Философский камень (СИ)

Глава 20

Не теряя ни секунды, я тут же отправился к линии фронта, где прогремели чудовищной силы взрывы. И меня тут же встретил высокий магический фон и глубокие воронки, вокруг которых лежали руины наших укреплений и изуродованные останки. Солдаты уже вовсю перегруппировывались, из разбитых укрытий вытаскивались миномёты, а по железной дороге подвозили дополнительные снаряды, ведь полевые склады тоже взлетели на воздух.

— ОТСТАВИТЬ!!! — тут же прогремел мой голос, чем заставил впасть в ступор солдат.

Я прибыл очень быстро, всё же моя сила уже находилась за гранью смертных пределов. Даже слабейшие мои удары легко преодолевали звуковой барьер, как и скорость бега поражала случайных зрителей.

— Генерал Лебедев, как это понимать⁈ — ко мне тут же из траншеи вылез старый друг и учитель, Владимир Федорович Черенков, старый вояка, завербованный мной вместе с многим другими офицерами для реализации грандиознейших планов.

В боевом экзоскелете этот одарённый выглядел ещё более грозно. Кроме того, для него изготовили особое снаряжение, которое не отрубалось от его антимагических чар. Когда-то Владимир Черенков был ужасом во плоти для наших врагов, японцы до сих пор помнят цену южного Сахалина. Однако теперь, после технологичного прорыва немецкий учёных… он стал скорее просто легендой, что скоро канет в века.

— Никому не стрелять! Верните миномёты обратно! Отведите орудия! — продолжал указывать я, вкладывая всю в волю в голос, чтобы никто не стал со мной спорить.

— Александр! — Владимир же разозлился ещё сильнее, даже позволил себе повышать голос на старшего по званию, а затем он и вовсе подошёл в упор, вызывающе взглянув мне в лицо. — Это измена.

— Измена? Подумай своей головой, Владимир, — повторил я, пронзив его уже своим взглядом.

Но стоит признаться, Владимир был тоже довольно силён. Не в магической плане и не физическом, речь о воле. Мне не составит труда разорвать его ментальное тело прямо сейчас или же я могу просто снести ему голову одним ударом, однако сломить его волю… нет уж, это человек прошёл через ад и такие уже не прогибаются под других. Он скорее сломается и умрёт, но не прогнётся.

А ещё Владимир не был тугодумом, так что после моего предложения подумать, он начал… собственно думать. Не обижаться, не ущемляться, не спорить, а именно искать причину моего решения, борясь с эмоциями, которые были сильны.

Неожиданно, без предупреждения, серия взрывов прогремела вдоль нашего фронта. Почти все здесь считали, что это стреляли либо австрийцы, либо немцы, что означает разрыв мирного соглашения. Однако длятся секунды и проходят минуты, а новых взрывов всё нет. Почему так? Если немцы решили напасть, то перед этим они бы устроили массированный обстрел артиллерией и авиацией.

Но сейчас наступила тишина, прерываемая лишь криками раненых, за жизни которых борются хирурги в полевых госпиталях. Странно, да? Особенно странно, что сами немцы же были инициаторами этого перемирия, а теперь резко взяли и оборвали его. Предварительно они также зачем-то отвели несколько дивизий на турецкий фронт, где разваливающаяся Османская Империя стала причиной восточной бойни.

Иран, Афганистан, объявившая независимость сирийская республика, даже Египет очнулся — все они рвут Османскую Империю и желают возвыситься, всех нужно успокоить и подчинить. А для этого Германской Империи нужно много сил, очень много. И что главное нужны людские ресурсы, ведь местных полицаев нельзя оставлять одних, нужны сотни тысяч людей для гарнизонов.

И в такой ситуации Германская Империя вдруг решила обстрелять наш фронт, чтобы возобновить боевые действия? Серьёзно? Нет, в эту чушь я не верю, более того, я уже вижу страх и ужас в траншеях по другую сторону. Они не стреляли, но тоже видели взрывы и нашу подготовку. Сейчас их генералы тоже пытаются понять, что же произошло. И первым их вариантом стала наша провокация с целью подлого удара.

— Собери переговорную группу, а я пока попробую наладить контакт, — отдал я приказ Владимиру, который уже начал смекать что к чему.

— Это опасно, господин Лебедев.

— Это необходимо.

И я перепрыгнул через наши траншеи, после чего шагом отправился в сторону укреплений врага, которые уже подвели технику и завели боевые машины. Но генералы не спешили нападать, всё же их сил маловато, нужно сначала отразить нападение, вымотать врага и затем ударить во фланги. Как только враг получил танки, то он всегда начал использовать эту тактику.

Может быть, если бы я не успел вовремя и с нашей стороны полетели снаряды, то уже ничего нельзя было бы изменить, однако этого не произошло. К тому же полевые офицеры и командиры это вам не штабные крысы и не зажравшиеся императоры. Они знают цену каждого взятого километра, поэтому прежде, чем отдать какой-нибудь безумный приказ они трижды думают. Маленькие победоносные войны существуют только в дворцах и в разумах тех, кто не видел войны.

По мне стрелять также никто не стал. Они видели, что я один, за мной не идут в бой полки, снаряды от нас до сих пор не летят. Кроме того, и сам я не создаю заклинаний для их поражения. А как только я прошёл треть расстояния, между нами, то вперёд выехал броневик с представителем врага. На середине мы встретились, через ещё пять минут подъехал и наш офицерский состав.

Сдержанность, хладнокровие, минимум слов и взаимное уважение. Мы враги и будем резать друг друга ради блага наших империй, наших народов и будущего господства в Европе. Порой мы не берём пленных, идём на сущие безумства и… заставляем друг друга быть лучше. На врага не нужно смотреть с презрением, его нужно уважать, перенимать у него самое лучшее и совершенствовать. Гордыня и чрезмерная самоуверенность — удел слабых.

И все собравшиеся это понимали, поэтому не было криков, не было оскорблений, был диалог. Краткий и по существу, где каждый видит свою выгоду и не тратит времени на лицемерие. Австрийцы и немцы действительно не открывали огня и не устраивали диверсий. Это было предельно понятно мне и раньше, но теперь все сомнения развеяны.

Наши генералы приняли этот ответ, ведь я служил гарантом честности. Кроме того, в знак сочувствия этой трагедии австрийцы даже послали на нашу сторону своих хирургов, чтобы те помогли раненными. Красивый и благородный жест, но не более. Впрочем, отказывать от помощи мы не стали, после чего разошлись. Никто стрелять не будет, мирное соглашение продолжает действовать.

— И что это было? — уже в нашем штабе поинтересовался один из генералов, который запутался больше других. — Это точно они по нам стреляли!

— Нет, взрывы произошли на нашей стороне. Никто не слышал залпа. Был только взрыв и сразу здесь. Кроме того воронки… — Владимир покачал головой. — Они куда большего размера, чем воронки от снарядов орудий врага. Флот же их также в тылу, не подставляется и не подходит на дистанцию для обстрела. Договор они не нарушали.

— И что это тогда было⁈ Кто-то покурил на складах⁈

— Взрывы были не только на складах.

— Это не ответ.

— А разве неочевидно? — спросил я, понимая, что кажется примерно четверть нашего командования до сих пор не дошло до предельно очевидного ответа.

Разве тут нужно быть гением, чтобы найти ответ? Нет, здесь нужно задать лишь один вопрос: а кому это выгодно? Может быть Российской Империи? Да не особо, мы ещё с экономическими проблемами не разобрались. Может быть немцам или австрийцам? У них война с Османской Империей, зачем им ещё один фронт?

Зато нашим союзникам более чем выгодно, чтобы мы продолжали участие в войне. Представьте лицо Георга Пятого, когда он узнал, что на восточном фронте приостановили боевые действия. Наверняка он разозлился, ведь теперь нагрузка возрастёт на Великобританию. Конечно, может быть, это сделали турки, но лично мне кажется, что у турков и без того дел хватает.

— Только вот… — я продолжал рассуждать вслух, внимательно следя за изменениями в ментальном фоне собравшихся. — Вряд ли Георг сюда приехал лично, да? Скорее он нашёл себе исполнитель из числа наших.

— Предатели?

— Люди, которые лишились семей в этой войне. Дети, чьих родителей уничтожили вовремя прорыва фронта. Слишком рьяные патриоты, которые готовы пролить реки крови, но не заключать перемирия с заклятым врагом. Ну и просто те, кого можно купить за блестящий металл. Подобные провокации продолжаться. А значит нам нужно провести ещё одну чистку. Империя должна быть едина, шпионы — найдены, предатели — наказаны.

И резко я выхватил шашку, пронзив ей сердце генерала справа, тот который кричал и возмущался больше других. Мне не нужно было поглощать его разум, чтобы узнать правду. Однако я всё равно это сделал, в надежде вскрыть всю шпионскую сеть. Наши союзники что-то совсем обозрели. Когда открылся восточный фронт к нам ни одной дивизии отправлено не было, зато шпионы потекли рекой.

У генерала же действительно было много причин для того, чтобы устроить провокацию. И дело было не в деньгах, а сугубо в личных обидах. Он готов был сжечь всю Родину дотла, если бы только был уверен в том, что вместе с ней сгинет и Германская Империя. В нём не осталось ничего кроме ненависти, что с одной стороны хорошо, а с другой… от своей ненависти он ослеп и стал проблемой.

Простить можно многое, тем более лично я не испытывал никаких чувств по поводу убийства этого генерала. Вот он был, а вот его уже нет. Что поменялось? Мы стали эффективнее. Остальное для меня неважно.

Сейчас идёт война и многие генералы уже показали свою несостоятельность путём предательства или неисполнительности. Значит их нужно убрать, вырезать как раковую опухоль и чем раньше это будет сделано, тем меньше других офицеров посмеют подумать о чём-то кроме достижения победы.

Что касается морали… мораль придумали люди для эффективного управления стадом. Да и война всё спишет, если мы победим. Когда мы победим.