Фредерика

Глава 19

Когда на следующее утро Нэпп раздвинул шторы в спальне своего хозяина, маркиз был сначала неприятно удивлен ярким солнечным светом, а затем — сообщением своего слуги о том, что сегодня прекрасная погода. Он так надеялся на дождь, бурю, хоть на снег — на все, что могло сорвать запуск воздушного шара. Но его встретило безоблачное небо, и когда, готовый умереть с досады, он спросил у Нэппа, нет ли сегодня ветра, тот ответил с видом человека, сообщающего самые приятные новости:

— Только легкий, приятный ветерок, милорд, просто чудесный день!

— Ты ошибаешься! — ответил Алверсток. — Когда запускают этот проклятый шар?

— В два часа, милорд, как сказал мистер Феликс Уикену, — торжественно произнес Нэпп.

— Можешь быть уверен, — сказал лорд, — что этот сорванец появится у дверей, как только пробьет полдень.

Но когда сам он в полдень вышел из своей гардеробной, то оказалось, что юный мистер Мерривилл явился еще раньше и леди Элизабет угощала его обильным завтраком. Благодаря усилиям своих сестер, Он был облачен в безупречно чистые, без единого пятнышка панталоны, свою лучшую курточку и свежайшую рубашку, ногти его были вычищены, а кудри прилизаны до блеска. Между большими кусками пирога с бараниной он посвящал хозяйку в тайны аэронавтики. Феликс радостно приветствовал Алверстока, объяснив, что пришел пораньше, так как знал, что он и кузина Элизабет захотят занять для фаэтона самое удобное место в парке. Получив несколько раздраженный ответ, он сразу же смягчил его светлость тревожным вопросом:

— Вы ведь хотите поехать, не так ли, сэр?

— Хорошо, но-но ты отвратительный и невыносимый молодой нахал! — сказал лорд.

Приняв это за комплимент, Феликс наградил его ангельской улыбкой и снова принялся за пирог.

— Да еще, — сказал лорд, направив монокль на его полную тарелку и передернув плечами, — и обжора к тому же!

— Я знаю. Сэр, а вы знаете, чем раньше наполняли шары и чем их наполняют теперь?

— Нет, — сказал Алверсток, — но уверен, что сейчас буду знать.

Он был прав. Тут Феликс, добывший где-то потрепанный том «Истории аэростатики», завел беседу, крайне содержательную, но полную самых разнообразных вопросов. В фаэтоне он втиснулся между Алверстоком и Элизой, но так как обращался в основном к Алверстоку, Элизе оставалось только сидеть и слушать, удивляясь, с каким знанием дела отвечает ее брат на вопросы своего юного обожателя. Феликс, много почерпнувший из «Истории» Кавалло, обнаружил, однако, что она безнадежно устарела, так как, с отчаянием признался он Алверстоку, ему многое осталось неизвестно об аэронавтике. Даже почему шелк более пригоден для покрытия воздушных шаров, чем полотно.

От качества шелка они перешли к клапанам, и Элизе показалось, что они заговорили вообще на каком-то иностранном языке. Оставив попытки вникнуть в суть разговора, она обратилась к своим мыслям, пока Феликс не вывел ее из задумчивости, объявив о своем желании пролететь по воздуху привязанным к парашюту. Она воскликнула:

— Кошмарная идея! Я бы умерла от страха!

— Ну почему, мэм? — сказал он. — Только представьте, как здорово! Кузен Алверсток сказал, что видел, как один джентльмен демонстрировал такие прыжки. Я бы с удовольствием попробовал!

В это время они подъехали к парку, и когда добрались до места запуска, Феликс был в восторге, хотя и привязанный шар, и баллоны с водородом, откуда через трубку наполнялся аппарат, были собраны за ограждением. Он издал глубокий, восхищенный вздох, спросил Алверстока, рад ли он теперь, что приехал сюда, выскочил из фаэтона и поспешил к месту, где кипела работа по подготовке к подъему шара.

— Только бы его не прогнали! — заметила Элиза. — А то это испортит ему весь день!

— Насколько я знаю, его всегда и везде встречают с радостью, — ответил Алверсток. — Его чуть ли не прижимали к сердцу в литейном цехе, куда я имел счастье его сопровождать, и, кажется, такой же успех он имел на пароходе, куда однажды попал. Он жаждет знать все о любых инженерных изобретениях и для своего возраста неплохо во всем этом разбирается.

— Ты, оказывается, тоже знаешь уйму вещей, о которых я и не подозревала.

— Не больше, чем любой современный человек. Давай отъедем и станем в тени деревьев. Не думаю, что тебе хочется оставаться так близко от этого ограждения.

Она засмеялась.

— Благодарю, хотя Феликс сочтет это малодушием.

Было еще рано, но они оказались не первыми. Уже достаточно народу собралось вокруг огражденного места, и в тени деревьев стояло несколько экипажей. Среди них были ландо леди Бакстед, что немало удивило Элизу.

— Боже мой, ведь это коляска Луизы! Как она согласилась ее отдать? Ведь она недолюбливает Мерривиллов, насколько я знаю.

— Думаю, ее особенно и не спрашивали. Карлтон, конечно, кажется мне невыносимо скучным малым, но надо отдать ему должное, он не боится Луизиных скандалов и не уступит ей. Во всяком случае, я понял это из ее жалоб, которыми она иногда изводит меня.

— Не предполагала в нем такой твердости духа. Подъедем поближе! Я хочу продолжить свое знакомство с Фредерикой.

Он исполнил ее просьбу, поставив фаэтон справа от ландо так, что, хотя его приподнятый выступ и не дал им пожать друг другу руки, но не помешал обменяться приветствиями и даже побеседовать, если бы, сидя так далеко друг от друга, не пришлось выворачивать шеи. Джессеми вышел из коляски и с неуклюжей галантностью помог Элизабет спуститься, когда она выразила желание устроиться поближе к его сестрам. Она улыбнулась ему со словами:

— Благодарю! А вы, я полагаю, и есть Джессеми — прекрасный всадник! Рада с вами познакомиться!

Он покраснел, когда она протянула ему руку, и отвечал смущенно:

— Леди очень добра, но ошибается, я просто люблю лошадей, кузен Алверсток может подтвердить.

— О нет! Он говорит, что вы… он отлично о вас отзывается! Здравствуй, Карлтон! Как я рада видеть тебя. Но думаю, тебе интереснее пойти и посмотреть, как они там готовят шар, чем болтать с теткой. Я пока займу твое место.

Леди могла бы занять и место Джессеми, но лорд Бакстед, которого так любезно выгоняли, воздержался от того, чтобы указать ей на это. Он помог ей сесть в коляску и, обернувшись к своему дяде, произнес с иронией:

— Догадываюсь, что — вернее, кто — привел вас сюда так рано, сэр!

— Да, непреодолимая сила. На кой черт вы-то сюда притащились в такую рань?

— Да все то же! — сказал Карлтон, бросив взгляд на Джессеми, который не обращал на него никакого внимания, поскольку оно было занято лошадьми маркиза и его кучером. Он продолжал, понизив голос: — Я знал, что наш юный кузен хочет увидеть все с самого начала, и он бы очень огорчился, если бы мы успели только к самому запуску.

Мертвая скука, так хорошо знакомая маркизу, охватила его, язвительный ответ готов был сорваться с губ, но он удержался. Окинув племянника насмешливым взглядом, он понял, что этот тупица совершенно искренне полагает, что доставил Джессеми большое удовольствие; а из его дальнейших слов стало ясно, что, по его мнению, это мероприятие должно быть не только захватывающим, но и поучительным.

— Зная, что мне придется отвечать на самые разные вопросы, я не поленился заглянуть вчера в Энциклопедию, — сказал Бакстед. — И, скажу вам, теперь прекрасно ориентируюсь в этом вопросе! Информация там, правда, несколько устаревшая, но приключения первых балунистов буквально ошеломили меня! Я уже поведал моим спутникам о многочисленных экспериментах профессора Чарльза. Думаю, Джессеми теперь может сказать вам, на какую высоту ему удалось однажды подняться, а, Джессеми? — позвал он, повысив голос.

Ему пришлось повторить вопрос, чтобы отвлечь внимание Джессеми от запряженого серого, с которым он ласково беседовал, но и тогда Алверстоку пришлось подсказать ответ.

— Две тысячи фунтов, — сказал он, приходя Джессеми на помощь. — Я не зря провел в обществе твоего брата сегодняшнее утро, Джессеми! Так что можете мне теперь не рассказывать, что Лунарди наполнял свой шар газом, добытым из цинка, и о том, что Тайлер поднялся на высоту полмили над Эдинбургом, и даже о том, что Бланкард однажды застрял на дубе, потому что я теперь знаю все это и еще много чего другого!

— Ах, у Феликса очень пытливый ум! — сказал Бакстед, снисходительно улыбаясь. — А где этот маленький плут?

— Скорее всего, принимает самое активное участие в подготовке полета воздушного шара там, внутри ограждения.

— Не думаю, что ему позволили это делать, но, может быть, нам лучше пойти и посмотреть, не случилось ли с ним чего, Джессеми. А тебе, наверное, интересно посмотреть, как шар наполняется газом, — добродушно предложил Бакстед.

Он повернулся к дамам с предложением присоединиться к ним, а Джессеми посмотрел на маркиза и сказал:

— Хотел бы я быть на месте Феликса и проехаться на ваших серых! Я поспорил, что вы не согласитесь отвезти его на них! Обошел меня все-таки! Маленькая обезьяна! Да, кузен Бакстед, иду!

Дамы отказались пойти вместе с ними, так что Бакстед и Джессеми отправились вдвоем, но очень скоро юноша вернулся. Алверсток, покинувший фаэтон и беседовавший с Фредерикой, обернулся с вопросом:

— Ну что, его все-таки убили?

Джессеми, еле сдержав улыбку, сообщил:

— Нет, нет! Но это было так невыносимо, что я извинился и ушел. Мало того что он нудел про эту аэронавтику, хотя я наслушался этих историй от Феликса, но когда он стал читать лекцию самому Феликсу и извиняться перед теми людьми за то, что им пришлось терпеть его назидания, я решил, что, если не уйдет, меня зарежут вместе с ним!

— А Феликс надоедает им? — спросила Фредерика. — Может быть, мне лучше забрать его оттуда?

— Он не уйдет, особенно теперь, когда кузен Бакстед такое сказал! Он сказал, что людям, занятым важным делом, очень мешает, когда «малыши» болтаются у них под ногами! Это так взбесило Феликса, можете себе представить?

— Да, необдуманное замечание, — мрачно согласился Алверсток.

— Конечно, разве вы называли его «малышом» прямо в лицо?

— Нет, — сказала Элиза, весело сверкая глазами. — Я отчетливо помню, как сегодня он назвал его отвратительным молодым нахалом!

— Вот-вот, мэм! — сказал Джессеми. — На это он не обратит никакого внимания, даже на то, что я обзываю его гадким выскочкой! Но назвать его малышом! Нет, я не обозвал бы его так, как бы он меня ни разозлил!

— Наверное, — смиренным голосом проговорила Фредерика, — все, что мы с Черис сделали, чтобы выпустить его в приличном виде, пошло прахом.

— Он выглядит как последний замарашка, — сказал Джессеми честно. — Но хоть он и болтается у них под ногами, Фредерика, они в восторге от него! А если и нет, это все равно не касается Бакстеда! По какому праву он ведет себя так, будто он наш опекун? Во все суется, пристает, как…

Он замолчал, прикусив язык, и после минутной борьбы с собой сказал:

— Не надо было так говорить. Он все же достойный человек и не держит на меня зла, хотя я был так груб с ним. Я же решил больше не раздражаться. Собственно, поэтому я и ушел.

— Правильно сделал, — сказал Алверсток. — А ты узнал, когда начнется запуск?

— Нет, сэр. Я только слышал, как кто-то говорил, что сегодня слишком слабый ветер, и, кажется, они сомневаются, что полет состоится. Возможно, придется отложить его, но точно не знаю.

— Жаль! — сказал Алверсток. — Мне тоже все это кажется довольно утомительным и хотелось поскорее уехать отсюда. Боже мой! Если все отложат, Феликс захочет во второй раз устроить мне это представление!

Фредерика засмеялась.

— Не волнуйтесь! Я не дам ему изводить вас.

— Пустое! Он убедит вас, да и меня тоже, что у него нет ни малейшего желания изводить меня, а…

— Он только попросит тебя! — вставила Элиза.

— Вот именно, или представит мне это как самое дорогое удовольствие и при этом примет вид несчастной сиротки, если я откажусь, — с горечью сказал лорд.

— Это его штучки! — сказал Джессеми. — Конечно, он так и сделает, потому что знает, что может морочить вам голову, сэр! Почему вы его не прогоните прочь?

— А то он будет уверен, что вы исполните любую его фантазию! — согласилась Фредерика. — Джессеми, забери-ка ты его оттуда, они, наверное, уже не знают, куда от него деться!

Джессеми покачал головой и с натянутой улыбкой сказал:

— Нет, они не против. Один из них даже сказал кузену Бакстеду, что он им очень помогает! Если потакать ему так же, как кузен Алверсток, то чем дальше, тем он станет невыносимее.

— Боюсь, напрасно убеждать вас в том, что я никогда не потакал его капризам и к тому же не имел ни малейшего желания делать это! — сказал Алверсток. Он заметил, что племянник возвращается, и встретил его вопросом, долго ли им еще придется ждать.

— Теперь, я думаю, недолго! — ответил Бакстед. — Я говорил с главным аэронавтом — весьма приветливый господин! Их там двое, кстати. Так вот, этот — по имени Оултон, кажется, — рассказал мне уйму интересных фактов, касающихся опасностей и трудностей в воздухоплавании: неожиданные воздушные течения на больших высотах, ненадежность клапанов, опасность посадки при сильном ветре, когда крючьями зацепляли за кусты и нередко они отрывались, так что шар начинал подниматься опять. Это только малая часть! Сколько храбрости надо, чтобы решиться подняться в небо! Не побоюсь признаться, что я ни за что в жизни не смог бы!

— Я тоже ни за что! — сказала Черис, передернув плечами.

— И потом, какую скорость они развивают! — продолжал он. — Начальная скорость — пятьдесят миль в час! Но сегодня, похоже, нам такого не увидеть, слишком слабый ветер. Боюсь, что полет будет очень коротким, если, конечно, наверху им не встретится воздушное течение посильнее. Интересно, Черис, знаете ли вы, на какую невероятную высоту они поднимаются?

— Феликс говорил мне, на полмили. Ох, надеюсь, сегодня этого не будет! Мне страшно даже подумать об этом!

Маркиз, с безжалостной точностью передразнивая выражение лица своего племянника, проговорил:

— Знаете что, Карлтон! Вам не удастся поразить своими познаниями сестру Феликса! Если бы она хотя бы неделю послушала его поучительные лекции, то спокойно смогла бы забросать вас цифрами! — Он бросил на Черис взгляд, на который она ответила слабой улыбкой. — Но вам это неинтересно, правда, Черис?

— Что вы! Я слишком глупа, чтобы разбираться в таких вещах.

— Просто ваш маленький братец сам не очень разбирается в том, что он пытается вам рассказать, — сказал Бакстед. — Опасность заключается не в высоте, а в ненадежности клапана, который конструирует набор высоты. Из-за атмосферного давления со шнуром, которым он прикреплен, надо обращаться очень осторожно. Если клапан не удастся открыть вовремя, место посадки можно пропустить. Если же, с другой стороны, он открыт и никак не закрывается, то газ выходит с такой бешеной быстротой, что шар начинает падать на землю с опасной скоростью.

К счастью, Джессеми отвлек внимание Черис, которая уже побледнела при мысли о том, что может увидеть такое, и закричал:

— Смотрите! Его уже начали наполнять!

И действительно, шелковый шар, только что разложенный на земле, уже поднимался над головами собравшихся. По мере того как он надувался и поднимался все выше, из толпы раздавались изумленные восклицания. Пока шар лежал цветной кучей на земле, те, кто стоял поближе, думали, что воздушный корабль был раскрашен в красный и синий цвета с золотым орнаментом, но теперь было видно, что это вертикальные красные и белые полосы, которые пересекает голубая кайма.

— Ваши муки, кажется, подходят к концу, кузен, — сказала Фредерика.

Но прежде чем он успел ответить, они вздрогнули от истошного визга Черис. Фредерика быстро обернулась и успела, увидев, как упала ее рука, показывающая вверх, подхватить оставшуюся без чувств сестру. Она в тревоге посмотрела в небо. Шар, оторвавшись от земли, быстро взмывал вверх с маленькой фигуркой, по-обезъяньи болтающейся на веревках, которыми он раньше был привязан. Она сидела застывшая, настолько парализованная ужасом, что не могла ни говорить, ни двигаться. Ее глаза замерли на быстро уменьшающемся силуэте Феликса, она не слышала, ни какой шум поднялся среди перепугавшихся зрителей, ни какое страшное молчание сковало ее спутников.

Это молчание прервал Джессеми. Бледный, как Черис, он вдруг сдавленно прокричал:

— Они тянут его к себе наверх! Не двигайся, дурачок! О господи! Ему не удержаться!

Он закрыл лицо руками, но снова поднял его, когда Алверсток проговорил как можно спокойнее:

— Удержится. Ничего, мой мальчик! Они поднимают его быстро.

Его взгляд застыл на крошечной, уже едва различимой в небе фигурке. Это напряжение длилось секунды, которые показались часами. Бакстед сказал:

— Я не вижу его! Я не могу…

— Да, да! — кричал Джессеми дрожащими губами. — Они затаскивают его в корзину! Ну, слава богу, маленький негодяй, чертенок! Погоди, доберусь я до тебя! Только попадись мне!

Он сел прямо на траву и уронил голову на колени.

Алверсток, вскочив на ступеньку коляски, сжал руку Фредерики.

— Все в порядке! — твердо проговорил он. — Не падайте в обморок! Он в безопасности!

Бакстед, как и Джессеми, взорвался:

— В безопасности! Честное слово, кузен, если это вы называете…

— Тише, болван, — перебил Алверсток, с такой злостью взглянув на него, что добродушный молодой человек вздрогнул.

Фредерика собралась с духом. Она проговорила осипшим, но спокойным, как у Алверстока, голосом:

— Я не падаю в обмороки.

— Вспомнив о Черис, она отняла ее от своего плеча.

— Черис! Я потеряла голову! Я совсем забыла…

— Возьмите это! — сказала Элиза, доставая из сумочки флакон с уксусом. — Ничего страшного! Положите ее на подушки, я займусь ею! Ради бога, Вернон, что теперь делать?

— Приводить в чувство Черис! — посоветовал он.

— Я не об этом! — огрызнулась она, развязывая ленты на ее шляпе и отбрасывая ее в сторону. — Фредерика, поменяйтесь со мной местом, или пусть Вернон поможет вам выйти из коляски!

Еще оглушенная шоком, Фредерика подчинилась уверенной руке Алверстока и вылезла из ландо. Ее колени дрожали так сильно, что она с радостью оперлась на его локоть. Она попыталась улыбнуться и сказала:

— Простите меня, я веду себя глупо! Похоже, ничего не соображаю, но вы знаете, что я должна делать! Скажите мне!

— Сейчас вы ничего не сможете сделать, — ответил он.

Секунду она смотрела на него ненавидящим взглядом, но затем сказала:

— Ничего! Вы правы, конечно. Ничего! Я даже не знаю, кузен, где они сейчас? Эта штука с аэронавтами, ведь они где-то очень далеко?

— Ну, я не думаю, что вам стоит волноваться! Они обеспокоены тем, чтобы вернуть Феликса на землю как можно скорее не меньше, чем вы! Не могу сказать точно, где они могут сесть, но, судя по направлению и небольшой скорости ветра, думаю, они приземлятся где-то в районе Уэтфорда.

— Уэтфорд! Но это не так уж далеко!

— Нет, не больше двадцати миль. Видите ли, они не рискнут опуститься вблизи города. Одно дело — подняться в Гайд-парке, но посадить этот кошмарный шар лучше там, где нет поселений.

— Да, да, я понимаю. Я не подумала… И они будут осторожны, правда?

— Несомненно.

Ей удалось выдавить улыбку.

— Я не боюсь несчастного случая, то есть, не очень боюсь! Но лорд Бакстед говорил, что на большой высоте очень холодно, вот что страшно! Понимаете, хотя он и упитанный мальчик, но так легко простужается. Доктор говорит, что у него бронхит и что он скоро от него избавится, но я не могу забыть, как тяжело он болел два года назад, когда у него был ужасный приступ. А он там в легкой курточке! — Она остановилась и снова попыталась улыбнуться. — Я несу ерунду. Ведь сейчас никто ничего не может сделать.

— Мы ничего не можем поделать, но они наверняка укутают его.

Он говорил своим обычным бесстрастным тоном, и это подействовало: она постепенно успокоилась. На Бакстеда это тоже подействовало, но по-другому. Он сказал сердито:

— Господи, сэр, и это все, что вы можете сказать в такой ужасной ситуации?

Алверсток посмотрел на него с удивлением.

— Да, все, — ответил он.

Маркиз увидел, как Бакстед сжимает кулаки, и слабо улыбнулся.

— Не стоит, — посоветовал он.

На какой-то момент Бакстед поддался импульсу, но овладел собой. Его лицо еще было красным, и он, подавив бешенство, сказал:

— Вы или не понимаете, какие опасности сейчас грозят мальчику, или вам это все равно!

— Ни то, ни другое, — сказал Алверсток. — Я рад, что в вас есть хоть капля горячей крови, но если вы не замолчите, я буду вынужден заставить вас сделать это.

— Замолчите вы, оба! — воскликнула Элиза, — Черис, послушай меня! Феликс в безопасности! Не надо плакать, ты слышишь меня? Успокойся!

Но Черис, придя в сознание, разрыдалась и не могла остановиться. Она не слышала, что говорит ей Элиза.

— Этого нам только не хватало! — сказал Алверсток. — Сейчас вокруг нас соберется толпа!

Фредерика, быстро поднявшись в коляску, сказала:

— Пустите меня, кузина, пожалуйста! От утешений ей станет только хуже.

Сказав это, она притянула к себе сестру и дала ей такую внушительную пощечину, от которой вздрогнула не только Черис, но и вся компания. Черис всхлипнула и уставилась испуганными глазами на сосредоточенное лицо сестры.

— Феликс! — произнесла она. — Ох, Феликс, Феликс! О, Фредерика!

— Хватит! — скомандовала Фредерика. — Ни слова больше, пока не возьмешь себя в руки.

Элиза, которая вышла из коляски, заметила шепотом своему брату:

— Похоже, подействовало, хотя это и было несколько сурово! Все-таки бедная девочка так перепугалась, и сразу видно, что она очень чувствительная.

— Слишком! — отозвался он.

Джессеми огромным усилием воли превозмог приступ слабости и поднялся на ноги. Он был бледен и дышал часто и коротко, как будто бежал. Он устремил на Алверстока пристальный взгляд и отрывисто проговорил:

— Дайте мне свой фаэтон, сэр! Я… я умоляю вас! Я не поведу его, это может сделать Керри! Честное слово! Сэр, вы должны доверить его мне!

— Ты собираешься догнать воздушный шар? — спросил Алверсток, с интересом разглядывая его.

— Ради бога, Джессеми, не будь таким легкомысленным! — воскликнул Бакстед. — Все не так уж плохо! В самом деле, я удивляюсь тебе! Сейчас не время для театральных жестов!

— Напротив! — сказал Алверсток. — Оказывается, самое время!

— И не время для неуместных замечаний! — ответил Бакстед, снова наливаясь кровью.

— Сэр! — умолял Джессеми. — Пожалуйста! Прошу вас!

Алверсток покачал головой.

— Извини, Джессеми. Шар уже за несколько миль отсюда. Да, я знаю, его можно увидеть, но это обманчивое впечатление, поверь мне. И все не так страшно, как рассказывал Бакстед: несчастные случаи скорее исключение, чем правило.

— Но ведь они же бывают! — сказал Джессеми. — Даже если все пойдет хорошо, Феликс умрет от холода, и у него нет денег, или… Сэр, вы сказали, что они сядут, как только достигнут безопасного места, и если только я не буду терять из вида…

— Вздор! — бросил Бакстед.

— Это возможно? — спросила Элиза у брата.

— Может быть, но какой в этом смысл? Они приземлятся задолго до того, как мы приедем туда, и потом, как бы им этого ни хотелось, взрослые люди ни за что не бросят Феликса. К тому времени, как мы найдем место посадки, если вообще найдем, в чем я сомневаюсь, Феликс, возможно, уже будет направляться в Лондон в какой-нибудь почтовой карете.

— Вы же сами говорили, что они должны приземлиться на безлюдном месте, сэр! Может быть, там на мили вокруг не будет жилья! А если… если они приземлятся неудачно? Я должен ехать! Говорю вам, я должен! О, почему здесь нет Гарри? — с отчаянием проговорил Джессеми.

Фредерика сказала:

— Кузен…!

Он встретился с ней глазами и прочел в них немой вопрос. Криво усмехнувшись, он пожал плечами и сказал:

— Ну хорошо!

Озабоченный взгляд растаял в переполнившей его благодарности.

— Спасибо вам! Я не имела права просить вас, но я так… так благодарна!

— И подумать только, что я собирался умирать здесь от скуки! — сказал он. — Элиза, очень сожалею, но мне придется оставить тебя, прими мои извинения!

— Не беспокойся! — отвечала она. — Я провожу наших кузин до дома, а Карлтон отвезет меня в Алверсток-хауз. Он кивнул и повернулся к Джессеми:

— Поехали!

Лицо Джессеми преобразилось, и он закричал:

— Вы едете со мной? О, благодарю вас! Теперь мы догоним.