Фантастика и Детективы, 2014 № 02 (14)

Враг Яна Дубинянская

Яна Дубинянская

21 августа 1975 г.

Стрелять начал Ив, подслеповатый идиот, и все обошлось бы даже тогда — баркас мотало, словно турбулентную игрушку в ванне, волны ревели так, что заглушили бы и выстрелы, как глушили детский крик, и слабая вспышка рассеялась бы во мгле — но он попал. Из пугача для туристов, лучом-иглой, годным лишь на то, чтобы оцарапать врага, привести его в бешенство — и выдать себя с головой.

Потом Ив лепетал, будто думал, что эти лучи обработаны чем-то нервно-паралитическим. Его, толстого и рыхлого, так ни разу и не зацепило. Ответной серией боевых лучей, получивших точку наведения, убило Андреаса за штурвалом и, кажется, одного из гребцов. Я не знала точно; с самого начала перестрелки, раньше, чем муж заорал «Ложись!!!», я распласталась по дну баркаса, упираясь локтями и закрывая собой орущую Аську. Все происходило там, наверху.

Асенька похныкала еще немного, пригрелась и заснула, укачанная волнами.

— Он мой враг, — сказал муж.

— И что?

Я как раз измеряла объем талии, до предела втянув живот, и была очень недовольна результатом. А ведь прошло уже четыре месяца! Три с половиной из которых я качала пресс.

— Он подпал под амнистию. Дали же пожизненное в рудниках!.. А он освободился вчера. Вам с Аськой лучше куда-нибудь улететь, я подумаю.

— Смысл?

— Чтобы он не мог вас достать.

Я рассмеялась, подошла к нему со стороны спинки биокресла, взъерошила волосы и обхватила за плечи:

— Ты смешной. Когда человек выходит на свободу, ему есть чем заняться, помимо страшной мести. Надо найти жилье, работу… вообще как-то обустраивать жизнь. За что его посадили?

— Долго рассказывать.

— Если пожизненное, то с конфискацией имущества, да? Поставь себя на его место. У него сейчас очень, очень много проблем…

Сантиметр вильнул на пол, отполз на полметра и скрутился змейкой. Или все-таки решиться на вакуумную морфокоррекцию? Потом; пока еще кормишь, конечно, нельзя.

Муж встал рывком, сбросив мои руки и стряхивая остатки подлокотников, потянувшиеся за ним полупрозрачными нитями:

— Я ставил себя на его место. Ты не понимаешь. Он мой враг!

А поругались мы уже после, когда я поняла: он правда боится. Можно простить любимому мужчине что угодно, только не страх. Поэтому женщина глушит это несмываемое, неотменимое обвинение взрывом других, громогласных, сотрясающих воздух и фундамент, но в итоге все-таки сводимых к примирению и компромиссу.

Я кричала, что у нас ребенок. Что надо было раньше думать или хотя бы предупредить!.. Что он клялся — я же спрашивала, спрашивала, помнишь?! — будто с прошлым покончено, не осталось никаких невыплаченных долгов. Я думала, поиграв по молодости в отважного космополицейского, ты раз и навсегда остепенился, перешел в аналитический департамент, на спокойную интеллектуальную работу!.. А ты!.. Ну что, что ты туда пихаешь, зачем, из этого комбинезончика мы выросли давно!..

Он молча паковал вещи. Иногда огрызался и все делал не так. В конце концов, я сложила своё и детское сама, ощущая себя полной идиоткой, героиней космооперы для подростков.

И еще стало ясно, почему он так рассердился в тот раз, когда я выложила в сети наши свадебные фотографии. И вообще был против, чтобы я писала про нас в сетях хоть что-нибудь.

Мы еще дулись друг на друга, когда приехал Ив. Ива я вызвала, потому что если уж лететь куда-то с грудным ребенком, то уж точно в сопровождении врача. И еще потому, что надеялась — Ив ему скажет. Или хотя бы посмотрит так, что до мужа дойдет: нормальные люди так не поступают. Не срываются на другой конец галактики только потому, что где-то вышел на свободу враг.

Кстати, я посмотрела в сети. Лысая бугристая голова, тупая, какая-то полустертая рожа. Анфас, профиль, круговая визуализация. Бородавка на мочке уха, особая примета. Преступная группировка, ограбление транзитных транспортов, несколько убийств, одно — сотрудника космопола. Осужден в таком-то году пожизненно. Освобожден досрочно в рамках… примерное поведение…

— Как интересно, — восторженно прошептал Ив. — Конечно, можете на меня рассчитывать.

Лучше бы я заказала медицинского гиноида из педиатрии.

Я люблю мужа.

Я очень-очень люблю мужа.

Когда мы познакомились два года назад, первое время я непрерывно изумлялась, насколько он — такой, как надо. В нем было правильно все: от цвета глаз, возраста, чувства юмора, любимой музыки, зарплаты и прочих мелочей — и до самого главного, чего нельзя сформулировать вслух. Его создали специально для меня; так одинокие женщины на склоне лет проектируют андроидов, на свои деньги позволяя себе полную реализацию детских мечтаний и сексуальных фантазий. А мне он достался бесплатно, настоящий, живой, любимый. Пока не родилась Аська, я честно доискивалась, где же тут подвох, червоточина, хотя бы малейшая неточность. Потом перестала, ну его.

Да, я была в восторге, узнав, что он в юности служил в космополиции. Я ведь искала мужественного, сильного мужчину. И при этом достаточно умного, чтобы не ловить преступников всю жизнь. А враги… черт возьми, да покажите мне в обитаемых мирах человека, у которого нет врагов!

Асенька похожа на него. Правда, муж говорит, что на меня — больше.

Пока не очень видно.

В первую ночь мы остановились в маленьком отеле на притрассовом астероиде без названия. Номер был уютный и стильный, с зеркальным потолком, облегченной силой тяжести и морским микроклиматом. И мы любили друг друга весело и страстно, и Аська спала в капсуле-колыбельке спокойно, как никогда, посапывая и закинув за головку стиснутые кулачки, а Ив за переборкой ворочался и наверняка все слышал. И тогда я решила, уже засыпая.

Это будет наше свадебное путешествие. Наконец-то. Мы же не полетели тогда, потому что я уже была беременна, а муж прочел где-то о фатальном вреде перегрузок.

Ну какой, правда, может быть враг?

На самом деле с реальностью можно делать все, что угодно. Как ты придумаешь, так и будет. Вся моя жизнь — сплошное тому подтверждение. И вот сейчас.

— Ну, зачем? — спросил Ив. — Ты думала, я просто так не полечу? Обязательно надо было?..

— Что?

— Сама знаешь. Я видел в штурманской базе наш курс.

— Как интересно. А я не видела. Расскажешь?

— Думаешь, блефую? Нет, я правда смотрел. Летите развлекаться на Дию, а меня прихватили бэбиситтером. И прекрасно, и посижу, кто вам против? Но зачем эти страсти, этот враг?..

— На Дию? Серьезно?

Первым делом надо было найти мужа и расцеловать. После нашей ночи он снова стал сосредоточенным и угрюмым, все время смотрел на часы и подгонял с вылетом; я еле-еле донесла до его понимания, что сначала Асю нужно покормить. Когда пришел Ив, она уже насосалась и отпала, теплая, сонная, душистая.

Заглянул муж:

— Готова?

Чтобы повиснуть у него на шее, нужно было сначала уложить Аську в колыбель. То есть нет, лучше на нашу кровать, чтобы сразу запаковать в антиграв для ближних перелетов. Пока я вспоминала, где он у нас лежит, чтобы послать Ива, муж коротко кивнул:

— Одевайтесь.

И вышел в шлюзовой отсек.

Когда мы стали на орбиту, я решила сделать ему приятное. И шумно восхитилась, глядя в монитор:

— Дия!!!

— Дия, — подтвердил муж.

— Я тебя люблю.

— Нас тут никто не запомнит, — сказал он, пробивая посадочный курс. — Тысячи семей ежедневно прилетают на Дию. Андреас подогнал нам другой транспорт, пересаживаемся и летим в шестнадцатую омега-систему. Здесь он должен нас потерять, или я уже не знаю.

— Муж…

Он не отрывался от монитора: каменный подбородок, невозмутимый профиль. Я постаралась убедить реальность — не было случая, чтобы у меня не выходило! — что это все еще такая игра.

— Но мы хоть слетаем в Крепость? Моя мечта с детства, ты же знаешь. Ива маленького свозили, скажи, Ив?., а меня — нет…

Бестрепетные пальцы пробежались по сенсору, вводя посадочный код. После этого муж обернулся и, слегка прикусив губу, кивнул:

— Слетаем. Андреас там работает — где-нибудь в скалах и пересядем в его транспорт. В Крепости точно никто ничего не заметит, — он задумался. — Хотя не знаю. Можем вызвать подозрение на базе, сомневаюсь, что к ним туда часто летают с грудными детьми…

Аська пискнула в антиграве у меня на животе. Укачивая ее, я шумно перевела дыхание, прикусила язык. Если б не Ив на заднем сиденье, то я сейчас наговорила бы лишнего. Я ему бы сказала, если б не Ив!..

— Ты думаешь, я его боюсь? — ровно спросил муж.

— Кого? — сама не знаю, издевалась ли я сознательно или так, вырвалось.

— Он мой враг.

— Ты можешь так думать, потому что не знаешь, что такое враг. У тебя, маленькая моя, никогда не было настоящих врагов.

Бояться врага невозможно. Страх — это всегда неизвестность, а врага ты видишь насквозь и понимаешь лучше, чем самого себя. Ни один человек на свете, включая друзей, родных, любимых, не близок тебе настолько же, как твой враг. Никого ты не изучаешь так пристально, как врага, ни о ком не знаешь так много, как о нем, ни с кем не делишь столько воспоминаний, планов и надежд. Ты связан с ним неразрывно и на всю жизнь, вопрос только один: его или твою.

Настоящий, главный, единственный враг — человек, способный перевернуть твой мир так, как это не под силу больше никому. Он ведь тоже знает о тебе все. Ему известно, где ты слаб и что для тебя дорого; возможно, даже безошибочнее и точнее, чем тебе самому. Для него критически важно уничтожить тебя, он, не задумываясь, бросит на это все ресурсы и силы — на то он и враг.

На счет врага невозможно питать иллюзий. Ты прекрасно сознаешь, на что он способен — потому что и сам способен на то же самое.

Старый, проверенный, смертельный враг — это уже, по сути, ты сам.

— Хватит. Не пугай меня так, мне же нельзя волноваться.

Я была категорически против, но муж настоял, а Ив согласился. В результате Аська попала на территорию мега-аттракциона «Крепость приключений» в антиграве, закрепленном на животе у Ива, под свитером; с его комплекцией, как они и рассчитывали, никто ничего не заметил. Нам выдали на базе комбинезоны, пугачи — отстреливаться от чудовищ, и сказали, что баркас будет ждать в гавани. Муж заказал самый длинный квест с приключениями на софт-уровне: жена, мол, первый раз и боится. Я мысленно фыркнула. И сразу же, за поворотом в лесу, отобрала Аську у Ива и вынула из антиграва.

Иллюстрация к рассказу Макса Олина

В лесу было очень красиво. Дрожали радуги в росе, щебетали птицы, тянули к ногам зубастые головки и щупальца хищные цветы; в софт-режиме их даже не приходилось стряхивать, достаточно было слегка ускорить шаг. Асенька смотрела серьезно и пытливо. Муж с Ивом вели суровый мужской разговор.

— Подожди, но ведь если в Крепости пропадает кто-нибудь, они наверняка объявляют розыск, поднимают шум… Ты уверен, что это нам надо?

— Шума не будет. Андреас попросил одну девушку, с похожей фигурой, она потом выйдет с нами. Никто не должен ничего заметить.

— Не слишком ли много людей посвящено? Эта девушка, сам Андреас, его экипаж, плюс настоящая команда, которую, я так понял, они подменят…

— Не в первый раз. Андреас работает здесь, думаю, это у них обычное дело.

— Если кто-нибудь проболтается, он выйдет на след.

— Не должен. В любом случае, у нас пять часов на отрыв, пока…

Что-то в их разговоре было не то, я поздно начала вслушиваться и никак не могла уловить. С неба плавно, как осенний лист, спланировал огнедышащий дракон. Я присела, на минутку положила маленькую рядом на траву и прицелилась в чешуйчатое пузо.

— Жена!!!

Прервавшись на полуслове, муж метнулся к нам молнией, сухие ветки под его ногами выдали залп, а цветы испуганно шмыгнули в стороны. Подхватил Аську на руки и шумно задышал, зыркая исподлобья.

Подстреленный дракон рухнул где-то в лесу.

— Андреас, — представился парень и потряс руки по очереди мужу с Ивом. На парне был блестящий комбинезон и смешная матросская шапочка.

Баркас стоял в гавани, прекрасной, как моя детская мечта с рекламной стереокартинки. Бирюзовая, прозрачная и круглая, она была окаймлена по контуру зубчатой стеной крепости. На высокой башенке вдали развевался клетчатый флажок.

Андреас поддержал меня под локоть, помогая запрыгнуть на борт. Двое гребцов таращились с баркаса на Аську, такую крошечную у мужа на руках.

— Будут выныривать монстры — можете пострелять, — сказал Андреас. — Но вообще в софт-режиме они не нападают.

Ив серьезно кивнул.

— Транспорт мы спрятали в Крепости, за внешним валом. Рита уже там. Даже если он вас выследил, должны уйти.

— Не выследил, — кратко отозвался муж. — Не думаю.

Баркас заскользил по переливчатому зеркалу воды. В нормальном режиме тут наверняка шторм, успела предположить я. А в усиленном — буря.

И грянула буря.

Одной рукой придерживая штурвал и лавируя среди ревущих волн высотой в полнеба, Андреас все нажимал на аварийный сенсор, пытаясь связаться с базой, чтоб они там, наконец, почесались и откорретировали программный сбой. Его люди ругались и гребли, ураган подхватывал и распылял в пыль их брань и брызги с весел.

— Это не сбой, — пробормотал муж, я прочла по губам. — Это он.

Аська заплакала. Муж беспомощно потряс ее и прижал к себе, она разревелась еще сильнее. Я забрала ее и, немного успокоив, обернулась к Иву.

Ив сидел бледно-зеленый, намертво вцепившись в борт. По моей просьбе, выкрикнутой несколько раз по слогам, все-таки отлепил одну руку и протянул антиграв; хорошо, что взяли с собой, в нем тихо, тепло и маленькая не простудится. Но оказалось, что кислород почти на нуле, и я смогла только положить Аську внутрь, не герметизируя.

Волна вспучилась, и над баркасом взвился монстр с огромными глазами и множеством извивающихся щупалец. Муж, не глядя, выстрелил в него, и чудовище исчезло в водовороте.

— Не отвечают! — крикнул мужу Андреас. — Возвращаемся или идем на Крепость?!

— Это он! — муж повысил голос, загрохотал, перекрывая бурю. — На базе уже никого, он не оставляет живых!! Попробуем уйти!!!

Андреас кивнул и налег на штурвал. Его гребцы работали профессионально и слаженно, баркас несся сквозь волны и мглу к неразличимой Крепости. Аська разевала рот на две трети сморщенного красного личика, но ее крика совсем не было слышно. В открытый антиграв, как я ни пыталась его прикрыть, залетали брызги.

И тут сплошную свинцово-зеленую муть вокруг прошило прямым и ослепительным боевым лучом.

— Ложись!!! — заорал муж чуть позже, чем я упала на дно, закрывая Аську.

Тогда же Ив и выстрелил.

Буря гудела и завывала в бойницах, волны захлестывали даже сюда, камни скользили под ногами, и раз я чуть было не выронила Аську!.. Она не проснулась, даже не шевельнулись полупрозрачные веки с полумесяцами слипшихся ресничек. Муж не видел.

Ив лез по мокрым камням последним и, кажется, все ещё твердил своё про паралитический луч, обрывки его причитаний отражались эхом от стен; хотелось на него прикрикнуть, но я боялась разбудить малышку. Уцелевший гребец указал нам направление к транспорту, укрытому где-то в Крепости, а сам остался во мгле на баркасе с двумя трупами.

Галерея сужалась, каменное месиво, задуманное как ступеньки винтовой лестницы, становилось все круче, но камни уже не были такими скользкими. Волны бурлили и бились в Крепость где-то внизу. Мы прошли еще один виток и вышли на площадку, сухую и почти защищенную от ветра — если держаться у стены подальше от бойниц.

— Посидите здесь, — сказал муж. — Надо найти этот транспорт.

— Я найду.

Я изумленно посмотрела на Ива. Кажется, он даже теперь думал, что это такая игра, приключенческий квест, где кому-то нужно его геройство. Мало нам было его стрельбы?!..

Он стоял, придерживаясь за склизкую стену, растирая бок и морщась, бледный, облепленный мокрыми волосами, одышливый, неспортивный. Кстати, Ив — мой двоюродный брат. Мы с ним и в детстве особенно не дружили.

— Он твой враг, — сказал мужу Ив, упирая на второе слово. — Тебе нельзя оставлять своих, пока он тут.

И муж кивнул:

— Иди. По северной стене, смотри не заблудись. Там эта девушка, Рита, думаю, теперь ей будет лучше полететь с вами.

Я обернулась к нему:

— «С вами»? Что ты имеешь в виду?!

Разумеется, он ответил:

— Он мой враг.

Поругались мы, когда Ив уже ушел, и его гулкие шаги растворились в гуле моря и бури. Ругались звонким полушепотом, боясь разбудить Аську и выдать себя, если враг бродит где-нибудь поблизости, — но от этого не менее яростно и непримиримо.

Я кричала, подкрутив до минимума внутренний звук, что он с самого начала мне врал, собирался запихнуть нас с Аськой в транспорт самих, и даже Ив был в курсе, и Андреас, и какая-то Рита! — все, кроме родной жены. Что я никуда без него не полечу! Что сейчас, когда его враг захватил аттракцион, известный на все обитаемые миры, и положил кучу народу, его рано или поздно прекрасно обезвредят и без нас. И любой нормальный человек на нашем месте поскорее смылся бы отсюда, если есть такая возможность. Что? С врагом надо встретиться лицом к лицу?!.. Ну давай, давай, признайся, что ты много лет мечтал об этом!..

Муж огрызался вяло, зевая и поминутно вскидывая голову и веки. Я давно заметила: в минуты, когда я на волне праведного гнева готова хоть всю ночь напролет выяснять отношения, его неизменно тянет в сон. Независимо от времени суток.

Зашевелилась и пискнула Аська, уже, конечно, голодная. Я скороговоркой высказала мужу последнее, что о нем думаю, и расстегнула комбинезон.

— Я отойду на минуту, — сказал муж.

Возился он долго, видимо, по-большому. Когда вернулся, Аська уже почти спала, и я шепнула, не оборачиваясь:

— Тише, не разбуди.

Муж послушно притих. Обошел нас по дуге, ступая неслышно, на цыпочках.

Я подняла глаза и увидела, что никакой это не муж.

И сразу узнала эту рожу.

Враг присел на корточки в двух шагах и уставился на нас. Он был в таком же, как на мне, туристическом комбинезоне, только на поясе висел тяжелый боевой лучемет, царапая камни. Голая голова, вся в ссадинах и каких-то прыщах, изрытые оспинами лоб и щеки, бородавка на мочке уха. Черты лица у него были совершенно никакие, и глаза в неглубоких провалах не отражали ни искорки света. Под его тупым взглядом я запахнула комбинезон, насколько получилось. Аська еще почмокивала, присосавшись с новой силой, когда я попробовала высвободить грудь.

Нельзя, чтобы она заплакала. Нельзя.

Враг шевельнулся, и его лучемет гулко ударился о камни. Мгновенным движением придержал ствол, а затем приложил палец к невидимым, будто стертым ластиком губам:

— Тсссс.

Он же не знает, что у нас Асенька, поняла-вспомнила я.

И, наверное, не знает меня в лицо.

— Мы заказывали софт-режим, — полушепотом, временами падавшим в шепот, рассказывала я. — А какой-то умник на базе, представляете, врубил экстрим! Мы еле пришвартовались. Ив, моего мужа зовут Ив, пошел искать спасателей, и до сих пор не вернулся, и режим так и не переключили — слышите, какой шторм? Я даже не знаю, что теперь делать. Побудете с нами? Немножко, пока Ив не вернется?

Самое главное — почти не врать. Тогда легче и все получится. Придержать его, заговорить ему зубы, пока муж…

Где он?.. Где?!

Если б они уже успели встретиться, я бы услышала. Враг не станет убивать врага незаметно и бесшумно, подкараулив в интимный момент, со спины. Никакого удовлетворения, пустышка, струйка песка между пальцами вместо материального куска победы в руках — если я понимаю, а я уверена, что понимаю, мне же доходчиво объяснили! — логику врага.

Они разминулись. Он не знает (не догадывается? — трудно поверить, он же пришел сюда по нашим следам, но ведь иначе бы… муж говорил, что он, враг, не оставляет живых), кто мы с Аськой такие и откуда тут на самом деле взялись. Не дать ему задуматься об этом. Заговорить, заболтать, отвлечь.

— А вы здесь работаете? Техник, программист?.. Может быть, спасатель?

Враг помотал головой, и его глаза, наконец, блеснули, отразив мглисто-стальную полоску света из бойницы. Ничего не ответил, не придумал пока, что отвечать. Мой муж, молниеносный в реакциях и движениях, над словами тоже всегда медленно думал.

И у врага молниеносная реакция. И враг сейчас гораздо ближе к нам с маленькой, чем муж. Потому он, муж, и не может выйти из засады. Ждет. И смотрит на нас из темноты, а значит, я ничего не боюсь.

Тихо-тихо-тихо, малышка. Спи.

— Я первый раз на Дии, мы прилетели сегодня утром. А вы уже давно здесь?

Молчит.

— Ив, мой муж, — эту единственную обманку среди чистой правды нужно обозначить как можно четче и убедительнее, — Ив был здесь еще в детстве, у него осталась масса впечатлений, столько рассказывал о Крепости… Так значит, вы работаете тут?

— Да.

«Да» у него получилось укороченное, смазанное, скорее «ды», но ведь ответил!.. И ответил именно то, что я ему подсказала, вложила. Можно продолжать, развивая, закрепляя, не давая ускользнуть:

— Наверное, со временем все это уже так не впечатляет. Скажите, а в Крепости есть что-нибудь такое, что обычно не показывают туристам?

— Да, — выговорил уже увереннее и четче.

— Покажете? Я имею в виду, потом, когда все наладят. Вы пробовали вызывать базу? Что они говорят, скоро починят?

— Они?.. Да ничего не говорят.

Его необозначенные губы дернулись в ухмылке. Смешная, хоть и будто бы понятная только ему шуточка. Не оставляет живых. Я подобрала под себя колени, сдерживая дрожь.

Асенька заснула. Крепко, беспробудно, выпустив из расслабленного ротика мой сосок. Надо застегнуться, незаметно и ненавязчиво, пока враг не… Но чтобы добраться до застежки комбинезона, надо было положить куда-то рядом Аську, а я боялась даже на мгновение выпустить ее из рук.

И говорить, говорить, не забывать:

— Представляете, я сегодня подстрелила в лесу дракона…

Стоп. Напрягся, не надо было про стрельбу. Из-под прожженного ворота комбинезона выползала на короткую шею тонкая красно-коричневая полоска. Черт, жаль, что у Ива не оказалось под рукой боевого оружия.

А если он сейчас вернется? Ив?! Если он уже где-то здесь, и в любую секунду?!..

— А Ив, мой муж, — я повысила голос, и он, как мячик, многократно отразился от стен, — вообще не стал брать оружия, потому что не любит стрелять, даже по виртуальным мишеням…

Асенька недовольно вякнула во сне.

— Тиш-ш-ше, — прошипел враг. — Он же спит. Сын?

— Девочка.

— А-а…

Он разговорился.

Рассказал о своем сиротском детстве в космоприемнике, о голодной юности, о девушке с голубыми глазами, которой он собирался, если бы все получилось с тем делом, подарить колечко с бирюзой — а она потом не дождалась и успела сменить за этот срок аж трех мужей, вот с тех самых пор он и не верит в женскую верность и любовь… Разумеется, он врал. Но врал эпично и трогательно (иногда — глаза-бирюза — даже и в рифму), без какой-либо другой цели, кроме как придумать себе прошлое, создать задним числом правильную реальность в соответствии со своими представлениями о таковой. Поначалу пытался заменять недомолвками и эвфемизмами все, связанное с его преступной карьерой, но не получилось — классика жанра требовала именно этой фактуры, иначе терялась несущая ось. И постепенно передо мной начала вырисовываться криминальная сага, в общих чертах опиравшаяся на те скупые факты, что я нарыла в сети.

Ему хотелось поговорить. Хотелось тепла и понимания, а возможно, и ласки. Он сидел передо мной на корточках, лысый, бесформенный и сентиментальный, как это бывает с бандитами и убийцами. А у меня на коленях посапывала Аська, и не было ни мужа, ни Ива, никого.

— А что ты собираешься делать дальше? — спросила на свой страх и риск. — Ты ведь еще молодой. Мог бы, наверное, начать новую жизнь. Работа, семья, родился бы сын…

Он засопел, и я машинально съежилась, крепче прижав малышку к так и не застегнутой как следует груди.

— Я не могу. У меня есть враг.

— Ты просто не знаешь, что такое враг, поэтому так говоришь. Враг, который сломал всю твою жизнь, отобрал твою удачу, уничтожил твою мечту! Ты женщина, ты ничего не понимаешь, у тебя никогда не было и не может быть настоящих врагов. О своем враге ты знаешь все: о чем он сейчас думает, чего ему хочется, чего он боится. А знаешь, почему? Потому что там, на рудниках, ты ни мгновения не думал о ком-нибудь другом. Ты сроднился, сжился с ним настолько, что не можешь больше выносить этот удвоенный груз. Вам просто нет места обоим в обитаемых мирах: или он, или ты.

Ничто не может быть важнее, чем отомстить врагу. Если этого не сделать, остальное теряет всякий смысл, жизнь становится пресной и постылой, а ты — противен себе самому. Потому что это будет значить, что враг победил. Что ты боишься его — а бояться врага невозможно. Это все равно, что испугаться собственной тени, своего отражения в зеркале.

Да, я готов вернуться на рудники. Готов начать сначала, снова пройти через все это, главное — знать, что он побежден и уничтожен, мой враг. В моей конченой жизни все равно нет и не будет никакого другого смысла. Только ненависть к врагу. Ты женщина, тебе никогда не понять.

Спит? Я бы и сам вздремнул. Трое суток на стимуляторах…

— Бедный… поспи.

Он дрых без задних ног, неразборчиво мурча во сне, его тяжеленная голова упиралась в Аськин антиграв на моих коленях, которых я совсем уже не чувствовала. Где-то внизу по-прежнему бились волны о камень, свистел ветер в бойницах. И больше ни единого звука.

Муж?!..

Я уже не знала, что и думать.

Не думать. Действовать, пока временно обезопасен враг и не проснулась Аська. Я переложила антиграв рядом на камни, наконец-то застегнула комбинезон по горло (враг недовольно заворчал, и следующие несколько минут я в компенсацию наглаживала его бугристую лысину и щекотала бородавку на ухе; от этого, я успела заметить, он успокаивался и снова начинал мурчать, как кот), затем осторожно вынула малышку и, прижимая ее к себе одной рукой, аккуратно, по миллиметру, высвободилась из-под вражеской головы, подпихнув под нее антиграв… уффф.

На цыпочках, пошатываясь на полубесчувственных ногах, прошла вдоль стены, завернула за угол — и споткнулась. Обо что-то большое и длинное, распростертое поперек прохода.

Тело моего мужа.

Он взвился гигантской пружиной, и врезался головой в каменную арку, и высказался на автопилоте, а затем, шипя и растирая растущую шишку, уставился на меня безумными глазами:

— Я что, отключился?

Я не очень удивилась. С мужем бывает, он способен заснуть где и когда угодно — особенно после суток за штурвалом, на стимуляторах; я должна была догадаться.

— Тс-с-с!

Но было уже поздно.

Асенька разлепила глазки, моргнула, скривила ротик маленькой подковой — и мощно, звонко завопила у меня на руках. Ответом ей был шум и грохот, и примерно те же, спросонья, многоэтажные слова.

— Там твой враг, — скороговоркой предупредила я.

Но муж уже, по-моему, понял и сам.

Когда я, тряся орущую малышку, рискнула выглянуть из-за стены, там уже ничего нельзя было разобрать — только вопли, ругательства и осьминожьи выбросы рук и ног из возящейся кучи на полу; ко всему на них были одинаковые комбинезоны. Где-то посередине болтался лучемет, и раз даже выстрелил, взорвав мелкой крошкой камень в углу. После этого ничего не оставалось, как спрятаться с малышкой подальше за стену.

Тут включился свет — и одновременно вырубились шторм и ветер. Врагу сообщили компьютерным голосом свыше, что он окружен и сопротивление бесполезно. Но как их растаскивали с мужем, я не видела, а жаль: интересно было бы посмотреть.

— Я вовремя успел? — лоснясь от гордости, спросил Ив.

За его спиной в бойнице сверкали изумрудное море и лазурное небо. Луч солнечного света, гораздо ярче искусственного в башне, попал на Аськино личико, и она зажмурилась, смешно двигая безбровыми дугами. Один из космополицейских неумело сделал ей козу. Его отпихнул локтем наконец-то прорвавшийся к нам муж, весь в регенерирующем пластыре, и взял малышку на руки; она скривилась было, собираясь заплакать, но передумала.

— Не простудилась бы, — озабоченно сказал Ив. — Как вернемся, возьму ее на медосмотр.

Мимо провели врага в силовых наручниках. Он тоже был сильно побит, но выглядел, как ни странно, удовлетворенным. И даже, зацепившись за мой взгляд, подмигнул и ухмыльнулся.

Поверх моей головы посмотрел на мужа:

— Баба у тебя ничего. Хорошая, ласковая баба.

— Мне все-таки интересно…

— Мне тоже!

— …из-за чего вы стали врагами? Ты его тогда задержал, да? Это из-за тебя его посадили? А тот полицейский, которого он убил, был твоим лучшим другом?..

— Не знаю, кого он там убил. Операцию вели парни из другого департамента. А я его потом конвоировал в рудники, месяц в одной капсуле, тебе не понять. Лучше ты мне расскажи?!..

Враг всегда изыщет способ отомстить.

Настоящий, смертельный, заклятый враг.