Четыре громадные турбины безжизненно уставились в небосвод. Иван опасливо потрогал кожух ближайшей — холодная. Ухватившись за верхний край турбины, подтянулся. Легко взобрался на крыло и долго шел к необъятному фюзеляжу «Бойлинга-979» — шаги гулко отдавались под блестящей обшивкой.
Первые два иллюминатора были закрыты изнутри непрозрачными шторами. А вот третий позволил заглянуть внутрь.
На широких креслах лицом друг к другу сидели молодые люди — парень и девушка. В руках у них были бокалы, наполненные шампанским — бутылка стояла на откинутом столике. Одно место в соседнем ряду кресел пустовало, а на другом располагался седобородый старик, строго грозящий пальцем мальчишке плутоватого вида. Люди, люди, люди были и дальше — один даже стоял в проходе, элегантно раскланиваясь с хорошенькой стюардессой.
Несколько сотен человек! Их движения остановились. В их глазах не было жизни. Нет, они не спали. Скорее всего они были мертвы, вместе с тем продолжая жить какой-то особенной, тайной жизнью…
Зрелище было настолько жутким, что Иван отшатнулся от иллюминатора, не удержался на крыле, скользнул вниз, задержавшись на чуть приподнятых вверх элеронах.
Спрыгнув на землю, Иван поспешил вернуться к хронокрейсеру и выполнить поручение Виллены. Он и так слишком задержался возле самолета, который недавно… то есть в двадцать первом веке пропал в Бермудском треугольнике.
Но думал Иван совсем не о лайнере, не о очередной разгаданной Тайне. Он думал о том, что нельзя сейчас оставлять Виллену одну.