Фестиваль гребешка

Глава 8

Счастливым блаженством сна я наслаждалась недолго. Когда Ашот мягко потряс меня за плечо, за окном вовсю светила луна, и, судя по ее высокому положению на небе, властвовать над Дзио ей оставалось еще долго. Город выдавал о своем присутствии миллионами огней, которые блестели сквозь ветки ближайшего сквера. Поднявшийся еще днем ветер окреп и вовсю хозяйничал на побережье, вздымая волны и гоняя туда-сюда редкие облачка, похожие в ночи на привидения.

– Вставай, Наташа! Надо идти искать Ислу.

Я уставилась в черные глаза Ашота, в которых невозможно было что-либо прочитать. Чертов оборотень, неужели он думал, что я отправлюсь с ним в город в полнолуние? Хотя свет луны, мягко падающий ему на лицо, его весьма красил. Захотелось потрогать его волосы, запустить в них пальцы, легонько сжать, спустить, оглаживая, ладони на плечи, обхватить, подтянуться к нему самой… Ох уж эта Наташа! Мое человеческое тело преподносило все больше сюрпризов.

– Не бойся, – улыбнулся Ашот, легко разгадав мои опасения насчет луны. – Я в Дзио не превращаюсь. Вот, – он показал мне браслет из черных ремешков на руке, – подарок от одной ведьмы. Не Ленки, но работает превосходно. Я встретил в Дзио очень много полных лун, и ни одного превращения.

– Как ты сюда попал? – подозрительно спросила я, отстраняя его на длину вытянутой руки. Наташа была против, но Наниша решительно взяла ситуацию в свои руки.

– Двух часов сна достаточно, чтобы отойти от заклинания Ролана, – ушел от ответа Ашот, бесцеремонно роясь в моем гардеробе. – Вот, надень куртку, снаружи прохладно. А вообще спать по ночам в Дзио – это грех. Кафе открывается поздно, так что утром выспишься.

– Это не моя куртка, – машинально пробормотала я, озираясь на окна. Все они были заперты изнутри, значит, оставалось верным одно – у Ашота имелся ключ.

– Теперь твоя, – деловито произнес оборотень, подходя с парой кроссовок, каких Наниша точно никогда носить бы не стала. – Прежняя одежда тебе не подходила, вот я и прикупил тебе кое-что на первое время. Насчет денег не волнуйся, потом сочтемся.

Деньги-то меня как раз не беспокоили. Интересовало, как он так безошибочно подобрал размер. Даже кроссовки сели на ногу как влитые.

Все эти мысли помогли немного взбодриться. Ашот, может, и заслуживал выволочки за то, что залез ко мне комнату – пусть и свою бывшую, но теперь мою собственную, – однако был прав. Ислу надо было спасать. Да и встреч с детективом Власом не хотелось. И хотя я не тешила себя иллюзиями, что у нас получится то, что не удалось у всей полиции Дзио, предпринять поиски нужно было хотя бы для собственной совести. А выспаться я потом всегда успею. Тем более, что присутствие Ашота отчего-то бодрило получше чашки крепкого кофе.

Выпроводив его на улицу, я быстро переоделась, отметила, что на часах половина второго ночи, подивилась собственному героизму и вспомнила про Пешкасия, которого в комнате не наблюдалось.

Как оказалось, горный еж вместе с Сун-Пак уже давно сидели в машине, ожидавшей меня снаружи. Транспорта такого я тоже еще не видела. Авто было похоже на старинный кабриолет без верха.

– Не спрашивай, – поймав мой взгляд, хмуро ответил Ашот, открывая мне заднюю дверку. – У Кормака другого транспорта нет. Хотя при других обстоятельствах я бы подумал, что он издевается.

Я молча протиснулась на сиденье к Пешкасию и канарейке, оборотень же занял место рядом с водителем. О том, что Кормак сдержал слово и отправил с нами мертвеца по имени Лео, свидетельствовало устойчиво зловоние, исходившее от фигуры за рулем. Мне даже стало страшно за Ашота, но оборотень как ни в чем не бывало хлопнул мертвеца по плечу и показал рукой вперед, мол, трогай.

Лео кивнул, а потом обернулся ко мне. Кажется, он хотел поздороваться, потому что его гниющая голова упала на грудь, а потом поднялась, имитируя кивок, но лучше бы он просто нажал на газ. Теперь понятно, отчего Пешкасий с Сун-Пак сидели такие тихие. От этого простого движения обшивка машины, и так заляпанная подозрительными пятнами, покрылась новыми капельками неприятного цвета. Лео издал что-то нечленораздельное и, к счастью, отвернулся. Хорошо, что у него не было языка. Говорящего мертвеца я бы не перенесла.

– Пойдем по списку, – деловито начал Ашот. – Ислу знает весь Дзио, но эти пятеро ее, вроде как, ближайшие друзья и родственники. Странно то, что о пропаже Ислы до сих пор не заявили в человеческую полицию.

Я подумала о том, что список «ближайших друзей» Ислы явно больше пятерых, ведь я тоже входила в их число. По крайней мере, Нанише так казалось.

Лео что-то постоянно мычал Ашоту, тот ему поддакивал, делая вид, будто понимает, а я прижимала к носу край шарфа, который накинул перед выходом на меня оборотень, и пыталась внушить себе, что воздух вокруг пахнет розами, а не мертвечиной. И это при том, что нас со всех сторон обдувал ветер. Видимо, Кормак знал, что делал, когда давал нам машину с открытым верхом.

Исла вела активный ночной образ жизни и, наверное, разумно было искать ее в темное время суток там, где кипели и бурлили страсти морского курорта – в самом сердце Дзио.

Мы миновали спальные районы со скверами и парками, среди которых затерялось кафе Кормака, и плавно влились в поток сверкающих машин, струящийся по главным городским венам-магистралям. Неоновые рекламные вывески – вертикальные, горизонтальные, совсем крошечные и ослепительно гигантские, старинные фонари и модные лампы в световых кубах, гирлянды огней на фасадах зданий и между улицами, сверкающие всеми цветами радуги фонтаны и невидимые светильники, спрятанные в клумбах с розами и петуниями, отчего казалось, что в цветах живут маленькие солнца. Ночной Дзио сверкал куда ярче дневного. Понять, как он пах, из-за соседства Лео не представлялось возможным, а вот звучал он громко, дерзко и вызывающе. Почти из каждой машины лился поток ритмичной музыки, ночные клубы и кафе гремели басами, зазывая прохожих, уличные музыканты старались перекричать какофонию, активно пользуясь разными усилителями голоса.

Шумновато, подумала я, невольно вспоминая душевный вокал Лианны и теплую магию свечей в кафе Кормака. Взгляд то и дело метался к Ашоту, тем более, что он сидел впереди, и я могла его беспрепятственно рассматривать. Оборотень с восхищением разглядывал мелькающие огни и прохожих девушек в коротких сверкающих юбках, я же думала о несправедливости жизни. Ведьма подарила мне красивое тело и тем самым обрекла до конца жизни сомневаться в истинности чувств окружающих меня людей. Кажется, Ашоту я нравилась, но с такой же уверенностью можно было сказать, что ему нравилась вон та рыжеволосая певица, кривляющаяся на входе в метро, или девушка в желтых шортах, только что перешедшая перед нами дорогу. Казалось, что вообще каждая симпатичная самка вызывает в оборотне восхищение. Мне определенно с ним не по пути. Я ведь превращусь обратно в дриаду рано или поздно, и что останется Нанише? Грусть и тоска. Будто их и до Ашота в ее жизни не было.

Хотя, признаться, в теле Наташи было не так уж плохо. А может, я начинала привыкать. Наташа оказалось выносливой, ловкой (танцы не в счет), сильной и быстрой. А то, что отсутствовали средства защиты наподобие родовой веточки, так этот недостаток можно было решить оружием. Я еще с вечера положила в сумочку вилку на всякий случай и была собой чрезвычайно довольна.

Если сначала ночной Дзио оглушал и восхищал, то после того как ты в нем растворялся, появлялись другие чувства. Я устала еще до того, как мы подъехали к первому ночному клубу. Сказывалась бессонная ночь, хотя Ашот и купил нам всем по баночке энергетика. Вот уж кому, а Пешкасию пить много кофеина точно не стоило. Всю дорогу он горланил рэп, и я не знала, от чего у меня больше болят уши – от шума городских ночных улиц или от ежиного речитатива.

– Ислой пахнет, – неожиданно четко произнес Лео, крутанув носом в сторону дверей в виде открытого рта. Я подозрительного на него покосилась. Если русалка и бывала в этом клубе, то дня два назад. Маловероятно, что такое можно было почувствовать. Зомби мне нравился все меньше.

– И там тоже, – Лео кивнул в сторону аллеи, освещенной фонарями. – И там, и там.

– У него невероятно острый нюх, – поймав мой взгляд, пояснил Ашот. – Исла везде наследила. Ты, ты и ты, – оборотень ткнул пальцем по очереди в Пешкасия, Сун-Пак и Лео, – сидите в машине, а мы с Наташей попробуем поговорить с этим Валентином. Он первый в списке Кормака. Ты знала, что у нее есть брат-тритон?

– Я Наниша, – прошипела я, раздраженная поездкой, ночным Дзио и его красавицами. – Нет, не знала. Так просто и спросим? Где Исла? Мол, нас подозревают, и нам бы найти ее до того, как окажемся в тюрьме.

– Ты правда устала, – окинул меня задумчивым взглядом Ашот. – Говорить буду я, а ты не забывай улыбаться. Когда у тебя на лице улыбка, все неприятности блекнут, а я готов свернуть горы.

Не зная, как толковать эту непонятную витиеватую фразу, я решила промолчать. Тем более, что сил на препирательства и острословие особо не осталось.

Валентина мы нашли быстро. Трудно не заметить человека с плавниками по всему телу. Валентин сидел у стойки в костюме, напоминающем цирковой, и оттого его плавники смотрелись более-менее гармонично. Его легко можно было принять за артиста – с ярким макияжем на лице, волосами, обильно покрытыми лаком и броскими украшениями. Валентин сидел один и, судя по тому, как его все обходили стороной, был явно не в духе. «Расстроен пропажей сестры, – подумала я, – вон сколько пустых бокалов рядом».

Барная стойка перед Валентином, действительно, была усеяна бутылками и стаканами с остатками выпивки. Судя по тому, что его не трогали ни бармен, ни вышибалы, тритон был завсегдатаем.

– Исла, пропала? – недоумевающе переспросил он, когда Ашот подсел к нему с бутылкой текилы. Я решила Валентину не улыбаться и спряталась за могучей спиной оборотня. Гудящее, словно растревоженный пчелиный рой, заведение вызывало у меня только одно желание – покинуть его как можно скорее.

Я уже решила, что тритон нам ничего не расскажет, но тут он моргнул, при этом глаз на миг закрылся не обычным веком сверху – а третьим, сбоку, – и вдруг разразился монологом:

– Неблагодарная тварь эта Исла, вот кто она. Пропала, говорите? Туда ей и дорога. Ненавижу эту припадочную. Уверен, кого-то из нас усыновили, и это точно не я. Думаю, ее прибил кто-то из родственничков. Из-за наследства. Эта стерва влезла в доверие к дяде Стасу, и когда он помер, отписал ей дом, машину, дачу, яхту и счет в банке. Мы все думаем, что не обошлось без гипноза, связи с магами у нее имелись. Вот как так? Каждый из нас ухаживал за дядюшкой по очереди, а богатство ушло Исле. Это год назад было, я с тех пор с ней не разговаривал. Так что вы думаете? Дура-сестрица вложила все деньги в какой-то стартап и, разумеется, прогорела. Когда мы узнали, что она выставила родовой дом на продажу, то у некоторых терпение не выдержало. Думаю, ее заказала тетя Лотта, она Ислу больше других не переваривала и всегда приговаривала, что по ней киллер плачет. Да я и сам бы сестренку придушил, если бы встретил. Она уже год от меня скрывается.

Из клуба мы вышли несколько огорошенные. Новости были неутешительные. И даже не из-за того, что у Ислы оказалось столько неприятелей. Если в деле замешаны наемники-профессионалы, то русалки нам точно не найти, а значит, от встречи с «дятлами» не отвертеться. И неприятности грозят уже нам.

Второй в списке Кормака шла подруга детства по имени Ада. Ни о Валентине, ни о ней Исла мне никогда не рассказывала, но теперь я уже сомневалась в том, что русалка когда-либо говорила правду.

Аду мы нашли в уже известном ресторане «Шу Фу», который преобразился вместе со всем городом. Сейчас заведение больше напоминало ночной клуб, сверкало дискотечными огнями и гремело ритмами. Ашот что-то показал охраннику на входе, и нас пропустили. Вероятно, записку от Кормака, у которого везде имелись связи.

Немолодая, но отчаянно желавшая выглядеть молодой женщина в коротком черном платье с блестками, очевидно, кого-то ждала – точно не нас. Удивительно, что она вообще согласилась с нами разговаривать, хотя, кажется, Ашот тоже ей что-то показывал. Впрочем, разговор вышел коротким.

– Даже слышать не хочу об этой сучке, – пробасила Ада, закуривая сигару. – Она у меня двух парней увела. Чтоб ее маньяк поймал и распотрошил. А если не он, то я сама это сделаю при первой же встрече. Когда я ее в последний раз видела? Неделю назад в моей постели с моим женихом. Она даже не удосужилась в другое место пойти, прямо в моем доме его и соблазнила.

У этой Ады тоже имелся неплохой мотив для убийства нашей общей знакомой. Кажется, я знала совсем другую Ислу. Или это Наниша всегда носила розовые очки?

Третью в списке, мадам Мармору, рядом с именем которой Кормак нацарапал «вторая мама», мы нашли не сразу. Бармен в клубе, где мы ее искали, заявил, что женщины не видел с тех пор, как пропала Исла. Мол, всегда на этом стуле сидела, а уже две ночи подряд ее нет. Но тут помог Лео, который заперся за нами следом и, обнюхав сидение, молча указал на туалет. Не знаю, как он выудил запах Мармомы среди всех других задов, что сидели на табурете, но Ашот, не колеблясь, направился вслед за мертвецом. От публики Лео прикрылся широкополой шляпой, но на запах все равно оборачивались. И глядели с подозрением на меня, так как мертвец шел впереди, а я замыкала, немного отставая.

– Мармора – гарпия, – пояснил Ашот, немного приоткрыв тайну, – У них очень едкий запах, даже я его чую. От них всегда воняет жжеными перьями. Ты с ней поосторожнее, лучше молчи.

Я вообще не знала, зачем он меня таскал по этим барам, у него и самого неплохо получалось с разными нелюдями общаться. Правда, без особого результата.

У дверей женского туалета Ашот с Лео притормозили.

– Тут заговоренная дверь, только дамам можно, – приуныл оборотень, и я почувствовала, что настал мой выход. Уверенности, как и смелости, не было, зато усталость и дикое желание вернуться скорее в домик у моря заставили меня смело распахнуть дверь.

– Вот, – сунул мне какую-то корочку Ашот. – Покажи ей, разговаривать легче будет.

На внутреннем сгибе маленькой книжки были начертаны незнакомые символы, но я решила вопросов не задавать. С корочкой в вытянутой руке я прошлась вдоль зеркал и кабинок, пока не уперлась в одну открытую.

Существо, больше похожее на огромную птицу, чем на женщину, сидело с ногами на унитазе и деловито листало модный журнал, зажав его в покрытых перьями пальцах. В другой руке оно держало сигарету.

– Ушли эти упыри Кормаковские? – не глядя на меня, бросила она.

– И вам здрасьте, – сказала я, сунув ей под нос волшебную книжечку. Если честно, большого результата я не ожидала, но, видимо, символы в корочке имели какое-то значение для нелюдей Дзио, потому что Мармора сердито бросила сигарету в унитаз и процедила сквозь зубы.

– Вот умеете вы везде достать, – фыркнула она. – Не знаю, где она. А если бы знала, не сказала. У нее с Крабом Усопом проблемы, наверное, залегла на дно. Откуда мне знать, что вы на него не работаете? Такие бумажки сейчас каждый нарисовать может.

– А краб он… краб? – спросила я, хлопая ресницами. Имея в друзьях горного ежа, влюбленного в канарейку, я решила на всякий случай уточнить.

– Ты совсем дура? Краб Усоп – это человек, с которым даже «дятлы» не связываются. Не местная, что ли?

Я помотала головой.

– Ну так я тебе не справочная. Если не знаешь о якудза, то это твои проблемы. Я, между прочим, говорила Исле, чтобы она у него денег не брала, но, похоже, она такая же дура, как и ты.

Замолчав, гарпия, похоже, поняла, что сболтнула лишнее, потому что замахнулась на меня журналом. Я поскорее выбежала, тем более, что ничего полезного эта пернатая тоже не сообщила.

Складывалось такое впечатление, что против Ислы ополчился весь Дзио. Опросив еще трех из списка Кормака, мы остановили машину у причала старой набережной и принялись глядеть на бушующие волны. Список закончился, а ясности не прибавилось. Вернее, дело только запуталось. Если раньше Исла представлялась несчастной жертвой маньяка, то теперь она сама казалась преступницей и должницей. У одного банкира она даже новорожденного малыша угрожала похитить, требуя закрыть ей кредит. Сопернице по танцам Исла сломала ногу, а соседям, громко слушающим музыку, подожгла машину. У нее была куча неоплаченных штрафов от человеческой полиции, несколько судебных дел по административным нарушениям и куча задержаний за неприличное поведение в общественных местах. После таких откровений искать русалку совсем не хотелось.

Зомби Лео растерянно бродил по набережной, принюхиваясь к морю, зато Пешкасий с Сун-Пак о чем-то подозрительно шептались, спрятавшись в багажнике. Неподалеку сверкала огнями огражденная площадка с контейнерами. Мы остановились в промышленной морской зоне, где не было прогулочных мест, но здесь хоть дышалось легче и думалось спокойнее. Гуляющие горожане и шумный Дзио остались позади. За решеткой мирно дремали краны и погрузчики, ожидающие утреннего рабочего часа. Охранник окинул нас подозрительным взглядом, но решил не вмешиваться.

Машина, будто из музея авто-мото старины, да блондинка в компании двух странных типов не внушали доверия и не вызывали желания связываться.

– Наташа, – подергал меня за рукав куртки Пешкасий. Чтобы дотянуться до руки, ему пришлось стать на камешек, но за «Наташу» я демонстративно не обращала на него внимания.

– Может, домой? – вяло спросила я Ашота, проникаясь всеобщим унынием.

– Смотря что ты имеешь в виду под «домом», – едва ли не впервые огрызнулся оборотень. – Если Влас ко мне прицепится, то придется уезжать обратно в Межмирье. Я туда не хочу. Мне нравятся люди, я хочу жить, как они, в их мире и по их правилам.

Это было откровение, явно вызванное дневной усталостью.

– В Межмирье тоже живут люди, – осторожно заметила я. – Можно переждать, например, в том же Готенруге. Там сейчас безопасно.

Ашот лишь покачал головой:

– В Готенруге я не смогу стать человеком. Ни в Корсионе, ни в Архипелаге – нигде. Такое превращение возможно только здесь, в людском мире.

– Ого! – я постаралась не сильно открывать рот от удивления. – А можно спросить, почему? Зачем тебе становиться человеком? Разве быть оборотнем плохо? Ты, кажется, себя контролируешь. Вон какая луна на небе, а ты ничего, держишься.

– Я держусь на защитных амулетах, препаратах и снадобьях – как наркоман, – фыркнул Ашот. – Никакой свободы, одна зависимость. Я был рожден оборотнем и живу очень долго. Человек – слабейшее звено среди обитателей Межмирья, но познать высшую силу воли можно только находясь в самом низу. Настоящие сверхъестественные возможности – в их отсутствии.

Я ничего не поняла, что имел в виду Ашот, но решила не уточнять. У него было такое торжественное лицо, будто он мне признался в каком-то сакральном вероисповедании.

– Ты деньги зарабатывал, чтобы оплатить услуги Елены Ка? – догадалась я. – Чтобы она тебя превратила?

– Этой ведьме я не по зубам, – усмехнулся Ашот. – Ни одного из нас она превратить не может.

– Кого из вас? – не поняла я.

– Нас, кормаковских, – пояснил он. – Ты – чистая душа, Наниша. Превращать таких в людей – легко. Твои самые страшные прегрешения – это измывательства над клиентами в Бюро. Мы же – убийцы. Ох, не место здесь, конечно, для таких историй, но Кормак и его команда, в том числе я, не просто так живем в Дзио. Мы все прибыли в человеческий мир, чтобы стать людьми, добровольно отказавшись от своей нечистой силы. Ты когда-нибудь слышала о заклинании Абрамелина?

Я оторопело покачала головой.

– Мало кто о нем слышал. Даже не все маги знают. Нечистые могут стать людьми, только если не будут грешить и причинять вред человечеству в течение определенного периода времени. Чем больше зверствовал в нечистой шкуре, тем больше добрых дел надо сотворить, живя среди людей.

– Ты имеешь в виду, что Мари, Ове, Барбатос, все они – убийцы?

– Еще какие, – хмыкнул Ашот. – Мари – знаменитая ведьма-отравительница, ее жертвы сотнями исчисляются. У Барбатоса и Ове не меньше, а про Спироса я вообще молчу. Ему труднее всех приходится. Он же вампир, ему теперь надо жертв уламывать, чтобы они с ним кровью поделились. Вот он и ошивается по вечерам среди дам, ищет извращенок. Но обычно он ложится спать голодным. Кровь из пробирки ему тоже не подходит, в общем, если кто и помрет раньше всех, так это Спирос. Если у него дела совсем плохо идут, то мы по очереди с ним делимся кровью. Только пообещай, что ты этого делать не будешь. Я точно ему врежу, если его зубы коснутся твоей кожи.

– Ну а ты, Ашот? – решила я перевести тему. – Тоже грешил?

– Я король оборотней из Манекии, – сказал он, глядя мне в глаза. – Разрушал города, поджигал деревни… Мне очень много лет, Наниша, и я успел натворить дел, о которых даже вспоминать стыдно. С Барбатосом мы одно время воевали. Его племя держалось дольше других, но их мы тоже покорили, хотя сам Барб сбежал. Если бы не Кормак, кровная месть до сих пор стояла бы между нами. То, о чем я тебе рассказываю, происходило очень, очень давно, хотя иной раз я просыпаюсь от кошмаров, и мне кажется, что я еще чую запах крови и горящей плоти. Все это в прошлом. Сейчас я другой Ашот, но быть другим мне позволяет именно Дзио. Если я вернусь в Межмирье, прошлое может вернуться за мной, а возращения прежнего Ашота я совсем не хочу. Да, тебя обратили против твоей воли, но мы все тебе по-хорошему завидуем. Это здорово – быть человеком.

– Понятно, – протянула я, вспоминая, как, будучи Нанишей-дриадой, допытывалась в Бюро у Ашота, откуда он родом. Еще бы он в таком признался.

– А Кормак он какой-то маг, да? – спросила я, стараясь замять неловкую паузу. – Вы все его так уважаете, а вид у него, прямо скажем, совсем неказистый.

– Кормак он… – Ашот замялся и поднял глаза к луне. – Если в мире раньше и было абсолютное зло, то его звали Кормаком. Больше вряд ли сумею рассказать. Лучше спроси у него сама как-нибудь. Одно скажу. Раньше вся нечистая сила склоняла перед ним голову. Моим самым большим удивлением в жизни было узнать, что такой, как Кормак, захотел стать человеком. В принципе, это он раскопал заклинание Абрамелина и предложил нам сбежать из Межмирья. Причина у каждого своя, никто из нас не сможет раскрыть сердце и душу и объяснить, почему мы решили стать людьми. Такие признания больнее, чем свежая рана. Но мне повезло. Из всех кормаковских я должен продержаться всего пять лет. Труднее самому Кормаку. Его срок исчисляется столетиями.

– Вы закончили? – послышался снизу вредный голос Пешкасия. Еж стоял между нами, сложив лапки на груди. – Кричу им, кричу, а вы, как оглохли.

– Прости, – пробормотала я, все еще пребывая в рассказе Ашота. – Что ты хотел сказать?

– Предлагаю сделку, – деловито произнес еж, снова забираясь на валун. – Выгодно всем, но, прежде всего, ему, – он ткнул лапкой в Ашота. – Мы с Сун-Пак поможем отыскать Ислу, а вы освободите гребешков. Контейнер – там. Надо всего лишь вырубить охранника, открыть замок, взломать ящики и выбросить бедных малышей в море. Я проверил, они там всего лишь охлажденные, почти все должны быть живы. Ашот сделает одно доброе дело, а потом, получив от нас информацию, найдет Ислу – второе доброе дело. Глядишь, и его пятилетний срок сократится до одного годка.

Я подхватила Пешкасия на руки раньше, чем к нему двинулся оборотень. Глядя на помрачневшую физиономию Ашота, я реально испугалась, что лишусь моего ежика, а к пяти годам оборотня прибавятся еще десять – за убийство редкого разумного вида.

– Это ты о гребешках, из-за которых Кормак в долги к Крабу Усопу влез? – прорычал Ашот, надвигаясь на меня с Пешкасием в руках. Я открыла рот, чтобы храбро защитить друга, но тут вокруг головы оборотня начала порхать Сун-Пак, что-то яростно щебеча. Где-то минуту Ашот мрачно слушал канарейку, после чего произнес:

– Ладно, не кричи, согласен. Но если Кормак узнает, идея была его, – он ткнул пальцем то ли мне в грудь, то ли в Пешкасия. Все-таки птичка влияла на оборотня самым волшебным образом.

Я отпустила ежа на землю и, приблизившись к Ашоту, попросила его наклониться. Дотянуться до его уха было сложно даже с моими длинными ногами.

– Может, лучше поедем домой? – прошептала я. – Нам неприятностей и с «дятлами» хватает. Зачем еще проблемы с Кормаком, тем более, если он, как ты сказал, само зло? У зла с терпением и нервами обычно плохо. А насчет Ислы – как они ее могут отыскать? Только зря время потеряем. Надо выспаться, завтра с утра на работу.

– Наташа, не саботируй! – раскричался Пешкасий, который еще и обладал чутким слухом. – Вы отпускаете гребешков, а мы идем беседовать с нашими друзьями. Если они ничего не знают, то значит, ваша русалка растворилась в воздухе. И я самолично выловлю всех гребешков из моря, запакую их обратно в ящики и отправлю Кормаку.

– Договорились, – оживился Ашот. – Ловлю тебя на слове, еж.

На том и разошлись. Мы с оборотнем поплелись к решетке, а Пешкасий с Сун-Пак заторопились к морю. Мне даже думать не хотелось, кого они там на берегу собрались расспрашивать.

– Ты его отвлечешь, а я проберусь внутрь и отпущу моллюсков, – предложил Ашот, указывая на охранника. До этого момента мне не верилось, что мы всерьез решили разорить Кормака.

– У меня плохое предчувствие, – честно призналась я. – Может, не надо?

Но Ашота рядом уже не было. И как он так ловко перемахнул через решетку? Когда я заметила волчий хвост, исчезающий за контейнерами, мне стало не по себе. Охранника не отвлекать надо было, а спасать. Да и Ашота в том числе. Если человек заметит его в превращенном виде, то начнет стрелять, а зверь будет обороняться. Охранник отслужит последний день, Ашот же получит еще пару лет паломничества – в лучшем случае.

Я отчаянно замахала руками, призывая человека в форме. Вот они и преимущества красивой внешности. Если бы звала Наниша, на нее скорее бы выпустили собак. К Наташе же представитель охраны не подошел, а подбежал.

– Я здесь колечко потеряла, вы не видели? – пролепетала я, делая вид, что вот-вот расплачусь. – Днем с подругой гуляла, а оно, видимо, с пальца свалилось. Я так волнуюсь перед свадьбой, что похудела.

Большей нелепицы я в жизни не городила. Но самое интересное, что охранник не только поверил в то, что можно гулять вдоль решетки в самом непривлекательном месте Дзио, но и принял активное участие в поисках. Уж не знаю, что он там вообразил, но, когда со мной рядом появился почему-то мокрый Ашот, вид у человека был весьма недовольный. К Ашоту у него явно имелись вопросы, но я поспешила заявить, что, кажется, ошиблась местом, и направилась к ожидавшему нас у машины Лео.

– Я справилась, – сказала я гордо, забираясь на заднее сиденье.

– Я тоже, – хмыкнул Ашот. – Газу, Лео. А то может оказаться, что охрана умеет считать. Итак, еж, что скажешь? Пешкасий?

Оборотень с удивлением воззрился на компанию на сиденье авто. Тарантайка Кормака два раза чихнула и тронулась с места, мне же ничего не оставалось делать, как захлопнуть дверцу и попытаться сохранять серьезное выражение лица.

– Это наши друзья, – представил собравшихся сзади Пешкасий. – Юля, Ян и Гена.

Я уставилась на чайку, голубя и краба, с первого сидения молча пялился на компанию Ашот. И только зомби сохранял невозмутимое спокойствие.

– Они видели, как двое тащили Ислу, – сказал еж. – Покажут место, назовут время, но у них есть условие.

– А может, хватит условий? – не выдержал оборотень. – Нам еще за чертовых гребешков отдуваться. Повезет, если Кормак не станет спрашивать. Солгать я ему не смогу.

– Условие такое, – как ни в чем не бывало продолжил Пешкасий. – Они хотят, чтобы их усыновили. Взяли домой, кормили, лечили, одним словом, устроили беззаботную жизнь. И никаких ограничений по передвижению. В смысле, без клеток и аквариумов. То есть, аквариум, наверное, понадобится, но большой и без крышки с замком. Лучше ванна.

– Усыновили? – переспросила я глупейшим образом.

– Ну а что? Жизнь в Дзио нелегкая, с людьми как-то легче.

– Их Наташа возьмет, – самым наглым образом заявил Ашот. – Я гребешков освобождал.

Встретившись с его черным непроницаемым взглядом, я поняла, что в этом споре вверх не одержу. Краб и птички небольшие, я их присутствие в комнате даже не замечу. Может, и Пешкасию будет веселее. Понятно, что в мире людей ему тоскливо, вот он и пытался завести знакомых.

– Только при условии, что мы найдем Ислу, – кивнула я.

– А это уже от вас зависит, – хмыкнул еж. – В общем, видели, как в ту ночь мужчина высадил Ислу из машины, похожей на такси, и затащил в Цирк. Юля считает, что она была под дурманом, но Гена думает, что у нее были связаны руки. Ян полагает, что мужик был похож на него, – Пешкасий ткнул пальцем в Ашота. – Хотя голуби часто ошибаются.

– А давай спросим птичку еще раз, кого она там видела, – угрожающе сдвинул брови Ашот.

Голубь Ян возмущенно запищал, я же поспешила вмешаться.

– Где бы этот цирк ни был, но туда мы сегодня не поедем. Все завтра. Нам еще усыновленных устраивать. А тебе, Ашот, с утра пораньше надо тренироваться. Если не выиграешь тот конкурс, как еще Кормаку якудза долг выплачивать?

– Ну ты и раскомандовалась, – фыркнул Ашот, но в глазах его плясали смешинки. – И не вздумай меня подозревать. Я твою подругу пальцем не трогал.

– Разберемся, – ответил вместо меня Пешкасий, окинув оборотня подозрительным взглядом. – От ежиного правосудия еще никто не уходил.

Они препирались всю поездку, я же поймала себя на мысли, что, несмотря на страшную усталость и очевидные неприятности, мне нравилась эта наташкина жизнь. Мне оказалось достаточно провести в Дзио всего пару дней, чтобы влюбиться в этот сумасшедший город и его обитателей.