Фирменный поезд «Фомич». Повесть

45

…Мы с Ингой, Сашей и маленькой Валентиной выходим из такси, взбираемся на свой пятый этаж. Я открываю дверь. В квартире, конечно, далеко не идеальный порядок. Но что-то уже не так, как было прежде… Ну да… Вот и в два этажа детские кроватки, потому что в один их тут совершенно негде ставить. Стол, заваленный книгами. Диван… Не было у меня раньше такого. Даже шифоньер откуда-то взялся, и, что самое удивительное, втиснулся между письменным столом и стенкой с книгами. На кухне стоит холодильник. Никогда раньше он не понадобился бы мне… Что-то много, много изменений… Да, мы только что откуда-то приехали. И я вдруг вспоминаю первую нашу поездку на фирменном поезде «Фомич». И Инга вспоминает… Но только она не любит вспоминать те два дня… Как хорошо, что я тогда поехал на поезде, а не полетел на самолете!.. Ночь… Инга засыпает у меня на руке… Она всегда так засыпает, а потом я осторожно высвобождаю руку, чтобы не разбудить жену. Инга так и остается лежать на боку под тоненькой простыней, а я встаю и иду на кухню. Я оставляю дверь открытой и потихонечку смотрю на свою жену. Она отчетливо видна в голубом свете полной луны. Я думаю, как хорошо все тогда получилось…

- Ну, поздравляю! - кричит кто-то.

- Что? Что произошло?

- Проснись, Артем! Проснись!

О боже… Это был всего-навсего сон… Это же… фирменный поезд «Фомич»… Мы еще только едем. И сразу же во мне просыпаются все мои страхи:

- Что еще произошло?

Рядом с Ингой плачет ребенок. А ведь весь день девочка прожила спокойно, ни разу не заплакав. Ну теперь, наверное, возьмет свое.

- Поздравляю, Артем, - жмет мне руку Иван. - Все будет нормально.

- Да что?!

- Он еще спрашивает! - раздраженно замечает Светка, болтая своими длинными худыми ногами с верхней полки. - Ну и отцы нынче пошли!

Да что она понимает в отцах!

- Прошу прощения, - проталкивается писатель Федор и протягивает цветок ромашки, только не мне, а Инге. - Нет, нет, Артемий. Жене! Инге, так сказать! Царице бала! И мои поздравления!

- Папа! - прыгает мне кто-то на спину.

Ну кто, кроме Сашки, тут может быть? Сашка! Я переворачиваю его через шею, и на пол опускается здоровенный парнишка.

- Еще раз! - требует он.

- Саша, - укоризненно говорит Зинаида Павловна, - ты уже большой! Во второй класс скоро пойдешь!

- Во второй…

Он действительно вырос! Сашка мой!

- И меня, и меня, - тоненький девчоночий голосок. - Па-а-а-па! - Кто-то карабкается по моему колену. А! А? Это… это…

Все смеются. Это же моя дочь, Валюшенька! Я хватаю ее и прижимаю к груди. Подбросить ее вверх я не решаюсь, потому что вагон изрядно покачивает, а вокруг торчат углы полок. Валюшенька! Тогда… тогда… Ведь плакал же кто-то рядом с Ингой… И почему я боюсь посмотреть в сторону своей жены?

Смеющееся и радостное лицо Тоси. Даже сумрачное лицо Семена мелькнуло из-за спин. Нет только Степана Матвеевича и Валерия Михайловича…

А я все не осмеливаюсь оглянуться. Но тут громкий и призывный крик новой жизни зовет меня. Я оглядываюсь. Инга лежит с лукавым и чуть испуганным лицом. Она словно хочет сказать: «Вот какой я тебе подарок приготовила…» И счастлива, и испугана, а вдруг я останусь недоволен этим подарком?

- Сын! - кричу я.

- Сын, - тихо отвечает она. - Мишенька.

- Мишенька! Конечно, Мишенька!

- Мишенька крепкий ребенок, - заявляет Зинаида Павловна. - У вас вообще крепкие дети! Это очень хорошо.

Я наклоняюсь к Инге, чтобы поцеловать ее, но за спиной столько людей…

- Потом, - шепчет она, - потом.

Я только глажу ее по щеке.

- Ну а теперь, - говорит Зинаида Павловна, - прошу всех разойтись. Маленькому человеку тоже нужен воздух… А ты, милочка, вставай! Вставай! Нечего тебе лежать.

Зинаида Павловна всегда знает, что нужно делать.

- Кормить пойдем молодого человека, кормить.

- А здорово ты на том вокзале накупил одежды, - говорит Светка, - на все возрасты. И для мальчиков, и для девочек. - И в голосе ее уже не чувствуется вражды, а лишь удивление. Она уже, наверное, считает, что из меня может получиться приличный отец. Хотя что она в этом понимает? Да и я сам.

Пассажиры постепенно разошлись, кроме женщин, которые обосновались в этом купе.

Мишку начали готовить к путешествию в соседний вагон к одной очень доброй тете. Дочь не слазила у меня с рук. Сашка устроился на полке с ногами и листал какую-то книгу.

И тут вдруг меня ударило в голову! Ведь… ведь это что же снова означает? Ведь я опять стал причиной бесконечных блужданий нашего поезда! И все вокруг так радовались? Да что они, не понимают, что ли? Или я признан всеми неисправимым идиотом, с которым уже ничего нельзя сделать?

Испуг, даже страх, наверное, отчетливо проступили на моем лице.

- Что с тобой? - спросила Инга.

- Инга… Я рад, поверь… Но другие? Ведь теперь наш поезд…

- Нет, - сказала Инга, - нет.

- Все в порядке, Мальцев, - успокоила меня Зинаида Павловна.

- Не понимаю. Ничего не понимаю. Разве мы ошиблись?

- Нет, не ошиблись. Все правильно.

- Но тогда…

- Видите ли, Мальцев, - продолжила Зинаида Павловна, и лицо ее на мгновение дрогнуло. - Видишь ли, Артем… Пассажиры поезда все, как один, решили оставить вам ваших детей, что бы это им ни стоило. Конечно, не сразу это произошло… Скажите спасибо Валерию. Это он организовал своих студентов для соответствующей беседы с пассажирами. Что бы ни случилось! Что бы ни случилось, но дети наши не должны страдать из-за глупости своих отцов и всех других взрослых. Что бы ни делали взрослые, они должны всегда помнить, что мы живем для детей. - По щекам Зинаиды Павловны скатились две маленькие слезинки, но она словно не заметила их. - Ведь мы строим мир, в котором будут жить наши дети. И надо, чтобы этот мир был лучше нашего. И этот мир будет лучше нашего. Пусть мы даже не найдем себе в нем места. Пусть, Артем, пусть!.. Для кого же еще жить, как не для наших детей…