Газета День Литературы # 147 (2008 11)

Василий Дворцов ЛИРИКА РАЗНЫХ ЛЕТ

***

Где моя Родина, где ты?

Годы пройдя и пути,

В талых апрельских рассветах

Сердце устало в груди.

Я не нашёл тебя в поле –

В солнцем окрашенной ржи

Ты в васильковой короне

Не преломляла коржи.

Ты под дождливой остудой

В даль не звала рыбарей,

Берестяною посудой

Зябь не пила ноябрей.

И где пурга заносила

Босых, бездомных калик,

Где же была твоя сила,

В смерть утешающий лик?..

Я поистратился в вере

В добрые сказки свои.

С каждой нуждой и потерей

Горше чужие огни.

Но и роптания реже,

Сердце устало в груди...

О, моя Родина, где же,

Где я тебя проблудил?

СОНЕТ

Агаты волн под жемчуговой пеной,

И острый дух солёной чешуи,

И чаек клики, и слюды огни…

Вновь – за руном, за славой, за Еленой…

Даря ветрам союзы и измены,

Ловя в щиты величие зари,

Плывём на зов невиданной любви,

Платя судьбе неслыханные цены.

И нет преград искателям чудес.

Ни буйный Понт, ни козлоногий лес,

Ни крики мойр нам не остудят жажды.

Из нас любой отчаянно играл,

Чтобы насмешливо сказать однажды:

– Я знаю жизнь, я часто умирал.

***

Анфиладой дней бескровных

Мы проходим в полумасках.

Шаг размеренный и ровный,

За спиной – слуга с подсказкой.

Мы, наверно, короли.

Камни на перстнях играют,

Парики сияют пудрой.

Где-то музыка витает.

И слуга удобно мудрый.

Ты смотри только вперёд.

В канделябрах вянут свечи,

В кракелюре пыль шпалеры.

Дамы обнажили плечи,

И склонились кавалеры.

Лишь хромающий слуга.

Отчего-то очень зябко,

Отчего-то очень странно.

Оглянуться бы украдкой –

Но тогда всё станет явно –

Он в костюме палача!

***

Бабье лето в мужском разгуляе,

Распахнулась душа на растраты.

Паутину, в закатность сдувая,

Вьют ветра по-над полем кудлатым.

Стелют вихри по стрелке и встречно

Мятным выдохом вялые травы.

И кислят маятою извечной

Хмель желаний и мыслей отравы.

Полететь бы, в ветрах закружиться,

Проклянуть бы, забыть неизбежность…

Журавля не признав за синицу,

Вызреть сердцем в жестокую нежность…

Бабье лето в мужском разгуляе,

По-над полем закатность без меры.

Косит ветер добор урожая,

Засекая за серпик Венеры.

О ладони шершавится колос,

Уж нежданной надеждой согретый.

Шалым шёпотом внутренний голос

Льстит и дразнит цепные запреты.

1999

Я пытался сбежать под зелёной луной

По хрустящим снегам, по искрящим полянам.

Я пытался расстаться с тяжёлым собой

Ледяной пустотой через ветер стеклянный.

Снег по пояс, кричал, выдавая побег.

Ковш Медведицы близко – уж ровно в полнеба.

Вот немного ещё – вот кончается век –

Дразнит запах вина и пресночного хлеба.

Край оврага – иль нет! – то граница миров:

Оттолкнусь – и раскроются сильные крылья.

Не держите меня – я давно уж готов

Раствориться в Стрельца, стать алмазною пылью.

.....................................................

Я пытался сбежать под зелёной луной.

Я пытался расстаться с тяжёлым собой.

Я пытался...

Пытался...

Пытался...

***

По болоту ржавыми ручьями

Собиралось озеро кривое.

В нём зеркально небо отражалось,

Небо чёрное, где облака из крови.

Там жила-была одна царевна,

Не мигая, в облака смотрела,

Всё смотрела: не летит ли стрелка

Лёгкая да вострая, да с перьем,

Не несёт ли скорую свободу

На пиры, на танцы да забавы

Пред глазами милого Ванюши...

Но летели только самолёты,

Где-то, где-то поезда стучали,

Да охотники палили порох.

Видно нет царевичей на свете,

Чтобы чудо в мире совершилось,

Чудо-чудное – любовь как жертва.

***

Ветер листья смешав, изорвал.

Бьёт о стену зелёный прибой.

Мне луны притенённый овал

Рябью стелет дорогу домой.

Где-то там назревает гроза

Полыханьем далёких зарниц:

От угла чёрной кошки глаза

Упрежденьем враждебных границ.

Поскорей бы укрыться в тепле –

Чай и книга, и свет над столом.

Только стуки в блестящем стекле,

Только шорохи под потолком.

Но и книга попалась не та –

В ней герои Валгаллу поют,

Льды скребут и таранят борта,

Зубья скал под водой стерегут.

Что-то очень родное во мне:

Память ищет на ощупь ключи:

Ближе, ближе зарницы в окне,

Громче, громче раскаты в ночи...

***

Я тебе расскажу, – ты лишь слушай! –

Расскажу о пожарах в снегах,

О стремительных пламенных душах,

Что кружат в низовых облаках.

Я тебе расскажу, – ты доверься! –

Про великий и малый миры,

Про Стожар и Чигирь, про медведиц,

Про хозяйки подводной дары.

Ты доверься и слушай, и слушай:

В той дали, где я жил без тебя,

По границам меж хлябью и сушей

Лебединые девы трубят.

Реки там не познали пределов,

И ветрам заграждения нет.

Люди искренни, мысли их смелы…

Там закат истекает в рассвет.

В ковыли оседают курганы,

Древних воев и полубогов.

И таятся во льдах караваны

С закаспийских зайдя берегов.

Бивни мамонтов сломанным лесом

Стелют гати бескрайних болот…

Ты послушай меня, ты доверься –

То тебя моё время зовёт.

***

Свет луны в пустом стакане

То игристей, то слабей.

Под руками-облаками

На стене театр теней.

Девы, псы, единороги –

Смыслов смутных хоровод.

Тяга маетной тревоги

Часовой сбавляет ход.

Пчёлы, чибисы, драконы…

Каруселится сюжет.

Лгать ли? Знаю: беззаконны

Приключенья этих лет.

Знаю: сколь не стану множить

Речи, подвиги и сны,

Будет леденей и строже

Взор щербящейся луны,

Будет тень ползти за тенью…

Псы и пчёлы… Я устал.

И готов их представленью

Скорый выписать финал.

РОДИНЕ

Я вернулся, вернулся. Я слышать хотел,

Как на вербах ночных осыпаются почки,

Как трава размыкает подземный предел,

Чтоб, стерев на ладонях берёзовый мел,

Разгрести в старых листьях источник.

Я вернулся, вернулся на зов журавлей,

На скупые печали усталой калитки,

На распутные пышные хляби полей,

На тревожные храпы стреножных коней –

По крестам перечесть родословные свитки.

Я вернулся, вернулся... Хоть я опоздал,

Вы примите меня, возмужалые дали.

Я вам всё расскажу – где бродил, в чём блуждал,

Как я памятью вашей себя ограждал,

Когда душу ветра по ночам выстужали.

Я вернулся. Я знаю – мне всё невпопад,

Слишком много чужого в крови и одежде.

Я тревожно смотрю – кто мне рад, кто не рад,

И готов при нужде отступиться назад,

Но... примите меня –по любви и в надежде!