Капитан испанского флота

Рабби Эзра де Кордоверо,

(Это имя давно забыто)

Шел на площадь во славу веры

В размалеванном санбенито.

А дорога вела от порта —

Каравеллы и кабаки.

И вослед поминали черта

Суеверные моряки.

Он чуть слышно звенел цепями,

О пощаде просить не смея.

А потом поглотило пламя

Обреченного иудея.

И не выдержав отчего-то,

Тихо молвил: «Шма, Исраэль…»

Капитан испанского флота

Дон Яаков де Куриэль.

Он рожден был в еврейском доме,

Окрещен был еще мальчишкой.

Ничего он не помнил, кроме

Странных слов — да и это слишком.

Ни злодея, ни супостата

В осужденном он не признал.

Он увидел в несчастном брата

И прощальный привет послал.

Что за игры — паук и муха?

Благородство — и без награды?

И молитва достигла слуха

Инквизитора Торквемады.

И опять палачу работа:

Шел, с усмешкою на устах,

Капитан испанского флота

В санбенито и кандалах.

Рев раздался, подобный грому,

Грохот, будто на поле бранном

Моряки, накачавшись рому,

За своим пришли капитаном.

Разбежались монахи, хору

Спеть «Те Деум» не стало сил:

Разношерстную эту свору

Будто дьявол с цепи спустил!

Нет отчаяннее ватаги!

Не страшились свинцовой вьюги,

И кастильские сбросив флаги

Добрались они до Тортуги.

Он с молитвой смешал проклятья,

Под картечи шальную трель.

Месть раскрыла тебе объятья,

Дон Яаков де Куриэль!

…Как-то вечером, после боя

Он задумчив стоял у грота,

Разговаривал сам с собою.

Он шептал: «Хороша охота…

Только ночи мои пустые,

Поскорее бы новый день…»

Услыхал он шаги чужие

И увидел чужую тень.

И спросил он: «Ты не был с нами

Ни в Сант-Яго, ни в Да-Пуэрте?»

Незнакомец сверкнул очами

И ответил: «Я — Ангел Смерти!

Сделал ты океан могилой

Всем встречавшимся на пути.

Ты молился с такою силой,

Ты заставил меня прийти!

И хочу я сказать по чести,

Хоть душе твоей будет больно —

Я помог этой жаркой мести,

Но теперь я прошу: „Довольно!“

Я с тобою был не однажды,

Книгу Смерти с тобой листал.

Утоление этой жажды.

Невозможно — а я устал».

Он оплакал свою подругу —

Шпагу, сломанную у гарды.

Без него ушли на Тортугу

Каравеллы его эскадры.

«Забирай меня, гость проворный!

Я остался на берегу!»

Но потупился ангел черный

И ответил: «Я не могу…»

Он омыл в океане руки,

Сшил одежду из парусины.

На борту турецкой фелуки

Он добрался до Палестины.

Дуэлянтом, бреттёром, с целью

Бросить вызов, послать картель —

Так ступил на Святую Землю

Дон Яаков де Куриэль.

И раввина найдя святого

В синагоге старинной, в Цфате,

Пожелал он услышать слово

О прощении иль расплате.

И раввин отвечал: «Посланник

Мне поведал, из Высших Стран,

Не осудят тебя, изгнанник,

Не простят тебя, капитан».

Он старался забыть о битвах.

Не желая сдаваться горю,

Он все дни проводил в молитвах —

Но ночами спускался к морю.

Жизнь, раздвоенная тоскою,

Не плоха и не хороша.

Может быть, потому покоя

Не находит его душа.

Он является в лунном круге —

Неподвижен, одежды белы:

Не идут ли за ним с Тортуги

Быстроходные каравеллы?

Пять веков, каждой ночью лунной

Из-за тридевяти земель

Ждет корсаров своих безумный

Дон Яаков де Куриэль…

Дон Яаков де Куриэль, марран, офицер Королевского флота, затем — пленник инквизиции, затем пират, а в конце жизни — отшельник, — похоронен в Цфате. Его могилу можно видеть и сейчас, недалеко от могилы святого рабби Ицхака Лурия Ашкинази. Последний потомок Куриэля — Морис Куриэль — ныне живет на острове Кюрасао и занимает пост президента еврейской общины этой голландской колонии.

Загрузка...