Финляндская революция

Русская пролетарская революция идет победоносно вперёд. Она растёт и расширяется внутренне, расширяется внешне. Она получает всё новые вспомогательные силы.

Но доставшаяся на долю финляндского пролетариата часть фронта международной революции была разбита. Наша январская революция была подавлена. Получилось тяжёлое поражение.

Это не было, наверное, поражением лишь для одного финляндского пролетариата, от этого пострадал также общий фронт международной революции.

В предисловии к финскому изданию “Программы коммунистов (большевиков)” тов. Бухарин говорит, между прочим: „В те дни и часы ужаса, когда финляндские рабочие, истекая кровью, отражали нашествие об’единившейся финляндской и германской буржуазии, когда один за другим гибли самые храбрые, самые верные, самые благород­ные борцы финляндского пролетариата, мы здесь (в России) чувство­вали их потери страшными ранами на своем теле”.

Вряд ли можно яснее доказать значение финляндского революци­онного фронта для общей великой борьбы, чем делает это тов. Буха­рин в этих словах, как один из представителей великой русской ре­волюции.

Но и временное поражение поднимающегося пролетариата должно стать подготовкой его окончательной победы.

Этим оно станет лишь после того, как мы постараемся разъ­яснить причину поражения, чтобы в будущей борьбе, которая неиз­бежно снова вспыхнет, и во всей нашей великой освободительной войне можно было избежать прежних возможных ошибок.

События революционной войны финляндского рабочего класса прошлой зимою и самое ведение войны могут дать тому и другому полезные указания. Во всяком случае, они могут во многих отношениях сказать: “не делай так!” Но в то же время они возбуждают вопрос: как поток действовать и поступать?

Все финляндские революционеры держатся теперь того мнения, что финляндская революция была в большей части неподготовленной.

Среди рабочего класса господствовал, правда, с самой русской мартовской революции бодрый дух революционной борьбы. Хоти фин­ляндский рабочий класс и не страдал от всех самых страшных последствий империалистической разбойничьей войны, но все-таки та же самая война подготовила его настроение для революции. Большевистская октябрьская революция явилась потом светлой путеводной звездой.

Но финляндское официальное рабочее движение социал-демокра­тии не было в состоянии подняться из того болота каутскианства, в котором оно барахталось. И поэтому идейная подготовка финлянд­ского пролетариата к революции не велась под руководством офици­ального рабочего движения.

Несмотря на эти условия в стране, мировые события, между­народное положение производили беспрерывно в массах ту идейную подготовку, к которой социал-демократия, парализованная парламен­таризмом и узким патриотизмом, не была способна.

И значительная часть рабочего класса шла всё вперед по пути нравственной революции.

Но ему требовались также и практическая подготовка, и воору­жение.

Но собственною идейною неподготовленностью официального рабочего движения обусловливалось логически другое обстоятельство в области практической деятельности, которое потом в предстоящей боевой подготовке оказалось большой помехой.

Не хватало также достаточной революционно военной подготовки.

Отчасти слишком поздно, слишком медленно и отчасти также без достаточного знания дела у нас принялись за чисто военные приготовления.

Это произошло лишь тогда, когда стало ясным, что не было иного исхода

На основании собственного непосредственного интереса рабочих масс и всё же, наконец, при помощи официального рабочего движения создались отряды, основные части будущей революционной армии.

Красная гвардия создавалась по всей стране. Её организовывали и обучали.

Но всё же осталось более или менее в стороне одно самое важное обстоятельство: составление и подготовка порядочного в поли­тическом и военном отношении, вполне годного командного состава, поскольку это было бы возможно в такой стране, “в которой более десяти лет не было даже своей национальной армии”.

Сперва образовались отряды гвардии. Потом лишь для них были получены начальники.

Теперь, после всего происшедшего, даже не военный человек мо­жет заметить, что прежде всего нужно было развить или найти хоро­ших товарищей-начальников и им потом доверить организацию, руко­водство и обучение собранных революционной жаждой борьбы отрядов.

В военной подготовке была и другая кардинальная слабость: не­доставало оружия.

Ведь, оружие лишь делает в военном отношении организованный отряд способным к военным операциям. Даже самый пылкий револю­ционный дух не может без помощи стали и свинца сделать костлявый кулак пролетария действительно дееспособным.

Без сомнения, в доставке оружия пришлось победить много серьёзных затруднений.

Следует помнить, что вооружение, так же, как и вся прочая под­готовка к революции, должно было быть осуществлено в рамках бур­жуазного государства и его классового порядка. Также следует помнить, что финляндскому пролетариату пришлось для всех проявлений, революции создать совершение новую вооруженную силу, ибо, как мы уже указывали, не было даже буржуазной армии, пролетарские элементы которой могли бы дать первый удар буржуазной власти, а потом тем или другим способом поддерживать наступающий пролетариат, как, напр., в России.

Вооружённые русские пролетарии-солдаты были, правда, в Фин­ляндии в начале нашейреволюции. Значительная часть из них отно­силась явно с сочувствием к нашей борьбе. Часть их на деле выказала революционную солидарность. Более этого вряд ли можно было и ожи­дать, ибо известно было, что старая царская армия, затем буржуазно-керенская армия, остатками которой являлись и эти отряды, находи­лась уже в состоянии глубокого разложения: уставшая от войны, изнуренная страданиями, морально истрепанная, она не желала деятель­ности, не обращала внимания на дисциплину, находилась во власти стремления домой. Она чувствовала, что исполнила свое самое большое дело, свергнув царизм и посодействовав в свержении власти Керен­ского. Как массу, её не увлекала революционная война за пределами родины.

Когда огонь уже пылал в углях, мы добыли все же некоторое количество винтовок. Русские товарищи оказали в этом отношении незабываемые услуги. И в беспрерывном вооружении нашей гвардии братья Эйно и Иван Рахьи исполнили задачу, которую невозможно достаточно оценить.

Когда вспыхнула классовая война, т е. когда парламентарная бол­товня и искание компромиссов закончились, и желающие борьбы силы в обоих лагерях стянулись на свои стороны, у нас уже было всё-таки несколько сот винтовок в разных частях страны.

Буржуазия воображала уже тогда, да и позже утверждала, что у красных в конце января было вооружено 15.000 человек. Это, к сожа­лению, неверно. В Гельсингфорсе, в Котка и прочих местах Кюмилакса, в Выборге и Або было по нескольку сот винтовок. В Куопио и, пожалуй, еще в Улеаборге было тоже некоторое количество. Но многие прочие важные места, - как, напр., Таммерфорс, Бьернеборг, Лахтис, Ювяскюля и сотни сильных пролетарских центров провинции, - были или совершенно или почти безоружны.

Буржуазия, без сомнения, подготовилась гораздо лучше к во­оруженной борьбе.

Она, ведь, вооружалась уже с середины империалистской граби­тельской войны вообще против России. После февральской революции, и особенно после октябрьской революции, она под зашитой авторитета буржуазного государства и при его помощи продолжила это вооруже­ние. Тогда буржуазия ужа сознательно готовилась против революции.

Вооруженная сила буржуазии в конце января была, вероятно, го­раздо больше, чем наша вооруженная сила, и, кроме того, она быта равномернее распределена по всей стране, чем наши силы. У воору­женных сил буржуазии недоставало все же вначале той решительности и храбрости, которые в конце января господствовали, наконец, на сто­роне рабочих. Трусость буржуазии в начале борьбы объяснялась един­ственно тем, что она боялась находящихся в Финляндии частей старой русской армии. Кроме того, буржуазия не знала отношения, напр., крестьянства северной Финляндии и возможностей иностранной по­мощи.

При вышеописанном вооружении мы все же двинулись. Поезда, везущие оружие, не успели еще тогда доставить рабочим своего важного содержания.

Итак, классовая война началась.

Но как она началась?

Специалисты военного дела говорит, что на войне тот, в руках которого находится инициатива, определяет действия и своего про­тивника. И Суворов советует наступать и ударять быстро. (Совет Суворова: быстрота, натиск и удар).

Мы, к сожалению, не поняли в достаточной степени значения инициативы и наступления, особенно в первой стадии революции. Между тем, выступающая на войну буржуазия относилась к этому с самого начала сознательнее.

Кроме того, из-за недостаточности вооружения и слабости прочей военной подготовки мы и не могли во всей стране сразу же, вна­чале, не стесняясь, наступать и ударять и взять, таким образом, инициа­тиву в свои руки.

В южной Финляндии выгоды были на нашей стороне, в северной же - на стороне буржуазии. Это было уже так рассчитано буржуазией.

Таким образом, вместо того, чтобы по всей стране, во всех важ­нейших местах напасть всеми силами на органы буржуазной власти и на её вооруженные отряды, мы принуждены были даже в южной Фин­ляндии довольствоваться сравнительно слабыми наступательными уда­рами. Между тем, в северной, средней и восточной Финляндии буржуа­зия, конечно, об этом позаботилась.

С точки зрения предстоящей нашей борьбы результаты имели большое значение.

Остались не захваченными таким образом, многие очень важные узловые пункты и линии движения.

Так, напр., на железной дороге в северной Финляндии белогвардейцы захватили очень важную узловую станцию Хапамяки. Именно из-за обладания этим пунктом и образовался потом, после того как мы получили оружие, фронт в Вилппула, и происходили в отдельных местах этой местности продолжавшиеся неделями сражения, которые, наконец закончились большой катастрофой: прорывом фронта, за который сле­довали осада Таммерфорса и его потеря, являвшаяся началом нашего поражения.

На Карельской железной дороге осталась также вне нашей сферы влияния важная тыловая станция Элисенваара. Обладание этой станцией имели в виду потом упорные сражения, происходившие всё время войны в окрестностях железнодорожного моста в Антреа, ведущего через Вуоксу, при чём эти сражения были направлены к захвату реки Вуоксы без результата.

Элисенваара и Хапамяки являлись для белой армии необычайно важными пунктами: по железной дороге, проходящей между этими станциями, неприятель мог в своем тылу производить передвижения частей, размещать полученные из за границы вспомогательные силы и вообще пользоваться ими в своих выгодах.

Многих и прочих как в военном, так и в политическом отноше­нии, важных мест мы не могли сразу, при первом наступлении, попы­таться захватить в свои руки. Поскольку буржуазные войска в таких местах не могли произвести захвата, постольку они напрягали свои силы, чтобы, по крайней мере, помешать нашим планам. И это им во многих местах удавалось.

Так прошло некоторое время.

Особенных схваток еще не происходило. У нас не было необ­ходимых боевых средств. Охота, конечно, уже была. У белых же не было ещё охоты.

Им нужно было выиграть время.

И это выигранное ими время они использовали хорошо Они со­бирали войска. Образовали белогвардейскую армию. Организовали начало обучения начальников. Обучили и подготовили состав армии. 3аключали соглашения о немецко-шведской помощи: о деньгах, оружии и войсках. И в то же время посредством страшного оружия белого террора они подавили рабочий класс в занятых ими областях.

Красная Финляндия старалась, конечно, сделать всё возможное Мы продолжали, поскольку успевали и умели, приведение красной гвар­дии в боевой порядок. Во время классовой войны в состав её входило всего около 70.000 человек, и кроме винтовок, мы имели также пулемёты, пушки, бронированные поезда и даже несколько аэропланов.

За недостатком организации и твёрдой централизации, значитель­ная часть из этой армии осталась всё же на всё время неиспользованною для настоящей боевой деятельности.

Но вопрос о начальниках не получил на нашей стороне удовле­творительного разрешения.

Большею частью начальники принуждены были сами учиться или оставаться без обучения. Даже прошедших буржуазную военную школу далеко не хватало на места начальников всех взводов и рот, не говоря уже о местах начальников батальонов и полков. Да и обучение не успевало удовлетворять потребности.

В состав верховного командования и в штабы попали также такие же непрофессионалы.

Большим недостатком с точки зрения военной целесообразности следует считать также то, что гвардия выбирала сама, на основании непосредственного демократизма, своих начальников. И вряд ли всегда в таком случае выбирался самый лучший из возможных: самый храб­рый, самый лучший специалист и вообще самый подходящий. Не пото­му, что такого не хотели выбрать, а потому, что не умели выбирать.

Находящееся в нашем распоряжении военное искусство было, без сомнения, во много раз слабее, чем военное искусство белых, у кото­рых имелось достаточное количество опытных финляндских, русских, шведских и немецких офицеров.

У нас также было некоторое количество финляндских и русских унтер-офицеров и несколько офицеров в активной деятельности на фронте (напр., Медведевский, Киселев, Рознатовский, Александров. Голубцов). Кроме того, советчиками в штабах и в учебных делах были некоторые (Никулич, Судаков, Эйхе, Эбергард 1-й и 2-й, Свечников и Пересвет).

Неизвестно, чтобы эти русские, из которых большинство, прини­маясь за исполнение дела, открыто заявили, что они не большевики, но что они обязуются, как солдаты, исполнять свои обязанности, ста­рались нас обмануть своими советами. Напротив, имеется много примеров, из которых выясняется, что они старались добросовестно исполнять задачи. Иные из наших русских помощников пали героями рядом с красными героями Финляндии. Напр. Рознатовскнй, специалист по артиллерии, пошёл в Таммерфорсе спокойно под расстрел белогвардейцев. Голубцов же пал по время сражения под Лахтис.

Буржуазия выиграла нужное ей время.

Тот фронт, очертание которого проявилось уже вначале, стал теперь ясным. Возник длинный, проходящий через всю страну от Ботнического залива до Ладожского озера, зимний фронт, который извивался в главном своём направлении с северо-запада на юго-восток.

Образование такого фронта означало позиционную войну.

Позиционная война понижает пыл, в плохой одежде в зимнее время трудно переносима и в известных случаях, пожалуй, требует особого военного искусства. Революционную жажду наступления лежа­ние в снегу и в окопах, наверное, больше убивает, чем возбуждает. Возбуждать же её могли бы быстрое движение, твердый удар, свирепое нападение туда и сюда.

Ещё даже после того, как у нас образовался постоянный фронт, военные действия могли бы стать для нас выгодными, если бы коман­дование, начиная с высших и кончая низшими, теперь, наконец, не колеблясь, стремилось повсюду взять инициативу в свои руки.

Ведь, всё же имелись войска. Вооружение также было до­вольно хорошее. Уменья пользоваться оружием было, правда, - напр. из-за недостатка артиллерии, - ещё недостаточно. Но все же после января мы сделали настолько большие успехи, что могли бы, во всяком случае, попытаться найти слабые места у неприятеля и ударить с них по направлению к северу.

Следовало, пожалуй, тогда смело прибегнуть к приемам партизан­ской войны.

Итого не было сделано, - во всяком случае, не было сделано по пытки с достаточной энергией.

Это вытекало отчасти из непонимания дела товарищами, находя­щимися в высшем военном руководстве, так как они совершенно не получили военного воспитания. Отчасти на это повлияло также мнение русских офицеров, являющихся советчиками. Они ведь обучались в сухомлиновских военных школах и академиях, получили своё практи­ческое обучение в империалистических войнах, и инстинктивно стреми­лись применять и в классовой войне методы империалистической войны.

Финляндские белые войска были в этом отношении более гибки.

Они уже раньше нас наступали здесь и там на самой линии фронта.

Кроме того, белые устраивали на территории красной Финляндии в разных местах (в Чуркелете, Борго, Себбо, Нюстадте и т.д.) воору­женные контр-революционные гнезда, для уничтожения которых от нас требовались значительные силы.

Таким образом, буржуазия беспрерывно держала инициативу в своих руках, мешала нам захватить её и готовила себе возможность для более крупных действий, отвлекая наше внимание на второстепенные обстоятельства.

Нашей красной армии пришлось теперь приспособиться к умерщ­вляющему однообразию позиционной войны.

Но в позиционной войне можно, конечно, перейти к более живой деятельности и даже перейти от неё к партизанской войне. Но при переходе на почве позиционной войны к оживлённым действиям и к новым задачам, этот переход должен быть старательно подгото­влен. За неприятелем следует, конечно, строго следить. Но и в позиционной войне наблюдение за неприятелем и забота о своих ча­стях являются первой обязанностью разумного и ответственного ведения войны. Поэтому следует строго следить за сохранением связи, за заботливостью охранения, за точностью разведки.

Но в нашей гвардии не умели придавать им .такого значения, какое им принадлежит.

Связь между военными частями и в частях на фронте была часто очень слаба. Часто не знали ничего о своём ближайшем соседе. Связь между центром и фронтом была также весьма недостаточна я неакку­ратна.

Но оживлённее было неоффициальное сообщение на фронте и между фронтом и тылом. Рассказывались истории о случившихся и не случившихся событиях. Они разносились вдоль и поперёк по стране. От этого страдала наша деятельность, а деятельность неприятеля полу­чала пользу.

Охранение и разведка находились также во многих местах в первобытном состоянии.

Имеется много случаев, когда об охранении совершенно не за­ботились.

Разведка же не была вообще за всё время нашей классовой войны организована даже приблизительно так, как требуется в военной армии.

По делу разведки хлопотало, правда, целое учреждение посыль­ные которого должны были производить разведку. Но эти посыльные не находились в действующей армии на фронте. Они раз’езжали между своим учреждением и фронтом и “приносили сведения^”, но кем собранные и насколько ценные, - неизвестно.

Настоящей регулярной разведки действующих частей особенно не производилось, - во всяком случае, не производилось в достаточном размере.

В виде характерного примера упомянем, что со стороны штаба сообщалось, что на одной целой части фронта, на которой, как позже выяснилось, находилось 9 000 человек войска, имелось целых 70 раз­ведчиков, взятых из отрядов. И думаю, что даже пятикратного количества не было бы слишком много, а поэтому не стоит гордиться 70-ю разведчиками, разве только потому, что на некоторых дру­гих частях фронта не имелось и такого количества разведчиков.

Недостатки связи, разведки и охранения и привели к тому, что неприятель мог нападать неожиданно на тот или на другой отряд. Часто происходили действительные окружения. Ещё чаще происходили мнимые.

Особенно это происходило ночью ибо ночи и тьмы, тёмного леса и теней боялись, не потому, чтобы наши гвардейцы являлись особенно пугливыми людьми и трусами, а потому, что из-за недостатка связи, охранения и разведки мы были как бы с завязанными глазами и во тьме иногда среди бела дня.

Естественно, что при таких условиях и у высшего военного руко­водства были очень недостаточные сведения о положении и его деталях.

Напр., такой значительный и новый фактор, как появление немцев в Ганге, явился полной неожиданностью. Сразу не знали, сколько при­шельцев, были ли они немцы, или переодетые немцами белогвардейцы, сколько у них артиллерии, и т.д. Необходимой тайны не применяли даже в важных обстоятельствах, и не могли применять. Когда, напр., части отправлялись на исполнение дел, то вообще знали, куда нужно итти. И так как отряды проживали в своих местностях, дома, выступление было, уже из-за промедления отправляющихся, целыми часами и днями известно отправляющимся и их знакомым, то очень понятно, что оно было известно также и всем.

В мелких условиях жизни неприятелю было очень легко следить даже за нашими оперативными делами, ибо у него было хорошее сообщение из красной Финляндии в белую, между прочим, в течение долгого времени посредством телеграфа и посредством прочих путей как позже выяснилось.

Что дело могло обстоять так, - вытекало большею частью из не­уменья и непонимания. Но это неуменье и непонимание являлись, глав­ным образом, и прежде всего слабостью командования и штабов, поскольку оно не вытекало из нецелесообразности всей организации.

Вдобавок в нашем ведении войны бросается в глаза недисци­плинированность.

Гвардия была составлена из добровольцев.

Отряды сами непосредственно выбрали себе начальников.

Способ мышления непосредственного демократизма стремился пробиться непреклонно наружу и вне мирной деятельности, в военных действиях.

И на фронте было вполне обычным явлением, что по возникшим вопросам велись собрания.

Помню, как гельсингфорсская т.-н. „портовая рота”, придя на фронт в Вилппула, решила по какой-то важной причине отправиться обратно в Гельсингфорс.

Иногда обсуждали и решали, следует ли самими выбранных начальников слушаться, или нет.

Для выборов начальников также собирались собрания, когда во время военных действий отряды их переменяли.

Обсуждения велись и по прямым оперативным вопросам в том смысле, что следует ли исполнять данные оперативные приказания, или нет, и какие оперативные задачи следует поставить на очередь.

Даже в очень больших делах военная дисциплина хромала.

Расположенным в западной Финляндии частям был дан в конце марта или в начале апреля, когда положение уже необычайно обостри­лось, приказ отступить на восток. Этим имелось в виду сохранить возможно большую часть нашей революционной живой силы для пред стоящей борьбы.

Приказ исполнялся настолько медленно и против желания, что на самом деле отступление опоздало. С западного фронта прибыл че­ловек в Выборг специально для того, чтобы выяснить, имеются ли у них основания отступать (когда их положение было довольно хорошее), и следует ли посылать на восток требуемые вспомогательные силы.

Штаб т.н. среднего фронта, который являлся одним из наиболее хорошо устроенных, из наименее пострадавших, который был ещё в апреле в довольно превосходной внешней боевой способности, и на котором давление неприятеля было в конце апреля более слабое, - этот ш:аб соблаговолил, когда главный начальник дал предписание выслать вспомогательные силы на выборгский фронт, приняться за обсуждение того, который фронт, средний или выборгский, нуждается больше всего в помощи, и на который из них следует в данный момент обратить главное внимание.

Также на фронте в Вилппула неисполнение данных предписаний, слабое исполнение оперативных приказаний ответственных начальников и уклонение от их исполнении вызвали серьезные потерн.

Самовольные действия, как таковые, правда, храбрые и бесстраш­ные некоторых частей повлияли также отчасти на фронте в Вилппула на возникновение того тяжелого кризиса, о результатах которого мы уже упоминали.

Начальник восточной части фронта в Карелии не хотел опять подчиняться приказам своего ближайшего начальства, выборгского штаба.

Всё-таки подведомственная ему часть фронта находилась в орга­нической связи с западной частью фронта. Несмотря на это, он желал получать приказания от главного начальника непосредственно, а не от своего ближайшего начальника, как следовало бы.

Лишь благодаря упорству главного начальника, выборгский восточ­ный фронт был принужден, наконец, когда война подходила уже к концу, примениться формально к правильному порядку. Под вопросом осталось все же, признавал ли он на деле эту перемену порядка.

Следует заметить, что подобное поведение, конечно, вообще не вытекало из худого намерения. Влиятельным фактором являлось, навер­ное, то, что все считали себя в общем деле одинаково правомочными и одинаково авторитетными. Но результатом этого было то, что без­условно нужный на войне авторитетом начальника не пользовался никто.

Это мешало необычайно ведению войны. Оно являлось истрепан­ным и неуверенным.

Если бы “самостоятельные” начальники и поддерживавшие методы непосредственного демократизма отряды находились на высокой ступени военного искусства, то помеха не чувствовалась бы в такой степени.

Но дело обстояло не так.

Иногда не хватало и революционной отваги. И хотя и имеются военное искусство и отвага, но всё-таки правильны следующие слова одного стратега: “Если на войне сила многих людей направляется к одной цели, и их деятельность находится в гармонии между собою, то результат будет больше, чем в том случае, когда преследуются отдельные цели или одна и та же цель без общей связи”.

Нашему ведению войны было свойственно также то, что резерв вообще на всех стадиях войны был сравнительно слабым фактором. На фронтах войсковой части не было времени находиться в резерве. Так как война началась со слабыми силами, то приходилось по­сылать всегда все собранные и подготовленные отряды на фронт.

Так как связь, охранение и разведка на фронтах были слабы, то это вызывало чувства беззащитности. Естественным следствием этого было то, что постоянно просили всё новых вспомогательных сил, даже под угрозой того, что просящие помощи уйдут с фронта.

И, таким образом, отряд, который, раз попал в цель, не мог уже легко выбраться оттуда на отдых.

Всем приходилось хлопотать на своих позициях почти день и ночь напролет. Отдохнувших частей, таким образом, не было, чтобы можно было заменить ими уставших.

Так обстояло дело почти на всех частях нашего снежного фронта. Ясно также, что при таких условиях и у высшего командования не оставалось в распоряжении резервов, которые можно было бы в критическое время и в решительный момент бросить в огонь.

В каком затруднительном положении можно оказаться из-за недо­статка резерва, - выяснилось, между прочим, тогда, когда мы принялись за первое большое наступление.

У высшего командования и не оказалось необходимого резерва, хотя план наступления был составлен именно с тем предположением, что в резерве находится 10.000 человек.

Результат: наступления не могли систематично продолжать.

В ещё более трудном положении по той же причине мы оказались, когда немецкая экспедиция высадилась в Ганге.

Против неё мы могли собрать оттуда и отсюда лишь небольшие и отчасти трусливые и не подчиняющиеся отряды.

Даже самые большие усилия самых лучших начальников не в состоянии были более сотворить чудес.

Немцы могли произвести десант без сопротивления и продолжать свое движение по направлению к Гельсингфорсу и Рихимякам с извест­ным результатом.

Всего беспомощнее казалось всё же положение высшего командо­вания без резерва и без достаточного авторитета и уменья тогда, когда в половине и в конце апреля железное кольцо международного империализма со всех сторон всё больше и больше сжималось. Тогда требовалось бы, чтобы твердым приёмом мы нападали на неприятеля.

Если когда-либо, то именно тогда имевшийся в распоряжении главного начальника значительный резерв имел бы громадное значение. Использованный с уменьем, он мог бы. несмотря на всё, быть может, спасти, во всяком случае, значительное количество живой революцион­ной боевой силы.

Но этого резерва не было. Да и нашелся ли бы человек, который мог бы с уменьем пользоваться этим резервом, - не могу сказать.

На войне значит также много то, умеют ли как солдаты, так и начальники правильно учитывать значение имеющихся в их распо­ряжении сил и боевых средств и правильно пользоваться ими.

Если одному или другому в отдельности придается слишком большое значение, то это ведёт легко к преуменьшению значения другого. Неумелое пользование даже хорошим боевым средством опять влияет на результат и этим путем ведёт к преуменьшению значения годности средства.

У нас особенно заметным явлением было то, что надеялись слиш­ком много на некоторые механические вспомогательные средства.

Пушки и бронированные поезда значили, особенно в глазах больших масс, гораздо больше, чем даже большой, вооруженный винтовка­ми и пулеметами отряд гвардии.

И, таким образом, результатом было то, что отряды не имели иногда охоты удаляться от бронированного поезда и полевых пушек за пределы их досягаемости.

И всё-таки работой бронированных поездов и пушек следовало пользоваться тем единственным путём, каким действительно с пользой можно её употреблять, а именно наступать вперёд оттуда, где пушка раскрошила неприятеля.

Такая переоценка значения боевых средств вытекала, конечно, из незнания дела и недостатка настоящего военного знания. Приведём интересный пример из этой области:

Из прихода Лохья в Гельсингфорс пришли люди, чтобы получить что-нибудь, “длинные руки”, для уничтожения белогвардейского гнезда в Чуркелете. Они желали также пушек. Об’яснили, что если пушка идет впереди и чистит, а они с винтовками за нею, то от белогвардейцев не останется и следа. Наши товарищи думали серьезно, что современная пушка сделана для той же цели, как древний римский таран.

На неверное представление об артиллерии влияли также, пожалуй, среди невышколенных в военном отношении людей рассказы о “толстых Бертах”, о “завесах огня” и прочие подобные же истории из империалистической войны.

В то время, как артиллерия в общем представлении стояла в высоком курсе, винтовка считалась менее важною. И все таки факт, пожалуй, тот, что пехота с винтовками является главным фактором и в революционной войне.

Придавание малого значения ружейному огню вытекало опять из того, что не умели как следует пользоваться винтовкой.

Я получил то представление, что наши гвардейцы в значительной мере должны были сами на свой риск определять цель и расстояние стрельбы, т.е. стреляли без руководства знающего дело. Неудивитель­но поэтому, что результат был невелик, и что доверие к значению винтовки было меньше, чем следовало бы.

Но у нас не было в достаточной мере ни сил, ни способностей, ни даже времени, чтобы рассеять неверные представления.

А неверные представления встречали нас почти на каждом шагу.

Также и о братской помощи русских товарищей были а некотором отношении ошибочные представления у части финских товарищей.

Полученная нами помощь являлась в действительности во мно­гих отношениях незаменимою и необычайно ценною. Но, несмотря на это, те люди которые не понимали в достаточной мере тогдашнего внешнего и внутреннего политического состояния молодой пролетарской власти, считали себя обманутыми, особенно поскольку дело касается получения в помощь революционной и обладающей военным искус­ством живой силы. Они не понимали того, что Советская власть под угрозой страшной опасности должка была тогда выпутываться нэ самого ужасающего кризиса, вызванного империалистическою войной и про­долженного властью буржуазии, должна была выпутываться под Да­мокловым мечом гордого от своих побед германского империализма. Старая армия была в состоянии разложения. Новая ещё только созда­валась. Россия сама была в опасности. Возможности её помощи были, таким образом, ограничены.

Если кто-либо бросит хотя бы лишь тень на русский революци­онный пролетариат с целью обвинения в вышеупомянутом отношении, то он сам заслужил обвинение.

Русский революционный пролетариат и его славные представители, - такие, как тов. Ленин. Зиновьев Смилга и многие другие, которые осо­бенно много на деле нам помогали, - не имеют никакого отношения к тем контр-революцнонным офицерам и прочим белым хулиганам, которые, пользуясь своим положением и условиями, в некоторых случаях затрудняли нашу деятельность, и, быть может, им удалось помешать поднятию нашей боевой способности на ту высоту, на кото­рую она могла бы подняться.

Что среди таких русских контрреволюционеров находились пря­мые пособники наших финляндских врагов, - это неудивительно, ибо и буржуазия имеет свою классовую солидарность, к тому же эта со­лидарность является ещё и более живою, так как она успела развиться повсюду среди угнетенных классов.

Не мешает привести несколько примеров.

Под защитой вывески авторитета Российской Советской власти интриговали против нас находившиеся в телеграфном учреждении финны. Когда мы стремились контролировать это учреждение, то это не удалось. Темные силы занимались в этом деле и провокацией. По­средством провокации имелось в виду поднять против нас революцион­ных матросов флота. Для контрреволюционеров являлось очень важ­ным, чтобы нашего контроля не было, чтобы они могли втайне поль­зоваться телеграфным учреждением на пользу нашим врагам, ибо так действительно происходило. Русские же контролёры могли следить лишь за русскими телеграммами.

Еще пример: Стоявший в гельсингфорсской гавани и находив­шийся в наших руках ледокол “Сампо” просили предоставить “русским для привоза воды”. Предоставили. Но он отправился с белогвардей­цами, взяв с собою Свинхувуда, в море. Он вернулся, правда, в своё время обратно. Но уже с грузом палачей и свинца для убийства фин­ляндских революционных рабочих.

Произошла измена. Легковерие сделало её возможною.

Легковерие вызвало, кроме того, и третье господствовавшее во мнениях преувеличение: необычайную немцебоязнь.

В конце войны она развилась местами в страх, подобный панике.

Ещё тогда, когда на наших фронтах не было ни одного немца, не считая обученных в Германии финских егерей, их всё же, будто бы, видели и, будто бы, знали, что они находятся там.

Это явление имеет также свое об’яснение.

Угнетательская политика русского царизма в Финляндии давала повод буржуазно-патриотическому возбуждению против России и про­тив русского народа.

Успех германского империализма в большой грабительской войне помог влиятельной части буржуазии присоединиться к Германии. Они уверяли, что германский империализм освободит, будто бы, Финляндию и её рабочий класс из когтей русского империализма.

Таким образом, в стране, в буржуазных кругах возникло восхище­ние немцами, которое нашло себе почву и среди части рабочих, бла­годаря царизму.

Когда потом германский империализм склонил русский империа­лизм перед собою на колени, когда он как раз во время нашей клас­совой войны кичился, как петух на навозной куче, грабительской вой­ны, то легко нашло почву такое представление, будто германский импе­риализм и военное могущество вообще непобедимы, что перед не­мецкой угрозой, направленной против финляндской революции, пре­вратилось в прямой страх.

На этой почве выросла немцебояэнь, с тем большим основанием, что многие знали слабости и недостатки нашей собственной военной силы.

Но когда дело приняло серьёзный оборот, когда встретились с немцами, напавшими в тыл революции, то оказалось, что и эти немцы, не страшнее прочих людей в честной борьбе.

В сражениях при Уусикюля в половине апреля и в сражениях у Лахтис в конце апреля и в начале мая можно было видеть, что храбрый и упорный финляндский красногвардеец, возбуждаемый жаждой революционной борьбы, может побеждать отряды пособников герман­ского империализма с таким же успехом, как и банды финляндских белогвардейцев.

Но немцебоязнь все же произвела свою разрушительную работу.

Тем обстоятельством, что русский революционный пролетариат не мог помочь нам так, как он хотел бы, а также носящейся в воздухе немцебоязнью воспользовались возбудители контр-революций.

Кроме того находились тайные разжигатели недоверия, направлен­ного против начальников, хотя изменников среди наших начальников было так мало, что об этом не стоит и говорить. Было констатировано, что даже из войск неприятеля пробирались в ваши отряды такие ис­полнители темного дела, провокаторы.

Чем тяжелее становилась наша революционная борьба, тем лучшую почву находил провокаторский ядовитый посев.

В трудностях и злоключениях, ведь, легче побуждается разногласие. а спутником разногласия является подозрение и без причины, если верное знание не является компасом.

Лучшим противоядием против провокации и подозрения являются просвещение и верное знание.

Правда, наше рабочее движение развило в своё время в целях своей политической и профессиональной деятельности смотря по условиям жизни, дееспособный просветительный и агитационный аппарат. Но для целей нашей классовой войны он не был теперь способен дать особенно много.

Сильная раз’ясняющая революционная просветительная и агита­ционная работа на фронте и в тылу могла, наверное, поднять жажду борьбы. Она могла бы рассеять неправильные представления и неосновательные подозрения. Она могла бы дополнить то, чего. напр., в военном отношении не хватало. Кроме того, политически она привела бы поневоле к большой ясности.

Но мы были слабы и в этом отношении. И поэтому политическое взаимодействие между фронтом и тылом было слабее, чем следовало бы.

Но наш старый агитационный аппарат был создан в иных усло­виях и для иных целей: для жизни в буржуазно-демократическом го­сударстве и для прозябания в парламентарном болоте и в тарифных закоулках профессионального движения.

Кроме того, мы уделили слишком много забот и силы на часто-гражданские задачи управления. Годные в употребление агитационные силы были, таким образом, прикреплены к учреждениям. Когда мы по­няли необходимость перемены, то много времени было уже потеряно.

Мы в то время не понимали ещё достаточно ясно того главного правила стратегии, что во время борьбы всякая деятельность должна быть подчинена главной цели стратегии и цели борь­бы с её требованиям, иначе говоря, сперва нужно разбить неприятеля, подавить силу его сопротивления, уничтожить его укрепления, потом лишь, успокоившись, можно строить, пахать и сеять.

Читатель, наверное, вместе с пишущим эти строки держится того мнения, что в нашей борьбе было, по видимому, много недостатков.

Но, - пусть будет признано,- велика и тяжела была и наша работа в течение трёх месяцев, с теми предпосылками, каковые у нас были. В течение этого времени мы создали армию, правда, добровольную, добыли для неё снаряжение, превратили в один миг работников партии и профессионального движения в военных начальников, вели войну с неприятелем, обладающим лучшими военными предпосылками, отра­жали возбужденный империалистской грабительской войной голод, поддерживали в движении экономическую жизнь, управляли делами государства и общин. Что всё это мы пытались сделать, - доказывают большое всё же упорство и даже воодушевление. Но в то же время поясняется, что недоставало в значительной степени более глубокого. сознания и требуемого условиями уменья.

Повлияли ли потом наши слабости решающим образом на поражение?

Самою большою ошибкою в деятельности во время нашей рево­люционной войны, как мы уже указывали, было то, что мы не принялись сразу наступать, чтобы взять в свои руки действитель­ную силу инициативы.

С теми добровольными отрядами, которые составили нашу красную гвардию можно было бы, наверное невзирая на недостатки, сделать больше, чем было сделано.

В ней находились также храбрые, любящие дисциплину, хорошо организованные и проникнутые революционным воодушевлением отряды. Были и превосходные начальники. Не могу не упомянуть особенно о гельсингфорской А-роте, о ротах гимнастического общества “Юрю”,гельсингфорского рабочего общества, гельсингфорской милиции и каменщиков, из которых некоторые роты, как сообщают, отличились осо­бенно в сражениях у Лахтис. Выборгская лыжная рота действовала также хорошо на восточном фронте. И о многих других частях можно упомянуть с благодарностью.

Если бы нашей красной гвардией, в которой находились и такие элементы, могло бы с самого начала руководить оживляемое и возбуждаемое наступательной деятельностью и приносимыми ею успехами воодушевление, то, наверное, революционно-военный порядок и дисциплина, а также и прочие увеличивающие боевую способность свойства могли бы стать среди неё господствующими. А это означало бы большое увеличение оперативной способности нашей красной гвардии.

Но могла ли бы и в таком случае наша революционная война закончиться победой?

Об этом можно высказать лишь предположения.

Пишущий эти строки держится того мнения, что выступление германского империализма на полях сражения финляндской классовой войны имело бы в условиях прошлой весны очень большое, если не сказать, решающее, значение, хотя бы в наших отрядах не было ни капли немцебоязни. Кажется, что цели германского империализма весною 1918 года требовали после разрыва брест-литовских мирных переговоров появления его военной силы на Финляндском полуострове, чтобы что-то сделать. Некий финляндский буржуазный политик, проф. Хьельт, который являлся представителем финляндских белогвардейцев в Германии, в одном интервью прошлым летом заявил, что те представления, которые со стороны финляндской буржуазии делались немцам, были встречены, правда, в Германии с большим сочувствием, но о посылке немецких войск в Финляндию, - об’ясняет он, - не могло быть и речи, если бы брест-литовские мирные переговоры не прервались известным образом: продолжавшееся наступление немцев, - добавляет Хьельт, - принесло бы с собою тогда вспомогательную немецкую экспедицию для финляндских белогвардейцев, о чём в германской ставке было также вынесено решение.

Содержание этого заявления не бесценно.

Если, следовательно, германскому империализму для наступления против Российской Советской власти и против союзных держав нужна была Финляндия, то он, наверно, и в том случае, если бы наше боевое состояние было лучше, решился бы на это дело с тем большим основанием, когда финляндская буржуазия его приглашала н предлагала ему больше, чем какое бы то ни было революционное пролетарское государство могло бы предложить за мир. Если же ему опять необходимо было подавить силу и власть финляндского рабочего класса, то, наверное, он употребил бы для этого, во всяком случае, все свои усилия.

Но невзирая на то, что мы были бы и во всех прочих возможных случаях побеждены, нашей борьбе имевшимися в распоряжении силами всё-таки не пришлось бы закончиться так как она закончилась.

Если бы наш большой план отступления удался хотя бы приблизительно, то нашей живой силы спаслось бы гораздо больше, чем теперь. Если бы ещё после неудачи организованного отступления наши идущие с запада части могли во время сражений у Лахтис прорваться сквозь немецко-финляндское белогвардейское кольцо, ко­торое, по сделанным теперь, позже, со стороны неприятеля заявле­ниям, угрожало уже, благодаря выказанному некоторыми нашими частями геройству и упорству, прорваться, то победа белых на выборг­ском фронте могла бы превратиться в их поражение. Неприятель, без сомнения, снова собрался бы. Борьба, значит, опять продолжалась бы. Наш фронт тогда, вероятно, мог бы, во всяком случае, с юго-восточной Финляндии продолжать свои действия, хотя и в ослабленном состоянии живой силы и в этом случае сохранилось бы для продолжаю­щейся революция больше, чем теперь.

Рассуждение и на почве предположений интересно, когда думаешь, что имеешь основания. И на этот раз достаточно.

Вместо этого не мешает ответить на вопрос, который, быть может, возник в уме читателя, научились ли мы, финляндские красногвар­дейцы чему-нибудь от полученного нами урока.

Многие обстоятельства указывают на то, что положительный ответ - самый правильный.

Об’ясним это несколькими словами.

Большевизм, коммунизм поставил нас на твёрдую принципиальную почву. У нас имеется, следовательно, хороший компас. В России и из России мы научились этому при помощи своего опыта.

Революционный порядок и дисциплина стали для нас теперь ясными. Мы знаем теперь, что к ним относится, чего они требуют, и что они со­бой представляют.

В финляндских частях русской красной армии мы обучаемся этому порядку и этой дисциплине на практике. Мы делаем это с охо­той, ибо мы понимаем, что так и должно быть.

Из Финляндии же мы слышим, что наши товарищи красногвар­дейцы не потеряли своего революционного духа ни на полях смерти, ни среди тюремных ужасов, ни в когтях буржуазной диктатуры, -на­против, он прояснился и укрепился. Даже такие, которые во время нашей классовой войны прошлою весною старались по той или иной причине уйти из цепи, говорят: теперь уж я удержусь в цепи.

При помощи русских товарищей и по их указаниям мы готовим те­перь красных начальников для будущей финляндской революционной армии.

Мы на практике обучаемся, таким образом, здесь, в России, воен­ному искусству, революционному военному искусству.

И в Финляндии наши товарищи получают теперь в недавно созданной буржуазной армии военное обучение, которое не будет им излишним, когда час настанет.

На этом основании я осмелюсь предположить, что мы научились.

Когда потом настанет последний период финляндской классовой войны, то мы получим возможность показать на практике, сколько и чему мы научились от нашей войны и поражения.

Финляндский пролетариат выказал в своей борьбе прошлою весною много храбрости и упорства. Когда к этому присоединится ясное сомнение, уменье и дисциплина, то из этого получится и, наверно, лучше прежнего результат и в военном отношении.

Kуллерво Маннер.

Организация правления и судопроизводства.

В воззвании, которое было издано за подписями членов Совета Народных Уполномоченных в начале революции, намечалась для обновления государственного строя страны следующая программа: “По нашему мнению, в Финляндии теперь необходимо стремиться смелыми, обдуманными шагами к изменению всего государственного строя. Бюрократизм должен быть настолько сломлен, чтобы он и позже не мог стать более господином народа. С самодержавием судебных учреждений должно быть раз навсегда покончено. Вся конституция должна быть основана на почве демократизма, гарантирующего соблюдение интересов рабочего класса”.

Работе Совета Народных Уполномоченных для осуществления этой программы, поскольку эта работа касалась организации правле­ния и судопроизводства во время революции, помогало в значительной степени то обстоятельство, что почти все учреждения уже в начале резолюции а потом и остальные, не считая очень редких отдельных чиновников, уже к половине февраля прекратили в старом составе свою деятельность. Поэтому не было даже возможности сделать безнадеж­ной попытки для использования в целях революции старого, значи­тельной частью сохранившегося ещё со времени царизма, бюрократи­ческого аппарата, - напротив, необходимость принуждала приняться за создание нового. Недостаток же имеющихся в распоряжении рабочих сил принуждал, в свою очередь, ограничиваться при создании нового аппарата лишь тем, что являлось прямо необходимым. В этих усло­виях были организованы во время революции правление и судо­производство.

На основании предложения, сделанного в изданном 18 января воззвании Рабочего Исполнительного Комитета, революционным правительством страны стал Совет Народных Уполномоченных Финляндии. Рабочий Главный Совет, поставленный совместно центральными рабо­чими организациями и Красной гвардией, контролировал деятельность Совета Народных Уполномоченных, и вместе с ним управлял делами правления. Когда Главный Совет 14 февраля начал свою деятельность, то образовалось такое разделение труда, что решающей властью в законодательных делах пользовались совместно Главный Совет и под его контролем Совет Народных Уполномоченных, но приведение в исполнение постановлений и вообще дело правления являлись задачами Совета Народных Уполномоченных. Таким образом, высшим представительным органом во время революции стал Совет Народных Уполномоченных. Относительно своих административных задач и разделения труда он соответствовал в главных чертах прежнему Сенату. Совет Народных Уполномоченных разделился на следующие отделы: Канцелярия, руководителем которой являлся председатель Совета Народных Уполномоченных, Отдел Иностранных Дел, Отдел Внутрен­них Дел, Отдел Юстиции, Отдел Народного Просвещения. Отдел Финансов, Отдел Труда, Отдел Сельского хозяйства, Продовольственный

Отдел, Отдел Путей сообщения, Отдел Почты и Осведомления и Отдел прокурора, при чём председателем каждого отдела являлся народный уполномоченный, не считая отделов Внутренних Дел и Юстиции, в каждом из которых было по два народных уполномоченных.

Уже 4-го февраля Совет Социал-Демократической Партии высказал мнение, что управление внутренними делами и Гражданское упра­вление страны вообще должны быть отделены от управления делами, имеющими военный характер. Это мнение вытекало, без сомнения, глав­ным образом из внутренне-политических соображений. Но со временем с точки зрения разделения труда и целесообразности деятельности сказалось, что является ошибкою то, что, соединяя и управление делами революционной войны, и заботу вообще о военных делах с управлением внутренними делами, уже и без того широким было уделено слишком мало внимания на руководство революционной борьбой и на заботу о потребностях этой борьбы. Также оказалось, что слишком много областей охватывала та работа, которую Отдел Труда должен был исполнять. Главным образом эти обстоятельства вызвали то, что Главный Совет своим постановлением 8-го марта снова реорганизовал разделение труда в Совете Народных Уполномоченных и значительно увеличил его рабочие силы. Упомянутым постановлением из Отдела Внутренних Дел были образованы два отдела: Внутренних Дел и Военных Дел. Почтовые и осведомительные дела были отнесены в ведение Отдела Путей Сообщения, а из дел этого отдела подходящие дела были переведены в Отдел Труда. Наряду с Отделом Труда был основан особый Отдел Социальных Дел.

В Сонете Народных Уполномоченных образовалось таким образом, не считая Канцелярии, действующей под руководством председателя, двенадцать отделов. Разделение труда для различных отделов в тех частях, которых касались вышеприведенные изменения, наметил Главный Совет, при чём различным отделам были отнесены в главных чертах следующие дела:

Отделу Труда: промышленность, торговля, казённое строительное дело, водяные силы государства и устройство находящихся в связи с ними предприятий.

Отделу Путей Сообщения: сухопутное и морское движение, почта, телеграф и телефоны.

Отделу Социальных Дел: охрана труда, биржи труда, уложение рабочих конфликтов, страховое дело, рабочие жилищные вопросы, статистика.

Отделу Внутренних Дел: управление губерний и коммун, органи­зация порядка, поскольку военные действия не требуют особых меро­приятий (в таком случае о них заботится Отдел Военных дел), пресса и типографии и дела общего здравоохранения

Отделу Военных Дел: ведение военных дел. военная администрация и дела, находящиеся а непосредственной связи с ними.

Область компетенции прочих отделов выясняется отчасти уже из их названий, отчасти же она осталась тою же, как и область компе­тенции соответствующих департаментов прежнего Сената.

Число народных уполномоченных было увеличено таким образом, что не считая народных уполномоченных, состоящих председателями прочих отделов Совета Народных Уполномоченных, в отделах военных дел, юстиции, финансов, путей сообщения, социальных дел и внутренних дел оказалось по два народных уполномоченных.

В конце марта управление военными делами и верховное руко­водство военными действиями, которые до тех пор находились в одних руках, были отделены друг от друга таким образом, что управление делами вошло в задачи Военного отдела Совета Народных Уполномоченных, а верховное руководство военными действиями - в задачи верховного, командования Красной гвардии, которое в этих целях было организовано в трехчленный штаб главных начальников.

Чтобы получить некоторое представление о деятельности отделов Сонета Народных Уполномоченных, не мешает, пожалуй, ознакомиться с Отделом Труда, являющимся относительно одним из обширнейших из них; в обязанности этого отдела вошло также, кроме прочих дел, наблюдение за тем, чтобы работы на заводах и в мастерских, в которых эти работы из-за саботажа предпринимателей грозили и начале революции совершенно приостановиться, велись в необходимых раз­мерах.

По сообщению, помещенному в “Известиях Совета Народных Уполномоченных” в начале февраля, работа Отдела Труда была организована таким образом, что отделом управлял уполномоченный по де­лам труда, а под его руководством работали два секретаря и заве­дующим канцелярией. Дела отдела были разделены на пять главных групп, а именно: для управления торговлей, промышленностью, мор­скими делами, общественными работами, охраной труда и страховым делом. В каждой группе был свой руководитель, который заботился об единстве деятельности подведомственных ему подотделов, выраба­тывал новые проекты, вносил предложения об основании новых отде­лов и реорганизации прежних и докладывал представления подведом­ственных ему подотделов Отделу Труда. В половине февраля в Отделе упоминаются следующие подотделы: руководитель по делам торговли, руководитель по общественным работам, руководитель по морским делам, руководитель по металлической промышленности, подотдел бу­мажной промышленности, подотдел одежной и обувной промышлен­ности, подотдел разных работ, подотдел социальных дел. В половине марта отдел общественных работ был преобразован в совет казённых работ, к компетенции которого относились все казенные общественные работы, как. напр., постройка новых железных дорог, постройка и ремонт гаваней, канав и общественных зданий. Кроме того, совет должен был рассматривать все присылаемые общинами прошения, которые касались выдачи казною вспомоществования или займа для организации работ. Отделу Труда было подведомственно также централь­ное бюро по делам бирж труда, которое функционировало как соединительное звено между всеми коммунальными биржами труда. Для ведения работ на фабриках и прочих промышленных предприятиях были на помощь Отделу Труда предположены действующие и одной и той же отрасли труда какой либо местности и, наконец, в каждой местности совместно действующие фабричные комитеты, промышленные советы и местные советы.

Особые области правления были раньше сосредоточены в центральных учреждениях, находившихся под ведомством экспедиций Сената. Из них Совет Народных Уполномоченных постановленном от 6февраля закрыл главное управление печати, которое десятки лет не стесняясь действовало, как учреждение угнетения, и благополучно выпутывалось во время всех политических перемен. Руководить приведенными в действие учреждениями были поставлены советы, которые были или временно назначены Советом Народных Уполномоченных, или, как имелось в виду позже установить и относительно всех советов, избраны рабочими подлежащих отраслей труда. Таким образом, были основаны следующие советы: железнодорожный, таможенный, почтовый. школьный, лесной и сельскохозяйственный Для контролирования деятельности менее значительных учреждений Совет Народных Уполномоченных назначил в каждое учреждение особого наблюдателя-комиссара.

Во многих областях правление стремилось созвать такой порядок, который в противовес старому бюрократическому порядку отвечал бы тем требованиям, которые рабочий класс имеет право выставлять.

Самой основательной реорганизации подверглось крупнейшее центральное учреждение страны, железнодорожное правление, которое нестесняющимся и изнуряющим бюрократизмом давило в течение десятков лет многотысячную массу железнодорожных рабочих. На место его был поставлен уже 2-го февраля Железнодорожный Совет, и на помощь ему в организации дел и в контроле деятельности были поста­влены местные и раз’езжающне комиссары. Железнодорожное управление было организовано более полно декретом Совета Народных Уполно­моченных от 16-го февраля. Этот декрет предоставил железнодорожное управление советам, избираемым рабочими, - главным образом, собственным персоналом железных дорог. Старые ненавистные карательные правила, применявшиеся на железных дорогах, были отменены и вообще был намечен и в этой области управления новый путь.

Одним из важных центральных учреждений было также Продо­вольственное управление, основанное но второй половине марта, для достижения единства в продовольственной области, которое нарушалось тем, что продовольственное дело Красной гвардии, а также доставка продовольствия и вообще предметов потребления велись отдельно от прочего продовольственного дела через посредство особого отдела Интендантского управления Совета Народных Уполномоченных. Продовольственное управление находилось под ведомством Продовольственного Отдела Совета Народных Уполномоченных, при чём в руках этого управления были сосредоточены все дела, касающиеся приобре­тения продовольствия и раздела его. Та же централизация была рас­пространена и на общины. В них было предоставлено лишь продоволь­ственным комиссиям право приобретать и конфисковать хлеб и прочие продовольственные продукты; Красная гвардия должна была лишь оказывать нужную помощь. Для наблюдении за положением продовольственного дела и за исполнением изданных и целях урегулирования продовольственного вопроса постановлений в каждую общину должен был быть назначен особый комиссар, который должен был быть в тесном общении с продовольственной комиссии своей губернии

Ознакомившись, таким образом, с важнейшими областями государственного правления в таком виде, в каком оно было во время революции, рассмотрим теперь вкратце организацию местного самоуправления в рамках губерний и общин. Это дело было подготовительно организовано уже 2-го февраля изданным постановлением умолномоченного по внутренним делам, имеющим, собственно, характер директив По этому постановлению рабочая соц-дем. коммунальная организация в каждой общине и соответствующая соц.-дем. окружная организация каждой губернии получала в свои руки власть, перешедшую от буржуазии. Подробнее и отчасти на новых основаниях было организовано дело о временной организации внутреннего правления законом, изданным Советом Народных Уполномоченных 14-го февраля, и в тот же день изданным Отделом внутренних дел постановлением о приведении в исполнение этого закона. На основании этих постановлений были отменены должности губернатора, коронного фогта, полицеймейстера, ленсмана и городского фогга. Для управления губернией должен был быть поставлен губернский совет уполномоченных, который составлялся таким образом, что коммунальная организация губернского города выбирала в него двух членов, губернский соц.-дем. окружной комитет, или если их было несколько: все комитеты вместе выбирали также: двух членов. Пятым членом губернского совета уполномоченных должен был быть назначаемый Советом Народных Уполномоченных предводитель губернии. Обязанностью губернского совета уполномоченных должны были быть принятие на службу и увольнение служащих губернских учреждений. Для исполнения этих задач, которые раньше при­надлежали коронным фогтам и ленсманам, должны были быть в каждую сельскую общину назначены блюститель порядка и достаточное количество лиц для охраны порядка. Избрание блюстителя порядка должно было быть делом соц.-дем. коммунальной организации, или если таковой в общине не было, его должен был избирать губернский совет уполномоченных, после того как рабочая организация общины или, если таковой в общине нет, общинное собрание представит своего кандидата. Выбор лиц для охраны порядка должен был быть делом коммунальной организации или, где таковой нет, делом блюстителя порядка. В города должна была быть таким же образом назначена комиссия порядка для заведывания делами порядка. В конце марта изданный закон об охране порядка изменял эти постановления настолько, что охрана порядка также и в сельских местностях должна была стать ближайшим делом особой комиссии порядка, которую должна была избирать управа. Назначение начальника по охране порядка должно было входить в обязанности комиссии порядка.

Что касается местного самоуправления в его целом, то его органи­зация в разных местностях была очень пёстрою. Органом общинного самоуправления являлась в каждой общине или соц.-дем. рабочей организации в том составе, в каком она решала и о партийных делах, или выбранная им коммунальная управа и поставленные ими и под­ведомственные им общинные комиссии и должностные лица, но во многих общинах терпели и прежнюю общинную власть.

Особенно важным условием для сохранения завоеваний революции была организация судопроизводства. Одним из первых законов, издан­ных Советом Народных Уполномоченных, был закон об организации революционных судов.

Для рассмотрения дел, которые содержали преступление против революционного движения и нового порядка или какое-либо иное преступление, по закону о революционных судах должно было быть в каждую общину поставлено “до тех пор, пока судебный институт не будет демократическим путем реорганизован, особое судебное учреждение, революционный суд. Членов революционного суда должны были назначать организованные рабочие общины или непосредственно на общем собрании, или через коммунальное представительное учреждение там, где таковое имелось. По мере надобности можно в революционном суде устраивать несколько отделов. В состав революционного совета входили председатель и по меньшей мере четыре члена, которыми избираются лица, пользующиеся доверием рабочих и признанные чест­ными и добросовестными. Кроме того, в каждом суде должен был быть публичный обвинитель. Апеллировать на постановление революцион­ного су за можно было в Верховный революционный суд, если нака­зание было выше меры, определенной подробно в законе, но и о всех своих приговорах революционные суды должны были посылать ответ Верховному суду, который мог кассировать или изменить приговор, хотя бы и не было подано кассационной жалобы. В Верховный революционный суд, которой должен был находиться в Гельсингфорсе. Рабочий главный совет назначал председателя и десять членов. Рево­люционный суд должен был основывать свой приговор на признанных им надежными доказательствах и фактах и принимать во внимание характер преступника и те условия, о которых преступление совершено и вообще все влияющие на дело обстоятельства: в то же время должно быть обращено внимание также на то, в какой мере престу­пление нарушает интересы трудящегося народа и мешает успешности революции. Приговор можно было об’явить условным, как и вообще суды должны были своими приговорами стараться задержать развитие преступности и уменьшить её. Изданным 13-го марта законом компе­тенция революционных судов была расширена так, что они могли после этого рассматривать кроме уголовных дел и прочие судебные дела. По мере надобности в революционном суде можно было осно­вать особое отделение для гражданских дел, каковое отделение должно было быть основано и в верховном революционном суде. Нахо­дящиеся на службе Красной гвардии лица за преступления против дисциплины и служебные преступления были подсудны по правилам дисциплинарному, товарищескому или военному суду на основании особых об этом изданных установлений. В начале апреля Совет Народ­ных Уполномоченных постановил, что в районах военных действий военные и полевые суды Красной гвардии имеют право производить следствие и выносить приговоры по делам, касающимся преступлений чиновников и контрреволюционеров против революционного движения.

Относительно судейской практики Отдел Юстиции Совета Народ­ных Уполномоченных дал инструкции, в которых говорилось: “Судья должен быть гуманным, но не сантиментальным, поэтому каждый дол­жен стараться вынести соответствующий делу и правильный приговор. Революционный суд должен своею справедливостью добыть себе доверие и поддержку народа. Всегда необходимо стараться выяснить действительное положение дела, прежде чем вынести приговор. На основании совести народного деятеля и на основании правосознания народа пусть будет взвешено,, кто виновен, и кто невиновен, и по здравому разуму народного деятеля пусть будет решено, какое наказ­ание в каждый данный момент является подходящим. Пусть ни в каком случае не будет допущено, чтобы судопроизводство споткнулось о стремление к старым педантическим формам и к формальности, но пусть будет правосудие, как уже и его имя указывает, революционным правосудием, энергичным судом совести и неподдельного правосознания народа”.

Такова была в кратких чертах организация правления и судопроизводства во время финляндской революции в конце зимы и весною 1918 года В последние недели революции условия принудили значи­тельно ограничить деятельность лишь тем, что требовало исполнение военных действий. Но уже и в то короткое время, когда революция с мечом в руке должна была исполнять работу для реоргани­зации общественных условий, она была в состоянии доказать, какою драгоценною является дли рабочего класса собственная деятельность рабочих при организации общественной жизни уже и в таком, идущем ощупью и ищущем ясных целей, виде, в каком проявлялась во время этой первой революции. Как много новаго будет в состоянии дать резолюция, когда финляндский рабочий класс к ней снова приступит под руководством ясных, возбуждающих энергию принципов комму­низма и рабочей диктатуры!

Вяйне Иокинен.

Законодательство Финляндского Рабочего Правительства.

Декреты, регулирующие общественную жизнь.

Финляндская рабочая резолюция, потерпевшая прошлою весною. поражение, оставила в наследство. кроме богатого опыта, пригодного для будущей революции, также массу законодательного материала, представляющего большой исторический интерес. Этот материал является ярким показателем того, что финляндский рабочий класс старался в своей революции держаться в рамках демократизма, но в то же время проявлял некоторые тенденции к ограничению власти капитала.

Законодательная деятельность финляндского рабочего правительства выражалась в изданных им декретах и охватывала много отраслей общественной жизни. Хотя излишнее увлечение этой деятельностью в ущерб организации самой революционной борьбы и послужило отчасти причиной поражения финляндской революции, но всё-таки необходимо обратить на эту деятельность серьезное внимание.

Эта деятельность Финляндского Совета Народных Уполномочен­ных охватывала, главным образом, следующие области: рабочий вопрос и аграрный вопрос, банковое дело, юстицию, систему налогового обложения, продовольственный вопрос. Кроме этих областей, рабочему правительству приходилось регулировать декретами много и мелких вопросов.

Завоеванием происходившей в Финляндии всеобщей забастовки явилось, между прочим, опубликование уже прежде принятого сеймом закона о 8 часовом рабочем дне. Но, конечно, как и следовало ожидать, промышленники старались всеми силами обходить этот закон. Во многих предприятиях применялся всё ещё 9-10 часовой рабочий день. Это побудило рабочее правительство издать 11-ro марта декрет, по которому предприниматели принуждались беспрекословно исполнять закон о 8 часовом рабочем дне.

Декрет от 2-го февраля обязывал предпринимателей уплачивать рабочим, участвовавшим в революционной забастовке, вознаграждение соответствующее заработной плате. Если рабочий из-за локаута или по другой подобной же причине не зависящей от самого рабочего в революционное время остаётся безработным, то предприниматель должен выплачивать ему полный заработок. Исключение из этого правила по особым причинам может допустить лишь революционный суд.

Одним из самих старых пережитков средневековья в области рабочего вопроса в Финляндии являлась система найма прислуги. Прислуга нанималась в сельских местностях на год, причём хозяин получал право распоряжаться нанятым лицом по своему усмотрению. Если нанятый на службу убегал с места, хозяин имел право приводить его обратно при помощи полиции. По желанию хозяина прислугу можно было за побег присудить к денежному штрафу и тюремному заключению. Этот отвратительный порядок, напоминающий древнее рабство, был отменен рабочей властью декретом от 31 го января.

В области рабочего вопроса законодательная деятельность рабо­чего правительства, собственно, этим и ограничилась. Даже 8-часовой рабочий день не был введен для прислуги и сельскохозяйственных рабочих. Но, конечно, следует принять по внимание, что сложность этих вопросов требовала для их разработки более долгого времени, чем имелось в распоряжении рабочего правительства.

В области наболевшего аграрного вопроса Совет Народных Упол­номоченных принялся немедленно за устранение создавшихся веками полукрепостнических отношений. Арендаторская система, которая при­няла в Финляндии формы полной зависимости арендаторов-торпарей от крупных крестьян и помещиков с исполнением “барщины” натурою и т.д., являлась лучшим орудием эксплоатации бедного земледельче­ского населения. Эта система была уничтожена декретом рабочего правительства от 31-го января. Торпари были об’явлены независимыми от своих хозяев. Им предоставлялось, по декрету, право «беспрепятственно возделывать без арендной платы те земли, на которых они до сих пор проживали, со всеми выгодами».

Финляндские частные банки принялись, как известно, после рево­люции саботировать новую рабочую власть и не открывали своих кон­тор. Это побудило Совет Народных Уполномоченных передать декретом от 8-го февраля функции частных банков Финляндскому Государственному банку. Клиентам частных банков выплачивались из Государственного банка их вклады, причём взимался особый налог как с клиентов, так и с подлежащего банка. Частные банки могли продолжать свои операции, лишь дав согласие о подчинении контролю государства. В некоторых городах банки согласились открыть свои конторы. Помимо этого, декретом от 19-го февраля была расширена деятельность Госу­дарственного банка.

Буржуазное судопроизводство подверглось посредством законо­дательной деятельности рабочего правительства полной переделке. Из классового орудия буржуазии оно стремилось теперь стать действительным правосудием трудящихся классов. Для исполнения революционного правосудия в общинах были организованы декретом от 1-го февраля революционные суды, члены которых избирались организованными рабочими. В противовес устарелым буржуазным судебным учреждениям эти революционные суды “принимают во внимание характер преступника и те условия, в которых преступление совершено, и вообще прочие влияющие на дело обстоятельства, а также и то, поскольку преступление нарушает интересы трудящегося народа и мешает успешности резолюции”.

Смертная казнь, которая в Финляндии применялась в некоторых случаях, была совершенно отменена декретом 2-го февраля.

Следует отметить, что революционные суды не действовали по отношению к контрреволюционной буржуазии со всей той строгостью, которая вызывалась условиями революционной борьбы. Они ограничивались денежными штрафами и тюремным заключением там, где следовало карать железною рукою революционного пролетариата. Это обусловливалось вообще недостатком революционной энергии и революционного опыта у руководящих органов. Без сомнения, эта слабость принесла свою долю вреда революции финляндского рабочего класса. Впрочем, в конце революции, когда уже результаты слабости оказались налицо, строгость революционных судов била увеличена декретом 6-го апреля.

Налоговое обложение в финляндских общинах было построено, всецело в интересах имущих классов и во вред трудящимся классам общества. Обдирая трудящийся народ, финляндская буржуазия не обращала даже внимания на всё растущую во время войны дороговизну. Несмотря на эту дороговизну коммунальные налоги взимались с дохо­дов, достигающих 20 - 60 марок в сельских местностях и 40 - 60 марок в городах. Такой низкий прожиточный минимум был, без сомнения, разорителен для неимущих. Принимаясь за улучшение налоговой системы, рабочая власть направила прежде всего внимание на понижение прожиточного минимума или той части доходов, которая освобождается от налога. Декретом 1-го февраля этот прожиточный минимум был увеличен до 2.400 марок и городах и до 1.400 марок в сельских местностях. Помимо этого, из доходов, не достигающих 4.000 марок в городах и 2.600 марок в сельских местностях, освобождалась известная часть от налога.

Декретом от 9-го февраля предписывалось коммунальным упра­влениям произвести новое обложение там, где обложение произведено неправильно. Это мероприятие вызывалось стремлением покончить со всеми несправедливостями в области налогового обложения. Постановле­нием от того же числа дано раз’яснение, касающееся сближения круп­ных доходов. Это раз’яснение имело в виду исполнение закона 7 ян­варя 1918 года - обложить особым налогом доходы, составляющие не менее 20.000 марок.

Налоги, взимаемые на потребности церкви, отменены декретом 12 февраля. Этим декретом было проведено, собственно, отделение церкви от государства, ибо церковь лишилась средств, собираемых принудительным путём.

Для более строгого обложения имущих классов, декретом 6 марта было предписано всем плательщикам коммунальных налогов сообщать о своих доходах налоговой комиссии. Предприятия должны были, помимо этого, представлять и свои годовые отчеты, и прочие документы.

Декретом от 7-го марта был установлен налог на квартиры в городах. Этот налог ложился, главным образом, на имущих, так как налог прогрессировал по декрету в зависимости от количества комнат. Квартиры в одну комнату с кухней были освобождены совершенно от налога. Декретом 21-го марта обложены налогом владельцы недвижимостей в городах за доходы, получаемые от сдачи внаем помещений.

Совету Народных Уполномоченных Финляндии, помимо борьбы против буржуазии, приходилось бороться и против пережитков царизма, которые финляндская буржуазия не считала нужным уничтожать. Не­смотря на происшедшую русскую революцию и освобождение Финлян­дии из-под власти царских жандармов, в Финляндии продолжало всё ещё существовать особое управление по делам печати, которое всё же за последнее время перед революцией не проявляло особых признаков деятельности но, во всяком случае, существовало. Это учреждение и законы по делам печати были отменены декретом 6-го февраля.

Самой тяжелой областью деятельности, в которой финляндскому рабочему правительству пришлось развить сильную энергию являлось продовольственное дело, доведенное буржуазией до полней разрухи. За время своей деятельности Совет Народных Уполномоченных издал несколько декретов, посредством которых имелось в виду спасти народ от угрожающего голода. Декретом 31-го января расширялись права продовольственных комиссий, ограниченные буржуазией. Продовольственным комиссиям предоставлялось право производить посредством уполномоченных ими лиц общий подсчёт и осмотр продовольственных запасов. Постановлением от того же числа об’являлось о реквизиции хлеба. Декретом от 3-го февраля продовольственным комиссиям предписывалось произвести новую опись продовольственных запасов с целью отыскать скрытые товары. Декретом от 8-го марта реквизиро­вался картофель. Постановление от 20-го марта прекращало все такие хозяйства, которым не выдавались хлебные карточки, но оставлялось при описи известное количество хлеба для личного потребления. Такие хозяйства находились вообще в более выгодных условиях, чем хозяйства, получавшие хлеб по карточкам. Упомянутым постановлением все хозяйства приводились относительно потребления хлеба в равное положение.

Но декретами не ограничивалась деятельность рабочего правительства в области продовольственного дела, являющегося особенно важным для успешности революции. Совет Народных Уполномоченных отправил в Россию много агентов для организации закупки продуктов и после больших затруднений наладил при помощи русских товарищей, доставку хлеба из России. Между прочим, рабочим правительством были отправлены из Финляндии в Сибирь специальные поезда, из которых один вернулся в Гельсингфорс нагруженным хлебом.

Кроме законоположений, касающихся упомянутых областей общественной жизни, финляндским рабочим правительством было издано много прочих декретов, имеющих также важное значение. Несколько декретов касалось организации Красной гвардии, обеспечения красно­гвардейцев и их семейств и т. д. 27-го марта был издан декрет об охране порядка, при чём это дело предоставлялось демократическим об­щинам. Декретом от 9-го февраля предоставлялось женщинам, находя­щимся в Финляндии в бесправном положении, право занимать общественные должности наравне с мужчинами.

В целях борьбы с контр-революционными происками буржуазии декретом 2-го февраля были закрыты все буржуазные газеты. Декре­том 21-го февраля запрещались перевод движимого и недвижимого имущества за границу без разрешения Финансового отдела Совета Народ­ных Уполномоченных, а также вывоз денег и ценных бумаг, при чём была определена максимальная сумма (1.500 марок), разрешённая каждому к вывозу. Уже перед самым концом революции рабочее правительство принялось энергично за буржуазию и ввело декретом 3-го апреля тру­довую повинность для мужчин 18-55 летнего возраста и для женщин, живущих без дела. Но этот декрет не удалось осуществить в более широком масштабе. Его следовало издать гораздо раньше.

Совет Народных Уполномоченных старался также ввести контроль рабочих в предприятиях как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Но самая логика событий вела дело дальше обычного контроля, вела к социализации промышленных и сельскохозяйственных предприятий. Промышленные заведения приходилось брать в руки рабочих. В этом сказывались тенденция самой революции к социализму и стре­мление руководящих кругов революции держаться в рамках демократизма.

Такова была вкратце деятельность рабочего правительства Финляндии в законодательной области. Рассматривая её, как таковую, сле­дует признать, что эта деятельность была весьма обширна, но для развития пролетарской революции она не имела почти никакого значения. Эта деятельность, которой Совет Народных Уполномоченных Финляндии, как мы уже указывали, слишком увлекался в ущерб ор­ганизации самой революционной борьбы, была направлена большею частью на починку капиталистического общества демократическими мерами. Она являлась отражением настроения руководителей революции, колебавшихся между демократизмом и стремлением к социализ­му, проявлявшимся уже в массах.

Проект конституции Финляндии.

Самая логика событий привела к тому, что революция финляндского рабочего класса стала революцией против буржуазии и против представительного органа буржуазного общества. Между тем, революция велась под знаменем защиты демократизма, во имя стремления к наилучшему демократизму. Это стремление к наилучшему демократизму и проявилось в проекте конституции, выработанном Советом Народных Уполномоченных. Проект был опубликован в конце февраля, и уже весною предполагалось поставить его на народное голосование. На этот проект, являющийся также продуктом законодательной деятельности финляндского рабочего правительства, следует обратить особое внимание, как на симптоматическое явление в революции финляндского рабочего класса. По проекту основы нового государственного устройства Финляндии были вкратце следующие:

Финляндия об’является республикой, вся власть принадлежит народу. Высшей властью в стране пользуется Народное представительство Финляндии. Всем гражданам страны гарантируются полная неприкосновенность и все демократические свободы: свобода передвижения и местожительства, свобода совести, слова, собраний и союзов. Рабочим предоставляется свобода стачек и право следить во время при­остановки работ за приходящими на работы и призывать их отказываться от работ. Этим постановлением дается в руки рабочих оружие для борьбы со штрейкбрехерами. Рабочие имеют также право призывать народ бойкотировать предприятие, в котором работы приостано­влены. Вся вооруженная сила власти подчиняется гражданскому упра­влению, при чём эта вооруженная сила не должна вмешиваться в рабочие конфликты.

Никого нельзя невинно арестовывать или держать под арестом без возможно скорого производства судебного следствия. Никого нельзя присуждать к смертной казни и к телесным наказаниям.

Народное представительство страны избирается каждый третий год на основании всеобщих, прямых, равных, тайных и пропорциональ­ных выборов. Каждый гражданин, достигший 20-летнего возраста, имеет право принимать участие в выборах и народном голосовании. Понижение возрастного ценза до 20 лет является на севере, где люди развиваются вообще гораздо медленнее, чем на юге, весьма демократическим мероприятием. Область законодательного права Народного представительства не ограничена. Изменение, раз’яснение или отмена конституции могут произойти лишь на основании изданного Народным представительством основного закона, который утверждается народом на всеобщем голосовании, основной закон не становится ещё постано­влением Народного представительства после принятия его большин­ством голосов в представительном учреждении. Чтобы стать таким постановлением, он должен быть в виде окончательного проекта оставлен до следующего, после новых выборов собирающегося, Народного представительства, на котором он принимается по меньшей мере двумя третями поданных голосов. Основной закон принимался без откла­дывания до следующей сессии и том случае, если предложение о нём было внесено по народной инициативе, или если вопрос был в Народ­ном представительстве об’явлен спешным большинством по меньшей мере пяти шестых поданных голосов.

Проект конституции предоставляет меньшинству Народного представительства право задержать исполнение принятого парламентом за­кона. Это право осуществляется одною третью членов Народного представительства посредством требования отложить принятый законо­проект до следующего парламента, на котором он уже должен быть принят. Откладывать нельзя тех постановлений, которые касаются введения пошлин и налогов или заключения государственного займа.

Особое внимание уделяется введению новых косвенных налогов. Предложение о новом таможенном сборе или прочем косвенном нало­ге считается отклоненным, если его в Народном представительстве не поддерживает по меньшей мере две трети голосов. «При установлении таможенных пошлин или при заключении о них соглашений с другими государствами должно, по проекту конституции, придерживаться того принципа, что вообще нужные народу потребительные товары были бы или совершенно освобождены, поскольку возможно, от таможенно­го сбора, или их должно коснуться понижение пошлин».

Народное представительство имеет широкие бюджетные права. Все добавления к бюджету должны быть проведены через Народное представительство. Народное представительство решает и о соглаше­ниях с другими государствами. Соглашение с каким-либо государством считается отклоненным, если его не поддерживает в Народном пред­ставительстве две трети поданных голосов.

Большое значение и влияние Народного представительства во внешней политике страны становятся ясными из следующего определения проекта конституции. Народное представительство “долж­но охранять к утверждать свободу Финляндии, её независимость и нейтральность, а также добиваться для этого международных гарантий на условиях, способствующих успехам финского народа”. Народное представительство имеет право при угрозе войны или вообще втор­жения войск чужого государства на территорию Финляндии надавать для предотвращения опасности временные постановления, которыми права граждан, даже предусмотренные в конституции, могут быть ограничены. Но временное постановление может быть проведено лишь при согласии по меньшей мере трёх четвертей всех членов Народного представительства и отменяется немедленно по миновании опасности. Народное представительство имеет такое же право издавать времен­ные постановления и в том случае, если стремящиеся к захвату власти лица “осмеливаются начать подготовку восстания для уничтожения этой конституции”

Последнее постановление направлено против возможных анти­демократических выступлений реакционных кругов. Но проект конституции даёт и пароду право на восстание в том случае, если боль­шинство Народного представительства выступило бы против народа. Если бы произошло невероятное, что само большинство Народного представительства осмелилось бы отстранить всю эту конституцию или явно заведомо нарушить данные в этом законе установления, чтобы получить возможность установить власть немногих в стране, то народ пусть восстанет и разгонит такое представительство и позаботится о том, чтобы в течение трех месяцев были проведены новые, сообразные с конституцией, выборы народных представителей. Новые представители, собравшись после выборов на заседание Народного представи­тельства, дают клятвенное обещание являться верными представителями народной власти, сообразной с конституцией.

Помимо участия в законодательстве и управлении страной через своих представителей, проект конституции предоставляет народу право непосредственного участия в делах страны. Народ имеет широкое право инициативы в представлении законодательных предложений и право общего голосования в решении важных дел. Предложение об издании желаемого народу закона может представить Народному Представительству не менее десяти тысяч граждан. Это сделанное в порядке народ­ной инициативы предложение обсуждается на заседании Народного представительства в спешном порядке.

Всеобщее народное голосование производится в тех случаях, если постановление Народного представительства не соответствует народ­ному предложению, и не менее третьей части членов Народного представительства требует народного голосования. Народное голосование производится также в том случае, если его требует письменно такое количество граждан, которое соответствует по меньшей мере 5 процен­там из числа граждан, участвовавших в последних выборах и народных представителей. Если закон, одобренный народным голосованием, ка­сается изменения конституции, то он после принятия его Народным представительством должен быть представлен ещё на утверждение народа. Но и такой закон, если он был поддержан на народном голосовании большинством имеющих право голоса граждан, может вступить в силу в том случае, если не менее пяти шестых членов На­родного представительства поддержат немедленное введение в силу такого основного закона. Народным голосованием может быть также отменено какое угодно постановление парламента, решение правитель­ственных органов или приговор судебного учреждения. Для этого требуется такое же количество граждан, как и вообще при предъ­явлении требования о производстве народного голосования.

Всё государственное управление страны организовано, по проекту конституции, строго демократическим образом. Все должности по управлению и в судебных учреждениях заполняются лишь на пять лет каждый раз. Впрочем, и прежнее должностное лицо может быть снова назначено на должность, если оно безукоризненно испол­няло своё дело. Плохое должностное лицо может быть исключаемо со службы не ранее истечения пятилетнего срока. Если занимающий общественную должность является выбранным лицом, то его избиратели (не менее одной пятой части из числа, участвовавших на выборах) могут требовать назначения новых выборов и ранее истечения срока службы должностного лица. На должность, которая заполняется по­средством выборов, или на которую Народное представительство назначает человека, годен каждый гражданин, имеющий политическое право голоса и не присуждённый судом к лишению права на должность. Все должностные лица ответственны за свои мероприятия.

Высшим исполнительным государственным органом страны является Совет Народных Уполномоченных Финляндии, действующий под контролем Народного представительства. Члены Совета Народных Уполно­моченных избираются Народным представительством в каждый третей год. Народное представительство назначает из среды Совета Народных Уполномоченных президента Финляндской республики и вице-президента, но не более, как на три года. Одни и гот же человек не может назначаться президентом республики два раза подряд.

О власти президента не говорится ничего в проекте конституции. Президент, избираемый всего лишь на три года, лишён, таким образом, какой бы то ни было самостоятельной власти. Деятельность самого Совета Народных Уполномоченных находится в строгой зависимости от Народного представительства. Эта деятельность протекает под контролем контрольной комиссии Народного представительства. Означенная комиссия делится на два отдела: комиссия для контроля правления и комиссия для контроля применения законов, и Совет Народ­ных Уполномоченных не должен выносить постановлений, если на его заседании не присутствует по меньшей мере два члена предыдущей и один член последующей комиссии. Введение в силу постановления Совета Народных Уполномоченных откладывается в том случае, если два члена контрольной комиссии заявят желание сделать контрольной комиссии заявление о том, что постановление незаконосообразно. Комиссии для контроля правления можно делать заявление о том, что постановление противоречит возможным постановлениям Народного Представительства по данному вопросу.

Представительство Финляндии за границей находится также под строгим контролем Народного представительства, которое назначает политических представителей страны за границей.

Судебные учреждения страны организованы на строго-выборных началах. Члены Верховного Суда и Верховного административного суда, которые являются высшими судебными инстанциями, избираются на пять лет по представлению Совета Народных Уполномоченных. Народное представительство назначает в эти судебные учреждения председателей из состава их членов. Народное представительство вы­бирает также прокурора, который “должен следить за тем, чтобы все занимающие общественные должности лица исполняли закон и вообще исполняли свои обязанности так, чтобы никто не потерпел нарушения своих прав”. Вышеупомянутые судебные учреждения не могут выносить постановлений без присутствия прокурора или, по крайней мере, одного из членов комиссии по контролю законов. Прокурор даёт ежегодно отчёт о своей деятельности Народному представительству. Народное представительство выберет также и председателей окруж­ных судов, по представлению Совета Народных Уполномоченных, на пять лет.

Проект конституции не даёт подробных указаний относительно местного самоуправления, но определяет всё же, что если будут созданы органы самоуправления более крупных административных округов, чем общины, то на правительственные должности этих округов челнов назначать на постоянное служение никого против воли органов самоуправления. Никого нельзя лишать коммунального избирательного права, у кого лишь имеется политическое избирательное право.

Рабочим предоставляется право широкого участия в различных органах управления. Это право осуществляется через выбранных рабочими организациями представителей. В тех отраслях управления, в которых дело близко касается значительной части рабочего класса всей страны, центральные рабочие органы должны также иметь авторитетное представительство.

Конституция является постоянным и единственным основным законом. Её нельзя изменять, раз’яснять или отменять иначе, как в установленном самой конституцией порядке.

Как видим из вышеизложенного, центральным местом государственного устройства Финляндии является, по проекту конституции, Народное представительство, которое не только законодательствует, но и в большой мере распоряжается исполнительной и судебной властью Назначение президента, контроль за деятельностью правительства, назначение председателей высших судебных учреждений и выбор парламентом прокурора страны, - всё это указывает, что Народное представительство является не только законодательным органом.

Таково в общих чертах содержание проекта той конституции, которой Совет Народных Уполномоченных Финляндии рассчитывал увенчать революцию финляндского рабочего класса. Мы задержали внимание читателя так долго на этом проекте, считая его очень характерным для пережитого финляндским пролетариатом периода. Этот проект явился кульминационным пунктом, высшей ступенью буржуазного демократического развития в теории, дальше которой ступень даже теоретически (на практике вообще эта ступень демократизма в буржуазном обществе неосуществима) буржуазный демократизм изживает себя, сам собою переходит в диктатуру пролетариата, а там, где рабочий класс оказывается побеждённым, а диктатуру буржуазии. Но именно как показатель этой высшей течки теоретического развития демократизма, как последняя грань между демократическим и социалистическим движением, этот проект конституции, выработанный финляндским рабочим правительством, имеет важное историческое значение.

Эд. Торниайнен.

О действиях средней армии Финляндской Красной гвардии в 1918 г.

Главным начальником средней армии состоял тов. Виктор Хасу из Котка и его помощником Карл Райне из Котка, а позже, с середины февраля, - Оскар Зундман из Войки.

Собственно мобилизация была начата 13 января, когда были заняты части железной дороги Котка-Коувола, Коувола-Уусикюля и Коувола-Таветти. В Коувола были командированы отряды полков Котка и заводов Кюммене, которые, мы могли вооружить имевшимся на руках оружием из идущего с востока поезда. Части были расположены в Коувола в рабочем доме и в народном училище. В районы заводов общества Кюммене и в прочие промышленные и торговые центры Кюмилакса были поставлены охранительные отряды из местных частей Красной гвардии. Были посланы также отряды и один взвод в окрестности для разоружения белогвардейцев и вообще буржуазии. Продовольственные комиссии, коммунальные правления и вообще общественные учреждения, а также правления промышленных заведений были поставлены под контроль, поскольку этого требовала мобилизация. Для населения в районе армии было опубликовано воззвание, в котором определялись районы, об’явлевленные на военном положении, а также те мероприятия, которые вытекают из нарушения постановлений штаба и подлежащего начальства. В то же время соц.-демократические коммунальные организации в Валбеала и Иита об’явили всеобщую забастовку, чтобы получить возможность легче мобилизовать промышленных рабочих и вообще облегчить мобилизацию Красной гвардии. Коммунальные организации города Котка и Кюммене поступили уже раньше таким же образом. Подготовительные мероприятия велись под руководством штаба полка заводов Кюммене до тех пор, пока не были организованы учреждения армии.

Собственно военные действия были начаты 18 января, когда наш разведчик сообщил штабу, что из С. Михеля вышел бронированный поезд неприятеля, с которым следует 4-5 рот вооружённых винтовками белогвардейцев, с пулемётными командами, и что целью их является захват города Коувола и Саволакской железной дороги. Вследствие этого из полков города Котка и заводов Кюммене было отправлено 4 батальона на Саволакский фронт, причём начальниками были назначены Х. Крогер и О.Зундман. Наш отряд был отправлен со станции Коувола. Он вступил впервые в борьбу с неприятелем у пролива Хиллонен, где мы встретили идущий нам навстречу неприятельский бронированный поезд. Мы построили свои цепи на холмах, находившихся по обе стороны железной дороги, откуда открыли огонь по неприятельскому бронированному поезду, и после сражения, продолжавшегося полтора часа, наш отряд заставил неприятеля отступить. Во время схватки мы потеряли двух человек. Потери неприятеля неизвестны, но во всяком случае они были больше наших потерь, так как наш огонь, направленный против их поезда, было особенно гибелен для них, благодаря выгодности нашей позиции.

На следующий день, 19 января, мы захватили станцию Войкоски без борьбы. У неприятеля, очевидно, после первого поражения не было охоты вступать в борьбу. Сюда был помещён главный штаб саволакского фронта, а передовые отряды были посланы на станцию Моуху, где мы поставили охранительные отряды. Наши передовые охранительные части и разведочные отрады принуждены были на следующий день вступать часто в борьбу с такими же передовыми отрядами белых, причём в этих стычках мы потеряли нескольких человек, но более серьёзного сражения не произошло. Главные силы неприятеля находились тогда в Мянтюхарью, а передовая охрана - у полустанка Варнайзи.

Мы получили на саволакский фронт вспомогательные силы и начали 6-го февраля наступление на Мянтюхарью с отрядом в составе около четырёх рот. С полустанка Варнайзи мы прогнали передовую охрану неприятеля, которая отступила к главным силам белых в Мянтюхарью. Около 5 часов вечера началось жестокое сражение у станции Мянтехарью, где неприятель засел в оборонительные позиции по обеим сторонам железной дороги. В этом сражении принимал также участие на нашей стороне только что из Выборга прибывший бронированный поезд, в котором находились русские товарищи. После трёхчасового сражения наш отряд заставил неприятеля бежать и завладел станцией Мянтюхарью. Во время сражении мы потеряли пять человек убитыми и двоих ранеными. Неприятель оставил на поле сражения 46 убитых¸ о количестве раненых нет сведений, неприятель унёс их с собою, а также и часть павших.

Штаб фронта был теперь переведен нами в Мянтюхарью, а передовое охранение было поставлено на расстоянии двух километров от станции, по направлению к С. Михелю. В то же время мы принялись за починку моста в Мянтюхарью, который был взорван врагом при отступлении. С этих позиций мы предпринимали разведочные экспедиции и делали фланговые нападения на расположившиеся в ближайших деревнях неприятельские отряды, но никакого более значительного сражения не произошло. Наконец, 19-го февраля, когда мост был исправлен, наши части получили приказ начать наступление. Но в то же время неприятель подго­товлял контр-атаку на Мянтюхарью и для этого перевёл большие части с севера в Тойвола и Хистайзи, откуда потом были им отправлены отряды в обход, чтобы пробиться в наш тыл. Этим неприятельским отрядам удалось со стороны деревень Варпайзи и Кинпи, несмотря на сопротивление наших слишком слабых арьергардных отрядов, проникнуть на железнодорожный путь между полустанком Варпайзи и станцией Мянтюхарью и отрезать таким образом у наших отрядов путь к отступлению. В то же время неприятель предпринял обход нашего левого фланга через село Мантюхарью и главную атаку на закрытом фронте из-за мянтюхарьюского моста прямо против наших главных сил.

Таким образом мы были совершенно окружены, а в нашем тылу отряды правого фланга неприятеля успели перерезать путь в четырнадцати местах.

Началось страшное сражение. Две наши роты с пулемётной командой отражали главное наступление неприятеля. Полторы роты боролись против левого фланга белых, а одна рота принялась прогонять проникшие в наш тыл неприятельские отряды и охранять рабочую команду, которая исправляла путь. (Наш бронированный поезд уже за два дня до этого уехал).

После сражения, продолжавшегося около пяти часов, нашему действовавшему в тылу отряду удалось прогнать неприятеля с пути и установить сообщение с находившимся в Моуху нашим арьергардом. Путь отступления был приведен в порядок и наше снаряжение было перевезено на полустанок Моуху. Мы отступили в хорошем порядке в Войкоски и снова поставили на полустанке Моуху охранение. Во время сражения мы потеряли 16 человек убитыми, 9 ранеными и 3 без вести пропавшими. Потери неприятеля были гораздо больше наших, что обусловливалось тем, что неприятель являлся наступающей стороной и проводил свою атаку закрытыми рядами, и поэтому направленный с наших оборонительных позиций частый пулемётный огонь оказался для наступающих частей неприятеля прямо таки гибельным.

Главный штаб фронта был снова помещён в Войкоски. Так как неприятель начал расширять свои действия, концентрируя всё более и более крупные части на саволакском фронте, т так сак фланговые наступления начали становиться для нас всё более опасными, то мы расположили наши отряды на правой стороне деревень Вума и Яниккюля. Чтобы добиться больших результатов наших действий, мы перевели на саволакский фронт ещё около тысячи человек.

Кроме этого прибыло ещё из резервных частей из Ряхимяки три роты. В то время общее количество войска на саволакском фронте доходило приблизительно до трёх тысяч. В это число входили фланговые отряды и охрана же­лезнодорожного пути в тылу. Штаб армии назначил Оскара Зундмана исполнять обязанности помощника главного начальника, а вместо него, на место второго помощника главного начальника, был назначен товарищ Алексей Осипов.

26-го февраля было командировано пять рот в Tаветти, причём этой экспедиции была дана задача захватить село Савитайпале. Сделав удачную атаку, этот небольшой отряд захватил упомянутое село и поместил там свой главный штаб, который с честью управлял фронтом в Савитайпале до ним же упомянутого времени. Этот отряд имел три орудийные батареи и пять пулеметных команд.

На этом фронте пришлось часто вести сражения, из которых иные были очень кровавы, но о потерях во время этих сражений нет точных сведений ни с той, ни с другой стороны. Во всяком случае наши части боролись и здесь против гораздо более многочисленного неприятеля, но несмотря на это сохраняли всегда свои позиции хорошо и прочно. Эти части управляли в военном отношении наиболее важной линией от Коувола на восток.

В тот же день была отправлена в деревни Хухдасирви, Херрансаари, Уймила и Тайпале экспедиция в составе трех рот, с целью прогнать оттуда засевшие там неприятельские части и защитить левый фланг саволакского фронта, а также правый фланг фронта в Хеймола.

Также была помещена в деревню Пальела одна рота для охраны конца залива озера Вуоксы, которым неприятель мог бы воспользонаться в отношении своих партизанских выступлений.

Таким образом образовался фронт Савитайпале - Турквикюли - Варпайнен - Валтола - Моуху - Нурма - Хухдасирви - Хейпола и отсюда далее в Калкизи и Лахти. Так как расположенные в различных местах охраняющие отряды об’единяли деятельность действовавших на этом передовом фронте частей и защищали их с тылу и флангов, то здесь образовался настолько прочный фронт, что неприятелю было трудно пробить его, чтобы посылать свои партизанские отряды (как, напр., во время сражения под Мянтухарью) с целью мешать действиям наших отрядов в тылу.

В ночь на 10-е марта неприятель предпринял сильную атаку против Моуху и пролива Хиллонен. Атака была начата в 6 часов утра, против этих обоих наших позиций, и уже в 9 часов утра удалось подавляющим силам неприятеля захватить позицию пролива Хиллонен и западный береговой холм. Первая рота из фридрихстамских частей, которая одна охраняла пролив Хиллонен, была принуждена отступить в Карьекиви.

Из находившихся в Войкоски главных сил были отправлены тогда две роты к проливу Хиллонен, и этому отряду удалось сразу же в начале наступления достигнуть господствующего положения и поставить орудийные батареи на выгодное место. Когда этот наш отряд начал бешеную контр-атаку против находящихся в руках неприятеля холма и моста, то в то же время находящаяся в Кирьякиви первая рота полка заводов Кюммене предприняла наступление на позицию, а отступившая фридрихстамская рота начала контр-атаку против неприятеля с правого фланга. Таким образом неприятель был окружён с разных сторон. В 4 часа вечера он начал отступать по льду озера Вуохиярви по направлению к концу залива Леннанмеми. Туда мы отправили во время сражения два взвода, из которых один был с пулемётной командой, и этот отряд открыл из засады по бегущему неприятелю пулемётный и ружейный огонь, вызвав в его рядах полное замешательство. При этом белогвардейцев было около сотни человек, 13 человек было взято нами в плен и 10 раненых белогвардейцев было взято в больницу. В виде военной добычи мы получили 12 лошадей, одну походную кухню, содержавшую только что изготовленный мясной суп на двести человек, четыре воза картофеля и хлеба, около сотни винтовок, немецкий полевой компас, пистолет Маузера, саблю для командования (принадлежавшую немецкому офицеру, который командовал и пал в этом бою) и воз санитарных принадлежностей.

Испытав столь неожиданную встречу, отступившие неприятельские части начали бежать снова к проливу Халонен. В то время наши встали уже здесь на позиции и принудили бегущие неприятельские части направить свой путь к заливу Пальяка, где стояла вышеупомянутая первая рота фридрихстамского полка. К этой роте мы послали во время сражения на всякий случай кавалерийский отряд, чтобы отнести приказания и поддержать действия означенной роты. В 8 часов вечера бегущий неприятель прибыл на залив Пальяка, и здесь, так же как и в Леппяниеми, был открыт против неприятеля неожиданно для него пулемётный и ружейный огонь с таким результатом, что обоз с боевыми припасами и бомбами неприятеля взорвался, образовав во льду трещину в 70 - 80метров. В темноте и при сильном смятении большая масса лошадей неприятеля с возами свалилась в эту трещину. При этом оставшаяся часть неприятеля разбежалась, оставив на месте весь свой обоз и прочее снаряжение. Сражение кончилось в 9 часов вечера. В виде военной добычи мы получили четыре пулемёта, 70 винтовок, около 17 тысяч патронов, массу железнодорожных мин, 38 лошадей, два воза лыж, некоторое количество походных сумок и т.д.

На проливе Хиллонен мы потеряли 3 человека убитыми и 4 ранеными. На заливе Пальяка наших пало четыре человека, на заливе Леппяниеми был ранен один. Неприятель потерял во время этих сражений более ста человек убитыми. Точной цифры об их потерях не имеется.

В направлении Моуху, где сражение началось так же в 6 часов утра, у неприятеля было несколько больше удачи, ибо он наступал на наши части с подавляющими силами. В 3 часа дня нашим частям пришлось отступить около полутора километров к Войкоски, чтобы получить более лучшую оборонительную позицию. После этого отступления оборона наших отрядов против бешеных наступлений белых стала непоколебимой. Ожесточенное сражение продолжалось до 9 часов, когда неприятель прекратил огонь, и его передовая охрана разделилась в полутора километрах от Моуху по направлению к Нарпойзи. Местечко Моуху осталось таким образом промежуточной зоной.

В Моуху мы потеряли 24 человека убитыми и 14 ранеными. 7 человек пропало без вести. Белые потеряли гораздо больше, что обусловливалось тем, что они производили своё наступление через совершенно незащищённые поля и, как у них принято, закрытым фронтом с необычайным шумом. Это предоставляло нам ту выгоду, что наш огонь из за прикрытых позиций производил в их рядах большое опустошение. В этом сражении огонь нашей артиллерии производил большое опустошение в рядах неприятеля.

Происходившие в этот день сражения являлись, пожалуй, самыми крупными, самими решающими из сражений на саволакском фронте.

Нашими частями командовал Алексей Осипов в направлении Моуху и Оск. Зундман на проливе Хиллонен и на заливе Леппяниеми. Оркестр полка заводов Кюмменс играл во всё время сражения у пролива Хиллонен вблизи своих частей.

8-го апреля из Котка сообщили в канцелярию армии, что из Ловаса и Пюттас двигаются немецкие части на Котка и что эти части уже начали наступление на крепость Кюммене, которая защищается лишь небольшим охранительным отрядом из местных красных. В городе Котка находился тогда лишь отряд, необходимый для местной охранительной службы и одна женская рота. Из них женская рота была отправлена в крепость Кюммене на помощь местному охранительному отряду, до тех пор, пока не будет организован достаточно сильный отряд для этого фронта. Ночью на 9-е число были отправлены от пролива Хиллонен две роты с четырьмя пулемётными командами и с одной батареей скорострельных пушек в крепость Кюммене, где немецкая экспедиция при поддержке отрядов Маннергейма успела уже проникнуть на железную дорогу. После небольшой схватки наш отряд принудил неприятеля бежать, причинив ему потери в несколько десятков человек. Тогда были отправлены в Пюттис и в Штокфорс отряды полка заводов Кюммене для отражения ожидаемых наступлений со стороны Ловизы.

Отправившаяся из Ловиза немецкая экспедиция попыталась 13-го апреля напасть на железную дорогу между станциями Карна и Каусала и захватить станцию Каусала. В начале против этих неприятельских сил сражались охранительные отряды станций Карна и Каусала, до тех пор, пока не были присланы вышеупомянутые две роты полка заводов Кюммене и с саволакского фронта бронированный поезд № 2. Эти отряды опять обратили неприятеля в бегство, причём неприятель отступил в том же направлении, в каком и пришёл. На следующий день немецкая экспедиция напала также на станцию Уусикюля, и этому неприятельскому отряду удалось захватить станцию. Но на помощь местным охранительным отрядам был присланы из Xeйнола вспомогательные силы и бронированный поезд № 2. После жестокого, продолжавшегося насколько часов сражения эти отряды принудили неприятеля оставить позиции, причём неприятель отступил по направлению к Ориматтила. Во время сражения наш отряд потерял несколько человек убитыми. Неприятель оставил на поле сражения 24 убитых, раненых он увёз с собою. Среди павших находились три немецких офицера, из которых один граф. Неприятель похоронил этих своих офицеров в находившемся перед зданием вокзала саду. На могилах были поставлены кресты с надписями, причём на могиле графа была надпись на немецком языке: “Пал в чужой стране за государя”.