Французский псевдоним

Глава 8. Поцелуй без контракта

Маленький уютный ресторан в Латинском квартале, куда привел Настю Кристиан, имел два зала, один из которых располагался в подвальчике.

Негромкая музыка из верхнего зала едва доносилась до сидящих внизу, и неровный гул тихих разговоров смешивался здесь с виньетками табачного дыма, витавшими в полутьме над деревянными столами. Посетители, по-видимому завсегдатаи этого местечка, в основном потягивали вино, поэтому официант заметно обрадовался, когда Кристиан сделал большой заказ, чтобы Настя могла попробовать разных деликатесов.

— Давай выпьем за наше знакомство и твой успех! — Кристиан, глядя Насте в глаза, поднял бокал с густым, бордового цвета вином. Та тоже подняла свой бокал.

— Знаешь, а я бы выпила за Аманду Лей, она привела меня сюда. Благодаря ей мы познакомились… — тихо сказала Настя и отпила вина, пряча взгляд.

— Эй, — позвал Кристиан. — А почему ты согласилась на наше предложение?

— А что, ты думаешь, мне не стоило этого делать? — улыбаясь, спросила Настя.

— Да нет, просто интересно.

Кристиан посмотрел на Настю, и она вдруг посерьезнела, глядя ему в глаза. Давно уже мужской взгляд так не опьянял девушку. Ей стало немного не по себе, когда она представила, что Кристиан может прочитать в ее глазах. Он нравился ей все больше и больше. Настя еле удерживалась, чтобы не прикоснуться к его руке, держащей тонкую ножку винного бокала. У девушки немного кружилась голова от всего пережитого за день, и она рассеянно отвечала на вопросы мужчины, улыбаясь и пробуя все блюда, которые им приносили.

— Ты знаешь, что потрясающе красива? — услышала Настя его бархатный голос. Она подняла взгляд от тарелки и смело, даже вызывающе, встретилась глазами с Кристианом. — Я восхищался тобой сегодня, когда ты выступала перед журналистами.

— Это комплименты агента своей подопечной писательнице? — тихо спросила Настя.

— Нет, это не комплименты. Это истинная правда, — ответил Кристиан.

Девушка порывисто вздохнула. Давно она не чувствовала себя так спокойно и уверенно рядом с почти незнакомым мужчиной. Может быть, дело в том, что рядом с ним она была не совсем Настей и на нее ложилась легкая тень другой, загадочной и талантливой женщины? Она несла в себе часть чужой судьбы, и это необычное ощущение делало ее свободнее и раскованнее в желаниях и поступках. Поэтому, когда Кристиан предложил поехать на Монмартр, Настя, забыв об усталости, не раздумывая, согласилась. Сегодня она была другой, и эта другая могла позволить себе все, что угодно.

Жизнь на Монмартре не утихала ни днем ни ночью. Здесь до сих пор существовали старые кабачки, оспаривающие друг у друга право называться тем кафе, где сиживал Бальзак или Тулуз Лотрек.

На мольбертах работающих даже ночью художников горели лампы или свечи, и при их свете набросанные за считаные минуты портреты прохожих туристов казались старинными гравюрами. Мимы, с грубо раскрашенными лицами, разыгрывали перед туристами пошловатые сценки. Подобные сценки они разыгрывали, наверное, и сто лет назад. На лестнице, ведущей к собору Сакре-Кер, как ночные птицы, сидели праздные парижане и путешествующие с огромными рюкзаками подростки, которых можно встретить в любом месте Европы. Юркие продавцы мелких сувениров сновали между сидящими, будили задремавших, порой не брезгуя тем, чтобы стащить кошелек у зазевавшегося туриста.

В нешироком проулке сидел у стены слепой аккордеонист, играя мелодии, без которых нельзя представить себе Парижа. Несколько пар, вышедших из соседнего кафе, медленно танцевали на мощенной булыжником улице, задевая друг друга и извиняясь на разных языках.

Кристиан протянул руку Насте.

— Разреши тебя пригласить?

Девушка кивнула, протягивая свою руку. В тот же миг Кристиан властно привлек Настю к себе и закружил в медленном вальсе. В ритме танца перед Настиным взором сменялись удивительные картины. То в прореху между старинными домами был виден освещенный голубоватым светом собор, то проплывал аляповато раскрашенный фасад сувенирной лавочки, то глухая стена причудливой кладки с ярким граффити, то бледные отражения свечей в бокалах на столиках кафе. Насте казалось, что она попала в причудливый калейдоскоп. А в центре постоянно сменяющихся картин было лицо Кристиана, его темные глаза, светящиеся неподдельным восхищением. Они становились все ближе и ближе, пока не заслонили Насте весь мир. Кристиан прижимал девушку к себе с силой, в которой чувствовалась едва сдерживаемая страсть. И вот уже Настя почувствовала на своих губах его губы, теплые, упругие, настойчивые, и не прошло и секунды, как она поняла, что отвечает на поцелуй с той же страстью. Она полностью отдалась кружению танца и этому поцелую.

Насте казалось, что все это происходит не с ней. Волшебный город, где за один день она стала другой, мужчина, вновь пробудивший в ней желание любви и чувственные мечты, — все это казалось ей безумной сказкой, в которой возможно все.

Настя и Кристиан обошли еще несколько кафе, и девушка удивлялась, откуда после такого тяжелого дня взялись в ней силы на ночные приключения. Лишь под утро Настя попросила Кристиана отвезти ее домой. Следующим днем снова предстояли встречи, в том числе и участие в телешоу, а потому ей необходимо было хоть немного поспать. Хотя расставаться с Кристианом ей не хотелось.

Прервав долгий поцелуй в машине у дома Аманды, Настя вышла и скользнула в подъезд. Конечно, она не могла заметить почти слившуюся с серой стеной сутулую фигуру мужчины в измятом плаще.

Когда Настя вошла в квартиру, рассеянно бросив ключи на подзеркальник в холле, ее взгляд сразу привлек лежащий там конверт. Видимо, письмо пришло с вечерней почтой, и прислуга положила его туда. Скинув туфли, Настя вскрыла конверт. На дешевой тонкой бумаге были криво наклеены слова, вырезанные из газеты:

«Ты украла мою жизнь. Теперь я имею право взять твою. Берегись! Брат за брата!»

Настя снова и снова перечитывала записку, чувствуя, как тяжелый липкий страх овладевает всем ее существом.

Она присела на низкий табурет у стены и прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Это могла быть чья-то глупая шутка или проделка какого-нибудь неуравновешенного типа, которые вечно преследуют знаменитостей, надеясь хоть на миг попасть в лучи их славы. Записке не нужно было придавать значения, и все же Настя не могла успокоиться. Что-то едва уловимое не давало страху уйти, будоражило это темное чудовище. «Думай! — строго приказала себе Настя. — Чего ты так испугалась?» Ответ оказался очень прост. Правды. Настя испугалась, что слова на этом злосчастном клочке бумаги — правда. Тогда получалось, что Аманда описала в своем романе подлинную историю. Неужели это действительно возможно?

А почему бы и нет? Брат-калека получил увечья в результате несчастного случая, и Аманда была жертвой катастрофы. Они могли случайно встретиться в больнице, точно так же, как Кэтрин и Роберт, и писательница узнала всю историю двойников.

Настя открыла глаза, поняв, к чему приводят такие умозаключения. В живых-то остался один из братьев. Убийца…

Опираясь о стену, Настя поднялась с табурета. Очарование первого дня пребывания в Париже вдруг исчезло. Какой же одинокой она себя вдруг почувствовала здесь, в чужой стране, с чужим именем и чужой жизнью, которой угрожала опасность.

Первым ее порывом было позвонить Кристиану, но почему-то перед глазами встала его секретарша, Николь. Ведь сегодняшний вечер, подаренный Кристианом Насте, мог быть поощрением работнику, хорошо сделавшему свое дело, несколько необычным, правда, но не более того. И тогда с какой стати Кристиан помчится ночью выяснять, кто пишет Насте глупые записки с угрозами. Она должна справиться сама со своими страхами. Здесь не Россия, и здесь не принято плакаться в чью-то жилетку.

— Бремя твоей славы, Аманда, возможно, окажется мне не по силам, — произнесла девушка вслух, и голос ее гулко прокатился по пустой квартире.

Настя заперла входную дверь на дополнительный замок, приняла снотворное и, быстро приняв душ, улеглась в постель, оставив включенным ночник. Как ни странно, она почти мгновенно заснула.