Иван БОЧКАРЁВ СО МНОЙ РОССИЯ


МАТЬ ЕСТЬ МАТЬ


Вставать с лежанки рано неохота,


И снятся сны на утренней заре,


А мать не спит, у ней кипит работа –


Успеть на кухне, в доме, во дворе.



Как молока душистого, парного


Внесёт с мороза полное ведро,


Тогда поймёшь, что стоят очень много


Её заботы, ласки и добро.



И ближе матери нет в мире человека.


Она хранит и мысли и сердца.


Нужна всё также крепкая опека,


И нужен верный, зоркий глаз отца.



Как хорошо, когда семья без спора


Вся на одной поместится скамье!..


И счастлив тот, кто не познал раздора,


А вырос в дружной, слаженной семье.



И я не мог себе представить муки


Забыть черты знакомого лица,


Забыть тот голос, тёплый взгляд и руки,


Остаться вдруг без матери, отца.



Их теплота, их воля и участье –


Какую роль смогли сыграть в судьбе!


И сколько здесь невычурного счастья


В простой крестьянской кроется избе!



Под вечер мать закроет плотно ставни.


Уютно в доме, клонит подремать...


Люблю отца, он друг, он мой наставник,


А мать люблю за то, что просто – мать!




ИЗ ТРЁХ ЭПОХ


Первый шёл в боевом ополченьи,


Нёс меча двустороннего клин.


Был второй в Бородинском сраженьи,


Третий брал в сорок пятом Берлин.



И стоят здесь из многих лишь трое,


А посмотришь – так вырвется вздох:


Эти трое – России герои


Из трёх разных, великих эпох.



Не стремятся к почёту и славе,


А спокойно стоят на жаре.


Все – как будто стоят на заставе


Над Москвой, на Поклонной горе.



На лицо они схожи, как братья,


Так как родственен меч со штыком.


Смерть одна их встречала в объятья


И крестила булатным клинком.



Да, бывало, брат ссорился с братом,


И названье меняла страна,


Воин стал назваться солдатом,


Ну а кровь оставалась одна.



Не желая ни рабства, ни воли,


Не делясь на рабов и господ,


Шли сражаться на бранное поле


За Россию, за русский народ.



И теперь на гранитном помосте


Здесь они в карауле стоят.


Пусть друзья или, может быть, гости


Вспомнят доблестных русских солдат.




КАК ХРИСТОС


Не будь юродивой, Россия,


Пора тебе найти покой.


Сними сумы свои пустые,


И посох брось дорожный свой.



Не раз тебя дорогой били –


По левой, правой ли щеке...


Но кончен путь. Из прежней были


Уж виден Кремль невдалеке.



Войдёшь ты скоро в зал свой тронный,


Былую вспомнив высоту,


Своею волей непреклонной


Ты уподобишься Христу.



И коль судьба сразит с размаху,


Твой жребий с Ним неразделим.


Как Он без паники и страха,


Ты в свой войдёшь Иерусалим.



Тебя возьмут в Иерусалиме,


Под стражу новых воевод,


И не твоё, чужое имя,


Взовёт к величию народ.



Тебя оставит на расправу,


И не свернуть тебе с тропы.


На волю выпустят Варавву


На зов ликующей толпы.



Дворцы оставишь Петергофа


Под тихий плач, унылый стон.


Пойдёшь спокойно на Голгофу,


Покинув свой священный трон.



И ты, прельстясь фальшивым раем,


Уйдёшь в землянку из палат,


Нависнет шторм над милым краем,


И руки вымоет Пилат.



А ты в своём паденьи новом,


Во всей позорной наготе.


Как сам Христос в венце терновом,


Распята будешь на кресте.



Я буду жить, пока есть силы,


И не носить тебе цветы,


И не искать твоей могилы,


А ждать, когда воскреснешь ты.




ЗАГРАНИЧНЫЙ СЛЕД


За Россией плыву на высокой волне,


Словно баржа, буксирным притянутый тросом...


Но бывает и так, что в России ко мне


Обращаются люди с наивным вопросом.



Как преступнику, ставят нередко в вину,


Обзывают врагом и изменником ярым,


Что когда-то оставил родную страну,


Безнадёжно объятую красным пожаром.



Только я никого и ни в чём не виню,


Ведь для всех нам в России хватило бы места.


И зачем заводить без опары квашню –


Всё равно ни за что не поднимется тесто…



Как известно, тупою не пилят пилой,


Смелый план был задуман, как видно, без смысла...


Сруб не ставит хозяин на остов гнилой –


И в итоге достойного дела не вышло...



И трава не растёт, где не сеют траву...


Знаю я, что ответ будет мой угловатым:


Я, конечно, сейчас не в России живу,


Но кого можно в этом считать виноватым?



Разве был ли хоть чем виноватым мой дед? –


Не хочу, чтоб о нас не по правде судили:


Вы, мол, свой за границей оставили след. –


Только мы не по доброй там воле "следили".



Ведь не будь прежних распрей и прежнего зла,


Если б меньше кричали с трибуны витии,


Не ушёл бы мой дед из родного села,


И тогда бы я вырос и жил бы в России.




СТОРОННИК


То случается нынче нередко –


Убегать, чуть почувствовав дым,


Отрекаясь от ближнего предка,


И с прозваньем расставшись своим.



Я с прозваньем своим не расстанусь


И родных не забуду имён,


Их сторонником верным останусь


Средь чужих, непонятных племён.



Я – сторонник настырный и ярый,


Сберегу их на множество лет


И умру под фамилией старой,


Под которой родился мой дед.



Как на мостике, шатком и узком,


Сквозь туманы, сквозь годы и даль,


Не забуду о звании русском,


Не забуду России печаль.



И невзгод до предела отведав,


Свою спину сумев распрямить,


Не могу ни себя и ни дедов


Перед людом чужим посрамить.



Не прельстит меня новая мода,


Что приводит нас, русских, к нулю.


Изменяться кому-то в угоду? –


Не хочу, раз Россию люблю.



Так любить никого не умею,


В правоте я своей убеждён –


Позабыть я Россию не смею,


Потому что я русским рождён.




РУССКИЙ МУЖИК


Мне не узнать, не разомкнуть секрета –


Ключ его совсем в других руках.


Напрасно я хожу, ищу ответа:


Ведь он, быть может, где-то в облаках.



Кто ж я таков и где родное племя?


И на распутье каверзных дорог


В наш горький век, в лихое наше время


Что я имел, умножил и сберёг?



Пора уже над всем поставить точку.


Я слышу зов из глубины веков,


А сам листаю жёлтые листочки


Моих старинных скучных дневников.



Листаю я страница за страницей,


И путь извилист мой и угловат.


И то, что я родился за границей,


Ни перед кем я в том не виноват.



Борюсь за то, что дорого и свято,


Когда всплывает вызревший скандал


С тем, кто покинул родину когда-то,


А я её совсем не покидал.



Известен мне мой век недолговечный,


Давно устал я от бесплодных дум,


В виски – как будто молот бьёт кузнечный –


Эфира мирового визг и шум.



И в этом грозном грохоте и шуме


Я рад, что русский говор мне знаком.


Пусть я в английском глаженом костюме –


Останусь прежним русским мужиком.

Загрузка...