Газета "Своими Именами" №26 от 24.06.2014

В АКАДЕМИИ ВОЕННЫХ НАУК

В соответствии с многовекторным и многообразным характером угроз возникает и возможность различных войн, вооруженных конфликтов, которые могут быть навязаны России. Отсюда возникает необходимость для армии и флота быть в первоочередной готовности к выполнению боевых задач в локальных войнах, вооруженных конфликтах, антитеррористических операциях при мобилизационной готовности к региональным и крупномасштабным войнам. Это объясняется тем, что войны между крупными странами или несколькими небольшими странами, особенно, когда они поддерживаются извне другими государствами, имеют тенденцию к расширению. Кроме того, не исключена возможность экспансии против нашей страны со стороны государств регионального масштаба. Вообще нет полной гарантии того, что войны за обладание основными ресурсами планеты удастся ограничить определенными рамками.

Такова объективная реальность.

Однако в некоторых наших высших кругах, среди экспертов либерального толка считается хорошим тоном говорить о том, что России могут угрожать только локальные войны и террористические действия.

Всякие упоминания о крупномасштабной или региональной войне почитается за «генеральскую ересь» троглодитов. Такие утверждения обычно преподносятся в самом категорическом, безаппеляционном виде как установки неведомых инстанций.

Известный американский аналитик Ричард Вайц считает, что ключевая цель проводимой в России реформы «состояла в преобразовании вооруженных сил советской эпохи, созданных для ведения глобальной войны с Западом, и в превращении их в оптимальный институт для ведения успешных военных действий в локальных конфликтах и в борьбе с вооруженными формированиями боевиков» (СР 13.12.2012 г.) Так трактует этот вопрос и директор центра анализа стратегий и технологий Р. Пухов («ВПК» 3 (32-35), 2012) и некоторые другие отечественные эксперты.

Относительно характера вооруженной борьбы они утверждают, что никаких массовых сражений и тем более с применением большого количества танков больше никогда не будет, будут в основном боевые столкновения в воздухе и космосе в течение нескольких суток, и на этом все закончится. И еще:

Военные действия будут носить высокоманевренный характер. Никаких сплошных линий фронта не будет, прорывом обороны, централизованным огневым поражением не придется заниматься. Теряет свое бьиое значение оборона, и действовать придется в основном наступательно. Все цели и объекты противника будут уничтожаться немедленно по мере их обнаружения еще на дальних подступах, и боевые столкновения будут носить бесконтактный характер. Управление войсками будет осуществляться по се-тецентрической системе, решения для командиров в нескольких вариантах будут вырабатываться компьютерами, они же будут мгновенно доводить задачи до подчиненных. Одну и ту же обстановку на дисплее будут видеть на расстоянии сотен километров и командующий армией, и солдат, имеющий оружие с дальностью стрельбы 500-700 м.

В военном искусстве останутся стратегия и тактика, оперативное искусство исчезает.

Что на все это можно сказать?

Конечно, характер вооруженной борьбы существенно меняется, военные действия действительно будут носить более высокоманевренный характер, чем в прошлом.

Но и Первая, и Вторая мировые войны начались с высокоманевренных действий, но затем стремление обеспечить фланги и тылы приводили к определенной (может быть в будущем более кратковременной) стабилизации фронта. Тогда приходилось и прорывать оборону, и не только наступать, но и обороняться, а порою и отступать. Уничтожать сразу по мере выявления все цели и объекты противника тоже невозможно — просто на это не хватит боеприпасов, тем более и очень дорогих для высокоточного оружия. Или, скажем, зачем каждому солдату видеть ту же обстановку, что и командарму? Возникает много и других подобных вопросов, на которые нет и, видимо, не будет вразумительного ответа.

Да и что такое — локальная война? По американским взглядам война в Корее начала 50-х годов относится к «конфликтам средней интенсивности», а там с обеих сторон принимало участие около 2,5 млн. человек. Для оккупации Ирака или Афганистана были привлечены войска нескольких десятков стран.

Кроме того, на решение всех этих вопросов будут оказывать свое влияние не только оперативно-стратегические соображения, но и многие геополитические и военно-политические обстоятельства. Например, согласно теории «войн шестого поколения» считалось, что необходимо в первую очередь авиацией, крылатыми ракетами разрушить центры управления, инфраструктуру, важнейшие промышленные объекты и вынудить противостоящую сторону капитулировать. А по группировкам сухопутных войск считалось даже излишним наносить удары и тратить на них боеприпасы.

Если это передовая, ультрасовременная теория, то почему же мы в 2008 г. не стали действовать подобным образом: разрушить города, важнейшие объекты инфраструктуры, аэродромы Грузии и вынудить режим Саакашвили капитулировать, не задействуя наши сухопутные войска?

Во-первых, потому, что нам еще пока нечем так действовать (особенно в авиационном отношении). Во-вторых, чтобы так действовать, должен быть совсем другой геополитический потенциал государства. Агрессия Грузии была подготовлена под эгидой США, и в случае более широких наших действий мы могли столкнуться с США и другими странами НАТО.

Автоматизированные системы управления, робототехника, беспилотные разведывательные и ударные средства, оружие на новых физических принципах внесут много новых изменений в характер военных действий. И Академия военных наук призвана основательно исследовать все эти новые явления в военной науке и в военном искусстве. Но при этом не отрываться от реальной действительности и объективно, предметно и конкретно подходить к изучению новых явлений.

Скажем, например, почему не будет больше танковых сражений? На чем основаны такие суждения? Сейчас на вооружении армий США, КНР, Индии, НАТО, России и других стран десятки тысяч танков и БМП. Куда они денутся с началом войны, оставят их на складах, чтобы не портить новый облик войны или будут утилизировать? Сама объективная обстановка вынудит использовать все виды вооружения, в том числе и танки для решения возникающих боевых задач.

Если уже опыт Великой Отечественной войны совсем потерял свое значение, давайте приглядимся хотя бы к опыту локальных войн, которые ведутся в наши дни, по существу на наших глазах, а в ряде из них с участием людей, некоторые из которых присутствуют в этом зале.

Первые походы в Грозный в 1994-1995 гг. совершались танковыми колоннами. В зоне Персидского залива в 1991 г. воюющие стороны имели свыше 10 тыс. танков. Это больше, чем было в Берлинской операции в 1945 г., где с обеих сторон было 6300 танков; в Прохоровском сражении с обеих сторон — 1200 танков.

Да и борьба с террористами ведется не только мелкими группами. Они могут захватывать целые страны, устанавливать там свою власть, как это произошло в Афганистане. И войсковые, и специальные подразделения, частные военные формирования более 50 стран НАТО участвовали в оккупации этой страны.

США, являющиеся самой мощной воздушно-космической державой, в союзе с другими натовскими войсками не то, чтобы за два-три дня, а вот уже более 20 лет не могут закончить эту войну.

Если мы не хотим ошибиться в оценке назревающих геополитических угроз и определении характера оборонных задач, надо исходить не из навязываемых нам дезинформационных штампов, а трезво и объективно учитывать реально сложившиеся обстоятельства.

Стратегические ядерные силы, сохранение ядерного потенциала приобретает еще большее значение, чем прежде,- в связи с возрастанием информационных, кибернетических и других невоенных и военных угроз и существенным ослаблением сил общего назначения России. Поэтому в рамках выполнения заключенного с США договора о сокращении стратегических вооружений нам необходимо придавать первостепенное значение качественному совершенствованию стратегических ядерных сил и космических средств, всячески противодействовать созданию американского стратегического ПРО.

Активизировать деятельность по вовлечению в процесс сокращения и контроля сил других ядерных держав, в т.ч. Китая.

Положение усугубляется появлением высокоточного стратегического вооружения, способного вывести из строя наше ядерное оружие в самом начале войны. В связи с этим необходимо срочно создавать свое высокоточное стратегические оружие и изыскивать пути преодоления ПРО противника. И, конечно, в наше время нельзя полагаться на всякого рода соглашения и юридические обязательства о ненаправленности ПРО против России.

Надо изыскивать более гарантированные способы противодействия таким угрозам.

И, конечно, невозможно согласиться с утверждениями некоторых экспертов, государственных научных центров, заверяющих, что даже сравнительно небольшого количества ядерного оружия достаточно для сдерживания агрессии, ибо последствия их применения будут все равно катастрофическими. Реально в мире произведено уже более 2 тыс. ядерных взрывов, из них 570 воздушных. Последствия — такие, как есть на сегодняшний день. Поэтому на этот самообман нам лучше не попадаться.

Нельзя забывать также о нарастающих угрозах геофизического и экологического характера, способных привести к катастрофам планетарного масштаба. Это обстоятельство также вынудит международное сообщество продолжать уделять внимание ракетно-космическим технологиям.

Военная угроза состоит также в ускоренном качественном развитии основных видов вооружения в ведущих странах мира, прежде всего, информационных, беспилотных средств, робототехники, преобразующих всю систему боевого применения оружия и военного управления. Широкое применение спецподразделений, террористических и так называемых частных военных формирований, миротворческих сил, манипулирование и насильственное вовлечение в зоны конфликтов населения создает сложную, запутанную обстановку в зоне вооруженных конфликтов, где необходимо учитывать и решать не только оперативно-тактические, но многие социально-политические, а иногда военно-дипломатические вопросы. Совершенно по-другому встают задачи охраны коммуникаций. По опыту Афганистана мы, например, знаем, что в некоторые периоды для этих целей приходилось выделять до 60-70% сил и средств воюющих дивизий.

В наше время уже невозможно, как это было иногда во время Великой Отечественной войны, выделять для охраны штабов, тыловых органов боевые подразделения. Поэтому мы говорим, что все тыловики, техники, медики, юристы и др. должны быть военными. Они, кроме выполнения своих специфических обязанностей, должны быть способны организовывать охрану, умело размещать и перемещать подчиненные подразделения и органы на поле боя. Вообще с навязанной нам тенденцией огражданивания военной службы следовало бы более основательно разобраться.

К сожалению и в наших учебниках по тактике и оперативному искусству, боевых уставах говорится только о том, что и как наступать или обороняться, а по решению других новых задач, в т.ч. по боевому охранению, нет никаких рекомендаций.

Воздушно-космическая оборона. При современном характере вооруженной борьбы центр ее тяжести и основные усилия переносятся в воздушно-космическое пространство. Ведущие государства мира главную ставку делают на завоевание господства в воздухе и космосе путем проведения в самом начале войны массированных воздушно-космических операций с нанесением ударов по стратегическим и жизненно важным объектам по всей глубине страны.

Это требует решения задач ВКО не только сугубо оборонительными средствами ПВО, ПРО, а объединенными усилиями всех видов ВС с решительным применением активных способов действий, ударных средств при централизации управления в масштабе Вооруженных Сил под руководством ВГК и Генштаба ВС РФ. Во время Великой Отечественной войны 89% самолетов противника были уничтожены ИА и в результате ударов по аэродромам.

Уважаемые мною генералы Хюпенен и Москви-телев в своей статье в «ВПК» приводят пример того, что во Вьетнаме большая часть самолетов противника была уничтожена зенитными ракетами. Но у вьетнамцев не было сопоставимого количества ударной и истребительной авиации. Кроме ЗРВ больше некому было сбивать самолеты. Поэтому две эти войны несопоставимы. Да и под Свердловском мы сбили один самолет Пауэрса, а потеряли два своих самолета.

В ноябре 2012 г. президент РФ В.В. Путин внес на рассмотрение в Госдуму проект Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обороне» и некоторые законодательные акты Российской Федерации», в котором предусматривается внести изменения в федеральные законы «Об обороне», «О мобилизационной подготовке и мобилизации в РФ». Закон «Об обороне» дополняется ст.21, согласно которой в целях планирования и осуществления мероприятий в области обороны разрабатывается План обороны страны, включающий в себя комплекс взаимоувязанных документов по планированию оборонных мероприятий. В ст. 22 закона об обороне содержится определение понятия «территориальная оборона», где определяются не только мероприятия федерального, но и регионального уровня в период действия военного положения и чрезвычайного положения. Согласно проекту Закона, предусматривается отнести к полномочиям президента РФ утверждение Положения о Генеральном штабе Вооруженных Сил России. Это означает крупный шаг вперед в совершенствовании стратегического планирования оборонных мероприятий.

В 1991 г. в этом же зале проводилась военно-научная конференция, где поднимался вопрос, был ли у нас до войны план обороны страны, в котором бы увязывались основные мероприятия различных наркоматов по обороне страны. Я, как докладчик, отвечал, что такого плана, к сожалению, не было. Важнейшие мероприятия и задачи по обороне страны находили отражение в «Соображениях по стратегическому развертыванию Вооруженных Сил» и некоторых других документах Госплана и правительства. Мне и Маршалу Советского Союза Д.Т. Язову никто из ветеранов не поверил. Они с возмущением говорили: «Не может быть, чтобы у нас не было единого плана обороны страны».

И вот, наконец, необходимость такого документа на высшем уровне признана, и его предстоит разрабатывать. В нем очень важно обеспечить согласованность стратегических действий ВС с задачами и действиями других силовых ведомств, мобилизационным планом и планом перевода народного хозяйства на военное положение.

С учетом вновь возникших современных угроз целесообразно также планировать и осуществлять согласованные действия в области политико-дипломатической, экономической, информационной, технологической, психологической и других сферах по противодействию этим угрозам и задействованию соответствующих средств для воздействия на противостоящую сторону.

Все эти акции и мероприятия, проводимые по линии МИД, внешнеэкономических связей, разведывательных и контрразведывательных органов Минобороны, МВД, ФСБ, погранслужбы, должны осуществляться под руководством Совета безопасности и правительства.

Для повседневной координации решения оборонных вопросов было бы целесообразно, наряду с повышением роли Генштаба в этих вопросах, наделить министра обороны правами заместителя Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами РФ не только на военное, но и мирное время.

При всех обстоятельствах также требуется повышение роли правительства в решении оборонных вопросов, особенно в части касающейся оборонной промышленности.

В составе правительства, в подчинении Минобороны целесообразно иметь соответствующие управления, которые бы координировали деятельность всех оборонных ведомств, занимались подготовкой ТВД, мобилизационной подготовкой страны, подготовкой населения к защите Отечества.

Президентом, Правительством РФ приняты решения по ускоренному оснащению Вооруженных Сил новыми видами оружия и военной техникой. До 2020 г. доля современной техники должна быть доведена до 70%. Назначен новый вице-премьер Дмитрий Олегович Рогозин, возглавивший Военно-промышленную комиссию при Правительстве РФ, который энергично взялся за налаживание сотрудничества с Министерством обороны и другими ведомствами, связанными с оборонно-промышленным комплексом. Создан Общественный совет при ВПК, призванный оказывать научно-техническое содействие и общественную поддержку возрождению оборонно-промышленного комплекса России.

Для того, чтобы все эти начинания приносили положительные результаты, надо понять одно: в российских условиях взаимоотношения между Вооруженными Силами и ОПК не могут строиться на упрощенных рыночных отношениях: производитель — потребитель (заказчик). Нужно выработать механизмы и стимулы взаимной заинтересованности в создании для Вооруженных Сил и других силовых ведомств по-настоящему современного оружия и военной техники. Роль министерства обороны в этих делах должна быть ведущей и генерирующей. Вместе с тем, желательно, не только предъявлять требования к вооружениям, но и всячески помогать промышленности, особенно тесно взаимодействуя между собой на этапах выработки оперативно-тактических требований, проведения научно-исследовательских и научно-конструкторских работ. Во времена Д.Ф. Устинова не только аппарат заместителя министра обороны по вооружению, главкомы видов ВС, но нередко и командующие войсками округов, высшие военные ученые месяцами работали в конструкторских лабораториях, на заводах и испытательных полигонах.

Как уже неоднократно предлагалось, необходимо иметь и отдельное министерство оборонной промышленности, но без прежних хозяйственных функций, с главной задачей координировать деятельность оборонных промышленных предприятий, инициировать инновационные технологии, организовать подготовку необходимых для оборонной промышленности инженерно-технических кадров.

Большие надежды возлагаются на Фонд перспективных исследований, депратамент, который будучи связанным с РАН и научно-исследовательскими и конструкторскими учреждениями Минобороны и ОПК, занимался бы перспективными инновационными технологиями.

Для того, чтобы ликвидировать наше давнее отставание в элементной базе, космической связи, средствах разведки, радиоэлектронной борьбы, автоматизированных средствах сетецентрической системы управления и высокоточного оружия и других современных технологиях — для всего этого недостаточно признать или объявить их приоритетными, как это не раз уже делалось. Необходимо на государственном уровне обеспечить примерно такую же решительную концентрацию финансовых, технологических, интеллектуальных сил и средств для решения этих первоочередных задач, как это было сделано после войны при создании ракетно-ядерного оружия и космических технологий.

При сравнительной слабости нашего экономического потенциала главный упор желательно сделать на асимметричные средства и способы действий. Известно, например, что у современных ведущих государств связь, навигация, разведка и все управление стратегическими ядерными силами, ПРО, высокоточным обычным оружием осуществляется через Космос. Обрушение всей этой системы радиоэлектронными и другими асимметричными средствами может во многом снизить это преимущество противостоящей стороны. Во время войны в Ираке даже простейшие обогреватели, осуществляющие электромагнитные излучения, вынуждали ракеты отклоняться от цели. Надо, конечно, стремиться, но постоянно создавать лучшие в мире образцы по всем видам оружия мы, пожалуй, никогда не сможем. На каком-то этапе по некоторым видам оружия, возможно, придется и уступать. Но дело не только в самом оружии. Не менее важно разрабатывать тактику его эффективного применения, когда боевые свойства различных видов оружия дополняют друг друга и в какой-то мере нейтрализуют его слабые места.

Мы десятилетиями исходили из положения Энгельса о том, что развитие оружия и техники определяет развитие военного искусства. В принципе это г положение остается в силе. Но теперь, когда оружие все больше дорожает, ограничиваться только одной стороной этого дела нельзя. В наше время сама военная наука призвана более предметно и целеустремленно определять основные направления развития вооружений, разрабатывать более конкретные оперативно-стратегические и тактические требования (описание оружия и техники будущего). Влияние этой стороны дела должно возрасти.

Вообще в научной работе целесообразно полнее к использовать научный потенциал РАН и других научных центров страны. Как уже говорилось, для координации усилий в этой области в масштабе страны желательно в РАН иметь Совет по оборонным вопросам. Целесообразно также уточнить функции и расширить состав секции по оборонным проблемам при РАН. В нашей стране, как только возникала новая проблема в оборонной сфере, спешили создать свой научный центр для ее исследования, хотя, как показала жизнь, иногда выгоднее было дать задания в РАН, в другие научные центры и оплатить эти исследования соответствующим образом.

Вообще, как показывает опыт, в ведущих странах, у научных центров, у научно-исследовательских институтов, лабораторий, конструкторского бюро, не должно быть раз и навсегда утвержденного штата. Каждый НИУ создается для решения определенной задачи, соответственно под эту задачу подбираются нужные люди, умы. Появилась новая задача, как правило, меняется структура, подбираются новые люди.

Главное для плодотворности их работы — это тесная, постоянная связь с деятельностью командования и штабов, оперативной и боевой подготовкой, постоянное участие на учениях и испытаниях оружия.

В 1956 году, когда Г.К. Жуков стал министром обороны, он ввел должность первого заместителя министра обороны по военной науке, назначив на эту должность маршала А.М. Василевского. Было создано Главное военно-научное управление во главе с генералом армии Курасовым. Начальниками управлений были назначены начштабов фронтов и командармы. Первые 7-8 лет они принесли большую пользу. Систематизировали и описали все важнейшие операции Великой Отечественной войны, подготовили новые боевые уставы. Но поскольку их не допускали к делам оперативно-стратегического планирования, к новейшим конструкторским работам по новому оружию, они постепенно исчерпали себя. Поэтому первоочередную научную работу в интересах обороны страны нельзя отрывать от Генштаба, главкоматов видов ВС, родов войск. Они должны повседневно вариться в этом общем котле. Когда самые лучшие ученые оторваны от живой практической работы, у них не только нет ответов на новые запросы практики, перед ними сами-то вопросы не возникают, они оказываются в стороне от жизненных запросов. Поэтому такие важнейшие ведущие НИЦ, как ЦВСИ, 46, 27 НИИ, 4 НИИ и другие должны работать под непосредственным руководством соответствующих органов управления. Должна вестись активная научная работа и в вузах, но связанная, главным образом, с учебным процессом и подготовкой научных кадров. Одна из важнейших задач в наше время — совершенствование информационной работы с целью отслеживания и более полного использования в научной и практической работе новейших научных и технических новинок за рубежом и в нашей стране.

Сегодня у меня нет времени подробно говорить о военно-исторической работе. Здесь тоже далеко не все благополучно, особенно по подготовке военных историков нового поколения. Мы представим по этому вопросу отдельные предложения.

М.А. ГАРЕЕВ, генерал армии, президент Академии военных наук

КРАСНОРЕЧИВОЕ СРАВНЕНИЕ

Попробуем посчитать, какова численность путинской военно-полицейской машины. Штатная численность персонала УИС (тюремщики) составляет 347,5 тысячи человек. Общая численность сотрудников МВД в прошлом году составляла 1,325 млн человек, из них «нефедералы» – 39% личного состава. В этой же структуре свыше 200 тысяч служащих во внутренних войсках МВД.

Численность ФСБ, считая сотрудников Погранслужбы, – 370 тысяч человек. Численность сотрудников СВР – 54 тысячи человек. Численность ФСО – до 47 тысяч человек.

С учетом разницы численности населения РФ и СССР, в ФСБ сегодня служит почти в 2 раза больше сотрудников, в МВД – на 60%.

Российская таможенная служба насчитывает 68 тысяч человек.

Штатная численность прокурорских работников составляет 63 тысячи человек (из которых около 20 тысяч трудятся в Следственном комитете).

В МЧС работает 371 тысяча человек (включая 19,5 тысячи солдат Гражданской обороны), в противопожарной охране – еще 280 тысяч.

Штатная численность судейского корпуса состовляет 23 172 федеральных судьи судов общей юрисдикции и 6779 мировых судей. Итого без малого 30 тысяч человек.

В ФСКН (наркополицейские) занято более 40 тысяч россиян. В Федеральной службе судебных приставов числится свыше 30 тысяч человек.

По численности самой маленькой является Фельдъегерская служба – всего 4475 человек.

В Налоговой службе (хотя это не совсем силовики) занято около 170 тысяч человек.

Самым многочисленным является состав Минобороны – 1,16 млн военнослужащих плюс 860 тысяч гражданских служащих. Чуть более 55% составляет численность военнослужащих по контракту (из которых 12% – солдатского и сержантского состава). Таким образом, число профессиональных военных – 638 тысяч человек. С «военными без погон» (те самые гражданские служащие МО) – 1,5 млн человек.

В федеральной миграционной службе работает 34,3 тысячи человек. Кроме того, к силовикам можно отнести и «гражданские армии» госкорпораций. Так, военизированная охрана только у РЖД составляет 80 тысяч человек. А вместе с «армиями» «Газпрома», «Транснефти», «Росатома», «Роснефти» и т.п. общая их численность может превышать 180 тысяч человек.

Таким образом, общая численность силовиков в России составляет свыше 4,75 млн. человек.

Много это или мало? Общая численность населения трудоспособного возраста России составляет 87 млн. человек, из них около 42 млн. – мужчины. За вычетом инвалидов, лиц, находящихся в местах заключения, – около 38 млн. Таким образом, силовиков в стране – около 12%, или каждый восьмой мужчина.

Теперь посмотрим, во сколько же обходится содержание такой армии силовиков.

Расходы по ведомству Министерства обороны на 2013 год – 1 трлн 517 млрд рублей.

На правоохранительную деятельность – 1 трлн 56 млрд рублей.

Существует ещё и так называемая «секретная часть расходов федерального бюджета». В неё включено содержание ФСБ, СВР и прочих спецслужб. В 2011 году эти расходы составили 1 трлн 40 млрд рублей.

Таким образом, общие расходы по этим трём статьям составили 3 трлн 613 млрд рублей. От общего федерального бюджета в 9,9 трлн рублей это составляет примерно 36% всех расходов.

Однако не стоит обольщаться окончательностью этой цифры – расходы на силовиков включены и в «мирные» статьи федерального бюджета. Так, секретные статьи есть в «социальных» разделах. Они там появились потому, что в 2005 году была принята рекомендация Всемирного банка вывести «лишние» расходы из статьи «оборона»: военные госпитали – в «здравоохранение», школы в военных городках – в «образование», и т.д. В общей сложности это ещё десятки миллиардов рублей.

Кроме того, расходы на охранку и полицейских заложены и в региональные бюджеты. В результате по статье «содержание силовиков» в целом по стране набегают ещё больше сотни миллиардов рублей. При этом существуют ещё различные внебюджетные и «общественные» фонды – МВД, ФСБ, ФСО и т.д. Сколько денег аккумулируется в них – никто не знает. Чтобы понять порядок цифр, к примеру, только госкомпания «Транснефть» «подарила» двум силовым фондам (среди них Фонд по содействию сотрудникам и ветеранам Федеральной службы охраны «Кремль-9») 1 млрд рублей.

В принципе, такие подарки делают только в России — за счёт дешёвой рабочей силы и нетребовательного народа.

В конце апреля появилась информация о сборе загранпаспортов у сотрудников силовых ведомств. Тогда сообщали, что, помимо сотрудников полиции, прокуратуры и ФСО, по рекомендации МИДа в список попали работники ФМС, ФСИН и Минобороны. Тогда не было ясности, распространяется запрет на всех сотрудников перечисленных ведомств или только на тех, кто имеет доступ к документам с грифом «секретно».

Работники кадровых подразделений МВД собрали заграничные паспорта у сотрудников полиции. Таким образом, исполнительное начальство на местах прогнулось под приказ, который подписал глава ведомства В. Колокольцев, о нежелательности выезда полицейских за границу.

Покидать пределы России разрешено только тем силовикам, кто предъявил оплаченные квитанции, подтверждающие приобретение авиабилетов или туристической поездки до 18 апреля 2014 года. Все остальные обязаны сдать документы, они будут храниться в сейфе и выдаваться в случае, если непосредственный руководитель подпишет соответствующий рапорт.

Руководством МВД это было сделано после того, как МИД РФ выпустил рекомендации о нежелательности выезда в страны, с которыми у США есть договоры о взаимовыдаче преступников. Несмотря на то, что эти рекомендации касались всех россиян, в силовом ведомстве к ним отнеслись со всей ответственностью.

Помимо МВД, с требованием сдать заграничные паспорта к своим сотрудникам обратилось руководство Генеральной прокуратуры. Им было разослано в регионы распоряжение, которое доводилось до сотрудников прокуратуры под роспись.

В начале мая запрет на выезд в 108 стран, с которыми у США заключены соглашения о взаимной выдаче, был объявлен всем сотрудникам Федеральной службы охраны (ФСО). Офицерам разрешили выезжать только в 27 государств, это те страны, с которыми Россия дружит после «выдающегося правления» В. Путина. Среди разрешённых для силовиков стран есть и достаточно популярные среди туристов - Вьетнам, Китай, Тунис, Марокко, ОАЭ, Мальдивские острова, Камбоджа и Индонезия.

Для прокуроров из «Подмосковной рулетки» и полицейских вышеперечисленные страны также остаются открытыми, но для получения загранпаспорта для поездки туда им придется каждый раз запрашивать разрешение своего непосредственного руководителя. Святое дело поиграть в казино на Мальдивах после трудовой недели и спустить всё, что нажито непосильным трудом в столице нашей Родины или на её бескрайних просторах.

А.П. Рожнов, полковник