Философский камень (СИ)

Эпилог

— Ого, как много людей… наверное эту улицу лучше будет объехать, — произнёс шофёр, но ответа генерала не услышал.

Как на это реагировать шофёр не знал, так что просто принял молчание за согласие и повернул на очередной улице. В Петрограде праздновали победоносное завершение войны, орудия гремели каждый день, а ветераны прибывали с фронта целыми колоннами. Их встречали словно спустившихся с олимпа богов, а предприниматели одним за другим предлагали им новую работу.

Всё благодаря ответственности самих людей, которой своевременно занялись понимающие люди из «Долга и право». Всё очень много мужчин погибло в этой войне, а сотни тысяч стали калеками без рук или ног, порой и без первого, и без второго. Это огромный удар по экономике, по рождаемости, по генофонду, по будущему страны и просто по институту семьи. Ведь мужчина должен быть главой семьи, а каким главой он может быть, если сам нужду не в состоянии справить?

И хоть многие женщины уже начали брать на себя эту роль ещё с первых дней мобилизации, но так продолжаться не может. По этой и многим другим причинам очень важно было сделать всё возможное, чтобы вернувшиеся с войны герои смогли внедриться в общество и не ощущать себя убогими и брошенными. Работа, уважение, память — это базовый минимум без которого у страны просто не будет достойного будущего.

Однако не всё шло гладко и чем дальше автомобиль выезжал из Петрограда, тем меньше становилось влияние «Долга и право», тем большее можно было увидеть проблем. Не всегда удавалось справиться даже с доставкой солдат обратно домой из-за чего то там, то здесь на дорогах можно было увидеть бродяг. Кто-то шёл в родную деревню, кто-то просто шёл, ведь его дома уже не было.

Генерал ничего не говорил, просто молча смотрел в окно, разве что попросил не объезжать Стокгольм. В столице Швеции тоже шло празднование, не с таким размахом, но добровольческие полки из местных также участвовали в войне. И кажется они уже не особо вспоминали про оккупацию. Для них наступило новое время, новая страница истории, которая не будет ни хорошей, ни плохой. Она будет такой как есть или такой какой её сделают пропагандисты.

— Как думаете, что ждёт мир? — примерно раз в шесть часов шофёр пытался начать диалог, потому что ехать в тишине было невыносимо.

— Гонка вооружений, — хмуро и мрачно ответил генерал.

Диалог снова не задался. Пару раз шофёр бросал взгляд в зеркало заднего вида. Генерал выглядел словно старик, хотя ему не было и сорока. Ужасные шрамы, огромные синяки под глазами, уставший взгляд и бледная кожа. Волосы и вовсе седые, а некоторые части тела заменяли протезы, безуспешно скрываемые под одеждой. Война изувечила его до неузнаваемости, это касалось не только физического тела, но и души, принципов, идеалов.

И если дать солдату протез и работу было возможно, то исцеление души… это практически невозможно. Панические атаки никуда не денутся, ночные кошмары не станут слабее, а спать они будут всегда в углу, подальше от окон и с дверью в поле зрения, желательно с револьвером под подушкой.

Даже сложно представить, что лежит на сердце генерала, который посылал на убой сотни тысяч солдат. А если представить, что этот генерал ещё не убил внутри себя совесть и сострадание… нет, это невозможно, ни один человек не сможет выдержать таких мук. Нужно либо врать себе, либо быть монстром без чувств, идеальной машиной войны, големом без сердца и души, тем, для кого солдаты лишь цифры в статистике потерь.

Только вот этот генерал отличался от других и медалей никогда не носил. И судя по его лицу… шофёр долго изучал своего пассажира, поэтому перебрал множество вариантов. Кажется в этом генерале смешалось слишком противоречий, которые разрывали его изнутри. В такие моменты невольно задумаешься, а столь ли нужен человеку интеллект? Был тупее на двадцать IQ, глядишь бы и не терзался совестью. Просто бы сал всех на убой и спокойно засыпал каждую ночь, после чего на утро проверял сколько миллионов погибло из-за твоей ошибки, вноси коррективы и снова смотрел за статистикой… прямо как в какой-нибудь настольной игре.

Вскоре вокруг остались лишь озёра, горы и леса. Норвегия занимает довольно большой участок суши, но население её невероятно мало. Маленькие деревушки, скромные города и красивая нетронутая природа. Здесь было спокойно, а ещё война почти не коснулось этих мест. Правда совсем скоро это может измениться, ведь новое правительство имело большие планы на новые территории. Здесь наверняка разместят военные базы, чтобы напрягать бывших союзников, которые сразу же после поражения Германской Империи, стали новыми потенциальными врагами.

Впрочем, народ здесь пока что относился к русским без особых опасений. Они слышали про грозное оружие, беспощадный штык и сильнейшую армию, но видели лишь прибывших строителей, которые благоустраивали дикие места, строили новые заводы и создавали рабочие места, улучшая жизнь местных. Да уж, Соколов явно знал, что делает, ведь он капиталист от мозга до костей. Лишь бы это не скатило империю в общество потребления.

— Чёрт подери… — тихо пробурчал шофёр. — Да тут даже знаков нет, куда мы вообще приехали?

Генерал снова ничего не ответил, просто начал крутить ручку, открывая тем самым окно. Затем он выглянул наружу, провёл взглядом по горам, вздохнул холодный воздух и вдруг вышел из автомобиля.

— Господин генерал, вы куда? — быстро выскочил шофёр, который даже не успел дверь открыть, хотя это входило в его обязанности. — Мы ещё…

— Приехали, — буркнул генерал, надевая фуражку и доставая из-за пазухи конверт. — Это тебе, езжай домой.

— Но…

— Спасибо.

И дальше генерал пошёл уже пешком. Шёл он долго, по грязи, в какой-то момент заныли старые раны, однако одиночество того стоило. Шофёр говорил немного, однако он отвлекал от душевных размышлений. Здесь же, в глухом лесу получалось быть наедине с собой. Хотя он не совсем глухой, дорога всё же есть, пусть и не асфальтированная, местами заросшая.

Через десять километров генерал дошёл до озера, где стояла ухоженная и довольно красивая избушка. Снаружи находился сад, теплица, сарай, мастерская и гудящий магический генератор. Пасторальная картина, на которой человек не слишком сильно мешал природе и ограничено вписывался в её храм.

— Да чтоб тебя… — раздалась тихая ругань, которая привлекла взгляд генерала.

На берегу озера сидел рыбак, который снова закидывал удочку и крутил катушку. Садок его был пуст, но судя по полупустому контейнеру с едой он сидел в лучшем случае полудня. И каким-то образом ничего не поймал.

— Слишком медленно крутишь, — подойдя ближе и остановившись за спиной рыбака, произнёс генерал. — У тебя блесна прямо по одну тянется, в лучшем случае ракушку поймаешь, а в худшем блесну зацепишь и потеряешь…

— Думаешь? Хм… — рыбак нахмурился, но совет послушал, после чего кивнул на стул рядом. — Присаживайся и бери вторую удочку.

Вторая удочка была с поплавком, но и тут рыбак умудрился накосячить. Впрочем, генерал быстро подобрал подходящую глубину, что явно увеличило шанс поимки рыбы. И после получаса наконец-то что-то клюнуло, садок пополнился, а рыбак тяжело выдохнув наконец-то задал вопрос:

— Чего такой хмурый, Миша? Случилось чего?

От такого вопроса генерал едва не упал со своего стула. Так просто и легко его спросил Саша, что даже не верилось. И ведь это он находился в самом пекле, а уж про слухи об императорской битве… неужели после всего пережитого можно было так спокойно ловить рыбу у озера?

— Так значит это твоих рук резня в зимнем дворце? — сняв фуражку спросил Миша. — Всех убрал, никого в живых не оставил…

— Никого, — спокойно ответил Саша, а сам он казалось даже не испытывал угрызений совести. — Иначе безумие было не остановить.

— Даже Алёну…

— Та Алёна которую ты знал давно уже умерла. Вместе со своей сестрой. Ничего кроме ненависти и жажды разрушения в ней не осталось. Это печально, но… — Саша снова вздохнул и снова забросил блесну. — Это нужно было сделать. Других учёных куда больше жалко, но они знали слишком много. То оружие которое мы создали ставило под угрозу существование всего мира.

— И ты как бог решил вынести им приговор?

— Нет, я принял решение как человек, что возможно было ошибкой.

— Понятно… может оно и к лучшему. Без такой мощи мы не сможем уничтожить человечество. Последняя бомба была взорвана под Петроградом, твоя сила угасла после сражения с кайзером, а значит есть шансы, что наступит эпоха спокойствия…

— Нет, не наступит. И сила моя не угасла.

— То есть? — удивился Миша и даже выпрямился. — При всём уважении, но твоя аура сейчас… нет, не может быть, что ты сделал?

— Трудно быть богом, ты даже не представляешь насколько, — грустно улыбнувшись произнёс Саша. — Я слышал всех и видел всё, был способен перерождаться после смерти физического тела и сила моя была сравнима с Кайзером и его лучшими генералами одновременно. И это всё за столь малый срок. Ещё бы десять лет и рост мастерства, знаний, силы… превратился бы в геометрическую прогрессию. Но… это тяжело, ты даже не представляешь насколько. Всё то, что имело ценность раньше, становится бессмысленным. Человеческая мораль увядает, эмоции исчезают и остаётся лишь… даже не знаю как описать. От этого мне становилось жутко и страшно, мне этого не хотелось и я принял решение, которое посчитал правильным.

— Говори прямо, я слишком прямолинеен для понимания твоих намёков.

— Я отделил своё человеческое сознание от той силы и немного изменил её. Благодаря ей удалось залатать дыры, созданные бомбами. Также отдельно теперь существует плющ Кристины.

— А если эта сила обернётся против людей⁈

— Не обернётся, всё же она брала начало от меня, да и после уничтожения философского камня она лишилась источника главной мощи. Теперь она привязана к людям. Как иронично, моей целью был поиск наследника, чтобы оставить свои знания и опыт, но я не мог и представить, что цель будет достигнута таким образом. Все идеи и идеалы теперь стали самодостаточными и неисчислимое количество смертных теперь несут их в себе. А сам я… — Саша рассмеялся, но резко прервал смех, когда удочка выгнулась. — А сам я… ух, какая большая рыба клюнула… сам я что-то вдруг понял, что мои цели были слишком… банальными. Видимо что-то во мне поменялось, раз я вместо привычных дел начал заниматься рыбалкой. Опа! Подсак давай! Подсак!

Миша быстро схватил подсак и подхватил здоровенную форель, которая едва не сломала удочку и сам подсак.

— Всё, цель выполнена, можно закрывать арку, — усмехнувшись произнёс Саша.

— Саш… — тихо произнёс Миша, который всё равно ещё не верил в происходящее. — А почему ты… так весел и спокоен. Тебе не снятся те, кто сражался рядом? Твои друзья и враги… Я… Я воевал с первого дня, втоптал сапогом столько невинных, оправдывая это праведной местью. Стрелял в тех, на кого укажут и… лишь сейчас осознал, что каждый удар штыка ранил моё сердце. Как мне…

— Миш, — Саша положил руку на плечо своего друга. — У меня идеальная память. Я помню всё и между нами разница лишь в том, что я смирился и всегда знал, кто я такой. Я не считал себя героем, спасителем или богом… я делал то, что считал нужным. И все те смерти, прямые и косвенные, все те отцы и дети, которых я погубил своим мечом и магией… я сделал бы всё это снова, ведь для меня было важнее сохранить жизни других отцов и детей. Подобное звучит ужасно и цинично, но это так. И ты делал также, разве нет?

— Неужели другого пути не было?

— Может и был, но я его не нашёл, Миш. Я сделал то, что мог. Ты сделал также, а терзаешься совестью лишь потому что у тебя куда более доброе сердце. Я в этом плане куда более чёрствый, — пожав плечами произнёс Саша, беря свой садок с единственной рыбой. — Таким уж меня сделала жизнь. Либо ты, либо тебя. Будет нужно, я всех уничтожу, лишь защитить то, что для меня дорого. Всё дотла сожгу и сотни тысяч голов сапогом раздавлю.

— Так почему тогда ты ушёл?

— Потому что война закончилась, Миш, — вдруг раздался третий голос и принадлежал он вернувшейся из леса Кристине. — И время перелистнуть страницу истории. А таким отголоскам войны как мы нужно либо уходить сами, либо ждать пока их уберут. Слишком многих мы потеряли, слишком много личного осталось, всё это будет лишь мешать миру.

— А если британцы и американцы нападут⁈ — воскликнул Миша, отбрасывая удочку. — Японцы в любой момент…

— Война закончилась, друг. И надеюсь до новой мы уже не доживём. Слишком хорошо тут и спокойно, не хочу снова нюхать запах солярки и медицинского спирта. А если и доживём… — Саша почесал голову, после чего также меланхолично пожал плечами. — Там уже и видно будет. Но сейчас в одном я точно уверен. Нашей стране нужны те, кто знаю как нужно жить в мирное время. Поэтому хватит тут угнетаться, пошли жарить форель!

— И уху! Никогда не готовила уху! — воскликнула довольная Кристина.

От услышанного Мише стало невероятно больно. Он проделал путь от рядового до генерала, прошёл через всю войну, увидел и совершил столько грехов и подвигов, что не хватит и сотни книг, чтобы описать всё. Сколько товарищей пало, сколько боли он нёс в сердце и теперь ему говорят просто перелистнуть историю⁈ Смириться и забыть⁈ Принять всё и жить дальше⁈ Да разве так можно⁈

И ведь Саша во многом был прав, как и многие другие товарищи Миши. Но Миша был слишком юн, слишком идеен. Вера в Государя вела его в начале, затем месть за павших товарищей заставляла его возвращаться из госпиталя на фронт вновь и вновь. Око за око, кровь за кровь, я лишь винтик в системе и стреляю туда куда укажут… Каждый день Миша находил оправдания для своей совести, глушил её ложью и порой алкоголем, но в конечном итоге всё пришло к неприятной правде.

И правда эта банальна донельзя, да вот только Миша был идеалистом и упорно не хотел снимать розовые очки. Он верил, что убивал в последней войне за вечный мир, когда на деле всё было куда менее… красиво и приятно. Просто жизнь заставила сделать выбор: раздавить сапогом то, что дорого другим или позволить другим раздавить сапогом то, что дорого тебе. Это было больно признавать, ведь в таком случае ты мало чем отличался от ненавистного врага. Но такова правда, и это единственное на что мог влиять Миша всё это время. И он влиял бы дальше, если бы не разочаровался в своих идеалах и принципах.

Но вдруг что-то надломилось внутри сердца, будто бы была достигнута крайняя точка. И вдруг Миша понял, что так действительно будет лучше. А все жертвы не были бессмысленными, дело даже не в победе, не в захваченных территориях и увеличенном влиянии. Ведь Великая Война стала огромной трагедией для многих стран. И пока память этой трагедии будет жить, никто не начнёт новую войну.

Пройдут десятки лет, сменятся поколения, стянутся раны и только оправившись от всех проблем правнуки возможно вспомнят и реваншизм заиграет в их сердцах. Но до тех пор должно пройти много времени, должны затихнуть те, кто лично видел все ужасы. Пройдёт боль поражений проигравших, забудут цену победу выигравшие… и только тогда их смогут снова стравить императоры или кто там будет сидеть у власти.

А до тех пор… до тех пор Миша мог лишь сделать так, чтобы никто не забыл того, что забывать нельзя. Чтобы никто не совершил тех же ошибок. Да, так будет правильно.

— Ты идёшь? — уже у избы спросил Саша, смотря на всё также стоящего Мишу.

— Да, иду…