Газета "Своими Именами" №1-2 от 01.01.2013

РАССТРЕЛЯЛ ЛИ ПОЛЯКОВ НКВД?

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД – ДА

Владислав ШВЕД - НЕТ

Мемориал в г. Балтиморе (США) как пример тяжелой душевной болезни, поразившей многих, упивающихся трагедией Катыни

Пока официальная Москва делает вид, что Катынское дело закрыто, что оно потеряло свою актуальность, польская версия событий собирает свою жатву. И никто в Варшаве не собирается зачехлять «юридическое оружие». Напротив, впереди еще не одна баталия, полем которой пока что является Европейский суд по правам человека.

Особо следует высказаться в отношении широко используемых в Постановлении ЕСПЧ от 16 апреля 2012 года таких доказательств, как «общеизвестные факты» (пункт 57-й), «исторические свидетельства» (пункт 136-й) и «установленные исторические факты» (пункт 159-й).

С их помощью ЕСПЧ пытается придать немецко-польской версии Катынского преступления объективность и подтвердить ответственность довоенного советского руководства за массовый расстрел поляков в 1940 году.

Известно, что в процессуальном праве существует такое понятие как «общеизвестные факты», которые не подлежат доказыванию. Действительно, в мире существует немало фактов, которые известны такому большому количеству людей, что не возникает разумного основания сомневаться в их существовании.

Общеизвестными считаются стихийные бедствия глобального масштаба, которые получили известность, а также исторические события, подтвержд`нные многочисленными историческими источниками и свидетелями. К общеизвестным фактам также относятся такие утверждения как, например, «водка является спиртным напитком» или «Земля вращается вокруг Солнца».

Тем не менее в мире существует значительное количество общеизвестных фактов и свидетельств, которые не являются бесспорными юридическими доказательствами достоверности тех или иных исторических событий. Известно, что ряд общеизвестных свидетельств и фактов, которыми столетиями оперировало человечество, являлись мифами. Например, люди более тысячи лет были убеждены в правоте Птолемея, утверждавшего, что Земля является центром мироздания и Солнце вращается вокруг него. Самое удивительное, что система Птолемея прекрасно работала все эти годы, позволяя людям ориентироваться в пространстве и времени.

Также известно, что использование «общеизвестных фактов» в качестве доказательств и в уголовном, и в гражданском судопроизводстве происходит лишь после соответствующей оценки таких фактов судом, которая включает их проверку на очевидность, научную доказанность и отсутствие сомнений в их истинности.

Простейший анализ общеизвестных фактов и исторических свидетельств, представленных в Постановлении ЕСПЧ по делу «Яновец и другие…» показывает, что их «доказанность» базируется лишь на частоте упоминания в различных литературных источниках. Однако это не может являться гарантией их истинности.

Напомним, что относительно ряда приведенных в Постановлении общеизвестных фактов российская сторона высказала сомнение. В этой связи следует еще раз процитировать пункт 57-й Постановления. В нем утверждается, что «общеизвестным является тот факт, что в результате эксгумации в 1943 году были обнаружены останки 4243 человек, из которых 2730 были опознаны». Однако согласно данным проф. Г. Бутца, в Катыни были эксгумированы останки не 4243, а 4143 человек. При этом, по его данным, удалось опознать не 2730, а 2815 человек. Какие же цифры в данном случае являются общеизвестными?

Следует также иметь в виду, что к этим цифрам необходимо добавить триста трупов польских офицеров, которые, по свидетельству непосредственного участника раскопок в Козьих Горах М.Г. Кривозерцева, жителя дер. Новые Батеки, были эксгумированы в период с 29 марта по 7 апреля 1943 года из катынской могилы, называемой независимыми исследователями «Zero». Известно, что изъятые из нее трупы в немецком эксгумационном списке не фиксировались.

Более того, технология медицинского исследования первых трехсот эксгумированных трупов кардинально отличалась от последующей. С останками из могилы «Zero» немцы в Козьих Горах не работали, а возили их на телегах за 3,5 км в деревню Борок, где располагался крупный немецкий военный госпиталь. Там, по свидетельству жительницы пос. Катынь Нины Воеводской, после исследования черепа «вываривали в огромных металлических чанах, стоявших прямо на улице деревни», чтобы нагляднее были видны пулевые каналы. О судьбе останков этих трехсот поляков данные отсутствуют. В Польше о них предпочитают не упоминать.

Помимо этого сообщим некоторые факты, выявленные профессором МГУ, доктором исторических наук Валентином Сахаровым в ходе изучения катынских документов 1943 года. Это документы немецкой тайной полевой полиции, контролировавшей ход эксгумации в Катыни, и переписка Германского и Польского Красного Креста с администрацией Польского Генерал-губернаторства.

Выяснилось, что документы, найденные в катынских захоронениях, немецкие эксперты нередко присваивали трупам в произвольном порядке. Имел место документально зафиксированный случай, когда бумаги одного польского офицера были присвоены двенадцати различным останкам. В итоге не один, а дюжина расстрелянных «обрела» документы, якобы позволившие установить их «личность»!

Помимо этого анализ эксгумационного списка показал, что имели место случаи, когда вместо трупов немцы вносили в список документы, бумаги или предметы (погоны, фуражки и т.п.). Точное число таких «замен» установить не удалось. Ориентировочно их число, по мнению профессора В. Сахарова, составляет пятьдесят девять.

Манипулировать вещественными доказательствами, найденными в катынских захоронениях, немцам позволяло то обстоятельство, что они работали с нарушением элементарных канонов эксгумации. При составлении официального эксгумационного списка катынских жертв умышленно не указывалось из какой могилы и какого слоя были извлечены трупы польских военнопленных.

Немцы и поляки прекрасно осознавали ничтожную ценность в научном плане своего катынского эксгумационного списка. В этой связи еще раз напомним письмо Президиума Польского Красного Креста от 12 октября 1943 года, в котором отмечалось, что «…даже если бы ПКК располагал всеми результатами работ по эксгумации и идентификации, включая документы и воспоминания, он не мог бы официально и окончательно засвидетельствовать, что эти офицеры убиты в Катыни».

Вот почему в уже цитированном 45-м пункте меморандума Минюста РФ от 19 марта 2010 года высказывалось сомнение в достоверности немецко-польской идентификации 1943 года. Но и это не остановило экспертов Секретариата и Судей ЕСПЧ в стремлении поддержать немецко-польскую версию Катынского преступления.

Следует отметить еще одну формулировку Постановления ЕСПЧ, которая в будущем может активно использоваться недругами России в подтверждение ее негуманной позиции в Катынском деле. В пункте 159-м Суд отметил, что «поражен явным нежеланием властей Российской Федерации признать реальность Катынского расстрела, жертвами которого стали родственники заявителей…».

Формулировки 159-го и сопутствующего ему 136-го пункта вступают в противоречие с международной юридической практикой относительно применения категории «пропавшие без вести». Известно, что даже при катастрофах, в которых шансы выжить практически нулевые, те пассажиры и члены экипажа, чьи тела или их фрагменты не обнаружены спасателями, зачисляются в категорию «пропавшие без вести». Это юридически обоснованно, так как известны совершенно невероятные случаи спасения людей, гибель которых, на первый взгляд, должна была быть неизбежной.

В Катынской трагедии таких немало. И этому есть документальные подтверждения. Поэтому решение Главной военной прокуратуры РФ об объявлении значительного количества польских граждан, фигурирующих в польском Катынском списке, гибель которых не подтверждена соответствующими свидетельствами и документами, «пропавшими без вести», юридически абсолютно верно.

Тем не менее, Евросуд в пункте 136-м Постановления констатировал, что «в контексте исторических свидетельств, которые постепенно стали известными к настоящему времени, Суд пришел к выводу, что данное дело касается гибели родственников заявителей, которая произошла в 1940 г.»

В этой связи напомним судьям и экспертам ЕСПЧ еще одно установленное историческое свидетельство. Известно, что немецкие эксперты в 1943 году, а польские в 1994-1995 гг. нашли в катынских захоронениях значительное количество гильз от немецких патронов «Geco 7,65 D» со следами сильнейшей коррозии. Как установлено, гильзы были не латунными, а стальными.

Образцы патронов, которыми были расстреляны поляки в Катыни

Достаточно известным фактом является то, что в конце 1940 года из-за нехватки цветных металлов немцы были вынуждены перейти на выпуск омеднённых стальных гильз. В начале 1941 года дефицит меди заставил Германию освоить производство стальной фосфатированной гильзы. Стальные гильзы, несмотря на покрытие, в земле быстро ржавели.

Стало быть, сотрудники НКВД не могли в апреле-мае 1940 года использовать патроны «Geco» со стальной гильзой. Наличие в катынских могилах стальных эрзац-гильз является очевидным свидетельством нацистского следа в Катыни.

Расстрел, согласно официальной датировке Варшавы, был осуществлен весной 1940-го. То есть даже если бы Советский Союз приобрел в Германии партию этих гильз, он в принципе не успел бы их использовать. Существуют материи, которые можно долго анализировать и интерпретировать разными способами, но бывают факты однозначные. Их по латыни называют «Experimentum crucis», что дословно означает «крестовый опыт».

Добавим, что стальные гильзы, извлечённые из катынских захоронений в 1943 году, были утрачены, а гильзы, извлеченные польскими экспертами в 1994-1995 годах, были незаконно вывезены в Польшу. Но их находка в Катыни является непреложным фактом, опровергающим исторические свидетельства, на которые ссылается Европейский суд в пункте 136-м.

Все эти обстоятельства сильно нервировали Геббельса, и тогда нацисты запустили версию о том, что-де сотрудники НКВД расстреляли поляков из импортных немецких пистолетов, поставлявшихся будто бы в СССР в 1920-х годах и при помощи патронов, произведенных до 1931 года.

В справке от 28 мая 1943 года, направленной Густавом Геншовым в Имперское управление криминальной полиции, сообщалось, что патроны с маркировкой «Geco 7,65 D» производились на заводе в г. Дурлахе до 1931 года. Однако после войны, когда за дело взялись американцы, тот же герр Геншов утверждал обратное: данные боеприпасы-де изготовлялись после 1934 года. Иначе как подтвердить советский след?

Документ немецкой фирмы свидетельствует о том, что патроны “Geco 7,65 D” производились до 1931 года

И тут опять возникает неувязка.

«Зачем бы СССР вдруг потребовалось закупать в Германии патроны к пистолетам совершенно экзотического для нашей страны калибра? — справедливо задается вопросом исследователь этой темы Андрей Михайлов, автор книги «Катынский подлог». — Пистолетов, сконструированных под «браунинговский» патрон калибра 7,65 мм, во всем СССР набиралось в 1920-1930-х годах всего несколько тысяч и использовались они как личное оружие летчиков (которых тогда было немного), дипкурьеров (которых было ещё меньше), заграничной резидентуры советской разведки и ещё как наградное оружие (Маяковский, например, из такого застрелился)».

Ясно одно, Сталин не дал бы разрешение тратить валюту на закупку патронов калибра 7,65 мм, тем более что «пиратское» (безо всяких лицензий) производство таких патронов уже в 1920-х годах было налажено на Подольском механическом заводе. Отличительной особенностью таких патронов было как раз отсутствие маркировки.

Всё верно! Советскому Союзу ни к чему было закупать в Германии патроны калибра 7,65, поскольку к тому времени уже имелось своё отлаженное производство.

Ещё один важный «штрих». Согласно документам производителя «катынских» боеприпасов, все действующие контрактные обязательства немцев перед СССР закончились до 1938 года. А потому вся документация ими была уничтожена. За ненадобностью.

Пистолетные патроны советского производства калибров 7,65 и 6,35 мм (без маркировки на донышках гильз)

Отметим еще одно обстоятельство. Во время так называемого освободительного похода Красной Армии в Польшу осенью 1939 года оружие, которым произведены расстрелы в Катыни, не могло быть захвачено в качестве трофеев. Поляки производили крупными сериями пистолет «Радом VIS-35» собственной разработки, но его калибр был 9,0 мм. Оружие «немецкого» калибра 7,65 мм в Речи Посполитой имелось, но в крайне незначительном количестве. В СССР же с 1917-го по 1939 год основным калибром стрелкового оружия являлся традиционный русский «трехлинейный» калибр 7,62 мм. Таковы факты, которые невозможно опровергнуть.

Что же мы имеем на выходе? Итак, в расстрелах использовано немецкое оружие трех калибров (6,35, 7,65 и 9,00 мм) и пистолетные патроны, как минимум, двух немецких фирм (DWM, «Geco»). Наличия советских патронов, гильз или пуль в Катыни не обнаружено. Зато при раскопках катынских могил были обнаружены два вышедших из строя немецких пистолета («Вальтер» и «Браунинг»), выброшенных палачами на месте расстрела из-за непригодности для дальнейшего использования. Это позволяет сделать вывод, что в Катыни произошло грубейшее нарушение порядка утилизации оружия и применения боеприпасов. Для системы НКВД подобные нарушения в условиях мирного времени были просто невозможными.

Вывод очевиден: расстрелы в Катыни производились немцами в военное время с применением немецкого оружия и боеприпасов. То есть после 22 июня 1941 года.

Немецкий след не вызывает сомнений. Пистолет «Вальтер», найденный польскими археологами в одной из катынских могил и переданный ими в экспозицию музея ГМК «Катынь»

После вышеизложенного остаётся лишь ещё раз отметить политическую и идеологическую ангажированность Европейского суда при принятии Постановления по делу «Яновец и другие против России». В этой связи невозможно вновь не высказаться относительно позиции Уполномоченного РФ при ЕСПЧ Георгия Матюшкина.

Понимаю, что Уполномоченный в своих действиях подотчетен Президенту и руководствуется распоряжениями Правительства РФ, тем не менее, возникает вопрос. Нужен ли России Уполномоченный при Европейском суде, который не способен просчитать последствия решений, принимаемых этим Судом и убедить руководство страны в необходимости принятия мер, направленных на нейтрализацию этих последствий? Ведь в 1991 году подобная позиция советских чиновников высшего звена во многом предопределила крах СССР.

К сожалению, многое свидетельствует о том, что такие чиновники в России пока востребованы. Это показала скандальная ситуация с принудительной посадкой в Анкаре в ночь с 10 на 11 октября 2012 года сирийского самолета, следовавшего из Москвы в Дамаск. Несмотря на грубое нарушение Турцией конвенции Международной гражданской авиации и возмутительное отношение к гражданам России, летевшим этим рейсом, российские чиновники, по выражению генерал-полковника Леонида Ивашова, «мямлят, а турки наглеют».

Дополнительно напомним, что в конце 2011 года в карликовом эмирате Катаре произошёл безобразный инцидент с российским послом Владимиром Титаренко. Его тогда зверски избили таможенники аэропорта Дохи (столица эмирата), пытаясь ознакомиться с содержимым пакета с дипломатической почтой. Россия тогда «повыступала», а потом спустила инцидент «на тормозах».

В этой связи остаётся лишь ждать какого-нибудь чрезвычайного инцидента, который разбудит от летаргической спячки и российское руководство, и общество. Но очень не хотелось бы, чтобы он был вообще, а тем более связан с Катынью.

“Спецназ России”, 6 декабря 2012 г.

АКТУАЛЬНАЯ ПРЕЗУМПЦИЯ

В «СИ» №48 от 27 ноября 2012 года на с.7 Ю.М. Шабалин попытался защитить сталинских соколов (в частности, В.П. Чкалова) от кинопасквилянтов антироссийского пошиба. Количество публикаций такого рода, к сожалению, не так велико, как того требует политическая ситуация в России, поэтому следовало бы уделять серьёзное внимание их качеству, в первую очередь – их убедительности. Но уже в первой фразе обсуждаемой статьи присутствуют несколько ошибочных и сомнительных утверждений. В этой фразе Шабалин уверяет, что-де «убили ли В.П. Чкалова в 1939 году или он погиб в результате случайной авиакатастрофы, доподлинно неизвестно и вряд ли вопрос когда-нибудь прояснится».

Общеизвестно, что В.П. Чкалов погиб (при испытании нового истребителя И-180 конструкции Н.Н. Поликарпова) в декабре 1938 года, а не в 1939-м. Из совокупности опубликованных материалов можно достаточно уверенно восстановить ход событий и сформулировать правдоподобную версию катастрофы, а также указать сходные случаи. Во время первого вылета на опытном экземпляре И-180 Чкалов вышел из воздушной зоны, обеспечивающей безопасное планирование на Центральный аэродром Москвы с неработающим мотором. В расчёте захода на посадку Чкалов ошибся с выбором начальной точки и направления снижения. При попытке выйти на правильную глиссаду посредством изменения режима работы винтомоторной установки мотор (в условиях низкой температуры воздуха) заглох. После вынужденного приземления на площадке между строениями Чкалова выбросило из кабины, он скончался от тяжёлых травм, полученных вне самолёта. Представляется, что «авиакатастрофы» вообще ошибочно называть «случайными». В начале Великой Отечественной войны лётчик Антоненко, в ходе боевых действий уже ставший Героем Советского Союза, взлетел на истребителе И-16, не зафиксировав привязные ремни, во время пробега по аэродрому после приземления он выпал из кабины и погиб.

Версию «убийства» Чкалова (подразумевается, «кровавым параноиком» Сталиным), с которой носятся антисоветчики (к сожалению, и родственники Чкалова), можно всерьёз не рассматривать по достаточно очевидным соображениям. Принятие на вооружение истребителя И-180 стало бы существенным шагом по усилению военно-воздушной мощи СССР. Это была первая советская машина нового (относительно И-16) поколения с ТТХ на уровне «новейших» по тому времени германских и английских истребителей. Причём высокие ТТХ были получены с двигателем не жидкостного, а воздушного охлаждения, более живучего в боевых условиях и дающего пилоту дополнительную защиту спереди. А известно, что при воздушном охлаждении для авиаконструктора сложнее получить такие же ТТХ, как и при жидкостном. Конструкция И-180 обеспечивала возможность быстрого запуска в серийное производство и отсутствие трудностей при освоении в строевых частях ВВС. И с государственной точки зрения уничтожение В.П. Чкалова (и любого другого пилота) вместе с этой опытной машиной не было выгодно каким-либо структурам СССР. В результате катастрофы назревшее перевооружение авиации было задержано по меньшей мере на целый год.

Кроме того, если уподобиться антисоветчикам, то для «устранения» неугодного деятеля можно указать другие способы, менее затратные и без иных отрицательных последствий. Для Чкалова можно было выбрать «случайный» выстрел на охоте или при «неправильном» обращении с личным оружием, «бытовое» или «пищевое» отравление, «наконец» – автомобильную катастрофу. Гибель «сталинского сокола №1» именно во время лётных испытаний опытного самолёта была очень выгодна для противников «советского режима» (в частности, «резонансная» катастрофа становилась символом ущербности «советского режима»), а также конкурентов Поликарпова. И возможность вредительства (например, со стороны недобитых троцкистов-бухаринцев) воздействием на состояние машины или лётчика перед полётом заранее исключать нельзя, несмотря на возражения и протесты сталинофобов. Так, в 1943 году испытатель Степанчонок погиб на И-185, вынужденно направив самолёт в оконный проём производственного строения после отказа мотора. Причина этого отказа имеет признаки прямого вредительства (впрочем, не исключена и грубая халатность мотористов).

Уже с 1939 года новые машины Поликарпова перестали запускать в массовое производство (в частности, упомянутый И-185 – его последний истребитель). Конкуренты же «короля истребителей», менее опытные и ранее не так преуспевавшие, получили от поликарповского КБ опытные и серийные производственные мощности, а также значительную часть сотрудников вместе с перспективными проектами. К несчастью для народа СССР, конкурентам Поликарпова не хватило мирного времени для доводки своих новых самолётов, а ВВС – для их освоения в строевых частях. При ином же развитии событий внутри НКАП вторжение гитлеровской армии в июне 1941 года встретили бы огнём крупнокалиберных пулемётов (а, возможно, и пушек), по некоторых оценкам, около трёх тысяч И-180. Но тогда в первом ряду «спасителей Отечества от нашествия двунадесяти языков» стоял бы Н.Н. Поликарпов, а не его завистливые конкуренты.

Затем Шабалин вспоминает эпизод критикуемой им киноподелки с «шасси И-15, которые лётчик вручную вытягивает под брюхо самолёта». Ну где Шабалин нашёл такие слова и, главное, откуда взял именно это обозначение? В действительности (как легко выявить даже из популярной литературы) не убиралось шасси ни И-15, ни на И-15бис. Убирающееся шасси было установлено на моноплане И-16 и позднее на И-153.

Далее Шабалин задаётся вопросом «Гроховский? Была ли такая личность в истории?» И отвечает, не указывая источники, что он-де «известный конструктор, стоявший у рождения ВДВ, замечательный и серьёзный во всех отношениях». Однако не всё так просто и однозначно с деятелями 1930-х годов и их заслугами перед Родиной. В источниках информации могут быть существенные умолчания, а исключительно хвалебные характеристики Гроховского – лежать в русле «разоблачений незаконных сталинских репрессий» (искренних или конъюнктурных). Например, некоторые до сих пор именуют (в основном, с чужих слов) «выдающимся полководцем» победителя тамбовских крестьян и кронштадских матросов Тухачевского, битого «белополяками» (с помощью французских советников) под Варшавой.

Убедительность обсуждаемой статьи страдает не столько от недостаточной осведомлённости Шабалина в истории советской авиации, сколько от его неготовности (или, возможно, нежелания) оценивать источники информации с политической, в первую очередь, точки зрения. А такой подход просто обязателен в современных обстоятельствах при засильи антироссийской пропаганды (как антисоветской, так и русофобской направленности). Сотрудники ЦАГИ, например, в рамках полученной ими «идеологической свободы» озаботились «разоблачением советского мифа» о А.Ф. Можайском. Эти «не дилетанты в авиации» бросились доказывать, что его самолёт не мог взлетать и вряд ли мог летать («научным» расчётом, но при весьма сомнительных исходных данных). Одновременно ими изъявлялось безоговорочное согласие с «эксклюзивностью» достижений братьев Райт, хотя те действовали на совершенно другом этапе развития техники. Стоит ли после этого доверять оценкам советских самолётов (в сравнении с германскими, японскими, английскими и американскими), которые ими даны в труде «Самолетостроение в СССР. 1917-1945 гг.» (М.: ЦАГИ, 1992-1994. Кн.I, 1992; Кн.II, 1994)? Его редактор-составитель и автор материала об истребителях К.Ю. Косминков потратил половину отведенного ему «листажа» на тенденциозные описание неудач Поликарпова (умалчивая о неудачах других) и умаление (без должного анализа) ТТХ его самолётов в сравнении с иностранными образцами. Другим примером могут служить записки авиаконструктора А.С. Яковлева, «любимого советника» Сталина по вопросам авиатехники в период Второй мировой войны. Сталинские эпизоды в различных изданиях содержали, на первый взгляд, уважительные и документально верные описания встреч «Хозяина» с Яковлевым (последний уверял, что делал записи «по горячим следам»). Сведения из этих мемуаров использованы Н. Стариковым (в его мемуарной «хрестоматии») для восхваления И.В. Сталина как государственного деятеля. Но также – и М. Солониным (в злобных антироссийских опусах по истории советской авиации) уже для очернения И.В. Сталина (в частности, для доказательства некомпетентности самого Сталина и его окружения в тогдашних авиационных проблемах). Подозрение относительно скрытого антисталинского характера этих эпизодов должно возникать при анализе утверждений Яковлева о Поликарпове. Эпизоды мемуаров, относящиеся к нему и его самолётам, мягко говоря, не очень соответствуют фактам, которые Яковлев не мог не знать. Но в них Яковлев уже слабо маскирует неприязнь к «королю истребителей» и не скрывает своего злорадства.

В первой фразе статьи Шабалин косвенно признаёт равную достоверность как официальной советской версии гибели Чкалова («авиакатастрофа» без признаков преступного умысла), так и антисоветской версии в антисталинском варианте («преднамеренное убийство»), а точнее – очевидно лживой трактовки реального события. Это является досаднейшей ошибкой Шабалина. Представляется обязательным для оценки заведомо тенденциозных источников антироссийского пошиба исходить из «презумпции ложности» сообщаемых там сведений. А использовать некоторые из них только после «тройной» проверки по независимым источникам (лучше противоположной политической позиции).

Анатолий Шепеленко

P.S. Почему бы лицам, принявших на себя миссию патриотических идеологов, в рамках контрпропаганды не публиковать (в той или иной форме) «индексы» антироссийских авторов и вредных источников информации? По меньшей мере, организовать или хотя бы направлять такую деятельность. На книжной ярмарке или книжном развале не всегда можно быстро и верно оценить политическую позицию неизвестного автора. Обидно и жалко тратить средства на приобретение «навозной кучи», а потом – время на поиски в ней «жемчужного зерна», особенно если его там нет.

P.P.S. Многолетняя антисоветская пропаганда (времён хрущёвщины и горбачёвщины, ельцинского и путинского режимов) оставила свой след в массовом сознании. Настойчивая реализация в СМИ и быту императива «рукопожатной интеллигенции» – бить «советский режим» всегда и по любому поводу, а также и без всякого повода – уже привела к формированию «антисоветского» условного рефлекса той или иной силы. Это достаточно заметно у людей моложе примерно 37 лет, в чьи руки сейчас передают рычаги управления идеологией, экономикой и политикой. Но может проявиться и у тех, кто пытается противостоять пропаганде. Так, во время телетрансляции 19.11.2012 пресс-конференции при ответе президента РФ на вопрос о трудоустройстве бывшего министра обороны РФ Сердюкова неожиданно подумалось, что ему уместно сказать нечто вроде «сейчас не 37-й год». И вскоре, увы, из президентских уст раздалось (дословно) «ну, у нас же не 37-й год». А ведь сродства душ вовсе нет…