, что на юго-восток, в Среднюю Азию и далее в Индию двигались как «срубники», так и «андроновцы»⁵⁴. Исследования скифских курганов Восточного Памира показали, что люди, оставившие их, относились к антропологическому типу, характерному для жителей восточноевропейских степей, тогда как скифы северо-восточных областей Средней Азии — к более круглоголовому типу, преемственному в этом районе и в Южной Сибири со времен Андроновской культуры⁵⁵. Жители Памира оказались физически больше похожими на «срубников», чем «андроновцев», что показывает: реальные перемещения населения с юга Русской равнины в Среднюю Азию (далее в Индию) были.

Лингвистические исследования указывают на Северное Причерноморье и Приазовье как на исходный пункт движения «индоариев». В этом регионе, особенно на Кубани, на Дону и в Крыму, обнаружено множество древних топонимов, звучащих совершенно «на санскрите»; жители Восточного Приазовья еще в античную эпоху прямо назывались СИНДАМИ, а одно из названий реки Дон звучало как Сину, что явно восходит к слову «СИНД» (на санскрите «река»)⁵⁶. Топонимика приазовской СИНДИКИ была полностью «скопирована» в Южной Азии, в результате чего получилась современная ИНДИЯ… ИНДОАРИИ — ЭТО СИНДЫ-МЕОТЫ, ЖИТЕЛИ ПРИАЗОВЬЯ, потомки носителей Срубной культуры, но не скифы в узком смысле. Впрочем, оба народа были близки друг другу — их можно называть «скифами» в широком смысле этого термина.

Происхождение индийской (и иранской) цивилизаций из южнорусских степей бесспорно. Но процесс становления этих цивилизаций понимался как перемещение населения, перенесшего с севера на юг свой язык и культуру в готовом виде. С этой точки зрения скифы, оставшиеся в русских степях, лингвистически (и этнически) относились к той же самой индоиранской группе, что и население Южной Азии… На самом деле евразийскую степную культуру скифской эпохи и цивилизации Индии и Ирана отличали многие черты. Взять антропологический тип населения: разница между «северным» и «южным» типами была примерно той же, что и сейчас. Велики были отличия и в экономике, образе жизни, культуре. Ясно, что взаимодействие Великой Скифии и цивилизаций Южной Азии происходило по более сложной схеме, чем «большой взрыв», механически разбросавший якобы древних ариев из некоего центра в разные стороны. Решить проблему генезиса цивилизаций Южной Азии мешает застарелый миф об ираноязычии скифов… Не говоря уже о том, что с чисто лингвистической точки зрения этот миф никак не обоснован, он еще и противоречит сведениям об историко-культурных связях России и Индии.

Можно без труда убедиться, что индо-славянские связи гораздо теснее, чем славяно-иранские. Обнаружено множество соответствий славянской религии и религии Вед; поражает удивительное сходство славянских языков с санскритом; то же сходство заметно и в обрядах⁵⁷. Индийское «сати», добровольное сожжение жены при погребении мужа. У русских в приазовской «Индоарике» этот обряд сохранялся до конца X в. н. э.!⁵⁸ И вообще иранский, зороастрийский, обряд погребения не имеет ничего общего с кремацией, принятой как у значительной части славяно-русов, так и в Индии.

Теснейшие славяно-индийские связи всегда были «камнем преткновения» на пути теории ираноязычия скифов. В самом деле, как это славяне могли установить прямую связь с Индией, минуя целое «ираноязычное» степное море? Такое представление есть геополитический абсурд! Но если считать, что скифы — сколоты, предки славян — и были индоариями, тогда все становится на свои места.

Как и каким образом разошлись индийская и иранская группы и почему индийская цивилизация, в языковом отношении близкая иранской, обнаруживает явные следы религиозного и культурного влияния со стороны славянского мира, — вот в чем вопрос. Решить его можно, признав, что скифы есть прямые предки славян, и что индийская и иранская цивилизации сформировались под «скифским» влиянием, но в разное время и в результате длительного волнообразного процесса.

Не подвергая сомнению устоявшуюся догму «ираноязычия скифов», исследователи вынуждены были утверждать, что индоарийская общность намного древнее иранской, представляя собой более ранний импульс воздействия степной цивилизации на Южную Азию (в таком случае скифов, оставшихся в степях Евразии, можно объявить ираноязычными). Однако современные данные археологии и источников говорят совсем о другом.

Собственно индо-иранская общность сложилась в Средней Азии, на периферии арийского степного мира, очень давно, видимо, еще в эпоху неолита (VI–IV тыс. до н. э.); в период ранней бронзы, в III тыс. до н. э., началось ее движение на юг, в Иран, отчетливо прослеживаемое по распространению культур так называемой «серой керамики», преемственных с иранской традицией исторически известного периода⁵⁹. Расхождение между индийской и иранской группами началось еще в Средней Азии и было обусловлено естественными границами между прикаспийской Гирканией (место формирования иранцев) и более восточными областями Согда и Бактрии⁶⁰.

Протоиранцы «спустились» из Средней Азии в Иран еще в III–II тыс. до н. э., тогда как арии проникли в Индию намного позже, на рубеже II и I тыс. до н. э.; первоначальный импульс их движения исходил скорее всего из Приазовья, из страны приазовских и кубанских киммерийцев — синдов. Есть основания полагать, что в те времена киммерийцы и скифы уже сильно отличались по языку и культуре от индоиранцев (с которыми разошлись в период неолита), но были близки своим непосредственным потомкам — русским, славянам.

Этим и обусловлена разная степень связи Ирана и Индии со славянским миром. Протоиранская цивилизация обособилась на среднеазиатской периферии Скифии еще в неолите и «истекла» на юг в эпоху ранней бронзы, а протоиндийская, формировавшаяся рядом и одновременно, распространилась в Южную Азию только на рубеже железного века, под влиянием новых импульсов из Великой Скифии и под прямым руководством новой «арийской» элиты.

Неудивительно, что индийская традиция, сложившаяся в своих основах в раннем железном веке, сохранила стойкую память о «первопредках», ариях-степняках, тогда как иранская традиция, очевидно восходящая еще к эпохе ранней бронзы или даже к неолиту, не содержит ничего подобного, более того, рассматривает степной мир (Туран) по отношению к себе как враждебный. (Туран — степной тюркоязычный мир. Здесь дуализм: Иран — Туран, арии — тюрки. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)

Можно утверждать, что ФОРМИРОВАНИЕ «АРИЙСКОЙ» ЭЛИТЫ В ИНДИИ РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА ЕСТЬ РЕЗУЛЬТАТ ВОЗДЕЙСТВИЯ СКИФСКОЙ (РУССКОЙ) ЦИВИЛИЗАЦИИ. Это воздействие попало, в свою очередь, в индоиранскую языковую среду, образовавшуюся (под влиянием тех же импульсов) в Средней Азии намного раньше, еще в период бронзы и неолита. Какого-то одномоментного «расселения ариев в Индию», видимо, никогда не происходило; на самом деле имело место сложное, многовековое и многоступенчатое взаимодействие цивилизаций, направление которого, однако, было необратимым: с севера на юг.

Интересно, что экспансия Великой Скифии на Балканы и в Южную Азию на рубеже железного века протекала одновременно. Это еще раз показывает, что единство степной цивилизации Евразии определенным образом поддерживалось, и эта цивилизация, испытывая подъем, оказывала воздействие на окружающий мир по всем направлениям своих необъятных границ разом.

Воздействие, которое оказали индоарии на формирование цивилизации Индии, известно благодаря сохранившейся религиозно-исторической традиции. Религия, письменность, эпос, городская культура, конная армия, технология выплавки железа — вот что появилось в Индии вместе с переселенцами из Великой Скифии.

Но после того как археологи раскопали величественную городскую культуру бассейна реки Инд эпохи ранней бронзы (Хараппа, Мохенджо-Даро), вопрос о взаимоотношении «индоариев» с местным населением приобрел новое значение. Развитая цивилизация существовала в Индии еще за тысячу лет до прибытия ариев. Благоустроенные города с населением до 100 тыс. человек, снабжаемые продуктами развитого ирригационного земледелия, процветали несколько столетий (с XXIV по XVI в. до н. э.), но после пришли в упадок, были занесены песком. Это дало повод к созданию концепции «варварского вторжения ариев»⁶¹. Якобы в бассейне реки Инд в эпоху бронзы процветала цивилизация, созданная местным (темнокожим и дравидоязычным) населением; северные «варвары-кочевники» напали на нее, разрушили города, привели все в упадок, и только через столетия прежний культурный уровень был кое-как восстановлен. Эта концепция соответствует представлениям, сложившимся о развитии цивилизаций на Западе. Та же самая песня: жили-были цивилизованные греки-ахейцы, на них напали «дикие» дорийцы, надолго понизили культурный уровень… и т. д.

Миф об индоариях как «варварах», разрушивших древнюю цивилизацию бассейна реки Инд, старательно поддерживается европейско-американской историографией и вошел во все учебные пособия⁶². Между тем имеются факты, полностью его опровергающие. Между приходом ариев в Индию и падением Хараппы существует продолжительный разрыв в несколько столетий. Примитивные культуры, наследовавшие бассейн реки Инд после запустения городов Хараппы, принадлежали не ариям, а местным негроидным племенам, выходцам из соседнего Белуджистана⁶³. Арии же появились на севере Индии не ранее XI–X вв. до н. э., и их движение отчетливо прослеживается по распространению культуры «серой расписной керамики». При этом зона распространения индоарийской культуры далеко не совпадала с ареалом древней цивилизации Хараппы, удаляясь от него далеко на восток, к Гангу.

АРИИ НЕ РАЗРУШАЛИ ЦИВИЛИЗАЦИЮ ИНДИИ, НО НАПРОТИВ, ВОССТАНОВИЛИ ЕЕ. Возникает вопрос: почему древнейшая цивилизация Индии оказалась столь хрупкой? Почему понадобилось ее восстанавливать извне? Почему она погибла, не оставив никакого следа в памяти потомков? Судя по антропологическому типу, создатели Хараппской культуры были автохтонами Южной Азии (но более негроидными, чем современное население Индии). Но бронзовая цивилизация Инда так внезапно появилась и так основательно погибла, что трудно утверждать о ее местном происхождении.

Иероглифическая письменность Хараппы имеет определенное сходство с системами письма различных регионов Евразии — она не могла возникнуть на местной основе, в условиях изоляции. Есть следы, прямо указывающие на регион, с которым поддерживала связь древнейшая индская цивилизация — петроглифы, «листы каменной книги», идентичные в Северной Индии, в Центральной Азии и Южной Сибири (на Алтае) в эпоху ранней бронзы!⁶⁴ Сибирь и Туркестан в это время принадлежали арийским народам, следует полагать, что их влияние захватывало и бассейн реки Инд.

Возможно, города бассейна Инда были созданы под воздействием древнейшей арийской цивилизации Центральной Азии. Данные археологии свидетельствуют, что гибель Хараппы не была внезапной: города приходили в упадок постепенно, вместо плановой постройки начинали застраиваться беспорядочно, а затем и вовсе пустели… Жители их, судя по сохранившимся останкам, страдали от тяжелых инфекций, что указывает на заболоченность окрестных почв, возникшую из-за упадка ирригационной системы. Гибель Хараппы была вызвана расстройством системы управления… Как только элита древнеиндского общества перестала получать «подпитку» с севера, городская культура бронзы «утонула» в местной среде… (Цивилизации Хараппы и Мохенджо-Даро были заложены предшественниками и предками индоариев — русами-бореалами, освоившими дорогу к Инду и Гангу ещё в XX–X тыс. до н. э. На бореальную волну наложились первые выселки «доклассических» русовариев, земледельцев и скотоводов — они и создали величественные города долин Инда. Хараппа и Мохенджо-Даро — типичные земледельческие цивилизации суперэтноса и его сыновних этносов, аналогичные Шумеру, Древнему Египту, Ассуру-Аккаду, Сурии-Палестине… Погибли цивилизации Инда по той же причине, что и цивилизации русов-индоевропейцев Ближнего Востока: концентрация инфильтрующихся в индоевропейские социумы иноэтнических носителей присваивающего способа хозяйства превысила допустимые пределы — по классической прозе Шумера, «торгующих стало больше трудящихся…», паразитарный элемент — торговцы, менялы, ростовщики, посредники, криминалитет с их «системой ценностей» и моралью деградантов-инволюционеров — разъели изнутри процветающее общество созидателей-земледельцев, разрастающийся паразит выглодал изнутри и отравил своими трупными ядами здоровый прежде организм*. — Примеч. Ю. Д. Петухова).

{* Схему перерождения, вырождения и гибели цивилизаций см. в монографиях Ю. Д. Петухова «История Русов» Т. 1, «Сверхэволюция. Суперэтнос Русов».}

Приход ариев в Индию в начале железного века не был уникальным событием в ее истории. Подобные события повторялись не один раз — индийская цивилизация формировалась в результате взаимодействия автохтонного населения с миром континентальной Евразии. Столь мощная и оригинальная культура, как индийская, не могла возникнуть в изоляции. В силу чисто географических причин Южная Азия оказывалась своеобразной «копилкой» культуры Великой Скифии, куда время от времени откладывались все новые и новые ее пласты и где они хорошо сохранялись.

Взаимодействие Индии с северным, «евразийским» степным миром не закончилось созданием цивилизации железного века; оно продолжалось и в эпоху античности. На протяжении всего раннего железного века и эпохи античности мы видим, как государственно-политические импульсы неоднократно «истекали» в Индию из Великой Скифии. Во времена наивысшего могущества скифской империи (VII–VI вв. до н. э.), когда в сферу ее влияния вошел Ближний Восток на одном конце света и бассейн Хуанхэ на другом, Индия не оставалась вне ее границ. Саки (среднеазиатские скифы) уже к VI–V вв. до н. э. продвинулись в Восточный Афганистан и Северо-Западную Индию⁶⁵. Это раннее скифское вторжение в Индию обычно замалчивается. Почему — вполне понятно: сразу же возникает аналогия с движением ариев, бывшем всего на 4–5 столетий прежде, и невольно ставится вопрос: а не тождественны ли «арии» и саки-скифы? Между тем проникновение саков-скифов в Северную Индию оказало влияние на социально-политическую обстановку (пришельцы с севера пополнили ряды элиты индийского общества), на религию и культуру. Достаточно вспомнить, что принц Сиддхартха Гаутама, более известный под именем Будда, происходил из знатного рода Шакья Myни (шаки=саки=скифы)…

Прошло еще 4–5 столетий, и все повторилось снова. В первые века до н. э. на территории Афганистана и прилегающей части Ирана, вплоть до правобережья реки Инд, были созданы «индо-скифские» царства — результат экспансии Великой Скифии на юг в сарматскую эпоху (III–I вв. до н. э.). Около 141 г. до н. э. на территорию Бактрии из Восточного Туркестана вторглись кушаны. Их государство постепенно расширилось, подчинило индо-скифские княжества Афганистана и во II–III вв. н. э. включило в свои пределы всю Северную Индию (кроме Деканского полуострова).

Империя, созданная кушанами, была огромна по территории, пестра по этническому составу и просуществовала недолго. Но она оставила след в истории и культуре Индии и всего Востока. Здесь развился в мировую религию буддизм.

Историки не могут определить, кем были создатели этой великой империи, соизмеримой с Римом, Парфией и Китаем династии Хань. Мешает предвзятое отношение к скифам и ариям.

Кушаны были народом арийского происхождения, известным по китайским хроникам как «юэчжи». В 165 г. до н. э. они потерпели поражение от хунну; покинув восточно-туркестанские степи, обосновались в Семиречье, к северу от Тянь-Шаня. В 128 г. до н. э. китайский посол застал их в Бактрии, на северном берегу Аму-Дарьи.

Бактрия в кушанский период именовалась Тохаристаном; видимо, «тохары» и «кушаны» — синонимы. Тем более что в Восточном Туркестане (откуда вышли кушаны) были обнаружены знаменитые буддийские рукописи на тохарском языке. Есть свидетельства, что названия «тохары» (tukri) и «кушаны» (kusi) принадлежат одному и тому же народу⁶⁶. Правящий слой Кушанской империи состоял не только из тохар: в движении на юг тохары присоединили среднеазиатских скифов. «В ПРОЦЕССЕ ЗАВОЕВАНИЯ СЕВЕРНОЙ ИНДИИ КУШАНАМИ НА ТЕРРИТОРИЮ ИНДИИ ПЕРЕСЕЛИЛОСЬ МНОГО КОЧЕВЫХ ПЛЕМЕН САКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ»⁶⁷.

Таким образом, Кушанская империя синтезировала четыре этнокультурных потока: собственно кушанский (тохарский), наследие древней арийской цивилизации Центральной Азии; иранский — местный среднеазиатский, индийский и скифский.

Относительно Скифии позднеантичной эпохи прямо можно утверждать, что с нею сохраняла преемственность средневековая Россия; следовательно, СКИФСКОЕ ВЛИЯНИЕ В ИМПЕРИИ КУШАН МОЖНО РАССМАТРИВАТЬ КАК РУССКОЕ ВЛИЯНИЕ В ИНДИИ.

На рубеже н. э. в Индии распространилось типичное для Великой Скифии той эпохи вооружение — тяжелые бронированные доспехи всадников⁶⁸. Оружие поступало в Индию экспортом и напрямую — с сако-кушанской конницей, расширявшей границы империи. Создание Кушанской империи происходило относительно мирно, не сопровождаясь тяжелыми жертвами и разрушениями, как во времена исламских завоеваний в Индии, видимо, потому, что саки-скифы и кушаны были носителями той же религиозной и цивилизационной традиции, что и жители Индии, наследовавшие ее от предков — ариев. Новое «вливание» скифов в индийскую элиту на рубеже н. э. не нарушало древнюю религию Вед, но напротив — способствовало ее возрождению.

Индийский поэт Калидаса сообщал, что царь Пашьямитра (187–151 гг. до н. э.), основатель династии Сунга, восстановил древнюю церемонию ашвамедхи (принесение в жертву коня); подтверждения этому — в надписях II в. до н. э. Это обычай среднеазиатских скифов, связанный с культом Солнца; описание его есть у Геродота (История, 1, 216). В эпоху Вед обряд в Индии был, но позднее исчез и появился вновь в эпоху индо-скифских царств и кушан. В этой связи обращает внимание то, что в последние века до нашей эры и в первые века нашей эры в Индии резко усиливается значение культа Солнца. И это явление, очевидно, обязано влиянию среднеазиатских племен и их верований» (Россия и Индия, с. 23).

Итак, скифо-кушанское влияние в Индии укладывается в знакомую схему: создание высокоорганизованных политических структур имперского, государственно-общинного типа — перевооружение на новой технологической основе («рыцарская» конница) — усиление «солнечной» религии. Фактически Индия на рубеже новой эры пережила «второе пришествие ариев», резко усиливших цивилизацию «ведического» типа.

Действительно, Индия в период владычества кушан и «индоскифов» (II в. до н. э. — V в. н. э.) достигла необычайного расцвета — экономического, политического и культурного; недаром весь этот период получил название «классического», «золотого века». В это время и была создана та индийская культура, которая оказала огромное влияние на весь мир. Правители кушан (как и вообще скифы) отличались веротерпимостью; под их властью процветали многие религиозно-философские течения, но буддизму они оказывали особое покровительство. Первые буддийские проповедники прибыли в Китай из кушанского Согда. Так началось шествие новой религии на Восток, которое можно рассматривать как мощную экспансию индийской цивилизации. Что интересно, новый тип искусства, облекший в зримые формы новую религию, зародился даже не в самой Индии, но на территории кушанской Средней Азии.

Творцы раннебуддийского (гандхарского) искусства «РАЗРАБОТАЛИ МНОГИЕ КАНОНЫ И ПРИНЦИПЫ, КОТОРЫХ ВПОСЛЕДСТВИИ В ТЕЧЕНИЕ ВЕКОВ И ДАЖЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ ПРИДЕРЖИВАЛИСЬ СКУЛЬПТОРЫ И ЖИВОПИСЦЫ ИНДИИ И ТИБЕТА, СРЕДНЕЙ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ, ЦЕЙЛОНА И ИНДОНЕЗИИ, КИТАЯ И ЯПОНИИ И ВООБЩЕ ВСЕХ ТЕХ МНОГОЧИСЛЕННЫХ ОБЛАСТЕЙ И СТРАН, ГДЕ КОГДА-ЛИБО СУЩЕСТВОВАЛИ БУДДИЙСКИЕ ОБЩИНЫ… В гандхарском искусстве впервые появились изображения Будды в образе человека (ранее его присутствие передавалось символическими изображениями, например в виде колеса и т. п.), которые по сей день служат образцами для буддийского искусства»⁶⁹.

Европейские черты искусства шли в Среднюю Азию не с запада, через Иран, а с севера, со стороны скифских степей. Выдающиеся памятники кушанской эпохи обнаружены в Хорезме, во дворце Топрак-Кала. Они были созданы в конце III — нач. IV вв., когда Хорезм отделился от распадавшегося Кушанского царства. Росписи Топрак-Калы напоминают и знаменитые фаюмские портреты эллинистического Египта, и индийскую живопись храмов Аджанты, а скульптура представлена гандхарским типом. Влияние «эллинизма» в Хорезме, более сильное даже, чем в южных областях Кушанского государства, может быть объяснено только воздействием скифского искусства, тесно связанного с греческим не только прямым заимствованием, но и общностью происхождения.

Именно скифы были создателями «гандхарского стиля», поскольку контакт с античным культурным кругом поддерживали именно они. Есть и другие подтверждения преобладания скифского культурного влияния в империи кушан. Так, оригинальная кушанская письменность, известная по немногим надписям, обнаруживает большое сходство не с соседними — индийской или иранской, а… с греческой. На первый взгляд кажется, что «в Кушанском царстве… произошло примерно то же, что и у славян: была создана своя собственная письменность путем использования греческого алфавита»⁷⁰. Но если для соседей, славян и греков, сходство письменности не вызывает удивления, то это проблематично для кушан — народа, связанного по происхождению с Центральной Азией и Китаем… Однако если вспомнить, что в Кушанской империи значительное влияние имела скифская аристократия, сформировавшаяся в бассейне Инда еще в период индо-скифских царств, то все становится на свои места. Письменность, похожая на греческую, но не читаемая по-гречески, обнаружена и в скифских городах Причерноморья. Поскольку скифы — прямые предки славян, неудивительно, что они пользовались такой же — или почти такой же — системой передачи информации, получившей название «русских письмен» (на основе этих древних «письмен» была создана современная «кириллица»).

Кушанское государство воспринималось современниками прежде всего как государство скифов-сарматов-аланов. Так, Аммиан Марцеллин утверждал в конце IV в. н. э., когда Кушанская империя уже распалась, но еще сохраняла политическую традицию, что АЛАНЫ ЗАНИМАЮТ БЕСКРАЙНИЕ ПРОСТОРЫ СКИФИИ ВПЛОТЬ ДО ГАНГА!⁷¹ Он имел в виду именно скифскую элиту государств Северной Индии, утвердившуюся здесь в кушанский период.

В дальнейшем эта скифская (аланская) элита и закрепилась в Индии, влившись в ее правящий слой и обновив старые «арийские» высшие касты. Этому способствовало глубокое родство скифской — славянской — и ведийской религиозных систем.

Хотя Кушанская империя охватывала в основном Северную Индию, но связанные с нею в одну политическую систему скифы продвинулись далеко на юг, обосновавшись на северо-западе Деканского полуострова (совр. Махараштра). В первые века н. э. здесь возникло скифское (сакское) политическое объединение — государство Кшатрапов. «При сильном шакском Кшатрапе Рудрадамане (150 г. н. э.) Сатаваханы [династия, доминировавшая до этого на Декане] вынуждены были расстаться со многими ранее захваченными областями. В одной из своих надписей Рудрадаман называет себя правителем Аванти, Сураштры, Апаранты, т. е. значительные территории Западной Индии перешли под власть шаков»⁷².

Военно-политическая элита этого региона за счет притока скифов существенно обновилась. Возможно, именно сильная «скифизация» Западного Декана в период поздней античности привела к формированию там особого этноса маратхов, несколько отличного от других арийских народов Индии.

В период «великого переселения народов» (V–VII вв.) в Северную Индию постоянно прибывали волны «пришельцев с севера», в основном состоявшие из тех же скифов. В результате образовался новый правящий слой раджпутов, сохранившийся до нового времени: «Вероятно, династия Майтраков, свергнувшая на рубеже V–VI вв. власть Гупта на Катхиаваре и основавшая государство со столицей в г. Валабхи, была восточно-иранского [скифского] происхождения… Большая часть раджпутских владетельных домов, выводивших свое происхождение, подобно Пратихарам, от солнца (сурьяванси или сураджбанси) и поклонявшихся солнцу, равно как и «огнерожденные» (агникула) династии могут рассматриваться как династии восточно-иранского [скифского]… происхождения»⁷³.

Раджпуты правили Индией несколько столетий (VII— Хвв.), и в это время страна переживала новый культурный подъем. В дальнейшем вторжение на территорию Индии ислама ограничило власть раджпутской аристократии и хранимой ею ведической религиозной традиции, но не смогло вытеснить ее. Наиболее выдающиеся исламские правители (такие, как «великие моголы» Акбар или Шах Джейхан) добивались процветания своих государств благодаря политике религиозного мира и союзу с раджпутской аристократией.

В целом, однако, почти все II тысячелетие н. э. для индийской цивилизации было не самым благоприятным временем, когда все силы были направлены на простое выживание. Прямые связи Индии с Великой Скифией — Россией, издавна обеспечивавшие стабильность в южноазиатском регионе, в этот период были нарушены. Однако ведийская цивилизация в неблагоприятных условиях сопротивлялась внешним воздействиям, сохраняя свое ядро.

В середине XVII в. Индию охватило движение маратхов, стремившееся к устранению «феодальных» порядков, к возрождению государственно-общинного строя и ведической религии. Государство маратхов сформировалось на территории Западного Декана (Махараштра), в том регионе, который в первые века н. э. получил мощный культурно-политический импульс от Великой Скифии⁷⁴.

Движению маратхов удалось восстановить власть арийской элиты по крайней мере на территории Центральной Индии. Благодаря ему ведическая традиция не прервалась, а сохранилась до наших дней, чтобы оказать мощное воздействие на культуру всего мира… Именно маратхи оказали наиболее действенное сопротивление колонизаторам в XVIII столетии, а последнее крупное восстание против англичан — так называемый сипайский мятеж — возглавил в 1857–1858 гг. последний арийский принц Данду-Пант, более известный под именем Нана-Сахиб, наследник государства маратхов. С именем Нана-Сахиба, бесследно исчезнувшего после поражения восстания сипаев, связана красивая «легенда о возвращении»: его соотечественники верили, что он остался жив и должен вернуться, чтобы освободить родину, приведя на помощь русские войска…⁷⁵

Код арийской цивилизации лучше всего (и дольше, чем где бы то ни было) сохранялся именно в Индии. Но индоарийская цивилизация, столь целостная и постоянная, не обладала все же свойством самодостаточности и саморегенерации; в критические моменты она требовала поддержки из естественного центра евразийского континента, из Великой Скифии — России.

(Код арийской цивилизации и основные этнокультурно-языковые признаки суперэтноса русов, так же как признаки генетические и антропологические, лучше всего сохранились в России у русских — прямых и непосредственных потомков ариев-скифов, ариев-индоевропейцев, русов-бореалов и проторусов (Хомо сапиенс сапиенс). Именно русские есть прямое, стволовое развитие суперэтноса, первонарода нашей планеты. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)