7

Биржа труда.

— Вы — Пилот? Для Вас есть работа. Полицейскому управлению требуется вертолетчик.

— Спасибо.

Насекомообразная машина стоит на крыше полицейского небоскреба. Пилот в кабине, в маленьком, уютном рабочем мирке. Руки на тумблерах и штурвале. Пилот опробывает машину. Нью-Йорк мельчает, унижается до каменного узора. Сверху не видно ни людей, ни машин. Город неподвижен. Пилот летит.

Кругом бесцветная синь. И неподвижная высота. Там, далеко, замерли, раскинув лапы, белые крабовидные туманности; мертво покоятся ватные, глубокие груды. Небо — как слепок. Но Пилот долго вглядывается в него. И замечает: медленно, незаметно растворяются крабы галактик; и вывернутые горы движутся, оставаясь на месте — движение внутри: взад и вперед, вверх и вниз одновременно, пластами. Как долго надо смотреть, чтоб увидеть жизнь неба!

«Оно не торопится в величественном, созерцающим себя одиночестве… Оно надменно плюет в меня… Зря! Я не слабее тебя, небо! У меня есть Фея! С ней я смогу преступить чрез тебя!»

Но небо давит, вдавливает его в землю. А Фея лежит рядом. Пилот слышит ее дыхание на своей щеке. И он оборачивается к спящей Фее, обнимает, целует ее волосы, глаза, нос, маленький подбородок, ее плечи, низ живота, колени, миниатюрные пальчики ног. Фея сонно отзывается, открывает темные глаза. Мрак в них лучится, затягивает их глубину легкая, светлая тень.

— Я устала, Пилот! Пойдем лучше в кино. «Одна ночь». Миссис Мариам посоветовала.

— Надо покупать билеты.

— Я уже достала билеты.

Пилот молчит. Он больше не оглядывается на небо.

Они на Бродвее, в неприметном, грязном кинозальчике. В таких обычно демонстрируют фильмы с крестами. На экране обезьяноподобный рыжий детина показывает высшую технику. Через полчаса Фее надоедает. Она недовольно шепчет. У детины отваливается красное и склизкое. Он дико кричит, катаясь по полу. Мгновенно синеет экран. Это не экран — окно бездонное вверх. «…смогу преступить через это?! Фея?!..»

Зрители надрывались от смеха…

Загрузка...