Гаран вечный

Вторжение к далеким предкам

Дзианта стояла перед дверью, поглаживая туго натянутую перчатку. Под липким материалом она ощущала покалывание энергии, так искусно вплетенной в ткань. Она видела, как работали с такими перчатками, но до этого никогда не пыталась использовать ее полный потенциал.

В последний раз она мысленно обыскала коридор, пробежав по нему туда и обратно. Все спокойно, как и обещала Энния. С этим горячим покалыванием в ладони она пошла вперед и направила ладонь на замок. Яза заплатила сказочную цену за временное пользование этой перчаткой. Теперь она должна была показывать, справедлива ли была цена.

Кончик языка нервно пробежал по зубам, Дзианта замерла на несколько секунд. И когда она уже решила, что Язу надули, дверь бесшумно скользнула в стену. Так просто, так хорошо!

Снова мысленный поиск, чтобы быть уверенной, что охранников нет, кроме тех, кого она была обучена находить и разоружать. Было похоже на то, что Высший Лорд Юкундус очень старомоден и использует только обычные защитные средства, которые для Воровской Гильдии опасны не более, чем детские игрушки. Но, пока она полностью не уверилась в этом, ее рука без перчатки лежала на поясе, отделанном декоративными драгоценными камнями, которые на самом деле были миниатюрными, но очень эффективными детекторами. Затем она вошла в комнату, одновременно опустив обруч ночного видения, — который также был сделан так, что как бы являлся частью ее сложного модного головного убора. Плащ, который был на ней, при нажатии кнопки на вороте, не позволял увидеть ее. Одежда ее стоила примерно столько, сколько тратила за год небольшая планета, если бы она когда-нибудь поступила в продажу. Математических знаний Дзианты было недостаточно для того, чтобы просто представить эту сумму.

Комната была обставлена с той роскошью, которую только мог предоставить Корвар, мир удовольствий. Сокровища… но она здесь только из-за одной вещи. Плотно обернув плащ вокруг себя так, чтобы он не мог зацепиться за что-нибудь и вызвать Тем самым утечку энергии, следы которой могли быть позднее обнаружены, Дзианта осторожно пошла к дальней стене. Если все пойдет так, как хотела бы Яза, если это будет чистый налет, то Юкундус никогда не обнаружит, что в его тайны проникли. До тех пор, пока они не будут благополучно проданы.

С прибором ночного видения она чувствовала себя как в хорошо освещенной комнате. Но не только он помогал ей: дважды она останавливалась из-за предупреждений, полученных ею от поясных детекторов, и подключала для проверки управляемые мыслью защитные устройства, хотя каждая проверка увеличивала ее беспокойство и истощала психическую энергию.

Перед ней на стене было изображение космической сцены. Она остановилась у стены. Не рискуя оторвать пальцы от детекторов, она отстегнула застежку зубами, ощутив при этом обжигающий удар. Затем она сунула расстегнутую перчатку за пояс и вытянула из нее руку.

Из-под плаща Дзианта достала небольшой брелок, поднесла его к одной из звезд, сияющих на стене, и нажала на нее. Послышался звук, который она услышала не ушами, он отозвался болью в мозгу.

Часть стены поднялась и появился шкаф. До этих пор искусство и приборы Гильдии работали успешно. Но остальная часть миссии зависела только от ее талантов и умения.

Шкаф был полон маленьких кубиков, таких маленьких, что она могла взять в руку сразу три или четыре штуки. Их было очень много, и за короткое время она должна отыскать те несколько, за которыми пришла, и «считать» их содержимое.

Ее дыхание участилось, когда она положила ладонь на первый кубик в верхнем углу. Не это, не это — ее рука, скользнула ниже, ни один в этом ряду не был тот, что ей нужен, хотя она знала, что они все содержат ценную информацию. Записи Юкундуса: если верить всем слухам относительно него, то не имеет никакого значения, что ему пришлось бежать, что все его межпланетные владения конфискованы. С этими микрозаписями он опять может использовать людей, опять строить и, возможно, добиться еще большего могущества.

Здесь! Из среднего ряда она достала кубик и подняла его над прибором ночного видения так, чтобы он находился против обнаженного участка лба. Это была самая опасная часть налета, так как в этот момент она должна была отрешиться от всего, забыть о детекторах на поясе, о своей собственной мысленной защите и сконцентрироваться только на том, что она должна была «считать» из кубика. Кроме того, для нее содержимое кубика не имело смысла: никаких живых изображений — необходимо запомнить только закодированные символы. Вот и все. Облегченно вздохнув, она положила его на место и стала скользить пальцем по рядам, отыскивая другой. Яза была уверена, что их два.

Второй! Опять она была совершенно беззащитной перед любой опасностью, так как, пока шла передача информации, она ничего не могла предпринимать. Теперь ей следовало убедиться, что нет третьего кубика. И ее ищущие пальцы не обнаружили больше ни одного. Она закрыла стену. Облегчение наполнило ее. Теперь осталось только уйти и запереть дверь.

Опять плотно запахнув плащ, Дзианта повернулась. Не прикоснуться ни к чему, не оставить ни одного следа, который может быть обнаружен. Это было…

Дзианта застыло. Она потянулась, чтобы подобрать рукой без перчатки угол плаща, который мог коснуться маленького стола, настоящего произведения искусства. Ткань плаща выскользнула у нее между пальцев, и рука потянулась дальше, вперед, но не по своей воле, а как будто ее кисть была чем-то захвачена.

Некоторое время, секунду или две, девушка была уверена, что схвачена каким-то новым защитным устройством, которое ее детекторы не смогли обнаружить. Затем она поняла, что это было психическое требование ее внимания.

Никогда до этого она не испытывала такого ощущения. Когда она занималась психометрией, «считывала», то это было по ее собственной воле. То, что она чувствовала сейчас, это требование, принесло с собой страх и чуть ли не повергло ее в панику. На, столе лежало что-то, что было «заряжено» так же, как «заряжены» приборы Гильдии, заряжено психической энергией такой сильной, что оно могло управлять ее вниманием.

Первый страх Дзианты постепенно утих. Перед ней было что-то новое и любопытство завладею ею, хотя она знала, что любая задержка опасна. Но она хотела узнать, что же спровоцировало у нее такую волну в мозгу.

На столе шесть предметов. Таинственное животное, вырезанное из полудрагоценного камня. Пластина розового кристалла, с крылатым цветком с Виргаль 3 в ней. Коробочка из Стирианского каменного дерева и рядом головоломка с внутренними кольцами, которые делают аборигены Лизандера. Корзиночка, отделанная сапфирами, в которой лежали какие-то сладости. И последнее — кусок сухой пыльной глины, или так это выглядело.

Дзианта наклонилась поближе. На комке были какие-то загадочные знаки — они притягивали ее, — она отдернула руки назад, как будто ее пальцев коснулись языки трепещущего пламени. Но она не притронулась к этому безобразному комку и не должна была! Она знала, что если сделает это, то погибнет навсегда.

С лихорадочной поспешностью она обмотала руку плащом и обошла стол, как будто тот был ловушкой, западней. В этот момент она чувствовала, что так оно и есть. Хитроумная западня, возможно, поставленная не Юкундусом, а какими-то другими силами, для того, чтобы обезвредить любого, обладающего такими же способностями, как и она.

Дзианта проскочила через комнату с такой скоростью, как будто услышала звонок тревоги, который должен был привести сюда все городские патрули. Она выскочила в коридор, и дверь опять закрылась. Дзианта стояла, дыша так тяжело, что вся грудь болела, дышала как человек, бегством спасшийся от смерти. Она боролась с желанием вернуться назад, взять в руки комок засохшей глины или, может, облепленный землей камень, или что бы там ни было — но взять и знать!

Дрожащими руками она сделала быстрые изменения в своей одежде, преобразовав ее таким образом, что это позволило ей выглядеть женщиной, которая имеет полное право находиться и гулять здесь. Это было предусмотрено теми, кто посылал ее сюда. Но что же с ней? Она добилась полного успеха и может вернуться к Язе с той информацией, за которой ее посылали. Но она не испытывала чувства ликования, ее грызли сомнения, ей казалось, что она оставила там что-то, неизмеримо более ценное и теперь потерянное навсегда.

От главного коридора отходил боковой, и из его тени выступил Рин. Он был так хорошо укрыт, что своим появлением удивил даже Дзианту. На нем был одет пояс с оружием персонального охранника — одно из ответвлений Воровской Гильдии, которое имело полулегальный статус, так как они обеспечивали защиту от убийц. А те из элиты Галактики, кто сделал Корвар своим местом для развлечений, имели причины бояться внезапной смерти.

В ответ на его взгляд она кивнула, но они не заговорили, а пошли, причем он отставал от нее на шаг, как это было определено их теперешними ролями. Пока они шли, стараясь не спешить, Дзианта видела свое отражение в многочисленных зеркалах. Она была поражена, видя себя в одежде Девы Цхоль: ее собственное лицо скрывалось под гримом. Плащ цвета золотого апельсина эффектно гармонировал с драгоценностями головного убора, пояса и ожерелья. Во всем этом великолепии она имела высокомерный вид, который был частью ее нынешней рати, так непохожей на ее обычное состояние.

Они уже были внизу, где толпится народ, — разнообразие одежд, рас, запахов. Корвар был не только местом для развлечений, но и перекрестком этой части Галактики. И поэтому его транзитное население часто менялось. Так что Она в своем костюме не привлекала здесь ничье внимание. Находиться в компании с Девой Цхоль на вечер, на неделю, на месяц — это было делом престижа для лордов Галактики. Энния, чье платье надела Дзианта сегодня вечером, хорошо ее натренировала. Энния сегодня была с Высшим Лордом Юкундусом, занимала его и держала где-нибудь подальше отсюда.

Они добрались до главного холла, где поток гостей, входящих и выходящих, идущих в банкетные залы, игорные комнаты, был рекой, в которую они погрузились. Тем не менее Дзианта не поворачивала головы даже для того, чтобы взглянуть на Рина, хотя она продолжала осматривать лица, зондировать. Неужели это вечернее приключение, истощение ее сил привели к отвратительному ощущению, что за ней следят? А может, эта встреча с комком чего-то привела ее в состояние беспокойства и нервозности? Она чувствовала — что? Притяжение камня, да, но это было что-то, чем она могла и должна была управлять.

Это было что-то другое — ощущение того, что за ней следят — кто-нибудь из патрульных? В своей одежде она была защищена каждым прибором Гильдии против проникновения в мозг. А всем известно, что Гильдия обладает такой техникой, которая никогда не появлялась на рынке, и мало кто о ней знает.

И все же она не могла избавиться от ощущения, что находится в атмосфере какой-то слежки, поиска. Хотя она была уверена, что еще не обнаружена. Если бы это было не так, она сразу бы поняла это.

Рин пошел вперед и вызвал частный флиттер. Дзианта подняла воротник плаща, когда вышла в ночь, уже полностью уверенная в том, что ее страхи были напрасными, — ей можно ничего не бояться, по крайней мере, сейчас.

Тикил был весь в сиянии света, звуках музыки. Жизнь в нем кипела. Дзианта почувствовала радость, наслаждение тем, что она расплатилась сегодня вечером за долгие годы обучения и охраны. Иногда раньше она ощущала, что на нее давила тяжесть невыплаченного долга, хотя Яза никогда не напоминала об этом. Дзианта все еще не была свободна, получит ли она когда-нибудь свободу?

Но все же она была более свободна, чем многие другие. Когда их флиттер взлетел в верхние слои и описал круг, чтобы направиться на виллу Язы, они пролетели над Дипилом, где сверкающие сияния городских огней заменил угрюмый мрак, такой же темно-серый, какими эти трущобы из бараков были видны днем. Было мучительно смотреть на тех, внизу, кто все еще влачил жалкое существование за этими тускло-коричневыми стенами.

Дзианта помнила, что Дипил существует все время, — постыдное пятно, которое Корвар и вся эта часть Галактики хотели бы забыть, но не могли уничтожить.

Дзианте понадобилось только один раз взглянуть на тусклую серость внизу, чтобы понять, что теперь она имеет некоторую свободу и она ее решительно предпочитает тому, что находится внизу. Она была одной из счастливых. Как она могла сомневаться в этом?

И все потому, что как-то Яза увидела ее в космопорту, когда она просила различные предметы у людей и рассказывала что-нибудь о них. Этому фокусу с угадыванием она научилась сама и думала, что это только фокус, которому каждый может научиться, если захочет. Но Яза понимала, что только человек, обладающий особыми способностями, может делать это так хорошо, как Дзианта. Возможно, потому, что Яза была чужестранка, салярианка.

Благодаря заинтересованности Язы, она была извлечена из Дипила, доставлена на виллу, которая показалась ей чудом, где начала учиться. Хотя салярианка требовала от нее полного повиновения и изнурительных часов обучения, это не угнетало Дзианту. Знания она впитывала жадно, как еду и питье — она ведь ничему не училась до этого. Она упорно училась месяцами, годами, которые сделали ее могущественным инструментом.

Как и все люди ее расы, происходившие от кошачьих, Яза была очень практична, сконцентрирована на себе, но она была способна общаться с людьми других рас в процессе работы, совместной работы, не теряя при этом своей индивидуальности. Ее интеллигентность была очень высокого порядка, хотя она рассматривала вещи под несколько другим углом, чем люди расы Дзианты. Она была прирожденным лидером и была одной из немногих женщин, которые достигли высших постов в Гильдии. Ее прошлая история была окутана тайной, даже возраст был неизвестен. Но ее слова, произнесенные с легким свистом, были законом для обитателей не одной планеты, причем число людей, подчиняющихся ее приказам, было больше, чем подчиняющихся законам страны.

Дзианта была потомком населения Террана. Но с какой планеты она пришла сюда, в это тусклое существование, когда обитатели десятков миров были занесены сюда, во временный лагерь Дипил, она не могла сказать. В ее облике не было ничего примечательного. Никаких из ряда вон выходящих особенностей строения, цвета кожи, роста, по которым можно было бы определить, откуда она. И эта ее непримечательность делала ее еще более ценной. Ее можно было обучить, чтобы она принимала облик других рас, даже одной из двух нечеловекообразных, если бы в этом возникла необходимость. Как и у Язы, возраст ее был неразрешимой загадкой. Было очевидно, что ее раса развивалась дольше других рас, но ее мозг быстро впитывал знания, которые ей давали, а психические особенности ее мозга оценивались очень высоко.

Благодарность, а позднее присяга в верности Гильдии связывали ее с Язой. Она стала частью Гильдии, которая действовала во всей Галактике в сотрудничестве с темными и нижними мирами. Правительства появлялись и исчезали, но Гильдия оставалась, иногда приобретая силу и могущество для того, чтобы самой менять правительства, иногда загоняемая в подполье. Гильдия имела своих послов и свои собственные законы, преступать которые значило обречь себя на быструю и неминуемую смерть. Сам закон был частью Гильдии.

Дипил был уже позади и теперь они пролетали над садами и тщательно сберегаемыми островками вельда, которые разделяли виллы, Дзианта стиснула руки под плащом. Мысли о вечерней работе, — нет, не о работе, нет, об этом куске глины — заполнили ее мозг. Боль, жгучая как голод, захватила ее.

Она должна увидеть Огана, сразу же, как перепишет то, что принесла на ленте, — она должна увидеть Огана, узнать, что же это означает. Эта навязчивая идея, которая владела ею, идея дотронуться до загадочного предмета, была, конечно же, неестественной. Она подавляла ее мысли, она могла быть угрозой ее способностям. Оган, парапсихолог, который обучал ее, был единственным, кто мог бы объяснить причину этой тяги.

Флиттер сел на плоскую крышу, освещенную тусклым светом.

Для своей легализации Яза объявила себя главой торговой фирмы Салярики и таким образом занималась легальным и выгодным бизнесом в Тикиле. Она руководила своим предприятием так же эффективно, как и работала по заданиям Гильдии. Она была не единственным членом Гильдии, ведущим двойную жизнь. На Корваре она была Леди Яза, и ее богатство приносило ей почет и уважение.

Дзианта быстро спустилась вниз. Несмотря на поздний час, дом, как обычно, не спал, хотя шумов было мало и звучали они приглушенно. Но под крышей, где правила Яза, никогда не было неуверенности и нервозности. Благодаря своей постоянной бдительности, она продолжала держать бразды правления в своих руках с длинными когтями, и в любой момент в случае необходимости она могла пустить в ход все свое могущество, всю свою власть.

Дзианта поцарапала пальцем плексигласовую панель и та бесшумно откатилась назад. Дзианта оказалась на пороге комнаты Язы, наполненной каким-то запахом. Дзианта задержалась на пороге, пока пульверизаторы направляли на нее распыленную ароматизированную жидкость, имеющую тот запах, который Яза предпочитала в настоящее время. Дзианта сбросила плащ и медленно поворачивалась под струями. Для Дзианты этот запах был чересчур силен, но для Язы, уроженки Салярики, это было единственным способом, чтобы близко общаться с особью другой расы, Она была чрезвычайно чувствительна к чужим запахам, как все люди ее расы, и такая предосторожность позволяла им выносить присутствие других людей.

Дзианта вытерпела ароматный душ и сняла головной убор. Ее голова болела, но этого и следовало ожидать после того напряжения и нагрузки, которые испытал ее мозг сегодня вечером. После того, как она освободит свою память, Оган погрузит ее в освежающий сон, если она попросит его.

Свет в комнате был слабым и рассеянным. Яза не нуждалась в ярком освещении. Она свернулась клубочком в подушках, в своей любимой позе. Перед открытым окном висел гамак, в котором лежал во всю длину Оган. Огромное количество слухов ходило о нем. Говорили, что он психо-тех, один из группы, запрещенной законом. Как и у Язы, возраст его невозможно было определить. Но говорили, что он прошел через несколько курсов продления жизни. Но в каком мире он родился, никто не знал.

В отличие от саляриканцев, прислуживающих на вилле, он был маленьким хрупким человечком, казавшимся рядом с ними усеченной тенью. Он. был не только мастером психологии, но и обладал многими боевыми искусствами, что сделало его имя легендой. Теперь он лежал в гамаке, головой к открытому окну, как будто сильный запах беспокоил его. Однако, когда Дзианта вошла в комнату, он повернулся к ней; лицо было непроницаемым, как обычно.

В этот момент девушка поняла, что она не хочет говорить им о комке. Оган может дать ей покой, но она не хочет покоя за то, что они узнают, что ее удивило и напугало. Она сохранит свою тайну, по крайней мере, сейчас. Почему, собственно, Оган все время должен быть полным господином?

— Приветствую, — послышался мурлыкающий голос Язы. Она была очень стройна, а движения самые грациозные, которые когда-либо видела Дзианта. С точки зрения жителей Салярики — очень красива. Черные волосы, скорее пушистый мех, были густы и шелковисты на голове и плечах, а также на верхних частях рук. Лицо не было таким широким и плоским, как у большинства ее соотечественников, оно заканчивалось острым подбородком. Самым удивительным в лице были огромные глаза, они отвлекали внимание от всего остального. Чуть-чуть раскосые, зрачки сужались и расширялись в зависимости от освещенности, как у ее дальних предков-кошек. Глаза были глубокого красно-золотого цвета, и они разительно выделялись на фоне серой кожи и были похожи на камень корос, который так ценится на ее родине.

Два таких камня сейчас украшали широкий воротник, облагающий ее горло, но они сильно проигрывали при сравнении с ее глазами, несмотря на то, что камни слегка светились в слабо освещенной комнате.

Она вытянула вперед руку со втянутыми когтями, на которые были сейчас надеты филигранные металлические колпачки, и поманила Дзианту. Ее короткое золотое платье, перехваченное поясом с подвешенными к нему мешочками с ароматическим веществом, мягко шуршало при движениях. Откуда-то из самой глубины горла донесся какой-то рокочущий звук. Этот звук остался ей от предков: Яза мурлыкала, Яза была довольна.

Я не спрашиваю, моя милая, все ли прошло хорошо. Это ясно, раз ты здесь. — И она окликнула Огана.

Он не ответил, но гамак двинулся, поднимая его. Теперь была его очередь подозвать Дзианту. Она села у стола и подняла головной обруч на верх своих гладко причесанных волос. Еще несколько минут и она освободится от той информации, которую принесла с собой. В соответствии с ее мыслями машина, которая записывает, очистит намять от того, что ей опасно знать. Эта процедура предусмотрена для таких, как она, чтобы в том случае, если она попадет во вражеские руки, она ничего не смогло бы сказать.

Девушка открыла свою память, зная, что каждый символ, который она «считала» из кубиков, будет записан. А вдруг машина запишет, а потом сотрет из ее памяти реакцию на комок? Но если это случится, то те, кто ее читает на видеоэкране машины, тоже узнают об этом. Нет — ее рука двинулась к ключу отсечки, — она не должна допустить этого.

Здесь. Ее палец опустился, и она ощутила знакомые головокружение и дезориентацию. Теперь она будет помнить только то, что она «считала» из кубиков.

— Блестяще. — Мурлыканье Язы стало гораздо громче, когда Дзианта снова пришла в себя. — Очень удачно, первый класс.

Теперь, моя милая, ты должно быть устала — иди в свое гнездышко.

Она устала, устала до боли. Такая нагрузка на мозг очень утомила ее, как это было всегда, хотя это был первый, по-настоящему большой набег. Те, что были раньше, были детским развлечением по сравнению с этим. Оган подошел к ней с чашкой какого-то восстанавливающего напитка мешочного цвета. Дзианта жадно выпила его и пошла собирать свою сброшенную одежду.

— Красивых снов тебе, — губы Язы изогнулись, что было эквивалентно улыбке. — Пусть тебе приснится то, чего ты больше всего хочешь, моя милая. За это дело я все для тебя выполню.

Дзианта кивнула. Она слишком устала, чтобы говорить. То, что она больше всего хочет, — это не просто обещание. Яза может все. Гильдия не скупилась для тех, кто провел удачный налет. Сейчас она больше всего хотела спать, хотя Оган и не посылал ее.

Оказавшись в своей комнате, Дзианта стянула с себя остатки одежды Цхоль и бросила их на пол. Хотя она и была смертельно усталой, она не пошла в постель с этой маской грима и краски на лице. Она вошла в освежитель, установила ручки управления и вступила в волны освежающего и очищающего пара. Это позволило ей стать собой.

Как бы для того, чтобы убедиться, что она стала Дзиантой, она посмотрелась в страшное зеркало, страшное потому, что оно обычно использовалось для проверки грима, поэтому оно со всей беспощадностью раскрывало все дефекты наружности вместо того, чтобы сглаживать, затушевывать их. Перед ней действительно была Дзианта. В это время и при ее усталости отражение нанесло ужасный удар по ее тщеславию.

Она была худощава, с бледной кожей. Волосы после теплого влажного потока воздуха вились мелкими кудряшками. Они были цвета светлого серебра, Хотя при дневном освещении должны были казаться темнее. Серые глаза тоже цветом напоминали серебро. Рот большой, губы ярко-красные, слегка изогнутые. Что касается остального, — она хмуро взглянула на себя, закуталась в ночную рубашку и вышла из комнаты.

Чтобы приснилось то, что она больше всего хочет, сказала Яза. А что если она попросит набор косметики для изменения облика, — чтобы все время быть кем-нибудь, а не только в то время, когда работает на Гильдию? Согласится ли Яза на это? Возможно, согласится, если Дзианта ее попросит, но Дзианта не относилась серьезно к этой идее.

Конечно же, то, чего она хотела бы, больше всего прямо сейчас, — это комок глины. Иметь его прямо в руках, узнать его тайну! Дзианта вздохнула. Чем он воздействовал на ее мозг? А что случилось бы с ней, если бы она взяла его там?

Дрожа, она бросилась к постели, нырнула в ее мягкую пропасть и зарылась с головой под покрывало.

Дзианта очнулась от сна внезапно; если сны и были, то она их не помнила, как будто была усыплена. Она знала, что ей следует делать, как будто Яза отдала ей распоряжение. Страх ознобом сотрясал ее маленькое тело, но сильнее страха было непреодолимое желание, что пронизывало ее как чувство голода.

Девушка помнила наставление Огана: страх, вера и навязчивая идея сродни друг другу. Все они могут привести к тому, что человек полностью потеряет себя, перестанет владеть собой, исчезнет блок памяти. Она не очень боялась всего этого, но была уверена, что навязчивая идея владеет ею.

Солнце Корвара уже поднялось над горизонтом. Все эти комнаты были звукоизолированы и только четкое знание распорядка дня в доме руководило ею. Самый быстрый способ вызвать интерес и недоумение — это изменить обычный распорядок, вернее уклониться от него. Дзианта уселась перед окном, обхватила руками колени и стала смотреть вниз, в сад.

День обещал быть прекрасным, — это хорошо. Психические силы ослабевают при плохой погоде. Кроме того, нм могут угрожать и другие факторы: силовые поля машин, солнце, планеты, даже человеческие эмоции. Дзианта думала сейчас о трудном тесте. Может, она не способна сделать все это, даже если она займет нужную позицию в необходимый момент и с необходимой поддержкой.

Необходимая поддержка. Психокинетическая сила.

В лаборатории Огана много всяких приборов. Но положить палец на один из них — это значило привлечь сразу же внимание к себе. Она должна зависеть полностью от другого источника.

Дзианта расцепила руки, подняла их, чтобы закрыть глаза, хотя она уже закрыла их, и сконцентрировалась, чтобы сформировать в мозгу изображение и тем самым послать вызов. Все зависело от того, свободен ли сейчас Харат.

Она послала свой вызов. Ей повезло: Харата не было в лаборатории. Она быстро побежала в освежитель, приняла душ и села перед безжалостным зеркалом, не собираясь заниматься собой; она хотела сделать только то, что позволило бы ей ходить по Тикилу в виде женщины, которая не вызывает желания посмотреть на нее во второй раз.

Она решила быть существом второго класса, из Пони. Ее рост, который она не могла изменить без дополнительной затраты энергии на формирование визуальных галлюцинаций, подходил для ее выбора. Девушка работала быстро — копна волос цвета меди пышно взбита, кожа подкрашена до соответствующего оттенка, линзы, сделавшие ее глаза темнее, вставлены — и вот она уже готова.

Она выбрала обтягивающие кожу брюки металлически-голубого цвета, зеленое платье с боковыми разрезами и затем стала думать о драгоценностях, которые были, если к ним внимательно присмотреться, больше, чем просто драгоценности. С сожалением она отказалась от самых лучших. Некоторые из этих приборов возбуждали побочные эффекты, которые могли быть обнаружены детекторами Патруля. Булавка в воротник без двойного назначения, кольца на пальцы, соединенные золотой сетью, браслет на запястье — все это стало как бы перчаткой без ладони.

Последняя проверка в зеркале — чтобы убедиться, что преобразование облика полностью закончено. Она набрала код для получения утреннего сока и быстрого завтрака и съела все до последнего куска. Завтрак был поддерживающий силы, но не возбуждающий.

В ее коридоре было тихо, но она знала, что весь дом уже на ногах. Теперь последняя проверка — собрав все свое-спокойствие и самообладание, Дзианта подошла к панели видеоблока и нажала кнопку.

Так она зафиксировала свой теперешний облик и объяснила, зачем она выходит из виллы. Без этого ее отсутствие вызвало бы подозрение, хотя она не впервые покидала виллу, изменив облик. Это было обычным для обитателей дома Язы.

— Я иду к ювелиру Каферу на Рубин Лэйн, — сказала она. Отлично. Яза должна поверить, что она пошла выбирать себе награду за прошлый вечер. Наградой будет драгоценность. А магазин Кафера совсем рядом с тем местом, куда она действительно направляется.

Некоторое время Дзианта ждала в напряжении. Мог вспыхнуть запрещающий сигнал. Могло быть так, что Оган запланировал какие-нибудь эксперименты на это утро. Но вспыхнул сигнал, зарегистрировавший окончание записи.

Хотя ей хотелось бежать как можно быстрее, чтобы ее не перехватили Яза или Оган, она заставляла себя идти почти прогулочным шагом, как будто она направляется в Тикил за утренними покупками. Она даже не рискнула снова вызвать Харата: приборы Огана могли записать этот вызов. Но, прежде чем ее нетерпение достигло критического уровня, она уже была на крыше, где ее ждал флиттер.

Один из телохранителей Язы повернул голову. Его глаза превратились в щелочки от яркого света солнца, бьющего прямо в лицо. Это был Снаскер, молчаливый старый воин, уши его превратились в лохмотья от старых боевых шрамов, еще один шрам рассекал челюсть. Снаскер бросил на Дзианту безразличный взгляд.

— В Тикил? — его голос напоминал низкий рык.

— Да. Если это доставит тебе удовольствие, Снаскер.

— Доставит, детка. — Он зевнул. Цапнув двумя когтями своего напарника, он прыгнул во флиттер.

Дзианта остановилась, чтобы подхватить маленькое существо, которое бросилось ей на руки, щебеча приветствия. Хотя она не понимала его речь, его слова звучали в ее мозгу:

«Харат здесь. Он пойдет с Дзиантой сейчас!»

Она выразила запоздалое согласие и уселась за Снаскером. Харат сидел у нее на коленях, тяжело дыша. Клювообразный рот приоткрыт, круглые глаза широко раскрыты.

Кто такой Харат, какую разновидность он представляет и как его классифицировать, как человекоподобное или высокоразвитое, обладающее телепатическими способностями животное, Дзианта не знала. Его маленькое тело было покрыто пушком, который мог быть и перьями и легчайшим мехом. Но он был без крыльев и хранил свернутыми в карманах своего одеяния четыре коротких щупальца, которые он использовал как неловкие руки. Ноги и ступни были покрыты пушком, который был короче, чем на остальной части тела, как будто он носил чулки с тремя пальцами. Пальцы заканчивались когтями, которые хорошо сочетались с его большим изогнутым клювом. Цвет его был серо-голубой, а глаза, окруженные черным ободком, светло-голубые.

Он появился у Огана, еще находясь в яйце, которое привез один из членов Гильдии, во время инкубационного периода. Обладал он высочайшими психокинетическими способностями. Однако он еще не мог перемещать предметы так, как надеялся Оган, — возможно, потому что он был еще молод и его силы должны были увеличиться. Но он мог воздействовать на психические силы других очень сильно.

На Корваре, в Тикиле, где другие разновидности, населяющие многочисленные миры, были скорее правилом, чем исключением, он ни у кого не возбуждал любопытства. Он с неохотой одевал ту небольшую сбрую, которую сейчас держала в руках Дзианта, но терпел ее, так как без нее его не брали в город. А Харат был ужасно любопытен, и его любимым занятием были поездки в Тикил. Так как Оган решил, что они полезны Харату для тренировки, то на сей раз ничего необычного в этом не было: Харат часто сопровождал кого-либо из домашних Язы.

Солнце было очень ярким, и маленькое тело Харата вибрировало у нее на коленях из-за легкого «клик-клик», которое он делал клювом, выражая удовольствие.

— Куда? — спросил Снаскер.

— Я направляюсь к Каферу.

Они пролетели над Дипилом, но Дзианта даже не посмотрела вниз. Она была страшно возбуждена тем, что задумала, и боялась, как бы это чувство не передалось Харату. У нее сейчас было ощущение того, что она может совершить все, если только решится на это.

Она не должна терять контроль — не должна опускать вниз этот жгучий комок энергии, который рождается где-то в позвоночнике и поднимается медленно к голове. Не здесь — еще не время!

Флиттер сел на платформе, в центре площади, украшенной деревьями. Сквозь деревья она видела вспыхивающие огни, которые обозначали Руби Лэйн, улицу ювелиров — яркие огни, которые были видны даже при солнечном свете. Теперь она должна подавить свое нетерпение и посетить Кафера, прежде чем она попытается провести свой эксперимент.

В нормальном состоянии она должна быть потрясена витриной Кафера. Это было исключительное удовольствие для тех, кто любит красоту драгоценных камней, великолепно граненных и обработанных. Или маленькие куклы и разные безделушки, и старые и новые, сделанные из драгоценных камней и собранные здесь из тысяч миров, так как здесь деньги текут широкой полноводной рекой.

Несмотря на желание, которое влекло ее отсюда, Дзианта остановилась, потрясенная, перед диадемой, сделанной из маленьких трубочек, сплетенных из тончайших нитей. Каждая трубочка поддерживала цветок, листок, насекомое, и все это должно было тонко звенеть при движении, как луговые травы под легким ветерком. Сразу же за ней она увидела город, сделанный из карема, светящегося сплава с планеты Лидис, секрет которого давно утерян. Город был выполнен во всех мельчайших подробностях, даже с людьми, каждый из которых был не больше мизинца Дзианты, но имел собственное выражение лица и всю одежду с мельчайшими подробностями.

Она могла бы смотреть и смотреть, но не это привело ее сюда. Хотя жители Тикила поднимались поздно, и основная волна покупателей еще не нахлынула, здесь было много любителей, которые ходили из лавки в лавку, начиная с Кафера и далее вниз, по всей Руби Лэйн.

Харат сидел у нее на плечах, пока она шла. Упряжь была у нее в руках. Голова Харата непрерывно вертелась во все стороны, так как он хотел увидеть все сразу. Дзианта не общалась с ним с помощью обмена мыслями — она берегла силы для дальнейшего. Она принуждала себя не торопиться, останавливаясь то тут, то там.

Теперь, когда она дошла до конца улицы, она уже не могла больше выдержать и пошла по роскошному саду, приближаясь к дому, где находились апартаменты Юкундуса. Она должна подойти к ним как можно ближе.

К несчастью, она была не единственная, кто зашел сюда в поисках тени и места для отдыха. Каждая скамья была занята. И чем ближе она подходила к своей цели, тем более заполненным народом казался ей сад. Ее отчаяние достигло предела, и ей понадобились силы, чтобы сохранить контроль за собой. Где-нибудь должно быть место! Она не собирается отказываться от своего плана так быстро!

Ее возбуждение передалось Харату. Он что-то с недовольством защебетал, стал переминаться с ноги на ногу. Его острые когти проникали через одежду и впивались в тело. Если он будет в таком состоянии, то не сможет проявить свои способности.

Когда они уже дошли до конца последней аллеи, Дзианта увидела то, что самой судьбой было послано ей для того, чтобы она выполнила то, зачем пришла: небольшая тропинка между двумя пальмами. Она с надеждой повернула туда и тут же увидела скамью под густым навесом из листьев и почти невидимую с главной аллеи. И не занятую!

Причина этого была очевидна. Скамья вся была покрыта каплями росы, которые солнце не смогло высушить из-за густой тени, в которой находилась она. Она посмотрела и со вздохом подняла подол своей юбки с разрезами. Стиснув зубы, она села на мокрую скамью. Холод моментально проник сквозь тонкое белье. Но этот маленький дискомфорт был ничто по сравнению с ее решимостью выполнить свое намерение. Она вся собралась, сняла Харата с плеча и посадила его на колени, лицом к себе, чувствуя поток связи между ними, когда его глаза встретились с ее глазами. Да, он хочет помочь ей, его не нужно уговаривать.

Теперь Дзианта сняла запреты со своей энергии, которую с трудом сдерживала утром. Ее импульсы внизу спины медленно нарастали, возможно, — из-за инерционности снятия запретов. Но энергия возрастала по ее вызову, поднималась к плечам, вот она перемещается по шее и, наконец, она пульсирует во лбу. Частота пульсирования увеличилась до привычного ритма. Она ощущала себя как единое острое внимание, так всегда происходило, когда она вызывала свою энергию, об этом процессе даже Оган мало что мог сказать.

Время настало — пора!

Дзианта больше не смотрела в глаза Харата. Она сформировала в мозгу картину того, что преследовало ее прошлой ночью. Она больше не жила в своем теле, она была как бы подвешена над столом, парила в воздухе, а место удерживало, как якорь, желание, ее страстное желание иметь этот уродливый комок.

Собрав все кусочки из своей памяти, девушка превратила мысленное изображение в реальность. Теперь — пора! Все ее силы и способности были напряжены, чтобы удовлетворить ее желание. И к ним присоединился мощный импульс энергии, энергии, которую испустил Харат. Иди!

Она держала свою энергию на пределе так долго, как могла. Но пришло время, когда даже с поддержкой Харата, она не могла поддерживать это напряжение. Энергия покидала ее, оставляя совершенно опустошенной и слабой. Боль пробежала по всем жилам ее тела, когда она снова вернулась в него. Ее руки дрожали от прикосновения к чужому, координации движений не было. Слюна текла изо рта, оставляя мокрые следы на подбородке. Она никогда раньше не доходила до предела своих сил и теперь была напугана своей слабостью, своим состоянием, вращением кустов и деревьев, когда она смотрела на них.

Харат щебетал и прижимался к ней, во всем его поведении ощущался страх. Если это так подействовало на нее, то что же должен был чувствовать он? Впервые за этот день она подумала о чем-то другом, оторвавшись от своей навязчивой идеи, которая владела ею со вчерашнего вечера. Дзианта попыталась поднять руки, чтобы приласкать его, и обнаружила, что они не слушаются, двигаются медленно, движения неверные.

Но…

Было еще что-то. Харат прижимался к ней и как будто показывал на землю. С трудом она протянула руку, чтобы взять это — комок!

Она сделала! Перемещение удалось! Она не оценивалась высоко по своим психокинетическим возможностям, но с поддержкой Харата переместила его сюда!

Только она была настолько истощена, настолько слаба, что с трудом заставляла одну мысль в голове встретиться с другой. Она хотела, она отчаянно хотела — и вот оно у нее на коленях, что же она будет делать с ним? Она об этом не думала, пока не думала. Она была как бегун после изнурительной гонки ничего не надо, кроме глотка воздуха, — ее тело требовало отдыха, она должна была дать его.

Медленно, очень медленно ее силы стали возвращаться. В своем укромном убежище, в тени, Дзианта даже не могла предположить, сколько же прошло нормального времени. В том мире, откуда она только что вернулась, время течет совсем по-другому. Может, она сидит здесь несколько секунд, а может, и часов. Холод влажной скамьи проник в нее, и она задрожала, но она все еще не могла собраться с силами, чтобы встать и пойти на солнце, в тепло.

Теперь она могла взглянуть на этот тускло-коричневый комок — и взглянула с безразличием. Она продолжала смотреть на него, и безразличие исчезло. То дикое возбуждение, которое охватило ее при первом контакте, снова появилось и возросло. Оно действовало на нее! Она знала, что комок стоил всех усилий, которые она приложила, чтобы получить его. Он был — что? Она знала только одно — получить его и узнать его тайну для нее было так же необходимо, как дышать, как мыслить…

Но она не рисковала заниматься с ним сейчас, когда она была так утомлена после того, как перенесла его из апартаментов Юкундуса сюда. Нет, ей нужны все силы, когда она будет пытаться раскрыть его тайну. А это означало, что ей не следует прикасаться к нему голой рукой.

С большим трудом, так как руки все еще не слушались ее, Дзианта отстегнула пояс, открыла кошелек и затем, обернув пальцы краем юбки, чтобы предохраниться от прямого контакта, опустила комок в кошелек. Он был заметен, но ничего лучшего Дзианта не могла придумать.

Пища — питье — Дзианта вспомнила, что на одной из аллей она видела небольшую закусочную. Вместе с Харатом, который вцепился в ее платье, она с трудом направилась в выбранное убежище, борясь с головокружением.

Когда она вышла на солнце, оно обрушилось на нее, его тепло прогоняло прочь тот озноб, который мучил ее в тени. И Харат снова теперь вспрыгнул на ее плечо. Хотя та энергия, которую он передал ей, была очень большой, было ясно, что тяжелое испытание подействовало на него гораздо меньше, чем на Дзианту. Ее удивляло, что такое маленькое тело и мозг генерировали такое чудовищное количество энергии. И она тоже потихоньку избавлялась от этой гнетущей, подавляющей мозг усталости.

Дзианта вошла в закусочную и уселась в ближайшее кресло. Сразу же перед ней появилась панель со списком блюд и напитков. Она нажала соответствующие кнопки, чтобы получить блюда, восстанавливающие силы.

Пока она жевала витаминизированные бисквиты, она не забывала и Харата. Она отламывала кусочки, макала их в консервы и давала ему. Первый ход прошел, даже боль в руках и ногах ослабла, когда она выпила густой сладкий сок, его тепло вместе с теплом солнца прогнало последние остатки озноба.

Избавившись от усталости, она почувствовала новый прилив силы. Она сделала это — перенесла его, сделала то, чего никогда не пыталась сделать раньше, за исключением нескольких лабораторных опытов. Причем эти опыты показали, что ее способности в этом слабы и не имеет смысла тратить время на интенсивные тренировки. Конечно, одна бы она не смогла этого сделать. Но это была ее мысль, ее план, который завершился полным успехом. Девушку грызло желание достать его из кошелька, осмотреть. Однако здравый смысл восторжествовал и не дал ей сделать такую глупость.

Харат длинным змеиным языком слизывал капли пота со своей пушистой груди. Внезапно он замер. Его тревога и напряжение передались Дзианте, но не с помощью передачи мыслей, а благодаря физическому контакту. Голова его медленно повернулась, чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Дзианта едва удержалась от крика, когда его когти напряглись и впились в тело, проткнув ткань одежды. Она села выпрямившись и держа обеими руками чашку у губ, но не поднося ее к губам. Она собрала всю энергию, которую смогла, и. послала ее в мысленный поиск.

Харат имел свою собственную защиту, которая не зависела от его пяти чувств, а определялась шестым или седьмым, или кто его знает, каким по счету, чувством, которое позволяло ему ощущать любую опасность. Сейчас его что-то насторожило и то, что он не сообщил об этом ей, говорило, что опасность была весьма серьезной.

Ее радостные чувства испарились. Она слишком много истратила сил и теперь ее мысленный поиск был ограничен, и она ничего не смогла обнаружить. Оган? Он проследил за ней в городе? Этому можно поверить. Может, даже, что все это он и устроил, подумала Дзианта. Возможно, вчера он заподозрил, что она кое-что скрыла от них, и сделал так, чтобы узнать, что же это было. Действительно, она выбралась из виллы вместе с Харатом чересчур просто.

Она хотела повернуть голову и была уверена, что увидит Огана. Бежать было бесполезно: он ее остановит мгновенно с помощью одного из своих приборов, которые так хорошо ей знакомы.

Харат зашевелился. Он стал слезать с ее плеча, цепляясь за платье когтями и поддерживая равновесие двумя верхними щупальцами. Затем соскочил на стол, вытянул вперед одно щупальце, погрузил его в чашу и вытащил обратно, приблизил к клюву и стал слизывать сладкие капли.

Он не ел, он играл, так же, как она играла роль Девы Цхоль прошлым вечером. Он изображал маленькое существо, которое ни о чем не думает, кроме еды… Дзианта стала наблюдать за ним, стараясь понять его поведение. Очевидно, он не мог пользоваться передачей мыслей. Лизнул — проглотил, лизнул — проглотил. Больше он не поворачивал головы, а слизывал остатки с груди.

Вверх — вниз — медленно — дважды быстро. Дзианта затаила дыхание. Харат — Харат передавал кодированную информацию! Она прихлебнула из чашки, которую держала, а сама стучала пальцами по ее краю в том же ритме.

Боб-боб, боб, — она прочла предупреждение о присутствии сенситива — человека, восприимчивого к излучению психической энергии. Не Оган — Харату не было смысла предупреждать о нем. Для него Дзианта и Оган были союзники. Нет, это был чужой. И…

Может, он только делал обход. Один из патрульных сенситивов, оценивающий уровень психической энергии, а его товарищи использовали для контроля физические методы. Они, вероятно, проводили инспекцию района, где может быть сконцентрирована деятельность Гильдии.

Дзианта была горда своим успехом, но эта глупость могла ей дорого обойтись. Если где-нибудь поблизости находился сенситив во время ее работы, то он зафиксировал энергию; которую она излучала, и это сразу же вызвало расследование. Поэтому Харат использовал код для сообщения. Пока они не будут использовать излучение мыслей, они будут в безопасности, конечно, относительной. Ведь только по одному подозрению патрульные не могут подвергнуть никого физической проверке.

Ее пальцы потянулись к чашке. Харат почесал голову. Они поняли друг друга. Теперь она думала только о расстоянии между ними и о способах бегства. Она чувствовала себя гораздо лучше, чем когда входила сюда. Но она должна идти медленно, не торопиться, к флиттеру и так спланировать дорогу, чтобы не оставить следа. Может ли она довериться своему измученному телу?

Любой патрульный сенситив может узнать человека, растратившего энергию. Стоит ему только заметить малейшее пошатывание и он задержит ее для психической обработки. Тогда…

Она не должна позволять себе думать о том, что должно случиться потом. Нет, она должна собрать все силы и идти к месту посадки флиттера, идти так, чтобы не вызвать подозрений ни у кого.

Уже было поздно, и она не могла задерживаться здесь. Это место, наверное, находится под наблюдением. Необходимо восстановить истощенные силы… Дзианта достала платежную карту легального предприятия Язы и опустила ее в щель на панели автомата. Харат сразу же, как только она поднялась, вскарабкался к ней на плечо.

Хорошо. Она могла идти, не боясь, что при следующем шаге свалится, — вот что сделала пища. Теперь, стоянка флиттеров — медленно и спокойно, но не слишком медленно.

Харат закрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он спит, но когти, впившиеся ей в плечо, говорили об обратном.

Он закрыл свой мозг, так же, как и она закрыла свой. Но ей, чтобы идти, были нужны глаза. Харат просигналил: «охотник». Но преследователем могла быть и женщина. Четыре, пять, шесть — десяток людей в поле зрения.

Некоторые — простые посетители, или по крайней мере не торопятся никуда. Трое других — все мужчины — в одежде торговцев. Если бы она могла использовать чтение мыслей, то сразу же определила бы врага, но это раскрыло бы и ее. Ей нужно заметить лица, чтобы быть уверенной, что никто из них не Последует за ней до виллы.

Она подошла к лифту, поднимавшему на стоянку флиттеров, и начала подниматься наверх, страстно желая оглянуться и посмотреть, есть ли слежка. Но годы тренировки не прошли даром, и она вела себя так, как будто ее ничего не интересовало. Затем она нажала кнопку вызова автоматического Флиттера. Последние секунды ожидания, пока перед ней опустится свободная машина, были самыми трудными: так близка возможность побега и вдруг в последний момент ее схватят.

Флиттер опустился, дверь кабины открылась, и Дзианта вошла туда, может быть, немного поспешнее, чем этого требовала осторожность. Сразу же она потянулась к кодовому ключу, задавая пункт назначения. Теперь она рискнула бросить взгляд назад на платформу. Никаких признаков преследования.

Но это не доказательство, что она не под наблюдением.

Минутой позднее она уже приземлилась на огромном, заполненном народом главном рынке, который находился совсем рядом с космопортом. Здесь купцы торговали товаром, купленным у космопилотов, которым, разрешались законом небольшие торговые сделки, хотя они промышляли и контрабандой. Гильдия имела здесь, в таком важном пункте, много контактов, установленных в стратегических местах, и ни один сенситив не смог бы преодолеть их защитные доля. Дзианта наконец-то смогла расслабиться — насколько позволяло ей содержимое кошелька. Она шла по узким проходам между лавками. С контакта Гильдии она могла заказать транспорт на виллу, чтобы ускользнуть от преследования патрульных, если, конечно, ее преследуют.

Покалывание на запястье левой руки вело ее туда, где она могла заказать помощь. Близились сумерки, Харат щелкал клювом, предупреждая ее, пушок его становился дыбом. Ему вовсе не нравился холод приближающейся ночи.

Светящиеся буквы на лавке образовали имя Какиг, и Дзианта повернула туда в соответствии с покалывающим показателем. Человек, который встретил ее, был таким же серокожим, как и все саляриканцы, но без кошачьих особенностей, свойственных его расе. Очевидно, к крови его предков примешалась кровь гуманоидов.

Дзианта подняла руку, как бы поправляя одну из булавок в своей прическе, а на самом деле показывая браслет на запястье.

— Девушка, — голос его был тонким и пронзительным, как будто выходил не из горла, а из какой-нибудь другой части тела.

— Взгляните — здесь находятся ароматы сотен звезд. Огненное Дыхание Андроса, Алмазная Пыль Алабана…

— У вас есть Серповидная Лилия с Цветения Десятого Дня?

На его лице оставалось выражение вежливого торговца, проявляющего внимание к покупателю.

— Эта редчайшая жидкость готова вылиться в ваши руки, милая девушка. Но не Здесь, как вы сами понимаете. Такая деликатная вещь портится на открытом воздухе.

Он хлопнул в ладоши, и маленький мальчик в ливрее появился как из-под земли.

Какиг щелкнул пальцами.

— Отведи девушку к Ларосу…

Дзианта кивнула в знак благодарности и поспешила за мальчиком, который передвигался в шумной толпе гораздо быстрее и свободнее, чем она. Они пришли к пыльной площадке, на которой парковались флиттеры.

— Четвертый. — Ее провожатый подтвердил переданную информацию, указав на флиттер грязным пальцем. Он быстро и внимательно осмотрелся. — Пора. — Она быстро пробежала через открытое пространство и села в кабину.

За панелью управления сидел саляриканец, который внимательно оглядел ее, чтобы убедиться, что она не шпионка. В кабине стоял тонкий запах Серповидной Лилии, который сушеные лепестки Десятого Дня Цветения могли сохранять годами. Любимый аромат Язы был везде, что имело отношение к ней.

В первый раз после предупреждения Харата об опасности она рискнула использовать передачу мыслей, чтобы общаться со своим покрытым мехом товарищем.

«Мы свободны?»

«Уже», — Если бы мысль могла выражать раздражение, то короткий ответ Харата выражал именно это чувство. Он ничего не прибавил к ответу, что было необычно для него, но Дзианта не настаивала. Теперь, когда она была в безопасности, факт, что она принесла с собой то, что не имела права добывать, начал угнетать ее.

Все зависело от того, насколько ценна ее добыча. Если она значила для Юкундуса не больше, чем все остальные безделушки, которые стояли на столе, то он даже не заметит ее отсутствия. А если бы она имела какую-то ценность, то не стояла бы на виду на столе, а была бы спрятана в сейф.

Дзианта все время держала руку на выпуклости кошелька, обуреваемая тем же страстным желанием, которое завладело ею со времени первого контакта. Она хотела исследовать этот странный предмет, но она боялась его. Однако она была уверена, что ее желание проникнуть в тайну сильнее страха. Возможно, что в исследовании таится риска не больше, чем она испытала при его добывании.

Она намеревалась хранить тайну — да. Но долго это не могло быть тайной — Харат. Он передаст информацию Огану. В этом можно не сомневаться. Конечно, все его поведение не обусловлено человеческими мотивами, он запрограммирован на работу определенной последовательностью импульсов — что означает…

Харат недовольно щелкал клювом, избегая мысленного общения. Она поставила его на землю, когда покинула кабину Флиттера, приземлившегося в парке виллы, и он исчез из вида с такой скоростью, которую трудно было в нем заподозрить. Дзианта оценила это как предупреждение и поспешила в свою комнату. Если она сможет как-то использовать то, что приобрела, это нужно было сделать там и сейчас.

Бросившись на постель и зарывшись в подушки, она достала комок, на этот раз безо всяких предосторожностей. Держа его в ладонях, она поднесла его ко лбу, как будто боясь, что сюда ворвутся Оган и Яза и отнимут его.

Она отшатнулась, скорчившись от резкой боли. Мгновенный ответ, который она получила, был сильный и неожиданный как удар в лицо. Она не могла определить весь комплекс ощущений, который обрушился на нее так внезапно. Самым худшим из них был леденящий страх, подобного которому она никогда не испытывала. Возможно, она вскрикнула, когда этот страх охватил ее, этого она не знала.

И вот эта могучая сила отхлынула от нее. Дзианта, ошеломленная, смотрела отсутствующим взглядом на руки, безвольно лежавшие на коленях. Комок — где он? Она отпрянула, когда увидела его между подушек, она отшатнулась как от враждебного существа, готового к новому нападению.

Сможет ли она заставить себя снова прикоснуться к нему? Страх уже начал проходить, и через некоторое время она может почувствовать то же волнение от обладания им, которое заставило ее решиться на отчаянный поступок, Дзианта с трудом поднялась и потащилась в освежитель, чувствуя настоятельную необходимость в очищающем действии воды, тепла, жизни, ей было необходимо убедиться в том, что она Дзианта, а не…

«Не кто?» На этот раз она воскликнула громко, прижав руки к голове. На ходу она сбросила одежду и встала под влажный пар, такой горячий, насколько могло выдержать тело. Теплота проникала во все поры, постепенно достигая той ее части, которая оставалась замороженной.

Закутавшись в просторный халат, она неохотно вернулась в комнату. Может, ей завернуть комок во что-нибудь и закопать в саду? Ее все еще притягивало к нему помимо воли, но теперь она достаточно контролировала себя, что не прикасалась к нему.

Дзианта встала перед ним на колени и стала изучать артефакт с вниманием, которого ей недоставало, когда она сделала импульсивную попытку проникнуть в его тайну. Хотя его поверхность была очень грубой, она была уверена, что это не простой необработанный кусок глины или камня. Это было грубее примитивное изображение фигуры, такое грубое, что невозможно было сказать, человек это или чудовище. На фигуре угадывались четыре конечности, но голова, если, конечно, она должна была быть, отсутствовала. Почему-то она решила, что он и был задуман таким, какой он сейчас. Он был такой древний, что Дзианта даже представить себе не могла его возраста, или эпохи, когда он был сделан. Эта бездна веков и была причиной такого ошеломляющего потока впечатлений во время ее «считывания», так как чем больше времени предмет находился в сфере эмоционального воздействия, тем больше впечатлений он может воспринять и сохранить. При «считывании» эти впечатления представляют собой хаотическую смесь изображений. Потребуется много сеансов «считывания», много тщательных исследовании, прежде чем можно будет распутать хоть малую часть того, что находится в этой гротескной фигуре.

Уже давно известно и доказано, что любой предмет, будь то натуральный камень, или искусственно изготовленный предмет, который подвергался эмоциональной обработке, может воспринимать и хранить информацию. В начале этим занимались сенситивы-самоучки, обладающие определенными способностями, случайно обнаружившие и развившие их. Это считалось черной магией, а их талант был чем-то диким и непонятным, так как подавляющее большинство людей не обладало таким даром. Эти силы были непонятны самим их обладателям, они не могли ни контролировать, ни использовать их. Так что в одних экспериментах результаты были четкими и ясными и не могли оспариваться свидетелями. В других же экспериментах ничего не получалось. Поэтому часто те, кто имел репутацию «мага», но не мог подтвердить ее по первому требованию, в отчаянии прибегали к обману, шарлатанству, что еще больше увеличивало недоверие к сенситивам. Но всегда существовало определенное число чистых экспериментов, результаты которых не вызывали сомнения, но не находили объяснения. Только тогда, когда люди начали изучать, вместо того, чтобы насмехаться, когда людей, обладающих таким даром, перестали презирать и побаиваться, тогда начался прогресс. Передача мыслей стала таким же обычным делом, как и речь, как и все остальные, ранее «необъяснимые явления», которые отвергались как ненаучные многими поколениями. Когда народ Дзианты — это первая раса, которая не мутировала и не изменилась под влиянием жизни на планетах, отличных от их родного мира, — впервые вышел в космос, то оказалось, что вселенная населена многими разумными существами, для которых все эти способности были неотделимы от нормального образа жизни.

Таких было много: виверены с Варлока, тассы с Виктора… Дзианте не было необходимости перечислять их всех. Одной из частей ее тренировки было изучение всех вновь открываемых миров, с тем, чтобы определить, нельзя ли почерпнуть что-либо у них и добавить к объему ее знаний. Все, что было можно, она впитывала под внимательным надзором Огана, чтобы увеличить свои силы. Но это…

Древний… древний… древний…

— Сколько веков? — Дзианта была настолько поглощена своими мыслями, что сначала не поняла, что вопрос был задан не ее собственным мозгом, а… Она оглянулась.

Б дверях стояла Яза. Запах лилий вливался в комнату, постепенно наполняя ее. У ее ног стоял, почесываясь, Харат. Вид у него был такой возбужденный, как будто он не мог оставаться спокойным. Клюв его открывался и издавал скрипящие звуки.

— Да… — голос Язы был еще более шипящим, чем обычно, и Дзианта поняла, что Яза едва сдерживает гнев. — Сколько же веков, и что это за вещь?

— Это… — Дзианта указала на фигурку.

Саляриканка двинулась к ней с мягкой грацией хищника и встала рядом со скорчившейся Дзиантой. Она наклонилась, рассматривая предмет круглыми глазами. — Почему ты занимаешься тем, что запрещено? Почему, я спрашиваю тебя, почему?

Ее янтарные глаза безжалостно смотрели в глаза Дзианты. Яза была гуманоидом, но Дзианта не смогла разглядеть человеческих эмоций в этом долгом, немигающем взгляде.

Дзианта облизнула пересохшие губы. Сегодня она уже столько раз подвергалась опасности, что теперь онемела. Она очень боялась Язу в таком состоянии, и теперь ей надо было говорить только правду или подобие правды.

— Я…

— Что? Ты получила приказ сделать это?

— Я… когда я была в апартаментах Юкундуса… это… это притягивало меня. Я не могла забыть это. Поэтому я решила… приобрести его.

— Может, она права?

Так же неслышно и неожиданно, как и Яза, появился Оган. — Такие сильные импульсы притяжения иногда бывают, когда сенситив работает при большом напряжении, почти на пределе.

— Скажи мне, — он тоже стал над Дзиантой, — когда он подействовал на тебя впервые? До или после «считывания»?

— После, когда я пошла из комнаты. Это было очень сильное ощущение, вызов, которого я никогда раньше не чувствовала.

Он кивнул.

— Да, возможно. Ты излучала очень сильные колебания, которые вызвали резонанс у этого предмета, и тот, в свою очередь, излучил колебания, которые так подействовали на тебя. Где он был, в сейфе?

— Нет, — и она рассказала, как увидела его впервые, среди безделушек, стоящих на столе.

— Что все это… — начала Яза, и тут же ее остановил повелительный жест руки Огана, который обратил ее внимание на артефакт.

Рука Огана лежала на голове Дзианты. Ей хотелось отдалиться, сбросить эту руку, прикосновение которой было легким и не угрожающим, хотя это могло измениться в любой момент. Оган имел свои методы отделения правды от лжи, и сейчас она нуждалась в нем, как в защите от гнева Язы.

— Значит, это захватило тебя до такой степени, что ты решила похитить его с помощью телекинеза? — голос его был льстиво-ласковым.

Я не могла приобрести это иначе.

Из всего этого следует, что ты способна развить в себе силы, которые мы раньше не использовали?

— Мне помогал Харат.

— Да, — Яза была готова броситься с когтями на Дзианту, как ее дикие предки, но она сдерживалась и хлестала Дзианту словами как плетью. — Она взяла с собой Харата и вместе с ним устроила нам неприятности.

Харат свирепо щелкал клювом, как бы соглашаясь с этими обвинениями.

— Теперь во всем Тикиле сенситивы настороже. Как ты думаешь, когда Юкундус хватится этого?

К удивлению Дзианты Оган засмеялся. Она чувствовала, что под его постоянной невозмутимостью таится возбуждение.

— Леди! Подумай сама — сколько комнат в апартаментах, которые Юкундус выбрал для своей штаб-квартиры? Двести — триста — а может, четыреста? Здесь огромное количество возможностей. Если Юкундус так мало ценит эту вещь, что оставил ее в открытом месте, то он не скоро обнаружит ее отсутствие. Патрульные сенситивы, конечно, могли зафиксировать излучение энергии Дзианты. По определить и проследить ее они не могли, если у них не было готового к работе сканнера. Она и Харат были правы, вернее, Харат проявил благоразумие, когда прекратил мысленную связь, обнаружив шпионов. Теперь сенситивы знают только одно, что в парке кто-то был, кто излучил невероятно большое количество энергии. Но… — Оган снова взглянул на Дзианту. — То, что вы сумели скрыться, вовсе не говорит о том, что ты, Дзианта, проявила ум и сообразительность.

Она была вынуждена согласиться.

— Да, это заслуга Харата.

Да, Харат. Сейчас он нам скажет, что же это такое.

Но я… — Дзианта подняла руку, протестуя.

— Ты в этом деле не представляешь ценности, по крайней мере, сейчас. Разве ты не устала? — Он говорил с ней нетерпеливо, как с ребенком. Таким тоном он говорил с ней, когда она была маленькой и не была так послушна, как он хотел. — Харат, — повторил он холодно.

Ей хотелось закрыть артефакт руками, телом, спрятать его, — с самого начала она желала, страстно желала иметь его. Но она была не в состоянии «прочесть» его, неудавшийся эксперимент показал это. Но она хотела знать, что это, откуда он пришел сюда и почему он имеет на нее такое влияние Казалось, Харат польщен. И все же он ухватился за складки юбки Язы, отвернул голову в сторону и стал выбивать клювом стаккато в знак протеста, когда Оган приказал ему дотронуться до предмета.

Яза согнула свои строимые моги и грациозно опустилась на пап рядом с Дзиантой. Она ласково пробежала пальцами по голове маленького союзника, успокаивающе промурлыкала что-то, не общаясь с ним мыслями, но каким-то своим способом она связалась с ним, льстя ему и приводя в хорошее настроение.

Наконец, он испустил последнюю барабанную дробь своим клювом, отпустил ее юбку и пошел по подушкам с чрезвычайной осторожностью, как будто он ожидал взрыва, который последует за любым прикосновением, даже мысленным. Вздыбив шерсть, он достал из кармана одно щупальце и осторожно, самым кончиком коснулся предмета.

Осторожно Дзианта открыла собственный канал связи, готовая принимать, что Харат будет «считывать».

— Только не самые ранние, — это было предупреждение Огана. — Дай нам последние записи.

Дзианта приняла ощущение горя и страдания.

— Все одновременно… много… много… — ответ Харата был протестом.

— Считай последние записи, — настаивал Оган.

— Спрятано… глубоко спрятано… черная смерть… — мысли Харата были короткими и отрывистыми как крики. Он отдернул свое щупальце, как будто фигурка обожгла его.

— Как Юкундус приобрел его? — на этот раз спрашивала Яза. — Малыш, малыш, малыш. Ты же можешь это увидеть для нас. Что это за странная вещь?

«Место, старое место… где лежит смерть. Спрятано, старое, загадочное. Там холодно, очень давно холодно, много времени прошло с тех пор, как там было солнце и свет. Смерть и, холод. Много вещей вокруг одновременно… великий… великий лорд там. Нет… нет, не вижу».

Он опять отдернул щупальце и спрятал его в карман. Но он не отвернулся, он стоял, глядя на артефакт.

И затем: «Это то, что вы зовете Предтечи. Очень старинный. И он… он один из двух…»

Дзианта услышала шипение без слов. Губы Язы были полуоткрыты, в глазах горел огонь алчности.

— Отлично, малыш. Она вытянула руку, как бы желая приласкать Харата. Но он повернулся и поковылял по подушкам, чтобы встать рядом с Дзиантой.

— «Я не знаю как, — просигналил он мысленно, чтобы поняли все, — но она часть этого. Только Дзианта может найти, если это возможно, где все это находится. Мрак и холод и смерть».

Его немигающие глаза были направлены на Дзианту. Она задрожала точно так же, как дрожала после акта телекинеза. Но она знала, что то, что он сказал, — правда. Какими-то особенностями темперамента или по игре случая она оказалась связанной с этой безобразной вещью, безо всяких надежд освободиться.

— Гробница Предтечи! — Яза держала один из ароматных мешочков у своего носа, стараясь освежиться при помощи запаха сушеных лепестков лилии. — Оган, мы должны узнать, как попал к Юкундусу этот предмет…

— Если он купил его, леди, или, если он привез его с собой… — было ясно, что Оган тоже возбужден.

— Ну, так в чем же дело. Разве есть что-нибудь, что мы не можем раскрыть? Разве у нас не больше глаз и ушей, чем звезд на небе?

— Если купил, то скорее всего он украден из гробницы, уже обнаруженной, — сказала Дзианта.

Яза посмотрела на нее.

— Ты так думаешь? Неужели эту незнакомую диковину купили в порту, даже не пытаясь узнать ее происхождение? Она вовсе не красива — и только возраст ее и связь с Предтечами придает ей ценность. Юкундус проводит различные исторические исследования и держит ее у себя потому, что хочет изучить ее прошлое. Теперь положим его в безопасное место, пока…

Яза хотела взять его в руки, но ее пальцы беспомощно повисли в воздухе. Она не могла притронуться к его поверхности.

— Оган! Почему это?

Он быстро обошел гору подушек и стал внимательно изучать его. После этого он взял руку Язы.

— Психокинетическая энергия. Он заряжен до такого высокого уровня, какого я никогда раньше не наблюдал. Леди, эта штука может быть использована как фокусирующее устройство при парапсихологических опытах. Все силы, которые действовали на него во время телекинеза, собрались в нем. Он сам стал источником психоэнергии. Если его не разрядить, то к нему опасно прикасаться. Если не… — Он повернулся к Дзианте. — Возьми его! Слышишь?

Приказ заставил ее двигаться раньше, чем она осознала его. Рука без труда коснулась уродливой фигурки. Казалось, что он был теплым, — а может, это просто шутки разыгравшегося воображения. Но того барьера, который не позволил Язе дотронуться до артефакта, для Дзианты не существовало.

— Психическая связь, — произнес Оган, — До тех пор пока он не разрядился полностью, если, конечно, это произойдет, только эта девушка может касаться его.

— Но ты-то можешь нейтрализовать его? У тебя ведь столько приборов! А иначе чего они все стоят? — Яза была явно не готова к такому решению, которое выдвинул Оган.

— Об этом мы можем судить только теоретически. Но на сотнях планет сотни лет не было найдено ни одного предмета, которому поклонялась чужая раса и, следовательно, опыта такого изучения нет. Артефакт, который был предметом поклонения какого-либо народа, во время церемоний буквально становился, как говорили древние, богоподобным. В древности были боги, короли и королевы, которых обожали, которым поклонялись их подданные и при этом вливали в них энергию. Таким образом эти боги-короли приобретали столько энергии, что это позволяло им совершать чудеса и давало им право называться всемогущими как и положено богам.

— И ты веришь, что это и есть такая богоподобная вещь? — Тень недоверия ощущалась в голосе саляриканки.

— Совершенно точно, что эта вещь содержит такое количество психической энергии, которое намного превышает обычный уровень. И я скажу, что не могу рискнуть подвергнуть его каким-либо исследованиям, потому что я могу разрушить все, что он хранит. Мы получили такой шанс, которого могли не иметь в течение всей жизни.

Возможно, эта фраза вызвала удовлетворенное мурлыканье Язы.

— И ты думаешь, что сможешь воспользоваться им — с помощью нашей малышки, — она бросила взгляд на Дзианту, одновременно прощающий и предупреждающий.

— Я ничего не могу обещать, леди. Но с помощью этого ключа, я думаю, что старые двери можно будет открыть. Для начала мы должны узнать историю того, как он попал к Юкундусу. В том, что ему известна его ценность, я очень сомневаюсь. Как нам известно, он не любит сенситивов. Обычно люди, имеющие тайны, не любят людей, читающих мысли, воздействующих на мозг. Я думаю, что пока эта вещь была у него, никто из людей, способных оценить ее, не видел эту фигурку. Хотя, может быть, телекинез разбудил его. Только Дзианта смогла распознать его, когда почувствовала его притяжение, проходя мимо стола, где он лежал. Просто набор счастливых случайностей, леди. Во-первых, она должна была быть в возбужденном состоянии, когда впервые увидела, ощутила его, а, во вторых, она должна была быть доведена до такого состояния, что решилась на запрещенное использование телекинеза, чтобы получить его. Два фактора, необычных фактора одновременно подействовали на него и на нее — и вот он здесь, и мы можем использовать его.

— Ну, а теперь, девушка, — сказала Яза Дзианте, — ты будешь пытаться «прочесть» его.

— Я не могу, — закричала она, — Я пыталась, но не смогла! Это… это было ужасно!.

Яза засмеялась.

— Чтобы поучить тебя, милая, не делать ничего без разрешения. Ты будешь делать то, что скажет тебе Оган, или мы наложим замок на твой мозг.

Яза говорила легко и просто, но Дзианта не сомневалась, что она говорит именно то, что имеет в виду, и это не просто пустая угроза. Однако Дзианта не нуждалась в этой угрозе: воздействие артефакта на нее ничуть не уменьшилось, хотя она очень пострадала от первой попытки проникнуть в его тайну. Она знала, что больше не хочет пытаться, по крайней мере, сейчас.

— Он будет под твоей охраной, милая, — Яза поднялась. — Или под своей собственной, если его состояние, которое определил Оган, не изменится. Тем временем мы будем пытаться узнать, откуда он попал к Юкундусу.

Необходимости в предупреждении не было. Дзианта поняла, что она обрекла себя на заточение на вилле, а Яза привела в действие огромную армию своих шпионов. Девушка предполагала, что Оган проявит больше интереса к ее внезапному проявлению психокинетических способностей и к артефакту. Она с ужасом ждала тяжелых испытаний и тестов в лаборатории. Когда никаких вызовов не поступило, она сначала с облегчением вздохнула, а потом почувствовала, что уязвлена таким пренебрежением. Может, парапсихолог думает, что если артефакт будет продолжать оставаться заряженным, он будет сопротивляться исследованиям? А может, он все еще готовит суровые тесты?

Какова бы ни была причина ее полузаточения, Дзианта все более и более становилась беспокойной, по мере того, как проходили часы, а затем дни. В ее распоряжении было много развлекательных лент, трехмерные передачи, из Тикила, но все эти развлечения, которыми она заполняла время ожидания, не могли больше удерживать ее внимание.

Через два дня она уже не могла сосредоточиться ни на чем. Утром третьего дня она сидела в глубоком кресле у окна и смотрела в сад, который был похож на джунгли и тщательно поддерживался в этом состоянии в соответствии со вкусами Язы.

Предтечи. Существовало много различных цивилизаций, народов. Даже закатане, эти развившиеся в результате эволюции из рептилий, долгожители вселенной, которые основным занятием жизни выбрали историю и археологию, не могли бы перечислить их всех. Народ Дзианты поздно вышел во вселенную, покинул свой мир. Одни из них покинули родную планету, скрываясь от войн, другие — в поисках приключений и новой, более богатой жизни. Волны эмиграции и переселения хлынули с этой планеты, затерявшейся на самом краю Галактики, планеты, которая называлась Земля Солнца. Некоторые из переселенцев нашли новые миры, и эти миры воздействовали на целые поколения вновь прибывших. Новые светила, новые элементы в воздухе, пище, воде — все это содействовало мутации. Когда-то были нормальные земляне, но Дзианта за всю свою жизнь едва ли встретила такого, кого можно было бы назвать землянином. Среди их потомков были и гиганты, и карлики. Цвет кожи, грива волос или их полное отсутствие, число пальцев, обострение или ограничение зрения и слуха и других чувств — все эти характеристики могли изменяться в широком диапазоне среди многочисленных потомков землян. Чтобы понять это, достаточно было посетить Дипил, где собрались и осели выходцы цивилизаций сотен планет. А можно было просто пройти по улицам Тикила, чтобы убедиться в бесконечном многообразии талантов природы.

Если земляне так модифицировались и изменялись во время своего вторжения в большой мир, то те ранние расы и народы, которых они называли Предтечами, тоже в свое время подвергались тем же изменениям. Но после себя они оставляли на своем пути загадочные следы. Когда в результате их прохождения возникали титанические конфликты, то после них находили сожженные до пепла миры, которые служили ужасными памятниками необузданной ярости.

Однако, были и другие планеты, на которых удивленные люди находили развалины, гробницы и даже устройства, которые все еще работали много лет, может, миллионы?

Каждая находка добавляла новый вопрос ко многим, на которые ответ еще не получен. Те, кто изучал эти находки, не могли собрать даже небольшую часть всего в единую картину, с уверенностью сказать, что они принадлежат одной цивилизации, одному народу. Легенды, терпеливо собираемые на всех планетах закатанами, дали имя — чему? Расе? Правителю? Никакой уверенности не было. Например, украшенный колоннами город на Арчоне-4 и два порта в Мочикане и Вотане назывались Заати и имели одинаковые резные украшения.

Все время таилась надежда, что находка какого-нибудь склада лент с записями сможет пролить свет. Два года назад обнаружили мир, который представлял собой один огромный город, вершина одной из цивилизаций, путешествовавших меж звезд. Сейчас он изучался.

Дзианта провела рукой по лбу. Она всегда интересовалась Предтечами. Но теперь… Она оглянулась на коробочку, лежавшую на столе. Когда Яза оставила артефакт под охраной Дзианты, она выбросила содержимое из коробочки, обернула шарфом фигурку и положила ее в ящик, после чего не удостоила ее взором. Дзианта тоже его не видела с тех пор, но она не могла выбросить его из головы.

Кольцо со странным и уродливым драгоценным камнем было ключом к миру-городу. История о его исследовании тысячи раз пересказывалась по стереовизору. А что нашла она? Другой ключ — чтобы открыть дверь? Где? Какую?

В Корваре была своя собственная древняя тайна — Рукарв. Это были катакомбы подземных коридоров, построенные народом или существами, совершенно неизвестными и чужими. В них было много замаскированных ловушек и Хранители Дикой Природы не допускали туда никого. Никто не знал, кто выкопал этот подземный лабиринт, что это, город или муравейник, а может, это крепость, или жилище, или путевая станция незнакомых обитателей потусторонних миров.

Дзианта медленно поднялась, двигаясь помимо своей воли, притягиваемая силой, которую излучал этот предмет. Она достала его из коробочки и поместила под луч сильного солнечного света, проникающего через окно, как будто ожидая, что натуральный свет обезоружит его и освободит ее от невидимых уз, которые притягивали её к нему.

Держа его под солнцем, Дзианта разворачивала складки шарфа, закрывающего предмет, пока шарф не свалился на пол, открыв фигурку. Она была безобразна, как будто ребенок пытался слепить что-то из глины, которую он наковырял, на берегу реки. Она была очень примитивной, никакого намека на сильно развитую, достигшую звезд цивилизацию.

С большой осторожностью Дзианта протянула руку, дотронулась. На этот раз она не ощутила ответного импульса энергии. Она доказала теперь справедливость теории Огана о том, что акт телекинеза зарядил фигурку? Девушка уже с большей уверенностью стала ощущать фигурку пальцами, особенно верхнюю часть, где должна быть голова.

Хотя глазу поверхность казалась грубой, шероховатой, на ощупь она оказалась гладкой. Она ощущала только слабое покалывание чего-то…

Вдруг Дзианта сжала его покрепче и правой рукой стала поворачивать верхнюю часть. Она не знала почему, но чувствовала, что должна это сделать.

Обманчиво грубая оболочка стала двигаться. Половина фигурки отделилась от нижней части, но она не сломалась, а открылась, как будто это была коробочка.

Внутри ящика была тончайшая сверкающая серебряная нить, уложенная в виде гнездышка, предназначенного для того, чтобы предохранить то, что лежало внутри, Дзианта поставила фигурку с ее содержимым на подоконник. Она была достаточно благоразумна, чтобы не касаться нити голыми руками. Дзианта взяла со стола длинную ложку, которой только что ела сок с мякотью.

Перевернув ее, она начала осторожно ворошить нить, пока не проделала в ней небольшое отверстие, в которое проникли лучи солнца. Они зажгли блестящие искры на перепутанной нити и коснулись того, что лежало внутри. Оно зажглось зелено-голубым огоньком.

Там лежал овальный камень — камень, который она не могла опознать по цвету. Камень примерно с половину ее ногтя, круглый, а не граненый. Дзианта поспешно отвернулась от него и стала, не глядя, снова закрывать его, чувствуя, что входит в состояние транса.

Кристалломания была одним из старейших способов возбуждать ясновидение. Когда сенситив фокусировался на шаре, сделанном из какого-нибудь светлого и чистого камня, энергия его освобождалась. Оган был прав относительно таких предметов. После долгого использования они запасают в себе психическую энергию. Так вот что она нашла — кристалл для всматривания, который долго использовался для освобождения энергии.

Как можно быстрее Дзианта сложила вместе две половинки и, повернув, снова закрыла. Она внимательно осмотрела поверхность. На ней не было даже малейшего указания на то, что она может быть открыта. Со вздохом облегчения Дзианта снова завернула фигурку и положила в коробочку: Только после того, как она заперла коробочку, Дзианта позволила себе расслабиться.

Если она возьмет его и использует так, как его следует использовать, что она увидит? Смерть и мрак? Она вовсе не желала пытаться увидеть это, и она не имела намерения сообщать Язе и Огану о своем новом открытии. Они бы стали заставлять ее смотреть в камень. Она в этом не сомневалась… А она не…

У Дзианты было время для создания защиты мозга, но она сомневалась, что сможет сохранить тайну, если Оган что-либо заподозрит. Во всяком случае, чем дольше будут идти поиски вне виллы, тем лучше для нее. Но ранним утром она была вызвана в комнату Язы. Она прошла сквозь облако ароматного пара и увидела Язу в обществе мужчины, в котором она узнала одного из координаторов Гильдии.

Он холодно осмотрел Дзианту, как будто она была не человек; а инструмент, оружие, и он просто оценивал его эффективность. Яза не выказывала никаких признаков беспокойства, хотя высшие члены Гильдии были всегда опасны для тех, кто стремился достичь их. Все продвижения вверх осуществлялись с помощью убийств. Уничтожение ждало любого, кто мог быть признан ненадежным, или кто стоял на пути какого-нибудь полного амбиций члена Гильдии.

Когда проверку проводил кто-нибудь из координаторов, всегда можно было ожидать неприятностей. Если Язу и волновал этот визит, то никакие человеческие эмоции не отразились на ней, также как никакой детектор не смог бы прочесть ее мыслей, если бы она решила спрятаться под свою кошачью оболочку. Она смотрела на Дзианту ленивым немигающим взглядом, На ее коленях сидел Харат с закрытыми глазами, как будто он спал. Дзианта, увидев его, мгновенно поняла предупреждение. Она достаточно долго жила в доме и понимала, что любое отклонение от обычного означает боевой сигнал и она должна занять оборонительную позицию.

Яза вовсе не была так спокойна, как казалось, да и Харат не был здесь в роли комнатного животного. Он получил приказ воспринимать любую утечку из-под замков мозга посетителя. Это означало, что Яза не собирается давать информацию координатору, и Дзианте следует быть очень внимательной, чтобы не сказать лишнего. Так как артефакт сейчас самое главное беспокойство, то он должен быть тайной.

У нее было всего несколько секунд, чтобы оценить ситуацию и сформировать линию поведения. Яза уже махнула рукой ей.

— Это сенситив, который «считывает» выборочно содержимое лент, Макри. Ты хотел видеть ее. Вот она.

Он был большой мужчина, когда-то мускулистый и импозантный, а теперь располневший, даже слишком располневший. На нем была одета униформа космопилота с капитанскими крылышками. Она была тесна ему, то ли ее шили не на него, то ли шили давно, а он одел ее только сейчас. На подбородке курчавилась маленькая подстриженная бородка. Остальная часть лица была гладко выбрита, как и голова, на которую была наложена тонкая серебряная сеточка с кудряшками, очень мелкими, как обычно у тех, кому приходится одевать тесный головной убор космолетчика. Кожа была темнокрасного цвета.

Глаза его глубоко сидели на лице, хотя, возможно, это казалось из-за пышности щек. Эти глаза, несмотря на то, что они были глубоко спрятаны на лице, были жесткие и блестящие и невольно напоминали Дзианте блеск серебряного гнезда, в котором был спрятан камень. Это воспоминание Дзианта поспешно закопала поглубже в мозгу.

Он хмыкнул. А затем стал расспрашивать, задавая короткие резкие вопросы обо всем, что касалось ее визита в апартаменты Юкундуса. Он, конечно, не интересовался содержимым лент, так как Оган уже стер все из ее памяти.

Он проследил шаг за шагом весь налет с того момента, как она открыла дверь, до конца путешествия и ее возвращения на виллу. В соответствии с невысказанным предупреждением Язы девушка ни словом не обмолвилась об артефакте и последующем похищении с помощью телекинеза.

Когда она закончила, выражение Язы не изменилось совершенно, и невозможно было понять, в точности ли она следовала невидимым инструкциям, или же совершила непоправимую ошибку. Макри опять хмыкнул. Как обычно свернувшаяся клубочком, Яза изменила свое положение.

— Ты видишь, Оган все тщательно проверил сканнером. Все произошло точно так, как мы тебе докладывали. Ни малейшего намека на то, что похищение обнаружено.

— Кажется, да. Но в городе жарко, очень жарко, говорю тебе! Каким-то образом все это связано с Юкундусом. Но ничего не дает повода предположить, что он знает о том, что его микрозаписи «считаны». По городу бегают сенситивы и что-то вынюхивают. Выдержите вот эту… — он посмотрел на Дзианту взглядом, который снова показал, что он считает ее не более, чем вещью, инструментом, — «под колпаком»?

— Можешь узнать. — Яза зевнула с безразличием. — Она и была все время здесь. Наши детекторы не зарегистрировали никакого зондирования мыслей. Неужели ты думаешь, что приборы Огана могли что-либо пропустить?

— Оган, — он произнес это имя, как будто парапсихолог был для него то же самое, что и Дзианта. — Ну что ж. Тебе нельзя её оставлять здесь, по крайней мере, сейчас. Пока наши планы относительно Юкундуса идут хорошо и мы не хотим, чтобы они нарушались. Вышли ее отсюда.

Яза опять зевнула.

— Сейчас время, чтобы мне выехать отсюда. У меня есть хороший предлог: мне нужно посетить торговый пункт на Ромстве. Она поедет со мной.

— Согласен. Мы предупредим, когда можно будет вернуться.

Без дальнейших слов он покинул комнату. Его грубость была умышленной, почувствовала Дзианта. Ее предположение подтвердилось, когда она посмотрела на Язу.

По кошачьи очерченное лицо саляриканки было непроницаемым, насколько мог судить человеческий глаз. Только губы ее были прижаты к зубам и из-под них виднелись белые кончики того, с помощью чего существовали ее предки: острые, несущие смерть клыки.

— Макри, — задумчиво сказала Яза. Голос ее был таким же безразличным и не обнаруживал никаких эмоций, как и ее лицо. — Макри выполнял свою миссию с таким видом, как будто видел перед собой полет звезд в вышине. Всегда, когда человек сосредотачивает внимание на том, что далеко впереди, он попадает в яму, которая у него под ногами. Но он сослужил нам хорошую службу — нам нужен был повод, чтобы покинуть Корвар без вопросов со стороны тех, кто послал Макри. Хота он даже и не подозревал правду — что он был моим слугой в большей степени, чем хозяином.

— Ты что-нибудь узнала? — спросила Дзианта.

Яза мурлыкнула.

— Конечно, милая. Когда Яза говорит глазам, чтобы смотрели, ушам, чтобы слушали, носам, чтобы нюхали, они повинуются. Мы знаем основное направление, откуда пришла кукла Юкундуса. Теперь мы направимся на поиски тех, кто сделал ее. Выясним их миссию в жизни и узнаем то, что неизвестно или давно забыто. Мы направляемся на Вэйстар.

Вэйстар! Дзианта слышала о ней в течение всей своей короткой жизни. Она считалась легендой большинством звездных скитальцев, но она существовала, и Гильдия знала об этом. Хотя только немногие из ее членов знали, в какой части Галактики она находится. Она служила Гильдии во многих отношениях, но не была собственностью кого-либо из высших членов этой подпольной организации, как некоторые другие тайные базы.

Задолго до того, как Гильдия приобрела могущество, до того, как земляне проложили пути по звездным дорогам, Вэйстар уже существовала. Это был порт преступников, место встречи космических пиратов, когда пиратство еще существовало. Теперь это было место встречи грабителей, которые нападали на заселенные планеты; и людей Гильдии, которые скупали награбленное после этих нападений и иногда похищали корабли грабителей для своих собственных целей.

Судя по рассказам, она была когда-то космической станцией, расположенной в такой старой системе, что ее планеты уже давно превратились в пепел, который вращался по орбите вокруг почти мертвого карликового красного солнца. Если она была такой старой, как система, в которой она находилась, или хотя бы как жизнь, которая создала ее, то те, кто ее теперь использовал, даже не могли предположить ее возраст. Вэйстар имела такую же темную историю, как и Рукарв. Направиться на Вэйстар — это было то же самое, что и спуститься в недра Рукарва: последствия этого могли быть самыми плохими.

— Этот Макри… если мы направимся на Вэйстар… — сказала Дзианта. Хотя Гильдия там и не правила, но ее вес был достаточно большим, так что они могли признать Язу предателем. Что произойдет тогда? Когда высший член теряет власть, то вместе с ним исчезают и все его окружающие, если только им не поможет счастливый случай или они не связаны тайными узами с тем или теми, кто подготовил это падение.

Яза погладила покрытую пухом голову Харата и издала звук, который был похож на звуки, которые издавал своим клювом Харат.

— Макри один из тех, кто бегает туда-сюда с донесениями, разве не так, малыш? — спросила она Харата вслух.

Его мысленный ответ был недвусмысленен: «Он пытался найти что-нибудь, что могло бы принести тебе неприятности. Но его поиски не дали ему ничего такого. Он уверен, что его экран защищал от проникновения в мысли». В ответе было столько презрения, что удивленная Дзианта решилась на вопрос:

— Ничего не нашел?

Харат повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Угол поворота был таким, что этому трудно было поверить. Он смотрел на Дзианту огромными немигающими глазами. «Харат может читать мысли». И снова презрительно щелкнул клювом.

Дзианта не поняла, как же он смог проникнуть через охранные барьеры, воздвигнутые с помощью техники Гильдии. Она была так убеждена в могуществе их приборов, что принимала как безоговорочный факт, что никто не может проникнуть через экраны. Однако Харат не был «нормальным» в человеческом смысле, так что вполне возможно, что их экраны для него не представляли затруднений.

Значит, Яза имела охрану, когда Харат был с ней. Несомненно он сообщал саляриканке каждую мысль, которая пробегала в мозгу Макри. И в мозгу Дзианты тоже!.. Камень! Нет! Об этом даже и думать нельзя! Самое опасное, это когда из мозга нельзя извлечь ничего, что можно было бы прочесть. Это вызывает подозрение. Нужно думать о чем-то! Вэйстар… надо думать о Вэйстаре…

Яза снова промурлыкала.

— Харат все прочел. — Это было теплое ободрение, ласка, без всяких комментариев. — И на Вэйстаре есть те, перед кем, при всей его амбиции, Макри будет пресмыкаться, как будто он меньше нашего Харата по размерам, как сейчас он меньше его мужеством и способностями.

Стоит отправиться на Вэйстар, чтобы получить такую поддержку, — Дзианта нашла в себе мужество, чтобы сказать это.

— Никогда не следует сообщать очевидное, милая. Однако лениться и бездельничать нам не придется. Все было спланировано до того, как сюда прибыл Макри и обеспечил нам легальный предлог. Но путешествие будет не очень приятным. Придется путешествовать во сне и герметичной кабине.

Дзианта очень хотела бы отказаться, хотя у нее не было ни одного шанса, что ее желание будет удовлетворено. Путешествие во сне — это было действительно примитивное путешествие. Целые поколения прошли с тех пор, как команды первых кораблей совершали полеты в замороженном сне, не зная, проснутся, ли они вновь. Она подумала, что столь древний способ полета был выбран для сохранения тайны полета Язы.

У нее было мало времени обдумывать все это, потому что флиттер Язы уже доставил их в порт, где их провели на борт лайнера, совершающего полеты во внутреннем мире. Но они здесь не остались. Как только они переступили порог предназначенной для них каюты, Яза вынула два плаща с капюшонами из своего дорожного мешка. В этих искажающих зрелище плащах они быстро проделали извилистый путь по пустым коридорам на нижнюю палубу и, под покровом сумерек и искажающей одежды, снова спустились на землю в грузовом лифте.

Несмотря на плащ, Дзианта очень боялась, что их заметят, когда она спешила за Язой вдоль причалов. Вскоре они были в том конце порта, куда приземлилось только что несколько кораблей, которые были зарезервированы вольными торговцами. Яза без всяких колебаний, как будто она знала, что ищет, схватила Дзианту за руку, принудив ее идти быстрее, и подтащила к транспортному кораблю, на котором название и эмблема были изображены так неясно, что в слабом свете девушка не могла ничего разобрать.

Трап был спущен, но не было никого, кто бы охранял его. Яза не колебалась: схватив девушку за руку, она поспешно поднялась на борт корабля. Они не встретили никого. Казалось, что корабль был пуст. Дзианта решила, что команда получила приказ не видеть того, кто будет садиться на него.

Они поднялись на палубу третьего уровня. Их ждала открытая дверь, через нее они вошли в каюту, Яза быстро захлопнула ее.

— Приятного путешествия, милые дамы, — прислонившись к стене стоял Оган. Он выглядел странно здесь: в грубой одежде рабочего, охранявшего два низких, длинных, узких ящика. Дзианта не смогла сдержать дрожи, пробежавшей по ее телу, когда она, сбросив плащ, увидела их, хорошо представляя при этом, какое тяжелое испытание ждет ее. Несмотря на то, что люди давно научились преодолевать космические пространства, случайности всегда могли произойти. Дзианта уже забыла, когда она летала в космосе между мирами, хотя, конечно, она, как и все обитатели Дипила, которые попали на Корвар, перелетев со своих, объятых пламенем войн, планет, также прилетела сюда.

— Пока все идет хорошо, — Яза сложила плащи так, что получились подушки, которые она уложила в ящики. — Дзианта, артефакт у тебя, положи его сюда.

Так как у нее не было причин уклониться от выполнения приказа, девушка достала коробочку, которую крепко держала, когда они бежали через порт. Яза подержала ее в руках. Если она и хотела открыть ее, чтобы убедиться, что фигурка на месте, то не показала этого. Она положила ее с чрезвычайной осторожностью возле одной из подушек.

Оган улыбнулся.

— Очень разумно, леди. Естественно, если существует какая-то связь между трансом и сном во время путешествия, то это должно помочь. Теперь, Дзианта, он с тобой. Если он сможет ответить на кое-какие вопросы, пока ты спишь, ты расскажешь нам, когда проснешься.

Дзианта отшатнулась к стене. Спать, когда совсем рядом смерть и мрак, которые таятся внутри этого таинственного предмета? Оган не знает, что предлагает ей. Да нет, знает, но ему на это наплевать. Ее талант имел ценность для Гильдии, но теперь она знала, что они работают не на Гильдию, — Яза и Оган готовят свое собственное дело. При этих обстоятельствах она имеет ценность, только если будет приносить пользу. Она вышла из того круга, где ей была гарантирована безопасность, по крайней мере, в определенных пределах, и теперь пути назад нет, как нет пути и для бегства.

— Иди, иди, — Оган потянул руку. — Не будь глупым ребенком. Тебя ведь гипнотизировали раньше — и ничего. Подумай, что ты нам потом расскажешь!

В этой тесноте она не смогла даже увернуться. Он схватил ее за руку так сильно, что она вскрикнула от боли, и прижал инъектор повыше локтя. Крепко держа ее, Оган опустил ее в ящик. Она безвольно подчинилась ему и положила голову на свернутый подушкой плащ. Ей было мягко и уютно, даже приятно, если бы она не думала атом, что произойдет. Рядом с ее головой лежала коробочка, Дзианта не смела даже, взглянуть в ее сторону.

— Хорошо. Теперь ты видишь, как все Просто. Не больно и не страшно. Смотри сюда, Дзианта, так же, как ты это делала раньше., раньше… — он все повторял и повторял эти слова монотонным голосом, а она смотрела, как он вертит блестящий шарик между пальцами. У нее не было ни сил, ни волн защищаться, сопротивляться…

… раньше… — слова исчезли в пустоте, она уснула.

Дзианте пришлось употребить все силы, чтобы не растянуться на причале. Над головой (если слова «над» или «под» имеют какой-нибудь смысл в пространстве) висело что-то огромное, тяжелое угрожающее.

Они спали, очень долго спали, а затем проснулись, чтобы пересесть на другой корабль, который перенес их на наружное кольцо через защитный барьер, окружающий Вэйстар.

Этот барьер был первой линией обороны Вэйстара. Он состоял из огромного количества старых обломков, как будто гигантский флот Звездной Конфедерации был специально разрушен и все обломки собраны здесь так, чтобы сформировать защитную оболочку над станцией.

За этой массой искалеченного металла находилось свободное пространство, в которое можно было попасть по туннелю между обломками. Центром всего была станция, которая была несомненно творением высокой цивилизации. По обеим сторонам станции находились причалы, а поверхность между ними была вся во вмятинах и многочисленных заплатах. У Дзианты, стоящей на причале и видящей вращающиеся куски металла нал головой, возникло ощущение того, что она находится под готовым опуститься молотом. Это ощущение не исчезло даже при мысли в том, что в таком положении хрупкая станция и ее обитатели находятся в течение жизни многих поколений.

Но как только Яза ввела ее внутрь, Дзианта забыла о той массе, которая вращается вокруг. К ее удивлению внутри станции ощущалась небольшая сила тяжести, но как она поддерживалась, Дзианта не смогла понять.

Центром был огромный зал, окруженный балконами, галереями, коридорами. Зеленоватый свет, придававший лицам обитателей неприятный оттенок, струился из стен. Станцию населяли как гуманоиды, так и негуманоиды — в равных количествах. Изредка мелькали существа совсем отличных форм, которых Дзианта не встречала даже на Корваре, который был перекрестком многих межзвездных путей.

Сила тяжести была очень небольшой. Поэтому на стенах везде были поручни, а для того, чтобы подниматься и спускаться между уровнями, служили изогнутые брусья с небольшими поручнями. Очевидно, Яза хорошо знала дорогу и уверенно вела Дзианту на один из верхних уровней.

Везде на стенах виднелись остатки росписи, когда-то украшавшей стены. Они были сделаны теми, кто создавал станцию, задолго до того, как народ Дзианты вышел в большой космос. Но они были до того стерты, что мало можно было разобрать: геометрические углы, окружности тут и там — это все, что было видно, что осталось от старых мастеров.

Они подошли к двери, охраняемой человеком в космическом костюме. Запрещенный лазер на бедре, руки у рукоятки. При виде Язы он отступил в сторону и дал им войти. Комната за дверью была вся завалена вещами и заставлена мебелью. В ней трудно было сориентироваться не только с первого взгляда, но и с пятого.

Вся мебель подбиралась без мыслей о гармонии. Наверняка все, что здесь было, когда-то было украдено примерно с полусотни ограбленных кораблей. Кое-что предназначалось для использования гуманоидами, кое-что — чуждых форм. Все, что объединяло эту разностильную мебель, — это роскошь украшений. Однако это было раньше — теперь же их объединяло то, что все предметы были грязными, поношенными, поломанными.

Посреди этого склада украденных вещей полулежал, развалившись, человек, которого Яза выбрала для консультации об артефакте. Когда они вошли, он щелкнул пальцами зеленокожему виверну, который мгновенно приволок им стулья. Но сам не поднялся для приветствия. Он только поднял руку в направлении Язы в небрежном салюте.

Саляриканка, которая на Корваре пользовалась значительным уважением не только из-за ее пола, но и из-за высокого положения в Гильдии, очевидно, не обращала внимания на формальности и, если она и была уязвлена таким приветствием, то виду не подала.

Этот человек, как и его комната, представлял собой смесь великолепия и неряшливости. В отличие от многих существ, которых они уже встретили на станции, он был похож на чистого землянина, хотя его одежда была одеждой варваров. Как у представителя наемников ранних веков, на его голове была оставлена только щетка жестких черных волос, обрамленная обручем из металла цвета зеленого золота. С обруча свисал на лоб прекрасный камень коро.

Кожа была коричневого цвета как у всех космолетчиков. На лице были шрамы от уголков глаз вокруг рта к подбородку, что придавало его лицу жесткое выражение, призванное внушать ужас. Оно казалось высеченной из живой плоти маской.

Брюки из серебристо-белого меха покрывали его до пояса. Сверху была накинута туника Патрульного Адмирала, цвета темного серебра, с украшенными камнями звездами и позументами. Рукава были обрезаны. На голых руках чуть пониже локтей красовались иридиевые браслеты. Один был украшен земными рубинами, а другой — зелено-голубыми камнями.

На его коленях лежал поднос. На нем было что-то исключительно прекрасное, совершенно не к месту в этой обстановке варварской безвкусицы. Это был миниатюрный сад, с деревьями, кустами и озером, по которому плыла миниатюрная лодочка к острову. Остров был каменной горой. Взгляд Дзианты следовал за этим чудом, пока виверн переносил его на стол.

Человек заговорил на гал-базик, универсальном языке. Речь его была вполне интеллигентна и совершенно не подходила к его пиратскому виду.

— Это мой сад, милые девушки, это лучшее, что можно сделать на Вэйстаре, где ничего не растет. Он пахнет деревьями и водой озера и, если держать его, закрыв глаза, то можно представить себе, что находишься в настоящем саду.

Яза поднесла один из своих ароматизированных мешочков к носу. Ей необходима было стимулировать себя этим живительным ароматом. Человек улыбнулся, длинные шрамы задвигались при движении губ и лицо его стало таким же привлекательным, как гримаса ночного демона.

— Прошу прощения, милые девушки. На Вэйстаре много всего, в том числе и запахов, но, к сожалению, это не те запахи, которые вы предпочитаете. Давайте вернемся к делу, а то, пока мы доберемся до него, у вас кончатся запасы стимулирующего вещества — сушеных лепестков лилии. Ваше сообщение получено. Возможно, я помогу вам, а может, нет. Тут могут встретиться трудности и требуется достичь договоренности.

Он опять улыбнулся.

Яза ответила ему улыбкой, в которой ничего не было, кроме безжалостной прямоты.

По правде говоря, как же может быть иначе? Я готова, Срэнг, обсудить все.

В наступившей тишине их глаза встретились. Дзианта знала, что любая сделка заключается после свирепой борьбы. Но они нуждались друг в друге, и их интересы совпадали, так что договоренности они должны были достигнуть. Саляриканка ничего ей не сказала о том, зачем они прибыли сюда, на Вэйстар, за исключением того, что загадка появления артефакта у Юкундуса может быть разрешена только тем, с кем они встретятся здесь.

— Мы использовали компьютеры, чтобы рассчитать координаты, которые вы послали нам, — сказал он. Возможно, ему нравилось, что Яза нуждается в сделке с ним. — Здесь возможно определить место с помощью сенситива по карте. Что будем делать?

Яза посмотрела на Дзианту.

— Мы можем попробовать…

Руки Дзианты стиснули коробочку, которую она держала. Она знала, что имеет в виду Яза, но она не верила в свои силы: ведь она не тренировалась в этом искусстве. Вдруг у нее ничего не выйдет? Может, у Срэнга есть свой сенситив, который может это сделать. Но это означает, что содержимое коробочки придется передать в его руки, а она знала, что Яза пойдет на это только в случае крайней необходимости.

Техника такого поиска была известна уже в течение многих веков и о ней знал каждый сенситив. Но не все могли проводить поиск успешно. Кроме того, Дзианта знала, что он обычно проводится по картам планеты, а возможен ли он на звездных картах? Она надеялась, что Яза не ожидает много от этого поиска и ее неудача не даст особых преимуществ в сделке этому человеку.

— Нам нужно немного отдохнуть, — сказала Яза с нотками самоуверенности в голосе, что доказывало, что и здесь, на Вэйстаре, она чувствует себя высокопоставленной особой, о чьем благополучии и удобствах должны заботиться окружающие.

— Ваше желание — мое желание… — насмешка прозвучала в этом формальном ответе, — Сфани покажет вам вашу комнату, которая, конечно, не идет ни в какое сравнение с вашими домами на Корваре, но это лучшее, что у нас есть. Когда вы будете готовы, скажите, и мы начнем работать.

Виверн провел их дальше по коридору в комнату, также обставленную награбленными вещами. Когда он вышел, Яза быстро повернулась к девушке.

— Отдохни получше, моя милая. Теперь все зависит от тебя… — пока она говорила, ее рука двигалась по краю шкафа, выписывая сложную фигуру. Дзианта прочитала сигналы.

Прощупывающие лучи! Конечно, в таком месте, как это, подозреваются все. Возможно, следует даже опасаться зондирования мозга — они ведь наверняка окружены большим количеством детекторов.

— Я сделаю, что смогу, леди.

Она устроилась в гамаке, который, к ее удивлению, предоставил ей больше комфорта, чем она предполагала, исходя из его внешнего вида. Яза подошла к автомату для получения пищи и, прочитав список, нажала соответствующие кнопки. При этом она пренебрежительно фыркнула.

— Не густо и все синтетика. По крайней мере, поддержит силы. Не многим лучше, чем Е-рацион, — казалось, что она высказывает свое мнение специально для тех, кто, возможно, подслушивал их.

Дзианта взяла тюбики с концентратом, который выбрала для нее Яза. Она знала, что он был очень питательным, хотя вкус оставлял желать лучшего. Дзианта лежала на спине в гамаке. Часть ее была сосредоточена на предстоящем тесте, страшась его, а другая часть хотела бы, чтобы это произошло поскорее, чтобы знать, чем это кончится, успехом или провалом. Но она была вынуждена подчиняться Язе. Ей было приказано отдыхать, хотя возбуждение вряд ли способствовало этому.

Вдруг появилось еще что-то. Когда она лежала, закрыв глаза, очищая мозг, собирая психическую энергию, она вдруг ощутила — волнение. Другими словами она не могла бы назвать это странное беспокоящее ощущение того, что пробежало по самому краю ее внутреннего существа.

Немного встревоженная, Дзианта сосредоточилась на той области, где ощутила слабое прикосновение. Ощущение пришло и ушло как еле заметный толчок. Она была уверена, что это не родилось в глубинах ее подсознания. Ее сканировали! Хотя прикосновения были так слабы, что она могла и не заметить их.

Возможно, у Срэнга были сенситивы, которые сейчас исследовали ее. Дзианта не могла отделаться от мысли, что это не просто попытка прощупать, оценить ее возможности, ее силы. Это было…

Полная смятения, она подняла свою защиту. Что же она ощущала? Мысленное прикосновение. Однако это была не та мощность, которая требовалась для эффективного зондирования. Скорее всего это была сеть, накинутая на Вэйстар или его часть, просто для того, чтобы определять присутствие других сенситивов на станции.

Дзианта пыталась рассуждать логично. Срэнг наверняка знал, кто она и что может. Яза этого не скрывала от него. Значит, это был конкурент, желающий что-нибудь выведать, — может даже представитель Гильдии. Кто бы это ни был — она была уверена, что это враг.

Но Язе ей было нечего сказать — слишком мало она узнала. Лучше всего ей хранить молчание, пока она не убедится, что ее зондировали. С этого времени защиты нельзя ослаблять.

Девушка все еще была настороже, когда они вернулись в комнату Срэнга, где произошли изменения. Кое-что из мебели было выкинуто из комнаты, чтобы освободить место для стола, на котором была разложена звездная карта. Для Дзианты в ней было мало смысла — она ведь не была астронавигатором. Но это и не имело значения: она должна была получить сообщение от артефакта, когда она будет в нужном месте карты. Дзианта сконцентрировалась на фигурке, которую она вынула из коробочки и стиснула в руках. Она повела ее над картой, медленно двигаясь от левого угла к правому. Пока она ничего не ощущала.

Она прикрыла уже почти три четверти карты, когда вдруг ощутила перемену, как будто фигурка внезапно нагрелась. Тут же у нее в мозгу возникла картина — четкая, ясная, реальная — она могла коснуться камней, качающихся под ветром деревьев!

— Камни… она говорила, не слыша своего голоса, не зная, что она говорит вслух, — Деревья, дорога… да, дорога… она ведет в… нет!

Должно быть она отшвырнула фигурку от себя, но она как будто приросла к ней и не могла освободиться от этого прикосновения, не могла освободиться от того ужаса, который захватил ее, вокруг нее был тот мир и ничего больше. Ей показалось, что она закричала, закричала о помощи!

Наконец облако страха схлынуло, оставив ее всхлипывающей, потрясенной до того, что она упала бы на пол, если бы Яза не поддержала ее.

— Смерть… смерть! Смерть во мраке. В гробнице Турана… смерть!

Кто такой Туран? Она не могла вспомнить. Она не должна! Срэнг наклонился над столом, быстро делая пометки на карте. Фигурка уже отпустила ее. Дзианта отбросила ее, так что она покатилась по карте и упала бы на пол, если бы Срэнг не подхватил ее. Он держал фигурку и смотрел на них.

— Значит, гробница, как ты и предполагала, — сказал он Язе. — Вероятно, неограбленная? Во всяком случае, о ней в наших записях ничего не говорится. Это хороший признак. А что еще ты узнала, девушка? Эта фигурка была у тебя, уверен, что ты узнала гораздо больше.

Дзианта была не в силах говорить. Она отрицательно помотала головой. Она все еще не пришла в себя после того, что почувствовала.

— Там смерть… смерть ждет… — сказала она без выражения.

— В гробницах всегда ждет смерть, — сказала Яза. — Но все, что там было страшного, все давно исчезло. Это настоящий Предтеча.

— Невозможно утверждать, что все опасности уничтожены временем, — ответил Срэнг. Хотя сокровища наверняка неоценимы, опасность велика. Там могут быть ловушки. Там можно найти огромное богатство, а можно погибнуть в хитроумной западне.

Яза засмеялась.

— Разве ты не играешь каждый день с судьбой? Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать предупреждения об опасности, да и ты сидишь здесь не для этого, Срэнг, хотя может и на тебя подействовало время и ты стал осторожным и пугливым. Вспомни об Алне, императоре, который был похоронен со всеми своими огромными богатствами. Это только одна из находок. А Вар, Лафер, Сады Арзора, целая планета Лимбо? Нужно мне еще перечислять? У тебя есть шанс поискать в той части системы, где еще никто не бывал.

Срэнг посмотрел на карту.

— Пока не бывал, — сказал он. — Может, Юкундус…

Яза перебила его.

— Он там не был. Мы это знаем. Но это всего лишь вопрос времени. Ему нужно только психометрическое считывание. Однако, — она опять рассмеялась, — если он этого не сделал, то теперь уже не сможет.

— Послушай, — Срэнг повернулся к Дзианте, — этот Туран, о котором ты говорила, кто он?

У нее в памяти ничего не удержалось.

— Это имя, ничего больше.

Его взгляд не изменился, но Дзианта была уверена, что он не поверил ей. Что теперь произойдет? Он воспользуется сканнером? Она так боялась, что не смогла сдержать дрожи в ожидании своей судьбы. Но он не сказал ничего. Он смотрел на фигурку, задумчиво поглаживая ее пальцем.

Дзианта вся напряглась. Почувствует ли он щель? Откроет ли он ее? Вместо этого он подтолкнул артефакт в ее направлении.

— Держи его у себя, девушка. Мне говорили, что мощь таких штук увеличивается, если они находятся в руках сенситивов. Нам еще понадобятся твои указания. Ну, что ж, — он заговорил с Язой, — лучше всего использовать корабль. Юбан на орбите. Он только что сделал неудачный полет на Фернис и теперь ожидает моих распоряжений. Корабль класса Д. Трудное путешествие, милые дамы…

— Глубокий сон облегчит его, — ответила Яза. — Нам не нужна кабина для пассажиров. У нас с собой отсекающие время спальные ящики.

— Очень предусмотрительно, — в его зловещей улыбке открылись два клыкообразных зуба, совсем как у Язы. — Глубокий сон и запирание времени — я тоже воспользуюсь этим. Однако, Юбан мой человек.

Последние слова прозвучали предупреждением, которые Яза восприняла как хорошую шутку. Дзианта была уверена, что саляриканка не доверяет Срэнгу, но ей ничего не осталось делать, как принять его предложение.

А где же Оган? С тех пор, как после первого пробуждения они пересели на корабль, доставивший их на Вэйстар, они его не видели. В то, что он был удален от участия во всем этом приключении, Дзианта не верила.

Оставшееся время из пребывания на Вэйстаре было коротким, и они провели его в комнате, которую им предоставил Срэнг. Еще дважды Дзианта ощущала еле заметное сканирование. Сначала оно встревожило ее, но затем пробудило любопытство. То, что это не было чисто механической проверкой, она была уверенной. Прикосновение производилось живым существом — Оган? Но длина волны была другой. Она решила, что кто-то пытается обыскать ее мозг в своих собственных целях.

Затем они оказались на корабле Юбана и опять устроились в ящиках для сна. Снова Дзианта легла с фигуркой рядом с ней, но теперь она этого уже не боялась. Может, ей что-нибудь и снилось прошлый раз, но она все забыла и никаких неприятных ощущений не испытывала.

Когда они поднялись от сна, корабль Юбана уже был на орбите над планетой. Он вызвал их в рубку, чтобы посмотреть на видеоэкране поверхность, над которой они находились:

— Где будем садиться, женщины? — спросил он хриплым голосом. Он был молод, или казался молодым для того, чтобы быть командиром корабля. Вид его не был неприятным, пока не было видно его глаз, в которых горел опасный огонек, который придавал ему вид человека без теплоты и эмоций. Возможно, он был жертвой мутаций или кровосмешений, так как на руках его было по шесть пальцев, а вместо ушей только отверстия. Кроме того, Дзианта под плащом заметила и другие дефекты его телосложения. Было ясно, что он крепко держит в руках свою пеструю команду. Кроме того, было очевидно, что в нем объединились жестокость и безжалостность предводителя грабителей и интеллигентность, правда, отличающаяся от интеллигентности землян, но довольно высокого уровня.

Яза сжала руку Дзианты.

— Где? — спросила она. — Ты можешь сориентироваться?

Так как Дзианта колебалась, не зная, что сказать, Юбан произнес что-то неразборчивое. Затем он добавил:

— У нас нет ни времени, ни топлива, ни людей, чтобы обыскать всю планету. И, кроме того… — он подкрутил что-то и изображение на экране стало четким. — искать надо не здесь. Здесь почти все сгорело.

Дзианта видела на лентах записи сгоревших планет. Они сгорели или от войн или природных катастроф. Некоторые превратились в шары пепла, на других пробивалась какая-то радиоактивная растительность, пытаясь сохранить хоть какие-то формы жизни на небольших остатках почвы между вздыбленной землей и застывшей лавой.

На экране она могла теперь видеть воочию последствия аналогичной катастрофы, постигшей некогда этот незнакомый мир. Была ли она инициирована людьми, или же грозные силы природы обрушились на эту планету, было неизвестно. Под ними пролетали торчащие вверх остроконечными вершинами складки земной коры. Долины между ними были пустынными. Только кое-где виднелись жалкие островки скудной растительности. Теперь под ними было море, которое наверняка занимало вдвое большую площадь, чем до катастрофы.

Но она не могла сориентироваться…

Но вдруг! Это был Сингакок. Как будто рябь пробежала по экрану. Она видела город, окруженный плодородными землями. Она даже смогла различить башню Вута, длинные улицы…

— Здесь!

Но пока она кричала это, Сингакок исчез. Опять внизу были камни и снова камни. Дзианта наклонила голову. Сингакок, Вут, улицы — откуда она все это знает? Откуда это пришло к ней?

Почему она знает этот город, как будто много лет бродила по его улицам? Они ее спрашивали и она увидела город, как будто, он был реален! Нет, этого не могло быть.

Юбан больше не обращал внимания на нее. Он обратился к астронавигатору:

— Засек?

— В пределах измеримой ошибки, да.

Она должна сказать им, не давать им приземлиться из-за этого сверхъестественного видения. Но затем благоразумие оставило ее. Может, это артефакт дал ей видение того, что некогда тут существовало, и так как они не увидели ничего больше, то это место было ничем не хуже других для начала осмотра. Все же ее беспокоила быстрая реакция Юбана на ее крик. Она думала о том, что же произойдет, когда окажется, что она ошиблась. Они начали снижаться для приземления. На такой местности следовало быть очень осторожными при посадке. Они не покидали своих мест, пока аппаратура не провела исследования атмосферы и всей окружающей природы. После получения всех данных стало ясно, что исследования можно проводить без шлемов и аппаратуры для дыхания.

Однако уже наступил вечер, и Яза с Юбаном решили, что до утра выходить не следует. Юбан предоставил свою каюту женщинам, а сам устроился в рубке управления. Когда они остались одни, Дзианта решила рассказать о своих опасениях Язе.

— Здесь не может быть того, что мы хотим, — сказала она шепотом, неуверенная в том, что здесь не установлены подслушивающие устройства.

— Почему же ты выбрала это место? — спросила Яза.

Дзианта стала описывать те моменты, когда изображение Сингакока пробегало по экрану, изображение города, который теперь не существовал.

— Сингакок, Вут, — повторила Яза.

— Эти слова с другого языка, это не гал-базик, — сказала девушка.

— Опиши этот город, постарайся нарисовать его в мозгу, — приказала Яза.

Деталь за деталью Дзианта начала вспоминать видение, мелькнувшее на экране. И она обнаружила, что чем упорнее старается вспомнить, тем больше подробностей возникает в ее мозгу. Как будто она видела то, что сейчас описывала.

— Думаю, что ты имела настоящее видение, — сказала Яза — Когда прибудет Оган, мы, если конечно не найдем других следов, попробуем провести с тобой сеанс ясновидения.

— Когда Оган прибудет?

— Послушай, милая, неужели ты думаешь, что я могу слепо отказаться от такого союзника? Нам нужны были записи в компьютерах Срэнга. В определенной области они гораздо более полные, чем у кого-либо в Галактике. Ведь они бывали в тех местах, которые никто не посещал. Но войти в союз с Вэйстаром? Нет, только идиот может решиться на это. Оган придет по нашим следам. Он приведет с собой тех, кто предан только мне. Какое бы вероломство Срэнг не замышлял вместе с Юбаном, оно не осуществится. Теперь слушай внимательно, если мы найдем следы твоего города завтра, отлично. Нам нужно будет заставить Юбана ковыряться там, пока не прибудет Оган. Но ты должна хорошо играть свою роль, тяни и задерживай нас. Не веди к гробнице Турана, пока мы не получим подкрепление.

Гробница Турана — эти слова отозвались эхом у нее в мозгу. Они затронули в ней что-то глубокое, не память (в памяти этого не могло быть), а сильный страх. Она мгновенно насторожилась, почувствовав опасность.

«Дзианта!»

Она проснулась от этого зова. Зова, который не был голосом. Это была волна в ее мозгу, которая разбудила ее, и теперь она лежала в темноте молча, с раскрытыми глазами, внимательно слушая.

«Дзианта!»

Значит, это ей не приснилось. Оган? Она начала тут же мысленный поиск, не подумав о том, что Юбан может иметь детекторы, способные зарегистрировать психическую активность.

«Харат!» Она узнала его, когда их психические силы встретились, и почувствовала замешательство. Харат же должен был остаться на Корваре. Оган ведь не брал его с собой. А никакие мысленные силы неспособны преодолеть расстояние между этой неизвестной планетой и Корваром.

«Что?..» Вопросов у нее было очень много, но все ее мысли были заглушены той мощной энергией, с которой он передавал свои мысли.

«Думай, думай обо мне! Нам нужно иметь опорную точку».

Преданные ей союзники, это о них говорила Яза, они пойдут по ее следу. Дзианта послушно сформировала в мозгу образ Харата и держала его, собрав все силы, отбросив все свое любопытство перед необходимостью того, что следует создать маяк для тех, кого ждет Яза.

И вдруг, неожиданно, как хлопок в ладоши, пришло новое сообщение: «Все! Отлично!».

Она была отрезана экраном Харата. Получив все, что хотел, Харат прекратил связь, и Дзианта знала, что ее не возобновить без его желания.

Девушка повернула голову. В полутьме она видела свернувшуюся клубочком спящую Язу, слышала ее мягкое размеренное дыхание. Следует ли разбудить ее? Сказать, что Оган уже в пути?

Но Харат? Как он оказался здесь? Нет, ей следует ждать, пока она не убедится окончательно. Дважды в эту ночь, она посылала мысленные призывы. Но если Харат и был в пределах досягаемости луча, он не желал отвечать и Дзианта смирилась.

Они поднялись рано. Дзианта, боясь детекторов, решила все рассказать Язе, когда они выйдут из корабля. Юбан тоже одевался, очевидно, готовясь идти с ними. Она должна быть чрезвычайно осторожна, чтобы не возбудить в нем подозрения.

Глаза капитана грабителей следили за ней, когда она прикрепляла к поясу мешок с едой и сосуд для питья. Чувствовалось, что он с большим бы удовольствием надел на нее упряжь, концы которой были бы у него в руках. Она заметила, что он взял с собой сканнер, хотя ни ей, ни Язе это оружие предложено не было.

Они вышли из корабля и остановились, рассматривая дикую, опустошенную, разрушенную планету. Ее город — как она могла увидеть его в этом?

Вся земля была рассечена глубокими впадинами. Жизнь на ней исчезла задолго до того, как они прилетели сюда. Руки Дзианты невольно тянулись к мешочку, который вмещал фигурку. Мешочек был подвешен на шнуре за шею и покоился у нее на груди. Если ее могло что-то вести в этой дикой стране, так это только он.

Яза подошла к ней.

— Сингакок, — сказала она мягко. — Так это и есть твой город?

У нее были причины задать этот вопрос. Во всех этих нагромождениях диких камней не было ничего, что могло бы навести на мысль о разумной деятельности.

— Я… я не знаю! — Дзианта смотрела во все стороны. Где же башня, длинные улицы, и все остальное? А может, ее видение было всего лишь галлюцинацией, рожденной ее воображением и введенной в мозг как видение?

— Куда нам идти? — Юбан и двое его людей стояли вооруженные, готовые в путь. — Я не вижу никаких признаков города. Вы что, издеваетесь над нами?

Яза повернулась к нему.

— Что ты знаешь об искусстве сенситивов, пилот? Таланты не поддаются насилию. Они приходят и уходят, и вызвать их невозможно. Оставь девушку в покое. Она сама знает, что ей делать. Придет время и она покажет нам, куда идти.

По его лицу промелькнуло какое-то выражение, но мертвые глаза остались безжизненными. Но Дзианта чувствовала нетерпение и недоверие в этих глазах. Она боялась их. Она знала, что он не простит никакой фальши, если заметит ее. Дзианта почувствовала, что она не настолько умна, чтобы играть роль, которую предложила ей Яза. Если она обнаружит хоть что-нибудь, что может привести их к цели, она скажет об этом, она боится этих глаз.

По всему было видно, что они предоставили роль лидера в этой экспедиции ей. Не имея пути к отступлению, она медленно спустилась по трапу и встала на камни. Затем она покопалась в мешочке, развернула фигурку и стиснула ее в руках.

Дзианта закрыла глаза. Ответ пришел мгновенно с силой удара, чуть не опрокинувшего ее на землю. Было такое ощущение, что она стояла на шумной улице среди толпы людей, мимо проносились странные машины. Она чувствовала жизнь, мысли кого-то, которые она не могла понять, — все это было таким сильным, что оглушило ее.

— Дзианта! — кто-то сжал ее руку. Дзианта открыла глаза. Яза поддерживала ее, пристально глядя на девушку.

— Это… это здесь был город, — сказала Дзианта.

Юбан подошел к ней.

— Отлично. Но мы не можем его осматривать и обыскивать, если, конечно, не повернем время вспять. Куда нам идти, чтобы осмотреть, что осталось? Можешь ты сказать нам это? — в его вопросе звучал презрительный вызов.

В тех впечатлениях от города, которые получила Дзианта, не было никакой избирательности. Она не могла выделить ничего. Ее руки крепче сжали фигурку. Предположим, что она откроет фигурку и достанет оттуда камень, приведет ли он их туда, куда они хотят? Но она воздержалась от этого. Она будет пытаться взять от фигурки все, что можно в таком виде.

— Я попытаюсь… — тихо сказала она, освобождаясь от рук Язы. Рядом был плоский камень. Она подошла к нему, села, склонилась над фигуркой. Облизав губы, она заставила себя приложить ее ко лбу.

Она как будто нырнула в поток лиц, голосов. Они кричали, шептались, становились громче, затихали, они говорили на языках, которых она никогда не слышала, они смеялись, плакали, стонали, выли, кричали. Она пыталась остановиться, сконцентрироваться на том, что хотела узнать.

«Сингакок… Туран!» Второе имя она произнесла, используя его как якорь, который она бросила в море лиц, оглушающих голосов, в шум и гам давно исчезнувшего города.

«Туран» — она произнесла это имя, ожидая ответа.

Лица удалились, образовали две нечеткие линии, растаявшие одна в другой, их крики затихли, пропали вдали. Она увидела темную процессию. Это был Туран, и за ним было ее место, ее собственное место. Она должна следовать за ним… бегство невозможно…

— Что она делает? — спросил кто-то вдали. Она едва расслышала слова.

— Тихо. Она ищет… — послышался ответ.

Этот разговор не имел отношения к Турану. Она должна следовать за ним. Тени ее не становились плотнее, но они оставались, немного впереди процессии. По обеим сторонам уже не было никого, все лица исчезли. Остались только Туран и ее связь с ним.

Все, что она видела, немного дрожало, меняя очертания, как будто было покрыто тончайшей вуалью, которая волновалась под легким ветерком. Она видела только искаженные камни и пустынную землю, которая не была Сингакоком. Когда это произошло, она хотела остановиться, позвать Турана, восстановить видение.

Очень смутно она слышала пение, мягкое и высокое, как трели птиц, выпущенных на свободу из клетки, или дробь барабанов, которые были в земле, неохотно выпускающей Турана. Туран…

Тени исчезли, растаяли. Дзианта не смогла собрать их вновь. Она стояла с фигуркой в руках перед вздыбленным голым красным камнем, стеной утеса. Она знала, что то, что она ищет, лежит под ним. Это артефакт привел ее на место, откуда он сам появился.

Девушка оглянулась через плечо. Яза, Юбан, его люди — они все смотрели на нее.

— То, что вы ищете, — сказала она; силы быстро покидали ее, как это бывало всегда, когда она делала такие усилия, — лежит здесь. — Она указала на камень, опустившись затем на какой-то обломок, так как она боялась, что ее дрожащие ноги не удержат ее.

Яза быстро подошла к ней.

— Ты уверена, милая?

— Да, полностью, — голос Дзианты стал почти шепотом. Она истратила столько сил, чтобы удерживать видение, что теперь нуждалась только в покое и отдыхе. Она была больше не способна обращаться к своим силам.

Саляриканка достала две капсулы, восстанавливающие силы. Дзианта взяла их дрожащей рукой и положила в рот чтобы они медленно растворялись. Юбан подошел к утесу и стал его внимательно рассматривать. По его сигналу люди пошли вправо и влево, осматривая все очень внимательно.

— Я ничего не вижу, — начал он, но тут один из его людей позвал его. Капитан поспешил к нему.

Яза наклонилась к Дзианте.

— Я же говорила тебе — не торопись — не открывай ничего, пока Оган не прибудет…

— Он здесь или близко, — Дзианта почувствовала прилив сил от капсул. — Сегодня утром я получила сообщение…

— Ахххх… — Удовлетворенное мурлыканье. — Все отлично. А ты не обманываешь Юбана? Это то, что надо?

Дзианта посмотрела на каменную стену.

— Туран лежит здесь, — сказала она наконец.

Но кто такой Туран? Или что такое? Почему эта фигурка привела ее к нему? Она посмотрела на утес и ее усталость смешалась со страхом. Под ним… под ним лежит… Она хотела кричать, бежать. Но от Турана бежать было невозможно, она должна знать это.

Кто же этот Туран? Что ее связывает с ним, кроме этого безобразного предмета, который так мучает и притягивает ее?

Юбан посовещался со своими людьми, и один из них пошел к кораблю. Юбан подошел к женщинами.

Там есть следы заделанного входа. Мы проделаем путь лазером.

— Только осторожно, — предупредила Яза. — У вас есть для этого глубинные детекторы?

— Конечно, осторожно и с детекторами, — ответил он. Он перевел взгляд с саляриканки на Дзианту. — А что она может еще сказать нам? Это гробница?

— Туран лежит там, — ответила Дзианта.

— А кто этот Туран? — допытывался он. — Король, император, властитель звезд? Это Предтеча звездной империи или просто древний король этой планеты? Что ты можешь сказать нам?

Яза свирепо вклинилась между ними.

— Она устала. Все это очень ослабляет сенситивов. Открой это хранилище и дай ей что-нибудь оттуда. Тогда она проведет сеанс психометрии и сможет сказать тебе все. Сейчас ей надо отдохнуть.

— Ну, ладно, все же она привела нас сюда, — сказал он. Он снова направился к закрытым дверям в гробницу. Но Яза села рядом с Дзиантой, обняла ее за плечи и, притянув к себе, спросила:

— У тебя есть контакт с Оганом? Ему уже нора появиться.

Оган? Собрав все силы, Дзианта сформировала изображение парапсихолога и послала свое мысленное сообщение. Харат резко прервал связь утром, поэтому она не стала пытаться связаться с ним. Он мог заупрямиться. Лучше связываться прямо с Оганом. Если только…

Ответ? Слабое прикосновение, мгновенно прекратившееся. Оган? Оган. Это был не Харат, потому что она узнала бы его даже по такому слабому прикосновению. Это был человек. Значит, Оган, но почему-то не желающий принять сообщение. Она сказала об этом Язе.

— Не старайся тогда. Может, он боится детекторов. Но если он отозвался, то знает, где мы и как обстоят дела. Ты все сделала отлично в этом деле, моя милая. Я не забуду, что я у тебя в долгу.

Появились двое из экипажа корабля. Они несли какой-то ящик и портативный лазер, из тех, что предназначены для проведения подземных работ на астероидах. Но Юбан сначала запустил в работу детектор.

Яза и Дзианта присоединились к нему, когда он изучал изображение на небольшом экране прибора.

— Внутри пустота, — сказал он. — Возможно, гробница. С помощью излучений низкой частоты мы сможем проделать отверстие, причем никакого бокового излучений не будет.

Он тщательно установил и настроил лазер, испробовав его действие сначала на близлежащих камнях, чтобы быть уверенным, что глубина будет не больше заданной. Затем он стал перемещать луч по едва заметным следам старого входа, открывая отверстие не больше того, которое требуется для того, чтобы пройти человеку. Сверкающий луч фонаря прорезал мрак старой гробницы.

— Ну, пошли к Турану! — засмеялся Юбан.

Дзианта прижала руку к горлу. Другая рука судорожно прижимала артефакт. Она была потрясена, она не могла дышать. Ее потрясение не ослаблялось, а все усиливалось, ей уже казалось, что сама смерть рядом, только время, которое требуется для взмаха ресниц, отделяет ее от смерти. Затем постепенно это жуткое ощущение пропало и она уже не могла сопротивляться, когда Яза подтолкнула ее в пролом в стене вслед за Юбаном.

Лампа капитана осветила пространство, куда они проникли, Они увидели сплошные развалины. Здесь когда-то действительно была гробница и очень богатая, но другие грабители их уже опередили. Валялись обломки ограбленных сундуков, теперь уже превратившихся в пыль, другие предметы, которые уже потеряли всякую ценность, после того, как они были разбиты теми, кто искал ценные и компактные вещи.

— Пусто! — Юбан водил фонарем в бешенстве во все стороны. — Будь все проклято, пусто!

— Осторожнее! — крикнула Яза и схватила его за руку, когда он двинулся вперед. — Мы ничего не узнаем, пока не проведем внимательного, я повторяю, очень внимательного осмотра того, что осталось здесь. Грабители часто оставляют то, что кажется им малоценным, а на самом деле самое ценное из всего, что есть. Так что не трогайте ничего, только расширьте проход, по которому мы сможем двигаться и искать.

— Ты думаешь, что в этом хламе осталось что-то ценное? — Но он отступил на пару шагов. — Ну, что ж. Я думаю, что здесь пусто, но если вы что-нибудь здесь найдете…

Дзианта прислонилась к стене. Как ей совладать с этим жутким страхом, который волнами накатывает на нее, оставляя каждый раз ослабевшей и больной? Разве остальные не чувствуют этого? Они должны чувствовать! Ужас пронизывает всю эту гробницу и рождает его не груда обломков, заполняющих три четверти ее, а что-то другое, что-то за… Она повернулась и бросилась к дверному проему, чувствуя, что страх просачивается через черные трещины в стенах и готов вцепиться ей в спину. Сзади послышался окрик, слова, которые она не слышала, так как стук сердца совершенно оглушил ее. Затем ее схватили руки, крепко держа ее, хотя она отчаянно боролась, пытаясь убежать отсюда, где все было пронизано черным ужасом.

— Пыталась сбежать… — голос Юбана над головой. Яза схватила ее, хотя она была в железных тисках капитана.

— В чем дело? — спросила саляриканка. В ее шипящем голосе было что-то, что заставило Дзианту подчиниться.

— Смерть… за дальней стеной — смерть! — И она дико вскрикнула: ей показалось, что держит ее не капитан, а что-то бесформенное и жуткое. Оно не дает ей бежать из гробницы. Она кричала и кричала, стараясь вырваться из рук капитана.

Ее привела в себя пощечина, достаточно сильная, чтобы вывести из истерики, Она всхлипывала от боли, от того, что они не могут понять, что держат ее так близко к… Она должна закрыть мозг! Она должна закрыть мозг!

Собрав последние силы, Дзианта отшвырнула от себя артефакт, как будто этот отчаянный акт мог сохранить в безопасности и тело и мозг.

— Дзианта! — голос Язы был требовательным, повелительным.

Девушка опять всхлипнула. Ей страстно хотелось упасть на пол, зарыться в землю, заползти под камни, спрятаться… от чего? Теперь она не знала, она только ощущала, что ужас полностью завладел ею.

— Дзианта, за какой дверью все это?

— Нет, нет и нет! — она кричала прямо в лицо Язы. Она не желает помогать им уничтожить себя.

Яза оценила ее решимость, поэтому она обратилась к Юбану:

— Оставь ее! Она сейчас в критическом состоянии. Если ее не оставить в покое, она или лишится своего дара или разума. Оставь ее.

— Что она задумала? — спросил Юбан.

— Ничего, капитан. Здесь что-то есть и нам лучше проявить осторожность, прежде, чем двигаться дальше.

— Капитан, взгляни сюда! — один из его людей встал на колени, наклонившись над чем-то. Он поднял черепок, в котором сверкали серебряные нити. Артефакт открылся, фокусирующий камень был виден всем. Юбан взял в руки черепок, отделил защитное покрытие. Камень засверкал, как будто в нем зажегся огонь, когда камень оказался открыт всему миру. Дзианта услышала легкий свист Юбана. Как только он приготовился вынуть камень, Яза сказала:

— Будь с ним поосторожнее. Если это, что я предполагаю, то теперь многое для нас прояснится…

Что это может быть… — повторил он. — А что это? Какая-нибудь императорская игрушка?

— Фокусирующий камень, — ответила она. Дзианта удивилась, как быстро Яза это поняла.

— Такой камень, — продолжала саляриканка, — всегда использовался сенситивами для фокусирования энергии. Такие камни хранят энергию годами. Если он такой, то Дзианта может его использовать и тогда никакие тайны того народа, который применял его, не будут скрыты от нее. Мы можем найти ключ к гораздо большим богатствам, чем были спрятаны в этой ограбленной гробнице!

— А может, мы выслушаем такую же сказку, как уже слышали, — сказал Юбан. — Мне нужны доказательства.

— Ты получишь их, но не теперь. Ей надо отдохнуть. Она истратила слишком много сил. Оставь ее, а пока, посмотрим, что лежит здесь. Если тут все будет пусто; попробуем, где-нибудь в другой месте с помощью камня.

Яза поможет ей, Яза должна помочь ей! Как только они останутся одни, она объяснит Язе, она скажет, что страшные опасности ждут их, если они будут дальше иметь дело с Тураном… или с этим миром… или с фокусирующим камнем! Если бы пришел Оган, он распознал бы опасность. Она бы заставила его поверить, понять, что есть двери, которые нельзя открывать, так как за ними лежит… Дзианта не должна позволять себе даже думать об этом! Она не должна!

Девушка сконцентрировалась на том, чтобы создать внутри себя мощный барьер, который бы позволил полностью отключиться от того, что происходит вокруг неё. Как-то она вернулась на корабль, улеглась на постель и дрожала, пока Яза старалась успокоить ее.

— Оган… — шептала Дзианта. — Оган должен знать… это очень опасно.

Яза кивнула.

— Этому я могу поверить. Камень, фокусирующий энергию, может действовать даже через такую оболочку. Возможно, связь между нами помогла тебе пользоваться им. Теперь отдыхай, милая, хорошо отдыхай. Я задержу этих бандитов, пока не придет Оган, и мы начнем делать то, что необходимо.

Она знала, что Яза дала ей сильное успокаивающее и была благодарна за это. Она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Яза опять успокаивала ее: она, Оган и Харат, работая вместе, смогут использовать фокусирующий камень. Но не одна, она не должна делать это одна!

Она замерзла… так замерзла… она потерялась во мраке. Это был сон.

— Еще выстрел, капитан?

— Попытайся. Так она бесполезна для нас. Дай ей еще раз.

Боль и холод. Дзианта открыла глаза. Яркий свет освещал обломки, покрытые пылью, стену за ними. Ее держали перед стеной, держали крепко, так что она не могла сопротивляться.

Подошел Юбан, больно схватил ее за волосы. Его ногти оцарапали ей кожу. Юбан повернул ее лицом к себе.

— Проснись, ведьма! — он встряхнул ее голову. — Проснись!

Сон… это, должно быть, сон. Ведь это место Турана, они не имеют права быть здесь. Придут охранники и тогда с ними случится что-то ужасное, от чего они будут громко кричать, просить смерти, которая к ним не будет являться. Помешать покою Турана, значит, навлечь на себя страшный гнев и возмездие.

Она проснулась. Юбан, все еще держа ее за волосы, смотрел ей прямо в глаза. — Ты сделаешь это, — он говорил медленно, растягивая слова, как будто боялся, что она не поймет его. — Ты возьмешь эту штуку и ты будешь смотреть в нее и скажешь, что там спрятано. Ты поняла?

Дзианта не могла найти слов, чтобы ответить ему. Это был сон, это, должно быть, сон. Если же не сон… нет, нет, она не может! Она не может использовать этот камень здесь, где лежит Туран! Здесь, где ворота во что-то.

«Оган, — кричал ее мозг в ужасе. — Оган, Харат!»

Она встретила Харата… и с ним… с его помощью не Огана… другой разум, который приветствовал ее энергию мощным всплеском своей энергии. «Продержись до нас», — приказал он ей.

— Я думаю, что она должна взять его в руку, — сказал кто-то позади нее.

— Тогда давай его! — Юбан крепче сжал ее.

Она не должна! Но те, сзади нее, те, кто крепко держали ее за руки, хотя она сопротивлялась изо всех сил. Но что ее сила по сравнению с их силой.

«Харат… я не могу… они заставляют меня смотреть в камень! Харат… они заставляют меня…»

Юбан схватил ее за руку, стал выламывать пальцы, стараясь распрямить их, хотя она судорожно сжимала кулак. В другой его руке она видела сверкающий огнем камень. Она знала, что в этом огне зло и старалась не смотреть на него.

«Харат!» — в отчаянии молила она.

«Держись… — пришел Ответ Харата вместе с ответом кого-то другого. — Мы уже почти…»

Юбан с силой вложил камень в ее ладонь. Крепко держа ее за волосы, он стал наклонять ее голову вперед.

— Смотри!

Он больно тянул за волосы, и она была вынуждена подчиниться. Пылающий огнем камень казался горячим в ее ладони. Его цвет изменился и стал более глубоким. В нем клокотала жизнь, энергия, он притягивал ее, затягивал ее в…

Она вскрикнула и услышала вдали выстрелы, но было уже поздно. Она упала вперед лицом в самое сердце камня, который превратился в озеро кипящей энергии, готовое поглотить ее, сомкнуться над ее головой.

Горький запах сушеных лилий давил на нее, не давая ей дышать. Нет, она не могла потому, что она была замурована тут, вместе с Тураном. Туран был уже мертв и она должна была умереть, когда кончится воздух, и она погрузится в свой последний сон.

Она была Винтра, захваченная в плен во время последнего похода Турана. Ей он нанес свой последний в жизни смертельный удар.

Винтра? Кто такая Винтра? Что это за мрачное темное место? Дзианта попыталась двинуться и услышала скрежет металла в давящем мраке. Она… прикована! Прикована к стене, и любая безумная борьба, чтобы сбросить оковы, приведет лишь к тому, что она изранит себе руки и истратит на борьбу остатки драгоценного воздуха.

Она Винтра… нет, Дзианта! Прислонившись к стене, она пыталась разобраться в вихре переплетающихся мыслей, отдалить реальность от галлюцинации. Наверное, она в трансе и видит, чувствует, живет в кошмарном сне. Оган предупреждал ее о такой опасности. Он говорил, предупреждал ее, что нельзя входить в состояние транса, не имея рядом опытного человека, способного вывести из транса, если у спящего возникнут опасные для жизни галлюцинации.

Оган… Харат… мысли о них дали ей опору, твердую почву под ногами.

В гробнице Турана Юбан заставил ее сфокусироваться на камень. И вот результат. Но это же все реальность! Она чувствует тяжесть цепей, задыхается от недостатка воздуха, она…

Винтра! Как будто в ее голове установили колесико: когда оно поворачивается в одну сторону, она один человек, в другую — другой. Винтра была обречена умереть здесь. Она погребальная жертва Турана потому, что она единственная пленница, захваченная в последнем его походе в горы. В ней кипит гнев, направленный против Турана. Она должна умереть тут, задыхаясь как рыба, выброшенная на сушу из родной стихии. Но она будет отомщена, и эта месть…

Видения в ее мозгу… кто, кто она?

Дзианта! Снова повернулось колесико. Она Дзианта и она должна вернуться назад, выйти из транса. Оган… Харат!.. В безумном отчаянии девушка посылала мысленные призывы, прося помощи, умоляя вытащить ее из этого сна, который был страшнее всех, виденных ею раньше, когда, в трансе она перемещалась в другие плоскости, в другие личности. Раньше она тоже воспринимала ужасы как реальность, но она могла управлять ими. Теперь же она воздвигала один барьер за другим и ничего не менялось. Она видела, что защиты здесь она не имеет. Нет, ей нужно проснуться, зацепиться в своем собственном времени и пространстве, а чтобы сделать это, надо собрать все силы…

Харат… Оган!.. Она создавала в мозгу картины, взывая к ним.

Слабое прикосновение! Она ощутила его! Она почувствовала ответ! Дзианта все силы бросила на передачу: «Вытащите меня… вытащите меня… иначе я погибну!»

Да! Прикосновение! Ответ! Но он не пришел прямо, как она ожидала… Он растекался как вода, находящая себе путь между камнями, намного уклоняясь от своего направления Во время борьбы с преградами.

«Харат! Я здесь! Приди ко мне! Не оставляй меня в этом мраке, заточенной там, где я ничего не могу поделать! Приди!»

Не Харат!

Здесь ощущалось чье-то присутствие. Но не Харата… не Огана. Может, из другой плоскости? Она мысленно коснулась… Ужас… ужас такой сильный, как будто тот, другой, чье присутствие она ощущала, получил смертельный удар.

— Помоги мне! — кричал он. Она ничего не могла понять… Он же пришел на ее зов. Тогда почему же?..

— Мертв! Мертв!

Ответ из мрака был полон ужаса.

— Я не мертва, — сказала Дзианта. Она не хотела принимать его, так как если бы это случилось, то ее возврат был бы невозможен. Она должна перевоплотиться в Винтру.

— Мертв! — повтор был уже слабее. Уходит. Тот, другой, уходит… оставляет ее здесь. Нет!

Должно быть, она вскрикнула очень громко. Этот звук кружился и кружился у нее в голове.

— Нет!

Вокруг была тишина, в которой слышалось только хриплое дыхание ее измученных легких. Затем… слова другого.

— Где мы?

Слова. Немыслимые послания, живые слова.

В Гробнице Турана, — ответила она ту правду, которую знала Винтра.

— И я… я Туран… — проскрипел голос, — Но я же не Туран!

Звуки каких-то движений. Затем мысленный призыв, отрывистый и повелительный: «Свет!»

Слабое свечение постепенно усиливалось. Почему она подумала об этом. Она быстро послала импульс энергии ему, чтобы помочь сделать свет ярче.

— Здесь нет воздуха, мы погибнем, — предупредила она его.

— Иди в другую плоскость, быстро!

Его команда вернула ее мозг к защитным построениям, которые она должна была создать и для себя, и для него. Она сделала несколько шагов и вышла из своего тела. Это она делала очень неохотно. Находясь временно в безопасности, она осмотрелась.

Внизу, на полу, лежало тело, закованное в цепи, от которого она только что освободилась. Слева от нее находилось возвышение, на котором возлежал Туран. Его командорский плащ, накинутый на него, усыпан завядшими, пожелтевшими, умершими лилиями. Как только она увидела его, пламя свечей, стоявших у изголовья, взметнулось вверх.

— Проход для духа, — прозвучал голос другого в ее голове. — Здесь.

Она об этом не вспомнила, пока она не сказала, так как это было известно Винтре, а не ей. Но проход для духов действительно был. Щель, прорубленная в каменной стене.

— Потяни этот брус….

Их единственная надежда. Ведь если это слабо подергивающееся на полу тело, которое она только что покинула, умрет, то она тоже погибнет. Она торопилась, зная, что ее жизненные силы быстро угасают. Остатками энергии, которые она смогла собрать, она присоединилась к энергии того, другого. Вся энергия была направлена на брус. Она трудилась с ожесточением. Страх возрастал в ней… они никак не могли..

Опять стало темно, так как все силы они сфокусировали на одном.

— Рука… правая рука моя… — простонал голос.

Она передала ему свою энергию и рухнула во мрак, не зная, не смерть ли пришла за ней.

— Винтра, — все тело ее болело. Она плакала от боли. Руки судорожно стискивали ребра опять и опять, заставляя воздух двигаться в груди.

— Я должна жить!

Затем опять свет. Свечи загорелись ровным светом, и стал виден открытый проход для духов. Через него проникал воздух, холодный, но свежий. Туран стоял на коленях возле нее. Он рассматривал звенья цепи.

— Странный обычай — сказал он. — Человеческая жертва, чтобы воздать почести герою-воину.

— Ты… Туран… — Она старалась отодвинуться от него. Туран был мертв. Даже теперь было видно, что все тело покрыто ранами, которые, хотя и пытались лечить жрецы Вута, были слишком серьезными и никакое лечение не смогло бы помешать человеку отправиться в Нижний Мир.

— Не Туран, — он покачал головой, — хотя и время от времени становлюсь похож на него. Так же, как ты с Винтрой. По всей вероятности, нам придется быть ими, пока мы не отыщем путь назад.

— Ты был, это ты был с Харатом? — спросила Дзианта. — Это ты пришел, когда Юбан заставил меня сфокусироваться на камень?

— Да, я, — но дальше он не стал раскрывать себя. — Что же там у вас с этим камнем? Вероятно, какое-то новое явление, связанное с психометрией, перебросило нас сюда, и чем больше я буду знать, тем лучше. Расскажи мне все. — Это был приказ, но она могла только повиноваться.

Он нашел секретный замок на цепях и они упали, освободив девушку. Он забросил их в дальний угол. Дзианта начала свой рассказ с того момента, как впервые увидела артефакт — как сильно он поразил ее и к чему привело это постоянное влияние на нее со стороны этого странного безобразного предмета.

— На твоем лбу сейчас такой же камень?

Удивленная Дзианта подняла руки к голове. На ней был какой-то странный головной убор, стягивающий волосы более длинные, чем ее собственные. С обручей свешивался камень, который был прямо у нее перед глазами. Она сдернула обруч с головы и посмотрела на камень.

Это был он! Или подобный тому. Дзианта подумала, что получила бы ответ, притронувшись к нему, но не рискнула. Кто знает, что еще может произойти?

— Он? — спросил тот требовательно.

Дзианта с несчастным видом посмотрела на корону. Она полностью покинула Винтру, но когда она смотрела на камень, она чувствовала, что Винтра снова просыпается в ней, набирает силы. Возможно, она смогла бы изучить силы этого камня, но, сделав это, она может полностью перевоплотиться в ту, которой суждено умереть здесь, в гробнице Турана.

— Винтра… Винтра должна знать… — сказала она с видимой неохотой, но она не смогла скрыть правду.

— Если камень обладает силой, что может перевоплощать меня в Турана, а тебя в Винтру, тогда, возможно, он может делать и обратное. Мы должны узнать это. Ты же не одна, моя воля поддержит тебя. Я обещаю тебе, что ты не перевоплотишься в Винтру навсегда!

Он был Тураном, врагом, которому нельзя было верить (это в ней говорила Винтра, становясь сильней. Нет… он был единственным, кто мог помочь ей стать Дзиантой, вернуться в реальность.

— Я попытаюсь, — сказала она просто, хотя содрогнулась при одной мысли о том, что может увидеть внутри этого кусочка цветного камня.

Дзианта увидела, что камень можно отделить от остальных украшений короны. Она отцепила подвеску, подняла ее ко лбу и…

Руки Турана были на ее плечах, он звал ее, но не словами, а мощными волнами мысленной энергии.

Я не могу… — сказала она в отчаянии.

Норнох Над Волнами, Норнох Трех Зеленых Стен… Лурла должна повиноваться… Он произносил эти странные слова и имена нараспев.

Ты, Эрия Глаз… Дзианта обнаружила, что она или отвечает, или добавляет слова — Туран, что все это значит? Я не помню… Я произношу слова, которых не понимаю…

Она прижала руки ко лбу. Ее волосы, не поддерживаемые короной, тяжело упали на ее плечи как плотная вуаль.

— Ты вернулась в Винтру. — Он все еще держал руки на ее плечах и это успокаивало девушку, как будто он был якорем, удерживающим ее в этом теле, сдерживая ее стремление вырваться из него и от всего, что связывает ее с нормальной жизнью.

— Но до Винтры, — продолжал он, — была другая… эта Эрия, которая имела талант и могла его применять.

— Значит, я опять это только «видела» в трансе?

— Да. Все это ты узнала, хотя и не можешь вспомнить. Этот фокусирующий камень имеет своего двойника, связанного с ним очень сильно. Эрия применяла его гораздо раньше во времени. Один камень все время стремится соединиться с другим и тот, что находится в прошлом, действует как якорь на этот камень.

— Винтра…

— Винтра не имела таланта, — сказал Туран. — Для нее камень был лишь одной из драгоценностей, принадлежащих Турану. Но он, но моему мнению, уникален. Эта нечувствительная вещь, работая как фокусирующее устройство, может стать почти живым, наполовину живым. Разбуженный камень стремится соединиться со второй половиной. И если это не произойдет, то мы навечно останемся здесь.

— Но, если его двойник находится в глубине веков, до Винтры… сколько же времени отделяет нас от него? — она оборвала себя, задав вопрос и боясь услышать ответ.

— Не знаю, думаю очень много.

Дзианта стиснула руки, чтобы не дрожали. Корона с глухим стуком упала на землю.

— Если мы не найдем… — она страшилась закончить вопрос. Если он так же боится, как и она, то она не хочет этого знать. Что им теперь делать? Если они не могут вернуться…

Он подошел к возвышению, выглянул в темное отверстие.

— Ты… — Дзианта облизала пересохшие губы и начала снова, — ты… в его теле… ты можешь управлять им?

Насколько она знала со слов Огана, такое явление было совершенно неизвестно. Конечно, легенды о некромантии, оживлении мертвых для того, чтобы они отвечали на вопросы, и для использования их для разных целей, часто преступных, были давно известны галактическому народу. Но такой тип перехода был совершенно новым. Надолго ли он? Сможет ли он продолжать управлять этим телом, в которое вошел после того, как жизнь покинула его? Она вошла в тело Винтры, когда та еще была жива. Она сделала так, что ее более сильная индивидуальность вытеснила Винтру. Но в случае с Тураном…

Он посмотрел на нее. Колеблющееся пламя свечей делало его лицо похожим на нереальную маску.

— Я не знаю. Пока могу. Насколько я знаю, такое раньше не делалось. Но нам нет причин задерживаться здесь. Надо выбираться. Сейчас…

Он присел под отверстием и прыгнул. Дзианта с ужасом смотрела на это. Она боялась, что его новое тело не подчинится ему. Однако его руки ухватились за края рамы отверстия для духов. Он повисел мгновение и затем оборвался вниз.

— Нам нужно что-нибудь, чтобы забраться, — лестницу, — он осмотрелся вокруг. Но ничего не обнаружил. Везде было пусто, но…

Он поднял один конец гроба. Затем он отделил цепь от стенного кольца. Цепь была достаточно длинной.

— Ты подержишь гроб, пока я выбираюсь, — сказал он Дзианте. Один конец гроба был как раз под отверстием. Он обмотал цепь вокруг себя и полез. Подняв корону и стараясь не задевать камень, Дзианта подошла и стала удерживать гроб.

Он уже был в отверстий. Голова и плечи скрылись из виду. Затем он полностью вылез наружу. Свечи давали тусклый свет, но его было достаточно, чтобы увидеть, как конец цепи свесился из отверстия. Дзианта поняла, что он уже готов тащить ее отсюда.

Немного погодя она уже дрожала под дождем и порывами холодного ветра. Остатки памяти Винтры помогли ей.

— Стражники… — она ухватила его руку. Он обмотал цепь вокруг пояса, как будто знал, что она может еще понадобиться.

— В такую ночь, как эта, — ответил он, — они, наверное, не будут слишком бдительны, и нам не следует бояться.

Погода была ужасная. Ее праздничная одежда, а ее нарядили для пожертвования в тонкое прозрачное платье, облепила все тело. Ветер растрепал ее длинные волосы. Дождь и ветер заставляли ее дрожать от холода. Она могла видеть только смутную тень спутника в ночном мраке. Но его рука, теплая и успокаивающая, обнимала ее за плечи.

Я думаю, нам надо в Сингакок, — его голос с трудом пробивался к ней сквозь свист ветра и шум дождя.

— Но они… — это прорезался страх Винтры.

А если Туран вернулся в результате чуда, сотворенного Вутом? — спросил он. — То, что я стою перед ними, даст нам большие преимущества здесь. Мы ведь должны узнать, что известно Турану или его народу о той игрушке, что у тебя в руках.

Храни, ее, Дзианта, ведь это единственное, что у нас есть, чтобы вернуться назад, — если мы когда-нибудь сможем вернуться.

Возможно, в его словах и был резон, но она была слишком захвачена эмоциями, чтобы увидеть его. Винтра боялась возвращения на место ее заточения, нового смертного приговора. Но она же не Винтра — она не хочет ею быть. Когда он повел ее за собой, она повиновалась.

Они шли под защитой деревьев, которые надежно укрывали их от ветра. С холма они уже видели Сингакок, огни города, раскинувшегося перед ними.

Внимание Турана было полностью поглощено дорогой, огибающей подножие холма как тонкий длинный язык, который высунулся, чтобы обхватить их и затащить в глотку Сингакока.

У тебя сохранилась память Турана? — спросила Дзианта. Тело Турана было мертво, пусто. Может ли что-нибудь помнить оно?

— Может быть кое-что. Мне кажется, что я до некоторой степени разделяю с ним свою память. Ты тоже постарайся, вспомнить то, что помнит Винтра..

— Я держу ее под контролем. Если я освобожу ее, то могу потерять контроль управления ею.

— Этого мы не знаем, — ответил он. — Но нам же нельзя идти вслепую. Попытайся хоть немного вспомнить, что ты знаешь о городе. Его улицы.

Дзианта немного ослабила контроль над памятью, но ничего полезного не нашла. Перед ней проплывали воспоминания узника, которого держали в строгом заточении, пока, наконец, она не была принесена в жертву Турану на его погребение.

— Винтра не бывала в Сингакоке, только как пленница.

— Верно. Ну, что ж, если ты вспомнишь что-нибудь полезное, Сразу же скажи мне. Не имеет смысла сидеть здесь. Чем скорее мы проникнем в город, тем лучше.

Они с трудом спустились в темноте с холма, поминутно падая, царапая руки и ноги о жесткий кустарник. Если тело Турана плохо повиновалось ее спутнику, то он ничего об этом не сказал. Раз за разом он поднимал упавшую девушку на ноги и вел ее вниз, к дороге.

Они спустились как раз в то время, когда дорога осветилась светом фар какой-то машины, которая выехала из города. Они застыли на месте, зная, что сейчас их увидят. Затем Туран повернулся к тем, кто сидел в машине. Они должны увидеть его, узнать его. Если, конечно, поверят своим глазам.

Дзианта услышала крик, приказ остановиться, произнесенный на гортанном языке города. В полосу света вышли мужчины. Один из них в офицерском плаще, за ним двое вооруженных людей.

— Кто вы? — все трое остановились поодаль, оружие наготове. У них были ручные дезинтеграторы, у офицера — лазер. Информация пришла из памяти Винтры.

— Вы видите мое лицо, — ответил Туран, — назовите имя.

— Ты похож, но может, это фокус, — офицер стоял уверенно, хотя двое вооруженных солдат попятились назад. Туран поднял руки к горлу, медленно расстегнул и отвернул края туники. Жрецы Вута залечили его смертельные раны, но все же они были хорошо видны.

— Это без фокусов. Ты видишь это?

— Как ты вышел оттуда? — офицер был потрясен, но контроля над собой не потерял. Дзианта удивилась его мужеству.

— Через дверь, которая предназначена для Духа Вута, — ответил величественно Туран. — Теперь мне нужно в Сингакок, где находится то, к чему я вызван.

— В башню Вута?

— В дом Турана, — поправил он. — Куда я еще могу идти в такой час? Но сначала дай мне свой плащ.

Медленно офицер расстегнул и снял плащ. Затем он подал его Турану, стараясь не коснуться его.

Встряхнув плащ, Туран накинул его на плечи Дзианты.

— Пусть пока это, пока не будет чего-нибудь получше.

«Это неправильно, — мысленно сказала она ему. — В этом мире мы враги до самой смерти! Они не поймут этого и не примут».

«До смерти, — тоже мысленно ответил Он. — Но не после. Все, что было между нами на этом свете, на том исчезло. Если кто-нибудь спросит, я отвечу». Затем он заговорил словами:

— Мы оставили гробницу, чтобы заслужить милосердие Вута, мы вернемся, когда он рассудит нас. О том, что случилось, пока говорить не следует.

Один из солдат положил на землю свое оружие и сбросил плащ.

— Лорд Командор, я был при Опетке, когда ты разгромил повстанцев. Окажи мне честь и позволь услужить тебе: прими этот плащ.

Он подал плащ Турану.

— В ту ночь я сделал великое дело, товарищ. За твое добро я сердечно благодарю тебя. А теперь — я должен вернуться и Дом Турана — с вашей помощью.

Дзианта не знала, что он задумал, в какую игру играет, она могла только следовать за ним. Она крепко прижимала к себе корону с подвешенным к ней камнем. По ее мнению они забираются в болото, где в любой момент под ногами может оказаться трясина, в которой они оба погибнут безвозвратно. Но она покорно уселась вместе с ним в машину. В молчании она скорчилась на сиденье для пассажиров, кутаясь в плащ, чтобы хоть немного согреться. Он сидел рядом с ней. Автомобиль повернул обратно в Сингакок, и они поехали туда, где их ждала неизвестность.

«Эти люди, — пришло к Дзианте мысленное послание, — кажется не имеют никакого понятия о возможности передачи мыслей».

То, что ее компаньон уже прозондировал мысли их спутников, очень обеспокоило Дзианту. Она считала, что осторожность сейчас самое лучшее для них, безрассудный риск слишком опасен. Однако он рискнул, и теперь они могли безбоязненно пользоваться таким методом общения.

«А ты можешь читать их мысли?» — спросила она.

«Не очень, только на уровне эмоций. У них другие частотные параметры. Все они очень взволнованы, впрочем, как и должно быть. Солдаты восприняли наше появление как чудо возвращения и находятся в благоговейном страхе и трепете. А офицер…» — он замолчал и Дзианта спросила: «Что офицер?»

— «Я кого-то вижу, не очень четко. Кого-то, кому он должен сообщить о происшедшем как можно скорее. Какая-то тень…» — Опять его мысли растаяли в мозгу Дзианты.

Дзианта включила теперь свой мысленный поиск. Она не поддерживала больше связь со своим компаньоном, она направила мысли на зондирование эмоций тех, кто сопровождал их. Да, она поняла опасения Турана. Это выглядело так, как будто она старалась установить устойчивую фокусировку на чем-то, что непрерывно колебалось и изменяло форму, когда она пыталась разглядеть подробности картины. Она разглядела все же, что это была женщина. И она пробудила бурное воспоминание в памяти Турана.

Зуха и Туран!

«Это та, кому должны сообщить о нас, — передала она Турану. — Это леди Туран. Я думаю, командор, что ты… мы лезем, прямо туда, где грозит смертельная опасность тому, чье тело ты используешь сейчас. Я не могу сказать, что именно, но уверена, что впереди опасность».

«О которой мы уже знаем, — сказал он спокойно. — Так что мне следует остерегаться? Ну, что ж, не в первый раз интриги губят людей, интриги тех, в чьей верности и преданности они не сомневаются. Теперь… теперь мы должны попытаться передать сообщение офицеру, воздействовать на его разум, задержать его доклад. Можешь ты связаться с его разумом? Я могу чувствовать кое-какие из его мыслей, но этого недостаточно для такой работы».

«Я могу попытаться. Но это очень сложно, у него все находится в колебаниях, движении».

Дзианта полностью сконцентрировалась на этой проблеме. Теорию этого она знала хорошо и даже практиковалась под руководством Огана. Но это было в лаборатории, где множество приборов позволяло контролировать и корректировать ее усилия. А использовать это на Корваре вне виллы было невозможно. Детекторы моментально бы это обнаружили, и так как это было запрещено, она была бы приговорена к стиранию разума, как нелегально практикующий сенситив.

Осторожно она вызвала из воспоминаний Винтры изображение Зухи М Туран и создала ее в своем мозгу. Она почувствовала, что ее компаньон принял эту картину.

Мало-помалу она создавала то впечатление, которое должна ввести в мозг офицера: Зуха М Туран все знает о том, что случилось ночью. Это часть далеко задуманного сложного плана, офицер проник в этот план только по случайности и она отблагодарит его в будущем, если он не сделает ничего такого, что могло бы нарушить план.

«Великолепно, — восторженная похвала Турана придала уверенности Дзианте. — Отлично задумано. Теперь вводи это ему. Я буду поддерживать тебя».

Как на уроке у Огана Дзианта сфокусировалась на мозг человека, сидящего рядом с Тураном, вводя туда изображение Зухи и информацию, которую сочинила, со всей силой, какую могла собрать, чувствуя сопротивление его. Она была уверена, что дважды вошла в четкий контакт, соединившись с его разумом. Затем, утомленная событиями ночи, она больше не могла преодолевать его сопротивление.

Внезапно возникшая слабость волнами накидывалась на нее, унося силы мозга и воли. Когда волны схлынули, она осталась, обмякшая, опустошенная. Добилась ли она успеха в деле, о котором просил Туран, она не могла ничего сказать с уверенностью. Они уже неслись по улицам Сингакока. Она боялась огней, видневшихся через завесу дождя, людей на улицах. Внутри ее проснулась Винтра и вместе с ней все страхи и ненависть, которые стали частью ее второй натуры. Дзианте было трудно удерживать свою собственную личность. То она Винтра — то Дзианта… она очень устала от всего этого.

Машина повернула в спокойную боковую улицу, где дома далеко отстояли друг от друга, разделенные стенами. Это была дорога Лордов — недалеко уже было до дворца Турана.

Автомобиль остановился у ворот. Охранники подошли к машине, осветив фонарем темную кабину. Послышался вскрик, когда луч света выхватил из темноты лицо Турана.

— Принимайте нас, — в его голосе было нетерпение, как будто эта задержка вызвала в нем раздражение.

— Лорд Командор… — голос человека с фонарем выдавал безграничное удивление, почти шок.

— Долго я буду ждать у своей собственной двери? — спросил Туран повелительным тоном. — Открывайте ворота!

Охранник бросился к воротам и они открылись. Они ехали по темной аллее, такой густой, что тяжелая, мокрая от дождя листва не давала возможности увидеть ничего за пределами аллеи. Автомобиль нырнул в туннель, вынырнул из него и остановился перед роскошной лестницей, ведущей в дом.

Дзианта оступилась, как только вышла из автомобиля. Она так устала, что эта лестница казалась ей неприступной вершиной, на которую она никогда не сможет подняться. Но Туран был рядом. Его рука взяла ее за локоть и повела, поддерживая, по лестнице. Один из солдат бросился к двери и стал громко стучать.

Дверь медленно открылась, как только они подошли к ней. Вспыхнули огни.

— Кто пришел беспокоить Высшего Консорта Дома Туранов. Сегодня третий день траура…

Человек, произносивший эти негодующие слова, внезапно осекся и смотрел, широко раскрыв рот, на Турана.

Ты долго будешь держать нас на дожде, Лакстер? Ты будешь меня допрашивать у своей собственной двери? — Очевидно, компаньон Дзианты решил играть свою роль нагло и самоуверенно. Насколько правильным был выбор такого поведения, сейчас никто бы не мог сказать.

Потрясенный привратник отшатнулся. Его лицо было смертельно бледным. Он поднял руку, как бы желая оттолкнуть сверхъестественное видение.

— Лорд Командор Туран!

Да, Туран! — Он посмотрел в холл. — Третий день траура кончился. Пусть все домашние узнают об этом.

— Лорд Командор. — Лакстер отступил еще дальше. — Ты… ты…

— Мертв? Нет, Лакстер, я не умер. Разве мертвецы ходят, говорят, возвращаются в свои дома, к своим домашним? А где же Высший Консорт? Пусть она узнает, что в трауре больше нет необходимости.

— Да, Лорд Командор…

— И смотри, чтобы этот офицер и эти солдаты были приняты гостеприимно в Доме. Они привезли нас сюда в эту дикую ночь, — он сбросил плащ и вернул его солдату.

Боевой товарищ, теперь ты имеешь право быть моим другом. Так как я прошел через нечто большее, чем просто война, самую свирепую битву, какую ты только можешь себе представить!

Солдат вытянул руку в салюте.

— Лорд Командор, я готов служить тебе. Будь уверен, как только ты позовешь, я откликнусь без промедления!

Вся эта сцена прошла перед Дзиантой как на видеоэкране, когда она наполовину спит, глядя спектакль, не очень интересующий ее. Если она не расслабится, не найдет что-нибудь восстанавливающее силы, ей будет плохо.

— Теперь в мои комнаты, — Туран давал распоряжения. — Принеси нам вино и еду. Мы очень голодны, Лакстер.

Дзианта знала, что они поднимались по лестницам, вернее Туран тащил ее по ступеням. Но остальное она уже не помнила. Очнулась она уже в постели и Туран поднес к ее губам узкий бокал с горячей ароматной жидкостью. Почти без сознания она глотала и глотала. Напиток прогнал ее дрожь, но увеличил усталость. Она не могла открыть даже глаз, все тело ее было сплошной ноющей болью.

Она согрелась — совсем согрелась. Медленно она открыла глаза. Над ней был многоцветный потолок и, когда она смогла сфокусировать свой взгляд, цвета сформировали какие-то изображения формы. Но она никогда не видела их раньше. Эти странные животные — а может, это вовсе не животные, а растения? Это не в ее комнате на вилле, это в…

С усилием она повернула голову, посмотрела на широкую постель. По ее краям стояли четыре столба, которые поддерживали живые растения, напоминающие лозу. Цветы кремового цвета, тронутые розовым на кончиках лепестков, виднелись в листве. За растениями виднелась стена комнаты, украшенная рисунками и металлическими пластинками.

Дзианта обхватила себя руками, чтобы собраться с мыслями. Эта странная комната была не на вилле. Тогда где же она и как сюда попала? Ее мысли путались, когда она пыталась припомнить, что же произошло с ней. И вдруг, как будто невидимый барьер рухнул у нее в мозгу, все всплыло в памяти. Туран — Винтра — гробница — бегство из нее. Туран… Должно быть, это дворец в Сингакоке, куда они приехали. А Туран — где же Туран?

Она дико осмотрелась вокруг, нуждаясь в этот момент в подтверждении, что она не осталась здесь, в прошлом, одна. Но никаких признаков чьего-либо присутствия в комнате не было. Девушка сползла с постели, спустила ноги на пол и попыталась встать. Комната стала погружаться вниз, раскачиваясь, и она была вынуждена ухватиться для поддержки за один украшенный листьями столб.

Со стены на нее смотрело огромное зеркало и в нем было отражение — не Дзианты, а Винтры! Шок от того, что перед ней стояла совершенно незнакомая женщина, был так велик, что она даже не могла смотреть на себя новую, изучать. Но затем она взяла себя в руки, укрепила свою волю и начала внимательно изучать свое новое обличье.

Она видела стройное тело, едва покрытое прозрачным бледно-розовым платьем, специально подобранным под цвет лепестков. Нет, оно не было стройное, оно было изможденное, исхудавшее. Руки до плеч, ноги до бедер были темно-коричневого цвета, а лицо, шея, все остальное имело желтоватый оттенок. Создавалось впечатление, что она долгое время находилась на солнце с открытыми руками и ногами. Ее волосы свисали до самых плеч и имели странный светло-голубой цвет. Она знала, что этот цвет натуральный, а не экзотический цвет краски.

Глаза, которые смотрели на нее из зеркала, были окружены ресницами темно-голубого цвета. Такого же ненатурального цвета были и брови. Во всем остальном ее лицо и тело были гуманоидными по форме, однако на руках и ногах был заметный пушок голубого цвета, резко контрастирующий с темно-коричневой кожей.

Так вот она — Винтра — Винтра повстанцев, предводительница Боевых Женщин Карка. Это всплыло у нее в памяти. Но она не должна давать Винтре слишком много свободы. Нет, она должна оставаться Дзиантой, в противном случае для нее нет будущего.

Корона — фокусирующий камень? Она быстро осмотрелась. Это был ключ, единственный ключ, который должен — или может? — открыть путь назад. Ее обостренное беспокойство придало ей силы. Она начала рыскать по комнате в поисках камня. Стол рядом с другим зеркалом, на столе маленькие склянки, баночки, гребень, готовый к употреблению, две коробочки… Она стала открывать ближайшую, когда вдруг какой-то звук отвлек ее внимание. Часть разукрашенной стены вдруг исчезла, и в образовавшемся отверстии стояла другая женщина. Из памяти Винтры пришла информация.

Зуха М Туран.

Она держалась со спокойной уверенностью и превосходством того, кто со дня рождения повелевал и никому не отдавал отчета. Но теперь на ее лице, закрытом толстым слоем грима, было выражение напряженного ожидания.

Ее верхняя накидка была такая тонкая и прозрачная, как и у Дзианты. Она казалась каким-то иллюзорным облаком над нижней, более плотной и короткой туникой. Ее темно-голубые волосы были убраны в сложную прическу, поддерживаемую шпильками, украшенными искусно изготовленными насекомыми, которые при движении непрерывно колебались как живые. Талия была затянута широким поясом, с которого свешивались маленькие звенящие колокольчики. Из-под накидки выглядывали обтягивающие ноги туфли серебряного цвета.

Она безмолвно переступила порог и дверь закрылась. Они остались одни в комнате.

Дзианта чувствовала тревогу. Хотя она и не использовала мысленный поиск, но была уверена, что с Высшим Консортом вошла опасность. Где Туран? Может, его подвело тело мертвеца? Может, он снова вернется в гробницу и она вместе с ним? Но она не Винтра, с ней совладать не так просто, у нее есть оружие — ее мозг и она будет защищаться до последнего.

Она должна узнать, что же произошло с Тураном? Осторожно, как будто она обращалась со взрывчаткой, которая в любой момент может уничтожить ее, она попробовала мысленное зондирование.

Мысли женщины не поддавались прямой расшифровке. Но эта женщина ненавидела ее и в этой ненависти был страх, Дзианта это отчетливо ощущала. Туран… Дзианта пыталась ввести мысли о нем в мозг Зухи.

Мысль о Туране вызвала взрыв — безумная ненависть! А с ней — страх, почти паника. Страх и ненависть! Все, что вызывала в ней Винтра, было ничто по сравнению с тем, что вызывал в ней Туран. Но на лице не отразился дикий шторм, бушующий внутри.

Однако Дзианта узнала немного. Туран жив — и эта женщина его боится. Она хотела, она верила, что он мертв — а он жив. Не просто жив. Она была уверена, что он постоянная угроза для нее, и необходимо найти способ покончить с ним.

— Колдунья! — Зуха произнесла это слово так, как будто хотела бы заменить его импульсом лазера, чтобы испепелить Дзианту. — Ты ничего не выиграешь от своей черной магии! Будь уверена, я позабочусь об этом!

— Колдовство здесь ни причем. Это была воля Вута. Каждый человек может открыть дверь. Если по воле Вута человек пройдет сквозь дверь обратно в жизнь, кто имеет право спрашивать его об этом?

Все знания Винтры пришли к ней на помощь в миг нужды в них. Эти древние верования уже давно не признавались образованной знатью. Люди высшего общества только на словах верили во всю эту суеверную чепуху.

Жрецы Вута учили, что возможен выход через дверь для духа, которую можно было открыть только изнутри. Старинные легенды об этих невероятных событиях укрепляли могущество Вута. Его жрецы должны признать возвращение Турана, так как это укрепит веру в их учение.

— Туран умер. Каким колдовством ты заставила его двигаться и подчиняться тебе? Ты мне скажешь, и он…

Но прежде чем гнев полностью овладел ею так, чтобы она забыла всякую осторожность, Зуха замолчала. Было совершенно ясно, что она отказывается даже допустить мысль о каком-либо чуде. Ее вопросы говорят о том, что она что-то подозревает. То, что Зуха не обладала даром, Дзианта была уверена, или же ее энергия излучалась в совсем другом диапазоне волн.

— Туран не мертв. Разве не видела ты его собственными глазами? — она должна быть очень осторожна. Дзианта видела, что Зуха близка к такому опасному смешению гнева и страха, что может неожиданно напасть на нее.

— Собственными глазами, ты говоришь? Да эти слюнявые жрецы тоже. Подозревают ли они колдовство или нет, не знаю, но в любом случае они ничего не скажут, потому что это возвращение Турана им выгодно. Но Туран был мертв, теперь он жив… или его тело ходит… — ее рука сделала такое движение, какое делает человек, хватаясь за оружие. — Это не Туран. — Последняя фраза была четко выделена и означала она, несомненно, объявление войны.

— Но если это не Туран, — спросила девушка, — то кто же он?

— Скорее, что это такое, а, колдунья? Что ты вызвала из Холодных Глубин, чтобы вывести тебя из гробницы Турана? Будь уверена, что мы дознаемся до всего и тебя ничего хорошего при этом не ждет. Смерть с Тураном — это блаженство по сравнению с теми мучениями, которые положат конец твоей грязной возне с черной магией.

— Так это колдовство, моя милая, привело меня к тебе обратно?

Дзианта была так же поглощена разговором, как и Зуха, и они обе не заметили, что в комнате появился еще один человек. Это был Туран. Его лицо было обезображено раной, полученной в последнем бою. При хорошем освещении его вид был неприятным, так как кожа была грязно-серого цвета, и только глаза на безжизненном лице излучали жизнь. Дзианта удивилась, что это искалеченное тело все еще служит своему новому хозяину.

— Ты говоришь о колдовстве, — он подошел ближе, когда Зуха не ответила. — Но ты не говоришь о бесконечной милости Вута, о том, что твои молитвы о моем возвращении достигли его ушей. Откуда такие изменения в тебе, моя дорогая подруга, мой Высший Консорт? Разве ты не говорила мне тысячи раз, что моя смерть будет и твоей смертью, что ты возродишь древний обычай нашего народа и радостно последуешь за мной темным путем, если Вут выберет меня, чтобы я пошел первым? Но кто же разделил со мной гробницу? Не ты, несмотря на все твои клятвы. Ты послала со мной того, кто был моим врагом, того у которого в душе не любовь, чтобы облегчить мне путь, а ненависть, чтобы обрушить на меня темных и злых духов. Все твои обещания растаяли как дым в последний час прощания. Что же это, Зуха? Все твои сладкие слова — это лживые слова?

Он все время надвигался на нее, она отступала. И теперь под маской грима, наконец-то, появились какие-то эмоции. Часть ее грима отвалилась от кожи, когда ее губы искривились и напряглись, как будто она через силу сдерживала крик ужаса. Она медленно отступала при его приближении.

— Нет, не подходи ко мне, мертвец! Назад! Возвращайся в свои Холодные Глубины, откуда тебя вызвали при помощи черного колдовства!

— Из Холодных Глубин? Так вот что ты от меня хочешь, Зуха! А может, твоя фальшь и вернула меня назад, может, Вут не поверил твоим пустым словам и дал мне жизнь, чтобы я служил ему.

Она уперлась спиной в стену, протянула руку, ощупывая поверхность стены. Затем потайная дверь открылась и она почти упала туда, убегая все дальше и дальше. Затем дверь закрылась, оставив в комнате Дзианту и Турана.

— Вина рождает страх, — сказал он как бы про себя. — Как глубоко внедрилась в нее ненависть. Хотел бы я знать, в чем ее корни.

— Туран, — обратилась к нему Дзианта, — что ты узнал?

— Очень немного в то время, когда они оставляли меня в покое. Мне пришлось проявить много изобретательности, чтобы ускользнуть от жрецов. Они захотят заполучить меня для обследования, так как чудо нм на руку. Я отослал их прочь. Я узнал, что, несмотря на дворцовые интриги, у Турана есть преданные сторонники. От одного из них я узнал кое-что о камне.

Он запустил руку под тунику и достал оттуда фокусирующий камень.

— Перед восстанием Туран совершил путешествие с рыбаками в южное море. И вдруг без всяких видимых признаков налетел шторм, совершенно не такой, как обычно. Из описания я предположил, он был результатом подводного извержения вулкана, которое сопровождалось огромными волнами. Но когда все кончилось, корабль оказался на плаву, но с поврежденными двигателями. Океан был неспокоен и по поверхности воды плавало много всякой всячины, поднятой извержением со дна.

Вскоре они увидели землю там, где ее не должно было быть по их картам, — каменный остров, покрытый морской растительностью, что доказывало его недавнее появление из-под воды. По настоянию Турана капитан отправил небольшую лодку на этот вновь образованный остров, и они там сделали две находки. Одна — кусок кирпичной стены, который не мог быть природным явлением.

Туран приказал работать, чтобы побольше осмотреть, но тут последовали два новых толчка, которые потрясли островок. Капитан боясь за корабль, решил отплыть подальше от этого островка, который мог снова погрузиться в море. Капитан ждал людей, высаженных на берег, которые спешили к лодке, и вдруг Туран отдалился от остальных.

Он не стал их догонять и капитан, выведенный из терпения крикнул ему, чтобы тот возвращался, а в противном случае они оставят его на берегу. Когда Туран вернулся, он ни слова не обмолвился о том, что его задержало, но вся его одежда была покрыта морской слизью, как будто он ворочал мокрые камни. Он потом сказал, что заметил что-то, похожее на высеченную из камня фигуру. Но было видно, что он чрезвычайно возбужден и даже пытался уговорить капитана встать на якорь где-нибудь рядом, чтобы утром послать на остров небольшую экспедицию. Однако, по всем признакам ожидался шторм и капитан не согласился. И действительно, шторм обрушился на них и полностью вывел из строя поврежденные двигатели и они были вынуждены идти в один из небольших портов при первой же возможности. Хотя Туран все время говорил о возвращении на этот остров, ему это больше не удалось. Вскоре после его возвращения вспыхнуло восстание.

— Ну и какое же отношение имеет все это к фокусирующему камню? — спросила Дзианта.

— Насколько мы знаем, у этого народа нет сенситивов. Но у них есть несколько девушек, которые содержатся в башне Вута. Они могут впадать в транс и отвечать на те вопросы, которые им задают жрецы. Очевидно, их способность весьма ограничена и быстро истощается. Каждая из них теряет эту способность после нескольких сеансов. Таким образом эти силы находятся в ведении жрецов и хорошо охраняются. Это используется только в моменты трудных испытаний для страны.

Туран постарался заручиться поддержкой жреца Третьего ранга, имеющего доступ к девушкам. Он попросил рассказать историю этого камня. Что рассказал ему жрец, пока неизвестно, но он тут же приказал украсить им корону, приготовленную для Высшего Консорта, которую она должна была одеть для погребения вместе с Тураном. И здесь он оставался до тех пор, пока Зуха не приказала одеть корону на твою голову, когда она решила, что ты должна выполнить ту роль, которую она отводила себе во многочисленных клятвах любви и преданности своему супругу.

— Это все вам поведал человек, преданный Турану? Он ничего не заподозрил, когда ты задавал вопросы о том, что и так должен знать?

Губы Турана искривились в каком-то подобии улыбки. Впечатление от этой улыбки мертвеца было таким сильным, что Дзианта поспешно отвернулась в сторону.

— Я заметил, что он узнал камень и был удивлен, что он у меня. Остальное я потихоньку извлек из его памяти, так что он об этом и не догадывается. В этом мире сенситивы имеют преимущества перед остальными людьми. Уверен, что камень был найден на острове. Но существует ли еще этот остров — вот в чем вопрос. И если есть двойник этого камня, то остров — это первое место, где надо искать его.

— Если у тебя есть карты этой планеты, то мы можем поискать его по карте, — сказала Дзианта, вспомнив, как успешно она провела поиск по карте звезд.

— Мы должны отыскать их и побыстрее. Как я уже говорил, я не могу больше уклоняться от встречи с жрецами в их башне Вута. Даже если их сенситивы очень слабы, они могут обнаружить, что тот Туран, который вернулся, не настоящий, не то, во что они верят. Тогда Зуха снова поднимет свой крик о колдовстве, обвинит в нем нас и потребует нашего уничтожения. Так что времени у нас совсем мало…

Она посмотрела на него и кивнула. Тело Винтры хорошо повиновалось ей, да и взгляд в зеркале убедил ее, что она жива. Но Туран, с этими ужасными ранами, с этим мертвенно-бледным лицом — он вызывал подозрение и она была уверена, что это долго продлиться не может.

Они спешили так, как будто кто-то наступал им на пятки и все время подгонял — беги, беги. Дзианта нашла нижнюю короткую тунику, как у Зухи, и одела сверху длинную полупрозрачную накидку. Она забрала подол в обе руки, чтобы длинные полы не мешали ей бежать по коридору, соединяющему женскую половину с покоями Турана.

Они несколько раз слышали разговоры и передвижения в комнатах, мимо которых проходили, но в холл никто не вышел. Насколько они могли довериться мысленному зондированию, никто их не заметил. Дзианта едва поверила фортуне, которая наконец-то благоволила им.

Если существовали какие-либо записи о путешествии Турана, то их следовало искать в его личных архивах. Но искать вслепую, это значило потерять много драгоценного времени. Требовалось применить способности обоих — один должен стоять на часах и охранять, другой — заниматься поисками, как в апартаментах Юкундуса.

Трудно было даже представить, что они находятся не просто в чужом мире, но и во времени, которое давно забыто в ее собственном времени, а люди этого города не живут даже в преданиях и легендах. Дзианта этому не удивлялась, она только очень хотела вернуться обратно в свое время, хотя там, может, ее вновь ждет опасность. Но все опасности, которые существовали в ее реальности известны и отсюда они кажутся вовсе не опасностями, а обычной жизнью. Только неизвестность ввергает нас в безотчетный и непреодолимый страх.

— Здесь, — Туран вошел в дверь и махнул рукой.

— Записи? — Она огляделась и увидела вокруг себя что-то знакомое. Она видела такие древние свитки с письменами в музее.

Может для сохранения тайны, а может потому, что это обычный метод хранения информации в этом мире.

Он прошел в кабинет и вернулся с короткими веревками, связанными одним концом, оставшиеся концы были свободны. На веревки были нанизаны бусинки разного цвета и формы. Дзианта с удивлением смотрела на эти странные веревки. Для нее они не имели никакого смысла. Записи — заложенные в эти бусинки, нанизанные на веревки с неравномерным расположением по длине. Это было запоминающее устройство, о котором она никогда не слышала. Она взглянула на Турана, решив, что он смеется над ней.

Он пробежался пальцами по веревке, останавливаясь на бусинках тут и там.

— Запоминающее устройство. В наше время такие могут использоваться лишь отсталыми племенами, не знающими письменности. Здесь же это персональный шифр, который известен одному человеку. Информация, которая хранится с помощью этого кода, чрезвычайно важна и секретна. Каждый тип бусинки, тип узла, их цвет, размеры, расположение — все имеет смысл. Знающий шифр может сидеть в темноте и читать пальцами послание, написанное таким образом, просто пробегая по нему пальцами.

— Если они принадлежат Турану, ты можешь…

Он печально покачал головой.

Я едва могу прикоснуться к памяти Турана. Даже не могу использовать все свое могущество, оно необходимо, чтобы управлять телом Турана.

Значит, он сам признает, что оболочка Турана весьма ненадежна. Дзианта протянула руку и коснулась клубка веревок. Если здесь зашифрована информация кодом, известным только одному человеку, то требуется мощная концентрация энергии, чтобы получить ее.

По сравнению с этим «считывание» информации в Корваре с лент было детской игрой. Там информаций была введена таким же человеком, как она. Здесь же кодирование производил человек другого мира, другого времени, с совершенно чуждой психологией… Ну что ж, если это единственный ключ, что у них есть, она должна попытаться.

Ты постоишь на страже?

Он кивнул, а Дзианта стала внимательно рассматривать веревки. Они были тонкие, шелковые, а бусинки белые, голубые и красно-оранжевые. Она пропускала их через пальцы взад и вперед.

Ощущение… ненависть… жгучая, смертельная ненависть, как будто эти шелковые веревки превращаются в змей и хотят нанести ей смертельный удар, если она попытается прочесть то, что они хранят. Со вскриком она отшвырнула прочь этот моток веревок.

— В чем дело?

Дзианта не ответила. Она держала руку ладонью вниз над всем этим клубком. Своим мысленным зондом она пыталась узнать, что служило источником излучения той ненависти, которая встретила ее первую попытку.

— Их… их недавно брали в руки. Брал кто-то, кто так полон ненависти и злобы, что теперь эти эмоции экранируют все. Пока я не разрушу их, ничего не могу поделать.

Он тяжело опустился на скамью, прислонившись спиной к стене, закрыв глаза. Вместе с закрывшимися глазами с его лица исчезли островки жизни и Дзианта содрогнулась, стараясь побыстрее отвести взор. Как будто в комнате был мертвец. Сколько же времени он может поддерживать Турана в полуживом состоянии?

Кто же это сделал? Ты можешь узнать?

Она снова взяла клубок в руки. Сильные эмоции затрудняли прием впечатлений. Она сложила веревки в компактный пакет, поднесла его ко лбу, стараясь подавить все, кроме изображения, которое она хотела получить.

Зуха, да, ошибки не было, это она. Высший Консорт. Но было еще другое присутствие. Она поискала имя, внешний облик, чтобы Туран мог узнать по описанию того, чье присутствие она ощущала. Ненависть и озлобление Зухи — они были сильны и как волны обрушивались на Дзианту, но она терпела и искала.

— Зуха, — сказала она. — Но есть кто-то другой. Зуха приводила кого-то, чтобы получить информацию, но они ничего не достигли. Зуха была очень зла, она что-то очень хотела найти здесь. Она… я думаю, что она взяла некоторые из шнурков с собой, те, что считала наиболее важными.

— Если мы вскоре не найдем карту… — его мысль растаяла у нее в мозгу.

Время — она не могла победить время. Дзианта опять собрала все шнурки вместе. Если бы она имела часы, может дни, она бы разобралась в этом. Но у нее нет времени. Необходимо найти другой путь. Достаточно было взглянуть на Турана, чтобы понять это.

Остров, поднявшийся из морских глубин, и где-то на нем двойник того камня, такой же фокусирующий камень. Их камень связан с тем камнем, а они сами прикованы к своему камню. Если они не смогут разрушить эти связи, Туран должен будет умереть снова и она тоже — от рук Зухи — и смерть будет очень мучительной.

Многие предполагают, что после кончины бренной оболочки человека еще остается какая-то доля его интеллектуального облика. Обладающие способностями сенситивы уверены в этом. Дзианта не могла примириться с тем фактом, что она, Дзианта, покончит счеты с жизнью здесь, в этом чужом для нее мире, в чужом для нее времени.

Остров из моря и камень, найденный там. Девушка металась взад и вперед, лихорадочно обдумывая все возможное. На скамье в полумертвом состоянии сидел Туран. Один путь есть, но она не может осуществить его здесь, среди врагов, где в любую минуту может появиться кто-нибудь, не желающий видеть их живыми. Но где же?

Дзианта остановилась, осмотрелась вокруг, пытаясь быть хладнокровной. Она отважно обратилась к памяти Винтры. В этом мире уже существуют летательные аппараты. Близ города есть аэропорт. Если Туран сможет управлять самолетом, если они смогут добраться до аэропорта, если он захватит самолет… Слишком много если, слишком многое может стать непреодолимой преградой. Но это ее, а может, их единственный шанс.

Она опустилась возле Турана, взяла его холодные руки, стараясь согреть их, вдохнуть в него силы. Он открыл глаза, повернулся к ней. Опять на лице мертвеца появилась жуткая улыбка.

— Я вытерплю, — сказал он, как будто хотел убедить не ее, а себя. — Ты думала о чем-то… о чем же? Я могу мыслить, но иногда забота о теле требует от меня всех сил.

— Я знаю. Да, я кое-что придумала. Это может оказаться невыполнимым, но это все, что я могу предложить. Когда я впадаю в глубокий транс, должна быть в полной безопасности.

Он внимательно смотрел на нее.

— Ты хочешь попытаться сделать это, зная, к чему это может привести?

— Я не вижу другого пути. — Ей хотелось бы, чтобы он стал отговаривать ее, сказал бы, что есть другой путь, что не следует ей рисковать и испытывать влияние этого камня, который и так принес ей столько зла. Но он не сказал всего этого. Хотя он все еще внимательно смотрел на нее, его мысленный экран был закрыт, очевидно, он проверял ее план на выполнимость, выявляя его слабые стороны.

— Ну что ж, это возможно, — сказал он медленно. — Но ты права, нам нужно уединенное и безопасное место, где ты могла бы попытаться сделать это. Я не думаю, что мы сможем отыскать его здесь. Память Турана слишком мало открыта для меня и я не знаю, какие интриги против меня здесь плетутся. Но угроза Турану существует, он должен опасаться даже своих домашних. Это не впервые в истории, когда могущественный клан распадается, взорванный интригами изнутри. А где же нам найти безопасное место? Ты об этом думала?

— План у меня есть, но очень сомнительный, — она опять хотела бы, чтобы он отказался, доказал, что она не права. — У этого народа есть самолеты. Если мы захватим один из них, — я не думаю, что они очень отличаются от наших флиттеров, — мы сможем долететь до моря. Найдем безопасное место на берегу…

— Кажется… — начал он, но Дзианта резко повернулась к одной из стен, в которую была встроена потайная дверь.

Шум, слабое царапание заставили ее искать что-нибудь, что можно было бы использовать как оружие. Ее взгляд остановился на высокой вазе на ближайшем столике, и она потянулась за ней, когда Туран встал со скамьи и пошел медленным тяжелым шагом, чтобы открыть дверь.

Человек проскользнул через узкую щель открывшейся двери и тотчас же закрыл ее за собой. Волосы на его голове были закрыты повязкой, на лице виднелись следы шрамов.

— Лорд Командор, хвала Вуту, ты здесь! — он перевел взгляд с Турана на Дзианту. — И эта тоже с тобой.

— Что-нибудь произошло, Вамаж?

Человек кивнул.

— Большие неприятности, Лорд Командор, может даже произойти катастрофа. Она… — чувствовалось, что он вложил в это произнесенное слово гнев и отвращение, — она послала за жрецами. Они заберут тебя и… — он указал пальцами на Дзианту, — эту в башню Вута, потому что о чуде должно быть объявлено всем. Но они не уверены, что вы доберетесь до убежища в целости и сохранности. За всем этим стоит Пувульт, Лорд Командор. Уже прошло полгода, как ты его изгнал, но ходили слухи, что он вернулся, когда ты воевал с повстанцами на севере. А когда… когда тебя похоронили и положили в гробницу, он появился открыто. И даже в этом доме, среди твоих стен.

— Значит, Высший Консорт приветствовала его? — спросил Туран.

— Лорд Командор, уже давно говорят, что она стоит на стороне молодой, а не старшей ветви твоего дома, — Вамаж избегал смотреть в глаза Турана. Было ясно, что у него есть и еще новости, но он боится их выложить.

— Когда я лежал в гробнице, Пувульт взял власть в свои руки? — Насколько могла посудить Дзианта, этот вопрос не возбудил подозрений в Вамаже относительно памяти Турана.

— Ты говоришь правду, Лорд Командор. Они думали, что ты ушел навсегда… и вдруг ты вернулся…

— С помощью Чуда, — прокомментировал Туран. — Оно дало мне могущество и я могу видеть все их интриги, с помощью которых они хотят покончить со мной.

Вамаж нервно облизнул губы. Он не мог смотреть прямо на Турана, его взгляд был направлен куда-то за его плечо.

— Лорд Командор, — он помолчал, как бы набираясь мужества для продолжения и затем начал быстро говорить, — она утверждает, что ты еще в гробнице, а эта ведьма Винтра сотворила подобие человека. Хотя каждый может прикоснуться к тебе, как я прикасался, и почувствовать, что ты настоящий, а не бесплотный! Но она говорит, что если тебя поместят в башню Вута, то все злые силы исчезнут: тогда все люди убедятся, что это колдовство, а не настоящее возвращение. Жрецы очень разгневаны. Они говорят, что в прошлом Вут возвращал на землю тех, чье земное предназначение еще было не закончено. Они не верят Зухе, но хотят, чтобы весь народ убедился в могуществе Вута.

Так что они придут за тобой, а она уверена в том, что ты не достигнешь башни Вута.

Туран засмеялся.

— Значит, она сама не верит своим словам, в противном случае она спокойно предоставила бы Вуту возможность решения.

Вамаж махнул рукой.

— Лорд Командор, я думаю, что она боится того, что ее предположения не верны. И если ты умрешь, тогда будет объявлена воля Вута.

— Но я не собираюсь умирать, — голос Турана был тверд. Его сильная воля поддерживала психические силы, которые в свою очередь поддерживали жизнь в мертвом теле. — По крайней мере, пока. Следовательно, нам следует подумать о безопасности…

— Мы можем сопровождать тебя в башню, Лорд Командор. Жрецы Вута встанут стеной на твою защиту, если потребуется! — прервал его Вамаж.

Туран покачал головой.

— Где мои верные солдаты? — какая-то тень пробежала по его лицу. — Мои верные солдаты, — повторил он с некоторым удивлением, как будто эти слова всплыли у него в памяти, а он не понимал их значения. Дзианта боялась, что Вамаж заметит эти сомнения, но он был настолько поглощен своими мрачными мыслями, что он ничего не замечал. Затем он горячо заговорил:

— Она их послала на север после того… после того, как тебя положили в гробницу, Лорд Командор. Они все твои боевые товарищи, они знали, как ты ненавидишь Пувульта. Под этой крышей ты можешь доверять только мне, Форми Тераху и более молодым Кор Си Питу, Джантан Си Ихто. У каждого из нас есть преданные люди, как ты знаешь. Нас вполне достаточно, чтобы в безопасности доставить тебя в Башню.

Туран нахмурился.

— Есть еще один, не из этого Дома, Он вне подозрений и за ним не следят. Он одолжил мне плащ в ту ночь, когда я вернулся.

— Да, я отыскал его. Его отец — жрец Вута, некто Гантель Су Рвельт. Они жили на южном берегу юношу взяли в армию год назад.

«С южного берега!» Туран увидел в этом благоприятный шанс.

— Ты можешь тайно связаться с ним?

— Могу, Лорд Командор, но ты же знаешь, что в этих стенах не укрыться от подглядывания и подслушивания, здесь все имеет глаза и уши.

Гуран вздохнул. Его лицо совсем превратилось в обтянутый черной кожей череп мертвеца.

— Вамаж, — он снова тяжело опустился на скамью, как будто уже не мог удерживать себя на ногах.

— Я покину дворец вместе с леди Винтрой. Я пока не хочу в башню Вута. Я еще должен кое-что сделать, о чем я узнал слишком поздно, когда был уже при смерти. Я должен это сделать теперь, пока тело еще подчиняется мне. Время работает против меня. И я должен быть свободен, чтобы передвигаться по стране безо всяких расспросов и вмешательства. Я прошу твоей помощи в этом, если даже мои боевые товарищи не хотят откликнуться на мой зов, то где же справедливость в этом мире?

— Истинная правда, Лорд Командор! Ты можешь положиться в своем деле на нас.

Дзианта смотрела на его встревоженное лицо и думала, можно ли доверять этому человеку?

— Отлично, больше мне никто не нужен. Я скажу тебе, что мне нужно. Ты знаешь о моем путешествии на остров, поднявшийся из моря? Мы говорили с тобой об этом…

— Да, я помню, Лорд Командор. Ты тогда хотел взять корабль и отправиться на поиски острова, но помешало восстание. Но… зачем?

— Там я нашел кое-что… вещь, которая должна обеспечить мою безопасность.

— Лорд Командор, ты, по-моему, болен, а может… — он повернулся к Дзианте. На его лице было сильное подозрение —… может в том, что говорит Высший Консорт, есть доля правды, и эта распутница действительно околдовала тебя? Что можно найти на морских камнях, что способно помочь тебе сейчас?

— Нечто древнее и могущественное. В этом нет никакого колдовства. О том, что там лежит, я знал задолго до того, как Винтра вошла в мою жизнь.

— Камень! Камень, который ты привез оттуда и который затем приказал вделать в погребальную корону, чтобы он не достался никому. Но это же просто камень!

— Только с виду. Каким образом леди Винтра, в короне которой был этот камень, смогла прийти мне на помощь и доставить сюда, в эту комнату? Этот камень из глубочайшей древности. Разве ты не слышал о людях, обладающих странными способностями и могуществом? Что ты скажешь о старинных преданиях и легендах?

— Но им же верят только дети и простодушные люди! А мы делаем с помощью наших машин все чудеса, что они делали, о чем нам рассказывают легенды.

— Возможно. Но на острове есть вещи, обладающие невероятным могуществом, которого даже представить невозможно. Я считал, что камень, который я нашел, — это сокровище для глаза, а он оказался сокровищем для разума. С тем, что я нашел тогда на острове, и с тем, что я надеюсь отыскать там, я буду хорошо вооружен и смогу противостоять любому, кто хочет уничтожить меня. Даже часть его помогла мне выйти из гробницы и вернуться в мир живых.

— Как ты доберешься до острова?

— С твоей помощью и с помощью того молодого солдата. Вы подготовите для меня и этой леди, так как она тоже посвящена в тайну…

Вамаж действовал с быстротой, которую Дзианта не ожидала от него. Только интуиция спасла ее. Вамаж сжег бы ее небольшим лазером, спрятанным в рукаве, если бы она не бросилась на пол плашмя.

— Вамаж! — Туран вскочил на ноги. — Что ты делаешь?

— Это же Винтра, Лорд Командор. Если ты хоть немного зависишь от нее, то ей лучше погибнуть.

— И мне с ней. Вот чего ты добьешься, Вамаж, если убьешь ее. Я же говорил, что это она вернула меня к жизни, и без ее дальнейшей помощи я снова умру.

— Колдовство, Лорд Командор. Отдайся жрецам и прими их помощь…

Все еще лежа на полу, Дзианта послала сильный импульс энергии. Голос Вамажа внезапно изменился и затих, руки безвольно повисли, лазер выпал из разжавшихся пальцев. Она быстро схватила его. Управлять им оказалось просто — целься и нажимай кнопку.

«Тебе не следовало говорить ему все», — мысленно передала она Турану.

«Он нам нужен, в противном случае мы будем делать один промах за другим и в результате ничего не добьемся».

По мнению Дзианты один промах они уже совершили, но она была вынуждена принять план Турана. Может, он делает громадные усилия, чтобы удержать жизнь в мертвом теле, и это отражается на его способностях трезво мыслить? Возможно, наступит время, когда ей придется взять командование на себя.

Неохотно она выпустила Вамажа из-под мысленного замка. Он потряс головой, как будто старался избавиться от головокружения и когда он полностью пришел в себя, Дзианта положила лазер на скамью рядом с Тураном.

— Смотри, человек Сингакока, — она говорила резким грубым голосом Винтры, предводительницы повстанцев, — у меня оружия нет. Твое оружие лежит на скамье. Подумай, если бы я была врагом, отдала бы я сама оружие? Я ненавижу Сингакок. Но когда мы с Тураном были в гробнице, мне встретилось нечто, что связало нас и что стоит выше всякой вражды между нами. Возьми оружие и, если ты мне не доверяешь, убей меня.

«Если он попытается, — подумала Дзианта, — если я чересчур рискнула, то остается только надеяться, что Гуран успеет остановить его». Но Вамаж, хотя и протянул руку, как будто собираясь выстрелить в нее, но на полдороге остановил ее.

— Она говорит правду, — сказал Туран, — она не вооружена и среди врагов. Она не лжет.

Вамаж покачал головой.

— Это одна из их штучек, Лорд Командор. Чем еще повстанцы могут удержать нас от похода на них? Это их штучки…

— Чепуха. Винтра сейчас не имеет к повстанцам никакого отношения.

— Ты хочешь клятвы под алтарем Вута? — спросила Дзианта. — Меня связали другие узы, когда я провела во мраке гробницы долгие часы, пока не открылась дверь для духа. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь способен пройти через такое испытание и не измениться? Теперь я связана с Лордом Командором и это будет до тех пор, пока его миссия не завершится, — она надеялась, что убедила Вамажа, по крайней мере, в той части, что относилась к Дзианте.

Вамаж смотрел то на одного, то на другого.

— Лорд Командор, я был рядом с тобой с самой битвы при Ллируме, Я по собственной воле поклялся служить тебе. Сейчас я буду делать то, что скажешь ты…

Не слишком ли быстро он сдался? Дзианта запустила мысленный зонд. Находящиеся в непрерывном движении картины чужого мозга могли ввести в заблуждение, но она могла безошибочно отличить врага от друга.

— Все, что мне нужно, — это летательный аппарат и молодой солдат в качестве проводника. Уже поздно и я должен лететь сегодня вечером.

— Это будет сложно…

— Я не говорил, что это должно быть просто. Я говорил о том, что мне надо лететь! — голос Турана зазвенел, в его взгляде появился гнев. — Если мы не отправимся сейчас же, будет слишком поздно.

— Это верно, — согласился Вамаж. — Ну что ж. — Он заторопился, достал плащи с капюшонами и без знаков отличия из ящиков.

Часть пути они смогли проделать по личному коридору Турана.

— Хороший обычай, — сказал Туран Дзианте, когда Вамаж пошел проверить, свободен ли путь через дворец.

— Ты ему доверяешь? Он может сделать то, что по его мнению лучше для тебя, если сочтет твои приказы неблагоразумными. Винтру он считает самым коварным и основным врагом и не может изменить свое мнение о ней.

— Конечно, полностью положиться на него нельзя. Но ты видишь какие-нибудь другие пути, чтобы выйти из ловушки? Если он не предаст, то мы выиграем. Если же он ведет двойную игру, то мысленный поиск предупредит нас об опасности. Жаль, что мы не можем с уверенностью читать их мысли.

Однако по всему было видно, что Вамаж их не предал. Он вывел их из дворца через боковой выход на улицу, где ждал автомобиль.

— В аэропорту нас встретит солдат, Лорд Командор. Но нам нужно еще пересечь полгорода. Кто знает, что может произойти, пока мы доберемся туда.

— Тогда поехали.

Вамаж сел за руль машины. Она была меньше, чем та, на которой они приехали во дворец. Дзианта оказалась тесно прижатой к Турану. Вамаж сидел прямо перед ней. Дзианта была наготове. Она должна действовать при первых признаках того, что Вамаж уклоняется от исполнения приказа Турана. Пересечь полгорода — это займет много времени, и будет довольно трудно держать Вамажа под контролем. Туран снова поднял все барьеры. Возможно, он все силы направил на борьбу за поддержание сил в мертвом теле.

В такой ситуации Дзианте следовало бы во все глаза рассматривать древний незнакомый город. Ведь перед ней было то, чего при всей своей учености не знали закатане, — цивилизация Предтеч. Но все, о чем она думала сейчас, — это ее бегство отсюда. Она должна контролировать Вамажа в течение всего пути.

Но казалось, что он достоин доверия Турана. Во всяком случае, автомобиль мчался быстро, безо всяких задержек, сначала по тихим улицам, а затем по улицам с оживленным движением. Если их бегство уже замечено, то преследователи еще не напали на след. Вамаж свернул с широкой улицы на боковую и затем опять куда-то свернул. Дзианта не имела чувства направления, а в памяти Винтры о городе ничего не было, поэтому она не могла оценить правильность решения Вамажа.

Наконец он сделал еще поворот и направился к месту, где было припарковано много автомобилей. Вамаж снизил скорость, когда они проезжали мимо стоянки, и затем направил машину к освещенному зданию.

По одну сторону дороги было огромное освещенное поле. Дзианта увидела, как на освещенную полосу выехал самолет, развернулся и после разбега взлетел в воздух. Он был вовсе не похож на флиттеры ее мира, он имел фиксированные крылья и, очевидно, требовал для взлета сильный разбег. Подняться непосредственно с места вверх он не мог.

Память Винтры содрогнулась при виде самолета. В ней возникли живые картины того, как с этих самолетов вниз летят какие-то предметы, взрывающиеся при падении, сеющие смерть, разрушения, страдания.

Был ли Туран пилотом? Винтра не знала этого. Дзианта попыталась мысленно прозондировать и получила ответ, что дело это сложное и требует длительного обучения и тренировок. А может, Вамаж полетит с ними в поисках того, чего может и не оказаться? Может, Туран хочет довериться еще кому-то? Или хочет подчинить мозг какого-нибудь пилота и заставить его выполнять приказания? Но это же невозможно на длительное время.

Вамаж все еще вез их. Огни уже превратились из сплошной линии в бегущую на них цепочку. Наконец он описал круг и остановился у небольшого самолета.

Вамаж погасил фары автомобиля, высунулся из окна и тихо позвал — Дорамус Су Гантель?

— К вашим услугам, Командор, — последовал быстрый ответ.

— Отлично, — Туран впервые заговорил с тех пор, как оставили дворец. — Благодарю тебя, боевой друг.

— Мне все кажется, что я сделал неправильно, — ответил Вамаж. В его голосе прозвучали тревога и усталость. — Я не понимаю, зачем тебе все это надо… — Он повернулся к ним, сидя в кресле. — Лорд Командор, эта женщина — твой смертельный враг. Это же Винтра, которая поклялась перед Господином Бенгарила, что твоя голова будет насажена повстанцами на кол. А теперь…

— А теперь, по воле Вута, она служит мне так, как никто не может служить. Вспомни, откуда я вернулся, Вамаж. Если бы она хотела, чтобы я был мертв, разве я был бы здесь?

— Высший Консорт подозревает колдовство…

— У нее свои цели, ты же сам знаешь, Вамаж. Разве не ты предупреждал меня о ее намерениях покончить со мной? Я обещаю тебе, что когда я вернусь, все, что тебя беспокоит и озадачивает, будет разрешено и получит разумные доводы и разъяснения. Но если я останусь сейчас здесь, между жрецами и Высшим Консортом, то неминуемо вернусь туда, откуда пришел и очень быстро.

Вамаж вздохнул так тяжело, что Дзианта услышала этот вздох.

— Я не могу сомневаться, Лорд Командор, в твоих словах. Но если бы был третий вариант…

— Третьего, что могло бы снасти меня, нет, Вамаж. То, что мне нужно делать, не терпит отлагательства. Чем больше я теряю времени сейчас, тем меньше шансов на успех задуманного мной…

Он вышел из машины, Дзианта выскользнула за ним. Солдат подошел к ним.

— К твоим услугам, Лорд Командор. Приказывай.

— Надо лететь на южный берег и найти укромное местечко, где нас не увидят. Это очень важно и необходимо сделать быстро. Ты пилот?

— На личном самолете отца, Лорд Командор. Но на таком маленьком я не летал…

Туран прервал его.

— Тогда ты быстро приобретешь опыт за один вечер, боевой друг. — Он повернулся к Вамажу. — За все, что ты сделал сегодня вечером для меня, я всегда буду тебе благодарен. Ты спас мне жизнь, или продлил ее. Память об этом навсегда останется во мне.

— Позволь я полечу с тобой, — Вамаж протянул руку и притронулся к Турану.

— Я оставляю тебя здесь, — прикрывать мои тылы. Трудную задачу я тебе поручаю…

— Нет ничего, что бы я не сделал для тебя, Лорд Командор. Будь спокоен за свои тылы. Но сам берегись.

Дзианта почувствовала, что он смотрит на нее, когда предупреждает Турана.

— Не волнуйся, — ответил Туран.

Они взобрались в кабину самолета, солдат включил мотор и он начал свою беспокойную вибрирующую жизнь. Самолет развернулся, побежал по полю — Дзианта ждала взлета и почти уверилась, что что-то произошло и самолет не поднимется.

Однако их тряхнуло и самолет взлетел. Ощущение было очень неприятным. Дзианта чувствовала колебания самолета всем телом, такого во флиттере не было. Полет в эру Предтеч был гораздо более неприятным занятием, чем в ее время.

— Хорошо, что маленькие самолеты могут взлетать без разрешения, Лорд Командор. Иначе…

— Если бы потребовалось разрешение, то нам пришлось бы сочинить какую-нибудь историю, — сказал Туран, — Ну, а теперь решим, куда лететь. Слушайте меня, многое зависит от этого. Ты должен сесть куда-нибудь поближе к морю. Это место должно быть укромным. Мы ищем источник могущества, который находится на острове. Укажет нам остров один… — Туран заколебался и продолжал, — от этого зависит будущее.

Но он не сказал, чье будущее. Дзианта улыбнулась в темноте. Влияние Турана — настоящего Турана — было огромным, раз он мог заставить слепо повиноваться себе этих двоих. Хотя у Вамажа остались сомнения. Возможно, сенситивы в этой цивилизации, где их таланты никем не признаются, могут воздействовать на людей, сами не сознавая того. Дзианта знала, что она может взять солдата под контроль, но на некоторое время, как она уже проделала это с Вамажем.

— Здесь есть плато Ксута, Лорд Командор. У него плохая репутация и там мало кто бывает со времен Командора Рольфри, хотя это все лишь болтовня крестьян…

Болтовня крестьян — может быть, но Дзианта уловила слабые тени в его мозгу, когда он говорил, — он сам верил в то, что на Плато таится что-то — не люди — что-то странное, угрожающее, внушающее страх. Если Туран тоже уловил это, то он не обратил внимания, потому что коротко сказал:

— Пусть будет Ксут. Ты можешь доставить нас туда?

— Думаю, да, Лорд Командор.

— Отлично, — Туран наклонился вперед со своего кресла, внимательно наблюдая за действиями пилота. Дзианта поняла, что Туран пытается овладеть искусством пилотирования этой древней машины.

Если бы можно было наладить четкий контакт с чужим мозгом, то никаких трудностей бы не существовало. Но мысленные картины человека чужой цивилизации непрерывно размывались и фокусировка на них должна происходить на более высоком уровне. Без просьбы об этом со стороны Турана Дзианта настроилась на его волну и начала снабжать его дополнительной энергией.

Они молчали. Пилот, наверное, думал, что они спят. Несколько раз они видели огни пролетавших самолетов, но, видимо, их никто не преследовал. Сомнения грызли Дзианту. Невозможно, чтобы Высший Консорт так просто выпустила их из Сингакока!

Ночное небо посерело, приближался день. Наконец они увидели восход солнца. Впервые за время долгих часов полета заговорил пилот:

— Море, Лорд Командор. Теперь поворачиваем на юг, к Ксуту.

Туран сидел безмолвно в кресле. Дзианта посмотрела на него с беспокойством. Он выглядел смертельно больным, и это ощущение усиливалось при солнечном свете. Сможет ли он выдержать? Да и надежда их такая слабая! Она почувствовала, как страх охватывает ее, начинает пронизывать холодом все ее тело.

— Ксут, Лорд Командор. Я думаю, что смогу сесть вдоль этой дорожки.

Дзианта закрыла глаза, когда нос самолета наклонился вниз и машина начала спускаться. Это казалось очень опасным, по сравнению со спуском на флиттере. Самолет стремительно несся вниз, прямо в скопления старых скал, и Дзианта только надеялась на то, что пилот знает, что делает, и что провидение должно спасти ее от гибели здесь, в чужом море.

Машина коснулась земли, подпрыгнула и еще раз коснулась, причем толчок был таким сильным, что Дзианту сбросило с кресла. Она услышала стон Турана и посмотрела на него. Лицо еще больше посерело, рот был открыт, как будто он задыхался. Хотя самолет уже катил по земле, пилот был в напряжении, как будто ожидал еще опасность.

Наконец, машина остановилась и пилот шумно с облегчением вздохнул.

— Фортуна милостива к нам, Лорд Командор.

Дзианта осмотрелась вокруг. Они находились совсем рядом с краем утеса, ветерок обдувал их, утреннее солнце било прямо перед ними. Сзади слышался шум морского прибоя, хотя море было не так близко, как она предполагала. Пилот приземлился на узкой ровной полоске между монолитными стенами скал. Растительности никакой не было. А торчащие из земли камни были неестественно черного цвета, хотя поверхность, из которой они торчали, была серого цвета с красными прожилками. Внезапно что-то ударило в ее мозг и она вскрикнула. Ощущение было таким, как будто она погрузилась туда, откуда явились эти камни, торчащие из земли.

— Ветер… в камнях, — слабым, похожим на вздох голосом произнес Туран.

Дзианта смотрела. Ее реакция сенситива на это место была чрезвычайно резкой. Здесь было что-то злое, что она почувствовала в словах солдата. Она не хотела прикасаться к этим странным черным камням, читать, что содержится в них. Здесь было присутствие прошлого, враждебного, подавляющего жизненные силы. Это были не просто камни, стоящие здесь в результате длительного воздействия ветра, солнца и воды. Нет, это были чужие камни, стоящие здесь по чьей-то воле. Развалины — давно исчезнувшего города — замка — Дзианта не хотела знать этого.

Над морем летали птицы с яркими желтыми крыльями. Но они не приближались сюда, между камнями тоже не было видно ничего живого, как будто все живое избегало Ксута. Дзианта погрузилась в мозг Винтры и получила тревожный ответ. Ксут — да, он известен повстанцам. Но только по рассказам, легендам, как темное место, где в прошлом произошло что-то, что изменило весь порядок в мире, откуда пошли все социальные язвы и болезни мира, которые процветают и сейчас и которые послужили причиной последнего восстания.

Теперь она обратилась к своим способностям сенситива. Как сильно это влияние! Не только погода, эмоции, расположение города, но даже излучение его остатков, его окрестностей! Не сможет ли это древнее зло, которое горьким ароматом щекочет ей ноздри, помешать в том, что она должна сделать?

Стараясь не входить в контакт с черными камнями, Дзианта пошла к морю. Дзианта вышла на полку, которая казалась остатком старого огромного моста над прибоем: внизу морские волны бешено бились о его основание. Не было видно никаких признаков песчаного берега. Морские волны стремились к берегу, преодолевая гребенку остроконечных камней, торчащих из воды.

Но здесь, на этом выступе, на нее не действовало мрачное излучение черных камней. Это было единственное место, поднявшееся высоко в воздух, обдаваемое мельчайшими водяными брызгами прибоя, откуда она могла вести мысленный поиск в море.

Избавившись от воздействия камней, Дзианта не хотела возвращаться снова к ним. Отсюда она должна сделать попытку найти то, ради чего они прибыли сюда.

«Здесь, — передала она мысленное послание. — Среди камней ощущается слишком много древнего зла. Мне необходимо быть свободной от излучения камней.»

«Я иду…»

Она повернулась и увидела, что он идет медленно, осторожно, как будто управляет каждым движением тела, не надеясь на то, что инстинкты смогут управлять его телом достаточно надежно. Он махнул пилоту, приказав ему остаться у самолета, и когда он подошел к Дзианте, голова его была поднята, взгляд был твердым и ясным.

— Ты готова?

— Готова, — теперь, когда предстояло сделать то, что она решила, ей очень захотелось ускользнуть от этого. Она уже использовала фокусирующий камень и из-за него сюда попала. Если воспользоваться им еще раз, то что же может произойти еще? Не случится ли так, что она снова застрянет где-то, как сейчас? Она взяла камень в руки, но прежде, чем смотреть в него, она попросила:

— Держи меня. Не дай мне потеряться. Ведь если я…

— Тогда мы оба… — он кивнул. — Я сделаю все, что нужно, не беспокойся об этом.

— Ну, тогда… — она сжала камень в ладонях и поднесла его ко лбу…

Море, шум моря — дикое, разгневанное, ревущее море! Ее комната в башне вся дрожит, воздух наполнен громом волн. Гнев моря направлен против Норноха. Выстоят ли стены против этого шторма? Если да, то против следующего и еще следующего?…

Дзианта — нет, кто это, Дзианта? Имя, слабый проблеск в памяти, который она старается ухватить, но он исчезает, как исчезает сон при пробуждении, Эрия!

— Эрия! — Ее голос звенит на фоне шума ветра и волн, как будто она старается разбудить себя, подготовить к тому, чтобы встретиться с тем, что должно быть.

Она неуверенно подняла руки. Ведь она же должна держать что-то на полу — смотри! Страх потерять что-то сдавил ей сердце. Она бросилась на колени, ее руки шарили по толстому ковру.

При каждом движении слышался звон полированных раковин, из которых была сделана ее юбка. Она была одета поверх тончайшей прозрачной рубашки, которая едва закрывала ее плоскую грудь. Ее кожа — зеленая — бледно-зеленая — или золотая — или голубая — нет, цвета играли, ведь она была покрыта чешуей, как будто драгоценные камни были приклеены к ее коже.

Она была Эрия Глаз! Глаза!

Больше она не шарила по полу руками в бесполезных поисках. Как только могла прийти ей в голову такая глупая мысль? Где еще могли быть Глаза, как не там, где они были с тех пор, как выбор пал на нее и она стала тем, что она есть сейчас? Она подняла руку и прикоснулась к обручу с двумя камнями на голове, которые она не могла видеть, только чувствовать, — над каждым виском, где им и следовало быть. Как она могла подумать, что они потерялись?

Она была Эрия и…

Она была — Дзианта! Волна памяти прокатилась по ее мозгу, расчистив путь другим мыслям. Ее голова повернулась и она с удивлением осмотрелась вокруг.

Стены овальной комнаты были опаловые, мягкие цвета играли на них и они были гладкими как внутренность раковины. Ковер на полу был ярко-красным, мягкий и пружинистый, как будто в нем самом была жизнь.

Два окна — длинные и узкие щели. Она подбежала к ближайшему. Она Дзианта — нет, Эрия! Глаза — они хотели, чтобы она была Эрией. Она подняла руки к голове, чтобы стянуть этот обруч с камнями. Ее руки ощутили жесткие как водоросли волосы, но не смогли снять обруч.

Дзианта должна остаться Дзиантой и выяснить, где же находится Норнох.

Она смотрела из окна, прищуриваясь, когда соленые брызги попадали ей на лицо. Но она разглядела другие башни.

Море наступало, уже много веков оно наступало. Её народ сдерживал натиск моря, но когда рухнут Три стены, когда море придет опять, людям придется отступить, отступить назад и вниз, чтобы превратиться тем, кто выживет, в лишенных разума живых существ, копошащихся в мертвой тине, какими они были раньше.

Но это — это не должно произойти! По крайней мере, пока Глаза имеют голос, разум! Шесть Глаз и те, кто их носит, — по одному на каждую стену.

Она прильнула к щели, руки уперлись в стену. Она старалась успокоиться. Она собирала все силы — те, что достались ей при рождении, и те, что она развила упорными тренировками. Она все сконцентрировала на том, что было ее обязанностью — заставить стены держаться, быть защитой народа от моря.

Думать о стене, о том, как существа Лурла построили эту и две другие из выделений собственного тела. Строительство велось веками и все это время люди Норноха кормили, ухаживали, заботились о Лурла, чтобы создать защиту от моря. Заставь Лурла работать — заставь — заставь — заставь! Она уже была не Эрия — она была воля, сила, непрерывно толкающая Лурла, пока они не стали лениво ворочаться, реагировать. Ах! Как медленно! И все же большей скорости от них не добьешься.

Выделение, строительство, укрепление. Двигаться живее, чтобы волны не превратили нас снова в ничто. Глаза — направьте энергию туда, чтобы заставить Лурла работать.

Но как медленно! Может потому, как сказал Фани, что их народ отошел от старых обычаев, не стал приносить жертвоприношения? Воля — она не должна позволять своим мыслям отходить в сторону от главной цели, от того, что необходимо делать. Лурла — она могла видеть их в своем мозгу — их тела слизняков. Они ползали вдоль стены, за которую она отвечала, оставляя за собой пену, которая затвердевала на воздухе и укрепляла основание Трех Стен и башен. Старайтесь, Лурла! Проснитесь и двигайтесь — работайте ради жизни и спасения Норноха. Но они стали еще более неуклюжими, чем обычно, Двое упали со стены и лежали неподвижно. Что это?

Проснитесь, Лурла! Сейчас не время спать! Шторм свиреп, неужели вы не чувствуете, что башня шатается? Проснитесь, выделяйте, стройте!

Лурла — она как будто уже кричала во весь голос.

Рев моря все еще стоит в ушах, но он становится слабее, его ярость уменьшается. Наверное, Фани ошибался — это вовсе не самый страшный шторм из всех. Ей уже не нужно бояться…

«Дзианта!»

Окон, через которые она смотрела, уже не было. Она была на открытом воздухе. Слышались крики птиц, носящихся над морем. Перед ней, положив руки на ее плечи, как будто эти руки вытащили ее из того времени и места, где она только что побывала, стоял Туран.

Она высвободилась из его рук, отвернулась от моря и стала смотреть на камни, как будто она могла увидеть Норнох, его башни, Три Стены, которые были все еще в опасности, если Лурла будут спать, а не выполнять свою вечную задачу.

Нет, все давно закончено. Как давно? Сколько лет, веков прошло с тех пор? Она не могла ответить на этот вопрос. Возможно, столько же лет стояло между Эрией и Винтрой, сколько между Винтрой и Дзиантой. Но это число ее мозг оценить не мог.

Она знала, где находится, вернее находился Норнох, если от него хоть что-то осталось. Она протянула руку, указывая на местность.

— На суше… или под водой, но здесь! — громко сказала она. На нее уже обрушилась слабость, которая всегда сопровождала ее, когда впадала в транс. Она позволила Турану отвести ее к самолету.

Моментально, как будто их приход был сигналом, из кабины самолета вышел солдат. Его лицо под шлемом было очень встревоженным.

— Лорд Командор. Я только что получил сообщение. Они пользовались Эс-кодом…

Ни память Винтры, ни память Турана не могли сообщить им ничего о том, что такое Эс-код и для чего он служит. Дзианта использовала мысленное зондирование и получила ответ — «Военный код для сообщений высшей Степени секретности».

— Повстанцы… — начал Туран.

Но пилот замотал головой.

— Лорд Командор, они охотятся за тобой и получили приказ немедленно убить тебя.

На лице пилота было написано смятение, как будто его лишили всего, во что он верил, и приказали делать то, чего он не мог понять.

— Зуха в отчаянии, — сказала Дзианта.

— Это не имеет значения. Только время для нас важно, — ответил Туран. — Боевой друг, теперь мы должны расстаться. Ты сослужил мне очень важную службу, ты даже не представляешь, какую услугу ты мне оказал. Однако, дальше не полетишь с нами…

— Лорд Командор, куда бы вы ни направились, я с вами, — его решение было твердым.

— Но не в Норнохе же… — что заставило Дзианту сказать это? Она не знала.

Его голова резко дернулась как от удара.

— Что… что вы знаете о Норнохе?

— Там находится то, что мы ищем, — ответила она.

— Лорд Командор! Не верь ей! Норнох — это же сказки, которыми моряки пугают детей. Нет Норноха, нет людей-рыб — они только в кошмарных снах!

— Тогда нам придется искать в снах.

Пилот встал между ними и кабиной самолета.

— Лорд Командор, эта… ведьма действительно околдовала тебя. Не позволяй ей вести тебя к смерти.

Хотя она очень устала, но Дзианта сделала то, что должна была сделать. Она собрала энергию и ударила ею, как ударила бы обычным примитивным копьем или мечом. Он обхватил голову руками и, пронзительно вскрикнув, опрокинулся назад и рухнул на землю в тени от крыла самолета.

— Конечно, это плохо, — сказала она, — но ничего другого не оставалось…

— Я знаю, — сказал Туран. Голос его был монотонным, очевидно, он устал так же, как и она. — Мы должны улететь до того, как он придет в себя. Туда, куда мы направляемся, ему не место. Ты уверена в направлении?

— Абсолютно, — ответила она просто, когда они забрались в кабину самолета.

Дзианте хотелось закрыть глаза, когда Туран запустил моторы самолета и направил его к морю. Поднимется ли самолет в воздух, или они потеряют высоту и рухнут в голодные волны океана? Она знала, что Туран перенял все искусство пилотирования от солдата, но это же его первый полет и он может стать последним. Они были низко — над самой водой, — и несколько мгновений Дзианта думала, что все кончено. Но затем нос самолета выровнялся. Изможденное лицо Турана выражало страшное напряжение, как будто он усилием воли поднял самолет в воздух.

Она держала фокусирующий камень в руках, ощущая силы, исходившие из него и тянущие ее. Но где же лежит второй Глаз? Может, в глубине океана, откуда им не достать его?

Она сосредоточилась на камне, однако приняв все меры предосторожности, чтобы не впасть в состояние транса. Сохранять это шаткое равновесие между фокусированием и сохранением своей личности было очень трудно, это изнуряло ее. Да и телесные силы стали истощаться. Она была голодна, хотела пить, нуждалась во сне, но она старалась прогнать все это прочь используя то, чему учил ее Оган. Он заставлял ее использовать тело всего лишь как инструмент, и нельзя допускать, чтобы требования тела возобладали над разумом и волей.

Далеко ли? Это был вопрос чрезвычайной важности. Ведь самолет мог быть не предназначен для длительного полета. Кончится горючее и тогда…

Дзианта полностью заблокировала мозг, не отвечая на вопросы Турана, сосредоточив все силы на том, чтобы вести их к цели. Она стала частью этого путеводного камня.

Время перестало существовать для нее. Она ощущала только тонкие нити, исходившие из камня. Вдруг она заметила, что нити становятся крепче, их легче чувствовать, когда самолет берет курс от земли, в открытое море. Камень стал теплее и она быстро взглянула на него. Яркость тоже увеличилась и он излучал вспышки света, как будто это было устройство для передачи сообщений.

— Камень, — сказала она голосом, так как не хотела нарушать концентрацию мыслей на нем. — Он проявляет признаки жизни!

— Должно быть, мы где-то рядом, — голос его был тихим, почти шепот.

Но если он в глубинах океана…

Дзианта пододвинулась к иллюминатору, пытаясь разглядеть, что же впереди. Солнечные лучи отражались от воды и слепили глаза. Но… какая-то тень поднималась из воды!

— Туран! Остров!

Самолет сделал круг. Все, что Дзианта видела внизу, — это острые пики скал и никакой растительности. Где же им сесть? Если бы это был флиттер их времени, то трудностей при посадке не было бы — достаточно небольшой площадки. Но самолеты этого мира требовали больших пространств при взлете и посадке.

Туран описывал круги. Он сказал:

— Остров больше, чем я предполагал. Может, рассказы о нем были неверны, а может, он еще больше вышел из воды с момента своего первого появления.

— Смотри! — закричала Дзианта. — На юг — туда!

От утесов в центре острова прямо в бушующие волны тянулась полоса, сложенная из громадных каменных плит. Волны бились о плиты, оставляя на них пену. Это было похоже на огромный пирс, к которому могло пришвартоваться много кораблей.

— Ты можешь сесть на нее?

— Единственный путь, чтобы узнать это, — попытаться, — Туран уже пришел в отчаяние и готов был садиться куда угодно.

На этот раз Дзианта закрыла глаза, когда самолет спустился и покатил по этой странной мокрой полосе, если это, конечно, была полоса. Дзианта ощущала толчки, броски, встряхивания. Вероятно, плиты были вовсе не такими гладкими, как казалось сверху.

Наконец вибрация мотора прекратилась. Они остановились, не разбившись об острые камни и не рухнув в океан. Когда она рискнула выглянуть в иллюминатор, то ничего не увидела. Он был весь мокрый. Самолет стоял близко от воды, изредка обдаваемый брызгами при сильных ударах волн. Но они уже были в безопасности.

— Туран! — Она огляделась вокруг. Он сидел, откинувшись назад. Она тронула его за плечо, тряхнула. — Туран!

Он медленно, как бы преодолевая боль, повернул голову. В глазах была смерть.

— Я больше не могу держать тело. Слушай, открой мозг!

Страх охватил ее. Она бросила фокусирующий камень на колени, чтобы его излучение не мешало приему, наклонилась вперед, обхватила его голову руками, как будто это был предмет, который она должна «прочитать» ради спасения своей жизни.

Информация втекала в ее мозг — все, что он узнал от солдата, как им улететь отсюда, когда она закончит все, зачем они прилетели, что она должна делать потом, когда она все успешно завершит.

Она все это восприняла. Затем запротестовала:

— Держись! Ты должен держаться! Ведь в противном случае…

Остаться здесь навсегда! Это хуже, чем смерть! А может, смерть отпустит его, когда он вернет ей тело, которого так и не смог полностью оживить? Этого она не знала. Единственное, что она твердо знала, так это то, что она не должна позволить ему умереть здесь. Поэтому она должна найти ключ не только к ее возвращению, но и к его оживлению.

Она наклонилась к нему и инстинкт заставил ее попытаться вдохнуть жизнь в это тело тем путем, когда о мысленной энергии люди даже не догадывались. Ее губы коснулись безжизненных губ Турана, и она постаралась передать ему свою энергию.

— Держись!

Времени было мало. Дзианта с трудом открыла дверцу кабины и вышла из самолета. Она прижала фокусирующий камень к груди и пустилась в путь по каменным плитам. С воздуха путь казался гораздо короче. Самолет остановился примерно на середине полосы и ей предстояло пересечь широкое пространство, прежде чем она доберется до главной части острова.

Было ясно, что дорога была делом чьих-то рук, а не слепой природы. Но она долгое время была под водой. На плитах были раковины, и кое-где встречались гниющие остатки водорослей, пустивших корни в трещинах плит. Камни, из которых была сделана дорога, были огромны и так плотно пригнаны друг к другу, что даже века не смогли отделить их.

Тяга фокусирующего камня стала такой сильной, как будто к нему была привязана веревка, которая тянула его вперед. Где-то впереди находился второй конец веревки. Как найти его в этом диком нагромождении камней?

Ее дорога кончилась перед грудой камней, как будто здесь были развалины какого-то сооружения, но камень все еще тянул ее дальше. Дзианта начала трудный путь, среди острых камней. Ее одежда не была приспособлена к такому путешествию. Колени были исцарапаны и кровоточили после нескольких неудачных падений, ногти сломались, а ладонь была порезана об острый край раковины.

Но она упорно пробиралась вперед между камней, пока не достигла самой верхней точки. И здесь…

Хотя веревка еще продолжала тянуть ее, но пути дальше не было. Перед ней снова встало древнее огромное сооружение, но на сей раз совершенно целое. Это были гладкие стены, которые возвышались над утесом.

Дзианта пробежала кровоточащими пальцами по поверхности, ища какое-то отверстие, трещинку, которые не заметили ее глаза. Но стена была гладкой и непроницаемой. Дзианта знала, что за стеной лежит то, за чем она пришла. С воплем отчаяния девушка опустилась на землю у подножия стены. Ее руки не смогли проделать путь сквозь нее. Может, в самолете есть какой-нибудь инструмент, с помощью которого пробьется она через стену? Но это маловероятно, ведь кладка выстояла века под сокрушительными ударами морских волн и ее не так легко разрушить.

Оставался только один путь, опасный путь. Поддержки у нее не было. Звать Турана, значит убить его. И все же она должна сделать этот последний шаг, в противном случае они останутся здесь навсегда. Отказ принять смерть без борьбы был присущ ее народу и это укрепило ее решимость. Ока поднесла фокусирующий камень ко лбу…

Она снова оказалась в овальной комнате! Она чувствовала тяжесть Глаз, прикрепленных к головному обручу. Страх сгущался вокруг нее, как будто с таинственно мерцающих стен сходили мрачные тени.

Шторм — она выдержала этот шторм, заставила Лурла работать и укреплять стены — но с большим трудом. Они сопротивлялись— сопротивлялись! Тяжело дыша, она обдумывала, что же это значит. Может, ее могущество, ее способность управлять Глазами ослабевает? И уже настало время, когда…

Нет! Это время еще не пришло. Она не так стара и слаба! Просто-напросто шторм был сильным, таким сильным, какого еще не бывало до сих пор. И Лурла устали. А вовсе не ее слабость тому причиной. Она посмотрела на свое обтекаемое тело, твердое под юбкой из ракушек. Нет, она еще не готова отказаться от Глаз, отречься от них.

Эрия подошла к щели окна. Волны были уже гораздо меньше, но все равно море выглядело голодным, злым и даже облака, низко висящие над морем, были зловещими. Если расчеты Огни правильны…

Несмотря на вздохи моря, она услышала за собой слабый звук. Обернулась и увидела женщину, стоящую в двери, которая открывалась в стене. Она была тонкая и хрупкая, грубые волосы темно-зеленого цвета — цвета юности. Тело было обнажено и блестело от недавнего погружения в воду, шейные жабры все еще немного приоткрыты.

— Приветствую Глаза, — сказала женщина, но в приветствии слышалась насмешка. — После шторма нам удалось собрать хороший урожай. Он много хорошего выбросил на берег. Хуна заявила, что у нее не хватает силы управлять Глазами.

Все это время она внимательно смотрела на Эрию жестокими и алчными глазами.

«Ах, да, Атея, как сильно ты хочешь, чтобы я тоже отказалась от непосильной ноши!» Эрия с трудом заставила себя не коснуться рукой обруча с Глазами. «Атея, тебе с самого начала не нравилось, что Глаза были доверены мне и теперь ты внимательно следишь за мной, зная, что твоя сестра имеет шанс получить их. Но Хуна — она ведь на пять лет моложе меня! И нельзя забывать, что в Норнохе меня не очень-то любят. Я всегда одна, не люблю общества, такова уж я, этого я изменить не могу, это часть моей жизни. Но тогда — кто же встанет на мою сторону, если поднимется разговор?»

— Хуна хорошо служила, — Эрия очень следила за своим голосом. Эта не должна заподозрить, что Эрию смутили ее новости.

— Она могла бы служить даже лучше, — показался острый язычок, который облизнул губы, как будто почувствовал что-то приятное и хотел продлить удовольствие. — Собирается военный совет…

Эрия замерла и затем усилием воли постаралась расслабиться, надеясь, что Атея не заметила этого движения чувств. Однако она боялась, что от проницательного взора Атеи ничто не укроется.

— Но это же против обычаев. За Глазами надзора нет…

— Фани сослался на закон о Тройной Опасности. В таких случаях воины не зависят от Глаз. Это тоже обычай.

Эрия с трудом подавила восклицание. Фани — фанатик, приверженец старых путей, от которых современные люди отошли, — Фани, который говорит о Кормлении, — если Фани найдет сторонников, то что же тогда произойдет?

— Воины встречаются сейчас, — Атея придвинулась ближе, ее глаза пытались отыскать следы беспокойства на лице Эрии. — Фани говорил с ними. И Голос Пика…

— Голос Пика, — перебила ее Эрия, — не говорит уже столько лет, сколько ты помнишь себя, Атея. Сам Рубин не мог заставить его ответить, когда работал с ним в прошлом году. Древние имели свои тайны, и мы давно потеряли их.

— Потеряно не так много, как мы считаем. Возможно, потому, что мы ищем другие пути, менее трудные, но и более слабые. Тор нашел способ заставить говорить Голос. Они с братом изучали мудрость древних. Говорят, что наше будущее очень мрачно, если мы не найдем способа умилостивить Лурла. Хуна не смогла заставить работать троих во время шторма.

Троих? Она не справилась с тремя! Но ей, Эрии, не подчинилось четверо! И Хуна отказалась от Глаз. Из этого следует, что она тоже должна — но о чем это говорила Атея? Она хотела знать побольше.

— Ты говоришь, что Хуна могла бы служить лучше, — ей очень не хотелось задавать вопросы Атее, она чувствовала, что та злорадствует. — Что ты имела в виду?

— Если Голос предскажет следующий шторм, то Фани будет иметь мощный голос на совете. Разве Глаза не поклялись служить всю жизнь Норноху? Где же они могут служить, если их власть над Лурла ослабнет? Только использовать свою силу, чтобы заставить Лурла производить побольше потомства. Когда-то Кормление было обычаем. Только новые веяния последних лет устранили эти обычаи.

На этот раз Эрия не смогла сдержать отчаянный вздох и тут же увидела огонек торжества в глазах Атеи.

— Кормление было давно, когда люди следовали старым темным обычаям. Ведь есть же указ Гана, что люди не должны возвращаться к мрачным варварским обычаям. Разве для того мы поднялись из грязной слизи?

— Фани считает, что речи Гана и ему подобных ослепили, расслабили нас. Как ты находишь Лурла, Носительница Глаз?

Так же они сильны, так же они подчиняются твоим приказам, как раньше?

Эрия изобразила улыбку.

— Спроси об этом у Норноха, Атея. Разве башни рушатся? Разве стены трещат под ударами шторма?

— Пока нет. Но если Голос скажет, что надвигается второй шторм, третий… — теперь улыбнулась Атея. — Думаю, что после заявления Хуны, Фани будут слушать многие. Он может даже потребовать единоличной власти, Эрия. Подумай над этим.

Она кивнула и исчезла, Эрия снова посмотрела на море. Голос — неужели брат Фани восстановил его? Но скорее всего просто трюк, чтобы Фани приобрел вес в совете и мог столкнуть народ на старые пути, к старым варварским обычаям, от которых их отвратил Ган. Голос был установлен на высочайшем пике внутри Трех Стен. В старые дни он точно предсказывал приходы штормов. Но обычай послужил причиной того, что он замолчал. Дело в том, что по обычаю только определенная линия народа обслуживала Голос, разбиралась в его сложном механизме. Когда был Год Кровавого Потока, первыми погибли те, кто понимал Голос.

Годы он продолжал исправно функционировать, хотя уже не было тех, кто за ним ухаживал. Народ поверил, что он вечен. Затем он стал ошибаться, сначала нечасто, а затем постоянно, и наконец, заглох навсегда. В течение двух поколений люди работали над ним, стараясь разобраться, запустить, но без всякого успеха. В конце концов пришли к тому, что Голос, как и Лурла, подчиняется только мысленным приказаниям, а те, кто мог приказывать, уже не существовали. Никаких видимых точек коммуникации, таких, как Глаза, обнаружить не удалось.

Глаза — и Хуна отказалась от своих! Возможно, что она в большей степени не смогла совладать с Лурла, чем предположила Атея? Конечно, Лурла теперь уже не ублажают так, как раньше. Но их количество аккуратно контролируется и пополняется по мере надобности. Однако можно предположить, что начала развиваться какая-то мутантная ветвь, которая не так быстро и беспрекословно подчиняется Глазам. Люди в течение веков сильно изменились с тех пор, как шаг за шагом они выходили из моря.

Теперь они уже амфибии. Но над ними все время висит страх, что море погубит Норнох, их единственный оплот на суше, они потеряют с таким трудом добытый разум и превратятся опять в морских существ, которые уже не смогут называться людьми.

Вернуться к Кормлению Лурла пищей, давно запрещенному, правильно ли это? Ган учил, что это дико, по-варварски и низводит их до уровня клыкастых морских хищников.

Обруч, поддерживающий Глаза, сильно давил ей на лоб, голова ощущала его тяжесть. Она уже не могла горделиво носить его как раньше. Она вернулась к окну, оперлась о твердую раму. Ветерок с моря охлаждал и смачивал ее покрытую чешуей кожу. Она так устала. Пусть бы те, кто никогда не одевал Глаз, поносил бы этот тяжелый обруч. Они думают только о власти и привилегиях ее положения. А тяжесть, страх, ответственность — никакие уважение и почтительность не могут их уравновесить.

Почему бы тогда не последовать примеру Хуны, признать, что это стало слишком трудно для нее, что четверо отказалось повиноваться ей? Если она так сделает, то сдаст еще одну стену Фани и тем, кто подчиняется ему. Единственные возможные носительницы Глаз еще молоды, легко поддаются влиянию, а одной из них — Вазе, Эрия не доверяет. Нет, пока она еще может, останется на посту, тем более, если собираются вернуться к Кормлению. Даже мысль об этом была для нее ужасна, а к тому же ворота Норноха будут распахнуты для людей худшего типа.

И все же, если Голос предскажет следующий шторм и Фани потребует власти до того, как он придет…

Она как будто плыла между клыкастыми хищниками, готовыми схватить и прикончить ее. А она так устала…

Хуна — она должна пойти к Хуне. Она должна узнать все, она должна убедиться, что в том, что происходит, виноваты не Глаза, а мутация самих Лурла. Знание — сила, и чем больше знания она соберет, тем прочнее построит свою защиту.

Даже если Хуна отказалась от Глаз, она еще не покинула башню. По обычаю она не могла сделать этого, пока не придет новая носительница и не произведут церемонию смены. Так что время еще есть.

Эрия бежала по коридорам, перебираясь из одной секции в другую. Большинство людей не бывало здесь, в соединительных коридорах между башнями. Покой носителей тщательно оберегался. Их беспокоили только иногда, когда требовалось проверить Лурла или каким-нибудь другим образом использовать их талант. Во время, когда собирался совет и, кроме того, появлялась возможность услышать Голос, внимание всего Норноха устремлено туда. Она никого не встретила во время своего путешествия, башни были пусты.

Вскоре она пришла в башню Хуны. Своими перепончатыми пальцами Эрия отстучала свой личный код. Медленно, неохотно дверь открылась и Эрия вступила в комнату, которая была копией ее собственной. Перед ней стояла Хуна. Она выглядела очень странно без Глаз. Эрия никогда не видела ее без Глаз, ведь они получили их в один день.

— Сестра, — заговорила Эрия, смущенная тем, что Хуна смотрит так, как будто Эрии нет в комнате вовсе. — Мне рассказали такое, чему я не могу поверить. — Она замолчала.

— Чему ты не поверила? — Хуна спросила тоном, в котором отсутствовало всякое выражение, как и в лице. — Что я отказалась от Глаз, что я больше не смотрю и не охраняю? Если ты говоришь об этом, то это правда.

— Но почему ты это сделала? Все… все из нас знают, что Лурла бывают непослушны временами, что их бывает трудно заставить выполнять свою задачу. В последнее время это случается все чаще.

— Во время шторма я поняла, чем стали Лурла. — Хуна не ответила ей прямо. — Трое из них не ответило на призыв Глаз, даже когда я использовала всю силу. Следовательно, я когда-нибудь погублю Норнох. Пусть кто-нибудь другой, у кого больше сил, займет мое место и охраняет стены.

— Ты уверена, что кто-нибудь станет делать это лучше тебя?

При этом вопросе жизнь вернулась в лицо Хуны, в больших глазах сверкнул огонек. Она смотрела на Эрию так, как будто все еще носила Глаза и теперь старалась прочесть мысли своей подруги.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Ты не чувствуешь, что Лурла изменились? — сказала Эрия. — Они стали менее подвижными в последнее время. Возможно, в этом виноваты не мы, наши силы не стали слабее, просто Лурла научились противодействовать нашему влиянию.

— Может быть и так, но говорят, что Кормление вернет их к повиновению. Без него они становятся неуправляемыми. Во всяком случае, пусть другие, тренированные по-новому и, возможно, более сильные, встанут на мое место и попробуют.

Кормление! Значит, Хуну уже почти убедили. Неужели она не понимает опасности, если это мнение получит широкое распространение?

Может ей, Эрии, следует хранить при себе свои наблюдения, может, она дает оружие в руки врагам?

И тут выражение лица Хуны изменилось. Она отбросила свое безразличие, в ней пробудился интерес.

— Значит, ты находишь, что они стали менее подвижными, более инертными? Скажи мне, сколько их не подчинилось тебе в этот раз?

— Почему ты думаешь…

— Почему я думаю? Потому что ты боишься, Эрия. Да, я чувствую твой страх. Ты пришла узнать, почему я отказалась от Глаз. Поэтому я решила, что ты тоже считаешь, что твои силы слабеют. Здесь нет места тем, кому Глаза не подчиняются. Не лучше ли покориться и отдать Глаза до того, как народ потребует испытания, после которого их сорвут с тебя и ты станешь ничтожным, достойным только сожаления существом!

— Это не просто, — Эрия попыталась отвергнуть обвинения. Но не так просто солгать тому, кто носит Глаза. — Фани говорит на совете. Он настаивает на возвращении к Кормлению. Он обещает, что Голос заговорит…

— Предположим, что это правда, и Голос сообщит о следующем шторме, таком же сильном, как этот? Предположим, что носитель не сможет заставить Лурла выполнять их задачу, у него не получится — тогда из-за его тщеславия падет Норнох!

— Это не тщеславие, нет. И не страх, — запротестовала Эрия — Если мы вернемся к Кормлению, то мы сразу же вернемся к тому, с чего начали, забудем учение Гана, погрязнем во Зле. Ведь Кормление Зло, в этом я уверена!

— Странные слова из уст того, кто поклялся управлять Лурла, не щадя ничего, даже собственной жизни! — Это был голос мужчины.

Эрия быстро повернулась, чтобы увидеть говорящего.

— Фани! — прошептали ее губы.

Он стоял горделиво в дверях, выше, чем многие мужчины, может быть, менее развит физически. Его быстрый острый ум светился в глазах. В этот момент Эрия интуитивно поняла, почему он представляет угрозу ей и таким, как она. Фани имел власть, но не такую, какую имели носители, однако достаточно сильную. Он не имел власти над Глазами, это раздражало его, поэтому он был их врагом.

Фани не был и воином. Он не мог обращаться ни с каким оружием. Его единственное оружие — это его мозг и язык. Но он очень искусно пользовался ими и часто одерживал победы даже над более сильными соперниками. Он завоевал себе место в этом мире, теперь хотел получить еще большую власть.

Эрия все это поняла в тот момент, когда их глаза встретились. Она уже боялась не только за себя, она боялась за Норнох, за тот образ жизни, который Фани разрушит, чтобы прийти к власти.

— Ты поклялась защищать Лурла, — повторил он, когда не дождался ответа. — Разве не так, Носительница Глаз? — В нем чувствовалась та же злоба, что и у Атеи, но во много раз более сильная и жестокая.

— Я клялась в этом, — ответила угрюмо Эрия. — Но я клялась также следовать по пути Гана. — Теперь ее будущее было потеряно для нее. Она боялась этой встречи, но неожиданно для себя открыла, что обладает источником внутренней силы.

— Если Лурла погибнут, то как нас могут спасти поучения того, кто давно умер? — Он изображал человека, который объясняет очевидное ребенку или туповатому человеку. Однако Фани всех женщин считал именно такими.

Спорить с ним было бессмысленно, убедить его было невозможно. Он мог настоять на проведении испытания. Будут ли поддерживать ее другие носители? Она подумала, что ей не стоит рассчитывать на это, особенно после такой перемены в Хуне. Кажется, она сама на себя навлекла неприятности своим необдуманным визитом к Хуне. Но даже если это и так, нельзя терять времени на сожаления, необходимо собрать все силы для борьбы с Фани. То время, что у нее еще осталось, она должна использовать на…

Время? Что-то смутное, слабое шевельнулось в глубине ее мозга — странное воспоминание, которого она не могла понять. Время очень важно — не только для нее, но и еще для кого-то другого — она почувствовала какое-то смятение, странное ощущение, что она совсем другой человек. Это было пугающее чувство и она поспешно подняла руки, чтобы почувствовать Глаза.

Что же она чувствовала в этот странный миг отчуждения, дезориентации? Он прошел, этот миг, но осталось странное чувство, напоминание ей, что она должна что-то сделать как можно быстрее. Отточенной тренировками волей она отогнала это чувство. Сейчас нужно думать только о Фани.

— Не тяжел ли для тебя вес Глаза, Носительница? — спросил он. — От этого есть хорошее лекарство: откажись от них. Или может ты хочешь, чтобы у тебя их забрали с позором после того, как весь народ убедится, что Лурла тебе не повинуются?

— В этом убедиться невозможно! — Она гордо подняла голову. Все странные ощущения того, что она это не она, исчезли. — Кто ты такой, что судишь о пригодности Носителей?

Она была бесстрашна, возбуждена, она бросила ему вызов, так как нельзя было терять времени. Ее слова подействовали на него так, как ее мысленные подхлестывания действовали на Лурла. Он, конечно, не дернулся под действием слов, но цвет его чешуи заметно изменился.

— Есть только один путь оценить Носителя — испытание. Так как Хуна отказывается носить Глаза, то испытание будет. Ты тоже можешь принять в нем участие.

Он хотел напугать ее? Если да, то он очень разочаровался. Интуитивно она чувствовала, что это означало бы конец. Ее голос был спокойным, когда она ответила:

— Отлично, пусть увидят все.

Что бы ни привело Фани к Хуне, он обо всем забыл. Бросив на Эрию свирепый взгляд, он вышел из комнаты. Дождавшись, чтобы шаги в коридоре стихли, Эрия повернулась к Хуне.

— Ты открыла ему дверь, отказавшись от Глаз.

— А ты откроешь другую, — ответила Хуна. — Я только подчинилась Закону, когда увидела, что не могу больше управлять Лурла. Если видишь, что ты теряешь силы, то чем дольше ты оставляешь Глаза у себя, тем большую ошибку совершаешь.

— А если Фани совратит совет и с ним весь народ назад, на старые темные пути? Неужели ты не помнишь Хроники Носителей — кто были первые, кто шел на Кормление? Может, тебе мучительно спрашивать об этом? Чем лучше может Фани продемонстрировать свою власть, как не таким спектаклем?

— Мы клялись, когда принимали Глаза, что будем подчиняться Закону…

Эрия нетерпеливо махнула рукой.

— Не говори мне о Законе — особенно, когда речь идет о Кормлении. Особенно, когда речь идет о том, что может помочь Фани захватить власть в Норнохе! Но не бойся, если он добьется своего, я буду первой жертвой, а не ты!

Она отвернулась от Хуны. Любые слова, которые она могла бы сказать ей, будут использованы против нее. Она вовсе не желает обвинять Хуну, что та хочет стать добровольной мученицей.

Она направилась в свою башню, пытаясь обдумать все, совладать с теми страхами, которые Фани поселил в ее мозгу. Но когда он выглянула из окна, она увидела то, что немедленно оттеснило все ее размышления на второй план. Она увидела все признаки того, что давно уже научилась распознавать, — приближение шторма.

То, что он пришел так быстро после предыдущего, — было очень странно и неестественно. Лурла очень устали, они нуждались в отдыхе, переваривании специальной пищи, выращенной для них. А кроме того — стена Хуны осталась без защиты.

Лурла — Эрия с помощью Глаз посмотрела в их норы. Они лежали на полу неподвижные, толстые, бескостные куски мяса. Не было видно ни малейшего шевеления. Она запустила мысленный зонд. Одна — две подняли немного свои передние концы. Остальные не двинулись. Они не выглядели объевшимися.

Эрия решила впервые сделать то, что не допускалось обычаями: она заглянула в норы других носителей. В каждой она заметила Лурла, которые выглядели нормально и большое число тех, кто выглядел совсем необычно. Некоторые из них, ненормальных, двигались непрестанно, без отдыха, сердито. Если бы Фани это увидел — это было бы ему на руку.

Накопленный за много лет опыт подсказал ей, что шторм наберет силу примерно через день. Времени достаточно, чтобы Фани нанес удар. Она ничего не могла поделать — а может?..

Лурла кормили культурой, выращенной по рецепту, выработанному Ганом. Но до этого… Она опять использовала Глаза для необычной задачи. Она не была уверена, что сумеет сделать то, что задумала, однако она решила пройти по старым каналам между стен и камней острова. Она знала о их существовании только по рассказам. Она облегченно вздохнула, когда обнаружила, что оказалась в море.

Воодушевленная первым успехом, Эрия начала концентрировать силы, создавать картины в мозгу и наконец нашла открытые ворота в океан. Теперь…

Эрия собрала все силы. В воде было много жизненной силы. Она не могла различить отдельные формы, имитирующие ее, она только соприкасалась с самой жизнью. Эрия начала применять свои силы так, как она обычно воздействовала на Лурла. В этот раз она не толкала, а создавала сзади себя сеть, как у рыбаков, и тянула ее за собой.

Она трудилась изо всех сил, концентрируя энергию, создавая силовые поля самой разнообразной конфигурации. Наконец, боясь даже подумать, что она добилась успеха, она потащила свою добычу по давно забытым и неиспользуемым внутренним туннелям в бассейны, где выращивалась культура для кормления Лурла. Трижды она проделала это титаническое путешествие из моря в бассейны, где валялись неподвижные Лурла.

Сколько она перетащила, она не могла сказать. Хотя можно было зарегистрировать довольно сильную эманацию жизненной силы. Эрия занялась одной из Лурла, которая не ела, — ближайшей к бассейну. Она начала толкать ее к бассейну. Лурла двигалась медленно, неохотно, как будто эти усилия были для нее очень трудны. Но она двигалась.

Затем…

Она приблизилась к краю бассейна. В ней вдруг проснулся интерес, она пробудилась. Эрия уже понимала, что первая часть ее эксперимента удалась. Лурла стала питаться, и она поглощала жизненную силу.

Она излучала удовлетворение, довольство, это излучение достигло ее собратьев. Они зашевелились и двинулись к бассейну — тяжелые, неповоротливые туши, — чтобы присоединиться к пиршеству. Изнуренная Эрия упала на ковре. Она прервала контакт с Лурла, чтобы восстановить контроль над собой. Если Лурла наедятся и устоят против надвигающегося шторма, тогда Фани не рискнет предложить на совете Кормление. Придется только восстановить старые туннели. Конечно, со временем перед ними встанет проблема, с которой столкнулось поколение Гана: невозможность кормить Лурла натуральной пищей в количествах, достаточных для восстановления их сил, особенно после сильных штормов, когда морские обитатели скрываются в глубины. Но она выиграла первый раунд у Фани, и он не сможет незамедлительно провести в жизнь свои планы. Это все, чего она хотела сейчас.

Время…

Опять ее обеспокоили проблески каких-то неясных воспоминаний. Что-то глубоко закопанное в ее памяти пыталось пробиться наверх. Эрия села, обхватив колени руками, прижав колени к груди. Она как бы приготовилась к схватке с кем-то, непрошенно вторгшемся в ее память. Время неумолимо уходит… Почему это так ее беспокоит? Она не должна думать над этим, она боялась делать это и страх был таким же сильным, как и страх, вызываемый Фани.

Звук — он отозвался эхом, вибрацией стен башен — прошел через все ее тело.

Голос! Ее поколение никогда не слышало его, но ошибки быть не могло: его невозможно было спутать ни с чем. Похвалы Фани оказались не пустыми словами — Голос говорил.

Не словами — только ритмом биений. Но эти звуки проникали в тело каждого, в разум каждого! Эрия вскрикнула. Вибрация голоса сконцентрировалась в Глазах, и они вызвали такой приступ боли, что она покатилась по полу, крича от боли и стараясь сорвать с головы обруч, источник диких мучений.

Как-то она умудрилась отцепить его, содрать с головы. Она лежала без сил, облегчение было таким сильным, что она могла только стонать от счастья, что боль покинула ее. Но биение Голоса сотрясало ее тело и мозг. Постепенно она начала понимать смысл его звучания.

Как она тащила из моря жизненные силы для Лурла, так теперь тащило ее саму. Но что-то внутри ее, какой-то твердый сердечник, который был Эрией, сопротивлялся этой силе. Все ее мысли собрались вместе.

Когда рассказывали о Голосе, никогда не упоминали о таком эффекте. В этом было что-то злое — неправильное. Голос был предупреждение, защита народа. Он не воздействовал на разум, не угнетал его. Что сделал Фани с ним?

Неправильно — все неправильно! Понимание этого зрело и ней. Это было давление, вмешательство в разум других людей! Все же она против воли, стоя на четвереньках, продвигалась по направлению к дверям в ответ на зов неумолимого, неумолкающего Голоса.

Нет, она не должна слушать Голос — этот Голос стал оружием Фани. Эрия боролась с силой Голоса, наконец она растянулась на полу. Обруч с Глазами был одет на руку как гигантский браслет. Она посмотрела на Глаза. Они светились зелено-голубым огнем, такими она их никогда не видела. Может ли она с их помощью разрушить воздействие Голоса?

Боль, может ли она выдержать ее? С мужеством, которого она не ожидала в себе, Эрия положила руки на Глаза. Боль, да, но не такая сильная, не такая уничтожающая, как тогда, когда обруч был на голове.

Она могла выдержать ее, она могла разрушить влияние Голоса на нее. Она должна пойти, должна видеть, что произойдет, она вооружена, чтобы противостоять Фани и его Голосу.

Она вышла из башни и направилась к сердцу Норноха. Вокруг нее шли люди. Все молчали, они смотрели прямо перед собой, их тянул Голос, они не принадлежали себе.

Итак, они шли к сердцу Норноха, где был высочайший пик, на котором в его убежище находился Голос. На пологом месте под ним стоял Фани. Голова его была покрыта прозрачной серебряной раковиной огромных размеров. Рядом с ним была Атея и прочие, тоже экранированные от воздействия звучания Голоса.

Люди покачивались в такт звукам, которые обрушивались на них сверху. Их лица были пустыми, безо всякого выражения. Они сбивались все теснее и теснее к подножию пика. Голос повелительно притягивал их, сбивал в тесную кучу, толпу без разума и собственных мыслей.

Эрия остановилась поодаль, она держала себя в безопасности от зова Голоса, крепко стискивая Глаза. В толпе она увидела знакомые лица. Не только Хуна, которая отказалась от Глаз, но и другие носительницы сняли свои обручи.

Она посмотрела на Фани. На его лице было выражение торжества. Он медленно поворачивал голову, рассматривая толпу, он наслаждался властью над этими безвольными, нет, лишенными воли насильственно, созданиями.

Эрия подалась назад, но поздно: он уже заметил ее и понял, что зов Голоса не действует на нее, не лишает воли, не затаскивает в его сети. Наклонившись вперед, он тронул за плечо одного из охранников в шлеме и показал на Эрию.

Как только охранник поднял свой гарпун, Эрия повернулась и побежала. Куда она могла бежать? Назад в башню? Но они настигнут ее там. Она свернула на одну из боковых лестниц и бежала по ней, зная, что бежит от смерти.

То, что теперь Голос управлял Норнохом, было очевидно. Не было никакого смысла в том, что она нашла способ кормить Лурла. У нее не будет возможности рассказать об этом никому, кроме тех, чьи уши будут глухи к ее словам.

Задыхаясь, она добралась до верха стены и побежала вдоль нее. Небо было темным. Сверкали меж облаков молнии, освещая горы и башни острова. Как будто звучание Голоса ускорило приход шторма.

Лурла — их нужно поднять, послать на посты! Но если за ней охотятся, а другие носительницы сняли свои обручи с Глазами…

Если бы она могла найти место, откуда могла бы исполнить свой долг! Перед ней была башня Хуны. Ее башня за портом стены. Эрия оглянулась и увидела, что сзади появился первый охранник.

Вокруг башни по самому краю стены! Она старалась не смотреть на острые камни внизу. Эрия одела обруч с Глазами через плечо. Так он не мог упасть, а руки ее освободились и она могла держаться. Шаг, еще шаг, не думать о преследователях, сосредоточиться только на своем опасном продвижении!

Наконец опять широкая поверхность, широкая как дорога. Она побежала по ней, а ветер с моря все крепчал. Если порывы ветра еще усилятся, ей больше не обогнуть башню по узкому краю. Шквалом ее сбросит вниз и разобьет о камни.

Несмотря на начинающийся шторм, она уже видела свою цель, но не знала, хватит ли у нее сил и мужества, чтобы добраться до нее. Каменный утес, подобный тому, на котором был Голос, но не такой высокий. Он был на расстоянии хорошего прыжка от стены. Она хорошо знала, что на нем со стороны моря есть расщелина, где она может спрятаться.

Она подбежала к намеченной точке, оценила расстояние. Если у нее не получится с первого раза, то на второй раз она не решится. Отважно она бросила себя над пропастью, сильно ударившись, упала на утес. Собравшись с силами, она нашла расщелину и, скорчившись, протиснулась в нее.

Запах моря поднимался снизу. Ветры и волны начали свое жестокое нападение на Норнох. Она одела обруч и сосредоточилась на Лурла.

Они… они уже работали! И с такой скоростью, какой она никогда не могла от них добиться. Это, должно быть, действие Голоса! Неудивительно, что Фани, чувствуя себя в безопасности, позволил носителям снять обруч.

Но… и тут она все увидела! Лурла работали, да, но бессмысленно, бесцельно. Они выбрасывали свою пену и вдоль стен и на пол, где попало. Они перемещались очень быстро. Даже когда она вошла с ними в контакт, ничего не изменилось. Бесценный строительный материал без разбору и без пользы оказывался везде, кроме тех мест, где в нем была настоятельная необходимость.

Поспешно Эрия пыталась замедлить их движение, дать им направление, как она это всегда делала. Бесполезно. Воздействие Глаз на них прекратилось, оно перебивалось Голосом. Фани убил Лурла и она ничего не могла поделать.

Эрия пришла в себя, когда в камни у ее головы ударился гарпун, брошенный со стены. Она оглянулась и увидела, что охранник нацеливается для следующего броска. Скорчившись, она старалась превратиться в ничто.

Но прежде, чем последовал бросок, она услышала хриплый крик со стены, а затем по краю утеса, на котором она пряталась, покатилось, подскакивая на камнях, тело охранника. Он был сброшен или порывом ветра или просто оступился.

Прежде, чем второй охранник займет его место, она должна уйти отсюда, хотя ей очень не хотелось спускаться вниз, покидать это место. Она нашла еще одну расщелину. Но она была очень мала для нее. Она спустилась ниже и обнаружила то, что искала: отверстие поглубже. Эрия забилась туда. Теперь она была уверена, что сверху ее не видно. Ниже уже было море, бежать было некуда. Море обдавало ее брызгами, дышало своими запахами, манило к себе.

Она снова посмотрела на Лурла. Зрелище было ужасным. Распределение пены и закрепление вещества было беспорядочным. Потоки пены стекали со стен прямо на пол, не успев затвердеть на стенах и укрепить их.

Из своего укрытия Эрия слышала звучание Голоса, хотя он почти заглушался ревом ветра и моря. Он работает для Лурла. Знает ли Фани, что происходит? А может, он этого и хочет?…

Долг повелевал ей вскочить и кричать народу, о том, что происходит. Но уши людей сейчас были глухи, да и она, прежде чем добежала бы до них, была бы убита. Она села, зажав Глаза руками, и стала думать.

Глаза — их носители были очень чувствительны к ним. Если бы она могла связаться с разумом хоть одного носителя, предупредить. Но они же все сняли обручи. Она должна попытаться. Раньше она пыталась изучать старые способы коммуникации с помощью моря, тогда не думала, что это может ей пригодиться. Почему не попробовать другое? Если она соберет все силы и приложит к…

Она быстро скинула обруч с плеча и он резко ударился о камни. К ее ужасу один Глаз отскочил. Прежде чем она успела схватить его, он покатился и исчез в трещине. Остался один левый. Она должна попытаться, хотя силы, которые были в ее распоряжении, уменьшились вдвое.

Эрия сосредоточилась так, как никогда в жизни не делала. Она закрыла глаза и представила лица носителей. Но она не могла держать в уме больше трех за раз. Ну что ж, пусть три… Она кричала им, как будто стояла перед ними, кричала предупреждение, раз за разом, опять и опять, не зная, слышат ли они ее или нет. Наконец она устала, устала до того, что не могла удержать в мозгу их лица. Она открыла глаза — в темноту, во мрак!

Шторм! Нет, шум моря казался слабым шепотом. Но она в темноте! Она шарила руками вокруг себя и чувствовала влажную липкую поверхность.

Эрия стала биться в эту поверхность. Сначала ей показалось, что она поддается, но это оказалось только иллюзией. Она пробежала пальцами по ней и поняла всю правду: она замурована.

Запах слизи был ей знаком — это была пена Лурла! Эта дыра, в которую она забилась, была связана с норами Лурла. Их пена, которую они выпускали сегодня в таком изобилии, выбилась наверх и перекрыла отверстие, через которое она проникла сюда. Она навечно замурована здесь!

Ей стало плохо от ужаса. Прижимая обруч к груди, она тыкалась в темноте вправо и влево, громко крича. «Погребена — заживо — выхода нет — это смерть — смерть…»

«Не смерть — не смерть, — это тот, неизвестный, в ее мозгу проснулся, заговорил. — Обратно — не смерть — обратно — выходи, возвращайся!» Но это не Эрия думала — это была…

Шум моря — она уже могла дышать — она вернулась! И в ее руках…

Дзианта резко вскочила, глядя на то, что она держала. В одной руке был фокусирующий камень, в другой — кольцо из блестящего металла с двумя гнездами и в одном гнезде был двойник камня, другое — было пусто! Глаза Эрии!

Но как — она осмотрела свое тело, почти ожидая увидеть покрытую чешуей кожу, чужие, незнакомые формы. Нет, она была в теле Винтры. И она — она как-то не только нашла двойник камня, но и принесла его из прошлого. Как долго она была в Норнохе? Туран… он умер?

Вскочив на ноги, она бросилась к самолету. Солнце уже было низко — оно почти садилось, рисуя сверкающую полосу на волнах. Остров скрывался в зловещем полумраке. Дзианта содрогнулась, припомнив последние моменты, когда была Эрией. Она не хотела больше такого жуткого испытания. Должно быть, она приобрела себе свободу в тот момент, когда Эрия умерла. И если она не…

Она открыла дверь кабины и заглянула внутрь. Он лежал на сиденье, закрыв глаза. Он выглядел совсем как мертвый.

— Туран! — она схватила его за плечи, напряглась изо всех сил, чтобы поднять его, заставить открыть глаза, взглянуть на нее.

Дзианта склонилась над ним. Страх настолько овладел ею, что она даже не догадывалась применить мысленное зондирование, чтобы нащупать хоть искорку жизни в теле Турана. Его глаза медленно открылись и Дзианта с облегчением увидела, что они сфокусировались на ней, узнали ее…

— Не умер, — его безжизненные губы едва шевелились, когда он произносил слова, — Ты… вернулась…

— Ты знаешь, что я умерла, там?

Казалось, что у него не было сил даже на то, чтобы кивнуть, но она ощущала слабое шевеление мысли и все поняла.

— Ты мне помог!

Он что-то сказал неразборчиво и голос его затих. Глаза опять закрылись, голова повисла.

— Нет! Нет, Туран! Мы же выиграли, добились успеха!

Перед его закрытыми глазами она держала два камня, один отдельно, а второй вделан в обруч. Неужели уже слишком поздно или нет?

Дзианта подумала о том, как Эрия использовала эти камни. Может ли она сделать то же самое, передать с их помощью Турану немного своей жизненной силы?

Она попыталась одеть обруч на голову, но его форма не подходила на нее. Наконец, после нескольких попыток, она взяла камни в руки и поднесла их ко лбу. Думать, думать о жизни, энергии, силах, искать в Туране остатки жизни, еще не погашенных смертью. И она нашла их, соединилась с ними, начала снабжать их своей волей, своими силами, своей верой и надеждой. Она старалась возродить к жизни своего спутника, влить в него жизненные силы.

Он ощутил прилив энергии. Глаза его открылись, он сел в кресло.

— Нет, — его голос окреп. — Я могу держаться. Не истощай свои силы, ты и так сделала очень много. Может наступить момент, когда нам понадобятся все силы. Мы должны вернуться назад — назад, к началу — в гробницу Турана. Ты должна пилотировать самолет.

Дзианта не протестовала. В свой мозг она уже вложила соответствующую информацию. Но куда им лететь? Сможет ли она правильно выбрать направление?

Он, должно быть, прочел ее сомнения и ответил:

— Я покажу, — затем он снова впал в состояние небытия, экономии энергии. Дзианта поняла, что все теперь ложится на ее плечи.

Дзианта села в кресло перед пультом управления. Весь порядок ее действий надежно сидел у нее в голове. Сможет ли она поднять самолет? Или же он рухнет в море, и для них наступит быстрый конец. Но других путей нет — надо было рисковать.

Руки у нее дрожали. Она запустила мотор, и самолет двинулся вперед. Она как безумная работала рычагами управления и с трудом поверила, что они взлетели в вечерний воздух. Она обогнула скалу — единственное, что осталось от Норноха, — глаза устремлены на указатель управления. Стрелка немного вибрировала, а затем успокоилась. Если Туран поможет, то они смогут добраться до цели. Пока они летели над морем, она обдумала все, что произошло с ней. Она не могла понять, каким образом камень из прошлого остался с ней. Единственное, что она могла предположить, что энергия того камня, который был у нее, оказалась решающим фактором, обусловившим переход во времени, невероятный переход. Без тщательного изучения невозможно понять, каким образом психические силы запасены в этих камнях.

Эти камни в те далекие времена в Норнохе эксплуатировались целыми поколениями сенситивов. Такое общение с ними позволяло аккумулировать энергию. Камни, разбуженные Дзиантой, стали ее излучать. Надолго ли хватит этой энергии? Удастся ли с ее помощью вернуться к современникам?

Наступила ночь. Самолет все летел, стрелка компаса, не колеблясь, показывала нужное направление. Туран пошевелился, вздохнул. Но Дзианта не стала сообщаться с ним ни мысленно, ни голосом. Его не следовало беспокоить. Для того, чтобы держаться, ему нужны были все сипы. Он спас ее в момент смерти Эрии, отдав ей все резервы. Это был долг, который она обязана была вернуть.

Наконец они увидели берег, огни на нем. И тут же в небе появились движущиеся огни. Это были, по крайней мере, два самолета. Дзианта не могла маневрировать самолетом и не знала других средств для защиты. Оставалось только надеяться…

Самолет летел прямо по курсу, так что Дзианте не приходилось управлять им. Она схватила обруч с камнем и начала освобождать его из гнезда. Наконец ей это удалось и она крепко зажала камни в ладонях.

Самолеты уже взяли их в кольцо и летели рядом, окружив их самолет. Дзианта сжалась. Начнут ли они стрелять по ним? Никакой информации она не смогла почерпнуть из памяти Винтры. У повстанцев самолетов не было и Винтра не имела с ними дел. Может, лучше приземлиться? Но, взглянув на Турана, она поняла, что пересечь страну пешком им не удастся. Внезапно на приборной панели засверкали разноцветные огни. Код — но она не смогла понять его и тем более ответить. Они были беспомощны, пока самолет не достигнет цели, которую указал Туран.

Но нападения не последовало и Дзианта облегченно вздохнула, Зуха приказала всем убить их при первой возможности, но пока ничего не случилось. Очевидно, за это время ситуация изменилась и пришли уже другие приказы. Долго ли они были на острове? Она не знала. Она даже понятия не имела о том, сколько же прошло времени: день или много больше.

Самолет все продолжал полет. Приближалось утро. Дзианта была очень голодна и ее способности к самоуправлению уже не могли справиться с этими чувствами. Она нашла небольшой пакет с пищей, приготовленный на случай непредвиденной посадки. Содержимое тюбика было малоаппетитным, но она выпила все, что было. Туран? Она достала второй тюбик, приготовилась открыть его.

— Нет, — Туран говорил почти шепотом. Он смотрел мимо нее — на самолеты, которые сопровождали их.

— Они не атакуют, — сказала она, хотя это было и так ясно. — Иногда они пытаются связаться с нами. Теперь прекратили и это.

— Фокусирующие камни, — он произнес эти слова, сделав громадное усилие, и это очень встревожило Дзианту.

— Здесь, — она протянула руку, чтобы он смог их увидеть.

— Надо сохранить…

— Я знаю, — она еще не думала, куда их спрятать. Если их схватят, то, конечно, обыщут. В этом она не сомневалась. Она пробежала рукой по волосам. Они были густые и жесткие, но надежно скрыть и закрепить камни в волосах было невозможно. Оставался только рот. Для пробы она засунула камни за щеки. Они были примерно того же размера, что и косточки абрикосов, и Дзианта решила, что сможет укрыть их таким образом.

Камни будут с ней в хорошем контакте и Дзианта сможет контролировать психическую энергию врага. Она провела языком по камням, с приятным чувством ощущая гладкость их. Пока что им очень повезло: они все еще на свободе и даже имеют оба камня. Но она знала, как опасно чувствовать себя уже победителем. Только больной человек надеется исключительно на слепой случай, везение.

С приборной доски донесся какой-то слабый звук. Она установила максимальную скорость полета, когда они поднялись с острова и направились к цели. О том, хватит ли у них горючего, она не думала, ей и без того хватало забот, а в случае, если горючего мало, она все равно ничего не смогла бы поделать. Может, это был сигнал, что горючее на исходе?

Это указатель направлений подал сигнал. Должно быть, они над гробницей или близко. Где она может приземлиться — и как?

Самолет клюнул носом, пошел вниз. Дзианта ухватилась за рычаги. Но они были все блокированы и не поддавались ее усилиям!

— ТУРАН!

Он через силу повернул голову, морщась от боли.

— Они… они ведут нас, — прошептал он.

Ведут к земле! Они же разобьются! Она отпустила бесполезные рычаги и запустила мысленное зондирование. Мысли этих людей были непонятны ей, но она поняла совершенно отчетливо, что они пленники. Они летели вниз по требованию их захватчиков почти рядом с целью, гробницей.

— Они… хотят… нас… тайно. — Туран постарался сесть повыше на сиденье. — Никто не узнает, что произошло…

Дзианта постаралась схватить и удержать одну из этих мысленных волн. Наверное, ей в этом помогли Глаза.

Зуха!

Мысли были неясными. Она как будто расслышала несколько слов, произнесенных шепотом. Но кое-что она узнала. Да, Туран был прав. Их захватили и хотят посадить на небольшом частном аэродроме, вдали от Сингакока. Зуха не хотела, чтобы кто-нибудь вмешался в ее намерения разделаться с ними. Будь они в своем времени и мире, Дзианта бы использовала свою энергию, чтобы отключить память Зухи и ее людей на время, достаточное, чтобы спастись.

— Помогай им… не сопротивляйся… — сказал Туран. — Зуха хочет умертвить нас.

Дзианта поняла его. Может быть, следует попытаться использовать страх и ненависть этой женщины, чтобы она поместила их туда, куда они стремятся? Может ли она усилить желания Зухи?

— Я должен умереть, — сказал Туран, отвечая на ее мысли. — А ты должна показать Высшему Консорту свой сильный страх — она поймет его.

— Страх быть снова погребенной с тобой, — согласилась Дзианта. Но ведь этот страх не был наигранным. Она действительно боялась. Тот ужас, который она испытала, будучи Эрией, когда оказалась замурованной в расщелине скалы, снова вернулся к ней. Может ли она выдержать такое испытание снова?

— Другого пути нет. Наш выход отсюда находится там.

Конечно, она и сама знала об этом в глубине души, но боялась прямо взглянуть в лицо необходимости. Они должны были дойти до конца. Снова оказаться в гробнице и попытаться из нее вернуться в свое время.

— Я мертв, — сказал он. — Ты должна внушать ей, что очень боишься вернуться в гробницу. В этом я не смогу помочь тебе.

— Я знаю.

Дзианта начала после полной концентрации всех сил бороться за свой единственный шанс. Нерегулярная длина волны означала, что прием Зухой ее внушения нечеткий. Так что Дзианта не могла быть уверена в успехе, пока сама Зуха не продемонстрирует свое подчинение приказу Дзианты.

Дзианта собрала весь страх — а это оказалось очень просто, — страх перед мраком, заточением во мраке, смертью. Однако она старалась, чтобы эта паника не подавила в ней все остальное, не завладела ею полностью. Только не это — только не гробница! Умереть замурованной рядом с мертвецом! Не это! Она сформировала картины в мозгу. Она уже дрожала, стискивая руками неподвижные рычаги управления.

Самолет по спирали спускался вниз. Она уже видела поднимающиеся внизу деревья. А вдруг они разобьются? Но нет. Зуха не хотела их быстрой смерти. Она желала мести Турану и женщине, которую она считала ответственной за его возвращение. Внушить ей мысль о погребении в гробнице. Дзианта все время передавала свои мысли, пока самолет приближался к земле.

При приземлении Турана бросило на нее. Он уже был просто массой. Она видела труп. Может ли она рискнуть и проверить? Нет, она должна внушать — возвращение мертвеца и все еще живой пленницы назад, в гробницу.

Она не попыталась сбежать из самолета. Пусть они думают, что она в полуобмороке от страха. Правда, они были недалеко от истины. Может, Зуха не удовлетворится тем, что просто снова замурует ее в гробницу. Вдруг у нее на уме какие-либо изощренные пытки?

Дверь кабины распахнулась и Дзианта увидела солдата. Он смотрел на нее, на Турана, безвольно лежавшего у нее на плече. Затем офицер приказал ему посторониться.

— Лорд Командор! — Он схватил Турана, чтобы отодвинуть его от девушки. Тело повалилось на него. Вскрикнув от неожиданности, офицер отскочил назад. Туран упал, ударившись головой и плечами о край двери.

— Мертв! — закричал офицер. — Лорд Командор мертв!

— Так и должно было быть, — в ответе Высшего Консорта слышалось торжество. — Только колдовство этой ведьмы делало так, что он казался живым. Но наконец он отказался подчиняться ей. — Она стояла, закутавшись в теплый плащ, защищающий ее от порывов ледяного ветра. Глаза ее горели, когда она переводила их с трупа на девушку. Она наклонилась вперед — поза ее напоминала позу змеи перед броском — и прошипела:

— Он, к счастью для него, мертв. Но ты еще жива, ведьма! Теперь ты в моих руках!

Солдат и офицер вытащили тело Турана и положили на землю перед самолетом. Дзианта не двигалась, всеми силами она старалась достичь разума Зухи, внушить ей то, что должно быть сделано.

— Ваше Величество, — обратился к ней офицер, стоящий на коленях перед мертвым Тураном. — Какие будут приказы?

— Какие же они должны быть? Разве наш господин не должен быть возвращен в гробницу, куда мы положили его с почестями и уважением? Это должно быть сделано без промедления и в присутствии свидетелей, которые бы распространили эту весть в городе и положили бы конец всем диким домыслам о возвращении и прочих чудесах. Пусть также прибудет Высший Жрец Вута, чтобы запечатать собственной печатью Вута дверь духов. Эта печать уже не может быть сорвана колдовством.

Она говорила быстро, так как все это спланировала заранее и хотела бы, чтобы все ее приказы были выполнены точно и без задержек. Мертвый Туран должен снова исчезнуть и как можно быстрее. Неужели он действительно мертв? Дзианта могла только надеяться, что искорка жизни еще тлеет в нем и она сможет раздуть ее.

— А с ведьмой, Ваше Величество? — офицер поднялся на ноги и подошел к самолету, чтобы вытащить Дзианту.

— Ах да, ведьма! Тащи ее сюда!

Он грубо схватил ее и потащил из кабины. Дзианта надеялась, что офицер не обнаружит камни. Он заломил ей руки за спину и поставил перед Зухой.

— Тобой должны были бы заняться жрецы Вута, — сказала медленно Зуха, — чтобы узнать тайны твоего колдовства. Но они были мужчинами до того, как приняли обет. Я должна была бы сжечь тебя на месте, превратить в пепел, но эта смерть слишком легка для тебя. Ты была погребена вместе с Тураном и вернула его к жизни — зачем?

— Спроси его, — ответила Дзианта. — Я делала все по его желанию, а не по своей воле.

Ее голова дернулась от сильного и неожиданного удара, нанесенного с быстротой молнии. Больше всего она боялась, что камни поранят ее рот изнутри и их присутствие будет обнаружено.

Она стояла, пошатываясь от удара. Зуха отступила назад.

— Впрочем, все это не имеет значения. Ты или он — какая разница? Все равно вы проиграли. Туран мертв и вернется в гробницу. А что касается тебя…

Дзианта сжалась в комок. Это был критический момент. Подействовало ли ее внушение?

— Ты сама сказала, что Туран заставлял тебя служить ему. Вероятно, он будет доволен, если ты снова будешь у него в услужении в гробнице. Ты вернешься туда вместе с ним. Но на этот раз выхода оттуда не будет. Ни через дверь духов, ни как-нибудь иначе. Я приму все меры для этого и проверю лично.

Она повернулась к офицеру.

— Ты возьмешь тело моего мужа и отвезешь его в гробницу. Я пошлю туда тех, кто подготовит его к вечному сну. Этот сон не должен быть больше потревожен. Возьмешь с собой и эту ведьму и будешь тщательно стеречь ее, пока не придет время, когда она вернется туда, откуда вышла. Ты головой отвечаешь за нее.

— Все будет сделано, Ваше Величество.

Дзианта была так рада, что почти не заметила, как ее грубо схватили, швырнули в один из автомобилей и куда-то повезли. По прибытии на место ее связали и бросили на пол комнаты. Она лежала перед двумя солдатами, которые не сводили с нее глаз. Они, вероятно, думали, что ведьма может испариться в любое мгновение.

Чувство облегчения и радости постепенно уступало место страху перед предстоящим испытанием. Пусть она избежала смерти Эрии, но кто мог поручиться, что следующий переход во времени пройдет также безнаказанно. Она уже истратила много энергии и не была уверена, что ей хватит остатков на переход. А еще нужно «перетащить» и Турана…

Отдых — вот что ей нужно. Несмотря на все неудобства ее положения, она заставила себя расслабиться с помощью отработанной техники сенситивов, погрузиться в себя, чтобы собрать и обновить запасы энергии.

Она углубилась в свою память, чтобы постараться воссоздать все подробности и мельчайшие детали наружного ограбленного помещения гробницы, откуда начала она свое путешествие сюда. Ей нужна была точка для фокусировки. Последним воспоминанием Дзианты были руки капитана, которые силой заставили ее смотреть в фокусирующий камень. Но она оттолкнула это воспоминание и сосредоточилась на самой комнате — стены, пролом, сделанный грабителями много лет назад. Понемногу она восстановила полную картину, которую она видела в тот момент, когда впервые вошла туда. Она исключила из нее все то, в чем была неуверена. В памяти должно остаться только реально существующее, то, что может служить центром концентрации сил и энергии, куда она может вернуться. Она очень боялась, что память подведет ее и она не сможет зацепиться в своем времени. Пока не наступит решительный момент перехода во времени, она не будет знать, добьется ли успеха.

Создав точное изображение комнаты в гробнице и зафиксировав его в памяти, Дзианта позволила себе расслабиться. Туран — ей страстно хотелось рискнуть и связаться с ним. Может быть, мысленное прикосновение заставит его шевельнуться, если, конечно, он еще не умер по-настоящему. Нет, все остальное она должна сделать сама, не рассчитывая ни на чью помощь, опираясь только на свои силы и знания.

Все подготовительные операции она уже проделала. Теперь она должна погрузиться в полутранс, чтобы сохранить силы — ждать. Она старалась прогонять прочь мысли о том, что произойдет в ближайшем будущем. Дыхание — слабое, ровное, глаза закрыты. Могло показаться, что она спит, хотя это не было сном.

Дзианта наслаждалась в мире, созданном ее фантазией. Это был бассейн со спокойной ароматной водой и в нем спокойно плавало ее тело — она сама. Над ней был только купол ослепительного голубого неба. Она чувствовала себя легкой, как листок на поверхности воды, свободной, как само небо…

Звук голоса болезненно отозвался в мозгу, разрушив чудесное видение. Он раздался так внезапно, что Дзианта не успела уловить смысл слов. Но чужие руки уже схватили ее и стали грубо поднимать. Когда она открыла глаза, то в дверях увидела офицера. Значит, уже время.

Они бесцеремонно втолкнули ее в темноту автомобиля.

Во время движения ее швыряло в разные стороны при толчках. Дзианта не могла видеть, куда они едут, и не хотела входить в мысленный контакт с врагами. Турана здесь не было. Несомненно они перевозили его с большей аккуратностью, чем ее.

Поездка была долгой. Она была вся избита и еле сдерживала стоны. Но наконец машина остановилась и ее выволокли на улицу. Это место было ей знакомо. Они находились у подножия холма, с которого они с Тураном совершили сумасшедший спуск в ночь бегства. Теперь было утро и весь пейзаж можно было рассмотреть со всеми подробностями.

Конвоир оттащил ее немного в сторону от процессии, поднимающейся на холм к двери духов. Во главе шел жрец Вута высшего ранга, как подсказала ей память Винтры. Он что-то говорил нараспев, поднимаясь в гору. Его с двух сторон поддерживали два прелата, один из них нес тяжелый молот, другой — ящик, из которого Высший Жрец Вута брал горсти какого-то пепла и разбрасывал по ветру.

За ними два офицера несли катафалк с Тураном. Все, кроме лица, было закрыто богато разукрашенным покрывалом. Оно крепилось к катафалку металлическими застежками, освященными жрецами Вута. Затем шли три солдата, а за ними — Зуха в желтой траурной одежде. Однако ее вуаль была откинута назад, как будто она хотела видеть каждую подробность этой церемонии — вторичного погребения Турана, после которого, как она надеялась, он уже не сможет вернуться.

Дзианта дрожала. Но это было вызвано не порывами ветра и снега, который кружился вокруг них.

Она смотрела, как Высший Жрец склонился над катафалком, бросил пригоршню пепла. Должно быть, они теперь стояли перед открытой дверью духов. Два солдата исчезли в отверстии и показались уже изнутри, готовые принять тело Лорда Командора.

Затем катафалк обвязали веревками, подняли в воздух и он исчез в отверстии. Вновь показались солдаты, Зуха сделала повелительный жест охранникам Дзианты.

Конвоиры, бесцеремонно толкая, гнали ее на вершину холма. Но Дзианта сопротивлялась, кричала. Зуха не должна была заподозрить, что Дзианта сама желает этого наказания, рвется в гробницу, откуда лежит ее единственный путь спасения. Свирепый ветер и колючий снег встретили ее на вершине холма.

— Но мы должны знать, как она совершила это, — жрец Вута стоял перед Зухой. Голос его звучал повелительно. — Если повстанцы обладают такими знаниями…

— Если бы такие знания у них были, мы давно бы знали об этом. Солдат, которого мы нашли в Ксуте, сказал, что это она управляет Тураном и это она обрушила на солдата невидимый удар, когда тот отказался выполнять безумные приказы Командора. Она является страшной опасностью для всех нас. Неужели ты хочешь забрать ее в башню Вута и там изучать истоки ее колдовства?

Жрец повернулся и посмотрел на Дзианту. Будет ли он протестовать? Неужели он сейчас погубит все, что она так тщательно готовила, за что она так бешено боролась?

— Сейчас она не внушает никакого страха и опасения. Разве она позволила бы схватить себя, если бы обладала такими силами, какие ты ей приписываешь?

— Теперь у нее нет в подчинении Лорда Командора. Каким-то образом он помогал ей. Я не знаю как, но это правда. Она сама призналась в этом. Я уверяю тебя, она представляет страшную опасность. Она боится только одного — посмотри на нее, — она боится возвращения в гробницу. Заточи ее и запечатай печатью Вута и она больше не сможет принести нам беспокойства и тревог.

Некоторое время он колебался. Солдаты и офицеры сомкнули ряды, окружив Зуху, и жрец решил не идти против силы.

Зуха поняла, что выиграла. Она резко повернулась к Дзианте и ее стражам.

— Разденьте ведьму, — приказала она. — Если на ней есть амулеты, которые придают ей могущество, отдайте их жрецам. Пусть на этот раз на ней не будет ничего, кроме ее собственной шкуры.

Солдаты содрали с нее одежду и затем один из офицеров схватил ее за плечи и толкнул вперед. Она почувствовала, как веревка опутывает ее руки. Она уже вконец окоченела на ледяном ветру. Ничего не соображая, она как во сне видела, как ее поднимают, проталкивают в отверстие, опускают. Затем свет исчез для нее: это была закрыта и опечатана священной печатью дверь духов.

Дзианта лежала в леденящем душу и тело мраке и слышала глухие стуки над головой. Они очень тщательно опечатывали дверь духов, они не желали больше возвращения Турана. Туран… она использовала мысленный зонд — никакого ответа!

Он исчез. Умер? Она осталась одна в этом жутком месте и, если она сможет спастись, то только благодаря своим собственным усилиям.

Дзианта достала изо рта камни, прижала их ко лбу, как делала Эрия, чтобы достигнуть максимального могущества.

Она была не Винтра, оставленная умирать в этом мраке, — она была Дзианта! Дзианта! Яростно она бросила все силы, чтобы закрепить в себе это сознание того, что она Дзианта!

Жуткое ощущение покинутости, одиночества исчезло. А вместе с ним и страх этой пустоты, страх остаться навсегда здесь, где не было никакой жизни. Дзианта — она была Дзианта! Она стала Дзиантой — да, наконец-то!

«Дзианта!» Она кричала и это имя давало ей опору. В этой пустоте и мраке она использовала это имя как проводник отсюда из царства пустоты и смерти, в свою жизнь, в свой мир, в свое время!

«Дзианта!»

Она открыла глаза. Она была так слаба, что упала бы на пол, если бы ее не поддерживали. Юбан.

— Она вернулась, — сказал он кому-то сзади, кого она не могла видеть. Чувство облегчения от того, что ее переход оказался успешным, было таким сильным, что она потеряла сознание.

Шум — возгласы, крик, который резко оборвался. Против ее воли ее снова возвращали в мир тревог. Она лежала в пыли, после того, как Юбан отбросил ее в сторону или его оторвали от нее. Света не было, за исключением луча лазера, который плясал над ее головой. Потрясенная, она вжалась в стену, страстно желая слиться с ней воедино, освободить себя от зрелища разыгравшейся перед ней битвы.

«Дзианта!» Мысленный зов — Туран!? Нет. Туран мертв, это… Ее истощенный мозг медленно соображал: это — Оган! Она почувствовала мысленное прикосновение, подтверждающее ее догадку.

Огонь прекратился и яркий луч света пробежал по ограбленной гробнице, болезненно ударил по глазам Дзианты. Она увидела распростертое тело, валявшееся на полу. Узнала одного из команды корабля.

Кто-то склонился над ней. Она увидела Огана, слабо махнула рукой.

— Идем! — он поднял ее и повел из темноты мрака пещеры на открытый воздух, свежесть которого должна была привести ее в себя. Но она так устала, так истощила все силы. Ее голова тяжело лежала на плече Огана и темнота все больше смыкалась над ее сознанием…

Сколько же она спала? Тогда была ночь, а теперь уже день.

Она проснулась на корабле, на открытом воздухе. Солнечное небо было над головой. В первый же момент пробуждения она поняла, что она свободна, она благополучно вернулась в свое собственное время, но тот, другой — не вернулся.

Ощущение потери товарища, которое вдруг охватило ее, заставило потемнеть сияющее над ней небо, превратило ее успех в поражение.

Она села на импровизированной кровати, хотя это движение вызвало в ней страшную слабость.

Корабля нет… но тогда… Где же и как? Вокруг были каменные утесы, напоминающие разрушенные стены и в небольшой долине среди них лагерь. Недалеко сидел скрестив ноги Оган и задумчиво смотрел на нее. Перед ним на разостланном на земле куске ткани лежали — Глаза!

Дзианта вздрогнула. Она не хотела никогда больше видеть их.

«Но ты должна!» — прозвучал мысленный приказ Огана.

— Зачем? — громко спросила она.

— Есть причины. Мы обсудим их потом. — Он поднял край ткани и закрыл им камни. — Сначала… — он встал и подал ей тюбик с Е-рационом.

В лагере было еще двое. Они, как заметила Дзианта, выполняли функции часовых: охраняли долину, просматривая все доступы к ней. Оружие было наготове.

Оган, вероятно, ожидал нападения. Но где же Яза? Саляриканка ожидала Огана, как подкрепление. Может, она в плену у Юбана?

— Где Яза? — Дзианта покончила с едой и чувствовала полное обновление сил, растекающуюся по ее тепу энергию.

Оган снова сел на свое место. Здесь, среди остроконечных скал, он выглядел совсем не на месте — беспомощный, растерянный. Но Дзианта не сделала ошибки — она не поверила внешнему впечатлению…

Он не ответил ей, а напротив, поднял мысленный экран. Неужели… неужели Яза мертва? В ее жизни так много пронеслось различных событий, что Дзианта могла поверить даже в то, что эти бандиты расправились с Язой. Юбан пытался использовать ее могущество в своих собственных целях. Она старалась вспомнить, что же она слышала перед тем, как он заставил ее смотреть в фокусирующий камень. Было ясно, что он действовал не по приказу Язы, ведь она сама хотела возглавить экспедицию.

— Яза… — Оган прервал беспорядочную цепь ее мыслей, — она на корабле бандитов. Думаю, что они хотят ее использовать как заложника в переговорах с нами.

Он хмыкнул.

— Но, к несчастью для них, у меня есть все необходимое и я вовсе не нуждаюсь в Язе. Да я и не хочу сотрудничать с ней.

— Но Яза — она так ждала, когда ты придешь на помощь.

— О, я шел и как видишь, пришел. Чтобы помочь тебе. Яза имела огромную власть на Корваре, здесь же ее авторитет ничего не стоит. Осознание этого было для нее хорошей оплеухой.

— Но… — Оган всегда был приближенным Язы. Дзианта так верила в его верность и преданность, что сейчас была ошеломлена.

— Тебе трудно поверить, что я решился на это сам. Но это дело мое, человека моих способностей. Оно не может быть оставлено людям, которые не смогут понять того, что найдут. Они не смогут правильно использовать этого и, следовательно, они будут играть и испортят. Я знаю, что открыто, а они только подозревают.

Он знал, что открыто и Дзианта понимала это. И он знал, что только она может использовать это. А он будет использовать ее, будет выжимать из нее все знания, которые она получит с помощью этого. Сделает ее… Искра строптивости вспыхнула где-то глубоко в ней. Она не собирается стать так просто его инструментом.

Решив это, она стала мыслить более четко. Тот, другой сенситив — который вошел в тело Турана и разделил с ней все опасности пребывания в том времени, — он не был Оганом. Но тот сенситив работал с Харатом и… может, это тот, кого послал Оган? Если так, то почему же парапсихолог не упоминает о нем?

Дзианта решила, что здесь кроется какая-то тайна и чем скорее она узнает все, что возможно, тем лучше. В этот момент она ощутила зонд Огана и быстро опустила барьер.

Он нахмурился. Давление зонда стало сильнее. Она открыто посмотрела ему в глаза. В первый раз за все время их отношений она открыто сопротивлялась ему.

— Если ты что-то хочешь узнать, спрашивай громко.

Зонд исчез.

— Ты глупый ребенок. Если ты думаешь, что эти камни, которые ты как-то научилась использовать, сделали тебя равной мне, ты ошибаешься. Подумай и ты поймешь это сама.

— Я не собираюсь становиться больше, чем я есть на самом деле. — Откуда-то пришли эти слова. Дзианта невольно произнесла их и подивилась своей смелости. Неужели она действительно изменилась? Она хорошо знала, что Оган может сделать с ней, с ее разумом и ее телом, чтобы подчинить своей воле. Однако то новое, что появилось в ней, ее уверенность в себе не давали ему возможности попытаться воздействовать на нее. Пока она не уверится полностью в своих силах, ей надо быть осторожней.

— Ну что же, отлично, — он казался удовлетворенным, хотя ее заявление следовало считать, по меньшей мере, двусмысленным. Вероятно, он решил считать ее тем, чем она была, а не тем, чем стала теперь.

— Где Харат? — спросила она, желая немного прояснить тайну того, кто был с ней. Однако, прямо она еще не хотела спрашивать.

— Харат? — он посмотрел на нее.

Она поспешно укрепила свой барьер. Не сделала ли она ошибку, спросив это?

Харат был здесь, она знала его прикосновение, она не могла ошибиться. Почему же Оган удивился, когда она спросила о Харате? Харат был инструментом Огана и было естественно, что они вместе.

— Харат на Корваре.

Дзианта была удивлена этой ложью. Почему Оган думает, что она поверит ему? Он же знал, что Харат сообщался с ней, и не было причин скрывать это. А если он отказался от Харата, то кто же другой сенситив? Может он должен скрывать потерю своего сенситива-союзника и делает это при помощи лжи? Но он же знает, что этой лжи поверить невозможно. Она почувствовала себя так, как будто ее снова швырнуло куда-то, где не было реальной опоры. Оган действовал совсем не похоже на себя. Может, он проводил какой-то свой заумный тест? Дзианта не могла понять этого.

Снова мысленный зонд. Причем с такой силой, что раньше бы он пробил ее защиту. Но теперь она выдержала. Она знала, что теперь барьер должен поддерживаться непрерывно.

— Почему ты думала, что Харат здесь? — если поражение в чтении мыслей и смутило его, то на тоне голоса это не отразилось.

— А почему бы ему и не быть здесь? — ответила Дзианта. — Ты всегда использовал его для усиления своей мощи. Разве теперь в нем нет необходимости?

Дзианте понравилась логика своего рассуждения. Но примет ли ее Оган? И все же, где Харат? Почему Оган делает тайну из его присутствия здесь?

Оган поднялся.

— Харат слишком уникален, чтобы рисковать им, — сказал он.

Он отвернулся от нее и стоял, будто прислушиваясь к чему-то. Затем он поспешно пересек долину и присоединился к часовым.

Дзианта смотрела на него. Было ясно, что он ждет чего-то плохого. Может, Юбан потерял терпение, а может, саляриканка, узнав о предательстве Огана, вошла в союз с капитаном грабителей. Яза не была дурой. Хотя она и хотела отделаться от разбойников, чтобы единолично завладеть тем, что откроет фокусирующий камень, она никогда не отрезала бы себе путь к отступлению.

Глаза — Дзианта подумала о камнях, которые были спрятаны у нее под одеждой. То, что они были ценней любой добычи из гробницы, она уже знала. Оган подозревал это. Яза, возможно, тоже. Но у них не было доказательств, которые имела она. Было еще одно обстоятельство: могли ли они служить только одному сенситиву или любому, включая и Огана?

Дзианта одевала их дважды в других мирах. Как Винтра, которая не догадывалась о их могуществе и на которую они были одеты силой ее врагами, и как Эрия, которая очень хорошо знала их силу и использовала ее. Дзианта не смотрела на это со стороны: она сама была и Винтра и Эрия. Следовательно, камни подчинялись ей. Каким образом они были предназначены ей? Если так, стоит ли ей теперь вступать в сделку с Оганом?

Был еще и другой, который занимал место в ее мыслях. Кто тот сенситив, который пожертвовал собой, чтобы помочь ей вернуться из прошлого — и где же Харат, этот источник энергии? Дзианта постаралась думать о Туране, как о проблеме, которую она должна разрешить для своей собственной безопасности в своих будущих отношениях с Оганом. Она постаралась отбросить прочь тот мрак, который появлялся при одном воспоминании о Туране. Туран был мертв — а тот, кто сопровождал ее в диком путешествии в прошлое, был незнакомец, подчиняющийся Огану. О нем она ничего не знала. Но узнает! То, что Оган использовал его, не делало его незначительным. Оган в прошлом тоже использовал ее много раз, он обучал и заставлял ее желать то, что он или Яза хотели. Почему она должна пренебрежительно относиться к этому неизвестному сенситиву? Оган использовал его и он умер. Оган будет пытаться использовать ее и, если обстоятельства потребуют, он без раздумий и жалости избавится от нее тоже.

Дзианта подняла камни, положила их к себе. Если Оган думает так поступить с ней, то он будет удивлен. Дзианта знала, как Эрия использовала камни. Если у нее получится так же, то она будет гораздо более могущественна, чем предполагал Оган. В том, что ей придется использовать свое могущество здесь, на этой планете, Дзианта не сомневалась.

Оставался Харат. Если он еще на планете, то она свяжется с ним. Связь между ними наладил Оган, это было первое, что он сделал в процессе обучения Дзианты. Сейчас из всех, кто был теперь на поверхности этой разрушенной планеты, Харат был единственным, кому она могла доверять.

Оган вернулся.

— Нам надо двигаться.

— На твой корабль? — она надеялась, что еще нет. Странно, но пока она была на открытом пространстве, у нее сохранялась иллюзия свободы.

— Пока нет, — она наклонилась собрать вещи. С тюками и другой поклажей они пробирались между остроконечными камнями и наконец выбрались на равнину. По ней протекал ручеек, виднелись чахлые кустики и клочки жесткой травы. Единственные признаки жизни на этой планете.

Что же случилось на ней, что привело Сингакок и всю страну к этому состоянию? Война с катастрофическими последствиями или естественный катаклизм неслыханной силы произвели такие разрушения. Сколько же веков назад произошло все это?

Путь был очень трудным и, хотя Оган хотел идти быстрым шагом, эту скорость сохранить не удалось. Пришлось идти медленно среди расщелин в скалах и торчащих из земли камней.

Бесконечные подъемы и спуски утомили всех и в первую очередь Огана. Он стал тяжело дышать и останавливаться для кратковременного отдыха.

Долина постепенно расширялась, растительность становилась богаче. Однако даже самые высокие кусты еле достигали плеча человека. Продираться сквозь толстые ветви стало еще труднее, что совсем замедлило их продвижение. Дзианта еще не видела на этой планете столько растительности и удивлялась, что она могла сохраниться в кошмаре, постигшем Сингакок.

Вдруг один из мужчин выругался и выстрелил из лазера в кусты. Дзианта успела заметить, что в его вытянутую для шага ногу вцепились чьи-то зубы. Нога вся была в желтой пене.

— Что-то вроде ящерицы, — он сунул ногу в воду и стал смывать пену. Затем поставил ее на камень, внимательно рассматривая. — Насквозь не прокусила. — Его товарищ методично водил лучом лазера по кустам, срезая их до земли, пока Оган не взял его за руку.

— Не трать все заряды на это…

Мужчина оттолкнул его.

— Я не хочу, чтобы меня здесь отравили, — крикнул он. Но лазер не отключил.

Теперь они шли еще медленнее, так как внимательно осматривали дорогу впереди себя. Ноги Дзианты ужасно болели. Она не привыкла к таким путешествиям и ей все меньше нравилось все это, каждый шаг, каждое движение причиняли ей боль.

Несколько раз Оган застывал, внимательно прислушиваясь. Остальные в это время отдыхали. Дзианта решила, что Оган ведет мысленный поиск, проверяя, нет ли за ними преследования. Но она не присоединилась к нему. Может, это была уловка Огана, чтобы ослабить ее бдительность и внезапно проникнуть через ее барьер. Она должна быть все время настороже и не забывала об этом.

Затем они подошли к естественной преграде. На их пути низвергался водопад. Им пришлось карабкаться на одну из стен, окружавших долину.

Поднявшись, они оказались на открытом пространстве. Оган и его люди очень опасались неожиданного нападения. Поэтому они пустились почти бегом. Оган даже схватил Дзианту за руку и потащил ее за собой. Наконец они достигли укрытия из камней, смогли остановиться.

Они достали еду и перекусили. Дзианта растирала ноющие ноги. Она была не уверена, что сможет двигаться дальше. Однако она знала, что Оган не остановится перед тем, чтобы тащить ее насильно. Он старался оторваться от возможных преследователей.

— Это Юбан? — она скатала пустой тюбик в шар.

Оган только хмыкнул. Дзианта поняла, что он сейчас находится в состоянии ультраконцентрации, мысленного поиска, стараясь узнать все, что возможно. Однако в нем не чувствовалось обычной самоуверенности, все его усилия были безрезультатны, это было видно. Дзианта встревожилась. Ведь обычные люди, такие, как Юбан, были открытой книгой при чтении мыслей для мастеров типа Огана. А эти таинственные преследователи, которых он не мог обнаружить, были защищены экранами. Но почему же, если он это обнаружил, он все еще пытается бороться?

Почему он не приказывает ей поддержать его? Вероятно, потому, решила Дзианта, что он не хочет, чтобы она узнала тайну того, во что он сам пытается проникнуть. А может, ей все это только кажется? Она прислонилась спиной к камню и закрыла глаза.

Если Оган ее не приглашает, она может попытаться сама. Не для того, чтобы узнать, кто преследует их, а из-за Харата. Ведь это важно узнать, где Харат и почему Оган скрывает, что он здесь.

А Харат… опять ее мысли вернулись к тому, кого Харат направил к ней, — Турану, но не Турану. Она попыталась припомнить тех, кто временами посещал лабораторию Огана на вилле. Он мог быть одним из них. Но Оган старался держать ее подальше от тех, кого использовал в экспериментах. Ее озадачивало то, что Туран (он должен оставаться Тураном, так как у нее нет для него другого имени) был тренированным сенситивом с такими силами, что она не могла понять, как он мог подчиниться Огану.

Он не был тем, кого используют как инструмент, он был тем, кто сам использует других. Физическая оболочка Турана, которую он был вынужден одеть, сбивала ее с толку. Она решила попытаться воссоздать личность вне ассоциации с мертвым Лордом Командором. Задача была подобна тому, чтобы попытаться из обломков сложить то, что она никогда не видела.

Затем она задумалась о себе. Всю свою жизнь, сначала в Дипиле, а потом у Язы, она не была сама собой. Саляриканка дала ей кров, образование, комфорт. Но Дзианта знала, что это все не из-за нее самой, а из-за того, что она благодаря своим необычным способностям будет полезна Язе, много сделает для нее.

Оган сначала был для нее божеством, а затем она стала ненавидеть и бояться его. Она признавала его мастерство и ненавидела его. И вот теперь она узнала всю глубину своих эмоций. Раньше или позже она выступит против Огана и будет бороться за свою свободу. Она не была настоящим человеком, когда он обучал ее. Она была глиной, из которой он лепил. Теперь она стала сама собой и не желала снова терять себя.

Яза и Оган, они были главными фигурами в ее жизни. Но теплых чувств она к ним не испытывала. Харат — самый ближайший к ней друг, если можно это слово отнести к смешному созданию. Она доверяла Харату.

Затем Туран. Между ними были отношения не учителя и ученика и не хозяина с работником, а именно то, что она называла товариществом, как между двумя членами команды корабля, или двумя патрульными, связанными общей целью, подвергающимися одной опасности, зависящими друг от друга в момент угрозы.

Как он зависел от нее до самого конца!

Дзианта почувствовала, как под плотно сжатыми ресницами появилась горячая влага. Она плакала по чисто физическим причинам, когда была ребенком: холод, голод, боль. Теперь слезы были вызваны чувством невозвратимой потери, ощущением раны, глубокой раны внутри нее, и она начала понимать, какие страдания причиняет ей эта рана. Все это сделал Оган — он послал незнакомца за ней — и оставил его там умирать.

Следовательно, она должна за все рассчитаться с Оганом, и за него и за себя. Когда настанет ее час, а не его. Она ни в коей мере не недооценивала своего оппонента.

Рука Огана, тронувшая ее за плечо, оторвала ее от размышлений.

— Поднимайся, нам нужно перебраться в другое место. Маут пошел вперед на разведку и нашел что-то.

Девушка осмотрелась. Один из людей Огана исчез, другой держал в руках приемник и слушал сообщение. Она со вздохом поднялась на ноги. Если это далеко, то она не была уверена, что сможет дойти.

— Торопись, — крикнул на нее Оган.

Они опять продирались, карабкались, спускались. Дважды Дзианта спотыкалась и падала и во второй раз она не могла подняться без посторонней помощи. Но Оган тащил ее дальше, ругаясь сквозь зубы.

Наконец он притащил ее к пещере и толкнул в темный угол вдали от входа. Она корчилась от боли, но Оган не двинулся помочь ей подняться. Однако он дал ей лечь там, где она упала, а сам вернулся ко входу и стал отдавать приказания своим людям, отослав одного из них куда-то.

Ночные тени сгущались. Солнце, такое яркое и жгучее над этой опустошенной страной, уже скрылось и его сверкающие лучи золотили самый краешек неба. Дзианта лежала в глубине пещеры. Все ее тело болело от непривычного физического напряжения, но мозг ее был ясен.

Человек, которого Оган куда-то отослал, еще не вернулся. Дважды приходили кодированные сигналы от него. Дзианта не смогла их расшифровать, а Оган очень встревожился. Очевидно, все его планы расстраивались. Наконец, он подошел к ней и наклонился так, что их головы оказались на одном уровне.

— Ты здесь в безопасности…

— В безопасности от Юбана? — рискнула она перебить его. — Это его люди преследуют нас?

— Юбан! — Он пренебрежительно отмахнулся рукой, как будто капитан грабителей был не более ценной величиной, чем назойливая муха, которую можно было прихлопнуть в любое мгновение. — Нет… Дела обстоят гораздо серьезнее. Здесь оказался Патрульный Корабль!

— Патруль! Но как… — среди всех возможных опасностей эта была самая маловероятная.

Оган пожал плечами.

— Действительно, как? Всегда есть уши, которые слышат, и рты, которые доносят. Яза летела через Вэйстар. А Вэйстар не контролируется Гильдией, там могут быть шпионы, хотя бы один. Кроме того, может быть, выследили и меня. Как все произошло, сейчас не имеет значения. Главное то, что они здесь.

Он помолчал, пристально глядя на нее.

— Ты знаешь, какое наказание ждет сенситива, работающего на Гильдию. Помни это, девушка.

Во рту у нее пересохло. Да, это вдалбливали в нее с самого начала ее обучения. Она должна была знать, что ждет ее, если служители закона схватят ее во время какого-либо налета Гильдии. Не смерть, нет. Смерть была предпочтительнее. Стирание — стирание разума — это означало, что человек, некогда бывший Дзиантой, исчезнет из жизни и появится какое-то тупоголовое существо, годное только для выполнения механической работы. Память, личность — все исчезнет, стертое по приговору суда.

Какое-то удовлетворение промелькнуло по лицу Огана, он заметил ее смятение.

— Помни, Дзианта, хорошенько помни, стирание… — Оган подчеркнул последнее слово. — К несчастью, Патрульный Корабль приземлился именно там, где может причинить нам большие неприятности, и нам придется оставаться в укрытии, пока они не решат, что кроме корабля грабителей тут ничего нет больше.

— А твой корабль — они же могут обнаружить его.

Он покачал головой.

— Не корабль, Дзианта. Я приземлился на Эль-Би. А он защищен от детекторов. Мой корабль вернется, сейчас он не на орбите, где его могут обнаружить детекторы Патруля.

— Но у них же есть личные детекторы, разве нет? Если они их пустят в ход? — Она старалась овладеть собой, не дать страху, который поселил в ней Оган, перерасти в панику.

— Естественно. Они сейчас все прочесывают ими. Они обнаружат грабителей. А мы пока в безопасности.

— А если у них есть сенситив?

— У них нет, — ответил Оган. — Хотя он и должен был бы быть при выполнении такого задания. Но нам повезло. Я прощупал их и не нашел сенситивов. Так что, пока мы будем осторожны, мы в безопасности. Но у нас мало времени. Эль-Би поставлен на определенное время и, если мы не вернемся к этому моменту, он взлетит без нас.

— Что ты собираешься делать?

— Я должен попытаться. Поэтому я оставлю тебя здесь с Маутом. Есть надежда, что патрульные и грабители будут заняты друг другом. Но пойми — если они найдут тебя… — он сделал безнадежный жест, — с тобой все будет кончено. Никто не поднимет руку, чтобы заступиться за тебя. Поэтому — у тебя фокусирующие камни — дай их мне. Я сохраню их.

— Для тебя они никакой ценности не представляют, — Дзианта начала свою игру. Все зависело от того, сможет ли она убедить Огана. — Они связаны со мной. Я знаю их тайны и они реагируют только на того, кто разбудил их.

Поверит ли он? У него не было возможности проверить ее слова, так как все оборудование было в лаборатории, а лаборатории здесь не было.

— Что ты можешь сделать с ними? — спросил он.

Дзианта быстро перебирала в уме все свои возможности.

Она должна была сообщить нечто очень важное, чтобы сохранить камни при себе.

— Если у Патруля нет сенситива, то я могу использовать их для затуманивания рассудка. Кроме того, раньше они применялись для управления… — управления Лурла, какими-то животными, смогут ли они воздействовать так же на людей? Но она решила не говорить на эту тему с Оганом.

— Ты много узнала и ты должна мне рассказать все.

— Все, — сказала она таким тоном, как будто все еще находилась под полной властью Огана.

— Может, действительно, тебе лучше хранить камни при себе… — продолжал Оган к великому облегчению Дзианты. — Ты останешься здесь с Маутом до моего возвращения.

Дзианта знала, что уходит он с большой неохотой, что он очень заинтригован ее открытиями и сожалеет, что не может подвергнуть все ее слова немедленной проверке.

Оган никогда не проявлял терпения, когда дело касалось его любимой парапсихологии.

Девушка смотрела, как он осторожно выходит из пещеры. Она не знала, почему с радостью не отдала камни Огану. Она только чувствовала, что не может сделать этого. Вероятно, потому, что она владела ими в двух эпохах, сначала как Эрия, а потом как Винтра. Она сроднилась с ними.

Она достала камни, положила на ладонь, затем сжала в кулак. Если она посмотрит в них снова, где она окажется? В Сингакоке? В Норнохе? Ни то, ни другое она не хотела видеть.

Она не хотела служить Огану с помощью камней. Если придет необходимость, то она внушит Огану, что потеряла их здесь, между камнями, вне пределов досягаемости, так что достать их будет невозможно. Еще оставался Харат. Оган, должно быть, оставил его на Эль-Би, хотя она все еще не могла понять, почему он отказывается признать, что Харат на планете. Оган ушел — и она может послать вызов. От Харата она, несомненно, узнает всю правду.

С камнями в руках Дзианта осторожно опустила мысленный барьер. Впервые с тех пор, как Оган нашел ее. Она создала четкий образ Харата в мозгу и затем стала посылать вызов все дальше и дальше.

«Харат?»

Его ответное прикосновение было внезапным. Затем пришло сообщение, прежде чем она успела задать ему вопросы…

«Предупреждение… настоятельная необходимость… не пытайся связаться… оставь только прикосновение в качестве маяка…»

Значит, Харат не на Эль-Би, возможно, он покинул аппарат, ищет их. А может, он почему-то сбежал от Огана? По он не ответил. Нить между ними была слабой и тонкой по его воле. Нить только как маяк, а не для передачи сообщений. Он передал только предупреждение. Она опустила голову так, что подбородок уперся в колени. Она думала о Харате, сохраняя путеводную ниточку. Он идет к ней — угрожает какая-то опасность…

Звуки принимаемых кодированных сигналов прервали ее размышления. Она подняла голову. В пещере уже было темно. Ее страж у выхода пещеры был только неясным пятном на фоне темного неба. Вероятно, это работал его приемник.

— Девушка, — раздался из темноты его голос, в котором чувствовалось почтение к женщине, обычное для нормальной жизни и казавшееся странным в этой обстановке. — Сообщение от Огана. Нам надо уходить отсюда — на восток.

— Он сказал оставаться здесь. — Уходить теперь, когда Харат на пути сюда? Она не должна.

— Планы изменились, девушка. Сюда идут патрульные или грабители. У них детекторы нового типа.

«Может, они засекли мой вызов Харата», — с тревогой подумала Дзианта.

— Идем! — Маут отбросил всякую деликатность. Наверное, у него была инструкция вести ее силой в случае неповиновения.

Мозг Дзианты бешено работал. У нее есть камни и все их силы в ее распоряжении. Этот человек не сенситив и в этом ее шанс для бегства. Она должна скрыться от него и дождаться Харата.

— Я иду, — но она не двинулась с места. Вместо этого она оборвала нить, связывающую ее с Харатом, и приложила всю энергию, которую смогла собрать, на Маута.

— Мы идем вниз… — он повернулся и вышел из пещеры. Он даже не оглянулся, чтобы посмотреть, идет ли она за ним. Ее попытка увенчалась полным успехом, а Маут был уверен, что она следует за ним.

Дзианта удивилась, что у нее получилось. Оган мог проделывать такое с людьми без таланта сенситива. Но то, что она тоже может формировать такие галлюцинации, для нее было неожиданностью. Ее доверие к камням еще больше возросло.

Она не могла оставаться здесь долго. Так что, пока Маута нет, ей тоже надо уйти отсюда. Ведь как только галлюцинация ослабнет, он вернется за ней.

Поискав, она нашла тюбик с едой и необходимую в пути воду. Больше она ничего не стала брать. Но на выходе из пещеры она заколебалась. Ночь была черна, а камни внушали ей страх.

Лучшее, что она могла сделать, это найти подходящее убежище и дожидаться Харата.

Лучше всего идти наверх, найти место, с которого она могла бы просматривать окрестности. Тщательно спрятав камни, Дзианта начала нелегкий путь наверх.

Она уже достаточно далеко удалилась от пещеры, как вдруг услышала какой-то звук внизу. Она замерла, ее тело распласталось на скале. Маут — он вернулся! Она должна остаться на месте, малейший звук выдаст ее!

Ночь была очень тихой, ветер не свистел между изъеденными эрозией камнями. Она слышала, как он передвигался внизу, даже его приглушенное ругательство, когда он увидел, что пещера пуста. Затем послышались звуки радиопередачи. Он сообщает Огану о том, что произошло, или выслушивает приказ?

Если бы она могла читать этот код! Может ли она рискнуть на мысленное зондирование? Пока она раздумывала, Маут снова пошел и по звукам она поняла, что Маут идет в ее направлении!

Вдруг в темноте ночи вспыхнул яркий луч света. Он был направлен на Дзианту, а выхватил из мрака Маута.

— Замри — на месте!

Он подчинился и послышались звуки подходивших людей. Патрульные? Они задавали вопросы, спрашивали о ней. Дзианта проглотила комок в горле. Она была так же беспомощна, как и Маут, хотя и не была освещена. Любое ее движение было бы замечено.

Кто-то появился в круге света, где находился Маут. Он был не в униформе Патруля. Скорее всего это был костюм космолетчика — значит, люди Юбана. Может, Яза заключила с ними сделку, как и предполагал Оган… Может, ей окликнуть их? Но она не была уверена, на свободе ли Яза, или пленница Юбана. Нет — оставаться на свободе, пока возможно — найти Харата и узнать всю правду.

Маут был разоружен и его повели вниз. А они не стали подниматься выше. Они не предполагали, что она там могла спрятаться. Однако они быстро догадаются об этом. Дзианта не питала иллюзий относительно стойкости Маута: он, конечно же, расскажет все, когда подвергнется всем методам грабителей, которые они применяют, чтобы узнать что-нибудь. Пока есть возможность, надо уйти отсюда подальше.

Теперь они обыскали пещеру. Но это не займет много времени. Дзианта решила, чтобы они поскорее ушли. Она не применяла психическое давление, но иногда даже и такое желание может оказать действие.

Она вздохнула с облегчением и смогла наконец расслабиться. Наконец они уходили. Она внимательно прислушивалась к их уходу, терпеливо дожидаясь, когда последние звуки растают вдали.

Теперь — наверх — и побыстрее! Девушка начала осторожно карабкаться вверх. Темнота требовала такой осторожности. Она предварительно все ощупывала руками, поставив ногу, долго пробовала, прежде чем довериться опоре. Дважды она оборвалась и с дико бьющимся сердцем слушала, как со страшным грохотом катятся вниз камни. Она была уверена, что этот шум немедленно приведет преследователей сюда.

Через некоторое время, которое показалось ей вечностью, Дзианта достигла вершины и обнаружила, что она довольно гладкая и на ней нет ничего, что могло бы служить укрытием. Значит, надо спускаться вниз по другой стороне горы. Вдруг что-то появилось в воздухе — она вздрогнула — и поняла, что это какая-то птица. Значит, в этом мире существует ночная жизнь Ленивое хлопание крыльев придало ей уверенности и мужества. Она набралась храбрости и начала спуск.

Склон с другой стороны оказался гораздо более пологий. Она обрадовалась и продолжала Спускаться медленно, осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Один из кустов зацепился за нее, когда она поскользнулась, ухватилась за его покрытые шипами ветки.

Она не удержалась на ногах и с громким шумом вместе с камнями и землей покатилась вниз, пока другой куст, более крепко сидящий в почве, не задержал ее. Она очень испугалась и не могла двинуться дальше. Этот шум можно было услышать на большом расстоянии. Чтобы не думать, она использовала мысленное зондирование.

Харат!

С тех пор, как она разорвала связь с ним в пещере, она все делала для того, чтобы найти укрытие, откуда могла бы вновь связаться с ним. Это конечно было не укрытие, но по четкости прикосновения Дзианта поняла, что Харат совсем близко.

Он должен быть рядом — совсем рядом! Затем, секундой позже, она услышала слабый шум — Харат на склоне?

Действительно, что-то двигалось по горе в ее направлении, производя гораздо меньше шума, она была в этом уверена, чем человек. Харат, к тому же, имел ночное видение. Для него этот путь среди камней был более простым делом, чем для нее. Она покрепче ухватилась за куст, как за якорь, и ждала.

Торопливые шаги — и затем перед ней — Харат!

Он бросился к ней, обе пары щупальцев распростерты, стремятся к ней. Они излучали необходимость прикосновения, контакта тела с телом. Дзианта прижала это маленькое пушистое тельце к себе, хотя было очень странно, что такой всегда самодовольный Харат нуждается в такой ласке.

— Ты потерялся?

«Нет! Иди с Харатом, иди!»

Он был очень возбужден, рвался из ее рук.

«Надо идти — он умрет!»

— Кто умрет? Оган? — Может, парапсихолог попал в катастрофу, когда пытался пробраться к Эль-Би?

«Он!» Харат, казалось, был не способен понять, что Дзианта не знает, о ком идет речь. Как будто человек, о котором он говорил, был такой важный, что о нем должны знать все, не задавая вопросов.

«Идем!»

Она никогда не видела Харата таким возбужденным. Он не отвечал на ее вопросы и старался освободиться от нее с той же горячностью, с какой приветствовал минуту назад. Ему нужно было ее внимание, но только для одного — чтобы она повиновалась ему. А она не могла заставить его говорить.

Он уже освободился из ее объятий. Дзианта не удерживала его силой.

«Идем!» — и он побежал так же быстро, как пришел сюда.

Дзианта осторожно поднялась на ноги. Ясно, что она не должна отпускать Харата. Она не могла видеть в темноте как он, и путь представлял для нее большие трудности.

— Харат! — вложила ли она достаточно убедительности в этот зов? — Харат — подожди — я не вижу тебя!

«Идем!» — она уловила слабое движение внизу, как будто Харат там бегал взад-вперед от нетерпения, борясь с желанием бежать дальше. Безрассудно Дзианта бросилась вниз и наполовину спрыгнула, наполовину съехала до места, где ее поджидал Харат. Он поднял верхнее щупальце, ухватился за ее одежду и изо всех сил потащил ее.

«Идем!»

Харат предложил свои услуги в качестве проводника. Дзианта подчинилась ему, она уже не думала о неровностях дороги, так как Харат выбирал путь с наименьшим количеством препятствий. На небе появилась луна, стало немного светлее. Луна озарила все своим бледным зеленоватым светом, придав всему оттенок нереальности, призрачности.

Харат повернул на восток. Дзианта подумала, что эта местность ей незнакома. Конечно, это же недалеко от корабля грабителей.

— Яза? — но Харат говорил «он» и, к тому же, не проявлял большой любви к саляриканке в прошлом. Нет — он ведет не к ней. Теперь он шел осторожно, выбирая путь среди острых камней, высившихся тут и там как окаменевшие деревья.

— Корабль грабителей, — осмелилась предположить Дзианта.

Харат не ответил, он только резко дернул ее одежду, как бы запрещая связь здесь. Они все кружили между камнями и наконец пришли туда, где острые каменные пики сомкнулись вместе, образовывая стену. Харат отпустил ее и бросился со всех своих двух ног и четырех щупальцев к стене, проворно взобрался на возвышение и исчез в щели между двумя камнями.

«Идем!»

Дзианта не была уверена, что сможет пройти там, где прошел Харат. Щель казалась очень узкой. Дзианте надо было непременно пролезть, дабы не потерять Харата. Она вся сжалась и протиснулась между камнями, едва не оставшись при этом совершенно голой.

Она увидела перед собой небольшое углубление, подобное тому, в котором ранее Оган устроил свой лагерь. Здесь было совершенно темно, но она различила, что на земле кто-то лежит, а рядом с ним сидит Харат.

Харат — и незнакомец-сенситив. Если Харат так тащил ее, значит, он не умер? Сердце Дзианты так колотилось, что, казалось, сотрясало ее всю. Она опустилась на колени перед тем, кого не могла рассмотреть.

Она ощупала его руками. Он был одет в костюм космолетчика и тяжелые ботинки исследователя планет. Голова его была непокрыта, и он лежал лицом вниз. Тело было холодным, но, поднеся руку к его губам, Дзианта ощутила слабое дыхание. В трансе? Очень может быть. Если это так, то для того, чтобы вывести его из транса, у нее нет для этого знаний. Это может только Оган.

«Нет! Оган убьет!»

Мысль Харата была резкой как удар. Дзианта даже откинула назад голову.

«Ты — Харат — привел, привел…» — Харат мысленно передавал ей, но он, видимо, был так потрясен упоминанием об Огане, что страх привел его к мысли о том, что он не мог связно передавать. На чем был основан этот страх, Дзианта не могла предположить, но в его реальности она не сомневалась. Если Харат сказал, что Оган несет опасность, она должна принять это без доказательств.

— Харат… — она обратилась к нему с тем спокойствием, которое только могла изобразить. — Как нам сделать это…

Он тоже взял себя в руки.

«Посылай — с Харатом — посылай…»

Он имеет в виду процесс, обратный тому, который она обычно делала с помощью Харата: не брать энергию от него, а давать ему свою?

«Да, да» — он поспешно подтвердил ее предположение.

— Я буду посылать, — согласилась она без дальнейших расспросов.

Одной рукой она расстегнула платье, достала фокусирующие камни. Помогут ли они ей в этом, она не знала, но что они помогут ей собрать все силы, она была убеждена.

Она наклонилась над беспомощно распростертым телом, коснулась пальцами холодного лба. Вокруг ее запястья крепко обвилось щупальце Харата. Теперь они были связаны физически, осталось связаться психически, а это было более сложной задачей, получится ли это у них?

У нее вдруг возникло странное ощущение, как будто она, нет, не она, а часть ее, ее внутреннее я, несется со страшной скоростью куда-то вдаль и вдаль, в пространство, где все хаос, где все беспорядочно кружится, перемещается, несется куда-то, и нет ничего прочного, устойчивого — только ее связь с Харатом. Их несло дальше и дальше, фокусирующие камни нагрелись в ее ладони, из них исходил устойчивый поток энергии. Он проходил через ее тело, через руки, через пальцы, к щупальцам, к тому месту, где вошли в контакт три тела.

Несутся, несутся, кружатся, все вдаль и вдаль, и вдаль — пока Дзианта не выдержала. Ей захотелось крикнуть: Харат, хватит! Ведь если они рискнут дальше двигаться в этом сумасшедшем водовороте, их связь с реальностью лопнет, порвется, и они будут навсегда потеряны, как тот, кого они пытались найти и не могли отыскать.

Перед ней все непрерывно мелькало, и она не могла сосредоточиться на чем-то, чтобы сфокусировать энергию. Необходимо было создать мысленное изображение Турана, но этого человека, который лежал перед ней, она никогда не видела и не могла представить, так как он лежал в темноте вниз лицом. Но точку для фокусирования необходимо иметь…

Видит ли Харат так же, как все люди? Сможет ли он создать мысленную картину и передать ее Дзианте? Дзианта сомневалась в этом. Кружение постепенно затихало, становилось слабее.

«Торопись», — приказал Харат.

— Мы должны иметь изображение, — она резко ответила ему, объясняя причину того, что у них ничего не выходит. — Создай картину, Харат!

То, что возникло в ее мозгу, было так искажено, что она чуть не прервала контакт. Она была поражена тем странным видением, которое спроецировал на ее мозг Харат. Это была невероятная смесь человека типа Дзианты и чего-то другого, похожего на Харата. Это странное видение, конечно же, не существовало в действительности.

— Нам нужна истинная картина, — они вернулись обратно, все еще соединенные физически, но психическая связь уже порвалась.

Разочарование Харата быстро перешло в ярость, которая была направлена на Дзианту, хотя он понимал, что и он виновен в этом. Дзианта старалась быть терпеливой.

— Это человек, как и я, — сказала она Харату. — Но если это тот, кто сопровождал меня в другой эпохе, то я не знаю, как он выглядит на самом деле. Я не могу построить изображение, которое нам надо. Я должна увидеть его…

Харат был очень разгневан неудачей, в которой он винил Дзианту. Мысленный контакт был прерван по его воле, а теперь он отдернул щупальца от ее руки.

Зеленоватый свет луны заливал углубление, где они находились. Если бы она могла развернуть этого человека лицом к свету.

Казалось, другого пути нет, чтобы узнать то, что ей нужно. Спрятав камни в безопасное место, она начала переворачивать человека. Это было трудно, хотя он и был меньше и легче, чем Оган или грабители. Наконец, она добилась того, что свет упал на его лицо.

Хотя в этом призрачном свете трудно было судить о цветах, ей показалось, что кожа его темного цвета, как у всех космопилотов. Волосы коротко стрижены, чтобы удобнее было одевать шлем.

Черты лица были правильными, он даже мог считаться красивым по стандартам ее народа. Дзианта внимательно рассматривала лицо, запоминая мельчайшие подробности. Ей нужно было запомнить его так, как будто она видела его много раз, почти каждый день. Все должно быть зафиксировано в памяти. Она не имеет права упустить что-либо.

Дзианта протянула ладонь и легким прикосновением пальцев провела по лбу, по переносице, по очертаниям пухлых губ, по твердому подбородку. Так он сделан, и она должна запомнить все это.

Харат суетился около них.

«Торопись он потерялся. Если он слишком долго будет потерян…»

Она знала об этом древнем страхе всех сенситивов, впадающих в транс, — они боятся не найти своего тела, потеряться. Но она уже знала, кого им следует искать на тех дорогах, по которым не ходят обычные люди.

— Я знаю… — она снова достала Глаза из потайного укрытия, стиснула их пальцами левой руки, а пальцы правой положила на лоб незнакомца, почувствовав, что щупальца Харата обвились вокруг ее кисти.

— Пора… — на этот раз она дала сигнал. Она теперь не боялась этого сумасшедшего кружения, которое так страшило ее в первый раз, когда их вел Харат. Она зафиксировала в своем уме только одно — лицо незнакомца. Глаза ее были плотно закрыты.

На этот раз они не искали, они звали, используя все свои силы, все, которые могли быть собраны с помощью камней. Хотя при этом имя не произносилось, что дало бы их зову большую точность, но зато теперь все их силы были направлены на передачу изображения.

«Ты, кто изображен здесь, — где бы ты ни находился — приди!»

Ее тело, ее мозг все слилось в одно — в крик. Долго ли она сможет быть в таком состоянии? Она не знала.

«Приди!»

Прикосновение — слабое — издалека — как будто что-то царапнулось.

Это был действительно ответ; слабый, но адресованный несомненно ей. Она боялась расслабиться, даже подумать о том, что у нее получилось! Она не должна ни на мгновение прервать слабую нить ее зова и получаемого ответа.

«Приди!»

Так ужасно медленно. А она все слабеет, несмотря на энергию, получаемую ею от камней и от Харата.

«Приди!»

Последнее усилие, в которое она вложила все. И тут Дзианта оборвала связь, будучи не в силах больше поддерживать контакт.

Она упала лицом вниз, одна рука на теле незнакомца. Она была в сознании, но силы все покинули ее, она была очень слаба, она не могла ни двинуться, ни произнести хотя бы звук, даже тогда, когда ощутила, что человек пошевелился.

Он освободился от нее, с трудом сел. Харат суетился рядом, издавая клювом какие-то звуки, выражающие необычное возбуждение. Откуда-то издали Дзианта слышала, как незнакомец произнес что-то на языке, который не был ей известен. Это был гал-базик. Но в ее ушах был шум, она хотела только лежать, неспособная поднять даже руку. Так всегда бывало у нее после непосильного труда.

Она думала, что незнакомец удивится, что он не поймет, где он и что с ним произошло. Если это так и было, то он быстро сориентировался. Он внезапно наклонился, чтобы посмотреть на нее, и воскликнул что-то на своем языке.

Затем он поднял ее и устроил постель, чтобы она могла лежать более удобно. Он хорошо понимал ее теперешнее состояние. Он не пытался наладить с ней мысленную связь, за что она была очень благодарна ему. Возможно, его длительное испытание так же истощило его силы, как поиск истощил силы Дзианты.

Он встал, и Дзианта посмотрела на него. Большая часть его тела была в тени, но из того, что было видно, можно было заключить что он невысок и худ. Он был не молод, но лицо производило впечатление молодого человека. Щелкающий клювом Харат подбежал к нему, вскарабкался, как на дерево, и уселся на плече. Складывалось впечатление, что они большие друзья и знакомы уже много лет.

Харат был довольно тяжел, но эта ноша не тяготила незнакомца, когда он пролез между камнями, скрывающими их, и стал прислушиваться. Дзианта смотрела на него. Она заслужила длительный отдых…

И вдруг ее глаза остановились на… Он обернулся, и Дзианта увидела, что на нем одеты очки ночного видения, а его одежду нельзя было спутать ни с чем даже в этом призрачном освещении. Ошибки быть не могло. Она увидела эмблему на груди его костюма. Патруль!

Что Харат сделал с ней? Даже Оган — даже Юбан — они были меньшими врагами, чем этот! Что ей теперь делать? Если этот сенситив патрульный, как следует из его униформы, он смертельный враг, и причем он уже знает, что она делала на этой планете, так как сам участвовал в ее приключении.

Но стирание…

Ужас, черный ужас, которого она еще никогда в жизни не испытывала, охватил Дзианту. И это сделал Харат! Надо бежать, она должна бежать!

Она попробовала, насколько ее измученное тело способно подчиняться приказам. Хотя она могла сесть, но при этом поняла, что бежать без чьей-либо помощи ей не удастся. Харат? Нет, она больше не доверится ему.

Оган. Как она ни боялась, как ни ненавидела парапсихолога, он все же не угрожал ей таким жутким наказанием, как этот незнакомец. Но если она попытается войти в контакт с Оганом, то либо Харат, либо незнакомец, либо оба засекут это с легкостью.

Глядя на незнакомца глазами, расширенными от страха, она начала отодвигаться от него, стараясь отдалиться насколько возможно. Если бы она могла добраться до края углубления, перевалиться через камни и скрыться… но это бесполезно. Она знала, что Харату известна волна ее излучения и он с легкостью выследит ее. Он выследит ее, как охотничья собака выслеживает дичь по запаху.

Но Харат физически беспомощен. Если бы ей удалось как-то вывести из строя незнакомца, она бы избавилась от Харата. Дюйм за дюймом она отдалялась от того места, где лежала, двигаясь как краб по каменистому дну. Эти усилия бросили ее в дрожь, но ее воля и ощущение нависшей опасности двигали ею.

Она внимательно следила за незнакомцем, стараясь не пропустить момент, когда он захочет подойти к ней. Но он смотрел вдаль, полностью поглощенный этим. Было ясно, что он не ждет неприятностей от Дзианты.

Харата она тоже боялась, но его голова также была повернута в том же направлении, в котором смотрел незнакомец. Вероятно, он делал мысленный поиск, сообщая полученную информацию незнакомцу.

Рука Дзианты наткнулась на камень. Им она сможет сокрушить патрульного. Но она боялась промазать. Она может сопротивляться, если он попытается задержать ее силой, но ей нужно собраться с силами для бегства. Она уже добралась до места, где надеялась легко выскользнуть наружу.

Однако она не успела сделать этого. Незнакомец сбросил очки ночного видения и повернулся. Он удивленно остановился, когда заметил Дзианту не там, где оставил ее. Она прижалась спиной к стене, в руке зажат камень, как древнее примитивное оружие.

— В чем дело? — спросил он, используя гал-базик.

Она подняла камень. Дзианта успела заметить, что у него нет оружия. Конечно же, он очень слаб после такого испытания, которое ему пришлось перенести.

— Стой! — предупредила она его.

— Почему?

Дзианта не могла видеть его лицо, так как он опять был в тени. Но его очертания она различала. Она удивилась тому, что он удивляется. Он же знает, что они смертельные враги.

— Стой! — повторила она.

Он шел к ней. О, если бы она не возвращала его из транса! Глупо было довериться Харату — он же заодно с Язой, Оганом и другими, кто только использует ее как инструмент, не думая о том, что она живой человек.

— Я не желаю тебе зла, — он стоял спокойно. — Почему же ты…

— Не желаешь зла? Ну, конечно, всего лишь приятный визит к Координатору — и затем стирание!

— Нет!

Ему не следовало бы так резко отрицать. Неужели он считает ее такой дурой, которая не знает, что случится с ней. после всего, сделанного ею (и для него тоже), и не помнит, что случилось с теми сенситивами, которые работали на Гильдию и были схвачены патрульными?

— Нет… пойми же…

Слабо, но попытавшись собрать все силы, что у нее были, она швырнула камень. Если он подойдет ближе, она пропала. Это был единственный шанс. В тот же момент, когда камень покинул руку, у нее в голове взорвалась жуткая боль, такая ужасная, такая всепоглощающая, что она даже не смогла извлечь из себя крик боли, который рвался с ее губ. Она рухнула на землю под тяжестью этой боли.

Шторм обрушился на них — она должна быть на башне. Лурла — они лежали неподвижно, они не повиновались, хотя она посылала приказы. Они должны! Если они не будут работать, она будет сброшена в бушующее море со стены, а Глаза отдадут тому, кто может их использовать для спасения Норноха. Но сейчас Глаза были пустыми — они трещали, раскалывались на кусочки и затем рассыпались в пыль, которая просачивалась между пальцами. Она оставалась совершенно безоружной перед сокрушающей силой моря.

Они были высоко на холмах — внизу собиралась вражеская армия. Над ними и сзади непрерывно курсировали самолеты, извергающие смертоносные лучи. Это была ловушка, спасения из которой не было. Она должна постараться, чтобы смерть быстро настигла ее, когда клещи западни сомкнутся вокруг них. Попасть в плен к этим из Сингакока было много страшнее, чем погибнуть в битве. Она Винтра — и рождена не для того, чтобы служить предметом насмешек на городских улицах. Никогда! Самолеты уже над ними, их лучи расплавляют спрятанные в укрытиях орудия. Это была смерть, и Винтра должна приветствовать ее.

Тепло — свет — жизнь — она жива. Они нашли ее. Она будет пленницей Сингакока. Нет! У нее есть руки, и враги узнают ее силу. Но она не могла двинуться. Она ранена? Так тяжело, что ее тело не способно повиноваться ей?

Со страхом открыла она глаза. Над ней безоблачное небо. Конечно, она лежит в холмах Куэйта. Но звука самолетов не слышно. Все вокруг тихо, спокойно. Она одна в этом лагере смерти? Вокруг мертвые, с которыми она должна поскорее встретиться?

Шум — кто-то идет — если это кто-нибудь из повстанцев, она попросит удар милосердия. В этом ей нельзя отказать — это ее право.

Она Винтра — и все знают, что она не должна попасть живой в руки врага.

Винтра — но ведь она кто-то еще — Эрия! Затем Дзианта! Каждое имя, казалось, формировало вокруг нее другой мир. Она привела мысли в порядок, Дзианта — вот что правильно. Если только Глаза еще раз не швырнули ее обратно. Она — Дзианта, а Дзианта…

Ее память, казалось, вся была в прорехах, как будто из нее выхватили целые куски. Затем она увидела мохнатое существо на двух ногах, заканчивающихся когтями. Оно склонилось над ней и его круглые глаза смотрели прямо в ее глаза.

Это было в памяти Дзианты. Это был — Харат! Сначала она приятно удивилась. Затем ее память полностью восстановилась. Харат ее враг! Она попыталась двинуться, хотя бы шевельнуть рукой — бесполезно. С трудом извернувшись, она взглянула на себя и увидела, что спутана шнуром. Она стала пленницей и теперь она полностью разделяла ненависть Винтры к своим врагам и ее отчаяние.

То, что Харат изменил им, не удивляло Дзианту. Он же был не цивилизованным жителем Галактики и не подлежал стиранию или другому наказанию, которое должно было обрушиться на нее. Несомненно он помогал Патрулю, как раньше помогал Огану.

Дзианта даже не пыталась использовать мысленное зондирование. Зачем? Харат так рьяно сотрудничал с незнакомцем, что она не надеялась привлечь его снова на свою сторону. Он очень горячо требовал ее помощи в возвращении этого незнакомца из призрачных миров. Какая она дура, что отозвалась на этот призыв!

Она отвернулась от Харата, не желая смотреть на него. Она видела только освещенные солнцем камни. Это было уже не то место, где ее поразил страшный удар. Оно было более открытое, и она могла видеть незнакомца.

Он лежал на животе немного поодаль, на краю обрыва, всматриваясь вниз. Он слышал звуки выстрелов. Где-то внизу шел бой.

Дзианта слышала щелканье клюва Харата. Очевидно, он пытался привлечь ее внимание. Упрямо она отворачивала глаза от него. Мысленный барьер был закрыт. Харат предал ее, и она не желает иметь контакт с ним. Затем что-то больно дернуло ее за голову. Это Харат, чтобы повернуть ее голову, ухватился щупальцами за волосы. Дзианта мгновенно закрыла глаза, чтобы укрыться от его пристального взгляда, но ощущала его настойчивые попытки пробиться мысленным зондом через барьер. Пожалуй, нет необходимости тратить силы на эту борьбу — они могут понадобиться позже. Она подняла барьер и позволила пройти контакту.

«Чего ты боишься»?

Она с изумлением выслушала вопрос, который задал Харат. Он и сам все отлично знает, что ее ждет.

— Ты… ты выдал меня Патрулю. Они… они убьют мой талант, я стану ничем! — крикнула она ему.

«Нет! Этот человек просто пытается понять. Без него ты бы уже погибла».

Она вспомнила бегство из гробницы Эрии. Лучше бы она умерла там. То, что останется после стирания, уже не будет Дзиантой!

— Лучше бы я погибла!

Она смотрела прямо в глаза Харату. Внезапно он отпустил ее волосы, прервал контакт. Она смотрела, как он бежит между камнями, щелкая клювом, как будто он пережевывал то, что услышал от нее. Он подбежал к человеку, который все еще наблюдал за боем внизу.

Харат вытянул щупальце и обвил его вокруг руки незнакомца. Дзианта увидела, что голова незнакомца повернулась, хотя она не могла еще увидеть его лице. Она была уверена, что они с Харатом сейчас общаются. Однако Дзианта не стала пытаться подслушивать их мысли.

Незнакомец обернулся, чтобы посмотреть на нее. Она ответила ему враждебным ненавидящим взглядом. Он пожал плечами и снова стал смотреть вниз, видимо, считая происходящее там более важным.

Послышался грохот. Скалы задрожали. Над утесами показался нос корабля, направился вверх, пламя, извергающееся из дюз, раскалило воздух. С грохотом он исчез в пространстве, оставив их полностью оглушенными.

Конечно, это не Эль-Би Огана. Его корабль слишком мал, чтобы так эффектно взлететь. Это, должно быть, корабль грабителей. Теперь она потеряла все надежды. Она. осталась в руках Патруля. Она хотела бы в отчаянии закричать, выпрашивать милости. Но гордость заставила ее упрямо сжать губы, чтобы она не могла высказать что-либо, что показало бы ее слабость.

Кто увел корабль грабителей? Патруль? Оган? Если Оган, то он может вернуться с поддержкой. А может, Оган еще здесь? Ее мысли бешено работали. Если он здесь, то она может связаться с ним…

Незнакомец встал и пошел к ней. Он встал так, как будто больше не боялся обнаружения. Дзианта смогла его разглядеть. Она знала его, как Турана, хотя тело Турана было лишь оболочкой для кого-то другого. Теперь же эта униформа создала крепчайший барьер между ними. Это был не страх перед Патрулем, это был страх перед исчезновением.

В прошлом на Корваре она вела очень уединенную жизнь. Те налеты, куда ее посылала Яза, требовали глубочайшей концентрации, и она не могла отвлекаться ни на что, кроме того, от чего зависел успех или провал ее миссии. Все домашние Язы были в основном женщины, и жизнь Дзианты была спланирована так, что она была как бы жрицей какого-то божества.

Оган никогда не казался мужчиной. Он был мастером, непрерывно работавшим над совершенствованием своих талантов, отрешенным, погруженным в себя — он внушал благоговейный трепет и иногда страх. Немногочисленные служители-мужчины были для Дзианты не больше людьми, чем металлические роботы.

Но этот был мужчиной, обладающим талантом, как и она. Она не могла забыть, как они имеете боролись и подвергались опасностям, как боевые товарищи, в эпохе Турана. А теперь они враги. Он дал ей возможность почувствовать себя личностью, такого ощущения она раньше не испытывала никогда.

Он не производил сильного впечатления. Он был среднего роста и так худ, что казался еще ниже, чем был на самом деле. Она не ошиблась в определении цвета его кожи: он был тёмно-коричневого цвета, и это был натуральный цвет, а не вызванный воздействием космоса. Волосы были жесткие, черные, курчавые. Он, несомненно, из землян, но — мутант, как многие, происходившие из Первой Волны колонистов сотнями и тысячами поколений позже.

Он опустился рядом с ней, задумчиво глядя на нее, как будто она была уравнением, которое он должен был решить. Дзианту пугала тишина, установившаяся между ними, и она задала вопрос:

— Чей корабль взлетел?

Грабителей, — ответил он. — Они передрались между собой. Перебили друг друга и оставшиеся улетели. Кое-кто, правда, остался — человека два или три, те, кто находился вне зоны действия пламени двигателей.

— Оган! Он будет искать… — она сказала и тут же поняла, что допустила промах. Она прикусила язык, наказав себя за самопредательство.

— Искать тебя? Нет, он не сможет выследить нас, даже если захочет. У нас есть экран, которого он не сможет преодолеть.

— Что же мы собираемся делать теперь? — Дзианта решила взять быка за рога, подумав, что он будет говорить правду. Патрульных нельзя недооценивать.

— Пока будем ждать. За это время ты должна понять, что я не хочу держать тебя в таком виде. — Он показал на шнур, которым она была связана так, что не могла шевельнуться.

— Ты хочешь, чтобы я пообещала тебе не делать попыток к бегству, когда меня ждет стирание?

— Куда ты хочешь бежать? Этот мир совсем не гостеприимен. — Эти разумные доводы вызвали в ней раздражение. — Вода, пища — и все остальное… — он взмахнул рукой и показал на каменные громады, окружающие их. — Здесь самое безопасное место. Гораздо безопасней, чем в Сингакоке. — Впервые он показал, что помнит их приключения в той эпохе. — По крайней мере Высший Консорт не гонится за нами со своими псами.

Он достал пачку курительных палочек из кармана, зажег один конец и задумчиво вдохнул сладкий аромат. По всему было видно, что он спокоен и доволен, как будто он находился в каком-нибудь дворце удовольствий на Корваре, и это еще больше злило Дзианту.

— Чего мы ждем? — спросила она, решив узнать самое худшее поскорее.

— Возможности вернуться на мой корабль. Я вовсе не собираюсь тащить тебя на руках. Возможно, по пути придется вступить в бой. Так что лучше подождать, а если ждать, то лучше здесь. Но если ты согласишься быть разумной и не делать необдуманных поступков, то мы можем пробраться на корабль. А там, могу заверить тебя, будет гораздо удобнее и приятнее.

— Удобнее для тебя, а не для меня. Я же знаю, что ждет меня впереди!

Он вздохнул.

— Мне хотелось бы, чтобы ты выслушала меня, а не считала, что знаешь все ответы наперед.

— В беседе с патрульным я могу все предсказать, во всяком случае в тех вопросах, которые касаются меня! воскликнула она.

— А кто сказал, — спокойно ответил он, — что я имею отношение к патрульным?

Сначала Дзианта не поняла, что он сказал. Затем она иронически рассмеялась. Неужели он считает ее такой дурой и думает ее обмануть таким образом? Когда сам он сидит перед ней в униформе Патруля. Когда…

— Одежда, — продолжал он, — не обязательно определяет статус. Да, я работал в Патруле. Но преследуя свои собственные цели, и работал только в космосе, потому что в этом случае мои цели совпадали с их целями. Видишь ли, я искал эти Глаза уже много лет, не зная, что именно я разыскиваю, как это выглядит, для чего предназначено.

Глаза! Где они теперь — у него? Дзианта начала извиваться в бесполезной борьбе с веревками и тут же поняла, что все напрасно, что они стягиваются еще туже при ее движениях.

— Они еще у тебя, — должно быть, он прочёл ее мысли, хотя она не ощутила никакого прикосновения.

— Если ты не из патрульных, то кто же ты, и почему на тебе их форма? — Дзианта вела себя вызывающе, она не могла поверить, что он не обманывает ее по каким-то своим причинам.

— Я сенситив, работающий в Хист Технир Зорбиак, руководитель экспедиции закатан на Икс Один. А чтобы ты знала, Икс Один — это планета в той системе, где мы находимся. — Он опять вдохнул ароматный дым. Харат появился из-за камней, как будто он был в разведке. Он устроился у ног незнакомца.

«Оган здесь, — передал он открытым текстом. — Другой ранен, остальные мертвы».

Он выпустил свои щупальца и стал чистить свое тело.

— Год назад, — продолжал незнакомец, — открытия, сделанные на Икс Один, были разграблены грабителями. Мне было предложено отыскать украденное, так как моя область деятельности — археологическая психометрия. По следам я дошел до Корвара. Мы обнаружили там семь предметов, и вот тогда я вступил в патрульные. Восьмой предмет ты похитила из апартаментов Юкундуса. Это похищение и Харат заставили меня пойти по твоему следу. — Он протянул руку и погладил Харата по голове, на что тот ответил излучением радости и благодарности.

— Они привели тебя на Вэйстар тоже?

— Да. Когда произошло похищение, я был уверен, что сенситив, сделавший это, знает, что похитил, и постарается узнать историю похищенного предмета. У нас есть свои люди на Вэйстаре, они сообщают нам о всем необычном, что там появляется. Мы подкупили нескольких капитанов кораблей, предложив им за информацию больше, чем они зарабатывают грабежами.

— А как ты смог подкупить Харата?

Он засмеялся.

— Спроси его. Он сам пришел ко мне. Я понял, что он не очень доволен службой у Огана. Я знал, что он может связаться с тобой, когда возникнет необходимость. Однако я не думал, что это приведет меня к превращению в Турана, — он поморщился. — Не хотел бы я снова испытать то, что произошло с нами.

— Ты знал о Глазах все время! — У нее было странное ощущение, что ее одурачили — заставили решать сложнейшую задачу, ответ которой был известен.

— Да нет же! Я просто знал, что уродливая фигурка, купленная Юкундусом, гораздо более ценная вещь, чем кажется. Это мог почувствовать каждый. Но Глаза — нет, я и не догадывался о них. Теперь я думаю, что это самая значительная находка, которую сделали закатане за века своей работы.

— Но, — Дзианта вернулась к той части рассказа, которая касалась ее будущего. — Ты поступил в Патрульную службу, чтобы преследовать нас. Ты одел их форму.

Он вздохнул.

Это надо было. Мне нужны были права. Но я не патрульный.

— Тогда кто же ты?

Он опять засмеялся.

— Я вижу, что мне пора представиться. Меня зовут Рис Ланти, я виверн, обученный…

— Ты обучен говорить ложь! — крикнула она. — Все знают, что виверны не занимаются парапсихологией!

— Да, это верно, — с готовностью согласился он. — В большинстве случаев. Но я особый случай. Я родился с талантом, который Совет признал и отдал меня на обучение. Может ли один сенситив лгать другому?

Хотя он предложил ей свой мозг для зондирования, она не захотела снять свой защитный барьер. Он был ее единственной защитой. Он ждал и, поняв, что она не собирается отозваться на его призыв, слегка нахмурился.

— Мы теряем время из-за твоей подозрительности, — сказал он. — Но ее можно было ожидать. Однако, разве я открыл бы тебе свой мозг, если бы хотел что-то скрыть от тебя? Ты же знаешь, что это невозможно.

— Я всегда считала, что это невозможно. Но ты сказал, что ты виверн, а виверны большие мастера галлюцинаций…

— Ты много знаешь.

— Оган собирал всю информацию о проявлениях психических сил — всю, что только можно было получить, — ответила она. — Я обо всем получила представление.

— Это я тоже предполагал.

— Если ты не патрульный, — она опять вернулась к тому, что беспокоило ее, — то что же ты намереваешься делать со мной? Отправить меня на стирание, когда прибудет корабль? Ты же знаешь закон…

— Все зависит…

— От чего… или от кого? — Дзианта настаивала.

— В основном от тебя. Дай мне слово, что ты не будешь делать попыток к бегству. Пойдем на мой корабль.

Дзианта попыталась без лишних эмоций взвесить все свои шансы. Оган был на свободе. Она не сомневалась в правдивости Харата. Он говорил, что у него спрятан защищенный от обнаружения Эль-Би, взлет которого осуществляется автоматически в заданное время. Следовательно, у него есть возможность бежать. Корабль грабителей взлетел, так что помощи от Язы можно не ждать. К тому же, она была уверена, что саляриканка порвала с ней, исключила из своего круга. Яза никогда не колебалась в таких делах.

Так что ей приходилось выбирать между Оганом и Рис Ланти. Дзианта склонялась к тому, чтобы довериться Ланти, хотя он и был связан с патрульными. Во всяком случае она получит свободу, а это дает ей шанс избежать приговора суда.

— Так ты сказал, — она говорила так, чтобы он поверил, что она сдалась, так как выбора у нее не было, — что бежать мне некуда? Ну что ж, я даю слово.

— Отлично, — он разрезал веревки своим ножом, и они упали на землю, освободив Дзианту.

Дзианта села, стала разминать кости. На ее плечи опустились руки, помогли встать и мягко поддержали ее, когда она пыталась двигаться на онемевших ногах.

— Закатане знают что-нибудь о Сингакоке? — спросила она.

Харат вскарабкался на Ланти и устроился у него на плече.

Рука его лежала на руке Дзианты, готовая поддержать ее в случае необходимости. Так они начали свой путь вниз по склону.

— О Сингакоке — нет. Но на Икс Один найдены развалины в хорошем состоянии. Возможно, жители этого мира переселились туда, когда катастрофа обрушилась на Сингакок. Когда я был Тураном, то увидел родство архитектуры Сингакока и тех строений. А с помощью Глаз мы сможем добыть еще более ценные сведения. Ведь перед нами не будет ничего невозможного, — в голосе звучало возбуждение.

— Ты… ты опять хочешь вернуться в прошлое, после того, что мы пережили там? — Дзианта удивилась.

— На этот раз мы все подготовим тщательно. Рядом будут помощники для страховки, готовые помочь вернуться из транса. Да, я собираюсь снова посетить прошлое. А ты не хочешь?

Ей было трудно признаться, что она боится. Он сразу же узнает о страхе, как только она снимет барьер между ними.

— Я не знаю.

— Я думаю, что если тебе предоставить право выбора самой, то ты не откажешься от возможности изучить тот мир получше…

Его прервало возбужденное щелканье клюва Харата. Рука Ланти отпустила ее и преградила путь дальше.

— Оган близко.

— Ты сказал, что можешь создать защитное поле.

— Да, против вторжения в мозг. Такой же, как ты поддерживаешь против меня. Но если Оган имеет возможность увеличить свой потенциал, то мы должны увеличить свои силы втроем. Я не хочу недооценивать этого человека, он не легкий противник.

Это был ее шанс, но нет, мир, в котором она была сейчас, был весь в узлах, как та веревка, которой она была связана. Она не была уверена, что ей стоит сбежать от этих двоих и искать Огана, даже если бы она не дала слово.

— Что он может использовать против нас? — спросил Ланти.

— Не знаю, — ответила она, желая, чтобы он поверил. Дзианта действительно не могла сказать, какую аппаратуру он мог взять с собой. Гильдии было известно, что он собирал различные устройства, связанные с психической деятельностью. У него мог быть даже какой-нибудь эквивалент Глазам.

— Я… — начала она, и вдруг весь мир перед ней странно исказился. Камни, скудная растительность — все стало плоским, колыхающимся, как будто этот ландшафт был изображен на легком прозрачном полотне, которое нежно трогал ветерок. Эта перемена была пугающей. Она внезапно перешла из мира полного опустошения к миру жизни.

Она стояла на улице меж двух рядов зданий.

Перед ней расстилался город. Его башни четко вырисовывались на ярко-голубом небе, пронизанном солнечными лучами. Народ кишел, двигался, пешком, на машинах — и все же во всем этом было что-то нереальное.

Дзианта вскрикнула, попыталась отскочить в сторону, когда огромный грузовой автомобиль поехал прямо на нее. Но она не смогла сделать этого: что-то крепко держало ее, несмотря на крики, на яростную борьбу. Затем — автомобиль прошел сквозь нее — ни столкновения, ничего! Другой автомобиль проскочил почти рядом с ней. Она закрыла глаза от ужаса и начала отчаянную борьбу с тем, что вернуло ее в Сингакок и держало здесь. Это был действительно Сингакок.

Глаза — это они сделали! Хотя она не смотрела в них. Если они могут делать это помимо ее желания!.. Она подняла руку к груди. Расстегнув карман, она достала оттуда камни и швырнула их прочь.

Но она все равно оставалась в Сингакоке! Заперта в нем! Дзианта вскрикнула. Она изо всех сил, удвоенных страхом, боролась, вырывалась, стараясь освободиться от того, что ее держало, разорвать эти узы. В это время вокруг нее, через нее — люди и машины давно погибшего города продолжали свой путь, не обращая внимания на нее.

— Дзианта.

Она закрывала глаза. Теперь она поняла, что, несмотря на реальность возникшего города, в нем не было ни звука. Ее имя вернуло ее к реальности. Но все же она боялась открыть глаза.

— Дзианта! — руки держали ее, несмотря на свирепую борьбу. Эти руки были так же реальны, как голос, звавший ее.

— Что ты видишь? — голос прозвучал очень отчетливо и требовал ответа.

— Я… я в Сингакоке… — и так как она очень боялась, то сняла свой мысленный барьер.

Мгновенно она ощутила то же сильное всепоглощающее чувство товарищества, которое ей было знакомо со времени общения с Тураном. Она прекратила сопротивляться, теперь она стояла дрожа. Она позволила вливаться в себя тому чувству уверенности, стабильности, прогонять страх, придавать устойчивость в этом нереальном мире. Это чувство уверенности излучал он, Ланти.

Какая же она дура, что не доверилась ему раньше, — ведь он не может желать ей ничего плохого! Они вместе боролись в Сингакоке, он отдал ей последние силы, чтобы вызволить ее из Норноха, и теперь он вовремя подставил свое плечо, чтобы дать ей опору.

Дзианта открыла глаза. Город все еще был перед ней. Было странно видеть его здания, колонны, людей, машины — и знать, что это всего лишь галлюцинация. Но кто же вызвал ее? Не Ланти — он не мог бы сделать это и одновременно войти с ней в мысленный контакт. Харат? Глаза? Но она же выбросила их прочь.

— Глаза! Я их выбросила, а все равно вижу Сингакок!

— Ты видишь то, что хранилось в твоей памяти и теперь возбуждается кем-то. Оган… — голос Ланти был совсем близко, она даже могла чувствовать его руку. Но она не видела его… видела только Сингакок.

— Не смотри… попробуй мысленные ощущения. Ты чувствуешь чьи-нибудь мысли? — спросил Ланти.

Она попыталась. Только Ланти и Харат — никаких чужих мысленных изображений, таких, какие она ощущала в Сингакоке. Город не производил звуков и мысленных ощущений — он воспринимался только одним органом чувств.

— Это зрение — только зрение…

— Отлично, — голос Ланти был спокоен, как будто он понял, что происходит. — Только зрительная галлюцинация. Она сделана для того, чтобы ты выбросила Глаза.

Для того, чтобы она выбросила Глаза? Тогда эта галлюцинация сработала успешно.

— Да. Я выбросила их.

— Не очень далеко. И Харат принес их. Теперь слушай, она была предназначена для всех нас. Но я виверн, а Харат не человек, поэтому она на нас не подействовала. Но если мы останемся здесь, чтобы освободить тебя от этого видения, то можем подвергнуться более сильной и эффективной атаке. Следовательно, нам надо уходить отсюда. Ты должна отрешиться от того, что видишь, положиться только на мысленное зрение и другие органы чувств, тогда мы сможем пробраться на корабль. Ты поняла?

— Да, — Дзианта крепко зажмурила глаза. Сможет ли она идти вслепую, даже если он поведет ее?

— Сможешь, — Ланти был уверен в себе и в ней. — Закрой глаза, если тебе так легче, и иди за нами. Харат будет все время с тобой. Я сейчас посажу его тебе на плечо.

Она ощутила его тяжесть и острые когти, которые впились в ее плечо.

— Закрой глаза, Харат хочет что-то попробовать.

Она ощутила прикосновение щупальцев Харата к ее голове, затем их кончики дотронулись до ресниц. Это было… как зрение и совсем другое — ощущение было очень странным. С помощью Харата она смогла видеть все вокруг, как будто на нее не действовала зрительная галлюцинация. Держась за руку Ланти и смотря глазами Харата, Дзианта двинулась вперед. Она почувствовала сильное облегчение и поняла, что может им верить, что они ее истинные друзья.

Они дошли до небольшого ручейка и, вспомнив о ядовитой ящерице, Дзианта предупредила Ланти. Ланти успокоил ее:

— Мы посылаем вперед предупреждающие сигналы, так что можешь не беспокоиться об этом.

Затем он добавил.

— Нам еще долго идти. Оган может еще иметь какое-нибудь оружие. Мы находимся под экраном, но раз он проник сквозь него и воздействовал на тебя, он может попытаться пойти на прямое нападение.

Прямое нападение — огонь лазера из кустов? Нет; она не должна позволять себе думать об этом, она должна полностью сосредоточиться на путешествии. В зрении ее и Харата была некоторая разница. Она некоторое время не могла приспособиться к вносимому им искажению, но это все же было лучше, чем двигаться совсем вслепую.

Они стали подниматься в гору, и этот подъем показался ей очень трудным. После этого последовал спуск, во время которого и Харат и Ланти непрерывно предостерегали ее об опасностях. Спускались они так долго, что она решила, что они никогда не достигнут дна.

И вот перед ними корабль. Он был много меньше, чем корабль грабителей, который был когда-то торговым кораблем. Она решила, несмотря на то, что очертания корабля были очень странными благодаря искажениям Харата, что перед ними корабль Патруля.

— Стой! — рука Ланти как якорь удержала ее на месте.

— Что случилось? — Дзианта при помощи зрения Харата не могла увидеть ничего такого, что могло бы вызвать тревогу. Но ее восприятие могло быть ошибочным.

— Корабль — он был на потайном замке — и трап был убран внутрь!

— Но теперь трап… — она сейчас тоже видела это, — он же спущен!

— Да. Мы идем прямо в ловушку. Неужели он думает, что мы до такой степени перепугались, что потеряли разум? Если так, то он ошибается — но…

Дзианта напряглась.

— Это не корабль. Он хочет, чтобы мы решили, что это корабль.

Она слышала его дыхание. Харат тоже напрягся на ее плече. Острые когти впились в кожу. Она обрадовалась, так как эта боль вернула ее в реальность.

— Искажение! Ты чувствуешь его? — Конечно, он тоже ощущал жжение внутри, вращение желудка, как будто тело и разум отделяются друг от друга.

Это ощущение становилось все сильнее и сильнее. Дзианта знала, что долго она не сможет выдержать. Она почувствовала, что щупальца Харата соскользнули с ее головы, с ресниц. Она больше не могла пользоваться его зрением, а ощущение дезориентации все усиливалось.

Харат испустил пронзительный крик, почти человеческий. Очевидно, он был более подвержен этой атаке, чем люди. Он потерял равновесие, и Дзианта подхватила его, чувствуя судороги, сотрясающие его маленькое тело. Когда она прижала его к себе, Харат расслабился, и мысленный контакт с ним исчез.

— Назад! — Ланти потянул ее за собой. Но искажение сконцентрировалось с ними, отступало с ними. Барьер, созданный Ланти, не выдерживал атаки Огана. Когда он полностью рухнет, чудовищное искажение затмит их рассудок, они превратятся в идиотов.

— Я увеличил мощность барьера, — голос Ланти не изменился, он еще не потерял уверенности. — Но, продолжал он, — я не смогу поддерживать его долго.

— Когда он не выдержит, — досказала она, — мы можем сойти с ума.

— Есть еще кое-что, — он потянул ее за руку. — Сядь сюда, за эти камни. — Мягко он принудил ее сесть на корточки. Искажающее воздействие уменьшилось.

— Ты сказал, что мы можем кое-что сделать.

— У тебя есть Глаза.

— Я их выбросила. Харат…

— Харат принес их мне. Здесь. — Его руки на ее руках, затем разжимают ее пальцы и опускают на ладонь два кусочка минер ала.

— Так как ты уже работала с ними, они легче будут общаться с тобой. Оган поразил тебя зрительной галлюцинацией. Он прячется где-то поблизости. Он не смог проникнуть на корабль, но создал у нас иллюзию, что он вошел туда. Мы должны направить на него его собственную иллюзию.

— Это можно сделать? — Она слышала о мастерах внушения Верлока, этих вивернах, которые создают сны и химеры. Они могут любого подчинить своему влиянию и заставить их жить в мире, который они сами создали. Ланти был виверном, но она еще не слышала, что можно кого-то поразить его собственной галлюцинацией.

— Ничего нельзя сказать заранее. Надо попытаться. Твоя иллюзия — Сингакок. Если получится — пошлем его туда же!

Дзианта ахнула. Она никогда не слышала о такой возможности. Но ведь она слышала о невероятных вещах, которые могут делать виверны в области создания иллюзий. Вдруг она поняла одну вещь — Ланти зависит от нее, нуждается в ней. Такое ощущение было у нее впервые. Для Язы и Огана она была всего лишь инструментом. Ланти же приглашал ее к совместному действию, в результате которого они оба получат выгоду.

— Я… я никогда не делала этого, — она облизнула губы, желая, чтобы он не переоценивал ее возможности и силы.

— Я пробовал немного. Но этот случай особый… Теперь открой глаза. Смотри на Сингакок, если мы, конечно, еще в нем и не вышли за его пределы. Если вышли, то смотри на то, что тебя окружает, фокусируйся на всем с помощью камней. Представляй все это настоящим.

Она боялась, боялась города, боялась того, что может случиться, когда она будет смотреть в камни, боялась быть заброшенной снова в прошлое. Она решительно посмотрела в лицо страху, отодвинула его в сторону.

Прижав Глаза ко лбу, как это делала Эрия, чтобы высвободить максимальную энергию, Дзианта открыла глаза. Она была не на улице, скорее в саду, и перед ней возвышалось здание, похожее на дворец Лорда Командора, хотя она была уверена, что это не он. У дверей стояли охранники. Люди входили и выходили, вероятно, это было место, где вершатся важные дела. Так как она уже не была Винтрой и не имела ее памяти, то она не могла узнать это здание. Оно было настолько реальным, что если бы не полнейшее отсутствие звуков, она бы решила, что вновь попала в прошлое время.

— Давай! — по этой команде Дзианта всеми силами собралась на картине перед ней, пытаясь создать ясную, точную, со всеми деталями картину.

Она не могла предполагать, что делал Ланти. Харат еще лежал безвольным комочком у нее на руках. Она держала эту сцену, максимально сосредоточившись на ней. Это стоило ей немалого труда.

Внезапно вся картина перед ней затрепетала, подернулась дымкой, превратилась в разрисованное тонкое полотно, сквозь складки которого можно было увидеть корабль, как палец, указывающий в космос, на свободу!

Затем — иллюзия исчезла!

Тут же исчезло отвратительное ощущение, вызванное искажением. Она свободна! Дзианта вскочила на ноги. Харат зашевелился. Ланти сидел на корточках, уткнув лицо в ладони. Она подошла к нему, положила руку, державшую камни, на его плечо.

Он задрожал от ее прикосновения, поднял голову. Глаза были закрыты, кожа покрыта потом.

— Рис?

Он открыл глаза. Сначала она решила, что его поразила та же иллюзия, которая так долго терзала ее. Затем он заморгал и узнал ее. Но прежде чем она заговорила, сзади послышался дикий крик. Они оглянулись одновременно.

По камням бежал Оган. Руки его были прижаты к голове. Он кричал что-то бессмысленное, делая нелепые прыжки в стороны, как бы увертываясь от чего-то, видимого только ему.

— Идем.

— Он же увидит нас…

— Он видит Сингакок. Я не знаю, как долго это будет продолжаться. Нам надо идти, пока иллюзия не кончилась.

Оган безумно крича, бегал взад и вперед между камнями, а они проходили мимо. Они шли к кораблю, но Оган не обратил на них внимания. Ланти приложил к губам передатчик, передал кодированный сигнал. Дверь корабля раскрылась, выполз настоящий трап.

Напуганная Дзианта бросилась по ступеням со скоростью, на которую она только была способна. Она боялась, что в любой момент ее снова поразит волна безумия, но ничего не произошло. Она была уже внутри. Ланти, охранявший тылы, тоже был рядом с ней.

Внутри было совсем мало места. Дзианта забилась в угол, дверь закрылась.

Они перебрались в рубку управления, и Ланти усадил ее в кресло. Он нажал кнопку усыпления ее и Харата, а сам сел в кресло пилота и занялся своими приборами.

Она ощутила перегрузку при взлете, и все вокруг погрузилось во мрак.

Капли жидкости скатывались по подбородку. Ланти склонился над ней, выжимая содержимое тюбика ей в рот. Энергия вернулась к ней, Дзианта выпрямилась в кресле.

— Куда…

— Куда мы прибываем? На Икс Один.

— А Оган?

— Он остался ждать патрульных.

— Он все расскажет, — она была уверена в этом. Возможно, Ланти и не выдал бы ее, но он не сможет укрыть ее от патрульных. Раньше или позже ее возьмут.

Она забыла, что сняла мысленный барьер, и увидела, что он покачал головой.

— Если они и придут, то ничего не добьются. Закатане редко вмешиваются в дела людей, но когда это делают, то, значит имеют веские причины.

— А зачем им прикрывать меня?

— Затем, Дзианта-Винтра-Эрия, что ты для них самая ценная находка за целый век. Ты открыла соверешенно новую дверь в прошлое, и они приложат все усилия, чтобы оставить ее открытой. Неужели ты думаешь, что они позволят стереть такую ценность?

Он говорил очень уверенно, он верил в то, что говорил. Ей тоже очень хотелось верить.

Опять он прочел ее мысли.

— А ты попытайся — попытайся поверить в невероятное, и ты увидишь, что это реальность. Что мы здесь делали? — Ланти показал на экран, в котором виднелся быстро уменьшавшийся Сингакок. — То, что мы делали, — это невероятное: ты умирала дважды, я умер один раз, но ты же не будешь отрицать, что мы оба живы? Зная это, почему ты не хочешь верить, что тебе не следует бояться будущего?

— Думаю, что это не так! — ответила Дзианта. Но он был прав. Говорят, что смерть конец всему, но она дважды прошла сквозь нее. Может, это все было иллюзией, как та, в которой они оставили Огана. Если иллюзия — то пусть остается.

Ланти улыбнулся, и Харат в ее руках нежно пощелкал клювом.

— Ты увидишь, все будет хорошо! — Как-то его мысли встретились с ее, обещая согреть ее разум. Глаза, греясь, ждали в ее ладонях. Ждали, Чего? Следующей иллюзии? Следующего приключения?