Газета "Своими Именами" №12 от 18.03.2014

«РУССКОЕ ДЕЛО» ПЕТРА БАРАНОВСКОГО

9 февраля отмечался день рождения Петра Барановского - ученого, общественного деятеля, исследователя древнерусской культуры, выдающегося теоретика и практика научной реставрации памятников архитектуры. В этом году исполняется также 30 лет со дня ухода Петра Дмитриевича из жизни. Наследие великого мастера огромно, воистину бесценно и до настоящего времени в полной мере не востребовано. Посмевший «в кольце врагов заняться русским делом», он один спас от уничтожения, реставрировал, ввел в научный оборот сотни шедевров русской, украинской, белорусской, кавказской архитектуры. Им выполнена работа нескольких научно-исследовательских институтов и производственных мастерских. Барановский - создатель современной российской школы реставрации, представители которой ныне успешно продолжают начатое им дело. Выполняя завет Николая Михайловича Карамзина «приучать россиян к уважению собственного», он собирал вокруг себя единомышленников, основывал музеи, создал прообраз нынешнего Общества охраны памятников истории и культуры. Барановский столь же уникальное явление русской цивилизации, как ученый Михайло Ломоносов, художник Александр Иванов, поэт Сергей Есенин, композитор Георгий Свиридов.

В июне далекого 1965 года я, рядовой военнослужащий одной из подмосковных дивизий, в час отдыха между занятиями открыл газету «Комсомольская правда» с опубликованной в ней статьей «Отечество». Автор публикации, известный журналист Василий Песков, упомянул в ней о неведомом мне до той поры реставраторе памятников древнерусского зодчества Петре Дмитриевиче Барановском, вставшем на пути высокопоставленных чиновников, планировавших снос знаменитого храма Василия Блаженного. Имя реставратора крепко врезалось в память. Я стал искать сведения о нем в тогдашних газетах и журналах и вскоре узнал много интересного об этом человеке. Выдающийся ученый, гений практической реставрации Петр Барановский исследовал, реставрировал, спас от разрушения сотни выдающихся памятников истории и культуры. Многими из них мы любуемся и сегодня, не подозревая, что радостью общения с творениями наших далеких предков обязаны этому великому человеку.

Меня, как, впрочем, и многих моих единомышленников, статья Василия Пескова, публикации других журналистов, поведавших о нелегкой судьбе мастера, буквально «перепахали». Интерес к памятникам русской культуры стал вытеснять все другие интересы. Снос любого из них воспринимался как личная утрата. Ведь гибель материального шедевра, объекта исторического наследия необратима.

Наступившее время новой известности и популярности Петра Барановского вселяло надежду, открывало перспективы возрождения традиционных русских ценностей.

После прихода к власти в СССР «команды» во главе с Л.И. Брежневым в государственной идеологии и культурной политике обозначились новые идеалы и цели. Заметно ослабла оголтелость антирелигиозной пропаганды хрущёвского времени. Прекратились закрытия и сносы храмов. Патриотические, национально-охранительные установки со всей очевидностью начинают внедряться в общественное сознание, формируют мироощущение поколения 1960-1970-х годов.

Как по команде перед взором советского человека парадом проходили памятные события прошлого, славные имена и даты отечественной истории. Тема связи исторических времен, преемственности поколений становилась общим местом публичной политики.

Ярким проявлением внимания нового руководства страны к фундаментальным национальным ценностям явилось празднование 20-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945-годов. Именно тогда в 1965 году впервые в День Победы 9 мая был проведен военный парад на Красной площади в Москве с торжественным выносом Знамени Победы. С этого времени проведение таких парадов становится важнейшим государственным мероприятием, а День Победы приобретает значение главного общенационального праздника.

Новым подтверждением неизменности намеченной «генеральной линии» стало принятое в том же году решение Градостроительного совета г. Москвы о воссоздании на Кутузовском проспекте снесенных ранее в ходе реконструкции столицы Триумфальных ворот в честь победы русского народа над полчищами Наполеона в 1812 году.

А дальше что ни новость, то непременно «в струю». Так, усилиями московских реставраторов возвращается из небытия церковь Симеона Столпника XVII века, украсившая начало Калининского проспекта. А вслед за этим одевается в реставрационные леса – вся целиком - древнейшая улица столицы Варварка (улица Степана Разина), ставшая образцом и символом возрождения Москвы исторической. Чуть позже новую жизнь обретает приговоренный к сносу дом Даля.

Не менее масштабные работы проводились в то время на маршрутах «Золотого кольца». Здесь была завершена реставрация архитектурного шедевра XVII века ансамбля строений кремля Ростова Великого, пострадавшего от страшного урагана 1953 года. Тогда же вновь «заговорили» ростовские колокола и по всему миру расходятся пластинки с записями ростовских звонов. Начинается реставрация древнего Суздаля, памятников Вологды и Ярославля. «Золотое кольцо» становится главным туристским маршрутом по древним городам коренной России, принимавшим миллионы паломников. В общем, «жить стало веселее».

Интерес к прошлому, своеобразное «почвенничество» давали о себе знать в исторической науке, музейно-выставочной деятельности, кинематографе, литературе, публицистике. Во многих газетах и журналах появились рубрики и тематические разделы, посвященные охране и пропаганде национального культурного наследия. «Новое мышление» становится главной приметой времени.

Подоспевшее 800-летие церкви Покрова на Нерли было отмечено многочисленными публикациями тогдашних изданий. Решается вопрос об организации постоянных экспозиций древних икон в Музее имени Андрея Рублева и копий древнерусских фресок в Русском музее. Режиссер Тарковский приступает к съемкам фильма «Андрей Рублев», завершенным в 1966 году. В этом же году великий художник Павел Корин поднимает голос протеста против продолжающегося осквернения московским заводом «Динамо» древней церкви Рождества в Старом Симонове с захоронениями героев Куликовской битвы Осляби и Пересвета.

В 1965 году создается музей-заповедник деревянного зодчества на острове Кижи на Онежском озере, ставший прообразом нескольких подобных заповедников.

По всей стране прошёл широкий показ киноэпопеи «Война и мир» Сергея Бондарчука по одноименному роману Льва Толстого. Нарастает протест против уничтожения усадебного парка «Ясной поляны» ядовитыми выбросами Щёкинского химического комбината и ставится вопрос о его закрытии.

Именно тогда становятся известны имена поэтов, публицистов и писателей-деревенщиков, абсолютно свободных в своем творчестве от идеологических догм предшествующего периода.

Апофеозом «нового курса» команды бывших интернационалистов стало всенародное празднование 70-летия со дня рождения крамольника, «попутчика», и гениального русского поэта Сергея Есенина. Это событие, породившее целый шлейф торжественных мероприятий, научных публикаций, воспоминаний и пр., было ознаменовано открытием музея на родине поэта в селе Константиново Рязанской области.

В том, что курс на возрождение национального самосознания не был заигрыванием власти с обществом, а установился всерьез и надолго, свидетельствовал и сам Барановский. Через два месяца после появления статьи «Отечество», окрыленный происходившими в стране изменениями, он 5 августа 1965 года выступил в той же «Комсомолке» с заметкой «Судьба Коломенского». В ней Петр Дмитриевич поведал читателям газеты о том, что многолетняя угроза застройки территории всемирно известного ансамбля высотными зданиями миновала: «Разум восторжествовал. Только что получено решение: «Застройку прекратить»». Победа была нешуточная.

Еще одним добрым знаком явилось помещённое на этой же газетной полосе сообщение о принятом Советом Министров РСФСР постановлении об организации Всероссийского добровольного общества охраны памятников истории и культуры.

Великий труженик, давно «разломавший» восьмой десяток, Петр Дмитриевич работает в это время над возрождением красивейшего ансамбля столицы, ставшего его «лебединой песнью» - Крутицкого архиерейского подворья. Он целыми сутками пропадает на объекте: работает над проектом ансамбля, закладывает зондажи, занимается археологией территории, уточняет датировки отдельных частей комплекса, укрепляет аварийные своды. Здесь завершается восстановление переходов – галерей и алтарных абсид Воскресенской церкви, основания которых были обнаружены в ходе раскопок. Начинается воссоздание башен ограды комплекса, одна из которых получает имя «Башня Барановского». Тогда же Барановским устанавливается типологическое родство древней Воскресенской церкви подворья с уничтоженным в 1929 году кремлевским собором Чуда Архангела Михаила в Хонях. Здесь же на Крутицах под опекой Петра Дмитриевича возникает движение и сообщество единомышленников, ставшее зародышем мощной организации – Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, получившее название клуб «Родина».

Этот период отмечен также очередным возвращением Петра Дмитриевича к объекту, с которого начиналось его многотрудное служение отечественной культуре - лежащему в руинах после изгнания немецко-фашистских захватчиков Свято-Троицкому Болдину монастырю под Дорогобужем Смоленской области. Здесь начало всех начал, истоки его творческой биографии.

Первое документальное свидетельство об участии 20-летнего архитектора в исследовании и реставрации Болдина монастыря относится к 1912 году. Здесь под руководством архитектора А.М. Гурджиенко Барановский проводит обмеры шатровой церкви и трапезной палаты XVI века. В это же время им осуществляются обмеры и разрабатываются проекты реставрации памятников Смоленской и Тверской областей.

Будучи участником Первой мировой войны в чине подпоручика и должности начальника строительной команды он в свободное от служебных обязанностей время в зоне действий Западного фронта проводит обследования деревянных церквей Белоруссии, Волыни и Полесья.

В 1918 году Петр Дмитриевич вновь возвращается в Болдин монастырь, разрабатывает проект реставрации всего комплекса и с успехом защищает по этой теме диссертацию в Московском археологическом институте. Одновременно устанавливает авторство монастырского комплекса, принадлежащее выдающемуся зодчему XVI века Федору Коню.

Вскоре опыт Барановского был востребован новой большевиcтской властью. После эсеровского мятежа, основные события которого развернулись в июле 1918 года в Москве и Ярославле, Барановский привлекается к работам на памятниках Ярославля, пострадавших от артобстрела мятежников. Собственно говоря, архитектор, как он писал, сам предложил свою помощь в «организации исследования и сохранения памятников архитектуры города Ярославля».

Работы по сохранению пострадавших памятников и фресок города проводились по личному распоряжению В.И. Ленина. Через заведующую музейным отделом Наркомпроса Н.И. Троцкую Петру Дмитриевичу удалось получить двенадцать большемерных брезентов для срочной консервации интерьеров храмов и находившихся в них настенных росписей. С мандатом Наркомпроса и полномочиями руководителя работ по памятникам города он выезжает в Ярославль.

За время пребывания Барановского в Ярославле были проведены реставрационные и масштабные консервационные работы на таких объектах, как стены, башни и Святые ворота Спасского монастыря, на церквах Николы Мокрого, Михаила Архангела, Николы в Рубленом городке, Петра и Павла на волжском берегу. Были исследованы и реставрированы несколько древних гражданских сооружений и среди них митрополичьи палаты на Волжской набережной.

Одновременно молодой ученый выезжает в Углич, Ростов Великий, Мологу, где также исследует, приводит в порядок, реставрирует древние сооружения этих городов. А кроме этого были еще и московские объекты. И все это за какие-то десять лет! Нынешних исследователей творчества мастера поражает полное отсутствие бюрократической волокиты при выполнении названных работ, поразительная их результативность, и проявленные при этом выдающиеся организаторские и деловые качества руководителя.

На вопрос, какой период своей жизни он считает наиболее счастливым и удачным в творческом отношении, Петр Дмитриевич отвечал не задумываясь: «Первые десять лет после революции 1917 года». И всегда при этом добавлял: «А потом пришли наши фашисты». Так он называл активистов Союза воинствующих безбожников, возглавляемого небезызвестным Емельяном Ярославским. К ним относил организаторов и руководителей «Мосразбортреста», крушивших древнюю столицу. В их число попали и руководители партийной организации Москвы, первые секретари МК и МГК ВКП(б) 1930-х годов Лазарь Каганович и Никита Хрущёв. На счету и совести этих «юридических» и «физических» лиц многие сотни храмов, монастырей, бесценных росписей, икон, предметов прикладного искусства - разбитых, сожженных, превращенных в лом ради безумной идеи «переработки человеческого материала» в некую безликую, управляемую биомассу.

В названное счастливое десятилетие вместилось очень многое и не только в судьбе самого ученого. В это время реставрируются древние соборы и башни Московского Кремля, ведутся работы на храме Василия Блаженного, возобновляется начатая до Первой мировой войны реставрация Сухаревой башни, в которой по ее окончании устраивается коммунальный музей. Под руками реставраторов былой красотой засияли церковь Рождества в Столешниках и китайгородский храм Козьмы и Дамиана в Старых Панях. Работы велись также на нескольких участках стен Китай-города и на Воскресенских воротах. По имеющимся сведениям в самом начале 1920-х годов на одном из заседаний Совнаркома под председательством Ленина рассматривался и вопрос о реставрации трех никоновских монастырей: Крестного на Кий-острове в Белом море, валдайского Иверского и подмосковного Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря.

Представление о масштабах деятельности Барановского в 1920-е годы будет неполным, если не упомянуть о многочисленных его «внеплановых» работах. По результатам проведенных исследований Петром Дмитриевичем в этот период разрабатываются проекты реставраций таких памятников XVI века, как собор ростовского Борисоглебского монастыря, собор Соловецкого монастыря, храм Иоанна Предтечи в Дьякове, трапезная палата Боровского Пафнутьева монастыря, деревянный храм в селе Лявля Архангельской области. Подготовлены проекты реставрации Петропавловского и Иоанно-Богословского храмов XII века в Смоленске.

В Москве Барановский начал реставрацию собора Казанской иконы Божией Матери, выстроенного в память освобождения Москвы от польско-литовских интервентов ополчением Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского в 1612 году. Реставрация не была закончена в нижней части здания (собор был снесен в 1936 году и воссоздан по его обмерам в 1993 году). В Охотном ряду им исследуется целый заповедный уголок древней столицы, включавший церковь Параскевы Пятницы, палаты Троекуровых и палаты князей Голицыных.

Работы проводились в середине 1920-х годов. Были готовы проекты реставрации церкви и голицынских палат. В натуре удалось осуществить лишь раскрытие архитектуры фасадов палат Троекуровых и реставрацию центрального ризалита дома Голицыных. Здесь наглядно был продемонстрирован уже примененный на реставрации Болдина монастыря метод восстановления уничтоженного архитектурного декора древних зданий по остаткам (хвостам) кирпича, сохранившимся в толще коренной кладки, путем их наращивания до стандартного размера. Это выдающееся открытие – «метод Барановского» – позволявшее с математической достоверностью воссоздавать подлинный облик памятников древнерусского зодчества, положило конец «романтической» реставрации в России. Вот уже почти целое столетие этот метод широко применяется в отечественной реставрационной практике как единственно научный.

В начале 1920-х годов Барановский разрабатывает предложения по созданию музея памятников русского деревянного зодчества под открытым небом на территории Коломенского. Став директором музея, он разыскивает по всей стране и свозит на территорию села уникальные деревянные постройки. Так здесь появились «медоварня», домик Петра Первого, проездная башня Николо-Корельского монастыря. Перевезена была также башня Сумского острога, восстановленная на территории музея-заповедника лишь шесть лет назад. Возвращается исторический облик и памятникам самого Коломенского.

Кроме этого в музее собираются предметы приказного делопроизводства и декоративно-прикладного искусства, монтируется иконостас с многочисленными иконами в храме Вознесения. Разрабатываются тематико-экспозиционные планы и организуются выставки историко-просветительского, патриотического содержания. Такая активность, нежелание поступаться принципами таили в себе немало опасностей и послужили впоследствии поводом к обвинениям ученого в аполитичности. Русофобия под маской борьбы с «русским шовинизмом» в конце 1920-х годов уже набирала силу.

Образ Москвы боярской, Москвы православной тогдашние власти явно не устраивал. Первыми жертвами радикального переустройства столицы на новый лад становятся древние московские храмы. Одними из первых сносятся церковь Архидьякона Евпла на Мясницкой, Рождества в Столешниках, Трех Святителей у Красных ворот и сами Красные ворота.

Масштабные разрушения намечались в Кремле. Летом 1929 года в числе «приговоренных» оказались Чудов и Вознесенский монастыри с захоронениями митрополита Алексия и некрополем женской части правящих династий России. Соратник и товарищ Ленина старый большевик и тогдашний директор Ленинки Владимир Иванович Невский-Кривобоков в своем письме к Сталину в июне того года писал о недопустимости уничтожения величайших памятников русской истории и культуры. «Прежде всего, эти сооружения – дивные произведения русской архитектуры XV, XVII и XVIII веков, … там имеются и произведения русских мастеров XV века, удивительные фрески и архитектурные образцы невиданного совершенства», - напоминал Владимир Иванович.

Не сомневаясь в антирусском характере задуманной акции, Невский выдвигает в защиту кремлевских святынь недопустимые для того времени, политически «незрелые» и чрезвычайно опасные соображения национал-патриотического свойства: «Непонятно, почему в таком удивительном памятнике, какой представляет собой весь Кремль, нужно уничтожить отдельные его части, когда мы сохраняем где-нибудь в Казахстане или Армении аналогичные памятники, стоящие изолированно. Если нет никакого шовинизма в том, что коммунисты оберегают в этих республиках произведения трудящихся этих национальностей, то почему необходимо разрушить произведения трудящихся РСФСР... Не думаю, чтобы французский пролетариат, взявши власть, стоял за разрушение Notre Dame или Лувра». Но это не помогло – ансамбли Чудова и Вознесенского монастырей были стерты с лица земли.

Барановский стал невольным свидетелем уничтожения Михаилоархангельского собора Чудова монастыря в ночь на 17 декабря 1929 года, о чем рассказал одному из своих биографов. Тогда, мучаясь бессонницей от недобрых предчувствий, он из окна квартиры на Софийской набережной увидел вспышку и услышал грохот взрыва, превратившего кремлевскую святыню в груду развалин.

Потери следуют одна за другой. Сносятся церкви Николы в Мясниках и Параскевы Пятницы в Охотном ряду вместе с палатами Голицыных. Был взорван храм Христа Спасителя, а заодно смахнули и рядом стоящую церковь Похвалы Богородицы. Уничтожается большая часть Симонова монастыря, где Барановский успел поработать директором Музея военно-крепостной обороны Московского государства. Здесь он сделал замечательное открытие: обнаружил в кладке главного Успенского собора XVI века и исследовал фрагменты белокаменного раннемосковского храма начала XV века. И все это вскоре пошло прахом.

В 1932 году он снова в Ярославле, куда местные власти пригласили в качестве экспертов его и архитектора Николая Николаевича Померанцева, надеясь с их помощью вывести из списка охраняемых десятки якобы малоценных храмов города. Но архитекторы дали столь высокую оценку архитектурному наследию столицы Поволжья, что властям ничего не оставалось как устроить вокруг их имен злобную истерию, принявшую в конце концов характер устрашающей политической акции.

В 1933 году Барановский отводит угрозу сноса храма Василия Блаженного, отказываясь проводить обмеры памятника и направляя телеграмму о готовящемся преступлении на имя Сталина.

Тогда же, спасая от окончательного уничтожения, свозит в Коломенское фрагменты и детали архитектурного убранства сносимого храма Никола «Большой крест» - одного из красивейших в Москве.

А потом было «узилище», как выражался сам Петр Дмитриевич. Осенью 1933 года его арестовывают, обвиняя в попытке свержения действующей власти и намерении в составе группы заговорщиков самим «занять правительственные места». Но «страшные угрозы смертью» со стороны следователя Альтмана на «заговорщика» Барановского не подействовали и к признанию вины не склонили. Несмотря на это, решением особого совещания коллегии ОГПУ от 2 апреля 1934 года он был осужден по ст. 58-10-11 тогдашнего Уголовного кодекса на три года лагерей за «создание контрреволюционной организации». Поразительно то, что находясь под следствием, Петр Дмитриевич пишет «Завещание» - подробную инструкцию сотрудникам музея в Коломенском с указанием особенностей сборки, демонстрации, сохранения и обработки различных частей перевезенных в музей памятников деревянного зодчества. И все это в полном неведении об ожидавшей его участи!

После отбытия лагерного срока местом пребывания Барановского становится Александров Владимирской области. Здесь он занимается созданием музея, а также исследованиями, раскрытием и реставрацией комплекса архитектурных памятников XVI-XVII веков.

И все же главной заботой для него в это время был Казанский собор на Красной площади в Москве, реставрацию которого Петр Дмитриевич начал в 1925 году, не успев дообследовать и обмерить. Ко времени его досрочного освобождения из заключения в мае 1936 года собор уже был частично разобран. Поэтому Барановскому приходилось ежедневно самым первым поездом ездить в Москву и, рискуя вновь оказаться за решеткой, заниматься обмерами разбираемого храма. После чего - вновь возвращаться в Александров, чтобы отметить в книге учета у местного оперуполномоченного свое присутствие. К счастью, подлинный облик храма, значительный объем которого был раскрыт Барановским в 1920-е годы, и обмерные материалы дошли до нас. Это позволило впоследствии воссоздать выдающийся памятник русской воинской славы в полном объеме.

В годы Великой Отечественной войны Петр Дмитриевич был поглощен работами на памятниках, разрушенных оккупантами. В первую очередь он занялся разбором завалов, исследованиями и обмерами Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря, взорванного немцами при отступлении. Здесь им были раскрыты подлинная архитектурная обработка кувуклии с Гробом Господним середины XVII века, а также изразцовые ансамбли интерьеров здания. Уничтоженный в результате взрыва несущий пилон Царской арки, державший центральный барабан храма и сегмент ротонды был полностью восстановлен. Таким образом, было положено начало продолжающейся доныне реставрации памятника.

Более сложными оказались работы по восстановлению Пятницкой церкви XII века в Чернигове, разрушенной немецкой авиационной бомбой в 1943 году. В ходе разбора завалов и изучения руин памятника Барановским были обнаружены уникальные конструкции сводов и завершений древнего храма, сохранившиеся под поздними строительными наслоениями. В результате 20-летних исследовательских и реставрационно-восстановительных работ Пятницкой церкви был возвращен подлинный исторический облик со всеми уникальными особенностями ее архитектуры. Итогом явилось важное научное открытие ученого: было доказано, что домонгольский черниговский храм является ключевым звеном архитектурной эволюции древнерусского храмового строительства, получившим развитие в последующий «московский» период древнерусского зодчества.

Два объекта – Болдин монастырь и Крутицкое подворье вскоре становятся той школой мастерства, где пестуется целый отряд, поколение реставраторов, одержимых идеями возрождения национальных святынь России и воссоздания исторической Москвы.

Очередное возвращение Барановского в Свято-Троицкий Болдин монастырь в начале 1960-х годов было продиктовано тревогой за судьбу лежавшего в руинах памятника. Здесь местными хозяйственниками делались попытки разборки этих руин – всего, что осталось от трапезной с церковью, звонницы и великолепного Троицкого собора, взорванных фашистами.

Первым делом была законсервирована монастырская трапезная с Введенской церковью, взорванная до высоты первого этажа. А дальше планировалось нечто невиданное в практике российской реставрации. Замысел мастера был необычайно смел.

Уникальная шестигранная монастырская звонница после взрыва представляла собой груду огромных блоков кирпичной кладки. Эти обломки в результате сборки могли вновь встать на свои места, вернув разрушенному шедевру его подлинный облик и материальную достоверность. По плану и методике, разработанным Петром Дмитриевичем и его учеником Александром Пономаревым, в 1970-е годы начались уникальные работы по сборке памятника. Осуществлялись они уже без участия Петра Дмитриевича. Проведенные на высочайшем уровне Александром Пономаревым они были завершены в 1989 году и, наряду с Парфеноном и античным храмом в армянском селении Гарни, явились третьим примером в мире столь успешного восстановления памятника из его подлинных фрагментов.

К 2009 году наследником Барановского в результате четырех десятилетий подвижнического труда ансамбль XVI века был полностью восстановлен. Из руин помимо звонницы подняты: трапезная палата, Троицкий собор и ограда монастырского комплекса – случай единственный в мировой практике.

Колоссальный объем знаний и практического опыта, бесчисленные примеры твердой жизненной позиции, неумение прогибаться перед сановной некомпетентностью привлекали к Петру Дмитриевичу сотни людей разных возрастов и профессий. Главным центром притяжения как реставраторов-профессионалов, так и общественности в 1960-1970-е годы становится Крутицкое подворье в Москве. Здесь под крылом Барановского возникает своеобразная республика единомышленников, болевших за судьбу культурного наследия России и жаждавших отдать свои силы делу его сохранения. Выдающиеся российские реставраторы Олег Журин, Виктор Виноградов, Леонид Антропов, Владимир Блажеев, Инесса Казакевич в это время набираются мастерства у наставника и учителя и делятся профессиональными навыками с молодым поколением реставраторов.

Существовала на Крутицах и уникальная школа-мастерская каменщиков во главе с каменных дел мастером Владимиром Пироженко, передававших «из рук в руки» секреты ремесла многочисленным ученикам. Вся эта армия птенцов «гнезда Петрова» немало потрудилась в последующие годы на памятниках России, спасая их от разрушения.

Тогда же под сводами крутицких теремов начал собираться молодежный клуб «Родина», развернувший широкую пропаганду древнерусского искусства и явившийся идеальной моделью нынешнего ВООПИиК. В его составе под руководством научного совета работали секции литературы и фольклора, истории, архитектуры, этнографии и быта, музыкальная секция, студия живописи и другие. Вскоре именно это поколение пассионариев в составе и под руководством действующего Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры начинает определять судьбу культурного достояния страны. Оно же впоследствии становится ядром мощного движения добровольных помощников реставраторов, охватившего всю Россию.

В постоянных заботах о любимых Крутицах Барановский провел последние годы жизни. Скончался он в 1984 году и был похоронен в Донском монастыре в окружении величественных храмов и остатков уничтоженных архитектурных шедевров Москвы.

Петр Дмитриевич Барановский оставил нам колоссальное наследие. Распорядиться им разумно, с пользой для России - наша обязанность. Великий подвижник земли русской верил в то, что труд его не пропадет даром и многое из того, что было уничтожено его неразумными современниками, будет возвращено народу.

Казавшуюся неподъемной задачу восстановления одной из национальных святынь – Казанского собора на Красной площади в Москве взяло на себя Московское городское отделение Общества охраны памятников истории и культуры. В течение долгого времени специалисты отделения готовили проекты директивных документов и проектные предложения по восстановлению памятника. Их многолетние усилия увенчались успехом - долгожданные решения высших партийных и государственных органов страны были приняты. По благословению своего гениального учителя и по его обмерным чертежам выдающийся московский реставратор Олег Игоревич Журин в 1993 году восстановил Казанский собор. Через два года им же воссозданы ведущие на Красную площадь Воскресенские ворота с Иверской часовней*.

Трудами Александра Михайловича Пономарева подняты из праха на родной Барановскому смоленской земле постройки Свято-Троицкого Болдина монастыря. Чудеса, в которые, кроме Петра Барановского, мало кто верил, начали свершаться.

В.К. ФАТЕЕВ, Главный специалист по охране памятников истории и культуры Московского городского отделения ВООПИиК

* Одни искренне прилагали все силы для восстановления древних русских памятников, другие радостно потирали руки: пусть восстанавливают свои никому ненужные памятники, лишь бы на Красной площади не было их проклятых парадов…

РАЗРЕШИТЕ ДОЛОЖИТЬ

Разрешите доложить

Коротко и просто:

Я большой охотник жить

Лет до девяноста.

Так писал большой поэт

Александр Твардовский,

Но куда щедрей завет

Оставил Маяковский.

Он считал, что надо жить

Лет до ста без старости,

Не болеть и не тужить,

И не знать усталости,

Да при этом чтоб росла

Бодрость год от года,

Дабы добрые дела

Делать для народа.

Так давай же, старый друг,

Жить вторым заветом,

И страну и всех вокруг

Радуя при этом.

Хоть и старше мы с тобой

Самого Толстого,

Но куда деваться – бой!

И в бою мы снова.

В нашем взводе этот граф

Бой ведет за души.

Да, он с нами. Тут ты прав.

Обнимаю.

Бушин

Редакция и читатели газеты присоединяются к поздравлениям замечательного советского писателя-фронтовика Героя Социалистического труда, Лауреата Ленинской и двух Государственных премий СССР, члена партии с 1944 г. Юрия Васильевича Бондарева с 90-летним юбилеем, желают ему здоровья и долгих лет активной творческой жизни, радуются и гордятся, что в нашем строю находятся такие замечательные, несгибаемые ветераны, как Ю. Бондарев и В. Бушин.