Фиктивный брак

Глава 40

Картинки сменяли друг друга с огромной скоростью, некоторые были яркими, другие размытыми, то темными, то светлыми. Выстраивались в причудливые схемы, словно в калейдоскопе. Голову сжимало словно тисками, порой появлялось чувство тошноты от нестерпимой боли, когда боль спадала, картинки становились более приятными и менее яркими.

"— Боже, я порвала это чёртово платье.

— Не хер раскидывать свой шлейф по всей лестнице. Напялила длинное платье, так, твою мать, придерживай!

Кира стояла и смотрела на него. Смотрела и молчала, опешила от его напора и грубости.

— Что уставилась? Иди попроси любовника — купит новое. Насосёшь."

Этот эпизод явно был реальным, он знал и чувствовал это. Далее картинка снова была яркой и отчетливой:

"Он её узнал, узнал сразу, как только увидел её входящую в кабинет.

— Добрый вечер… эммм… кхм… Он не мог вспомните её имени, да и чего ему было его помнить? Фиктивный брак, фиктивная жена.

— Меня зовут Кира, — напомнила девушка свое имя.

— Точно, Кира. Кира. Редкое имя. Ей оно очень даже шло."

Это имя и сейчас звучало в его голове, переливалось звучанием. Каждая вспышка, каждая картинка была наполнена этим именем: Кира! Его жена, женщина, которую он любил и любит. Его женщина!

"Он развернул жену, заставил упереться в барную стойку и мощным рывком вошел в неё. Стон вырвался из уст обоих. Это было по-настоящему мощно. Он двигался мощными толчками, Кира помогала ему, она задавала темп, подмахивая бедрами.

— Не останавливайся, Гера, прошу, не останавливайся. Боже, как хорошо! — этот звук ласкал ему слух, звук, который возрождал его, предавал силы.

В этот момент их обоих просто накрывало волной, мир рассыпался на тысячу разноцветных кусочков, каждый из которых взрывался миллиардами ярких вспышек.

Именно в этот момент они стали по-настоящему мужем и женой".

Новая картинка растекалась сладкой негой по его телу. Их первая ночь, их первый секс, их общий первый семейный оргазм. И это тоже он помнил!

"— Кира! Он запихивал в машину Киру! — его вопль, когда он увидел похищение собственной жены своим отцом!

— Чёрт, чёрт, чёрт! Да сколько можно! Он совсем потерял рассудок! Похищение? — он набирал номер своего отца, но вежливый женский голос в трубке уже в пятый раз уведомлял, что "абонент временно недоступен".

Мороз пробежал по коже от этого воспоминания — похищение! Он тогда реально едва не потерял рассудок, для него было очень сложно держать свои эмоции в узде и не прибить своего родителя.

"— Привет!

— Привет, — произнесла Кира.

— Как твои дела?

— Чувствую себя в реальном мире, — девушка попыталась улыбнуться.

— Я чуть с ума не сошел, ища тебя"

После этого воспоминания картинки начали "рябить", расплываться и голову пронзила боль. Словно показывая рубеж! Обозначало его рубеж. Рубеж начала его безумия.

Где-то внутри он это отчетливо понимал, но тоненький голосок словно говорил ему: "Не верь! Этого не было! Тебе все врут!". Только врут ли все на самом деле или все-таки причина в нем! И Гера понимал, что именно второй вариант более реален!

Головная боль нарастала и картинки приобрели уже более яркий окрас и были совсем ему не подвластны. Теперь он видел все именно так, как это и происходило на самом деле, именно так как ему и пытался донести Даниил.

Они жили вместе с матерью в доме. Отец находился на лечении. Никаких проблем, ровная и спокойная жизнь: Кира — влюбляющаяся в него, его милая и кроткая жена. Их совместный быт, их интимная жизнь. Именно реальная! Сейчас он не видел безумия жены — провалов в памяти, непонятных поступков и видений. Не было смены мебели, не было истерик и криков. Ничего этого в реальности не было! Была лишь его головная боль! Его видения! Его паранойя!

Голова готова была расколоться на мелкие части, виски пульсировали, внутри все словно горело огнем, выжигая остатки разума!

"— Медицинский аборт. Плод все равно не выживет от такой ударной дозы психотропных веществ, а сейчас, на раннем сроке, это можно сделать более щадяще что ли. Она беременна, Гера. Но вся эта херня с лекарствами нанесла плоду вред, мутация неизбежна. Аборт, покой и лечение.

Его жена была беременна. Беременна его ребенком, черт подери! И сейчас его ребенок — мутант, а жена в тяжелом состоянии. Кто это всё затеял, кто методично убивал его жену и убил его ребенка?"

Теперь он отчетливо понимал и видел, как оплатил аборт своей жене, как собственноручно подписал все необходимые документы и расписался в крахе их брака! Он причина несчастий Киры, причина её бесплодия! Он лишил любимую женщину радости материнства! Он и его паранойя! Его безумие, его болезнь! Он — болен! Он безумен! Он опасен!

Ему хотелось выть, орать, кусаться и много еще чего делать, лишь бы избавиться от этой правды! Этой жестокой и горькой правды! Он безумен также, как и его отец!

Теперь он четко и явно видел, как Кира уговаривала его обратиться к врачу из-за его головных болей, как он раздражался на неё из-за этого. Как его мать уговаривала его, присоединившись к просьбам жены. А стоило бы прислушаться.

Но нет! Проще было вообразить, что его мать — злодейка и мегера, которая отравила деда и отца, а также та, кто травила Киру и ненавидела его! Сделать монстра из своей матери! Это было просто дно!

Последней каплей стала картинка, на которой он сидел в своем кабинете в одиночестве и разговаривал сам с собой, имитируя диалог с Дэном, их диалог по расследованию. Его вымысел! Его бред! И снова эта вездесущая головная боль, которая выворачивала на изнанку все внутренности.

Гера очнулся в палате, вокруг него стояли Кира, Денис и Даниил. Его только тут не хватало.

— Гера, как ты себя чувствуешь? — произнесла Кира, погладив его руку.

"Когда ты рядом, конечно, чувствую себя хорошо" — пронеслось у него в голове.

— Сносно! — озвучил он в слух.

В палату зашла Марина в одежде медицинской сестры.

На лице Геры проскочило недоумение.

— Гера, Марина твоя медсестра. Она всегда была рядом с тобой, все эти четыре года. Ты же помнишь её? — Денис с опаской посмотрел на своего друга.

Медсестра? Рассудок Геры вновь выдавал картинки памяти:

"После отъезда Киры он находился в палате, за ним ухаживала Марина, ставила системы, уколы, приносила таблетки. Потом его выписали, но Марина жила с ним, наблюдая за его состоянием".

Да, он помнил, что она медсестра. Но почему он решил, что она — его невеста?

Голова гудела, память явно его подводила.

— Гера, мне так жаль. Я реально не знала, что ты ничего не вспомнил, — прошептала Кира, утирая слезы. Её обнимал Даниил, чем вызывал волну негодования в душе Геры.

— Это правда? — выдавил Гера.

— Да, друг. Все, что рассказал тебе Даниил, — правда. После известия о беременности Киры ты начал бредить заговором, отравлением, преследованием. Ты просто перевернул всё, смешал это с какими-то одному тебе ведомыми фантазиями. В итоге, под воздействием своего пограничного состояния, ты подписал документы на аборт. После чего твоя мать настояла на твоей госпитализации. Ты два года проходил курс лечения и реабилитации. Два года как ты живешь вне больничной палаты, за тобой присматривает Марина, — тихо проговорил Денис.

— Где моя мать?

— Гера, мы живем с ней вместе, в Испании, в твоем доме. Твоя мама уехала, как только тебе стало лучше, чтобы не спровоцировать новую волну болезни. Она считает, что виной всему гены твоего отца, — произнесла Кира.

— Уйдите. Оставьте меня! — крикнул Гера, выгоняя своих посетителей. Ему еще раз нужно было вспомнить, всё вспомнить, осмыслить. Вновь просмотреть те причудливые картинки, найти зацепку, найти хоть что-то, что позволит вновь вернуть все на свои места!

Гера метался по кровати, рычал и выкрикивал несвязные слова. Марина быстро нажала кнопку вызова медицинского персонала в палату.

— Прошу Вас покинуть палату, — произнесла она, обращаясь к ним, — Сейчас у него фаза обострения. Видимо он частично начал вспоминать, но эти воспоминания вызывают у него новые приступы головных болей, он становится агрессивным и неуправляемым.

Даниил обнял Киру за плечи, выводя из палаты. Денис же смотрел на своего друга, понимая, что возврата к прошлому нет. Эта болезнь сожрет его, не отпустит, разрушит. Покачав головой, он покинул палату вслед за Кирой и Даниилом.

По коридору бежали медицинские работники, медсестры готовили какие-то препараты, набирали лекарства для инъекций.

Кира стояла и плакала, уткнувшись в грудь Даниила, который гладил её по спине и целовал в макушку.

— После твоего отъезда, его поместили в эту клинику. Он лечился два года, все симптомы ушли, разум прояснился, но иногда всплывали непонятные его интерпретации прошлых событий, но мы не придавали этому значение. А оказалось, что именно они и вызовут сейчас такое пограничное состояние Геры, — Денис говорил все это Кире, стоя рядом и опустив голову.

Кира повернула на мужчину свое заплаканное лицо и прошептала:

— Почему ты ничего не сообщил?

— Вы развелись.

Кира вытерла слезы тыльной стороной ладони:

— Это не излечимо?

Денис покачал головой:

— В данной ситуации — нет.

Кира снова уткнулась в Даниила, заглушая новый приступ рыданий! Всё! Больше её уж точно ничего не держит! Всё, хватит, наигралась!

— Увези меня отсюда, Дан, — прошептала она сквозь слезы, — я хочу домой.

Уже в Испании Кира немного успокоилась. Она вернулась к прежней жизни, начала писать свои истории. От Геры вестей не было, он не писал и не звонил. Впрочем, как и ранее. История снова подошла к своему концу.

Через неделю после возвращения Кире пришло письмо.

— Кира, это от Геры! — в комнату вошла взволнованная Людмила Романовна. — Весточка от Геры.

Герина мать трясущимися руками вскрыла конверт и вынула пачку бумаг. Пробежав по ним глазами, женщина вскрикнула и начала оседать на пол, схватившись за сердце.

— Боже, Людмила Романовна, что с вами! Дан, быстрее сюда, Людмиле Романовне плохо! — закричала Кира, подбегая к лежащей на полу женщине. Уже через минуту в доме началась суета, мать Геры перенесли на диван, поднесли нашатырь под нос. Вызвали скорую. К бумагам так никто и не прикоснулся.

— Он покончил собой, — прошептала пришедшая в себя женщина, — мой сын покончил с собой.

Кира закрыла рот ладонью и села на пол возле дивана, на котором лежала женщина.

— Нет! Он не мог!

Людмила Романовна плакала, протягивая руки к Кире:

— Дочка, он не смог перенести правду! Не смог!

Женщины обнялись и зарыдали в голос. Дан поднял бумаги, перечитали их. Сомнений не было.

В пакете находились документы — завещание, что всё имущество переходило к Кире и матери Геры. Также было указано, что Гера покончил с собой, выстрелив себе в голову. Где он нашел оружие, так и не удалось выяснить.

"Я вспомнил всё. Нет слов, чтобы сказать тебе, как мне жаль! Я прошу у тебя прощения за все, что натворил. Хоть я до конца не могу отделить вымысел от реальности с того момента, как встретил тебя на мероприятии пять лет назад, когда порвал тебе шлейф платья. Именно с этого дня моя память начала меня подводить. Возможно, наша совместная жизнь не была такой ужасной, какой я её запомнил в своём воспалённом сознании. Тебе виднее, ведь ты всегда была более здравомыслящей. Я хочу верить, что в наших отношениях в тот год совместного проживания все было замечательно. Надежду на это дает тот факт, что ты забеременела. Я помню, что ты была счастлива тем, что носила нашего ребенка. Ты хотела его. А я лишил тебя этой радости. Я причина твоего несостоявшегося материнства. И этого себе я не могу простить. Никогда! Я люблю тебя, Кира, и всегда любил! Прощай и прости меня за всё"

Через две недели уже была очередь Киры сообщать новости.

Она была беременна. От Геры. Тот, кто лишил её радости материнства четыре года назад, сделал ей на прощание подарок — шанс стать матерью его ребенка. Ни Дан, ни какой-либо другой мужчина не мог сделать её беременной, только Гера, тот, кто однажды эту надежду отнял!