Гаджо с Меловых холмов (СИ)

Глава 7. Ангел во плоти

…Увы, под этот же спор проскочило и требование взять с собой Константа.

Вряд ли на Ирейе еще хоть где-то попадались повозки на конной тяге — со всеми сопутствующими сложностями и прелестями — но секретарь к необходимости подобной экзотики отнесся философски. Даже времени на сборы не попросил. Зато сразу прицепился ко мне, напрямую из дома Даниера отправившись в гостиницу.

Я решила последовать его примеру и отнеслась к «хвосту» не менее философски. Если он так уверен, что ему хватит двух тощих чересседельных сумок, чтобы с комфортом добраться до Флат-Плейса, — флаг в руки, спорить и разубеждать не буду, делиться своим скарбом — тоже. Но, возможно, буду благодарна, если господин секретарь поможет мне с багажом, который необходимо перевезти из гостиницы в мою кибитку.

Констант понимающе усмехнулся. Но говорить вслух, что уже что-то не слишком рассчитывает на мою «благодарность», не стал.

А я не озвучила, что, в таком случае, он невероятно прозорлив. Господин секретарь и так об этом догадывался.

— Если отправимся сразу после обеда, то к вечеру доберемся до большой фермы недалеко от основной дороги, — сообщила я вместо этого, не без удовольствия наблюдая, как секретарь королевского асессора, изо всех сил стараясь не выдать, насколько тяжелы мои сумки, тащит их к лошади. Это нехитрое занятие можно было доверить и паре мальчишек при гостинице, но зачем, когда есть большой и сильный мужчина? — Ночевать там будет значительно комфортнее, нежели в кибитке.

— И вам там, несомненно, будут очень рады? — скептически уточнил большой и сильный мужчина — но сначала водрузил сумки на лошадь, чтобы в голосе не было слышно натуги.

— Там будут очень рады вам, когда вы заплатите за постой, — благосклонно сообщила я.

Было довольно приятно обнаружить, что есть нехитрые способы вытянуть его рожу в отместку за мою.

— А не прокатит, если я предложу вам расплатиться натурой? — немедленно поинтересовался секретарь лорда асессора, несомненно, осознав, за что я мстила.

А я представила себе, как по дороге плетется кибитка, а на козлах сидят два путника с характерно вытянутыми рожами и подкалывают друг дружку, чтобы посоревноваться, у кого рожа вытянется еще сильнее — и невольно расхохоталась.

И осеклась, когда вдруг осознала, как Констант рассматривает меня. Внимательно, чуть удивленно, с ответной улыбкой на губах. Куда только подевался однозначный узконаправленный интерес?

— Лорд асессор был прав, — прокомментировал секретарь. — Вам действительно очень идет улыбка, леди Хикари.

Улыбаться мне резко расхотелось. Что-то в нашем общении пошло категорически, катастрофически не так.

— Несомненно, лорд асессор всегда прав, — подтвердила я и отвернулась.

Лоснящийся, упитанный лошадиный бок энтузиазма не внушал. Ну, изобразила я равнодушие и самостоятельность, а как теперь на эту кручу карабкаться в своих роскошных шелках?

За спиной раздался возмутительный, но очень веселый смешок.

Господин Констант Эмбер оказался еще и зубодробительно мудр и благовоспитан. Он не стал ни тыкать меня носом в мою несостоятельность как наездницы, ни комментировать типично женское поведение, ни даже ехидно спрашивать, не нужна ли мне помощь. Я и пикнуть не успела, как очутилась на лошади, растерянно взирая на секретаря королевского асессора сверху вниз. А он как ни в чем не бывало отвернулся и легко вскочил в седло.

— Едем?

Ужас какой.

Кажется, он мне нравится.

На этот раз я не стала отзывать Зору в сторонку, а сразу объяснила ей, что произошло; поэтому Констант беспрепятственно миновал круговерть табора, оставшись при деньгах, шарфе, сапогах и чувстве собственного достоинства. Причем последнего еще и прибавилось: парочка самых молодых гадалок зазывно улыбались и даже махали ручками, пока мать пропавшего ваандарара на них не шикнула.

После этого секретарь, как и я, будто превратился в невидимку. Нас подчеркнуто не замечали.

Возле своей кибитки я с облегчением сползла по лошадиному боку и сняла с кобылы седло. Та облегченно фыркнула: таскать за собой повозку ей было куда привычнее, чем носить всадника. Констант, судя по ехидной физиономии, уже это заметил, так что я без малейших угрызений совести вручила ему скребок и щетку, а сама, не без труда перетащив сумки в кибитку, нахально задернула за собой полог.

Это в Самадж должна прибыть ослепительная о-ками-сама во всем блеске своего искусства. А в кочевничьей кибитке вполне может покататься самая обыкновенная оборванка в стоптанных, латанных-перелатанных, но восхитительно удобных сапогах и отлично вписывающихся в образ старых штанах Чирикло, кое-как подогнанных по фигуре. Да и толстый слой макияжа ни к чему.

И волосы, волосы наконец-то можно заплести в самую обычную косу, безо всяких врезающихся в голову ивовых кандзаси!

Ближе к вечеру, конечно, придется переодеться обратно: на ферму меня в таком виде никто не пустит. Но сейчас можно расслабиться…

Я слишком поздно осознала, что расслабляться еще рано, потому как когда дело доходит до бестактных и неуместных поступков, у Константа есть достойный пример для подражания. Держу пари, лорд асессор на его месте тоже бы без задней мысли сунулся за полог кибитки и точно таким же веселым голосом сообщил:

— Гриву вашей лошади я заплетать не буду, не дождетесь!

Я, по совести, не рассчитывала даже на то, что он ее расплетет и расчешет, поэтому идти на такие уступки была вполне готова. А вот к тому, что секретарь замрет в проеме и будет пялиться на меня, как баран на новые ворота, — нет.

— Если вы сейчас спросите, сколько мне лет, — осторожно сказала я, машинально отступая в тень, — я вам совру.

Он почему-то смутился — не иначе, я угадала назревший вопрос, — и спрятал за спину грязные руки. Потом все-таки спохватился и протянул мне скребок.

— Кто будет править? — поинтересовался Констант.

— Я, разумеется, — серьезно ответила я. — Разве можно доверить лошадь человеку, который отказывается заплетать ей косички? Будете обедать?

— Предлагаете мне составить компанию вашей лошади, а потом все-таки заплести ей гриву? — уточнил секретарь королевского асессора.

Кажется, ради полноценного обеда он бы еще и не на то согласился. Я усмехнулась и покачала головой.

— Сейчас пройдусь до Зоры и раздобуду что-нибудь на обед. Поедим, и вы ляжете спать. Смените меня ближе к вечеру или будете править завтра, когда хорошенько подумаете о своем поведении и заплетете лошади косички.

…А то раньше утра до рефлексии о моральных ценностях для кучеров явно не дойдет. Я перебросила за спину собственную косу и устало подумала, что с некоторыми действительно проще разок переспать, чем объяснить, почему ты не собираешься этого делать.

— Кажется, вы ангел во плоти, леди Хикари, — серьезно объявил Констант и залез в кибитку.

— Кажется, — я пожала плечами и поспешила из кибитки выбраться. Скромный секретарь королевского асессора обладал редкостным умением заполнять своим присутствием все помещение, отчего оно казалось еще меньше, чем было на самом деле, и находиться с ним рядом казалось как-то неспокойно.

Я успела дойти до кибитки Зоры, когда на меня накатило позабытое уже ощущение — чужое тепло, почти обжигающее, но дарящее ни с чем не сравнимое чувство, что рядом с тобой есть кто-то надежный, кто никогда тебя не оставит, никому не отдаст. Как будто за твоей спиной, прижимаясь всем телом, стоит кто-то, на кого ты можешь положиться, что бы ни случилось.

Я подскочила и обернулась, но Чирикло рядом, само собой, не было. Значить это могло только одно, и я поспешила к своей несостоявшейся свекрови, чтобы поскорее вернуться с почти полным котелком похлебки.

Но торопиться было некуда: на первый взгляд, ничего предосудительного в моей кибитке не происходило. Просто господин Констант Эмбер уже мирно задрых прямо на полу, пристроив под голову одну из разбросанных повсюду расшитых подушек, и трогательно обнимал во сне чучело лисицы, как любимого плюшевого мишку.

Я укоризненно промолчала.

Чучело блеснуло на меня глазами-бусинками — и обернуло задние лапы роскошным рыжим хвостом.