Федр. Бабрий. Басни

Мой милый Бранх! Вначале, в золотом веке

Не зная кривды, жили на земле люди;

[За этим третий наступает век — медный,

И век героев, славою богам равных,

И, наконец, железный, хуже всех—пятый.]

А некогда, в те золотые дни, звери

Умели внятным голосом вести речи,

Сходясь на сходки в темной глубине леса;

И камень говорил, и на сосне иглы,

10 И рыбаку понятен был язык рыбы,

И слову воробьиному внимал пахарь.

Земля давала людям все плоды даром,

И меж богами и людьми была дружба.

Бранх, если ты захочешь,— обо всем этом

16 Тебе расскажет мудрый наш Эзоп-старец,

Друг легконогой музы и творец басен.

Я эти басни счастлив поднести Бранху

На память о себе, как сладкий сот меда,

Смягчая горечь слишком грубых стоп ямба.

Один охотник ловок был владеть луком.

Однажды на охоту он пошел в горы,

И в страхе от него бежали все звери.

И только лев, своею силой горд, вызвал

Его на бой. В ответ ему сказал ловчий:

«Не торопись, и о победе брось думать —

Пускай сначала этот мой гонец скажет,

Что ждет тебя». И, встав невдалеке, метко

Пустил стрелу. Колючая стрела скрылась

10 В утробе львиной, преисполня льва страхом.

Пустился лев бежать в густую глушь чащи,

И встретил там лису. Ему лиса молвит:

«Остановись, опомнись, соберись с духом!»

А лев ей: «Не хитри, не проведешь больше:

16 Уж если мне от посланного так больно,

То как же сам пославший должен быть страшен!»

Копая в винограднике своем землю,

Однажды виноградарь потерял заступ

И по своим соседям стал искать вора.

Все отпирались, и мужик пошел с ними

5 В ближайший город, чтобы там с них взять клятву —

Ведь боги, что попроще, те живут в селах,

А место настоящих — в городских храмах,

И уж от их ничто не ускользнет взора.

Пришли крестьяне в город, сняли с плеч сумки

10 И у ворот в бассейне стали мыть ноги,

Как вдруг кричит глашатай: «Тысячу драхм — тем, кто

Укажет вора, что ограбил храм бога!»

Сказал крестьянин: «Зря сюда я шел, видно:

Куда уж там узнать моих воров богу,

16 Который сам не видит, кто его грабит,

И покупает помощь у простых смертных!»

Пастух в загон однажды козье вел стадо.

[Одни охотно шли, других он гнал силой.)

И вот, одной козе, что забрела в яму

И там щипала клевер и траву козью,

6 Сломал он рог, швырнув издалека камнем,

И просит: «Козочка, ведь мы в одном рабстве —

Так ты уж хоть во имя бога рощ, Пана,

Хозяину меня не выдавай: право,

Я вовсе не хотел в тебя попасть камнем».

10 Коза в ответ: «Но как такое скрыть дело?

Пусть я смолчу, но сам красноречив рог мой».

Когда рыбак тащил из моря свой невод,

Где много было малой и большой рыбы,

То мелкие сквозь сеть скользнули в глубь моря.

А крупных рыб, попавшихся к нему в сети,

5 Он вытащил и вывалил в свою лодку.

[Кто невелик, тому уйти от бед просто,

И уцелеть легко; но чья громка слава,

Тот редко сможет выйти из невзгод целым.]

Два петушка танагрских бились друг с другом

Из той породы, что душой с людьми схожа.

И побежденный в схватке петушок скрылся,

Избитый в кровь и мучимый стыдом, в угол.

5 А победитель сел на самый верх крыши

И там, забив крылами, затянул песню,

Как вдруг орел, схватив его, унес в небо.

А побежденный, воротясь к своим курам,

Был больше рад бесславию, чем тот — славе.

10 [Поэтому не чванься, человек, если

Вдруг вознесет тебя превыше всех счастье:

Кто не знавал удач, тому подчас лучше.]

Один рыбак, на берегу морском живший

И промышлявший удочкой своей тонкой,

На конский волос как-то раз поймал рыбку

И на сковороде ее хотел сжарить.

5 Взмолилась рыбка, на его крючке корчась:

«Ведь я мала, какая от меня прибыль?

На мне не разживешься: я на днях только

Под этою скалою из икры вышла.

Так лучше отпусти меня живой в море:

10 Я скоро здесь отъемся на морских травах,

Большою стану, для любых пиров годной;

И ты тогда опять меня поймать сможешь».

Так плакала и билась на крючке рыбка.

Но не внимал старик ее словам льстивым,

15 И так сказал, проткнув ее прутом острым:

«Кто малое да верное готов бросить,

Гонясь за ненадежным, тот живет глупо».

У одного хозяина была лошадь,

Но он, ее жалея, всю валил ношу

На старого осла. И вот осел как-то,

Вконец измучась, к лошади пришел с просьбой:

5 «Возьми, прошу, хотя бы часть моей клади —

И ты меня спасешь; а если нет — смерть мне».

А лошадь: «Прочь! Не путайся в ногах, наглый!»

Совсем лишаясь сил, поплелся прочь ослик

И скоро, как и предрекал, упал мертвым.

10 Тогда хозяин сам остановил лошадь,

Снял со спины у мертвого осла вьюки,

Содрал с него, чтоб не пропала зря, шкуру,

И нагрузил на лошадь эту всю тяжесть.

Сказала лошадь: «Ах, была я впрямь глупой!

16 Я малой части не хотела взять груза,

И вот теперь должна нести я все сразу».

Араб, навьючив на верблюда груз тяжкий,

Спросил его, как любит он ходить: в гору

Или с горы? Верблюд ему в ответ здраво

Сказал: «А разве ровного пути нету?»

Рыбак искусно на своей дудел дудке;

И вот, задумав без хлопот привлечь рыбу

К себе на берег пеньем, бросил прочь невод

И сладкую на дудке затянул песню;

Но вскоре понял, что его труды тщетны,

Закинул сеть и вытащил ее полной,

И поглядев, как рыбы на песке бьются,

Сказал с насмешкой, полоща в воде снасти:

«Вот не хотели выйти вы на зов к пляске,

10 А нынче и без музыки плясать стали».

[Не ожидай, что без труда придет прибыль;

Зато когда добудешь то, чего хочешь,

Тогда-то уж и смейся и шути вволю.]

В рабыню, хоть была она дурна с виду,

Влюбился господин, и на ее просьбы

Тотчас давал ей все, чего она хочет.

Вся в золоте, вся в пурпурной до пят ткани,

5 Уже с самой хозяйкой заводя ссоры,

Рабыня помнила, кто ей послал счастье,

И Афродиту, всякий день молясь, чтила

Куреньями, светильниками, жертв дымом.

Но вот однажды в час, когда они спали,

10 Предстала Афродита ей во сне с речью:

«Опомнись: я не сделала тебя краше —

Лишь тот, кому я враг, тебя такой любит».

[Того, кому уродство красотой мнится,

Должно быть, в гневе сделали слепым боги.]

Лису желая страшной наказать казнью

За то, что лозы и плоды она губит,

Мужик ей привязал к хвосту кусок пакли,

Поджег и отпустил. Такую казнь видя,

5 Направило лисицу божество в поле

К тому же мужику. Была пора жатвы,

И обещало лето урожай славный.

Мужик погнался, о своих трудах плачась,

Но было поздно: стороной прошло счастье.

10 [Будь сдержан, не свирепствуй в гневе сверх меры:

Ведь Немезида (пусть она меня минет!)

Гневливцам неумеренным несет кары.]

Летала ласточка вдали от сел людных,

И повстречала соловья в лесу дальнем.

Пел соловей печальную свою песню

Об Итисе, погибшем на заре детства.

5 По голосу они узнали друг друга,

И стали разговаривать, летя вместе.

Сказала гостья: «Милая сестра, здравствуй!

Впервые после Фракии тебя вижу.

Всегда нас разлучает некий бог злобный:

10 Ведь мы еще и в девушках росли порознь.

Давай-ка полетим в поля, к людским кровам,

И заживем с тобой в одном гнезде дружно,

Чтоб ты не для зверей, а для селян пела!

Зачем тебе, скажи, терпеть ночной холод

15 И жар дневной, который так томит тело?

Не прячься же, певунья, полетим вместе!

Покинь твой бесприютный лес: в людском доме

Живи теперь со мною под одной крышей».

Но сладкогласный соловей в ответ молвил:

20 «Оставь меня средь скал, где не живут люди,

И не зови меня из этих мест горных:

Афины преисполнили меня страхом,

И самый вид домов, самих людей близость

Во мне волнуют память о былом горе».

25 [Разумная беседа, от толпы бегство

И близость муз — вот утешенье в злой доле;

Но тягостно, когда тебя в беде видят

Свидетели былого твоего счастья.]

Поймал мужик в раскинутые им сети

Напавших на посевы журавлей стаю.

И стал его упрашивать хромой аист,

Который вместе с журавлями был пойман:

«Я не журавль, я не клевал твоих зерен:

Я аист — посмотри на цвет моих перьев! —

Закон богов я чту, как йи одна птица,

И хворому отцу ношу в гнездо пищу».

Ловец в ответ: «Какие у тебя нравы,

10 Я этого не знаю; но одно знаю —

Поймал тебя я с теми, кто посев портил,

И с ними же теперь тебя казню смертью».

[Кто водится с дурными, тот для всех недруг.

Хотя бы сам не делал никому злого.]

Медведь хвалился тем, что он людей любит

И никогда не трогает людских трупов.

Лиса ему ответила: «Уж ты лучше

Жалел бы их живыми и терзал мертвых».

[Кто гнал меня, тот над моей не плачь смертью.]

Фиванец и афинянин, в пути встретясь,

Шли вместе, разговаривая друг с другом.

Текла непринужденно и легко речь их,

Покамест о героях не зашли споры.

5 Фиванец говорил: «Алкмены сын — лучший

Среди людей — в былом, среди богов — ныне».

Афинянин твердил: «Тезей стократ выше,

И подлинно божественна его доля:

Ведь никогда он не был, как Геракл, в рабстве».

10 И переспорил: был он говорун ловкий.

Фиванец, хоть не мастер был вести споры,

С мужицкой остротой ему в ответ молвил:

«Твоя взяла; ну что ж, пускай кипит гневом

Тезей на нас, Геракл на вас: кому хуже?»

Кричавшему грозила малышу нянька:

«Молчи, нето ужо тебя отдам волку!»

А волк услышал и поверил ей спросту,

И спрятавшись, поживы поджидал долго,

5 Пока малыш, утихнув, не заснул к ночи.

Тогда, томимый голодом и впрямь волчьим,

Обманутый, поплелся он в свою нору.

В норе волчица спрашивать его стала:

«А что же без добычи ты пришел нынче?»

10 — «Да на беду поверил я словам бабьим!»

Чтоб из засады броситься на птиц, кошка

Висящей притворилась меховой сумкой.

Петух однако хитрый на кривых шпорах,

Ее увидев, с громким закричал смехом:

5 «Немало в жизни видел я таких сумок,

Но ни в одной кошачьи не росли зубы!»

Преданье есть, что как-то раз Борей с Солнцем

Пустились спорить: кто из них двоих раньше

Заставит пешехода свой кожух сбросить?

И вот фракийским холодом Борей дунул,

5 Сорвать желая с путника кожух силой,

Но тот, хоть и продрог, не уступил ветру

И, запахнув покрепче вкруг себя полы,

Сел под скалой и стал пережидать бурю.

Тогда сквозь тучу бросило свой луч Солнце

10 И, ветреную стужу разогнав, стало

Сильнее и сильнее припекать с неба.

И до того крестьянину пришлось жарко,

Что сам он со своей спины кожух скинул.

[Так Ветер оказался побежден в споре.

15 Тебе, дитя, урок: всегда люби мягкость.

Порою убеждение важней силы.]

С холма, где виноградные вились лозы,

Свисали гроздья. Видя их налив темный,

Не раз старалась хитрая лиса прыгнуть

И дотянуться ртом до их красы зрелой,

5 Которой уж давно пришла пора сбора.

Но утомясь и так и не достав гроздий,

Она ушла, промолвив, чтоб смягчить горе:

«Я вижу, виноград еще совсем зелен!»

Крестьянин гнал телегу и волов в город,

Но, не доехав, глубоко засел в яме.

Тут надо бы помочь, а он стоял праздно

И лишь взывал к Гераклу, своему богу,

5 Которого превыше всех других чтил он.

Явился бог и молвил: «Раскачай воз свой,

Да подстегни волов: твои мольбы тщетны,

Пока ты сам не хочешь шевельнуть пальцем».

Замыслили быки для мясников гибель

За то, что те врагами их всегда были.

И вот они однажды собрались стадом,

Востря рога для боя. Но один, старший,

Немало походивший под ярмом в жизни,

Сказал: «Мясник нас опытной рукой режет,

И этим избавляет нас от мук лишних;

А если к неумелым попадем людям,

Нам их старанья будут двух смертей стоить.

10 Убийц на нас и кроме мясников хватит».

[Избавиться желая от беды близкой,

Смотри, чтоб не пришлось тебе еще хуже.]

У одного мужчины средних лет (вовсе

Уже не юный, он еще не стал старцем)

Давно блестела седина в кудрях черных,

Но был он до пиров и до любви падок.

Любил он в эту пору сразу двух женщин:

Одна — в цвету, другая уж была старой,

Но каждая хотела видеть в нем ровню.

И молодая, голову ему гладя,

Старалась каждый волосок седой вырвать,

10 А старая — та черные рвала пряди,

Пока такой заботою своей обе

Не сделали любовника совсем лысым,

[Все волосы ему по одному вырвав.

Такая басня вот что говорит людям:

15 Беда тому, кто в руки попадет к бабам:

Они его отпустят, обобрав, голым.]

Отбился как-то бык от своего стада.

Пастух, его искавший по всему лесу,

Поклялся обитательницам гор, нимфам,

Гермесу-пастырю и самому Пану

5 Заклать ягненка, ежели найдет вора.

Но вдруг, с пригорка бычью увидав тушу

И льва над ней, он в ужасе дает клятву

Заклать быка, чтоб только унести ноги.

[Из этой басни следует извлечь людям

10 Урок: не возноси к богам молитв глупых

Раскаешься, когда пройдет порыв горя.]

Справляло Солнце в жаркий летний день свадьбу,

Веселый это был для всей земли праздник.

В пруду лягушки тоже завели пляску,

Но их такою речью уняла жаба:

5 «Не песни бы нам петь, а проливать слезы:

И в одиночку Солнце нам пруды сушит,

Так что же с нами станется, когда в браке

Оно родит подобного себе сына?»

[Порой пустые люди и тому рады,

10 В чем, как посмотришь, радости для них мало.]

Была у зайцев дума порешить с жизнью

И утопиться всем зараз в пруду черном:

Ведь самые бессильные они в мире,

И только тем и живы, что быстры в беге.

5 Вот подошли к широкому они пруду

И видят: перед ними с берегов в воду

Лягушки длинноногие гурьбой скачут.

Остановились зайцы, и один молвил:

«Пойдемте прочь, нам незачем искать смерти:

10 Я вижу, есть еще слабее нас звери».

Повадилась кормиться журавлей стая

На поле, где посеял селянин жито.

Мужик свою пустую брал пращу в руки,

И этим поначалу их держал в страхе.

5 Но видя, что хлестал он лишь пустой воздух,

Вновь осмелели птицы на его поле.

Рассерженный пустил крестьянин в ход камни

И меткими ударами подбил многих.

Тогда-то разлетелись журавли с криком:

10 «Летим к пигмеям! Даже в их краях лучше!

Как видно, этот человек за ум взялся

И обратился от пустых угроз к делу».

Поймал однажды человек в капкан ласку,

Связал и бросил утопать в речной омут.

Сказала ласка: «Вот каким ты злом платишь

За то, что мы вам ящериц и крыс ловим!» —

5 «Однако,— возразил ей человек,— ты же

Мне душишь кур, опустошая все в доме,

[В лари мясные лазишь; и за то —гибни!]

От вас нам пользы мало, а вреда много».

Однажды бык, придя на водопой к пруду,

Своим копытом раздавил сынка жабы.

Вернувшись из отлучки, жаба-мать деток

Спросила, где их брат. «Ах, он лежит мертвый:

6 Огромный толстый зверь на четырех лапах

Ступил и раздавил его».— Раздув брюхо,

Спросила мать, такого ли был зверь роста?

Но те в ответ: «Не надо, не трудись лучше:

Поверь, что ты скорее пополам лопнешь,

10 Чем сможешь уподобиться тому зверю».

Хозяин постаревшего коня продал

На мельницу. Вращая целый день жернов,

. . . . .

Воскликнул.: «Как бежал я на кругах скачек,

И на каком кругу меня томит мельник!»

5 [Не возносись в надменности своей юной:

Бывает многим жалкая дана старость.]

Гермеса мраморного изваял скульптор

И продавал на рынке. Подошли двое:

Один искал надгробье своему сыну,

Другой — для мастерской своей кумир бога.

5 Уж было поздно, и не совершив торга,

Они расстались, чтобы вновь сойтись утром.

Меж тем явился скульптору Гермес ночью

И так промолвил, на пороге сна стоя:

«Подумай — ты судьбу мою в руках держишь

10 Покойником иль богом суждено быть мне?»

С породой ненавистных им мышей ласки

Кровавые и лютые вели войны

И часто побеждали в них. Тогда мыши

Подумали, что в том причина всех бедствий,

5 Что нет военачальников у них видных,

Которые вели бы их на брань строем;

И выбрали вождями тех, кто был знатен,

Умен в совете и силен и храбр в сече.

Вожди их на отряды и полки делят

10 И строят всех фалангою, как мы, люди.

Когда уже готово было все к битве,

И кто-то из мышей уж звал на бой ласку,

Из частокола вырвали вожди прутья

И, прикрепив их к шлемам, повели войско

15 Так, чтобы все их издали могли видеть.

Но были мыши вновь обращены в бегство,

И бросились спасаться по своим норам.

А полководцы только подошли к входу,

Как прутья помешали им пролезть дальше.

20 [Здесь, у порога, только их и взял недруг.]

Когда же воздвигали свой трофей ласки,

За каждою мышиный вождь в пыли влекся.

[Чтоб жить спокойно,— поучает нас басня,

Бывает простота важней, чем блеск пышный.]

Влюбилась в человека одного ласка.

Державная Киприда, всех страстей матерь,

Позволила несчастной изменить облик

И стать прелестной девою, для всех милой.

5 Красавицей пленился человек сразу

И ввел ее в свой дом. Но на пиру брачном,

Увидев, что по комнате бежит мышка,

Невеста так и бросилась, вскочив с ложа,

За ней в погоню. Тут и был конец свадьбе:

10 Природа пересилила любовь в деве.

Плеяды закатились, шла пора сева.

Крестьянин, бросив в борозды свои зерна,

Стоял и сторожил посев. И вот с неба

Спустилась туча галок и скворцов черных,

5 С ужасным шумом пагубу неся полю.

Пустую нес пращу за мужиком мальчик;

Но стоило отцу о ней сказать только,

Как птицы, слыша звук знакомых слов, мигом

Взлетали ввысь. Иную затаив хитрость,

10 Крестьянин сына подозвал и так молвил:

«Должны мы обмануть лукавый род птичий -—

Поэтому, когда они опять сядут,

Запомни: попрошу я у тебя хлеба,

А ты мне вместо хлеба дай пращу с камнем».

15 Опять спустились на поле скворцы стаей,

И услыхав, как попросил мужик хлеба,

Не стали улетать. А сын дает в руки

Отцу пращу и камни. И старик ловко

Кому уметил в голову, кому —в ногу,

20 Кому — в крыло. Летят в испуге прочь птицы.

«В чем дело?» — их спросили журавли, встретив.

И вот как им ответила одна галка:

«Людского берегитесь, журавли, рода:

Он говорит не то, что на уме держит!»

25 [Опасен тот, кто держит про запас хитрость.]

Заклав Деметре жирного быка в жертву

И виноградного листвой гумно выстлав,

Крестьяне ели-пили на пиру вволю.

Подсел один мальчишка к требухе бычьей

5 И ел, пока не начало живот пучить.

Тогда побрел домой он, животом мучась,

И, к матери в объятия упав, крикнул

Сквозь тошноту: «Ой-ой, сейчас умру, мама!

Все потроха наружу из меня лезут!»

10 Сказала мать: «Не бойся, облегчись рвотой —

Ты будешь цел: ведь эти потроха—бычьи».

[Коль опекун, сиротские прибрав деньги,

Потом их со слезами отдавать будет,

Пускай ему напомнят о такой басне.]

У обезьян рождает двух детей самка,

Но их не одинаково потом любит:

Она ласкает одного с такой страстью,

Что душит, придавив к своей груди, насмерть;

5 Другого же, постылого, спешит бросить,

И тот, оставшись цел, живет один в чаще.

[Таков бывает часто и людской норов:

Так будь не другом, а врагом таким людям.]

В горах сйирепый ветер вырвал дуб с корнем

И бросил в реку. Потащил поток пенный

Огромный ствол, что всех людских племен старше.

Рос по обоим берегам реки быстрой

5 Густой тростник, спокойною вспоен влагой.

И дуб дивился, почему тростник этот

И слаб и мал, а устоял в такой бурс,

Которая и мощные дубы валит?

Тростник разумно молвил: «В этом нет дива:

10 Ведь ты боролся с бурею и пал в битве,

А нам дано безропотно клонить стебли,

Едва нас самый легкий ветерок тронет».

[Так говорил тростник. И вот урок басни:

Ты не перечь, а лучше уступай сильным.]

Теленок, не изведавший ярма, молвил

Усталому быку, который влек соху:

«Бедняга, до чего твоя тяжка участь!»

Но бык молчал, сохою бороздя землю.

6 Сошлись крестьяне приносить богам жертвы,

Пустили старого быка пастись в поле,

Теленка же, связав ему рога, вводят,

Чтоб оросил он жертвенник своей кровью.

Увидя это, бык ему сказал вот что:

10 «Так вот зачем, не ведая забот, жил ты!

Теперь умрешь ты раньше старика, мальчик,

Склонив не под ярмо, а под топор шею».

[Кто трудится — живет в чести, кто нет — гибнет.]

Срубил однажды дровосек сосну в роще

И в ствол ее надколотый всадил клинья,

Чтоб легче было дальше продолжать дело.

Сосна со стоном молвит: «Чья вина горше?

5 Топор — чужой мне, он не моего корня,

Но эти клинья, ведь они — мои дети,

А как они вонзаются ко мне в сердце!»

[Такая басня каждого из нас учит:

Не так страшны со стороны врагов козни,

10 Как та беда, которую несет ближний.]

Дельфины и акулы во вражде жили,

А рак ползучий вздумал примирить спор их.

[Так говорится, если человек малый

Вдруг пожелает примирять царей в распре.]

Верблюд горбатый, вброд переходя реку,

Стал испражняться в воду, и поток вынес

Его навоз к его ноздрям. Верблюд молвил:

«Беда пришла, коль заднее вперед лезет!»

[Об этой басне не мешает там вспомнить,

Где худшие над лучшими вольны править.]

Надувшись, чтоб сравняться со змеей ростом,

Вдруг ящерица лопнула,— гласит притча.

[Ты сделаешь себе же самому хуже,

Коль будешь безрассудно подражать сильным.]

В честь жертвы человек устроил пир знатный;

А пес его позвал на этот пир в гости

Знакомца-пса, на улице его встретив,

И тот явился. Но хозяйский раб-повар

5 Схватил его за лапы и швырнул за дверь.

Другие псы расспрашивать его стали:

«Ну, хорошо ли ты поел?» А тот: «Славно!

Уж так я сыт, что сам не мог найти двери!»

Олень рогатый, мучимый в жару жаждой,

Однажды пил из тихого пруда воду;

И увидав в спокойной влаге свой облик,

Он пожалел, что тонкие его ноги

5 Его рогов ветвистых красоту портят.

Но за гордыню тут же он понес кару.

Увидел он, что прямо на него вышли

Охотники со сворою собак чутких.

Не кончив пить, пустился он скорей в бегство

10 И крупным шагом быстро пересек поле;

Но добежав до леса, он застрял в сучьях

Высокими рогами, и попал в сети.

Тогда сказал он: «Ах, как я судил ложно!

Что я бранил, то было для меня благом,

15 А чем гордился, то мне принесло гибель».

[Когда ты сам о собственных делах судишь,

Не будь в своих сужденьях чересчур твердым:

Надежды и отчаянья равно бойся.

Не раз самоуверенность вела к бедам.]

Три дружные быка всегда паслись вместе,

А лев исподтишка на них точил зубы.

Но не надеясь одолеть троих сразу,

Меж ними он речами стал раздор сеять.

5 Поссорившись, они расстались друг с другом,

И с каждым лев расправился легко порознь.

[Поэтому, чтоб в жизни не пришлось худо,

Не доверяй врагу и береги друга.]

Шел с неба снег над пастбищем. Пастух козий

Искал приюта, где бы переждать стужу,

И козы, все в снегу, брели за ним следом.

В пещере, где нашли они себе место,

5 Пастух увидел стадо горных коз диких,

Крупней и лучше тех, которых гнал сам он.

И стал он их прикармливать лесным кормом,

А собственное впроголодь держал стадо.

Но передохли с голоду его козы,

10 А дикие, как стало небо вновь ясным,

Умчались в дебри неприступных круч горных.

И подняли крестьяне пастуха насмех

За то, что он, на лучшее польстясь жадно,

Лишился и того, что у него было.

Олень, как заболели у него ноги,

В лесу улегся средь густой травы пышной

И ел ее, когда одолевал голод.

Гурьбой ходили звери со всего леса

5 Его проведать: всем он был сосед добрый.

Но каждый, подходя к нему, щипал травку

И уходил, не думая о нем больше.

Не от болезни — с голоду олень умер,

Едва-едва прожив вороньих два века.

10 Не будь друзей — до старости он жить мог бы.

В былое время жил один старик дряхлый.

Почувствовав, что смертный час уже близок,

Он, чтобы дать последний свой урок детям,

Велел им связку тонких принести прутьев

5 И предложил, давая им пучок в руки:

«Попробуйте-ка вы переломить силой

Вот эти прутья, связанные друг с другом».

Но тем невмочь. «А если каждый прут порознь

Попробовать?..» И каждый был легко сломан.

10 «Вот так и вас,— промолвил сыновьям старец,-

Не одолеет самый сильный враг, если

Всегда во всем вы будете стоять вместе;

А если каждый только за себя встанет,

Его сломают так, как он сломал прутик».

15 [Большое дело — братская любовь в доме:

Она и малым людям придает силы.]

Стояла у проезжего пути герма,

А около нее была камней груда.

Пес, подбежав, сказал: «Привет тебе, Эрмий!

Хочу воздать почет тебе, палестр богу,

5 И жирным маслом увлажнить твои камни».

Гермес ответил: «Если ты пройдешь мимо,

Не помочась и не слизав с камней масла,

То большей мне не надо от тебя чести».

Однажды ночью задремал батрак рядом

С колодцем, и увидел он во сне Случай.

Сказало божество ему: «Не спи, парень!

Ведь если ты спросонья упадешь в воду,

6 Меня, а не тебя за то ругать будут.

Ведь на меня вы любите валить беды,

В которых виноваты только вы сами».

Спасалась от охотника лиса бегством

И видит: старичок в лесу дрова рубит.

Она к нему: «Спасителей-богов ради,

Укрой меня хотя бы в куче дров этих,

5 И поклянись не выдавать меня гончим».

Поклялся тот, и спряталась лиса в куче.

«А где лисица?» — подскакав, спросил ловчий.

«Куда она бежала или где скрылась?»

«Не видел»,— говорит старик, а сам пальцем

10 На те дрова, где спряталась лиса, кажет.

Охотник не смекнул и поскакал дальше,

Напрасно положившись на слова старца.

Лиса, счастливо из большой беды выйдя,

Вертя хвостом и скалясь, из-за дров лезет.

15 Ей дровосек: «Ну вот, тебя я спас: помни!

Теперь ты мне обязана навек жизнью».

Лиса в ответ: «Я видела сама, как же!

Жди от богов расплаты за свою клятву:

Спасал меня ты словом, а губил пальцем».

20 [Непогрешим и праведен устав божий:

Кто в клятве лжив, тому не избежать кары.]

Жила овечка у одной вдовы в доме.

Вдова, чтобы с овцы побольше снять шерсти,

Под самый корень волосы на ней стригла

И ранила, царапая ножом, кожу.

5 Сказала ей овца: «Зачем меня мучишь?

Не много весу кровь моя придаст волне.

Уж ежели ты хочешь моего мяса,

То прикажи — мясник меня убьет разом;

А если шерсть нужна тебе — отдай в стрижку

10 Стригальщику меня, и я цела буду».

Тащилася телега на быках в город,

И все ободья надрывали слух скрипом.

Возница, рассердившись на нее, крикнул,

Шагнув поближе, чтоб, она могла слышать:

5 «Дрянная таратайка, ты о чем ноешь?

Быкам труднее, а они идут молча».

[Дурные люди любят без причин хныкать:

Работают другие, а лентяй стонет.]

Попалась злополучная лиса волку

И умоляла пощадить ее старость.

Волк говорит: «Три слова мне скажи честных,

И я тебя помилую, клянусь Паном».—

5 «О если бы тебя мне не пришлось встретить!

О если бы ослеп ты и прошел мимо!

И, наконец, о если бы скорей сдох ты

И не стоял бы на моем пути больше!»

Гадал кастрат, родятся ль у него дети?

Сказал гадатель, печень распластав жертвы:

«По печени мне ясно видно: быть детям!

Да по тебе не видно, от кого ж быть им?»

Пахавший на единственном быке поле

Бедняк-крестьянин впряг осла к нему в пару.

Когда они закончили свое дело,

И начал их крестьянин распрягать на ночь,

6 Спросил осел: «Кто понесет домой сбрую?»

Ответил бык: «Все тот же, кто носил раньше».

Сходилися со всех концов земли звери

К Зевесу на смотрины: чье дитя лучше?

Пришла и обезьяна, своего сына,

Курносого и голого, прижав к сердцу.

6 Все боги громко подняли его насмех,

Но мать сказала: «О победе Зевс судит,

А для меня вот этот всех других краше».

[Мне кажется, что эта басня нас учит,

Что каждому всего милей своя доля.]

Набил Гермес однажды полный воз ложью,

Обманами, коварством, плутовством всяким,

И покатил его по всем земным странам,

Чтоб каждому народу уделить долю.

6 Но только он арабского достиг края,

Телега поломалась и в пути встала.

Арабы, увидав богатый груз, мигом

Порасхватали все, что на возу было,

Так, что уж было нечего везти дальше,

10 Хотя народу и в иных краях много.

Вот почему арабы — испытал сам я! —

Все, как один, обманщики, лжецы, воры,

Ни слова не способные сказать правды.

Дал, запечатав, человеку Зевс бочку,

В которой все людское заключил счастье.

Но человек, гадая, что внутри скрыто,

Не удержался, и с сосуда снял крышку,

А счастье вырвалось и унеслось к небу,

И там теперь в обителях парит божьих.

Под крышкою одно лишь удержать благо

Смог человек — надежду, и она только

Среди людей осталась и сулит людям

10 Достигнуть ускользнувшего от них счастья.

Зевс, Посейдон и девственная дочь Зевса

Поспорили, кто лучшие создаст вещи?

Зевс человека создал, цвет живых тварей;

Ему Афина выстроила дом прочный,

А мощный бык от Посейдона был даром.

Судьей был Мом, еще среди богов живший

И ко всему питавший, как всегда, злобу.

И вот, за то не полюбился бык Мому,

Что бычий глаз от бычьего далек рога,

10 до что быку не увидать, куда бьет он;

А человек — за то, что нет в груди дверцы,

Чтоб в сердце были тайные видны чувства;

Не обошел и дома он своей бранью

За то, что крепких у него колес нету,

15 И что нельзя в нем укатить, куда хочешь,

[И от дурных соседей без труда скрыться].

[Какой из этой басни нам извлечь вывод?

Отвечу: не старайся ублажить зависть,

А делай то, что кажется тебе нужным.]

Не доглядев, попала мышь в горшок супу

И, утопая, чуть дыша в густом жире,

8 Федр, Бабрий ИЗ

Сказала так:. «Поела, попила вволю,

Всласть пожила; теперь и помирать время!»

[Пускай уроком будет эта мышь людям,

Которые до пагубных услад падки.]

Охотник возвращался из-за гор с ловли,

Рыбак с сетями шел со стороны моря,

И вот на полпути они сошлись вместе.

Понравился охотнику улов рыбный,

А рыбаку — богатый груз лесной дичи;

Поговорив, устроили они мену,

И вслед за тем меняться каждый день стали,

И ели всласть, пока им не сказал кто-то:

«Привычка отбивает у еды сладость:

10 Вернетесь скоро каждый ко своей пище».

В хлеву бездельник-мул беситься стал с жиру

Тряс головой и от стены к стене бегал,

Крича протяжно: «Мать моя была лошадь,

И я ничуть не хуже, чем она, в беге!»

Но вдруг остановился и поник сразу,

О том, что был ослом его отец, вспомнив.

Один благочестивый муж в своем доме

Для чтимого героя освятил место

И там, ему вседневно принося жертвы,

Молился так: «Привет тебе, герой сильный!

О, ниспошли мне, чтущему тебя, счастье!»

Но вот герой предстал пред ним во сне в полночь

И рек: «Не в нашей власти посылать благо:

О том, любезный друг, молить богов Надо,

А мы — одни лишь бедствия несем людям.

10 Вот если недостаток у тебя в горе,

Молись — и я скупым не окажусь, верь мне.

Теперь же сам суди, нести ли мне жертвы».

Случилось с ежевикою сосне спорить.

И вот сосна хвалить себя вовсю стала:

«Высок мой ствол и хороши мои ветви;

До облаков вознесшись, я стою прямо;

5 Служу я дому кровлей, кораблю килем,

И нету мне деревьев на земле равных».

Сказала ежевика: «Но зато вспомни,

[Как топоры по твоему стволу ходят,]

Да как пила по твоему стволу пилит —

10 И, верно, предпочтешь своей мою участь».

[Кто на виду у всех, к тому близка слава.

Но он же и в несчастии падет первым.]

Павлин золотоперый и журавль серый

Затеяли однажды спор. Журавль молвил:

«Тебе смешон убогий цвет моих крыльев,

Но я на них взлетаю к небесам звездным.

А ты своими золотыми зря машешь,

Как тот петух, что не был никогда в небе».

[Не лучше ли с почетом жить в плаще рваном,

Чем в драгоценном платье, но с дурной славой?]

Бог Прометей (а бог он из числа первых).

Кем царь всего живого, человек создан,

Надел на, новосозданного две сумки,

Пороками людскими их набив туго:

6 Чужих пороков спереди висит бремя,

А вся громада собственных грехов — сзади.

Вот почему чужую мы вину судим,

А к собственным провинностям всегда слепы.

Лев и осел охотиться пошли вместе:

Лев был сильнее, а осел быстрей бегал.

Когда у них добычи набралось много,

Лев разделил ее на три больших части:

5 «Одну беру, как царскую мою долю,

Вторую — за участие мое в ловле,

А из-за третьей ты еще хлебнешь горя,

Коль тотчас от меня не унесешь ноги».

[Поэтому по силам выбирай дело,

10 И с теми, кто сильнее, не води дружбы.

Пуская вдаль из лука своего стрелы,

Воскликнул Феб: «Никто не попадет дальше!»

Решил для смеху потягаться Зевс с Фебом.

Гермес обоим жребии потряс в шлеме

5 Аресовом, и Фебу начинать вышло.

Напряг и отпустил он тетиву звонко —

Стрела умчалась к саду Гесперид дальних.

А Зевс, шагнув до этих мест одним шагом,

Спросил: «Сынок, а где же мне стрелять? Негде!»

10 И вышел победителем, не брав, лука.

Собака подняла из-за куста зайца

И по полю потом его гнала долго,

Но не могла догнать. Сказал пастух встречный:

«Ведь мал он, а проворнее тебя в беге!»

5 Пес отвечал: «Есть разница, когда надо

Ловить другого иль спасать свою шкуру».

Метнувши жребий, выбирали жен боги,

И бог войны, последним вынув свой жребий,

Последнюю невесту получил — Гордость,

И, видно, полюбил ее он так крепко,

Что нынче всюду по пятам за ней ходит.

Так пусть не входит в наши города Гордость,

Готовая заигрывать всегда с чернью:

Жестокая война за ней идет следом.

Мужик увидел, как корабль, пловцов полный,

Тонул, уже зарывшись в пену волн носом,

И произнес: «О море, вечный враг смертных!

О, век бы нам не плавать по твоим водам!»

5 Услышав это, голосом ему женским

Сказало море: «Не позорь меня бранью —

Ты вспомни, что не я — причина бед этих,

А ветры, средь которых я должно биться.

Пустись по мне, когда пройдет пора бури,

10 И скажешь ты, что я самой земли слаще».

[Хорошая становится дурной вещью,

Когда берутся люди за нее дурно.]

Ирида пестрокрылая, слетев с неба,

Передала божественную всем волю:

Устроить состязанье в красоте птицам.

Те были рады заслужить дары Зевса.

Бил ручеек меж скал на крутизне горной,

В нем чистая и свежая текла влага;

И вот к нему-то птичье собралось племя:

Все полоскали клювы, мыли в нем лапки,

И расправляли перья, отряхнув крылья.

10 С другими вместе к ручейку пришла галка,

Воронья дочь; чужие подобрав перья

И прицепив на пухлые свои плечи,

Она оделась блеском всех пород птичьих

И показалась самого орла краше.

15 Зевс, удивлен, хотел ей присудить пальму,

Но ласточка (недаром из Афин родом!)

Щипнув свое перо, ее обман вскрыла.

Вскричала галка: «Клевета!» Но нет, поздно:

Набросилась голубка на нее, сойка,

20 Дрозд и хохлач, что около могил вьется,

И грозный для неопытных птенцов ястреб,—

И выставили галку на позор голой.

[Чуждайся же несродного тебе блеска,

Чтобы остаться голым не пришлось, сын мой.

У коршуна когда-то голос был звонок;

Но как-то раз услышал он коня ржанье,

Сам захотел заржать, но уж не мог больше

Ни новый крик усвоить, ни вернуть прежний.

Собака, конь и бык, измождены стужей,

К жилищу человека подошли вместе.

Хозяин отворил им широко двери,

Впустил их, обогрел их у огня, жарко

На очаге пылавшего, и дал корму:

Коню — овса, работнику-быку —- стручьев,

Собаку же пустил за стол с собой рядом.

За добрый тот прием они ему дали

От каждого по возрасту своей жизни:

Был первым конь, и потому из нас каждый

В начале жизни полон молодой спеси;

Второй даритель — бык: и вот, в летах зрелых

Мы тяжким мучимся трудом, копя деньги;

А третий, пес, нам злую подарил старость,

15 И оттого-то, Бранх, любой старик желчен,

И лишь к тому, кто есть ему дает, ласков,

А на других не смотрит и ворчит злобно.

Жил-был на свете неумелый врач. Был он

К больному вызван. Ото всех больной слышал:

«Болезнь тяжка, но вылечить ее можно»,—

А этот врач вошел и заявил мрачно:

«Готовься к наихудшему и жди смерти:

Не обману тебя, не утаю правды —

Тебе осталось жить всего одни сутки».

Сказал и вышел, и не приходил больше.

Поправился больной, уже гулять начал,

10 Но бледен был и еле волочил ноги.

Его однажды встретя, врач сказал: «Здравствуй!

Как поживают мертвецы на том свете?»

Больной ответил: «Пьющие струю Леты

Не ведают заботы. Но на днях Кора

15 И сам Плутон, преследуя врачей гневом

За то, что те мешают умирать смертным,

Всех поименно в грозный их внесли список.

Хотели и тебя вписать в числе первых,

Но я к ним подошел, коснулся их скилтров

20 И побожился им, что ты не врач вовсе,

И что тебя оклеветали зря люди».

Пока тянулась долгая война, всадник

Кормил коня и сеном и овсом вволю

За то, что честно конь ему служил в битвах.

Но вот, когда закончилась война миром,

И перестали всаднику платить деньги,

Пришлось коню из дальнего возить леса

Большие бревна на своей спине в город

И прочие тяжелые таскать клади,

А голод лишь мякиной утолять жесткой —

10 Ведь он уже не конскую служил службу.

Когда же снова зашумел у стен недруг,

И бросились защитники щиты чистить,

Точить мечи и украшать коням сбрую,

Тогда и всадник своего коня вывел,

15 Взнуздал его и уж хотел вступить в стремя,

Но тут же подкосились у коня ноги,

И он упал, сказав: «Теперь воюй пешим!

Из лошади ты вьючного осла сделал,

Но из осла не сделаешь никак лошадь».

Сидел однажды ворон, стиснув сыр в клюве;

Лисица, поживиться захотев сыром,

С такой лукавой речью подошла к птице:

«Прекрасны перья у тебя, блестят глазки,

5 И грудь — как у орла, и так стройна шея;

Когтями ты расправишься с любым зверем;

Ах, только жаль, что у тебя глухой голос!»

Безмерно возгордился от похвал ворон

И, разевая рот, роняя сыр,— каркнул.

10 Лиса схватила сыр и говорит колко:

«Ну, если так умеешь ты кричать громко,

Ты всем хорош; ума лишь у тебя нету».

Рыдавшей матери сказал больной ворон:

«Не надо плакать: помолись богам лучше,

Чтобы они спасли меня от злой боли».—

«Какой же станет бог тебя спасать, сын мой?

5 Сказала мать.— У всех ты воровал жертвы!»

Собака с кухни унесла кусок мяса,

Но по пути, в бегущую взглянув речку,

Решила, что кусок, который там виден,

Куда крупней, и бросилась за ним в воду;

Но, потеряв и то, что у нее было,

Голодная вернулась от реки к дому.

[Кто ненасытен, тем отрады нет в жизни:

Они, гонясь за призраком, добро тратят.]

Вожак верблюду как-то раз велел спьяну

Под звуки флейт и лязг литавр начать пляску.

Верблюд сказал: «Куда уж там плясать! мне б хоть

Моим обычным не смешить людей шагом».

Лисе мартышка говорила: «Столб этот

Моим отцом поставлен, нет, моим дедом!»

Лиса мартышке отвечала: «Ври больше,

Раз некому назвать твои слова ложью!»

[Дурные люди очень часто лгать любят,-

Особенно когда их обличить трудно.]

У дремлющего льва по волосам буйным

Вдруг прошмыгнула мышка. Лев пришел в ярость

И выскочил из логова, тряся шеей.

Подсмеиваться хитрая лиса стала,

5 Что испугался мощный царь зверей мышки.

Лев отвечал: «Ее я не боюсь вовсе:

Не страшно, коль царапнет коготок кожу;

Но мышь мою хотела осквернить гриву!»

[Умей смирять заносчивых людей наглость,

10 Пока она еще невелика, сразу:

Не позволяй презреть тебя дурным людям.]

Засыпанное для коня зерно конюх

В харчевню продавал и пропивал деньги,

Но чистил и причесывал коня честно.

И конь сказал: «Чтоб я красивей стал вправду

Уж лучше моего бы ты не крал корму».

[О том заботься, что всего важней нынче

И что полезней; даже красота в тягость,

Когда насущным утоленья нет нуждам.]

Комар уселся на кривом рогу бычьем

И, чуть помедлив, зажужжал быку в ухо:

«Скажи, коли тяжел я для твоей шеи,

И я тогда на ближний улечу тополь!»

Бык отвечал: «Сиди, летай,— мне нет дела:

Я даже и не знал, что на меня сел ты».

[Смешно, когда ничтожный человек нагло

Ведет себя пред теми, кто его больше.]

Собаки набирали на волков войско,

И выбрали йачальником, созвав сходку,

Ахейца-пса. Военного знаток дела,

Тот не спешил к сраженью и тянул время,

Хоть псы ему грозили и рвались в битву.

Сказал им вождь: «Узнайте, почему медлю —

Ведь обо всем должны мы наперед думать.—

Все волки к одному принадлежат роду,

И тем едины; а у нас одни с Крита,

10 Другие с акарнанских берегов, третьи —

Молоссы иль долопы; кто пришел с Кипра,

Кто от фракийцев — всех и не сочтешь сразу!

У нас и в масти никакого нет сходства:

Одни черны, другие — как зола цветом,

15 А третьи — как огонь; у тех белы спины,

У этих — грудь. Подумайте теперь, как же

С такою разношерстной выходить ратью

На недругов, во всем между собой схожих?»

[Согласие — большое для людей благо;

20 А распря ослабляет и ведет к рабству.]

Под старым дубом у корней была яма.

Дырявую оставил там пастух сумку

С прокисшим старым хлебом и куском мяса.

Лиса залезла в яму и еду съела:

5 От этого раздулось у нее брюхо,

И в узкий не смогла она пролезть выход.

На крик другая подошла лиса к яме

И посмеялась: «Вот теперь сиди долго

И голодай, чтоб снова стал живот тощим:

10 Какой вошла, такой же ты должна выйти».

Собака подняла и погнала зайца,

Зубами норовя его схватить сзади,

А после вдруг вилять ему хвостом стала.

Сказал беглец: «Уж будь сама себе верной:

5 Коль враг ты — не виляй, коль друг ты — спрячь когти».

[Такие переменчивые есть люди,

Что им нельзя не верить и нельзя верить.]

Свил жаворонок гнездышко себе в поле,

Где часто спорил в пенье по утрам с ржанкой,

И там в траве выкармливал своих деток,

Пока не стали крепкими у них крылья.

5 Пришел меж тем хозяин к своему полю

И молвил, увидав, что налились всходы:

«Пора мне созывать моих друзей к жатве!»

Услышав эти речи, из птенцов кто-то

Сказал отцу, что надобно уже думать

10 О том, в какое лучше улететь место.

Отец ответил: «Есть еще у нас время:

Кто ждет друзей, тот, верно, не спешит с делом».

Но вот хозяин, на поле опять выйдя,

Когда колосья стали уж ронять зерна,

15 Сказал, что он наймет себе жнецов завтра

И батраков, которые снопы вяжут.

Тогда-то деткам жаворонок сам молвил:

«Ну, птенчики мои, лететь нам прочь надо:

Теперь хозяин дело взял в свои руки».

Ягненка, что отстал от своего стада,

Увидел волк, но брать его не стад силой,

А начал благовидный измышлять повод:

«Не ты ли год назад меня бранил, дерзкий?» —

5 «Никак не я: я нынешним рожден летом».—

«Не ты ли зелень на моих полях щиплешь?» —

«Ах, нет, ведь слишком мал я, чтобы есть зелень».

«Не пил ли ты из моего ручья воду?» —

«Нет: я лишь материнское сосу вымя».

10 Тут волк без дальних слов его схватил в зубы:

«Не голодать же мне из-за того только,

Что у тебя на все готов ответ ловкий!»

Рехнулся лев. Из чащи на него глядя,

Олень в тоске промолвил: «Горе нам, бедным!

Ах, как ужасен сумасшедший царь будет,

Который и в своем уме едва сносен!»

Бык, ускользнув от гнавшегося льва, скрылся

В пустынную пещеру пастухов горных.

Козел, отставший там от своего стада,

Пришельца захотел рогами прочь выгнать.

5 Бык молвил: «Для меня не ты, а лев страшен,

И я покамест вытерплю твою грубость;

Но погоди, пусть только лев пройдет мимо,

И ты узнаешь, каково с быком спорить!»

Один охотник — был он боязлив духом —

За львом гонялся, по густым лесам горным.

Спросил он дровосека, что рубил сосны:

«Во имя нимф, не видел ли ты здесь следа

5 Большого льва, который где-то тут скрылся?»

Ответил дровосек: «Тебе, ловец, счастье:

Сведу тебя туда я, где залег сам он».

Охотник, побледнев, сквозь стук зубов молвил:

«О том я не просил, зачем же труд лишний?

10 Мне нужен след, а лев мне ни к чему вовсе».

Пришел в овечье стадо от волков вестник

И предложил им договор и мир вечный

С условьем, чтоб собаки понесли кару —

Ведь через них-то вся и началась смута.

5 Овечки оказались, как всегда, глупы,

И приняли условье. Но один старый

Баран сказал, подняв со страху шерсть дыбом:

«Поистине, мы в странную вошли сделку!

И как я, беззащитный, буду жить с вами,

10 Когда нам и теперь нельзя пастись мирно,

Хотя кругом собаки и несут стражу?»

У волка как-то раз застряла кость в горле,

И цапле он большую посулил плату

Чтоб та, засунув в пасть в нему свою шею,

Кость извлекла и этим уняла муки.

Договорившись, вытащила кость цапля

И просит платы. Злобно скалит волк зубы:

«Уже награждена ты за твою помощь

Тем, что из пасти голову спасла целой».

[Не жди награды, взявшись помогать злому:

10 Доволен будь, коль не пришлось еще хуже.]

Лев захворал и в логове залег горном,

Бессильно распластавши по земле члены,

И так своей наперснице-лисе молвил:

«Коль ты не хочешь, чтоб меня извел голод,

То ты меня оленьим накорми мясом:

Олень живет вблизи, в лесу, среди сосен,

Но взять его не хватит у меня силы.

Попробуй, приведи его ко мне в лапы,

Медовою своею заманив речью».

10 Пошла лиса на поиск и нашла зверя:

Олень резвился в роще на траве мягкой.

Лиса ему отвесила поклон низкий

И молвила: «Хорошие несу вести!

Лев, мой сосед,— ты знаешь, мы живем рядом.—

15 Он вовсе занемог, и нынче ждет смерти.

Вот он и думал: кто царем зверей будет,

Когда умрет он? Верно, не кабан — глуп он,

Медведь ленив, а барс, наоборот, пылок,

А чванный тигр сторонится лесной жизни;

20 И порешил: «Пусть лучше власть олень примет

Он величав обличьем, он живет долго,

Его рога ветвисты, не в пример бычьим,

И нагоняют на ползучих змей ужас».

Без дальних слов скажу тебе, что ты выбран

Наследником звериного всего царства.

Прошу я об одном: когда царем станешь,

То обо мне, принесшей эту весть, вспомни

За этим и пришла я. А теперь тронусь

Обратно — верно, лев меня давно ищет:

30 Ведь я при нем советную несу службу

И ежели моей ты седине веришь,

То поспеши со мной: сейчас всего лучше,

Чтобы и ты пришел помочь царю в хвори.

В последний час любая дорога мелочь:

3<:> Кого увидит, тот ему и мил будет».

Пошла тут у оленя голова кругом,

И он, обманут выдумкой лисы хитрой.

Беды не чая, побежал к горе львиной.

Ему навстречу мигом соскочив с ложа,

40 Когтями лев оленьи раскроил уши,

Терзаясь нетерпеньем. А олень в страхе

Скорей назад, и скрылся в глубине леса.

Пришлось лисице лапами всплеснуть с горя.

Что все ее старания пошли прахом.

45 А лев, скрипя зубами, испускал стоны.

Досадою и голодом зараз мучась.

И снова обратился он к лисе с просьбой

Какую-нибудь новую найти хитрость.

Лиса, умом раскинув, говорит важно:

50 «Трудна задача, все же помогу снова».

И по следам оленьим словно пес чуткий,

Пошла она, плетя в своем уме козни

И спрашивая встречных пастухов с толком:

Не пробегал ли где олень, покрыт кровью?

55 И все, кто знал, указывали путь верный.

Нашла она поляну, где в тени рощи

Дух отводил олень, от бега весь в мыле,

И без стесненья прямо перед ним стала.

Дрожь пробрала оленя по всему телу,

60 Вскипело сердце, и сказал он ей гневно:

«Куда бы ни пошел я, ты идешь следом —

Но берегись, придется и тебе плохо,

Коли еще посмеешь у меня пикнуть!

Ступай морочить тех, кому твой нрав внове -г-

65 Их и заманивай в цари своей ложью!»

Лиса, не дав ему договорить, молвит:

Так вот каким ты показал себя трусом!

Так вот как мало веры у тебя в дружбу!

Лев, вознамерясь дать тебе совет добрый,

70 Хотел тебя от вечной пробудить спячки

И, как отец, коснулся твоего уха,

Чтоб со вниманьем ты его слова слушал

О том, как столь великое блюсти царство.

Ничтожного касанья ты не смог вынесть,

75 А вырываясь, только сам себя ранил!

Теперь уж поздно: оскорбился лев странным

Таким и легкомысленным твоим бегством,

И хочет сделать по себе царем волка.

Ой, дурно будет править он! Но что ж делать!

80 А ты — виновник этого всего горя!

Ступай же, будь хотя б на этот раз твердым,

И но робей, как жалкая овца в стаде!

Все листья всех деревьев, всех ключей воды

Пусть подтвердят, что я тебе хочу блага,

85 Что лев тебе не враг, что от всего сердца

Тебе дает он царство над зверьми всеми».

И так и сяк ему заговорив зубы,

Лиса оленя вновь на ту же шлет гибель.

Когда же тот исчез, войдя в приют львиный,

90 То льву над ним пришлось попировать славно:

Сожравши мясо, высосал он все кости,

И в потроха оленьи запустил когти.

Меж тем лиса за все свои труды лисьи

Едва-едва сумела утолить голод,

95 Олений мозг из черепа тайком выпив.

Лев, перетрогав по кусочку всю тушу,

Схватил и стал обнюхивать пустой череп,

Понять не в силах, отчего в нем нет мозга.

Лиса сказала, ловко утаив правду:

100 «Да мозгу в нем и не было! Ты зря ищешь:

Откуда мозгу у такого быть зверя,

Который, спасшись, снова в пасть ко льву лезет?»

Из-за ограды скотного двора дерзко

Барашек пробегавшего бранил волка.

Волк, заскрипев зубами, отвечал: «Помни,

Не. ты меня ругаешь, а твое место».

[Для всех для нас разумный скрыт урок в басне:

Не чванься силой, коль ее дает случай.]

Задумав против дикого быка хитрость,

Лев пригласил его к себе на пир после

Того, как принесут они богам жертвы.

Беды не чуя, бык пообещал: «Буду!»

Вот он приходит к логовищу льва, смотрит

И видит: перед ним кипят костры жарко,

Блестят ножи и топоры, кругом пусто,

А перед алтарем лежит петух; связан.

Бык повернулся и скорей бежать в горы.

10 Однажды встретив, лев его корить начал,

А бык: «Я приходил, и докажу это:

Страшна была там кухня, да скромна жертва».

Влюбился лев в красавицу одну страстно,

И свататься пошел к ее отцу-старцу.

Старик ему ответил, не моргнув глазом:

«Я с радостью отдам ее тебе в жены —

5 Приятно мне иметь царя зверей зятем.

Но ты ведь знаешь, что девичий нрав робок,

А ты клыком да когтем чересчур страшен.

Какая девушка тебя обнять сможет

И не заплачет при одном твоем виде?

10 Так если хочешь с дочерью моей брака,

Пусть дикий хищник нежным женихом станет».

Лев, окрылен надеждой, старику верит;

И вырвав зубы, вырезав ножом когти,

Опять он за невестою спешит к тестю.

15 Но люди, беззащитным увидав зверя,

Кто с камнем, кто с дубиной на него вышли.

Избитый, издыхал он, как свинья, лежа,—

Так вразумил влюбленного старик хитрый,

Что никогда никак не могут жить вместе

20 Лев с человеком, человек со львом в браке.

[Так люди, сами делая себе хуже,

К тому, в чем отказала им судьба, рвутся.]

Ко льву слетел орел и предложил дружбу

Ему свою. «Ну, что ж,— ответил лев,— славно!

Однако дай сначала мне твои крылья

В залог того, что ты мне сохранишь верность:

Как верить другу, если друга нет рядом?»

На диво толстый повстречался нес волку,

И волк его спросил: с каких кормов мог он

Отъесться так, что этаким заплыл жиром?

Пес отвечал: «Меня один богач кормит».—

«А отчего, скажи, твоя блестит холка?» —

«Всю шерсть на ней железное кольца стерло,

В которое хозяин мне замкнул шею».

Со смехом волк собаке отвечал: «Ладно,

Тогда прощай, богатая еда, если

10 Из-за нее железо мне сожмет горло».

Среди волков такой родился волк сильный,

Что львом его прозвали. От такой славы

Зазнался он, отбился от своей стаи

И с настоящими собрался жить львами.

5 Лиса, смеясь, воскликнула: «О, пусть боги

Меня вовек не ослепят таким чванством!

Среди волков поистине ты лев — верно;

Но между львов окажешься ты вновь волком».

Когда-то лев звериным управлял царством

Без гнева, без жестокости, без злой силы:

Как люди, чтил он справедливость, чтил кротость.

И вот, когда над всеми этот лев правил,

5 Решили звери на своей лесной сходке

Расчесться за обиды и зажить мирно.

Ягненок наказанье положил волку,

Косуля — барсу, трепетный олень — тигру,

И с этих пор настал у них конец ссорам.

10 Тогда-то даже робкий произнес заяц:

«Ах, как всегда мечтал я, чтоб пришло время.

Когда и сильный будет уважать слабых!»

Когда ко льву с годами подошла старость,-

И на охоту он уже не мог выйти,

В пещере лег он, словно изнурен хворью

И там лежал, притворным исходя хрипом,

5 Бессильным стоном свой могучий рев сделав.

Молва о том прошла по всем лесным норам:

Грустили звери, слыша про ттедуг львиный,

И все по одиночке шли ко льву в гости.

А лев легко хватал таких гостей в когти,

10 Их пожирал, и доживал свой век сытно.

Лиса однако догадалась, в чем дело,

И издали спросила: «Как живешь, царь наш?»

Лев отвечал: «Любезная лиса, здравствуй!

Но почему же ты в такой дали встала?

45 Скорее, дорогая, подойти ближе

И скрась мне смерть забавною твоей речью».

Лиса в ответ: «Прости, но я уйду лучше:

Здесь все следы приводят к твоему входу,

Обратных же следов ни одного нету».

20 [Блажен, кому достался без потерь опыт,

Кого чужие бедствия уму учат.]

Чтоб хитрый пес прохожим не кусал ноги,

Хозяин привязал ему звонок к шее,

Который было всем издалека слышно.

Спесивый пес на площадь с бубенцом вышел,

Но тут седая молвила ему сука:

«Подумай, чем кичишься ты, глупец бедный:

Ведь это не награда за твою доблесть,

А обличенье злого твоего нрава».

Волк утащил овцу из одного стада,

Но лев, его с добычею в пути встретив,

Отбил овечку. Волк издалека крикнул:

«Несправедливо ты мое добро отнял!»

5 Со смехом лев: «А ты, должно быть, сам честно

Овцу в подарок принял от друзей добрых?»

Лев пожелал людские перенять нравы,

И в логово просторное свое принял

Приветливо и ласково зверей лучших

Из всех, каких он знал в своих краях горных

И вслед за этим звери всех пород часто

В пещере собирались у него мирно.

Лев их встречал радушно, угощал вкусно.

Гостеприимный, как велит закон Зевса.

Лисицу он застольником своим сделал

10 И вел подолгу ласковые с ней речи;

А обезьяне поручил стоять рядом,

Чтоб разрезать и подавать гостям мясо.

И если приходил к обеду гость новый,

Ему давали равную со львом долю

15 Того, что лев в последней раздобыл ловле.

Лисице же — поменьше и куда хуже.

Тогда лиса намеренно молчать стала

И за обедом перестала брать пищу.

Спросил ее хозяин: «Что же ты смолкла?

20 Порадуй нас беседою своей умной

И беззаботно с нами наш обед кушай».

Лиса в ответ: «О царь, среди зверей первый.

Великая тревога мне томит душу:

Не только то, что я перед собой вижу,

Плачевно, но и то, чего я жду дальше:

Все новые приходят каждый день гости,

И скоро их количество таким будет,

Что мне и вовсе не придется есть мяса».

Лев, улыбнувшись, дал такой ответ царский:

30 «Не нас, а обезьяну ты кори этим».

Лев собирался пойманную съесть мышку,

Но та, воришка, близкий свой конец чуя,

С такою обращается мольбой к зверю:

«Охотой на оленей и быков тучных

5 Тебе, о лев, пристало утолять голод;

А моего ты даже на губах вкуса

Не ощутишь. Ах, пощади меня лучше:

Мала я, но воздать тебе добром в силах».

Лев, рассмеявшись, отпустил ее с миром.

10 А вскоре лев к охотникам попал в петли

И, оступившись, был опутан весь сетью:

(Уж он не чаял выйти из беды целым.]

Тогда скользнула мышка из своей норки,

Перекусила зубками узлы петель

15 И выпустила льва на белый свет снова,

Достойной за пощаду отплатив платой.

[Значенье басни ясно для людей умных:

Будь беднякам защитником, и сам верь им:

Ведь даже льва от гибели спасла мышка.]

Сын Александра, славного царя! Басню.

Открыли нам сирийцы тех времен давних,

Когда у них царями Нин и Бел были.

У эллинов рассказывать их стал детям

5 Мудрец Эзоп; а у ливийцев был первым,

Как говорят, Кибисс. А я свои басни

Взнуздал блестящей золотой уздой ямба

И, словно гордого коня, подвел к Музе.

Но потекли в распахнутые мной двери

10 Поэты, чья гораздо мудреней лира:

Всегда они загадочно-темно пишут,

А сами все, что знают, у меня взяли.

Моя же речь прозрачна и проста будет,

Я понапрасну ямбам не точу зубы:

15 То закалив, то в меру притупив жало,

Веду рассказ я во второй моей книге.

Две мыши — первая из них жила в поле,

Вторая же в кладовке завела норку,—

Решили как-то раз друг с другом жить вместе,

И городская первою пришла в гости,

5 Когда еще в полях не налились зерна.

В гостях пришлось ей тонкие лишь грызть корни.

Подмокшие и с комьями земли черной.

Сказала мышь подруге: «На такой пище

В своей дыре живешь ты муравья хуже!

10 А у меня, поверишь ли, всего вдоволь —

Как будто в Амалфеином живу роге!

Ступай ко мне — ты будешь жить, как сыр в масле;

А эту землю пусть себе кроты роют».

И увела она селянку-мышь в город,

15 чтоб поселиться вместе под людской крышей.

Она ей показала, где муку прячут,

Где бочки смокв, где всяких овощей груды,

Где фиников корзины, где горшки меда.

Богатый вид у гостьи раздразнил жадность,

20 И потянула в рот она кусок сыра,

Как вдруг открылась дверь; тогда она в страхе

Метнулась прочь, забилась в глубь норы узкой

И там к хозяйке с писком, чуть жива, жалась.

Проходит время. Высунув носы, мышки

Камирскую хотели ухватить Схмокву;

Но снова кто-то входит, и они скрылись.

Тогда хозяйке-мыши говорит гостья:

«Теперь прощай! Живи со всем добром этим

И набивай отборною едой брюхо.

30 Здесь слишком много кроется для нас бедствий!

Уж лучше я зароюся опять в землю,

Где можно без опаски грызть мои корни».

«Ходи-ка прямо! — говорила мать раку,—

Не волочи ты ноги по сырым скалам».

А он: «Ступай, наставница моя, первой

Прямым путем, и я тотчас пойду следом».

Сбираясь в путь, собаке человек молвил:

«Чего зеваешь? Ты пойдешь со мной вместе!

Готовься же!» — Но та, вильнув хвостом мирно,

Сказала: «Я готова; это ты медлишь».

Был у купца осел. Купец, узнав как-то,

Что по дешевке соль на берегу моря,

Скупил ее и, нагрузив осла кладью,

Погнал домой. Шагая по тропе узкой,

5 Осел скользнул копытом и бултых в реку.

Размыло соль, и стал ослиный груз легче.

Избавившись от тяжести, осел вылез

На берег. Распродавши соль, купец снова

Погнал осла с собою, и еще больше

10 Его навьючил. Тяжкой утомлен ношей,

Осел уже нарочно, подойдя I? речке,

Упал, чтобы растаяла вся соль, в воду,

И вылез налегке, своим умом гордый.

Но тут хозяин разгадал его хитрость

15 И, не желая путаться опять с солью,

Повез он с моря в следующий раз губки.

Когда осел, к знакомому пришел месту,

Опять упал он; но, вобрав в себя влагу,

Разбухли губки, стали тяжелей вдвое,

20 И на спину ослу легли двойным грузом.

[Где счастья ждешь, частенько там хлебнешь горя.

Мышь укусила мощного быка в ногу

И ускользнула в щелку от его гнева.

Взбешенный бык рогами долго бил в стену,

Потом устал и, рухнув под стеной наземь,

5 Заснул тяжелым сном. Покинув щель, мышка

Опять его куснула и опять скрылась.

Бык подскочил и встал, не зная, что делать;

А мышка пропищала из своей щелки:

«Знать, не всегда величие дает силу:

10 Порой бывает тот, кто тих и мал, сильным».

Пастух под вечер загонял овец в стойло,

И вместе с ними чуть он не замкнул волка.

«Зачем спешишь? — собака пастуху молвит,—

К чему запоры, если враг уже с нами?»

Упившись маслом, хвастал фитилек в лампе

Перед друзьями тем, что он своим светом

Для всех сияет утренней звезды ярче.

Но ветер, чуть дохнув, задул его пламя

Единым дуновеньем. И сказал кто-то,

Вновь поднося к нему огонь: «Твой век краток,

А звезды не погаснут никогда в небе».

Сказала черепаха, обратясь к птицам —

Всем зимородкам, крачкам и морским- чайкам —

«Ах, мог бы кто крылатою меня сделать!»

Орел, случайно подлетевши к ней, молвил:

«Какую, черепаха, ты мне дашь плату

За то, что подниму тебя я в высь неба?» —

«О, все богатства Красного отдам моря!» —

«Тогда летим!» Схватил ее он вверх брюхом,

И в облака; а из-под облаков бросил

10 Спиною на скалу, чтоб расколоть панцирь.

Сказала черепаха: «Поделом смерть мне!

На что мне облачная высь, на что крылья,

Когда и по земле-то мне ходить трудно?»

На улице однажды ночью пел мальчик;

А женщина одна, заслышав звук сладкий,

Взглянула из окошка, и в лучах лунных

Заметила, что мальчик был пригож видом.

5 Оставив мужа на постели спать крепко,

Она сошла по лестнице, за дверь вышла

И утолила с мальчиком свою похоть.

Меж тем проснулся муж и, не найдя рядом

Своей жены, пошел ее искать всюду,

10 И скоро вышел из дому за ней следом.

«Не бойся,— обратился он к жене мирно,—

А мальчика зови, чтоб он поспал с нами!»

И ввел его, без гнева на жену, ибо

У них двоих желание одно было.

15 [Так было дело. Вот каков урок басил:

Обидой за обиду воздавать—сладко.]

Увидев, как тонул корабль, пловцов полный

Промолвил кто-то: «Неразумен суд божий!

Быть может, лишь один на судне плыл грешник

А сколько неповинных вместе с ним гибнет!»

Так говоря, увидел он с собой рядом

Рой муравьев, спешивших шелушить зерна.

Один из муравьев его куснул в ногу,

А он за это, топнув, раздавил многих.

Тогда Гермес, представ, его жезлом стукнул

10 И молвил: «Что ты ропщешь? Ведь для вас боги

Такие же, как ты для муравьев, судьи».

Коричневая ласточка, сосед людям,

Свила гнездо весною на стене дома,

В котором суд вершили старики-судьи.

И вылупились семеро у ней деток,

[Еще не темноперых, лишь в пуху мягком.]

Но всех несчастных птенчиков подряд съела

Змея, из щели выползшая. Мать горько

Оплакивала раннюю птенцов гибель

И говорила: «Горе, горе мне, бедной!

10 Под этим правосудие живет кровом,

Меня ж отсюда гонят вопреки правде».

У мастера дубовый был Гермес в доме,

И каждый день ему он приносил жертвы,

Но жил убого. Как-то раз, вскипев гневом,

Схватил кумир он за ноги и хвать оземь,

А из разбитой головы дождем—деньги!

Хозяин, подбирая их, сказал: «Эрмий,

Как видно, не умеешь ты ценить дружбу!

Молясь тебе, не знал я от тебя пользы,

А рассердился — сразу же ты стал щедрым.

10 Такого я обычая не знал прежде».

[Эзоп к себе в рассказ самих богов вставил,

Желая этим вот что показать людям:

Добром ты не добьешься от глупца проку,

А поступи по-свойски — сразу толк будет.]

Насельница болотистых низин, жаба,

Живущая в тени, вблизи канав сточных,

Однажды, выйдя, возвестила всем громко,

Что врач она, и что известны ей зелья,

5 Каких и сам не ведает Пеан мудрый,

Который на Олимпе всех богов лечит.

Лиса на это: «Что ты нам за врач, если

Своей не можешь желтой исцелить кожи?»

Над курицей больною наклонясь, кошка

Спросила: «Как здоровье? Чем помочь можно?

Скажи — я все готова для тебя сделать!»

Но та: «Лишь отойди, и я жива буду».

Осел колючим занозил шипом ногу.

Завидев волка, понял он, что смерть близко,

И молвил волку: «Мне пришел конец верный,

Поэтому и рад я, что тебя встретил:

Уж лучше ты, чем коршун или чем ворон.

Но легкую мне прежде окажи милость:

И из копыта вытащи мне шип острый,

Чтобы без мук рассталася душа с телом».

Ответил волк: «Ну что ж, не откажу в этом!»

10 И вытащил из раны теплый шип пастью.

Почувствовал осел, что нет в ноге боли,

И так лягнул копытом, что разбил волку

И лоб, и нос, и пасть; а сам скорей в бегство.

Волк простонал: «О горе, поделом мучусь:

Зачем полез я в лекари? Ведь я только

Мясничьему обучен ремеслу с детства».

Сплошь золотые курица несла яйца.

Ее хозяин думал, что в ее чреве

Скрывается, быть может, целый клад злата,

И он вспорол ей брюхо; но внутри птица

5 Такой же оказалась, как и все куры.

Вот так-то, понадеявшись нажить больше,

Он потерял и малую свою прибыль.

Пришёл внезапно к птицелову друг в гости,

А у того была к обеду лишь зелень:

Не наловил он птиц, была пуста клетка.

Хозяин куропатку захотел резать,

Которую для ловли приручил в помощь,

Но сам приятель удержал его просьбой:

«Что ты поймаешь без нее в твои сети?

Какие птицы, любящие друг друга,

Слетят к силкам ласкающею взор стаей?

10 Под чью ты песню будешь засыпать ночью?»

Хозяин куропатку отпустил с миром

И петушком собрался угостить друга,

Но тот с насеста отвечал таким криком:

«Убив меня, как сможешь ты узнать время

15 Ночное? Как найдешь ты на ночном небе

Скитальца Ориона с золотым луком?

Кто возвестит заботного приход утра,

Когда у птиц влажнеют от росы крылья?»

В ответ хозяин: «Много ты часов знаешь,

20 Но нынче — час обедать моему гостю».

Осел, резвясь, залез на самый верх крыши

И топал, черепичные дробя плитки.

Стал гнать его хозяин, колотя палкой.

Сказал осел, почуяв, что спине :больно:

«Но разве не смеялись вы на днях сами,

Когда мартышка делала точь-в-точь то же?»

Безлюдными местами проходя, путник

Увидел у дороги на краю Правду.

«Зачем, — ее спросил он, — ты ушла в эти

Пустынные края, покинув наш город?»

Ответила прохожему она мудро:

«Когда-то ложь была среди людей в редкость.

А ныне все кругом заражено ею;

[И если хочешь знать, то я скажу честно:

Мне жить с людьми совсем невмоготу стало».]

Велел однажды Зевс, чтобы ему Эрмий

Все прегрешенья и пороки всех смертных

Занес на черепки и положил в ящик,

Его наполнив до верху, затем, чтобы

5 За каждый грех назначил царь богов кару.

Перемешались черепки в одной куче,—

Иной выходит сразу, а иной медлит

Попасться в руки правящему суд Зевсу.

Поэтому не диво, что порой люди

10 За давние грехи подолгу ждут кары.

Овца бранила пастуха такой речью:

«Стрижешь ты нас и собираешь шерсть нашу;

Ты доишь нас, чтоб сыр из молока сделать;

Приплодом нашим множится твое стадо;

А Мы ни с чем: едим, что на земле сыщем —

Но много ли в траве на склонах гор соку,

Где чахлые былинки под росой мокнут?

И ко всему, собаку ты при нас держишь,

Которая с тобой твою еду делит».

10 Услышав эти речи, пес в ответ молвил:

«Но если бы я с вами не ходил рядом,

То не могли бы вы пастись вот так мирно;

А я, бродя кругом, за всем слежу зорко,

Чтоб не напал разбойник или волк быстрый».

У человека ослик и щенок жили.

Щенок перед хозяином играл резво

И на него старался так и сяк вспрыгнуть,

А тот его, лаская, на груди нежил.

Ослу же приходилось целый день в поле

Ходить под грузом, из лесу носить хворост.

И вечером — на мельнице молоть зерна.

А по ночам, привязанный в своем стойле,

Жевал он опостылевший ячмень в яслях.

10 Обиделся осел и приуныл сердцем,

Завидуя, что так жиреет пес в холе.

И вот порвал он крепкую свою привязь,

На середину выбежал двора с криком,

Вилять хвостом и прыгать, как щенок, силясь.

15 Сломал он столик, на него вскочив смаху,

Стуча копытом, перебил он всю утварь,

И кинувшись к хозяину за стол прямо,

Налег ему на плечи. Подбежав, слуги

Увидели хозяина в беде тяжкой

20 И кое-как спасли из-под копыт зверя.

А на осла набросились с дубьем толстым

И так избили, что едва он мог молвить:

«Ах, заслужил я то, что потерпел, бедный!

Зачем я не остался близ родных мулов

II понапрасну стал тягаться с псом-крошкой!»

Лиса, невдалеке от западни стоя,

Раздумывала, что она должна делать.

А волк, не зная, почему лиса медлит,

Сказал ей: «Подойди же и возьми мясо!»

Лиса в ответ: «Пускай оно твоим будет —

Я уступлю: ведь ты мне всех друзей ближе».

Волк бросился к приманке, но тотчас пастью

Задел рычаг, державший навесу палку.

И очень крепкий получил удар в морду.

10 «Коли друзьям такие ты дары даришь,—

Вскричал он,— кто ж захочет быть твоим другом?»

Один юнец, спустив свое добро в кости,

Себе оставил только плащ — прикрыть тедо,

Чтобы ему от зимней не страдать стужи.

Но скоро он лишился и плаща — вот как.

5 Какая-то из ласточек домой с юга

Вернулась раньше, чем пришли весне сроки;

А юноша, услышав говорок птицы,

Подумал: «Для чего теперь мне плащ лишний?

Ведь ласточка нам теплую несет пору».

10 Пошел он, чтобы счастья попытать снова,

И проиграл свой плащ за две иль три ставки.

Меж тем пошел холодный снег и град страшный,

Все в шерстяные кутаться плащи стали;

А юноша, нагой, из-за дверей глянув,

15 Увидел щебетунью на земле мертвой —

Ее свалил мороз, как воробья валит,—

И молвил: «Не видать бы мне тебя вовсе!

Себя ты обманула и меня тоже».

Завидя волка, бросилась овца в бегство

И забежала в отворённый вход храма,

Где праздничные пали в этот день жертвы.

Волк не решился за овцой войти в двери

5 И, стоя за стеною, ей вослед крикнул:

«Не видишь разве, что алтарь покрыт кровью0

Скорей беги, не то тебя убьют люди!»

А та: «Не беспокойся о моем крове —

Здесь хорошо; а коль меня и впрямь схватят,

10 То лучше уж достаться богу, чем волку».

Осел щипал колючую листву с терна.

Лиса, увидев это, подняла хохот:

«Да как же можешь с языком твоим нежным

Ты эту жесткую жевать и грызть пищу?»

Однажды хвост змеи не захотел больше

Тащиться за змеиной головой следом:

«Хочу и я по очереди быть первым!» —

«Куда тебе! — ответили хвосту члены,—

5 Как поведешь ты нас, коль у тебя нету

Глаз и чутья, которыми всегда звери

Находят путь, куда должны идти ноги?»

Но уговоров не послушал хвост умных,

И перед неразумьем отступил разум.

10 А хвост пополз вперед и потащил тело

В своем слепом движеньи за собой сзади,

Покуда не свалился со скалы в яму,

И о каменья всю не ободрал спину.

Тогда-то он взмолился к голове слезно:

15 «Не откажи, спаси нас, госпожа наша!

На горе нам я начал этот спор горький —

Вернись, прошу, на прежнее твое место,

А я тебе охотно подчинюсь, чтобы

Вновь не пришлось тебе из-за меня плохо».

На рынке куропатку приобрел кто-то

И выпустил во двор, чтоб не томить в клетке.

Та, испуская громкие свои крики,

Скорее побежала к алтарю в страхе.

5 Но посреди двора к ней подошла ласка

И говорит: «Откуда ты пришла? Кто ты?» —

«Я куропатка; продана сюда нынче».—

«А я с рожденья в этом вот живу доме,

Где мать моя охотилась на крыс раньше;

10 Но я спокойно возле алтаря греюсь,

А ты, едва пришла, себе даешь волю

И раздражаешь уши нам своим писком».

Единственный был сын у старика-труса,

Но был тот сын охотником-ловцом смелым.

Приснилось старику, что сын лежит мертвый,

Терзаем львом; и чтобы сон не стал явью,

И вещее виденье не сбылось вправду,

Для юноши старик прекрасный дом строит,

Высокий, крейкостенный, залитой солнцем,

И под охраной запирает в нем сына;

А чтобы легче вынес он свое горе,

10 Зверей изображает на стенах комнат —

Меж ними был изображен и лик львиный.

Но лишь сильнее начал горевать узник

И, подойдя к изображенью льва, молвил:

«Ведь это ты, из всех земных зверей худший.

Очам отца явясь в каком-то сне вздорном,

15 Меня, как бабу, в этот заточил терем!

Но что мне пользы говорить слова злые —

Хочу я мстить!» И он схватил рукой стену,

Желая в наказанье льву глаза вырвать.

Однако откололась от стены щепка,

20 Впилась под ноготь, глубоко вошла в мясо

Кровавое; зараза растеклась в теле —

И ничего отец уже не мог сделать.

Палящий жар охватывает все члены,

И наступает юноше конец скорый.

25 Вот так-то не сумел спасти отец сына,

Которому судили небеса гибель.

[Все, что с тобой случится, выноси стойко,

Не уклоняясь: избежать нельзя рока.]

Орел, барана жирного схватив в стаде,

Унес его в гнездо, своим птенцам в пищу.

Хотела галка то же, что и он, сделать,

Но чуть слетев, запуталась в шерсти овчей,

«По совести наказана моя глупость —

Орлам могучим мне ли подражать, галке?»

Крестьянин куропатку залучил в сети

И собирался сделать из нее ужин.

Она взмолилась: «Пощади, богов ради,

И ты увидишь — если я жива буду,

5 Тебе я куропаток подманю много, обманув

«Я тем скорей готов тебя казнить смертью

За то, что ты предать своих друзей хочешь».

Осел на ляжки львиную надел шкуру

И заявил: «Отныне я для всех страшен!»

Он выскочил, и вправду обратил в бегство

И всех людей, и все стада со всех пастбищ.

5 Но ветер, дунув, обнажил ему спину,

И он под шкурой всеми тотчас был узнан.

И человек сказал, избив осла палкой:

«Коль ты осел, не принимай же вид львиный».

Нес муравей сушить за свой порог зерна,.

Которые он на зиму запас с лета.

Голодная цикада подошла близко

И попросила, чтоб не умереть, корму.

5 «Но чем же занималась ты, скажи, летом?»

«Я, не ленясь, все лето напролет пела».

Расхохотался муравей и хлеб спрятал:

«Ты летом пела, так зимой пляши в стужу».

[Заботиться важнее о своей пользе,

10 Чем негой и пирами услаждать душу.]

Осла постигла злейшая из злых участь:

Достался он Кибелиным жрецам, галлам,

Чтобы возить для нищих и воров этих

Еду, питье и всяческую их утварь.

Как повелося, шли они из сел в села,

Сбирая подаяние с крестьян: кто же

Не ведает, как нежный был казнен Аттис,

И кто же не почтит святой тимпан Реи,

От овощей и хлеба отделив долю?..

Дубы, придя однажды пред лицо Зевса,

Суровые такие повели речи:

«О Зевс, отец и прародитель всех севов,

Зачем ты нас посеял, если нас рубят?»

В ответ на это, улыбаясь, Зевс молвил:

«Ведь вы себе промыслили беду сами:

Кабы не дали вы для топорищ веток,—

Откуда бы крестьяне топоры взяли?»

Мужик закоченелую змею поднял

И отогрел. Расправила змея кольца,

Прижалась и ужалила его в руку,

За жизнь свою спасителю платя смертью.

5 И тот, кончаясь, умное сказал слово:

«Мне поделом: зачем я пожалел злую?»

Гадюку ядовитую схватил коршун

И в небо взмыл; но выгнула змея шею,

Зубами злыми коршуну впилась в ногу,

И смертоносный яд ее проник в рану.

5 Когда упали оба из-под туч наземь,

Ползучая змея сказала так птице:

«За всех теперь возмездие прими, хищник,

Кого сгубил ты в дерзости своей буйной,

Не ведая почтенья и к самой Правде!

10 Поистине, не грех убить врага, если

Мы не щадим и тех, на ком вины нету».

У молодого всадника в пути лошадь

Ожеребилась — видимо, пришло время;

А он, не дав ей даже перевесть духа,

Погнал ее нещадно, как дикарь, снова.

5 «Не торопись, возьми меня с собой лучше —

Поверь, что ты во мне еще найдешь пользу.

Хоть я и тяжкой был для матери ношей,

Я вырасту, окрепну на твоем корме

И вместо матери тебя носить буду».

...Однажды ящерка в паучью сеть влезла

И тонкою опутала себя пряжей...

...Мужик навьючил на осла кумир бога...

Дитя мое, прислушайся опять к басням:

Быть может, в них прибавится теперь соли,

Но будет больше в них и сладкого меду...

Эзоп нам и такую рассказал притчу:

Из всех пернатых жаворонок был первым

На белом свете — он самой земли старше.

Но вот случилось, что его отец милый

5 Вдруг заболел и перешел за грань жизни.

А так как не было еще земли в мире.

То сыну негде было схоронить тело.

И жаворонок лишь на пятые сутки

Отцу могилу в голове своей сделал.

10 Велит нам благочестье погребать мертвых;

А воздавать родителям почет — это

Завет, самой природой с древних дней данный.

Эзоп забрел на корабельные верфи,

Когда гулял он, погружен в свои мысли,

II там наткнулся на работников праздных;

Над ним тотчас они насмешничать стали

5 И хохотать в ответ на мудрые речи.

Тогда Эзоп такую молвил им басню:

В начале дней всё было хаосом водным;

Когда же захотел увидеть Зевс землю,

Еще не зримую под водною зыбью,

10 То в три отлива морю он велел схлынуть.

И в первый раз когда отпрянули волны —

Из моря выступили горные выси.

Когда вода вторично сделалась ниже —

Завиделись долины в зелени свежей.

15 А в третий раз когда опустится море,

То ваше ремесло окажется лишним.

Когда хулить дурные вздумают лучших,

То сами же посмешищем для них станут.

Нашли собаки где-то львиную шкуру

И храбро начали ее терзать в клочья.

Лиса увидела такую их дерзость

И так сказала: «Кабы не был лев мертвым,

5 Клянусь, вы мигом убедились бы сами,

Что крепче: когти льва или собак зубы».

Рассказ уместен там, где низкие люди

Хулят заглазно тех, кто их стократ лучше.

В лесу устроили собрание звери

(О нем осел горластый раструбил всюду),

Чтобы верховного властителя выбрать,

Который ими справедливо бы правил.

6 И обезьяне за искусную пляску

Единодушно было отдано царствб.

Лиса из зависти придумала хитрость:

Она сетьми опутала кусок мяса

И заманила обезьяну в те сети,

10 Сказав, что хочет поднести ей дар царский,

Как у людей. И та попалась вмиг в путы.

Лиса, смеясь, воскликнула: «Теперь как же

Ты, обезьяна, будешь управлять нами?»

Не посягай на непосильное дело,

15 Не то за дерзость ты поплатишься горем.

Геракл, который стал из смертного богом,

Однажды на пиру среди богов сидя,

Со всеми ними вел разумные речи;

И лишь когда приблизился к нему Плутос,

5 То не был удостоен ни одним словом:

Не захотел герой беседовать с гостем.

Зевс, удивленный, обратил вопрос к сыну:

Как мог он, столь охотно говоря с каждым,

Вдруг обойти приветом Плутоса только?

10 Геракл ответил на такой упрек отчий:

«Его я не взлюбил еще среди смертных,

Увидев, как с дурными он людьми дружен».

Однажды ехали дорогою сельской

Обманы всемогущие гурьбой шумной —

Все разодетые в узорчатый пурпур,

Все на конях, блестящих золотой сбруей.

А следом двигалась их буйная свита —

Коварство, Хитрость, Ложь и всякие Плутни.

И довелось в пути им девушку встретить —

Она была в убогом тоненьком платье,

И хоть она держалась, бедная, гордо,

10 Но было видно: изнурил ее голод.

Обманы путницу выспрашивать стали,

Куда, мол, и зачем она свой путь держит?

А та в ответ: «Простите, добрые люди:

От голода не в силах я сказать слова».

15 Тогда Обманы молвили: «Пойдем с нами!

Мы здесь поблизости селеньице знаем,

Оно невелико, но там поесть можно

И чем-нибудь в харчевне закусить вкусным.

Ступай же вместе с нами и поешь сытно».

20 За ними девушка направилась следом,

И до самой харчевни с ними шла молча.

Харчевник, чуть завидел, что пришли гости,

Для них уставил стол обильною снедью;

Вот путники наелись, напились вволю,

И вновь конбй седлают, чтобы прочь ехать.

Хозяин заплатить их за обед просит,

А те в ответ ему ругаются грубо:

Они еды и не видали-де вовсе!

Напрасно было уговаривать наглых:

30 Они божились, что за ними нет долга,

И что хозяин получил сполна деньги.

И бесполезно было их просить честью,

И невозможно с ними справиться силой:

Как мог харчевник с их гурьбой один сладить!

35 А девушка-попутчица, в дверях стоя,

Смотрела молча на кипевшую ссору.

Отчаялся хозяин получить плату

И горестно вскричал: «О где же ты, Правда!»

И вдруг она ему откликнулась: «Здесь я!

40 Но что могу я сделать? Ведь без них я бы

Уже давно была от голоду мертвой.

А вам, гостиникам, что нас, гостей ваших,

Не правдой, а обманами встречать рады,

К лицу ли плакаться на тех, кто вас кормит?»

Гранатовому дереву пришлось как-то

Заспорить с гордой яблонею: кто краше?

А ежевичный куст, поблизости росший,

Спросил, о чем их распря, и сказал важно:

5 «Оставим спор: не нам о красоте спорить!»

Когда ничтожный притворяется знатным,

Тогда об этой басне следует вспомнить.

Комар однажды подлетел ко льву чванно

И пропищал: «Тебя я не боюсь вовсе!

Ты горд клыком и когтем? Велика важность!

Любая баба так же, как и ты, будет

5 Кусаться и царапаться, бранясь с мужем.

Намного я тебя превосхожу силой —

Померяйся со мной и убедись в этом!»

И с этими словами, затрубив громко,

Он в лоб и в ноздри начинает льва жалить.

10 Когтями тщетно лев царапает кожу

И о пощаде, окровавленный, просит.

Взлетел комар, победную трубя песню,

Как вдруг попался прямо к пауку в сети

И так сказал: «Большого одолев зверя,

15 Как жалко я от маленького сам гибну!»

Такая неожиданная ждет гибель

Того, кто возомнит себя сильней сильных.

Схватила рыбу из морской волны чайка,

Но вмиг сама была затянута глубью.

Сказал на это коршун: «Поделом гибнешь:

Зачем тебе, крылатой, корм искать в море?»

Пускай же всякий делает свое дело.

Чтоб не сгубить и дела, и себя вместе.

Бык встретил отдыхающего льва в роще

И крепким рогом поразил его насмерть.

Оплакивала горько львица-мать сына.

Свинья лесная, услыхав ее стоны,

5 Сказала так, на львицу издали глядя:

«Подумай-ка, а сколько матерей плачут

О сыновьях своих, погубленных вами?»

За злым поступком - злая следует кара.

Забрел однажды волк в пустынную местность,

Когда уже склонялось на закат солнце.

Измерив взглядом всю длину своей тени,

Воскликнул он: «Насколько же я льва больше!

Его бояться ли мне, ежели сам я

Теперь достоин над животными править!»

Вдруг из засады лев на хвастуна прыгнул,

И у него в когтях воскликнул волк горько:

«Увы мне! От гордыни от своей гибну».

Искусанный на ловле, волк лежал хворый.

Брела овца через соседнюю речку;

И волк, измученный жестокою жаждой,

Сказал: «Ты принесла бы мне воды только,

5 И я тогда уж сам себе найду пищу».

«Да я боюсь: испив, закусишь ты мною».

Остерегайся замышляющих злое.

Стянул дощечки у приятеля школьник,

Принес домой и матери, гордясь, подал.

И та взяла: не побранила мать сына,

Не объяснила, что чужое брать дурно.

5 С годами мальчик приохотился к кражам

И постепенно начал воровать крупно —

Дурное мастерство привычкою стало.

Но вот попался он на грабеже храма;

Его схватили, спутали ему руки

10 И повели, чтобы тотчас предать казни.

А мать в слезах бежит и голосит следом.

Юнец у стражи позволения просит

Шепнуть ей на ухо последнее слово;

Мать подбежала и подставила ухо,

15 А он его зубами отхватил напрочь.

Та в крик: ужель от сына ей терпеть муку?!

Вокруг народ на нечестивого ропщет

За то, что и сыновнего-то нет чувства

У святотатца. Но сказал в ответ пленник:

20 «Ведь и она — виновница моих бедствий!

Она не образумила меня сразу

И не отвергла первую мою кражу:

И вот из-за нее принять я смерть должен».

Когда-то по веленью самого Зевса

Бог Прометей животных и людей сделал.

Зевс, видя, что животных чересчур много,

Всех лишних снова приказал размять в глину

5 И глине человеческий придать облик.

И Прометей, наделав глиняных комьев,

Слепил из них людей, как велено было.

Но получилось так, что новые люди,

Хотя и были с прежними во всем схожи,

10 Но сохранили ту же самую душу,

Какая под звериной в них была шкурой.

Однажды в жаркий летний день, томясь жаждой.

Увидела голубка на доске роспись —

Наполненную свежею водой чашу;

Стремглав она бросается к воде мнимой,

Но вдруг о доску ударяется грудью

И искалеченная падает наземь,

И достается кошке без труда в когти.

Не будь же опрометчив ни в каком деле:

Тот погибает, кто покорствует страсти.

Луна пришла однажды к матери с просьбой:

«Сшей платье мне по росту, чтоб прикрыть телоЬк

Но улыбнулась мать и молвила вот что:

«Да как же я тебе его сошью впору?

Ты переменчива для этого слишком:

То ты кругла, то похудеешь ты вдвое,

А то повиснешь в небе серпиком тонким —

И так меняешь ты свой вид, что ни месяц».

Эзоп среди самосцев защищал мужа,

Который вымогателям давал взятки

(Его богатство разжигало их жадность) —

И рассказал такую гражданам басню:

Лиса переходила быструю реку.

На полпути ее теченьем с ног сбило,

И затянула быстрина лису в омут;

А в омуте она засела так прочно,

Что у нее уж не было и сил вылезть.

10 Покуда горемычная в воде мокла,

Впились ей в кожу водяных клещей стаи,

Изголодавшихся сосателей крови!

Еж, на ее страданья с берега глядя,

Почувствовал к измученной лисе жалость

И так спросил ее: а может быть, лучше

Согнать и раздавить клещей? — Лиса в страхе:

«О нет! Во имя нимф, не надо их трогать!» —

«Но почему? без них тебе самой легче!»

Лиса ему ответила: «Клещи эти

20 Уже моею кровью напились вдосталь

И, сытые, теперь едва-едва тянут;

А если их согнать — придет толпа новых.

Спеша моею кровью утолить голод:

И уж они меня до капли всю выпьют».

Свинья с собакою поспорили как-то,

Чьи лучше дети. Молвила свинье сука:

«Рожаю я быстрее всех зверей в свете!»

Свинья в ответ: «Зато твои щенки слепы».

Свинья с собакою затеяли ссору,

И поклялась свинья Кипридою, будто

Она собаке бивнями живот вспорет.

Собака молвит, забавлялся тем, что

Свинья в священные животные метит:

«Тебе и впрямь к лицу Кипридою клясться:

Не эта ль вас богиня до того любит,

Что даже тем, кто вашего поел мяса,

Не дозволяет подходить к своим храмам?»

10 Но отвечала злобная свинья, хрюкнув:

«Из этого-то более всего ясно,

Как благосклонна Киферея к нам, свиньям:

Кто делает иль мыслит против нас злое,

От тех богиня отвращает лик в гневе.

А ты живешь в зловонье, и в грязи сдохнешь».

Кто здраво мыслит, тот и бранное слова

Себе на пользу сможет обернуть ловко.

В Египте царь, ватагой обезьян тешась,

Их научил военную плясать пляску —

Ведь обезьянье переимчиво племя,

И что на их глазах ни сделают люди,

То, подражая, делают они сами.

II вот, в богатых платьях, в расписных масках

На радость всем они запрыгали славно,—

Как вдруг один хитрец из зрителей бросил

Орехов горсть плясуньям под ноги прямо.

10 А обезьяны, лишь увидели это —

И врассыпную, волоча в пыли платье,

Теряя маски, лакомство хватать стали,

Вмиг обезьянью показав свою сущность.

Лесной кабан, под деревом большим стоя,

Точил клыки. Лисица, подойдя ближе,

Спросила: «Что за надобность точить зубы?

Никто нас не тревожит, не слыхать травли,

И все кругом спокойно». Но кабан молвил:

«Я был бы глуп и жалкой бы погиб смертью,

Когда б искал оружие, врага видя».

Подстерегают нас опасности всюду —

Будь наготове, если уцелеть хочешь.

Договорились жить между собой в дружбе

Лиса и журавель, ливийских стран житель.

И вот лиса, налив на плоское блюдо

Похлебки жирной, поднесла ее гортю

И попросила отобедать с ней вместе.

Смешно ей было видеть, как стучит птица

По блюду каменному без толку клювом

И жидкую не может ухватить пищу.

Журавль задумал отплатить лисе тем же,

10 И сам плутовке угощение ставит —

Большой кувшин, наполненный мукой крупной.

Туда просунул клюв он и поел вволю,

Смеясь над тем, как разевала пасть гостья,

Не в силах в узкое протиснуться горло.

15 «Что ты со мною, то и я с тобой сделал».

Кусали вши однажды пахаря в поле.

Два раза их с рубахи обирал пахарь,

Бросая плуг; но вши его опять грызли.

И чтоб спокойно продолжать свое дело,

5 На третий раз рубаху он в костер бросил.

Когда тебя помучат раза два бабы,

На третий раз и ты про тот костер вспомни.

Зима однажды стала пред Весной хвастать:

«Ведь от тебя покоя никому нету!

Смотри: как только ты появишься, каждый

Спешит куда-нибудь в поля, в луга, в рощи,

И там в траве зеленой рвет цветы лилий

И несравненно ароматные розы,

Плетет венки и радостно кругом смотрит.

И то неплохо; но ужель зимой хуже?

Я на корабль вступаю посреди моря,

10 Вздымаю волны, бурные кружу вихри,

Обрушиваю леденящий дождь с неба,

И сыплю хлопья снега, и секу градом;

А люди не выходят из домов теплых,

Пируют, у горящих очагов сидя,

15 И сладкозвучной наслаждаются лирой,

И нежной песней, и веселою пляской.

Твои услады лучше ли моих, зимних?

Конечно, всем приятно о весне слышать

И говорить; но также и мое имя,

20 Как посмотреть, бывает по сердцу людям

За то, что я веселье в их домах сею».

Не думай, что твое добро всегда лучше:

И у других людей хорошего много.

Смеялись ласточки, на лебедей глядя,

За то, что те чуждаются людской жизни,

А все летают в стороне лугов дальних,

Там, где прудов и заводей речных много:

В уединенном отдалении этом

Они свивают гнезда и поют песни.

«А нам,— болтали ласточки,— милей город:

Дома, дворы, террасы, плоские крыши;

И в городах-то нам рассказывать любо

10 Про наши древние, про давние беды —

Про все, что в Аттике и Фракии знают:

Про Пандиона и Терееву свадьбу,

Про край чужой, про безъязыкую муку,

Про Итиса-малютку и про месть злую,

15 И как потом мы вдруг пернатыми стали,

Былой утратив человеческий облик».

Однако надоело лебедям белым

Аттическую эту болтовню слушать;

С трудом заставив говорливых птиц смолкнуть,

20 Они такой достойный им ответ дали:

«О вы, многоречивейших Афин дети!

Припомните, что в дальние места наши

Стремятся сами все, кто знает толк в пенье:

Когда вздымаем мы зефирные крылья,

Колебля воздух сладкозвучною дрожью,

Они напевом упиваются дивным.

И даже если наша коротка песня,

И мы ее поем вдали от мест людных,

Лишь для немногих,— все же лучше нет песен:

30 Они размеренным проникнуты ладом,

И нет в них шума, ненавистного Музам.

А вы, болтуньи, вы всегда и всем в тягость:

И люди-то не любят с вами жить вместе,

И ваш нескладный крик они едва терпят.

Но сами заслужили вы свою участь —

Ведь вы, хотя и был у вас язык вырван,

Не можете ни смолкнуть, ни прервать щебет,

Которым докучаете вы так людям.

Речисты вы — речистей не найти твари;

40 Но не дано вам сладкогласия Музой —

Так плачьте же о том, что ваш язык вырван,

О том, как умер Итис под мечом Зета».

К борцу однажды на ногу блоха села,

Куснула больно и отпрыгнула быстро.

Он, рассердившись, бросился ловить злую,

Но та опять одним прыжком из глаз скрылась.

5 Борец, не в силах этого стерпеть срама,

Взмолился: «Ты ль, Геракл, меня в беде бросил?!»

Блоха впилась однажды мужику в ногу.

Ее поймал он ловко и спросил: «Кто ты,

И отчего ты кровь мою сосать любишь?»

Блоха сказала: «Но ведь мы живем этим!

3 Не убивай меня: от нас вреда мало».

Но человек на это отвечал гневно:

«Своей рукою я тебя предам смерти —

Кто злым рожден, тому вовек не стать добрым:

Он будет злым и в малом и в большом деле».

Блоха однажды спрашивать быка стала:

«Скажи, зачем ты людям, словно раб, служишь

И мучишься для них? Ведь ты такой сильный,

Такой большой. А я вот, погляди только,

6 Хоть и мала, вгрызаюсь в их тела смело

И до отвала напиваюсь их кровью».

Ответил бык: «Плачу я за добро людям:

Всегда от них я ласку и любовь вижу,

Быков они по темени, любя, треплют,

10 И чешут нам скребницами бока вдоволь».

Блоха быку многострадальному молвит:

«И я, увы, почесыванья их знаю —

Но нам сулят они несчастную гибель,

Грозя блоху внезапно прищемить ногтем».

15 Кто с нами добр, того и мы всегда любим,

А тем, кто нам мешает жить, враждой платим.

Однажды пес, привыкнув выпивать яйца,

Улитку в раковине за яйцо принял

И высосал с другими яйцами вместе.

Но вскоре в брюхе он почувствовал тяжесть,

6 И так проговорил: «Я поделом мучусь

За то, что я все круглое считал вкусным».

Афинянин какой-то в жаркий день летний

В соседние Мегары собрался ехать

И у погонщика себе осла нанял.

Когда в дороге путников застад полдень,

6 И солнце жаркие рассыпало стрелы,

Афинянин хотел в тени осла скрыться,

Чтобы найти защиту от лучей знойных.

Погонщик крикнул: «Не имеешь ты права

На эту тень — ты нанимал осла только».

10 Афинянин заспорил: «Я осла нанял

Со всем, что есть при нем — а стало быть, с тенью».

Шел человек по ущельям кривым, по горам неизвестным.

Узкой ступал он тропой; сопровождал его друг.

Вышли они со спокойной душой, и были готовы

Общею силой своей встретить любую беду.

5 Вдруг, между тем, как шагали они, развлекаясь беседой,

Бросилась наперерез злая медведица к ним.

Первый пустился бежать, за ствол ухватился дубовый

И меж зеленых ветвей трепетным грузом повис.

Друг же, оставшись один, ни шага с места не сделал:

10 Наземь нарочно упав, он притворился, что мертв.

Вмиг подскочила к нему медведица в жажде поживы,

В когти схватила его и подняла над землей.

Но леденящий страх сковал несчастному члены —

(Ибо иссяк в душе жар, согревающий кость) —

15 да оттого-то медведица мнимого трупа не стала

Трогать, и скрылась ни с чем в чащу, откуда пришла.

Вот, успокоясь, друзья понемногу вернулись к беседе;

Задал другу беглец слишком развязный вопрос:

«Ну-ка, поведай, о чем с тобой говорила зверюга?

20 Долго тебе на ушко что-то шептала она». —

«Много она мне дала советов, всего же важнее —

Тот, которому впредь буду я верен всегда:

«Будь осторожен,— сказала она,— выбирая знакомых,

Чтобы опять не пришлось хищнику в лапы попасть»».

Землю крестьянин взрезал сошником тяжелого плуга.

Вдруг из борозд ему клад бросился прямо в глаза.

Тут же, душой окрылясь, покинул он прежние пашни.

Гордый, погнал он быков к зелени лучших лугов.

5 Стал он богине Земле воздвигать алтари, поклоняясь —

Той, что открыла сама деньги, зарытые в ней.

Но укротила его ликованье вещунья Фортуна

В гневе на то, что мужик в жертвах ее обошел:

«Ты от находки своей ничего не послал в мои храмы,

10 Предпочитая другим ладан курить божествам,

А ведь когда у тебя украдут твое золото, ты же

Первую будешь меня, тщетно рыдая, винить».

Феба Юпитер послал с высот небесного свода,

Чтобы получше узнать темные души людей.

Двое молящих к богам возносили несхожие просьбы:

Первый завистником был, и скопидомом второй.

5 Феб, на них поглядев и выслушав речи обоих,

Взялся посредником быть и обратился к ним так:

«Боги хотят вам помочь; вы оба равно им любезны:

То, что дадут одному, вдвое получит другой».

Скряга, не в силах насытить безмерную жадность утробы,

10 Слыша такие слова, взял свои просьбы назад,

Чтобы именье свое приумножить чужою молитвой

И получить вдвойне общую милость богов.

Тот, увидав, что сосед желает на нем поживиться,

Сам был рад пострадать, лишь бы ему досадить,

15 И попросил Аполлона лишить его левого глаза,

Чтобы противник зато сразу на оба ослеп.

Это узнав, Аполлон посмеялся над участью смертных

И, воротясь на Олимп, всем рассказал, какова

Злобная зависть, которая, рада чужому несчастью,

20 Будет охотно сносить собственный горький удел.

Плачущий мальчик сидел у самого края колодца:

Тщетно рыдая, раскрыл свой он беспомощный рот.

Хитрый вор, увидав, как он заливался слезами,

Задал бедняге вопрос, что у него за беда?

5 Выдумал мальчик рассказ о том, что канат его лопнул,

И ускользнул от него золота полный горшок.

Без колебанья сорвав одежду нечистой рукою,

Голый бросается вор прямо в колодец на дно.

Брошенный плащ подхватив, обмотал им тонкую шею

10 Мальчик, и скрылся в кусты: вот как о нем говорят.

А одураченный вор, когда из опасности вышел

И о пропавшем плаще, сев на земле, горевал,

То, говорят, его плач прерывали такие стенанья,

Скорбным звуком своим слух раздражая богов:

16 «Ах, украденный плащ — лишь урок тому, кто поверит,

Будто в прозрачной воде золото скрыто на дне!»

Мучимый голодом лев проходил под высокой скалою

И на вершине скалы вдруг он увидел козу.

«Эй! — закричал он козе,— оставь каменистые кручи,

Что за отрада щипать жесткую травку в горах?

5 Здесь, в зеленых лугах ты найдешь золотую люцерну,

Блеклые листья ив и вожделенный тимьян».—

«Остановись, прошу,— со вздохом коза отвечала,—

И не тревожь мой покой льстивым коварством своим.

Может быть, это и так, а может быть, много опасней —

10 Ты не заставишь меня этим поверить речам.

Даже если в них и правдиво каждое слово,

Их подозрителен смысл: слишком советчик свиреп».

Сильною жаждой томясь, ворона кувшин увидала,

В нем глубоко на дне было немного воды.

Ею желая унять безмерную жажду, ворона

Долго старалась поднять влагу поближе к краям;

5 Но, увидав, что силою здесь не добиться удачи,

Негодованья полна, птица на хитрость идет:

Камешки в воду бросая, она дождалась, чтобы стала

Выше в сосуде вода, и без труда напилась.

Это нас учит тому, что разум надежнее силы:

10 Даже и птица с умом цели добьется своей.

У молодого быка, который сбрасывал сбрую

И под жестоким ярмом шеи крутой не клонил,

Пахарь подрезал рога своим серпом искривленным

И, полагая, что зверь этим навек усмирен,

5 Впряг быка в исполинский плуг, весьма осторожно

(Все же были страшны бычьи копыта и рог) —

Так, чтобы длинное дышло ему помешало достигнуть

Злобным ударом того, кто налегает на плуг.

Но разъярившийся бык, из ярма вырывая загривок,

10 Стал по бессильной земле тщетно копытами бить,

И размельченный песок бросал ногами на воздух,

Чтобы Борей его нес прямо в лицо мужику.

Сильно встряхнув волоса, загрязненные мерзкою пылью,

Пахарь сказал про себя, видя, что бык одолел:

15 «Вот — достойный пример того, что у низкой природы

Множество способов есть делать дурные дела».

Из пресноводных лагун, увлекаема бурным теченьем,

Выплыла рыбка стремглав прямо в морскую волну.

Там, посмотрев свысока на чешуйчатых жителей моря,

Стала кичиться она тем, что высок ее род.

5 Не потерпела минога изгнанницы в отчих глубинах —

К ней обратила она злую и едкую речь:

«Смолкни, оставь напрасную ложь словес изощренных:

Я опровергну тебя и на тебя же сошлюсь.

Кто скорее из нас народу приглянется, если

10 Вместе меня и тебя вытянет мокрая сеть?

Я попаду к вельможе на стол за высокую цену,

Ты же за медный грош будешь прокармливать чернь».

Под смех рабочих мышь несла из кузницы

Другую мышь, от голода издохшую,

И так сказала: «Следовало плакать бы,

Что даже мышь вы прокормить не можете».

Охотник зайца предлагал крестьянину

И, горяча коня, его допрашивал:

«Ну, сколько дашь?» Мужик в ответ: «Чего спешишь?

Я сам тебе такого дам безденежно!»

В большом сраженье меж зверьми и птицами

Ливийский страус, попадая в плен к врагам,

Зверям назвался зверем, птицам — птицею,

И показал тем — ноги, этим — голову.

Лев, ослик и лиса в лесу охотились.

Осла, что разделил добычу поровну,

Лев растерзал. Лисица, наученная

Его судьбою, льву дала поболее.

Однажды звездочет, следя за звездами,

В колодец провалился. И сказал ему

Прохожий, услыхав его стенания:

«Паря умом, что ж не смотрел ты под ноги?»