Ганс Кюхельгартен

Темнеет, тухнет вечер красный;

Спит в упоении земля;

И вот на наши уж поля

Выходит важно месяц ясный.

И всё прозрачно, всё светло;

Сверкает море, как стекло. —

В небе чудные вот тени

Развилися и свились,

И чудесно понеслись

На небесные ступени.

Прояснилось: две свечи;

Двое рыцарей косматых;

Два зубчатые мечи

И чеканенные латы;

Что-то ищут; стали в ряд.

И зачем-то переходят;

И дерутся, и блестят;

И чего-то не находят…

Всё пропало, слилось с тмой;

Светит месяц над водой.

Блистательно всю рощу оглашает

Царь соловей. Звук тихо разнесен.

Чуть дышит ночь; земля сквозь сон

Мечтательно певцу внимает.

Лес не колышется; всё спит,

Лишь вдохновенна песнь звучит,

Показался дивной феи

Слитый в с воздуха дворец,

И в окне поет певец

Вдохновенные затеи.

На серебряном ковре,

Весь затканный облаками,

Чудный дух летит в огне;

Север, юг покрыл крылами.

Видит: фея спит в плену

За решеткою коральной;

Перламутную стену

Рушит он слезой хрустальной.

Обнялись… слилися c тмой…

Светит месяц над водой.

Сквозь пар окрестность чуть сверкает.

Какую кучу тайных дум

Наводит моря странный шум!

Огромный кит спиной мелькает;

Рыбак закутался и спит;

А море всё шумит, шумит.

Вот из моря молодые

Девы чудные плывут;

Голубые, огневые

Волны белые гребут.

Призадумавшись, колышет

Грудь лилейную вода,

И красавица чуть дышет…

И роскошная нога

Стелет брызги в два ряда…

Улыбается, хохочет,

Страстно манит и зовет,

И задумчиво плывет,

Будто хочет и не хочет,

И задумчиво поет

Про себя, младу сирену,

Про коварную измену,

А на тверди голубой,

Светит месяц над водой.

Вот в стороне глухой кладбище:

Ограда ветхая кругом,

Кресты, каменья… скрыто мхом

Немых покойников жилище.

Полет да крики только сов

Тревожат сон пустых гробов.

Подымается протяжно

В белом саване мертвец,

Кости пыльные он важно

Отирает, молодец.

С чела давнего хлад веет,

В глазе палевый огонь,

И под ним великой конь,

Необъятный, весь белеет

И всё более растет,

Скоро небо обоймет;

И покойники с покою

Страшной тянутся толпою.

Земля колется и – бух

Тени разом в бездну… Уф!

И стало страшно ей; мгновенно

Она прихлопнула окно.

Всё в сердце трепетном смятенно,

И жар, и дрожь попеременно

По нем текут. В тоске оно.

Внимание развлечено.

Когда, рукою беспощадной,

Судьба надвинет камень хладный

На сердце бедное, – тогда,

Скажите, кто рассудку верен?

Чья против зол душа тверда?

Кто вечно тот же завсегда?

В несчастьи кто не суеверен?

Кто крепкой не бледнел душой

Перед ничтожною мечтой?

С боязнью, с горестию тайной,

В постель кидается она;

Но ждет напрасно в ложе сна.

В тме прошумит ли что случайно,

Скребунья-мышь ли пробежит, —

От вежд коварный сон летит.