Гарем до и после Хюррем

Скандалы на почве секса составляли неотъемлемую часть жизни осмaнского общества, но строго карались мусульманским законом. Мы хотим рассказать о некоторых из них, которые более других поразили общественность.

Обезумевшая жена героя

Бали-бей был знаменит своей храбростью во время военных действий в Европе. После войны он был назначен правителем Семендира, а его жена оставалась в Стамбуле. Она происходила из богатой и добропорядочной семьи. Она была средних лет и принимала в доме много молодых людей.

Однажды ее застали врасплох в объятиях любовника.

Представший перед кади (судьей) молодой человек признался: «Она дает мне денег, кормит и покупает красивую одежду». Этот случай был первым официальным признанием мужчины на содержании у женщины — жиголо — в Османской империи. Прежде чем кади вынес приговор, верный друг семьи заколол любовника и служанок-сообщниц, честь семьи была спасена! Женщина была отправлена в ускюп и помещена под стражу.

Ей удалось бежать, и она вернулась в Стамбул, где снова начала встречаться с молодыми людьми. Ее снова схватили и приговорили любовника к публичной порке и ссылке, где он и умер. Она отправилась на могилу возлюбленного, откопала его тело и, как говорят, пыталась предаться любви с мертвым телом. А вернувшись в Стамбул, вступила в связь с его братом.

Скандальные истории вокруг этой недостойной женщины дошли до ушей султана Селима I, но о его решении по этому вопросу история умалчивает.

Мужчины, переодетые служанками

Это произошло в Стамбуле в 1577 году. Один человек по имени Мустафа собрал в квартале Золотого Рога юношей, чтобы пристроить их слугами в большие дома. С длинными волосами, одетые в длинные покрывала, они были представлены как швейки или торговки бельем. С тех пор вдовы, недовольные молодые замужние женщины и жены, оставленные мужьями, провели немало приятных минут в объятиях этих юношей. Праздник закончился, когда один из них был пойман. От страха он признался во всем. Мустафа был схвачен, а все остальные мужчины высланы из Стамбула.

Высылки, однако, оказалось недостаточно, чтобы погасить скандал, ибо многие мужчины мучались вопросом: «А не были ли они в моем доме?» Дело закончилось увеличением числа разводов в течение года.

Мусульманка и ее любовник-еврей

Мусульманка, виновная в супружеской измене с немусульманином, по закону в наказание побивалась камнями до смерти, и такой приговор был приведен в исполнение только однажды за всю историю Османской империи.

Жена отставного янычара Абдула-эфенди влюбилась в торговца-еврея и, застигнутая с ним, была приговорена к смерти.

Это событие произошло в Аксарае в 1680 году. И хотя важные государственные сановники пытались убедить кади Румелии Ахмета-эфенди изменить решение, тот остался непреклонен, и приговор был публично приведен в исполнение.

Женщину по пояс закопали в землю у подножия Змеиного столба на площади Султан-Ахмет и бросали в нее камни, пока она не умерла. Султан Мехмед IV, проявив большое любопытство, присутствовал при казни. А молодому еврею, несмотря на обещания принять ислам и жениться, отрубили голову.

Жена визиря — лесбиянка

В 1810 году у Османа-паши, назначенного визирем, была жена — самая известная лесбиянка Стамбула.

Она до безумия влюбилась в танцовщицу ченги. В гареме Баби Али каждую ночь происходили оргии, во время которых ченги благодаря кокетству удавалось урвать в подарок то участок земли, то дом. А муж был настолько влюблен в жену, что прощал ей все капризы.

Такое положение дел раздосадовало придворных и дошло до ушей султана Махмуда II, который отправил визиря в ссылку на остров Лемнос, а его жену велел арестовать и поместить под стражу в Бурсе. А танцовщицу ченги однажды ночью нашли задушенной посреди улицы. Злоумышленника, естественно, не нашли…

Битва за массажиста

В середине XVIII века в Стамбуле произошел грандиозный скандал между двумя отрядами янычар.

У одного янычара был любовник-массажист из турецких бань, которого увел янычар из другого отряда и провел с ним несколько дней. Это событие повлекло за собой в буквальном смысле кровопролитную битву, которая продолжалась четыре дня. Закончилась она вмешательством дворцовых стражников, взявших под арест массажиста.

Фредерик Гудалл. Новый свет в гареме

Кокетливая жена Абдулмехита

Ответ отказом султану в гареме наказывался по меньшей мере ссылкой.

Султан Абдулмехит был новатором, он провел целый ряд реформ в 1839 году. Кроме того, он был красивым мужчиной и часто влюблялся. А еще это был единственный турецкий султан-рогоносец.

Его четвертая жена Шерефраз была очень ревнива и не выносила его заигрываний с другими. Она покинул дворец Долмабахче и переехала во дворец Йылдыз, заперла перед султаном дверь и даже выгнала его из дворца. Султан, очень влюбленный в Шерефраз, подчинился ее капризам. Она творила что хотела. Однажды она влюбилась в молодого музыканта-армянина, впустила его во дворец, где они предались любви. Впервые турецкий султан был так открыто увенчан рогами, но он этому не поверил, считая, что все это происки завистников из гарема.

Чтобы погасить скандал, дворцовые сановники приказали убить музыканта посреди рынка в Бешикташе, но и после скандала Шерефраз осталась женой султана.

Танец живота и семи покровов

Женщины практиковали два танца-посвящения, особенно популярных на Востоке: танец живота и семи покровов.

Из воспоминаний французского поэта Теофиля Готье после путешествия на Восток

Они порождают непонятное томление, вызывают странные воспоминания и навевают ощущения былых существований, что выстраиваются в хаотичном беспорядке. Мавританский танец состоит из непрерывных колебаний тела: прогибание в талии, покачивание бедрами, плавные движения рук, размахивание платком, томное выражение лица, трепетание век, глаза то вспыхивают, то стекленеют, ноздри подрагивают, рот приоткрыт, грудь вздымает бурное дыхание, шея изогнута, как у страстно влюбленной голубки… вся явно сулит таинство драмы сладострастия.

В 1923 году один итальянский исследователь, который углубился в области Киренаику и Триполитанию, тогда находившиеся во владении Италии, стал свидетелем тайных церемоний эротического характера, которые проводили мусульманские братства. Галлус — а под таким псевдонимом путешествовал этот исследователь — был принят в эзотерический круг «Группа Ур», образовавшийся вокруг Юлиуса Эволы, и описал свои переживания в монографии под названием «Жизнь среди арабов».

Галлус принял участие в ритуале настоящего танца живота. Его исполняла одна женщина — член суфийского братства. Танец состоял из трех частей разного ритма и сопровождался особыми движениями рук и выражениями лица и представлял собой три периода жизни женщины. Последняя часть изображала эротическое пробуждение основной силы человека во время сексуального соития и представлялась движениями живота и лобковой области. Галлус указывал, что «женщина, которая исполняла танец, страдала, как при родах, и вела себя как роженица».

Поль Бушар. Танцовщицы

Опытная танцовщица, знакомая с суфийскими практиками, достигает экстаза в ходе танца и, что более важно, своеобразным образом наводит на зрителей эротическое очарование. Что же до танца семи покровов, их эзотерический символизм и эротическая направленность весьма ощутимы. Традиция возводит этот танец к временам Ахума, царя ахумитов, который в 532 году захватил страну царицы Савской. Его любимицей была прекрасная Айла Сах, которую евнух гарема однажды застал при попытке сбежать с одним из гостей во дворце.

Айла, чтобы спасти свою голову, обещала правителю исполнить танец семи покровов. Покров, вуаль, фата — это был символ чистоты и невинности в египетском и индийском обществах. Сбрасывание каждого из покровов означало достижение чистоты первоначального эдемского сознания. Покровы символизировали четыре элемента (огонь, землю, воду и воздух) и три основы существа (тело, душу и дух). Сбрасывание их означало достижение «квинтэссенции» (пятой сущности, превосхождения четырех элементов) и «единства» (превосхождения трех основ).

Эротизм суфиев

Гарем, танец и цикл новелл «Тысячи и одной ночи» служат составляющими восточного эротизма. Сложно представить себе, чтобы народ, столь расположенный к чувственности, как арабы, долгое время живший на территории Османской империи, не углубился бы в область сексуальной магии. Даже в наши дни эти практики продолжают выполняться в Магрибе и на Ближнем Востоке. Писатель Пол Боулз рассказывает, что его жена имела лесбийскую связь с одной марокканской колдуньей, которая управляла ею посредством одного растения, чьи корни заворачивала в шелковую тряпочку вместе с менструальной кровью этой женщины и сурьмой. Тут достаточно вспомнить, что сурьма — это основной материал, используемый арабскими алхимиками в поисках философского камня.

В глубины османской эротики пытался проникнуть французский писатель Пьер Лоти. Он родился в гугенотской семье, и настоящее имя его было Жюльен Виод. Еще юношей он мечтал посмотреть мир и поступил служить на флот. Служба заносила его в диковинные страны и самые дальние уголки мира. Где бы он ни был, его влекла романтика любовных приключений с экзотическими женщинами, о чем он писал потом свои книги. Они заставляли читателя тосковать по неизведанному, повествовали о грусти, разочаровании, роковом одиночестве и близкой смерти.

Но ни один уголок земли так его не очаровал, как Стамбул. Это была любовь с первого взгляда. Именно здесь он нашел то, что искал всюду, здесь его ждала любовь на всю жизнь, из которой родились две жемчужины востоковедческой литературы — «Азияде» (1877) и «Разочарование» (1906). Жизнь Лоти сложилась по им самим же написанному: «Из-за массивной железной решетки на меня смотрели большие глаза. Над ними — густые брови, и они соединялись… Белая вуаль плотно окутывала голову, открывая только эти брови и эти большие глаза. Они были зеленые, как зеленое море, воспетое поэтами Востока». Это и была Азияде, околдовавшая Лоти своей загадочной и недоступной красотой. Она была черкешенка из гарема одного бея. Презрев все опасности, слуга писателя Самуил устроил хозяину ночное свидание с ней.

Из книги-исповеди Пьера Лоти «Азияде»

Рандеву состоялось в лодке: ладья Азияде была вся выстлана коврами, подушками и турецкими покрывалами с утонченностью и беззаботностью, какую можно встретить только на Востоке, так что это была скорее постель, а не лодка… А вокруг нашего ложа, медленно плывшего в море, притаились разные опасности: было похоже, что два существа сошлись вкусить отравленное удовольствие невозможного. Когда мы достаточно от всех удалились, она протянула ко мне руки. Я подсел к ней, от близости ее я весь задрожал. Первое же прикосновение наполнило меня смертельным томлением: ее чадра источала все ароматы Востока, а тело было упругим и прохладным.

В основе арабской сексуальной магии лежит концепция о сексуальном соитии как средстве задействовать бараку, или духовную силу. Те, кто желает заниматься такого рода практиками, должны пройти ряд испытаний.

Например, от них потребуется сопротивляемость гипнозу, чтобы предотвратить пассивность и обездвиживающую очарованность в тот момент, когда они входят в контакт с женщиной.

Эти братства имели в своем распоряжении особо тренированных женщин для отправления сексуальных ритуалов.

Танец живота для «молодых волков»

Любимое развлечение восточного общества — это раке, танец живота. Его показывали во многих фильмах, он сделался символом восточного образа жизни. В Османской империи это развлечение находилось на почетном месте.

Во времена империи все профессиональные танцовщики были объединены в труппы. Существуют два вида танцовщиков — те, что выступают только перед женщинами, ченги, и танцоры перед мужчинами — кочек.

Они никогда не выступают вместе. Во главе двенадцати танцовщиц ченги стоит начальница, а четыре музыканта составляют оркестр саз. Начальница — это всегда старая танцовщица и лесбиянка, которая провела в этих ансамблях всю жизнь. Ее дом — это своего рода училище, где она учит юных девушек музыке, танцу и правилам жизни в ансамбле. Ее называют абла. Когда прохожие слышали доносившуюся из окон томную музыку, то знали, что это репетируют грациозные ченги.

«Молодые волки» и старые проказники с набитыми деньгами карманами крутились вокруг, надеясь на приятные минуты с танцовщицами, но — увы! — ченги не могли иметь связей с мужчинами.

Их считали лесбиянками и часто приглашали на свадьбы. Начальница следила за выполнением обязательств по договору. Труппе предоставлялось жилье и питание на все время празднества.

Прохождение по улице группы танцовщиц ченги было событием. Лицо, закрытое легким покрывалом, изящное тело в ярких одеждах, призывная улыбка, при этом они бросали томные взгляды, произносили непристойности, сладострастно покачивали бедрами и так шествовали до места, куда были приглашены.

Когда их приглашали во дворец, им предоставляли покои, но женщинам гарема было запрещено туда заходить. Однако любопытство брало верх, и они всеми правдами и неправдами пытались поглядеть на них и даже силой пробраться в запретные комнаты.

К началу представления напряжение возрастало. Ченги вылетали в сверкающих костюмах, играли длинными черными волосами, приоткрывали грудь в глубоком разрезе, стянутую бархатным, шитым золотом жилетом, под которым виднелась белая кожа. Кончиками пальцев они били в маленькие бубны в ритм волнообразному движению тел под музыку. Мягко изгибались, потряхивали плечами и бедрами, их груди содрогались — все их движения были проникнуты бесконечным эротизмом.

Порой некоторые танцовщицы переодевались в мужские одежды, а остальные кружились вокруг, изображая сцену любви. Это и было гвоздем представления. Тогда зрительницы недвусмысленными знаками демонстрировали интерес к какой-нибудь танцовщице.

Танцовщиц ченги очень любили богатые дамы и пожилые вдовы, наследницы значительных состояний. Во время танца они пытались обратить на себя внимание танцовщиц, делали заманчивые предложения и втайне посылали записки. Они клали им между грудей золотые монеты, нашептывая свои посулы.

По окончании танца среди женщин начиналось настоящее соревнование, чтобы по самой высокой цене заполучить ченги, которая разделит с ними убранное шелковыми простынями ложе. Самыми известными и хорошенькими восторгались как кинозвездами, им посвящали песни, их повсюду приглашали. Многие богатые лесбиянки выбирали девушек из гарема собственных мужей. Иногда танцовщицы прямо выражали свои наклонности, повязывая на шею белую косынку с вышитым любовным посланием.

Их начальницу, абла, можно было распознать по обуви, вееру и белой шейной повязке.

Большинство танцовщиц было цыганками балканского происхождения. Нередко, однако, встречались среди них и мусульманки.

Еще сегодня можно встретить в Стамбуле, в районе Сулукуле, отголоски этой традиции. Там каждый вечер проходят подобные представления, и программой могут любоваться люди обоих полов за бокалом вина…

Танцоры-«кролики» и официанты с пьянящими манерами

Османские турки любили красоту и молодость независимо от пола.

У некоторых султанов для удовлетворения их сластолюбия помимо невольниц-девственниц жили юноши с детскими лицами. Такой интерес к молоденьким мальчикам привел к появлению групп танцоров кочек — в противоположность танцовщицам ченги. Эти кочек, выступавшие в общественных местах, также объединялись в ансамбли по тридцать человек под руководством начальника. Известны редкие случаи, когда такие группы насчитывали двести — триста человек. Они-то и составляли главную прелесть ночных развлечений в Османской империи. Именно на их представления был наибольший спрос на свадьбах, официальных торжествах или праздниках. Они часто танцевали во дворце прямо перед султаном. Это были юноши с женственными и чувственными манерами, одетые в женское платье, их отбирали в самом нежном возрасте и обучали музыке, танцу и всем тонкостям ремесла.

Помимо танцоров, одетых по-женски, были и те, кто носил шальвары. Их называли «кроликами», их одежда напоминала одежду женщин гарема. Как правило, они были одеты в бархатные, расшитые золотом рубахи и шелковые юбки с бахромой на поясе. Их непокрытую голову украшали длинные кудри, они пользовались духами, слегка красили глаза и, как танцовщицы, отбивали ритм ударами в маленький бубен. «Кролики» одевались в узкие черные панталоны, шелковую рубаху и пояс, и эта одежда подчеркивала все изгибы их тела.

Их эротический танец пробуждал чувственность зрителей: как и ченги, они плавно двигались, изгибались, потряхивая длинными кудрями, вызывающе покачивали бедрами, а перед началом представления они прогуливались по залу, томно и кокетливо раскачиваясь. Во время представления их подчеркнутая нарядом бисексуальность приводила мужчин в экстаз, и они в порыве страсти били порой бокалы, говорили непристойности и даже набрасывались на танцоров.

У танцоров кочек было много поклонников, которые повсюду следовали за ними. Их любовные связи и подвиги были у всех на устах, с ними пытались провести ночь любой ценой.

У каждого из них было прозвище в зависимости от физических достоинств и эротических качеств. Когда они оставались без работы, то шли официантами в кабаки и там с помощью походки и ужимок опьяняли клиентов вдвойне.

Большинство танцоров составляли пассивные гомосексуалисты, которые, достигнув зрелого возраста, вступали в обычные браки.

Известный поэт с нетрадиционной ориентацией Эндерунлу Фазиль-бей, живший в Стамбуле с 1759 по 1810 год, пишет о них в своем произведении «Ченгинаме». И хотя название переводится как «танцовщицы», он описывает главным образом танцоров кочек.

Из книги Эндерунлу Фазиль-бея «Ченгинаме»

Египтянин обладал прекрасным пропорциональным телом, он был евреем. Когда он танцевал, все его тело так трепетало, что все становились как безумные. Его возлюбленных не сосчитать. Его лицо и осанка были приятными, а когда он стягивал панталоны, это было просто божественно. Некоторые знатоки рассказывают, что его ягодицы были уродливы, а фаллос слишком велик для еврея.

Алтинтоп всегда был готов заниматься любовью, он многих сделал счастливыми. Его единственный порок — он был армянином. Один вид его тела приводил в возбуждение…

Мемед Пепе посещал кабаки, он предоставил свой зад в общественное пользование, и это позволило ему обрести сотни мужей.

Иставри с челкой на лбу был демоном-искусителем. Он был связан с опасными мужчинами.