Газета "Своими Именами" №43 от 23.10.2012

МЕЧТЫ СТАЛИНА ОБ ОКЕАНСКОМ ФЛОТЕ

И.В. Сталин не только мечтал, но и пытался строить военный океанский флот. Воплотить свою мечту в реальность он не смог из-за объективных обстоятельств, в частности, из-за рано начавшейся Великой Отечественной войны.

Историки мира, особенно в разгар «медового месяца» между США и Союзом (война с Японией в 1945 г.), удивлялись этому стремлению «дядюшки Джо». А между тем самый короткий и удачный ответ на этот вопрос кроется в словах Ричарда Хамбла, который сказал: «Линейный корабль-дредноут был прямым историческим предшественником атомной бомбы, символом самого высокого военного статуса державы, наиболее мощным и мобильным инструментом силовой политики, который когда-либо знал мир. Любому государству мира, претендовавшему на полноправное участие в мировых делах, требовались линейные корабли и тяжелые крейсера». Хотя это было сказано об уроках Первой мировой войны, суждения Р. Хамбла вполне справедливо и по отношению к тому, что происходило двадцать лет спустя. Об атомной бомбе ещё не думали, а сильный флот – вот он!

Американцы сделали правильные выводы из уроков Второй мировой войны, сделав ставку на авианосцы. Мы опять плетёмся в хвосте, но мечтаем к 2020 году иметь полноценные авианосцы, хотя ничего не делаем для этого. История повторяется, теперь в виде фарса. Как в 30-х годах прошлого столетия - мечтая об океанском флоте, думали только о кораблях, а не об их обеспечении, но как известно, флот начинается с берега. Так и сегодня интересно получается: планы строительства авианосцев вынашиваем, а о береговой инфраструктуре для их базирования не думаем. Даже для нынешнего флагмана российского ВМФ ТАВКР «Адмирал Кузнецов» нет базы – находясь в Североморске, крейсер стоит на бочке, а это не дело.

Мотивом к ускоренному строительству океанского флота, несомненно, стало явно выраженное стремление Советского Союза играть заметную роль среди держав-гарантов существующей системы международных отношений. Эта тенденция во внешней политике Советского Союза постоянно усиливалась, особенно после того как в 1934 году он был приглашён в Лигу наций.

В начале февраля 1936 г. первоначальный вариант плана развёртывания «большого флота» был готов. Первым нормативным актом, определившим его основные параметры, стало постановление СТО (Совет труда и обороны) СССР от 27 мая 1936 г. Месяц спустя очередным постановлением СТО СССР был определён примерный состав боевого ядра флотов после реализации программы 1936-1947 годов. (Разработка 23-го проекта линейного корабля типа «Советский Союз» велась КБ-4 Балтийского завода (с 1939 г. ЦКБ-4) в условиях острого дефицита времени – ТТЗ было утверждено 3 августа 1936 г., закладка корабля осуществлена 15 июля 1938 г., технический проект утверждён правительством 13 июля 1939 г. При этом полностью отсутствовали опыт проектирования столь крупных кораблей, отсутствовали достоверные материалы по иностранным линкорам, не были завершены опытные работы, а также работы по вооружению и энергетике. И всё же работы начались…) Сегодня, к сожалению, нет даже никакого документа, не то что программы кораблестроения. Не говоря уже о начале работ.

О планах грандиозного военно-морского строительства страна была поставлена в известность 28 ноября 1936 г., когда начальник Морских Сил РККА В.М. Орлов, выступивший с речью на Чрезвычайном Всесоюзном Съезде Советов, заявил: «…Учитывая международную обстановку, происходящие события в окружающем нас капиталистическом мире, мы должны построить, и строим теперь настоящий, большой флот, включающий в себя корабли всех классов и находящийся на самом высоком техническом уровне»

Не подлежит сомнению, что в середине 1930-х годов начался очередной тур гонки военно-морских вооружений (отказ от ограничений в этой сфере после Первой мировой был оформлен англо-германским морским соглашением 1935 г.), и наиболее активно в неё включились вероятные противники СССР – Германия, Италия, Япония. Минус для Союза в этой гонке был в том, что он не достиг того самого «технического уровня», о котором говорил Владимир Орлов. Но несмотря на это политическая цель была поставлена.

Совещание командующих флотами, проведённое в середине 1936 года под руководством Сталина, показало, что высший командный состав Военно-Морских Сил единого мышления в отношении путей развития «большого флота» не имеет и не представляет себе, каковы будут цели и характер стратегического применения ВМФ после реализации плана строительства «большого флота».

Многие морские начальники были воспитаны в духе «малой войны на море», а армейские вообще не понимали роли флота в большой политике, они не понимали политических целей руководства страны. А между тем события в Испании (1936) и начало агрессии Японии против Китая (1937) наглядно показали роль ВМС. Именно в это время президент США Ф.Д. Рузвельт заявил: «Пактам веры нет. Главная гарантия – это сильный флот…. Посмотрим, как выдержат японцы морское соревнование». Это высказывание было ответом на предложение Советского правительства Америке 21 июня 1937 г. заключить союз против Японии.

Ближайшие месяцы показали, что это были не пустые слова. 21 января 1938 года Конгресс США принял закон об увеличении боевого и численного состава ВМС в два раза, а 17 мая 1938 года была утверждена программа строительства «флота двух океанов», на реализацию которой было выделено 1,1 млрд. долларов. Результат – США выиграли у Японии битву за Тихий океан.

Всё это поддерживало решимость Сталина, «собрав по копеечке», построить собственный «большой флот». К началу 1938 г., когда уже не могло быть сомнений в том, что Германия из наиболее привлекательного потенциального союзника СССР превратилась в самого опасного вероятного противника, создание мощной группировки на Балтике считалось «крупным политическим и военным фактором».

За 7-10 лет предполагалось увеличить суммарное водоизмещение корабельного состава ВМФ более чем в 11 раз. Предельно сжатые сроки, отведённые на строительство огромного флота, оказались абсолютно нереальными. Но несмотря на это, И.В. Сталин взялся за строительство флота действительно «по-сталински».

Не все руководители флота верили в реальность планов. Например, на совещании руководящего состава ГМШ (Главный морской штаб) и Военно-морской академии 7-12 октября 1940 г., отвечая на вопрос о перспективах строительства ВМФ (к этому времени сроки строительства линкоров 23 и 23БИС уже переносились несколько раз), адмирал И.С. Исаков сказал: «Бывают всякие хотенья, но не всё можно реализовать… Мы находимся на революционном этапе большого строительства, строительства большого флота, когда нет ни одного свободного стапеля в Союзе… Пришлось узурпировать все стапеля торгового флота, не строя ни одного торгового судна». И. Исаков напомнил присутствующим также и о том, что «с ремонтом дело обстоит неудачно».

Несмотря на объективные трудности с реализацией программы кораблестроения, советское руководство во главе с И.В. Сталиным продолжало настойчиво искать пути решения проблемы в кратчайшие сроки. Не может быть сомнения в том, что в это время вождь разными способами устранял тех, кто долгие годы выступал против «реакционной теории владения морем». Ярким свидетельством коренной перемены во взглядах на роль и место флота среди других видов вооружённых сил стала серия статей, в которых открыто провозглашалось, что ВМФ СССР не только может, но и должен применяться в качестве универсального инструмента внешней политики, что наглядно демонстрируют США.

Постановлением ЦК ВКП(б) от 31 декабря 1938 г. была образована Военно-промышленная комиссия «с задачей мобилизации и подготовки промышленности как оборонной, так и необоронной для полного обеспечения планов и заданий Комитета обороны по производству и постановке РККА и Наркомморфлота средств вооружения». В 1939 г. на базе Наркомоборонпрома было создано 4 новых наркомата: авиапромышленности, судостроения, боеприпасов и вооружения.

Реализацию планов строительства «большого флота» предполагалось начать одновременно с планом развития народного хозяйства в третьей пятилетке (1938 – 1942 гг.). Но начало Второй мировой войны коренным образом изменило стратегическую обстановку на всех морских театрах СССР. Усложнение стратегической обстановки немедленно выявило отсутствие чётких представлений относительно новых официальных взглядов на общие основы применения ВМФ.

Ссылаясь на постановление от 19 октября 1940 г. (о запрещении закладки новых линейных кораблей и тяжёлых крейсеров), авторы военно-исторических трудов 1960-1980-х годов утверждали, что накануне войны советское руководство во главе с И.В. Сталиным стало свёртывать строительство «большого флота». Однако сегодня, когда в широкий научный оборот введены данные о финансировании большой военно-морской программы, правомерно утверждать, что, несмотря на то, что в начале 1940-х годов лидеры государства и руководство Наркомата ВМФ стали более реалистично оценивать сроки её реализации, но ни в коем случае от неё не отказались. Жизнь показывала, что все расчёты, положенные в основу перспективных задач и состава «большого флота», были далеки от реальности. Специалисты вполне осознавали это уже тогда. Но всё же командование ВМФ уже готовилось к освоению новых оперативно важных районов Мирового океана. В частности, 16 апреля 1940 г. Нарком ВМФ обратился в Правительство с просьбой разрешить подводным лодкам Тихоокеанского флота (ТОФ) осуществлять дальние походы в Тихий океан, Жёлтое и Восточно-Китайское моря.

Факты свидетельствуют о том, что И.В. Сталин не только предвидел затруднения, с которыми придётся столкнуться в ходе строительства «большого флота», но и пытался заблаговременно принять меры, чтобы не допустить задержки с реализацией плана. Были попытки получить в США проекты, материалы и оборудование для строительства 2-3 линкоров (1936) под предлогом помощи американским ВМС «держать в рамках японцев», но эти попытки не увенчались успехом. Обсуждался вопрос с Германией о покупке у неё (1939) 3-х тяжёлых крейсеров типа «Принц Ойген», а также комплекта проектно-технической документации на постройку кораблей этого класса…

Одновременно продолжалось ускоренное развитие собственной судостроительной промышленности. Только завод в Молотовске (Северодвинск) в 1947 году должен был обеспечить одновременную постройку четырёх линкоров, шести тяжёлых крейсеров, 34 лидеров и эсминцев, а также 10 вспомогательных судов снабжения и других вспомогательных судов. Заметьте, тогда о строительстве на нём подводных лодок речи не шло, этим занимались другие заводы.

Морской вопрос неизменно поднимался И.В. Сталиным на всех его встречах с руководством союзных государств. Так, например, требование пересмотреть международно-правовой режим черноморских проливов, было выдвинуто им 8 февраля 1945 г. во время бесед с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем на Ялтинской конференции. Кроме того, в качестве предварительных условий вступления СССР в войну с Японией он потребовал признания прав Советского Союза на Порт-Артур, возвращения Южного Сахалина и передачи всех Курильских островов.

Как бы сегодня ни критиковали личность Иосифа Виссарионовича Сталина, надо признать, что это был государственный человек, ясно видящий будущее нашей Родины. Однако его преждевременная смерть в 1953 году не позволила завершить грандиозные планы по строительству флота.

Последующие руководители государства опять отодвинули флот на второй план. И только активность двух великих Главкомов ВМФ, не стесняюсь этого выражения, позволила развиваться советскому ВМФ не благодаря, а вопреки противодействию первых лиц государства. Деятельность Адмиралов Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова и Сергея Георгиевича Горшкова позволила Советскому ВМФ выйти на океанские просторы, а по мощности к концу 80-х годов прошлого столетия стать вторым флотом в мире после США. Но переворот 1991 года в одночасье без боевых действий разметал всю нашу морскую мощь, о которой так пеклись предшествующие поколения. Только за пять лет ВМФ потерял три четверти корабельного состава и продолжал терять корабли каждый последующий год, не пополняясь новыми кораблями, поэтому сегодня мы имеем то, что имеем.

Опять начинаем говорить о мощном флоте. Много хотим, но только хотим и ничего не делаем. Закупленные французские «Мистрали» не увеличат мощь флота, а только создадут головную боль… И причина, на мой взгляд, та же, что и в 30-е годы прошлого века – И.В. Сталин хотя и утвердил программу «большого флота», но не позаботился о заблаговременной выработке единой концепции его боевого использования. Не создавалась и достойная инфраструктура для «большого флота». То же имеем и сегодня, даже в худшем виде – нет чёткой морской доктрины и единой морской концепции, нет единой кораблестроительной программы. Здесь уместно напомнить ещё раз слова Адмирала Флота Советского Союза Ивана Степановича Исакова, сказанные им в 1940 году: «Бывают всякие хотения, но не всё можно реализовать…». Надо думать, и соизмерять. Да к тому же и государственная система сегодня другая.

Вадим КУЛИНЧЕНКО, капитан 1 ранга в отставке

БЫЛ ЛИ СОЗДАН В СССР НЕВИДИМЫЙ САМОЛЕТ?

Информация о работах по созданию в нашей стране ещё в 1930-х годах визуально невидимого в полёте самолета отрывочно публиковалась в книгах, посвящённых истории авиации, а также в научно-популярных журналах. Однако нигде так и не было дано чёткого ответа: использовался ли данный летательный аппарат в эксплуатации во время Великой Отечественной войны или нет? Наибольшую информацию о его испытаниях приводит офицер в отставке А.В. Вагуль в своём рассказе, опубликованном ещё в1970-х гг. Он пишет следующее.

Осенью 1937 г. на секретную военно-воздушную базу, расположенную среди хвойных лесов на севере, где происходили испытания новой авиационной техники, приехал тяжёлый гусеничный тягач, тащивший многоколесную платформу-прицеп. На ней находился полностью зачехлённый фюзеляж и отдельно крылья на деревянных колодках, также полностью закрытые чехлами. Стойки шасси, колёса и оперение винта - всё было обёрнуто брезентом. От пыли и дождей самолёты так не закрывают, значит, эту машину скрывали от посторонних глаз, а сопровождавшие платформу мотоциклисты не подпускали к ней сотрудников аэродрома. Привезённый самолет поставили в специальном опытном ангаре, расположенном в полукилометре от других авиационных служб, в котором работали бригады, присланные с заводов и конструкторских бюро, а что там делалось, не знало даже командование базой.

На следующий день в части появился пожилой мужчина по фамилии Дунаев, своё имя и отчество он не называл, но есть все основания считать, - это была не его настоящая фамилия, а данный ему для конспирации псевдоним, ибо он не сразу на неё откликался. По манере поведения было видно, что это гражданский, а не военный человек. Свою должность не афишировал, но офицеры части быстро поняли: Дунаев является главным конструктором привезённого самолета, на это указывали следующие факты. Его привёз на аэродром военный автомобиль, водитель был из штаба округа, причём не рядовой, а старшина (старшины работали шофёрами у генералов). Оставив в комнате чемоданы, они сразу поехали в штаб базы. По приказу сверху Дунаева поселили в офицерском общежитии, а не в гостинице за территорией военного городка, хотя приезжавшие на аэродром генералы и работники из министерств останавливались именно в гостинице, где условия были гораздо лучше. Ясно, что это было сделано в целях безопасности конструктора, так как проживавшие в общежитии офицеры всегда могли прийти на помощь. В комнату к Дунаеву поставили лучшую мебель, цветы, ковёр во весь пол и в первый же день провели полевой телефон. Сам он привёз и развесил на стенах свои картины. Естественно, что их брали с собой в командировку только весьма важные персоны. В период работы главный конструктор всегда находился в опытном ангаре, но в свободное время приходил в бильярдную и постепенно нашёл с офицерами общий язык. Человек был разносторонне образованный, в том числе и в области авиации. Однако были вопросы воздухоплавательного характера, на которые он предпочитал не отвечать, в том числе не распространялся и о привезённом на аэродром самолёте.

Приближалось время испытаний. Дунаев был занят как никогда, часто разговаривал по телефону в своей комнате, а опытный ангар жил особой, скрытой от непосвящённых жизнью. Но всё же база являлась единой войсковой частью, и постепенно все её службы захватила возрастающая напряжённость. Из распространившихся слухов стало ясно: приближаются какие-то важные события. И когда настал день испытаний, на краю лётного поля собрался весь свободный личный состав. Секретность, конечно, соб-людалась, но объект в полёте никак не утаишь.

Из ангара вывели дунаевский самолёт (так его уже все стали называть на базе) и два истребителя И-16. Один из них был двухместный, в его переднюю кабину сел кинооператор с аппаратурой. По сравнению с истребителями таинственная машина выглядела обычным воздушным извозчиком вроде какого-нибудь связного или санитарного самолёта, если бы не её ярко блестевшая на солнце обшивка. По мнению очевидцев, это мог быть отполированный металл. Во всём остальном он был похож на широко известный У-2 (только не биплан – моноплан), а скорость, по мнению присутствовавшего авиационного персонала, километров 150 - 200, не больше. Две кабины без фонарей, с козырьками. Приехало крупное военное и гражданское начальство, вместе с ними стоял и Дунаев. Лётчик, поговорив с механиком, занял свое место.

Надо признать - работники секретной военно-воздушной базы уже привыкли к различным чудесам техники, но то, что произошло, явилось для всех полной неожиданностью. Необыкновенное началось сразу же, как только заработал мотор, но этого заранее ждали: слух, что надо ждать именно запуска двигателя, уже прошёл по всей части, и поэтому зрители запомнили все детали. Донеслось, как полагается “От винта!” и “Есть от винта!”, потом из патрубков по бортам капота вырвались синие струи первых выхлопов и тут же, одновременно с нарастанием первых оборотов, самолёт начал исчезать из виду! Как пишет Вагуль, буквально таять, растворяться в воздухе.

То, что он разбегается и набирает высоту, можно было определить только по перемещению звука к лесу и над лесом. Следом немедленно поднялись оба истребителя: один пытался догнать “невидимого”, а с другого кинооператор фиксировал этот процесс. Съёмка велась также с земли, одновременно с нескольких точек. Однако погони не получилось, ибо истребители потеряли “невидимку”, не зафиксировали его и наблюдатели на земле. То есть несколько раз над полем и над городком, в совершенно пустом небе прокатывался звук мотора, а истребители в это время метались совсем в другой стороне. Это продолжалось минут тридцать, пока все убедились в бесполезности погони. Истребители сели и отрулили с полосы, а летчики пошли с докладами к приехавшему начальству. Как стало известно, съёмка с земли также не позволила ничего зафиксировать. Операторы наводили объективы на звук, говорят, всё небо обшарили, но во всех кадрах потом обнаружили только облака, и даже тени того самолёта не оказалось.

Вскоре он тоже сел. Слышно было, как летательный аппарат катился по полосе, как остановился недалеко от группы командования и развернулся. Трава полегла под воздушной струей от невидимого винта. Затем обороты упали, мотор стал стихать и самолеё вдруг “сгустился” на полосе, вновь возник из пустоты, как волшебный джин из сказки. Присутствующие не верили своим глазам.

Информацию о полётах невидимого самолёта приводит В.Б. Шавров в своей книге “История конструкций самолетов в СССР до 1938 года”, Москва, издательство “Машиностроение”, 1969 г. Автор пишет:

- Обшивка самолёта была блестящей и прозрачной из оргстекла - родоида. Стенки силовых балок, лонжеронов, поверхности других несущих большую нагрузку металлических элементов конструкции тоже были оклеены родоидом, но покрытым с внутренней стороны зеркальной амальгамой. Капот, кабины, колёса и прочие части машины окрашены белой краской, смешанной с алюминиевым порошком, и отлакированы. Результат этих мероприятий был значителен, и самолёт в воздухе быстро исчезал из глаз наземных наблюдателей. На заснятых кинокадрах не получалось изображения летательного аппарата, а на больших расстояниях не было видно даже пятен, хотя родоид довольно быстро потускнел, потрескался и эффект невидимости снизился.

Получается, все дело в качестве материала, но первый полёт был проведён ещё в 1937 г., в дальнейшем органическое стекло стало лучше, прозрачнее и светлее. Уже несколько десятков лет назад был создан плексиглас, который не трескается и не тускнеет. А впоследствие развитие технологии в этой области ушло далеко вперёд.

Самолёт (во всяком случае, тот, о котором пишет В.Б. Шавров) проектировала и строила в военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского бригада под руководством профессора С. Козлова, который занимался и другими интересными проектами. В 1931-1933 гг. тяжелым 12- моторным бомбардировщиком “Гигант”, в 1935 г. - стреловидным бесхвостым самолетом “Кукарача” с углом стреловидности в 35 градусов, данную машину испытывал сам Валерий Чкалов. Были ли Козлов и конструктор Дунаев, описанный в рассказе Вагуля, одним и тем же лицом, установить не удалось, так как фотографии Дунаева отсутствуют. По утверждению журналиста И. Вишнякова, из журнала “Техника молодежи”, работы над этим самолётом были прекращены, и данную информацию он получил из музея академии имени Н.Е. Жуковского.

Профессор, доктор технических наук

К.Д. Туркин утверждает:

- На первом самолёте, совершившем ряд испытательных полётов, использовался принцип “прозрачности”, и для этого полотняная обшивка лёгкого спортивного самолёта АИР-3 была заменена на обшивку из прозрачного материала типа целлулоид. Однако этот материал быстро терял прозрачность и прочность, поэтому испытательные полёты “невидимки” были прекращены. Проектирование нового самолёта-разведчика с прозрачной обшивкой и силовыми элементами конструкции, выполненными из нержавеющей стали, обладающей хорошими отражательными свойствами, так и не было завершено.

Авиаконструктор В.К. Грибовский по этому поводу пишет:

«Поскольку данный самолёт строился на базе лёгкой спортивной авиетки АИР-3, имевшей небольшую скорость полёта (порядка 150-160 км в час), а также в силу некоторых особенностей конструкции (например, ферменный фюзеляж) применение родоида в наружных деталях машины было делом вполне реальным. И вряд ли тогда мог быть применен какой-либо другой инженерный метод достижения эффекта невидимости за исключением отражательного. При оценке самого явления надо, по-видимому, учитывать действие многих факторов - таких, как время проведения испытаний, высота и маршрут полёта испытуемого и эскортирующих самолётов, положение наземных наблюдателей, солнца, облаков, что в совокупности и могло привести к результату, описанному А.В. Вагулем. Следовало ли продолжать работы по невидимому самолёту?

С ростом скорости полёта нагрузки, действующие на внешние детали, значительно увеличиваются. Применение органического стекла (с его относительно низкими характеристиками) на скоростных боевых самолётах того времени могло привести к неоправданному усложнению конструкции, увеличению веса машины и, как следствие, - снижению её лётных характеристик и боевой эффективности. Это обстоятельство, вероятно, и послужило основной причиной отказа от проведения дальнейших работ по созданию самолётов данного типа».

Итак, по мнению специалистов, занимавшихся изучением вопроса, все работы по дальнейшему усовершенствованию “невидимки” оказались свёрнуты, ибо в 1930-е годы данная концепция была нереализуема, но по этому поводу есть и другая информация. Мой дядя П.А. Бойцов во время Великой Отечественной войны воевал в авиации, в качестве штурмана летал на разведчиках, производивших аэрофотосъёмку позиций противника. По его словам, невидимые в полёте самолёты существовали и использовались для проведения разведки в период войны, он сам их лично видел. Однако распространять о них какую-либо информацию было запрещено. Человеком он был серьёзным и вряд ли бы стал это придумывать. Несколько лет назад мне пришлось беседовать с полковником авиации в отставке Трошевым, он рассказывал: сведения о применении нами визуально невидимого воздушного разведчика действительно поступали от военных лётчиков, участвовавших в войне. В том числе это подтверждалось одним из генералов военно-воздушных сил, бывшим в прошлом командиром Трошева. Однако после появления радаров от данной разработки отказались, так как самолёт фиксировался при помощи радиолокационных средств. Поэтому есть основания считать, что проект Козлова (известного под псевдонимом Дунаев) всё-таки нашёл реальное применение в боевых условиях.

В период Великой Отечественной войны наша страна имела на вооружении военную технику, не имеющую аналогов в армиях других стран. Это средний танк Т-34, самолет-штурмовик Ил-2, установка “Катюша” и 76-мм дивизионная пушка ЗИС-5. Вполне вероятно, в их состав можно включить и данный самолёт-разведчик, официальное название которого нам, к сожалению, неизвестно. Поэтому было бы интересно получить новую информацию от людей, которым пришлось сталкиваться с такой разработкой, ибо это одна из наиболее интересных и в то же время малоизвестных страниц в истории отечественной авиации.

А.С. Лазарев

ДОКУМЕНТЫ

Может показаться странным, что Совет народных комиссаров, всегда решительно отстаивавший принцип самоопределения, вступил в конфликт с Радой, которая также исходит из принципа самоопределения. Чтобы понять происхождение этого конфликта, необходимо поставить вопрос о политической физиономии Рады. Рада исходит из принципа дележа власти между буржуазией, с одной стороны, пролетариатом и крестьянством – с другой. Между тем как советы отрицают такой дележ, отдавая всю власть народу без буржуазии. Вот почему Рада противопоставляет лозунгу «вся власть советам» (т.е. народу) свой лозунг «вся власть городским и земским самоуправлениям» (т.е. народу и буржуазии). Говорят, что конфликт зародился на почве вопроса о самоопределении. Но это неверно. Рада предлагает установить в России федеративный строй. Совет же народных комиссаров идет дальше Рады, вплоть до права на отделение. Следовательно, разногласие между Советом народных комиссаров и Радой не в этом вопросе. Совершенно неправильно также утверждение Рады о централизме как о пункте расхождения. Областные центры, построенные по типу Советов народных комиссаров (Сибирь, Белоруссия, Туркестан), обращались в Совет народных комиссаров за директивами. Совет народных комиссаров ответил: вы сами — власть на местах, сами же должны выработать директивы. Действительное расхождение Совета народных комиссаров и Рады произошло по следующим трем пунктам:

Первый вопрос — стягивание украинских частей на южный фронт. Несомненно, национальные войска могут наилучшим образом защищать свою территорию. Но в настоящее время наш фронт построен не по национальному признаку. Перестройка фронта по национальностям при расстроенном транспорте повела бы к полному разрушению фронта. Этим дело мира было бы подорвано. Украинские воины оказались благоразумнее и честнее Генерального секретариата, ибо большинство украинских частей не пожелало подчиниться приказам Рады.

Второй вопрос — о разоружении советских войск на Украине. Украинская Рада, отстаивая интересы украинских помещиков и буржуазии, разоружением советских войск наносит удар революции. Действия Рады в этом отношении ничем существенно не отличаются от действий Корнилова—Каледина. Нечего и говорить, что Совет народных комиссаров будет всеми силами бороться против такой контрреволюционной политики Рады.

Наконец, третий вопрос — о непропуске советских войск против Каледина, вокруг которого собрались все контрреволюционные силы России. Непропуск советских войск мотивировался Радой «нейтралитетом» по отношению к «самоопределяющемуся» Каледину. Но Рада тут подменяет самоопределение трудового казачества самодержавием Каледина. Препятствуя пропуску советских войск, Рада помогает Каледину двигаться на север. В то же время казацкие части свободно пропускаются Радой на Дон. В тот момент, когда наши товарищи расстреливаются в Ростове и в Донецком бассейне, Рада препятствует нам послать им помощь. Нечего говорить, что это изменническое поведение Рады не должно быть терпимо.

Совет народных комиссаров не может отказаться от борьбы против Каледина. Контрреволюционное гнездо Каледина должно быть разрушено. Это неизбежно. Если Рада будет препятствовать нашему продвижению против Каледина, заслоняя его собою, то удары, направленные против Каледина, падут на Раду. Совет народных комиссаров не остановится перед решительной борьбой против Рады, ибо для него не тайна, что Рада состоит с Калединым в тайном союзе. Советом народных комиссаров перехвачена шифрованная телеграмма, из которой явствует, что Рада непосредственно связана с французской миссией в целях оттягивания мира до весны и, через французскую миссию, с Калединым. Союз этот направлен против мира и революции. Этот союз должен быть и будет разрушен.

Нас упрекают за чрезмерно решительную политику против Рады. Но именно эта решительная политика открыла украинским рабочим и крестьянам глаза, выявив буржуазную сущность Рады. Это видно хотя бы из телеграммы об образовании на Украине новой украинской революционной власти, признающей советскую власть и действующей против буржуазной Рады.

И.В. Сталин,

доклад на заседании ВЦИК 27 (14) декабря 1917 г.

Всероссийская чрезвычайная комиссия, основываясь на постановлении Совета народных комиссаров, не видя других мер борьбы с контрреволюционерами, шпионами, спекулянтами, громилами, хулиганами, саботажниками и прочими паразитами, кроме беспощадного уничтожения на месте преступления, объявляет, что все неприятельские агенты и шпионы, контрреволюционные агитаторы, спекулянты, организаторы восстаний и участники в подготовке восстания для свержения советской власти — все бегущие на Дон для поступления в контрреволюционные войска калединской и корниловской банд и в польские контрреволюционные легионы, продавцы и скупщики оружия для отправки финляндской белой армии, калединско-корниловской и довбор-мусницким войскам, для вооружения контрреволюционной буржуазии Петрограда, будут беспощадно расстреливаться отрядами комиссии на месте преступления.

Петроград, 22 февраля 1918 г.