Гармоника

Глава 11

8 и 10 сентября 1941 года немецкая авиация совершила массированный налет на Ленинградские Бадаевские склады в которых хранился текущий запас продовольствия. Сгорело до 40 деревянных складских помещений в которых по предварительным расчетам находилось около 3 тысяч тонн муки и 2.5 тысяч тонн сахара. Это то, о чем известно официально, но склады то использовали все торговые организации города и если просмотреть по остаткам на 3 сентября 1941 года, тогда картина трагедии становится более масштабной. В официальный отчет не попала ржаная мука и пшеница почти 19 тысяч тонн, разные крупы около 4 тыс тонн, соленая рыба в бочках, консервы, мыло, спички и еще много чего. Но и то, что признано официально в перерасчете на оставшееся, не эвакуировавшееся население достаточно много. Муки, из расчета дополнительных к фактически выдаваемым нормам — 100 грамм на человека это 12 дней, сахара — 900 гр на человека, шесть чайных ложечек в день хватило бы на месяц. Всей тяжести проблемы это не сняло, но катастрофа была бы не такой ужасной.

26 августа 1941 года, кабинет начальника Ленинградского управления НКВД комиссара 3-го ранга (генерал-лейтенант) П. Н. Кубаткина.

— Товарищ комиссар 3-го ранга, сообщение из Москвы. Вам нужно оставаться на месте и ожидать звонка.

— Кто? — коротко спросил Кубаткин. Он еще не совсем вошёл в курс дела, всего два дня назад его перевели в Ленинград, до этого он возглавлял Управление НКВД по городу Москве и Московской области…

— Должен прозвонить Генеральный Комиссар Государственной безопасности Лаврентий Павлович Берия.

Прозвонили минут через 10. Лаврентий Павлович мог и не представляться, по его специфической кавказской интонации и манере разговора его легко узнавали все.

— Петр Николаевич, — говорила трубка, — слушай, к тебе отправили ответственного товарища, он тебя ознакомит с последними данными по внешней разведке. Отнесись серьезно, я на тебя надеюсь.

— Все ясно. Где и когда его встречать?

— Афишировать его прибытие ненужно, лучше чтобы о нем знали поменьше. Отправь машину на вокзал. Где то через час он сам к ней подойдет.

— Ясно. Кто это будет?

— К тебе направили «товарища Пронина». Долго его не задерживай, сегодня же отправь назад.

Прибывший был в форме железнодорожного служащего со знаками различия инженер-лейтенанта, «козырнул» и представился:

— Товарищ Пронин…

— Правильно представляться следует, — решил поправить его Кубаткин, хотя и не был уверен, что поступает правильно, — инженер-лейтенант Пронин.

Прибывший повернув голову косо взглянул на свои «нынешние» петлицы, криво улыбнулся и добавил:

— В данном, конкретном случаи инженер-лейтенант Пронин, — было явно заметно, что это его слегка веселит.

— Ну что там у Вас, — Кубаткин прямо посмотрел на пришельца, — товарищ Пронин, — при этом явно выделил слово «Пронин», помотал головой и сам себе улыбнулся.

— Петр Николаевич, времени мне выделили очень мало, — как бы извиняясь произнес «товарищ Пронин», при этом на столе стал разлаживать армейскую карту.

— Так-с, что это Вы мне, — Кубаткин начал рассматривать карту, обратив внимание на стоящий штамп «совершенно секретно», регистрационный номер, форму допуска и прочие штабные мелочи, — забавные у Вас здесь художества…

— Это совместный плод работы заграничного, оперативного и аналитического отделов с наиболее вероятными событиями, — Пронин взглянул на комиссар 3-го ранга, — Вам еще нужно подписать документ «о неразглашении», — при этом поверх карты положил соответствующие бумаги. Кубаткин бегло просмотрел их и подписал:

— Сколько же я таких бумаг подписал за свою жизнь и во всех одно и то же.

— Так положено, — коротко ответил «железнодорожник» пряча документ и тут же извлекая стопку других:

— Это «пояснительная записка» к данной карте.

В это время комиссар 3-го ранга Кубаткин внимательно рассматривал карту:

— Что это за даты проставлены у некоторых населенных пунктов?

— Это предполагаемые даты когда к ним доберутся немцы.

— Если верить Вашей карте и выкладке на ней, выходит что финнов мы остановим на старой границе по реке Сестре. Тосно, Кипень, Саблино, Котлы — согласно Вашей раскладке они захватят 29-го, — при этом взглянул на Пронина.

— Это всего лишь предположение аналитического отдела, — парировал тот, — с вероятностью 80 %.

— Угу, мрачный прогноз… 30-го Ижора и Красны Бор… возле Логово выходят к Финскому заливу…

— Немцы и Финны не соединятся, если закрепиться на левом берегу Невы в районе Невской Дубровки. Но это на данный момент вторично, — при этом комиссар 3-го ранга Кубаткин как то странно посмотрел на Пронина, который даже заметив недобрый взгляд продолжил, — 28-го они захватят Мгу. Завтра последний день железнодорожного сообщения с «большой землей». Нужно проследить, что бы с утра 28 августа ни один состав на Мгу уже не шёл, — посмотрел на озабоченное лицо Кубаткина, — все перенаправить на «Ладожское озеро», иначе… Вы не должны допустить, что бы оборудование оборонных заводов, приобретенное за валюту попало в руки врага.

— Н-да, дело серьезное, — был ответ комиссара 3-го ранга.

— После взятия железнодорожной станции Мга Ленинград фактически окажется в блокаде и основной задачей врага будет вести беспокоящий огонь и ждать когда осажденные сами сдадутся. В таких условиях на первое место выходит снабжение города продовольствием.

— Значить город сдавать не будут, — из сказанного сделал вывод Кубаткин.

— Нет, город сдавать не будут, — подтвердил Пронин, — но будет не легко. Слабое место на сегодня это Бадаевские продовольственные склады. Деревянные сооружения, гореть будут крепко. К тому же расстояние между строениями небольшое, что затруднит работы по пожаротушению.

— У Вас даже это просчитали?

— У нас, — «железнодорожник» сделал ударение на слово «нас», — у нас пытаются учесть все. Но не об этом. По нашим данным особенно свирепствовать вражеская авиация будет 8 и 10 сентября как раз у Бадаевских складов.

— Ага время еще есть, — быстро сообразил Кубаткин.

— Они планируют засыпать все зажигательными бомбами и пока многие будут отвлечены на пожаре — захватить Шлиссельбург и окончательно завершить блокаду с суши. Считается, что основной задачей на ближайшее время у Вас будет перенаправить часть грузов с Мги на Ладогу и вывезти все продовольствие с Бадаевских складов рассредоточив его по городу, — посмотрел на собеседника, — Страна Вас не бросит, но работы будет много и Вы как коммунист, как ответственный партийный работник обязаны с ней справиться.

— Да уж, — Кубаткин был мрачен и явно волновался.

— Карта эта с документацией к ней остается у Вас, надеюсь ненужно напоминать о её особой важности? — в ответ комиссар 3-го ранга только хмыкнул, — и последнее с 11 сентября в Ленинград будет направлен Григорий Константинович Жуков.

Пронин уже засобирался уходить, взял в руки фуражку…

— Петр Николаевич, если найдется достаточно автотранспорта, тогда с 29-го по 6-е, пока не захватят Шлиссельбург, возможно будет организовать вывоз беженцев.

— Вы полагаете немцы пропустят. Там все будет простреливаться.

— Петр Николаевич, — при этом как бы даже обречено улыбнулся, — мы незаметно и аккуратненько.

Контейнеры с «Эль Фаро» как и ожидалось в основном были с автомобилями.

В первую очередь рассчитались с танкоремонтниками, взамен получили 45 танков т-34-85. Виктор Дмитриевич Байло, сговорившись с подполковником базы хранения Шевченко дополнительно восстановили 12 танков.

— Мои специалисты, — говорил Байло, — внимательно осмотрели все, что списано на базе хранения и пришли к выводу, что есть возможность восстановить еще несколько единиц т-44. Точно сказать не могу, но возможность имеется.

— Заберем все, что будет восстановлено и у нас имеются 2 т-44 и 2 т-34 первых выпусков, — взглянул на Виктора Дмитриевича, тот вопросов не задавал, — их необходимо отремонтировать, а т-34 еще и модернизировать.

— Привозите, — коротко ответил Байло.

Отправились к железнодорожникам.

— Уже готово 12 штук, можете забрать, — как то даже буднично отмахнулся Поплавский увлеченно рассматривая первую партию предоставленных автомобилей. В них ему нравилось все. Начиная от литых дисков и заканчивая автоматической коробкой передач. Он бы восхищался еще и круиз контролем и датчиком дождя и подогревом сидений, но… это пока было выше его пониманий.

Старшина Фролов Захар Потапович. Когда их «боевой батальон» размазали по дивизии он не знал, да и особо не стремился. Как попал он и бывшие с ним ремонтники, еще на секретной базе ОСНАЗа в подчинение к военинженеру 3-го ранга Дёмич Павел Леонидовичу, так они вместе и остались. Питание только стало гораздо хуже, на базе ОСНАЗ кормили их невпример лучше. А так продолжали заниматься тем же — ремонтировали танки, броневики, машины и в общем всю технику какая была поблизости. Все как бы уже привыкли к постоянным кратковременным авралам, вечной нехватке запчастей, инструментов, нужной смазки и многого чего когда:

— Захар, — отозвав его в сторону с волнением в голосе говорил военинженер 3 ранга Дёмич, — мы в окружении.

Захар оглянулся чего то пытаясь увидеть, его только оторвали от ремонта т-34…

— Каком окружении? — не понял он сразу.

— Дивизия наша попала в окружение.

— А мы здесь при чем?

— Всю технику, которая нынче у нас ремонтируется нужно спрятать, да так, чтобы немец не нашёл.

— Ясно, — обречено согласился Фролов.

В этот момент на ремонте у них было… два танка т-34 которых они уже отремонтировали, две другие 34-ки были на ходу, но очередь к ним еще не дошла. Так же стояли четыре пулеметных БА в почти отремонтированном состоянии и один БА-донор (с него снимали запчасти для ремонта) было несколько грузовиков, но ко всему этому совершенно не было ни боеприпасов ни топлива. Официально не было, а у Фролова было чуть чуть. Всю технику которая «на ходу» спрятали. С танковых орудий сняли замки, завернули их в промасленную бумагу, уложили в мешки и закопали под одним приметным деревцем. Аналогично поступили и с инструментом. В боях они не участвовали. Все знали, что в окружении, но куда выдвигаться и где наши не знал никто.

— Товарищ старшина, дезертира поймали, — докладывал ему боец, — странный он какой то, перепуганный.

— Сильно перепуганный? — спросил Фролов.

— Говорит их политрук в своих стрелял, а он убежал.

— Уй ты, — удивился Захар, — а ну давай этого дезертира сюда. Нет погоди не сюда, веди его к Дёмич, я тоже туда иду, там его и поспрашиваем.

Арестованный был молод, явно с последнего призыва. Одет же в сильно поношенную гимнастерку, рваные брюки и совершенно не имел никаких документов. Он утверждал, что его зовут Тимофей Иванович Тымчук. А рассказанная им история была какой то странной:

— Я и еще трое красноармейца были направлены в помощь, как нам сказал взводный — политруку Муслакову. Несли опломбированные ящики. В рощице, здесь недалеко, — указывал он рукой, — политрук приказал выкопать яму, в нее поместили эти ящики закопали и замаскировали. А потом политрук вынул пистолет и стал в нас стрелять. Успел убить двоих, выстрелил и в Юру Марфина, а у Юры в тот момент в руках была лопата, он ею махнул и политруку Карманову отрубил голову. Я испугался и убежал.

Фролов и Дёмич от услышанного были в совершеннейшем недоумении.

— Беспалов, уведи его, — негромко сказал Дёмич, а когда они с Фроловым остались одни, — Захар, что думаешь?

— Думаю, что этот Муслаков был немецкий шпион.

— А вот я так не думаю, — немного подумав добавил, — кажется мне, что вся причина в этих ящиках, — сделал паузу на раздумье, — что же в них такого должно быть, что этот Муслаков красноармейцев пострелял?

— Да мало ль чего, — пожал плечами Захар Фролов.

— Сходить надо, по тихому да проверить, — подвел итог военинженер 3-го ранга.

— Кто пойдет?

— А вот мы с тобой и пойдем, — сказал он, — и этого с собой возьмем.

Идти было действительно недалеко, место трагедии отыскала быстро.

— Он им в спину стрелял, — говорил Захар осматривая трупы, и в этого третьего попал.

— Да. Вижу, да только третий выстрелы услышал и лопату как копье кинуть успел, — соглашался Дёмич, — да попал удачно, прямо в шею, — и посмотрел на «дезертира».

— Я первым шёл, услышал выстрелы, обернулся, а Юра Марфин как раз лопату кинул. А голова у политрука сразу отлетела, кровь так фонтаном и брызнула. Я испугался и побежал.

— Ящики где зарыли? — спросил Фролов.

— А вон там, — указал пальцем Тимофей Тымчук.

Закопали не глубоко, где то на полтора штыка лопаты обнаружилась крышка первого ящика. Вскрыли, внутри опломбированные мешки, а в них деньги. Нашлись и бумаги из которых узнали, что это казна дивизии, 600 тысяч рублей.

— Так вот из-за чего этот Муслаков людей пострелял, — сокрушался Фролов.

На обратном пути их обстреляли немцы. Ну как обстреляли, они переходили поле, на дороге появились два немецких мотоцикла, по ним начали стрелять. Уже забежав за спасительные деревья Тимофей Тымчук получил ранение в спину от которого в скорости и скончался.

Но у заметивших нас немцев видать была рация и вскорости все услышали:

— «Товарищи красноармейцы, вы окружены, сдавайтесь!» — вещал в рупор немец.

— Вот жиж сука какая, — выругался Фролов, — нафига мы с этим Тимохой ходили, неудачник он и… сука одним словом!

— Чего человека за зря обижаешь, невиноват он, — ответил ему Дёмич, — а дела у нас не так уж и плохи.

— Отчего Вы так считаете, товарищ военинженер? — переспросил кто то из бойцов.

— Судя по тому, что они предлагают сдаваться, а не атакуют нас сразу, — поучал Павел Леонидович, — сил у них мало, — оглянулся по сторонам что то сам себе прикидывая, — да и позиция у нас получше, хоть и к речке прижаты, но все поле простреливаем. Всем занять оборону. Фролов возьми с собой троих и попытайся обойти этих, — он кивнул в сторону немцев, — с фланга. Если их не очень много, забросайте гранатами, — Старшина в ответ кивнул, мол понял, — а я пока потяну время, поговорю с ними о жизни.

Фролов с группой бойцов, предварительно реквизировав у всех гранаты, отправился в обход:

— Вышлите старшего на переговоры! — прокричал Дёмич.

— Выходи сдаваться! Вы окружены! Никаких переговоров! — упорствовал немец.

— Нам нужно посоветоваться, ответим через 20 минут!

— На раздумье Вам 5 минут и ни секундой больше! — был ответ немцев.

— Приготовиться к бою, — негромко произнес военинженер 3-го ранга.

— А если у них минометы? — обречено начал говорить кто то из бойцов, — вмиг нас накроют.

Через пять минут немцы начали обстрел короткими, беспокоящими очередями из пулемета.

— У-уу, — весело улыбнулся Павел Леонидович, — дела у немца совсем хреново. БабаХ! Бах-аХ… — прогремела серия взрывов, несколько раз послышались винтовочные выстрелы и с той стороны показался веселый Фролов и начал призывно махать рукой.

— Подобрались мы к ним потихоньку с тыла. Смотрим, а их всего то три мотоцикла, — рассказывал один из «Фроловцев», — пулемет только на одном, да легковой автомобиль. Всего выходит 13 человек. Один в рупор кричит, двое кинокамеры готовят, а те которые мотоциклисты в две кучки собрались. Ну, Фролов и говорит «по две гранаты на каждую группу, чтобы наверняка». Ну мы и, — при этом весело заулыбался, — потом только прошлись, да подранков зачистили.

При осмотре выяснилось, что легковой автомобиль был «Хорьх-901 тип 40», хоть и посечен осколками, но живой, а мотоциклы вообще в сторонке стояли. Так на трофеях к своим и выехали. Они бы их себе оставили, но временные трудности: неопределенность в командовании и месте дислокации, а так же искуситель Клебанюк:

— Фролов, ты даже не сомневайся, — говорил он, — такую классную легковушку начальство у тебя точно отымет, — и посмотрел на военинженер 3 ранга Дёмич ища подтверждение своим словам. Тот скривил лицо, вздохнул и покивал подтверждающе головой.

Старшина и сам это понимал, но давила жаба и грыз хомяк…

— Просто так не отдам. Десять гранат потратили…

— Захар, не заливай. Я у ребят поспрашивал, всего шесть гранат.

— А хоть бы и шесть, — упирался старшина Фролов, — все равно потратились.

— Я тебе немецкий грузовик предлагаю Опель-Блиц.

— Трех тонный… — не то утверждал, не то поинтересовался военинженер 3 ранга Дёмич.

— Да. Трехтонку.

— Это за легковушку, а за мотоциклы?

— Еще добавлю по мешку картошки и наших, ОСНАЗовских сух пайков.

— Бак должен быть полным и бочку бензина про запас, — уточнил Дёмич.

— Добро, — и протянул руку, — «по рукам»?

— «По рукам».

Эвакуировать припрятанную технику отправились отчего то во второй половине дня на двух полуторках. В одной были бочки с ГСМ, во второй незнакомые мехводы и ремонтники. Буксировать броневики которые «не на ходу» планировали танками.

— Товарищ старшина, товарищ старшина, просыпайтесь, приехали.

— Ух ты как это я, — протирая глаза говорил Захар Фролов оглядываясь вокруг. Место было знакомое. Вон замаскированный первый танк, возле него уже ходят, подкатили бочку с соляркой. Чуть дальше второй, третий, четвертый. Броневики еще немного дальше…

— Товарищ старшина, затворы нужно откапывать. Вы бы показали где.

— Да да, — никак не мог проснуться Фролов, — пойдем покажу. Стоп какие затворы? — наконец до него дошло несоответствие вопроса, — Ну ты и… пехота, у орудия замки, — улыбаясь глядя на бойца произнес он.

Закладки нашли быстро, замки встали на место, к танкам подцепил броневики и в этот момент к старшине Фролову как прозрение пришло:

— Товарищ старший лейтенант, — говорил он Клебанюку, — я знаю где здесь клад закопан.

— Захар Потапович, какой нафиг клад, — не понял его Андрей Клебанюк, — о чем ты говоришь? Нам бы убраться отсюда побыстрее, да это, — он кивнул головой в сторону техники, — эвакуировать.

— Есть здесь клад, — настаивал Захар, — два ящика. Казна дивизии, 600 тысяч рублей. Здесь совершенно недалеко.

— Хорошо. Бери машину, только быстренько туда и обратно, — согласился Клебанюк.

Назад возвращались в темноте. То ли Фролов снова задремал, то ли еще по какой причине, а только Захару казалось, что они не проехав и километра — уже прибыли.

— Что это сегодня со мной, — тихонько говорил он сам себе, — наверное усталость последних дней сказывается.

Уже ночью он вернулся в «родной» ремонтный взвод:

— Старшина, а где танки, броневики за которыми ты ездил? — поинтересовался военинженер 3 ранга Дёмич.

— Их те, другие ремонтники, которые с Клебанюком приехали забрали, говорят у себя они лучше их отремонтируют.

— Хм, — мотнул головой военинженер, — баба с воза…

Лютиков был весь в ожидании. Он точно знал, что Клебанюк отправился эвакуировать танки, знал, что два из них «хоть сейчас в бой»…

— Где он, черт возьми так долго? — глядя на Пряхина произнес он.

— Откуда я знаю? — тут же в тон был ему ответ.

— Не случилось бы беды, — продолжал волноваться капитан, — отказался от сопровождения… ух, а мне теперь беспокойся.

— Иван, да успокойся ты. Клебанюк уже достаточно опытный. Ложись отдохни, утро вечера мудренее.

А утром его ожидала радостное известие:

— Ванька, подымайся, — тормошил его Пряхин, — тебе срочно в Михеевку. Там тебе танки новые прибыли.

— Какая Михеевка, какие танки, — с просоня ничего не мог понять Лютиков.

— Давай быстрее, — торопил его Павел Анатольевич, — я твоим уже команду дал, чтобы собирали всех кто танком управлять умеет.

— Зачем?

— По рации сообщили «Капитану Лютикову явиться в Михеевку. При себе иметь 45 механиков-водителей и все неисправные 34-ки».

— Ага, ротных еще нужно. Я что ль все машины принимать буду? — посмотрел на Пряхина, — Я общий акт подпишу. Ротные каждый за свою роту, взводные за взвод, командир танка — за конкретный танк.

Прибыв в пункт назначения Лютиков увидел там ряды новеньких танков с виду 34, на 6-ти из которых на башне были установлены ДШК… и старшего лейтенанта Клебанюка:

— Привет, ты чего здесь?

— Да вот тебя ожидаю.

— С какого счастья?

— Танки тебе передать. Подписывай акт приема.

— Так это от тебя танки?

— Нет, от «товарища командира», подписывай быстрее, меня машина ждет.

— Подождет. Ты мне в прошлый раз танки без пулеметов подсунул, в этот раз такой номер не пройдет!

— В этот раз танки из другого… в комплекте они, даже зенитные пулеметы имеются.

— Вижу, — и обернувшись к «своим» командирам стал командовать, — старшинам, пересчитать все танки. Первая рота начиная с этого, — указал пальцем, — твои, вторая — следующие твои, потом третья. Сразу распределить по взводно. На каждую машину назначить мехвода. Все, поехали, принимаем, — в это время они шли вдоль рядов 34–85. Заметил, что на одном из танков белой краской была сделана надпись «За Сталина»:

— А этот почему такой?

— Это командирская машина.

— Как прошла эвакуация техники? — интересовался Александр Николаевич.

— Штатно, — ответил Говоров младший, — указанное Павел Леонидович Дёмич место осмотрели с помощью коптера. Приехали. Танки заправили броневики взяли на буксир. Фролов установил замки. Пока устанавливал вспомнил о кладе…

— Эту мутную историю я уже слышал. Фролов ничего не заподозрил? — и посмотрел на Клебанюка.

— Полагаю что не заметил. Мы его перед выездом чаем напоили со снотворным, так он всю дорогу туда и обратно спал.

— Угу. Снотворным напоил, «Хорьх» и три мотоцикла выдурил, — медленно проговорил Говоров старший и посмотрел на Андрея Клебанюка.

— Этот «Хорьх» и мотоциклы отцы-командиры у него все равно отняли бы, — стал оправдываться Клебанюк и посмотрел на Валерий Александровича и продолжил, — совершенно даром отняли бы.

— «Хорьх» хороший, — поддержал его Валерий, — почти новый. Слегка только осколками посечен. Мы им «Опель-Блиц» за него отдали, бочку бензина, продуктов.

— Я из этого «Хорьха» конфетку сделаю. Крышу с люком, мотор получше, салон облагородим, сидения удобные, — слушая Ави Говоров старший улыбался, — В белый цвет покрашу. Будет что Его Императорскому Высочеству предоставить.

— И почему я ни на миг не сомневался, что данный обмен инициировал Ави?

— Машина действительно хорошая. С ней легко работать будет.

— Андрей, — это к Клебанюку, — сколько техники на ремзавод будем отправлять?

— т-34 — 6 штуки, т-44 — 3 штуки. Есть еще 8 БА.

— БА Ави ремонтировать будет, а танков отчего так? — и посмотрел на Валерия.

— Тех, которые эвакуировали 4. Плюс Лютиков две 34-ки и три 44-ки успел сломать.

— Проблема, — чеша ладонью лоб сказал Говоров старший, — я только за четыре т-34 договаривался.

— Никакой проблемы, — не соглашался Говоров младший, — им все равно сколько ремонтировать, лишь бы расчет вовремя был. А рассчитаться у нас на сегодня есть чем, даже с лихвой, — при этом хмыкнул, — они еще рады будут и спасибо скажут.

— В Ленинграде нужно наладить выпуск снарядов для 85 мм танковой пушки. Наших запасов на долго не хватит. — говорил Александр Николаевич, — рассчитываться будем продуктами в виде дополнительного пайка. И нужно это как то сделать не привлекая излишнего внимания. Как идут дела с эвакуацией людей?

— Задействовали наших 20 машин да ленинградцы 30 предоставили. За Разметелово (населенный пункт) хороший такой лесок, болота вокруг. Идеальное место для… К северо-западу от Волхова (город) очень похожий лесок и болота имеются… В общем вся дорога занимает около часа времени. За один рейс чуть более 1000 человек вывозим.

— Не слишком ли быстро. В реале то расстояние изрядное, по больше 100 км, — заволновался Александр Николаевич.

— Ленинградских водителей такой же вопрос интересовал.

— И?

— Сначала подписали бумаги «о неразглашении», потом всем выдали по паре килограммов картошки и по три пачки нашей каши быстрого приготовления за «особые условия». Вопросы пропали мгновенно.

— Назад машины пустыми гонишь?

— Нет. На «Эль Фаро» были контейнеры с продуктами, по документам они плыли на Бермуды. Вот эти продукты и отправляем.

— Они же с не нашими этикетками.

— Лаврентий Павлович Берия, — Валерий улыбался, но говорил очень серьезно, — лично звонил Кубаткину и вскользь сообщил, что это от американских рабочих жителям Ленинграда. Так же дал устное распоряжение лично контролировать распределение данных продуктов. И в виде бонуса — пять машин продуктов для работников НКВД.

— Аферист, — сделав большие глаза и развел руки Говоров старший. Немного подумал и продолжил, — 5 машин продуктов, — посмотрел на Валерий Александровича, — Не дофига ль?

— Нормально. Зато вопросов лишних никто никаких не задает, везде «зеленый свет». Авторитет Кубаткина и всего НКВД — выше крыши. А 5 машин из них три полуторки и две трехтонки, это 10 тонн. Мы же возить будем с 29-го августа по 6 сентября, пока немцы не захватят Шлиссельбург. Планируем эвакуировать людей до 18 тысяч, а там как получится.

— Контейнеров с продуктами много?

— 32 штуки. В среднем по 22 тонны каждый.

— На первое время нормально, — согласился Говоров старший, — а в дальнейшем нужно будет на деньги, что за паровозы выручим закупить продуктов.

— Еще нужны хоть какие буржуйки дрова и уголь, — дополнил Валерий. Александр Николаевич кивнул, подтверждая и тут же поинтересовался:

— Как с охраной от самолетов?

— На каждом седьмом грузовике пара наших с ПЗРК.

Вопрос об образовании службы безопасности на подконтрольных Говорову территориях всплыл как бы сам собой:

— За последнее время народонаселения у нас значительно прибавилось, — обвел взором всех собравшихся, — А порядку поубавилось. Много непонятно кого и чего, а учет и присмотр полагающейся у нас отсутствует напрочь, — говорил Александр Николаевич, — потому необходимо создать службу внутренней безопасности, — обвел взглядом слушателей, — Название должно быть емким и одновременно понятливым. Пока не знаю каким, но хочется что то вроде НКВД или КГБ…

— Нет, — замотал головой Говоров младший, — если уж называть то скорее СМЕРШ, — и заметив непонимание слушателей уточнил, — это сокрушённо от «смерть шпионам».

Александр Николаевич взглянул на сына, заулыбался…

— Хорошее название, — отстаивал свою мысль Валерий, — короткое, емкое и всем понятное.

— Для разведки и контрразведки подойдет, а для «внутреннего» порядка все же должно быть что то другое.

— Тогда КГБ, — и тут же расшифровал, — Канцелярия Говорова Безопасность.

— Интересное решение, — удивился Александр Николаевич, — вот никогда бы не подумал, что КГБ именно так расшифровывается, — с улыбкой произнес он, — Тогда второй вопрос — кто будет руководить?

Присутствующие стали вертеть головами…

— Александр Николаевич, — заговорил Петлицкий Сергей Ефимович, — если Вы позволите? — и замолчал.

— Позволяю.

— На должность главы Канцелярии ГБ я бы предложил Давыдину Елизавету Ефимовну, — и посмотрел на свою сестру, — Уверен, что лучшей кандидатуры нам не сыскать.

— Сережа, — протяжно произнесла Елизавета Ефимовна пыталась протестовать, но…

— Мы обдумаем это предложение, — обвёл всех взглядом медленно произнес Говоров старший мысленно же себя ругая, что сам сразу не сообразил, — скажу больше, эта мысль мне нравиться.

Елизавета Ефимовна действительно, при назначении на столь ответственную должность оказалась совершенно на своем месте. Вначале для лучшей организации работы она привлекала старост селений и в особенности Степаниду Трофимовну Чкалову с которой они даже подружились. Потом как то незаметно Петлицкий Сергей Ефимович стал ухаживать за совершенно одинокой и еще привлекательной Степанидой Трофимовной… еще чуть попозже выяснилось, что за Марией Васильевной Чкаловой (дочерью Степаниды Трофимовны Чкаловой) ухаживает Матиас-Матвей Бауман, хотя Матиас здесь его никто никогда не называл, все чаще Матвей Иванович. Как специалист он был хорош, особенно по моторам. Да и Ави был о нем высокого мнения и никому другому руководить строящимися моторо-ремонтным и сборочным цехами доверить не мог. Он понимал, что на каждый цех должен быть свой, один начальник, но:

— Моторов на ремонт у нас сейчас немного, да и собирать почти нечего — справится.

Так же выяснилось, что отец Матвея, Бауман старший — бывший офицер контрразведывательного отделения (КРО) и занимался организацией и контрразведывательным обеспечением военных заводов, оружейных складов и всех видов снабжения. В РККА он служил в Регистрационном управлении Штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии, это то, которое позже стало именоваться ГРУ. Узнав подробности биографии Елизавета Ефимовна пожелала непременно видеть Ивана Ивановича Баумана у себя. К тому же со слов Матвея их семья в Германии жила не очень, к тому же «коренные» немцы их считали «русскими». За период с 1936 года, когда они перебрались «на землю отцов» для Иван Ивановича Баумана Германия не стала родной. В общем, по настоятельной просьбе Елизаветы Ефимовны Матвей Иванович Бауман был направлен в «отпуск», а Ави:

— Ави, — говорил Александр Николаевич, — тебе нужно подготовить контейнерное жилье на случай переезда к нам семьи Бауманов.

— Хм, это конечно не моё дело, но они немцы и их фамилия звучит как Бауман.

— Ави, русский определяется не по национальности, а по духу, — медленно, чтобы лучше доходило говорил Александр Николаевич Говоров, — Будь ты хоть три раза татарин, но если дух у тебя русский, значить ты русский.

— По Вашему выходит я так же являюсь русским?

Ничего не ответил Говоров старший, только мысленно про себя подумал: «русским, русским жыдом»… хотя нет Ави не был жыдом, он был евреем. По русски отзывчивым, добрым, работящим… не по русски ответственным и немножько жадным.

Иван Иванович Бауман. Здесь, в Германии его зовут по другому — Иоганн Бауман. Бывший капитан могучей Российской Империи, а нынче столяр в захудалой мебельной мастерской-переростке или цехе-недомерке? Нельзя сказать что они с женой, Ольгой Федоровной нынче живут сильно плохо, но в той, другой, далёкой жизни когда он был блистательным молодым офицером подающим надежды, жизни полной радости и планов на будущее… Забыть нельзя, а вернуться увы невозможно. После того, как они получили извещение о том, что их единственный сын пропал без вести жизнь для них стала безрадостной, унылой и совершенно черно-белой.

По окончании работы Иоганн возвращался домой когда услышал:

— Отец, — произнесённое по русски…

Голос был знаком до боли. Бауман медленно, чтобы не испугать «наваждение» обернулся:

— Не может быть, — тихо произнес он, увидев «своего» Матвея, — этого не может быть, — у него на глазах заблестели слёзы…

Дома Ольга Федоровна рыдала, а Иван Иванович не мог найти себе место слушая невероятный рассказ их маленького Матяши, который вырос в большого Матвея. Пропал и вернулся, чтобы подарить им веру, надежду и новую жизнь. А вот на предложение Матвея немедленно, завтра же с самого утра отправиться:

— Матвей Иванович, — глядя на сына в упор официально ответил Иван Иванович Бауман, — я, как русский офицер так поступить не могу.

— Имеются серьезные препятствия? — поинтересовался Матвей.

— Да. Я, как человек честный и ответственный должен сообщить об убытии дирекции предприятия на котором работаю, — и коротко, по офицерски кивнул головой, он желал еще щелкнуть каблуками, но в данный момент был в домашних тапочках и потому передумал, — так же нужно сообщить хозяйке квартиры о окончании срока аренды, — при этом перевел взгляд на жену Ольгу Федоровну, продолжил, — собрать вещи. И последнее — жалование мне выплачивают в конце недели, а завтра только четверг.

— Отец, но Ольгу Федоровну никакие обязательства не сдерживают.

Поняв к чему клонит сын Иван Иванович закивав головой:

— Да, она имеет полное моральное право завтра, с самого утра отправиться с тобой «на смотрины», но мне будет спокойней, если к вечеру она вернётся. Я же в любом случаи задержусь до окончания недели.

Смотрины для Ольги Федоровны начались несколько необычно. У них в городке был небольшой парк, вот к нему они с Матвеем и направились. Неспешно беседовали и шли по аллейке. В конце её их поджидал автомобиль. Сначала они ехали как бы через парк или уже лес? Потом её взору открылась деревня. Необычно ухоженная, но явно русская деревня. Дальше они осмотрели строящееся какое то предприятие, потом еще одну стройку. Матвей комментировал, он с азартом рассказывал, показывал… Познакомили Ольгу Федоровну с Елизаветой Ефимовной, которая как бы между прочим поинтересовалась:

— Матвей Иванович, где же ваш отец?

— Он ненамного задержится, — приняв статный вид и совершенно по взрослому отвечал он, — у него дела-с. Обещал прибыть в конце недели-с.

Так же ей был представлен Сергей Ефимович Петлицкий и Степанида Трофимовна Чкалова. Но на этом знакомства не окончились:

— Это Мария Васильевна Чкалова, — представляя эту милую девушку Матвей смущался, волновался и даже немного покраснел, — А это моя мама — Ольга Федоровна…

Так же они заехали в мастерские где шустрый еврей, с почтением называемый Матвеем — Ави:

— Ольга Федоровна, — говорил Ави, предоставляя ей на выбор эскизы сборных домов, — я категорически настаиваю, что бы Вы лично выбрали понравившийся Вам эскиз. Клянусь здоровьем покойной тёти Симы, — при этом поднял взор на Матвея, перевел на Ольгу Федоровну и совершенно «честным» голосом продолжил, — к Вашему следующему прибытию Вы сможете лицезреть уже почти готовое строение…, - он уже знал, что три дня «форы» у него имеется, а поскольку место для домика «Бауманов» Александром Николаевичем было определено и заранее подготовлено. К тому же у Ави были подготовлены несколько контейнеров-модулей с окнами, дверьми, утепленные и частично отделанные изнутри. Их только следовало установить в нужной последовательности, подключить коммуникации и подвести под общую крышу.

Ольга Федоровна была несколько растеряна столь быстрому решению их жилищного вопроса. Она ощутила, что их здесь ждут, они нужны и востребованы, о них заботятся. Матвей им рассказывал, но ей, да и Иван Ивановичу как то не верилось. Выбирая предложенные варианты жилья, она то и дело интересовалась мнением Матвея:

— Мама, я буду жить отдельно, мне уже выделили место.

— Мы будем жить не в одном доме?

— Нет. Вы с отцом будете проживать в «центральной усадьбе», в «Ближней Слободе», так здесь называется место где селятся «приглашённые». Мой же дом будет ближе к строящейся «промышленной зоне», это в «Инженерной Слободе».

К вечеру Ольгу Федоровну доставили в тот же парк в их городке, откуда утром началось её «путешествие».

К концу недели Ольга Федоровна и Иван Иванович Бауман навсегда перебрались в Андрейки. Иван Иванович получил должность в Канцелярии ГБ, в отделе «СМЕРШ» и еще — ему изменили фамилию. Был Бауман, стал Бауманов. В прочем ни он, но Ольга Федоровна ни тем более их сын Матвей не возражали.

— Елизавета Ефимовна, — интересовался Говоров старший, — как Вам Иван Иванович Бауманов?

— Опытный, умный и энергичный человек, хотя не лишён самобытности, — говорила она, — он тут же начал приводить все в соответствие с установленными им же требованиями и правилами. С госпожой Чкаловой они разработали план мероприятий по нашим торговцам, посетил всех «незаконных» торговцев которых развелось сверх меры. Инкогнито побывал в городе, встречался с Федором Яремой по прозвищу «Кривой». Завел картотеку…

Обычно осторожная в оценке людей госпожа Давыдина в разговоре о Иван Ивановиче Бауманове вдруг не скупилась на похвалу.

— Елизавета Ефимовна, — удивился Говоров старший, — Вы ли это говорите?

— Он заслуживает этих похвал, — был ее ответ.

Баумановы достаточно быстро адаптировались к местным условиям. И как то:

— Александр Николаевич, — обратился Бауманов Иван Иванович к Говорову, — Мы с Ольгой Федоровной, — при этом посмотрел на жену, — хотим открыть свое дело, — немного подумал и добавил, — если Вы не возражаете.

— Отчего же мне возражать? Свое дело это замечательно. А чем ежели не секрет желаете заняться?

— Для начала мебельную мастерскую, — ответила за мужа Ольга Федоровна.

— Похвально. С мебелью вообще, а тем более с хорошей у нас совершенно никак.

Чета Бауманов понимающе покивала в знак согласия. Им эта проблема была хорошо знакома. Дом у них был прекрасный, лучший из тех, что у них был до него. В меру большой, уютный с большими окнами и просторными комнатами, в доме был свет, вода, имелась канализация и телефон, но мебели в нем почти не было. У других была схожая картина.

— Вот только, — продолжал Говоров старший, — одной мастерской будет маловато. Здесь фабрику открывать нужно.

И в скорости в Андрейках была открыта мебельная фабрика имеющая «новейшее» для того времени станки и «современнейшее» оборудование. Так же, как сопутствующее производство наладили выпуск фанеры, ДВП и ДСП.

Александр Николаевич, Валерий Александрович и небольшая «приемная» комиссия по просьбе Ави Финка осматривала модернизированный до неузнаваемости, слегка пахнущий свежей краской автомобиль для Наследника престола:

— Вот никогда не думал, что обычный армейский «Хорьх» можно так переделать, — говорил Александр Николаевич рассматривая машину, — даже место для флажков на крыльях предусмотрел. Люк мне только кажется какой то большой получился и что за еще один лючок сверху?

— Почему получился, почему большой? Его специально делали больших размеров, — энергично пояснял неугомонный Ави, — чтобы отодвинув можно было вдвоём показаться наполовину и поприветствовать всех. А маленький лючок как раз таки и является от жары.

— Угу, а пулеметные броневики, — Говоров старший указал на находившиеся здесь же два БА-20, - зачем?

— О, это Валерий Александрович пожелал, — тут же сообщил Ави глядя на Валерия.

— Валерий, а БА-20 зачем?

— Не могу я представить Высочайшую особу без охранного сопровождения.

Оба БА-20 были покрашены в белый цвет, по бокам изображены имперские орлы на фоне имперского же флага. На них уже установили мигалки и громкоговорители. Сзади добавили небольшое десантное отделение на 4 человека. Так же во всех трех автомобилях были установлены портативные рации.

— Тебя не смущает, что автомобиль только один?

— Смущает, даже очень смущает.

— Вот и я полагаю, что их должно быть несколько больше.

— Александр Николаевич, если Вы позволите, — начал говорить Ави, Говоров старший посмотрел на него и кивнул, — у нас имеется целых три маленьких автобуса и если их соответственным образом переделать…

— Ты в курсе, что асфальтных дорог нет?

— О! Я знаю, что нужен увеличенный клиренс (расстояние от земли до нижней точки автомобиля, еще называют «дорожный просвет»), но я имею сказать за те небольшие автобусы, которые Валерий Александрович называет «УАЗ-451 «Буханка».

— Ави, — протяжно произнес Валерий, — Никаких самоделок-переделок. Будут серийные автомобили.

— Но их еще нет, а эти есть и их уже восстановили и они даже весело катаются. Их нужно только перекрасить в нужный цвет.

— Это Вы о чем спорите? — поинтересовался Говоров старший.

— Ави предлагает из «Буханки» сделать представительский автомобиль для имперской свиты.

— Очень интересное предложение, к тому же вряд ли мы отыщем более подходящий микроавтобус-вездеход.

Неожиданная поддержка со стороны Александра Николаевича решила спор в пользу Ави и уже к вечеру все три «Буханки» были подготовлены к покраске.

Поиск серийных автомобилей пригодных для эксплуатации в условиях середины 19 века длился… почти не длился. Внедорожник ГАЗ-69, в экспортном варианте СССР экспортировал в 50 стран мира и везде он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. С потерпевшего крушения корабля, ух и неудобно его выбросило на мель, сняли почти три десятка совершенно целых и множество поврежденных ГАЗ-69. Так же были «эвакуированы» ГАЗ-51, ГАЗ-63 и автобусы ПАЗ-651. Все так же по большей части были битыми. Там же были обнаружены запчасти и запасные моторы.

С «прибывшей» техникой Ави долго не заморачивался. Несколько ГАЗ-69 были модернизированы внутри, перекрашены, на двери нанесен «имперский» флаг в центре которого двуглавый герб России. Пять автомобилей отправляли в Чудово, два Иван Федоровичу Яровому и три про запас. Из которых один как бы для руководителя Северной дирекции П. П. Мельникова.

Первый же пробный выезд прибывшего в Чудово автомобиля закончился конфузом. Почти ничего не проехали, зато успели пробить два ската. Большое количество подковных гвоздей и скобок чуть не поставило точку на всей зарождающейся автомобильной промышленности.

— Для сбора гвоздей, скоб и прочего металлолома нужно создать машину с электромагнитом и периодически на ней кататься, — говорил Валерий.

— Будет ли выгодно такое «катание»? — усомнился Александр Николаевич.

— Будет, — Говоров младший ответил с какой то твердой уверенностью, — в начале автомобильного бума схожее изобретение ездило по дорогам. Так оно собирало до 10 кг металлолома на 100 км пути. Опять же учебная езда и обучение водителей, — улыбнулся и добавил, — совмещаем полезное и нужное.

— Я спрашиваю — выгодна ль будет такая машина, а ты мне…

— Я же и говорю, до 2 тонн металлолома плюс обученный водитель. К стати цена метала нынче высокая, так что прибыль гарантирована. Но имеется и вторая сторона, — продолжал интригу Валерий, — почти уверен, что автомобиль захотят приобрести многие, потому будут оплачивать учебную езду.

Специальный автомобиль Ави делать не стал. К обычному сделали прицепную электромагнитную «борону» которую тот тащил за собой. Колеса только поставили гусматовые, скорость то «уборки» была небольшой.

О появлении в городе нового вида транспорта руководитель Северной дистанции Павел Петрович Мельников узнал в тот же день, а еще через некоторое время ему сообщили, что в городе появилась самодвижущаяся коляска, которая собирает гвозди. Весь этот транспорт гаражируется на дворе Ивана Федоровича Ярового. Взглянуть на эдакое чудо, «паровоз движущейся без рельс» П. П. Мельникову захотелось лично, потому в один из дней к дому в коем проживал Яровой подкатила коляска. Иван Федорович Яровой, по «своим каналам» был заранее осведомлен о визите потому посчитал целесообразным осведомить и Александра Николаевича.

Потому при входе господина Мельникова встречали отец и сын Говоровы, а так же Иван Федорович Яровой:

— Я собственно по какому делу, — говорил Павел Петрович, — у нас возникли некоторые проблемы с финансированием, потому прошу небольшой денежной отсрочки в оплате за паровозы большой мощности… — ну и дальше в этом же духе, в общем явно лил воду. Мельников не был в курсе личного знакомства Валерий Александровича с наследником престола и высокой осведомленности оппонентов.

— Да-с дело действительно не важное, — картинно соглашался со сказанным Александр Николаевич Говоров. Он точно знал, что всего лишь произошла небольшая задержка по финансовой части, поскольку оплатили заказ Александровскому чугунолитейному заводу и просто никто не ожидал, что Говоров столь быстро поставит, в достаточно большом количестве — 12 штук, заказанные ему паровозы.

— Валерий Александрович, мы, — при этом Говоров старший кивнул в сторону Мельникова, — с Павел Петровичем нуждаемся в твоей помощи.

— С Его Высочеством, наследником престола Александром Николаевичем я буду иметь встречу не ранее чем после завтра, — и как бы поясняя тему встречи, — будем передавать заказанные транспортные средства. Полагаю у меня появится возможность затронуть и данную тему, — так же артистично, не улыбаясь подыграл Валерий, — непосредственно касающуюся семьи.

Было заметно, что от услышанного Мельников слегка напрягся и даже смутился, но все же:

— Меня уведомили, что у Вас появился небольшой паровоз который умеет двигаться по дороге совершенно без рельс, — как бы между прочим подходил к главной цели своего визита руководитель Северной дирекции, — хотелось бы знаете, полюбопытствовать…

— Хм. Прошу-с, — указал направление Валерий, — проследовать.

Увиденные автомобили Павел Петрович осматривал с интересом. Каждый из них несколько раз обошёл вокруг, посидел на месте водителя, пассажира, отметил удобство сидений, постучал по броне броневика, в общем ему понравилось.

— Александр Николаевич, скажите, а не желаете ль Вы продавать и вот эти автомобили?

— На данный момент то что Вы ведете единичные экземпляры собранные исключительно по заказу Наследника престола, — специально неуверенно, давая понять, что продавать будут, но чуть попозже, дабы Император смог в полной мере ощутить свое величие, а уж потом и остальным будет позволено заиметь транспорт «как у Императора Всея Руси».

Император Николай I Павлович с семьей летние месяцы любил проводить в Петергофе. При нем город расширился, были сооружены роскошные дачи, кавалерийские и фрейлинские домики. Были построена почтовая и телеграфная станции, городской госпиталь и шоссейные дороги. Достаточно часто там же проводили праздники, гуляния и прочие торжественные события. После ужина гости садились в кареты и катались по паркам, любуясь световой иллюминацией — горело множество ламп расставленных в удивительной последовательности и прекрасными фонтанами отражающими свет. В Нижнем парке устраивались маскарады…

Смотрины автомобильной техники было решено провести в Петергофе на месте кадетского лагеря между Разводной улицей и Английским парком.

Само появление в городе колонны автомобилей вызвало необычайный интерес.

Первым ехал достаточно грозный броневик с включенными мигалками. С громкоговорителя звучало:

— Дорогу, дорогу Императорскому кортежу! — хоть улицы были почти пустынны, гул множества автомобилей, движущиеся световые эффекты и громко звучащий властный голос ненавязчиво создавали дополнительную рекламу и негласно указывали место куда все это направляется, как бы приглашая всех желающих посетить, осмотреть и оценить.

За броневиком следовал шикарный лимузин белого цвета на радиаторе которого была бело-красно-синяя лейбла с надписью «Великая Россия», по бокам же развивались маленькие имперские флажки — это был «замаскированный» «Хорьх», за ним шли три ГАЗ-69 и две «Буханки», замыкал процессию второй броневик. Автомобильная колонна беспрепятственно въехала на территорию кадетского лагеря и хоть дежурные и караульная службы были заранее предупреждены… Машины, по отработанному ещё в Андрейках сценарию быстро и аккуратно выстроились в ряд, водители встали у своих машин. Штабс-капитан Говоров, при параде и с нелюбимой им шашкой шёл вдоль строя принимая схожие рапорта, в которых менялось только фамилия водителя:

— Водитель Соломин! Марш закончен! Машина исправна, замечаний не имею!

— Водитель…, — и так дальше.

В это время к ним стали подтягиваться особо любопытные преподаватели-офицеры и воспитанники военно-учебных заведений с совершенно не скрываемым интересом рассматривая прибывших, вернее не столько людей сколько технику. Особой популярностью закономерно пользовались броневики. Возле обоих собралось достаточно много народу. Сначала говорили между собой, потом начали интересоваться, спрашивать и расспрашивать у водителей. Среди преподавателей-офицеров оказались и «знакомцы» которые присутствовали на выступлении Валерий Александровича при аттестации на офицерское звание:

— Валерий Александрович, — радостно улыбаясь заговорил к нему майор, а фиг его знает как его звать, да лицо смутно знакомо, — Я так и заподозрил, что окромя Вас никто данное представление, — при этом он окинул взглядом прибывших людей и технику, — устроить не смог, — и более тихо добавил, — да еще здесь, в Петергофе.

— На данное действие имеется соответствующее указание Наследника престола, утвержденное Его Императорским Величеством, — ответил Валерий мимолетно приложив руку к козырьку и тут же её убрав, отвечая на рукопожатие майора, при этом более тихо, чтобы не слышали другие, — простите запамятовал Ваше Имя Отчество…

— Аха ха ха ха. Бойкович Алексей Евгеньевич, — тут же негромко представился он и продолжил, — Милейший Валерий Александрович, Вы меня и не могли запомнить. К Вам, после «выступления» или говоря точнее «аттестации» подступиться простому майору было совершенно невозможно, — сделал паузу и продолжил, — А Вы уже штабс-капитан.

— Это всего лишь признание былых заслуг.

— Поговаривают у Вас уже имеются и иные заслуги, — заговорчески подмигнув продолжил майор.

— Ну в общем то кое что произошло, — Валерий просто не знал, что из произошедшего можно говорить, а о чем следует умолчать.

— Ну, не скромничайте. После возвращения Цесаревича с Тифлиса здесь, в Петергофе по особым чертежам был изготовлен тир где Наследник престола довольно часто упражняется в стрельбе из скорострельного оружия. Да и Император иногда знаете ль балуется…

Дальнейший их разговор был прерван появлением Сазонова Никанора Сергеевича… уже не полковника, а генерал-майора…

— Здравия желаю Ваше Превосходительство Никанор Сергеевич, — выпялив грудь бодро произнес Валерий прикладывая руку к козырьку, — поздравляю с…, - договорить он не успел, Сазонов начал махать ладонью, как бы говоря «достаточно», а потом просто протянул руку для рукопожатия.

— Здравствуйте Валерий Александрович, — радостно произнес он и тут же, — Его Сиятельство князь Александр Иванович Чернышев (военный министр) давеча повысил Вас в чине за Кавказские события. Так вот на «смотринах» надлежит быть при новых эполетах в чине капитана.

— А у-у, — растерялся Говоров младший, — так точно, буду!

— Вы их сильно не это, — вдруг заговорчески продолжил Сазонов, Валерию подумалось, что Сазонов хочет сказать «не сильно их празднуй», в смысле «не напивайся», но тот стал говорить совершенно об ином, — мне стало доподлинно извечно, что Его Императорское Высочество наследника-цесаревич Александр Николаевич имеет желание присвоить Вам очередной чин майора и произойдет это как бы здесь и сегодня.

— Понял. Кого еще повысили?

— Многих. После нашего, — при этом на слове «нашего» он сделал ударение, — посещения Кавказа на Черноморской линии горцы массово переходят в православие и повиновение, — при этом хитренько так подмигнул и продолжил, — Бояров стал генерал-полковником. Твоих этих, что показывали — всех.

— Фон Вессель, Бранкович?

— Нет. Этих нет, не заслужили.

Валерий понимающе покивал головой. Сазонов же сделал паузу, обернулся проверяя, что их никто не слышит и продолжил:

— Император заинтересовался винтовкой и пистолем кои Ваш отец подарил наследнику-цесаревичу. Я предупреждал его, что надо бы подготовить еще несколько экземпляров, — посмотрел на Валерия и замолчал, ожидая его ответа.

— Да. Отец передал несколько винтовок и пистолетов, а так же для них некоторое количество патронов.

Извещение явно успокоило старого вояку Сазонова, он облегчённо вздохнул, похлопал Валерия по плечу:

— Вот и хорошо, — лишь после этого он как бы только увидел ряды автомобилей, отчего то протер переносицу, — теперь ознакомь меня с этими машинами, — и сам первым пошёл вдоль ряда, — надеюсь Вы подготовили автомобиль и для военного министерства? — как то уж очень подленько то ли спросил, то ли утверждал.

— Так точно Ваше Превосходительство, но нынче всё, что Вы лицезрите подготовлено для Императорского двора. Автомобили предназначенные для военного министерства…, а сколько их должно быть?

Сазонов на этот вопрос и сам не мог дать ответ, но на всякий случай произнес:

— Сколько бы не было, все оплатим.

— Ясно, тогда не менее трех, — продолжил Валерий, — и будут они вот такими, — при этом указал на ГАЗ-69. Все будет точно таким же, но снизу на двери, полукругом надпись «Военное Министерство».

— А почему не вот такие, — он указал на «Хорьх»?

— Такие не могу-с, — и честно посмотрел в глаза генерала, — это эксклюзивно, лично для Императора. Исключительно с Его позволения.

— Угу. Так и это ничего, хороши, — сразу переключился он, открыл дверцу, заглянул, лично проверил пассажирское сидение.

— Никанор Сергеевич, — тихонько позвал его Валерий, когда же тот повернул в его сторону голову, — это место для адъютанта, место Его Сиятельства князя Александра Ивановича Чернышева — сзади. Там просторней и более удобно.

Смотр. С одной стороны выстроились воспитанники военно-учебных заведений, с другой же стороны были ряды техники. Император Николай I со свитой сначала обошёл ряды воспитанников поприветствовав их, поговорил с офицерами и лишь после этого направился к автомобилям. Осмотр начал с «Хорьха», загадочно улыбнулся при осмотре лейбы с надписью «Великая Россия». Отметил удобство сидений, показался в открытом люке, постучал по броне броневика, заглянул в «Буханку» и ГАЗ-69. Задавал много вопросов, на которые Валерий Александрович, не переставая комментировать каждый экземпляр техники, кратко отвечал:

— Перед Вами автомобиль «Великая Россия». Данное творение создано исключительно для Императора, дабы всем величие державы демонстрировать. Удобные сидения, открывающийся люк…

— Валерий Александрович, — промолвил Его Величество, — почему люк, не проще ль откидную крышу?

— Откидная крыша имеет свои недостатки. Летом — недостаточная защита при непогоде, пыль, солнце бьющее в глаза и большая вероятность потерять головной убор.

— Этот Ваш автомобиль так быстро передвигается?

— В среднем со скоростью всадника, — почтенно отвечал Говоров младший, — но при необходимости может и гораздо быстрее. При чем ежели лошадь быстрый темп движения долго не выдержит, то мотор железо безмолвное. Ему усталость нипочем.

— А много ль он потребляет…, - здесь он замялся, — На 100 верст 30 литров. В денежном соотношении — не более лошади. Но опять же имеются преимущества и недостатки.

Император внимательно посмотрел сначала на автомобиль, он ему явно нравился, потом на капитана Говорова.

— Лошадь надобно кормить ежедневно в независимость будут ли на ней сегодня ездить, к тому же на карету их нужно несколько, не менее двух. Автомобиль же нужно заправлять по мере необходимости. Другими словами когда нужно ехать — заправил, в остальное время он просто стоит.

— Даже так, — улыбнулся Николай I.

— Но имеются и недостатки. Автомобиль проедет ровно столько, на сколько будет у него горючего. Если для лошади, при длительной поездке сено и овес закупается по пути следования, то автомобильное топливо на нынешнее время доступно не везде. Потому временно, до организации пунктов заправки расстояние проезда ограничено.

— И каким расстояние ограничено?

— Чуть более 300 верст.

— Более 300 верст? — удивленно переспросил Император, — это достаточно много.

— Простите Ваше Величество, я не совсем точно назвал цифру. 300 верст это туда и обратно. Другими словами 150 верст в одну сторону. Но при наличии с собой запаса горючего расстояние увеличивается и становится безграничным. Это если на реках найдутся паромы соответственной грузоподъёмности.

Услышав последнюю фразу Император Николай I сначала улыбнулся, как бы говоря «найдутся», но потом сделав серьезный вид и понимающе кивнул.

— А если мне понадобится посетить, — он задумался подбирая подходящий населенный пункт, — Варшаву.

— Простите Ваше Величество, я не знаю каково расстояние до Варшавы…

Кто то шустрый из свиты тут же подсказал:

— 1300 верст.

Вся свита толпилась за Императором, при этом умудряясь не мешать.

— Автомобиль по нынешним дорогам, — так и хотелось сказать бездорожью, — за час проезжает до 40-ка верст. Получается если выехать завтра с утра, тогда послезавтра к вечеру будете на месте.

Император понимающе покивал головой и чему то своему улыбнулся.

Перешли к броневикам:

— Бронеавтомобиль предназначен для сопровождения и защиты Высочайшей особы. Для этого имеется пуленепробиваемая броня и скорострельный пулемет.

— Насколько скорострелен? — тут же задал вопрос Император.

— 600 выстрелов в минуту Ваше Величество, — ответил Валерий и тут же отметил сильно округлившиеся глаза офицеров свиты и тихое обсуждения. Император же никаких эмоций не проявил.

Потом был парад. Сначала прошла «пехота», за ними проехала техника и лишь потом было награждение. За неоценимый вклад, выдающиеся результаты и прочее прочее… Валерий Александровича отметили очередным чином — майор, а вот не присутствовавшего на всем этом мероприятии Александра Николаевича Говорова одарили земельным наделом с присвоением титула «Граф». Валерий Александрович естественно так же стал графом, попутно осознавая, что денежный расчет за предоставленные автомобили как минимум откладывается на неопределенный срок или списывается совершенно. В ответ граф Говоров младший преподнес в дар Его Императорскому Величеству наручные часы, доведению «до ума» винтовку СВТ-40 (Светка) и пистолет ВИС-35.

Игнат Всеволодович Репнин. Мужчина чуть за 50. Дядя Игнат, так называли его в гараже, был водителем с огромным стажем. Он водил еще первые АМО, потом его перевели на ГАЗ-А нынче же управлял ЗиС-6. Война нагрянула внезапно. Её никто не звал, не ожидал и никому она была не нужна. 22 июня Игнат Всеволодович был дома, когда вбежала вся белая невестка Нина и тихо, как будто бы чего то боясь, но в то же время достаточно громко, чтобы услышали произнесла:

— Война, война началась, — и заплакала.

В городе появились первые беженцы на гружёных телегах, но все больше пешком с котомками, узелками, чемоданами, козами и коровами. По мере приближения фронта количество беженцев увеличивалось. Вскорости мобилизовали сына Антошу, соседа, товарищей по работе. По мере убытия мужчин на фронт у них в автопарке появились первые женщины-водители.

Чего они только не возил с начала войны. Щебень и песок, горючее и продукты, полевые кухни и орудия ПВО. Больше всего Игнат не любил когда его отправляли за ранеными. По большей части искалеченные молодые ребята. Некоторые умирали по дороге, их вместе с живыми везли до госпиталя и только потом хоронили. Он все время боялся увидеть среди них своего Антошу… Им бы жить да жить, а тут такое… зрелище не для слабонервных. Даже трупы вывозить было как то легче, не такой сильный моральный стресс. С приближением фронта к Ленинграду стали появляться немецкие самолеты охотники за автотранспортом. Им было все равно какая машина военная или гражданская с боеприпасами или санитарная они их бомбили и расстреливали. Дядя Игнат уже немного наловчился и несколько раз даже успел увильнуть… Да он понимал, что везение это скорее случайность чем закономерность, но что он мог поделать, у него даже винтовки не было.

В этот раз командировку ему и еще нескольким с их гаража выписали в Волхов. Достаточно далеко как по нынешним меркам, чуть более 100 км. Все бы было ничего, но немецкие самолёты которые охотились даже за единичными машинами, а здесь целая колонна. Добровольцев на этот рейс не нашлось. Перевозить нужно было людей. На месте сбора — толпа народу, около 50 машин и четыре мотоцикла. Погрузились, выдвинулись в сторону Разметелово потом в лесок. С основной дороги свернули на просёлочную, чуток проехали и выехали почти у Волхова. У железнодорожного вокзала высадили людей и поехали под погрузку. Выехали с Волхова, свернули в лес на просёлочную дорогу. Там оказался какой то армейский склад. Пока грузились — водители собрались на перекур. По большей части это были мужчины за пятьдесят, но были и водители-женщины:

— Заметили как быстро мы к Волхову добрались? — начал говорить один.

— Вот и мне так показалось, — подтвердил другой, — я на Волхов достаточно часто ездил, но чтобы гружёный и за час, — удивлялся он.

— Никак какая армейская тайная тропа…

Подошёл НКВДешник:

— Товарищи водители. Всем необходимо подписать бумаги «о неразглашении», — и хитро так улыбнулся.

После подписания бумаг каждому из них выдали по небольшой сетке с картошкой, три пакета с кашей быстрого приготовления и по пачке американских сигарет. Выдававший НКВДешник говорил, что это:

— За «особые условия»…

— Ого паёк какой странный, а курево чего такое?

— Это помощь сражающемуся Ленинграду от американских товарищей, — сухо разъяснял НКВДешник.

В чем заключались особые условия дядя Игнат так и не понял, а между собой водители решили, что продовольственный паек им выдали, чтобы уж точно ничего никому не рассказывали. Так же пропали вопросы несоответствия расстояния и времени в пути.

Машины загружали ящиками так же с иностранными этикетками. Вопросов водилы уже не задавали, сами догадались, что это «помощь от американских товарищей». Назад возвращались тем же путем. Чуть не доезжая к Разметелово показались немецкие самолеты.

— С лева на 10 часов четыре «стервятника». Работают вторая и третья пары. Мотоциклисты — на подстраховке. Начинаем, — Разговаривали по рации… все это дядя Игнат слышал, два сопрождающих сидели в кабине его машины:

— Мы в деле, — вдруг сказал один из них, — Стоп машина, — это он скомандовал водителю. Мог бы и не говорить колона и так остановилась. Сопровождающие выскочили, достали с кузова трубы метра по два, забросили их на плечо, разбежались в разные стороны. Дядя Игнат даже не успел покинуть кабину когда:

— Шии-и-ии, — пошла одна ракета, потом снова, — Шии-и-ии пошла другая.

— Не уж то попадут, — еще успел подумать он, а первый вражеский самолет уже разлетелся в дребезги, за ним и второй. Третий и четвертых как бы начали разворачиваться, чтобы убежать и это им почти удалось, но ракеты выпущенные другими «сопровождающими» их необычайно быстро догнали. Дядя Игнат точно видел, что оба самолета увернулись и ушли с линии огня. Ракеты как бы должны были пролететь мимо, но те уже в воздухе изменили направление и влепили точно в цель. Разница была лишь в том, что первые два самолета были сбиты в нос, а вторые в хвост. Мотоциклисты тут же поехали проверять обломки, а колона продолжила путь.

— Ловко в немцев попали, — говорил дядя Игнат, когда колона вновь начала движение.

— Так Фрол у нас Ворошиловский стрелок, — то ли вправду, то ли пошутил один из сопровождающих.

— Ты ведь тоже попал, — утвердительно произнес дядя Игнат.

— Он тоже Ворошиловский стрелок, — со смешком за него ответил тот, кого назвали Фролом.

На следующий день, когда выписывали путевки дядя Игнат сам напросился в Волхов предварительно узнав, что «заказчики» те которые были вчера. Позже оказалось уже на сборном пункте, что вся их вчерашняя колонна собралась в том же составе. Всё повторилось и быстрый приезд и погрузка, и паёк им выдали такой же. Отличие было лишь в том, что на этот раз несколько машин везли дрова и не было немецких самолётов. НКВДешники поговаривали, что до зимы блокаду не снимут, а топить чем то нужно. Дрова в виде чурок лежали кучей на этом же «секретном армейском складе» и водителям разрешили набрать немного себе… никто это «немного» не проверял, потому набирали все кто сколько смог. И еще в этот раз их всех на «секретной базе» под Волховом заправили «под завязку» и бензин был хорошим. В дальнейшем их колона еще немного подросла. Назад уже целенаправленно везли дрова, уголь, буржуйки. Немцы попытались еще раз совершить авианалет на их колонну на этот раз всего лишь двумя самолетами. Результат был таким же как и первый раз, стреляли только другие «сопровождающие». Так они ездили до 6 сентября, потом немцы захватили Шлиссельбург.

Комиссару 3-го ранга Кубаткину звонил Лаврентий Павлович Берия:

— Петр Николаевич. Американские товарищи прислали помощь для сражающегося Ленинграда. Ты меня слышишь?

— Да. Слышу, — четко ответил тот.

— Поступать она будет с Волхова, а возить ее направлена группа товарища Пронина. Окажи ему максимальное содействие. Выдели людей в помощь пусть все грамотно организуют. Свяжись с Волховом и предупреди, что эвакуированных людей нужно в глубь страны отправлять. Пусть там твои люди все организуют. Машин у Пронина недостаточно, позаботься и выдели штук 20–30 от Ленинграда. Заправлять их будут. Организуешь распределения поступающей помощи по предприятиям. В первую очередь выпускающим оборонную продукцию. Ты понимаешь, что это помощь рабочим, а не дирекции или служащим?

— Да, понимаю.

— Вот и проконтролируешь, — сделал паузу и добавил, — На Ленинградский отдел тебе — 10 тонн продовольствия. Петр Николаевич я на тебя надеюсь. Не подведи меня.

— Лаврентий Павлович если возможно прислать папирос.

— Скажу Пронину, но насколько мне известно у него только американские.

— Да хоть какие.

10 тонн продовольствия как бы много, но разделить на всех работников НКВД и… Курево прислали американское, несколько ящиков. Упаковка хорошая да этикетка яркая. Молодежи понравилось, а вот старики жаловались, что слабый табачок в заграницах. Но суть была в другом. Весь мир знает их проблемы, помощь даже вон с далекой америки прислали.