Фурия (СИ)

Глава 16

— Вы меня так и будете всё время взаперти держать? — готова прибить взглядом Стаську за ужином. — Я на свежий воздух хочу!

— Тебе пока опасно выходить на улицу, — заявляет сестра.

— Мне и через неделю будет опасно. Я ж нихрена не помню! В парк хотя бы можно выйти? Вот здесь недалеко есть симпатичный, из окна видела, — показываю вилкой направление. — Я даже согласна на конвой из этого громилы, — киваю на Алекса. — Сколько ты ростом, кстати?

— Метр девяносто, — спокойно отвечает он.

Понятно, почему я со своими метр семьдесят два на него снизу вверх смотрю. А я не такая уж и коротышка.

Они заговорщически переглядываются.

— Хорошо, ты пойдешь в компании Алекса, — соглашается сестра.

— Благодетели вы мои! Спасибо! — складываю ладони, как для молитвы и кланяюсь, ударив головой о стол. — Никогда не думала, что моей жизнью будет рулить младшая сестра. Обычно наоборот.

— Просто твоя сестра гораздо мудрее, — колет замечанием Алекс.

— Простите, дуру грешную, что позволяю себе жить, как хочется, — напевая церковным мотивом.

— Перестань паясничать! — стучит по столу Стаська.

А у неё характер. Материнский. Она по-любому своих в ежовых рукавицах держит. Я-то думала, что это я в мать пошла. А нет!

***

— За мной мой Цербер, — направляюсь к воротам парка, когда выходим из машины. — Или ты больше предпочитаешь — Пушок?

— Я предпочитаю кошек.

— Странно… А похож на кобеля, который трахает всё подряд: коврик, игрушку, подушку…

— Тебя… — язвит Алекс.

Подкол засчитан. Удар ниже пояса.

— Не напоминай. Я как подумаю об этом — в дрожь бросает.

— От желания? — нагло ухмыляется и засовывает руки в карманы спортивных брюк.

— От ужаса!

— Зря! Тебе нравилось, кисонька, — проговаривает почти у уха и урчит как кот. Потом обгоняет меня на несколько шагов.

А я застываю. Эта его "кисонька" и урчание показались до боли знакомыми.

— Ты чего? — останавливается и смотрит с беспокойством.

— Ничего… Просто показалось…

Он подходит вплотную ко мне. Даже на улице мне вдруг резко стало не хватать воздуха.

— Что показалось? В твоей ситуации любое "показалось" может быть воспоминанием, за которое можно зацепиться, — говорит серьезно, как доктор.

— То, что ты назвал меня кисой и это урчание. Они как будто знакомы…

Алекс легко сжимает мне плечи и глядит прямо в глаза.

— Я всегда тебя так называл.

— И урчал?

— И это тоже, — его глаза светятся каким-то ясным светом.

Он улыбается. По-доброму.

Тепло его рук передаётся и прокатывается волной по моему телу. Мне это нравится.

А потом бесит.

— Убери руки! — с шипением на него.

Он делает шаг назад и отпускает меня, выставляя руки вперёд.

Мы медленно идём по дорожке на расстоянии метра друг от друга.

Алекс вышагивает вальяжно, а я, уткнувшись взглядом в кончики своих кроссовок.

Несколько раз кто-то подходит с просьбой сфотографироваться. В эти моменты я смотрю на Гроу и жду его одобрения. Он кивает головой, и тогда соглашаюсь. Для меня непривычно такое внимание, точнее — для меня нынешней. Как себя вести в этой ситуации я не знаю, а он на этом собаку съел.

— Как мы начали встречаться? — нарушаю затянувшееся молчание, когда мы снова бредём по дорожке.

— Как всё… — пожимает плечами.

— Не поверю. Я тебе тогда в клубе чуть кадык не сломала. И ты так спокойно мне это простил? Нервы мотал полгода.

— Нет, — смеётся. — За это я отомстил, натравив на тебя своих поклонниц.

— Как?

— Поцеловал на сцене прямо вовремя концерта в зале на десять тысяч человек.

Я торможу и открываю рот от возмущения.

— Это подло!

— Знаю… За что и был наказан увесистой оплеухой от твоей щедрой ручки.

— Я молодец!

— Нифига! Именно тогда ты и ступила на эту скользкую дорожку. Я же ещё в первую встречу поставил цель добиться тебя. А тут сам Бог велел. С Роном у тебя не сложилось, и путь был свободен. Уговорил записать совместный трек, потом пригласил на свидание в Лос-Анджелесе.

— Я не согласилась? — предполагаю.

— Ну почему же? Согласилась… И это было самое лучшее свидание в нашей жизни. Особенно, когда мы проснулись утром вместе.

— Фу! Не могла я так быстро с тобой… Ну, ты понял! — морщу нос.

— Не волнуйся, не было ничего. Я два года был во френдзоне.

— Вот в это поверю.

— Но первая ты шаг сделала…

— Ты врешь!

— Ты болела, и я бы себе не позволил перейти эту грань. Но ты захотела сама.

— Вот же! Я была не в себе!

— Почти год потом тоже не контролировала себя? Я предложение собирался сделать, кольцо купил. А потом…

— Дальше я знаю, — прерываю его.

Алекс тяжело вздыхает. Груз всё ещё давит. Но если он здесь, значит, я его простила, пусть и через годы.

Мимо нас проезжает велосипедист, чуть не сбив меня. Гроу ловко притягивает меня к себе, чтобы избежать столкновения. Моя спина впечатывается в его сильный торс. Я чувствую каждую его мышцу, твердую, как камень. Рука лежит на моей талии. От его близости и запаха спирает дыхание. Тело покрывает гусиная кожа.

— Осторожно… — шепчет на ухо.

— Так можно и свою красивую шейку сломать… — продолжаю за него.

Почему я это сказала?

А потом ахаю…

Его губы касаются моей шеи. Тело трепещет. Внизу появляется тянущее и пульсирующее чувство.

Я до боли закусываю нижнюю губу и закрываю глаза. В своей голове я стою не посреди парка, а на лестнице в моей квартире.

— Алекс… — на выдохе его имя.

— Знаю, что хочешь сказать. Отвали… Но я просто хочу показать тебе, что память не только в глубинах сознания, — хрипит на ухо. — Тело тоже всё помнит, и его не обманешь. А вот ты обманула. Обещала не забывать, а сама забыла.

— Я не виновата…

— Но от этого не легче. Трудно привыкнуть к тому, что ты меня ненавидишь…

— Ты привыкнешь!

Сказала это и опять в памяти что-то скользит еле уловимое и знакомое. Поворот в руках Алекса к нему лицом. На его губах довольная улыбка.

— Что ты лыбишься? — ударяю кулаком по плечу.

Он даже бровью не повёл.

— Ничего…

— Тогда отпусти меня! Нас могут увидеть. Я, так понимаю, теперь не простой человек и мне публичные проявления чувств запрещены.

— Уже сумерки и здесь почти никого не осталось, — осматривается по сторонам. — Расслабься.

Алекс наклоняется и нежно касается губами моих губ. Поцелуй лёгкий, но в голове звенит.

Руки сами тянутся к его голове, и я запускаю пальцы в его волосы. Провожу от затылка к макушке. Он издает слабый стон и сильней притягивает к себе.

Поцелуй становится настойчивее. Голова кружится, ноги подкашиваются. Контроль потерян напрочь. Руками ему под футболку и слегка царапаю по спине. Он вздрагивает, издаёт гортанный рык, хватает меня за хвост и тянет его вниз. Моя голова откидывается. Он снова завладевает моей шеей. Целует, слегка покусывает, снова целует.

Я горю в пламени его объятий. Так не должно быть!

Он последний с кем я хочу этого. Совсем недавно я сходила с ума совсем от другого мужчины. Так же теряла голову. И вдруг Алекс!

Цепляюсь руками в его футболку и надавливаю, как можно сильнее. Нужно оттолкнуть, освободиться из его объятий, не таять от этих головокружительных поцелуев.

— Пусти, пожалуйста, — упираюсь в его плечи и сиплю низким голосом.

Он неудовлетворенно рыкает и опускает руки.

Я отхожу на несколько шагов от него, а потом бегом по дорожке к выходу из парка.

Возле машины долго пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Алекс не торопится за мной, чему я благодарна. Думаю, ему тоже нужно время, чтобы собраться.

Как можно позволить себе так растечься от его поцелуев? Губы и шея до сих пор горят. Тру место, которого касались его губы. Я же не юная девица, которая от прикосновения к коленке теряет сознание. Я должна заставить контролировать себя. Не поддаваться на все его эти штучки.

А с другой стороны… Мозг ведь потерял жизненный опыт за десять лет.

— Поехали домой, — притрагивается невесомо моего плеча Алекс.

Но я всё равно подпрыгиваю от неожиданности.

Он абсолютно спокоен или мне так только кажется?

— Да, поехали… — сажусь в машину.

Погуляли, блин…