Газета "Своими Именами" №44 от 29.10.2013

ОЧЕРЕДНОЕ ЗАТИШЬЕ

Дорога плавно перевалилась через косогор, потом самостоятельно сделала поворот. И впереди в туманной пелене замаячила панорама славного посадского поселения. Проскочили поворот на женский монастырь, автозаправочные станции и опять дорога уходит вниз, к мосту через пересохшую одноимённую речку. Подъём, и первые домики замелькали за стеклом автомобиля. Наконец, после очередного поворота появились двухэтажные дома, магазинчики и гостиница. Приехали…

Каждое поселение чем-то, да отмечено. Потому не будем слюнявиться, а простенько подчеркнём: прибыли в славный райцентр героической области.

Не вспоминаем о далёком прошлом. Казачий форпост, как и купеческий посад, давно исчез в дымке десятилетий. И если можно что-то сказать о том времени, то только после того, как посетишь местный музей. Потому постараемся оглянуться на годы советского прошлого, когда городок жил полноценной, как говаривают старожилы поселения, жизнью. В городке было всё для того, чтобы работать и получать за труд, чтобы не быть голодным. Осваивать среднее специальное. Были и путёвки на отдых для взрослых и ребятишкам в пионерские лагеря.

Городок настолько мал, что, кажется, каждый знает друг друга в лицо. А если ещё работают в одном коллективе – не только в лицо, всю подноготную семейного очага. Сколько выпивает мужик и когда. Гуляет ли на сторону или сохраняет верность. Какая зарплата и в довольствии ли живёт семейство. Одним словом, трудно утаить семейные тайны. Да их и не особенно скрывают. О ту пору горожане жили, не обращая внимания на прозрачность бытия, о которой нынче пекутся в высоких инстанциях.

В послевоенные годы как-то не думали об этом в силу того, что все были равны и нищи. Не духом, нет. Страна только поднималась из руин. В себя приходило сельское хозяйство. Население в ту пору в свободное от работы время было предоставлено самому себе. Потому в городке процветала самодеятельность. Вечерами под гармошку Николая Шишлянникова, «Давыдовича», молодёжь выкатывалась на центральную улицу - Московскую. Под гармонику, шлифуя булыжную мостовую, пели песни, прогуливаясь многочисленными группами от «грейдера» до берегов Волги. В бараке, что располагался супротив гастронома, молодцы на интерес играли в биллиард. Чуть выше располагалась танцплощадка, где Евгений Горшенин с коллективом музыкантов развлекал посетителей. Была, правда, одна нестыковка, но она скорее забавляла, нежели сердила танцовщиков. Евгений, ежели перебирал за воротник, не смог укротить аккордеон, то никак не хотел исполнять ту мелодию, которую начинал музыкант. Любая музыкальная тема в конце концов, плавно съезжала на «Мурку». Тогда саксофон Бондарева чихал, вдруг гудел басовыми звуками и, в конце концов, замолкал. Евгений серчал, тянулся к напитку, который обязательно покоился где-нибудь под табуретом. Чтобы глаза не мозолить и уверенно чувствовать себя на эстраде.

В ту пору не скучал и стадион. Имел он раздевалки. Кассу для билетов. Вокруг ограждения росли огромные тополя и клёны, образуя зелёную изгородь, в которой тонула изгородь каменная. Волейбольные и баскетбольные площадки располагались по периметру центрального поля, где в зимнее время заливался каток. Тогда в свете лампочек под музыку юные дубовчане осваивали элементы конькового мастерства. В дневное время мальчишки играли в хоккей под пристальным вниманием одноклассниц. Но не только каток стадиона развлекал молодёжь. Катки организовывались самими ребятами как на льду Дубовочки, так и по всему побережью Волги до дома отдыха. И если ночной снег засыпал каток, то ребята обязательно при помощи огромных самодельных скребков убирали снег с ледяного покрова. Как по периметру городского парка, так и на замерзшей реке тянулись на многие километры лыжные дорожки, которые в выходные дни осваивались студентами, школьниками, и часто целое семейство выходило на лыжню.

Самостоятельно развлекалось и взрослое поколение горожан. Старшее, бабульки и дедули, в общей компании облюбовывали соседские лавочки. И в вечернее время, рассаживаясь, вели неторопливые разговоры о делах минувших. Вспоминали тяжёлые годы войны. Потом плавно переключались на современность, и тогда начиналось промывание косточек соседей, власти, некоторых фактов из повседневной жизни. Поколение рабочего населения обычно вытаскивало стол перед лавочкой, делало освещение и до позднего времени шла игра в домино или в карты. Игра от «дурака» до «очко» или что- то в этом духе. Тут же, в укромном месте, пряталась бутылочка, которая позволяла расслабиться. Если подсаживались женщины, то появлялся мешочек с бочонками и разворачивалась битва в «лото».

Шло время, руководство страны, делая ошибки и просчёты в руководстве, всё же продвигало общество к благосостоянию. Вдруг было решено, что колхозник уже подобен рабочему классу, который должен трудиться только в колхозе-совхозе, не имея подсобного хозяйства. Крестьянство недовольно заурчало, и его обложили хорошим налогом; потихоньку оно стало избавляться от личных бурёнушек, поросят. В городке, если улица Гоголя называлась «Козьим проспектом», то к 60 году коз и овец население вынуждено было перевести. Заодно были уничтожены и плодовые деревья, на которые так же был наложен непосильный налог.

Но голь на выдумку хитра, и на освободившихся участках земли постепенно начинают выращивать помидоры. Строятся теплицы. Ранние помидоры в цене. В ящиках они доставлялись на пристань, грузились на пароход и - вверх по Волге, в Саратов, на рынок. Так появились лишние деньги, которые уже позволяли сделать пристройку к лачуге. Купить машину, лодку. Именно в это время начинается расслоение общества на богатых и живущих на нищенскую зарплату, пенсию. Появился телевизор. И если по началу «ящик» был редкостью и объединял соседей, то постепенно он появляется в каждом доме, и походы на «телевизор» уходят в прошлое.

Когда к власти прошёл Леонид Ильич, городок жил припеваючи в плане благосостояния. По инерции на территории старого базара ещё продавалась за копейки сельхозпродукция соседних селений. Молоко, сметана, каймак. Домашние колбасы и мясо. Потому населению не было нужды особенно переживать о внутренней и внешней политике правительства. Мало интересовало и количество наград у генерального. Как-то спокойно отнеслись к событиям в Чехословакии, на Даманском. Если и участвовали в политической жизни страны, то лишь на Седьмое ноября и Первомай. Как и всё население страны, все, как один, выходили на демонстрации. Под праздничные марши и волевые песни, с гордо поднятой головой несли флаги братских республик и плакаты с праздничными призывами. Минуя трибуну с районным начальством, спускались к кинотеатру, где в поджидавшую машину кидали атрибутику демонстрации в кузов и, освободившись от обязаловки, в кругу знакомых по обычаю отмечали праздник в тени городского парка.

Примерно в таком же ключе проходили и выборы. Тогда на выборных участках организовывался буфет. Звучала музыка, смех, шутки и всеобщая радость шуршала по улицам и переулкам.

Потом пришёл Михаил Сергеевич и перестройка. И много шума, словоблудия, но городок продолжал жить своей жизнью. Лишь когда появился Зиберт с демократическими идеями, городок начал немного осмысливать нововведения в политической жизни страны. Вдруг население поняло, что в обществе что-то не так. Ну а когда в областном центре митинги попросили покинуть пост секретаря обкома Калашникова, был организован митинг и в городке.

Народ собрался в большом количестве. Вспомнили все огрехи правления единственной на тот момент партии. И погромы теплиц, когда «суточники» милиции заходили во двор и громили строения, а рядом стоял сотрудник исполкома и бубнил о нетрудовых доходах. Невозможность найти правду здорово вредила здоровью хозяев сломанных сооружений, и валерьянка в ту пору в аптеках не задерживалась.

А колесо времени бежит. Новая власть - администрация района, время ГКЧП. Если в столице танки и митинги, в городке тишина и выжидательная позиция. Конечно, были сторонники, но в целом наблюдали, чем кончится дело. А потом, когда замаячил Ельцин, дружно подняли руки «за». Лишь годы спустя, было понятно, за что боролись и на что напоролись. Но поезд ушёл, уселась Дума. Экономический развал захлестнул городок так, что со временем ни одно предприятие не смогло выжить в новых условиях. Полнейшая безработица, появляется наркомания, расцветает проституция, старикам уже опасно в вечернее время выходить на улицу. В развале не отстают колхозы и совхозы. Одним из первых пал «Оленьевский». Долгие годы возглавлял его Герой Социалистического труда Новиков. Что им подвигло, но он бросает на произвол судьбы детище, которому отдал жизнь и спокойно уезжает в областной центр, где его ждёт квартира со всеми удобствами. Единственное хозяйство, которое остаётся на плаву, «Суводская», которое возглавляет Клочков Владимир Павлович.

Наверное, в ту пору и нужен был такой руководитель, который горлом и матерщиной сумел сохранить дисциплину в хозяйстве. Он много катается в область, требует, просит. Выгоняют назойливого из одной двери, он ломится в другую. Как бы то ни было, но появляются первые успехи, которые делают Владимира Павловича популярной личностью в районе, области. Зачастили в гости журналисты областной газеты «Интер», телевидения, областные чиновники.

А в районе в это время кадровая чехарда и растаскивание имущества разрушенных заводиков и фабрик. Идёт акционирование и якобы каждый рабочий предприятия становится собственником имущества. Потом наступает время приватизации, ваучеризации, и становится ясно, кто и сколько хапнул. Народ ободрали как липку. Продажа оборудования, снова перепродажа уже никого не смущают – и опять покой и тишина. Потом вдруг сгорают деревянные строения, крыши, и в конце концов от той же ковровоткацкой фабрики остаются руины. Бывшая орденоносная «сельхозтехника» превращается в пустые помещения, где нет ни одного станка, ни одной машины, ни одного звена в оконной раме. То же самое можно сказать о животноводческих комплексах, которые были в каждом селе.

В это непростое время появляется в районе независимая «Наша газета», которую возглавляет человек неравнодушный к дальнейшему существованию райцентра. Олейников Владимир Иванович. Благо есть и единомышленники, Нина Ивановна и Юрий Николаевич Ивановы. И газета начинает яростную борьбу с той несправедливостью, которая расцветает неповторимым колером.

И постепенно общество городка разбивается на два непримиримых лагеря. Одни поддерживают оппозицию, другие власть, это кто ближе к ней, работает на неё. Родные и знакомые. Ни о каком единстве нет речи. Выборные кампании проходят уже без музыки и смеха. Не увидите на лице ни улыбки, ни благодушного настроения. Словно тень, проскочит избиратель на участок, с хмурым выражением лица сунет паспорт, получит бюллетень. Молча проследует к кабинке и вот уже, не меняя маску на физиономии, семенит на выход. А власть дальше печётся о благосостоянии собственного «лектората», народу и так не холодно.

Новые законы превращают стадион в пустырь с разбитыми стенами и обильным бурьяном. Разворочен городской парк, где красуется фундамент недостроенного дома культуры. Рядом убогие навесы «челночников», что-то вроде базара. Когда-то именно эта деятельность помогла выжить многим горожанам. Но сейчас наступают мощные торговые сети «Радеж», «Магнит», с которыми мелкому торговцу трудно конкурировать. Безработица заставила молодёжь искать работу в областном центре, и по утрам маршрутки вывозят горожан в Волгоград, чтобы в вечернее время доставить обратно. Благо, дорога в пути занимает всего полчаса до Тракторозаводского района.

А глава района, следуя законодательству, меняется согласно выбору населения. Но получается странная картина. Оппозиция расхваливает очередного кандидата. И он приходит в кабинет главы администрации района. Но проходит полгода, и становится понятно, что новый глава далёк от решения задач по благоустройству экономики. Окружает себя своими людьми, и начинается растаскивание того, что осталось от предшественников. Госпожа Будченко Лидия Ивановна рулила так, что после ее отставки на районе повис долг в двадцать миллионов. Исчезли в неизвестном направлении трубы орошения. И был суд, и было решение.

Наверное, это один из козырей, которые позволили вышеназванному Клочкову Владимиру Павловичу победить Лидию Ивановну и занять пост главы администрации района. Но одно дело возглавлять сельское предприятие, другое - районное хозяйство. Тут уже матерщиной не решишь вопросы, которые легко рассматривались в Суводской. Но пока Клочков этого не понимает, а начинает борьбу с недавним соперником по выборам, Милюковым Михаилом Михайловичем. Он возглавлял районную больницу и немного не дотянул до победных голосов в выборный день. Борьба кончилась тем, что МММ вынужден был уехать в Волгоград, где возглавил комитет здравоохранения одного из районов города. На место главврача потом был поставлен не один человек, пока, в конце концов, его не выплыла Рыбалкина Любовь Викторовна. Женщина покладистая и к начальству приспособленная. Никогда не перечит и во всём с ним «согласныя». Именно с такими товарищами и начал работать Клочков. Освобождаясь от руководителей грамотных, имеющих свою точку зрения и умеющих её отстаивать.

А просчёты и ошибки из кабинета главы посыпались как из рога изобилия. Тут и вакханалия с квартирами для детей-сирот. Когда ребятишек из г. Волжского поселяли в неприспособленных постройках в глухих поселениях после того, как им выделялась от государства квартира. И неумение правильно организовать газификацию. И развал роддома, детской больницы. Постоянный смог над городом от горящей свалки, которая находилась в ведении районного руководства. Многое можно перечислять.

Но таковы законы, что невозможно было просто так освободиться от неумелого руководителя. Десятки пикетов, митингов, обращений к областному руководству ни к чему не привели. Владимира Павловича не смущал тот факт, что его сотрудники вдруг оказывались ближайшими родственниками. Кто-то носил ордена и медали, к которым не имел ни малейшего отношения. Поля зарастали бурьяном. Земля не обрабатывалась. Росли долги в казну, и к концу правления район уже оказался должен около пятидесяти миллионов рублей. Он твёрдо занял последнее место среди районов области по всем показателям.

Стоит подчеркнуть: общество не единогласно отказало в доверии Клочкову. Пожалуй, единственный раз за всю историю современного бытия последние выборы главы района раскололи дубовчан на два непримиримых лагеря. Ушло в туман единство общества. Давно не увидите компаний горожан, гуляющих по главной улице. Газета официальная и оппозиционная публикуют прямо противоположные материалы. Организация коммунистов с ненавистью полощет сторонников демократического движения. Последние вроде и против коммунистов, но и с демократией «не того». Если посмотреть на предприятия города, сравнить с прошлым и всё такое прочее.

Итак, подошло время, когда должны состояться очередные выборы главы администрации района. Согласно моде, по сёлам проходят «праймериз», о котором толком ничего не известно. Но это среди населения. А в стенах администрации района поняли что к чему, и уже с большой командой единомышленников, Владимир Павлович встречается с населением. И каждый раз официальная газета сообщает о внушительной победе Клочкова и его сторонников. Любил Владимир Павлович подчёркивать словосочетание «моя команда». А тут и главврач района. И заврайоно. Разумеется, заместители и директор Лозновской школы, Пахомов. И если Владимир Павлович набирает, согласно подсчётам, 70% голосов, то его ближайший соперник, глава городского поселения Ляшенко Александр Иванович, еле-еле пять-десять процентов, согласно итогам «праймериз».

В канун выборов десятки мужиков посещали ответственные товарищи с ящиками национального самопала. Агитация шла по всем направлениям. Сторонники Клочкова по распоряжению «хозяина» опять регистрируются в кандидаты членов районной думы. Ну, был уверен товарищ, что победит без труда и вновь возглавит район. А тогда карманная дума необходима. Потому и Пахомов пристроился, директор сельской школы. Благодаря огромной дружбе удалось директору сделать на фоне руин сельской столовой образцовое здание школы. И неважно, что вместе с этим была закрыта школа в Садках.

Наконец, подошло время, когда опять были организованы выборные участки, созданы комиссии, назначен день «Х». Борьба, в отличие от предыдущих мероприятий, была нешуточная. До последнего момента было непонятно, кто победит. Ветераны труда в большей степени выражали поддержку Клочкову. Зрелое поколение крутило головой, пожимало плечами, озиралось на родственников, которые пристроились в администрации района. На улицах частенько можно было видеть спорящих горожан, которые с пеной у рта доказывали свою правоту. Были и те, которым всё до лампочки. Во всю старалась «антиправительственная» «Наша газета». И прошлым единством не пахло. Праздничное настроение исчезло, как и музыка, буфеты с горячем чаем, смех…

Итак, восьмого состоялись выборы. Клочков с итогами заморского «праймериза» пролетел со свистом, проиграл. Победил Ляшенко Александр Иванович - на несколько тысяч голосов. Здравый смысл населения возобладал в конце концов. И что имеем на сегодняшний день?

Команде нового главы района досталось печальное наследство в десятки миллионов долга. Пустая казна, когда даже заработная плата сотрудникам выбрана до конца года. Полный развал сельского хозяйства, промышленности. Поголовная безработица. Ко всему, мэром города стал человек, который ещё пару месяцев назад с лёгкостью отказался от должности председателя ТИКа (территориальной избирательной комиссии). Братки попросили освободить табурет, чтобы свой человек считал голоса избирателей. Ну как тут не удружить, вот Владимир Васильевич и согласился, но успел вклиниться в кандидаты на мэра города и, согласно закону подлости, победил. Радует одно: если новый мэр такой пластилиновый, то главе района будет легко подчинить себе товарища.

Членами районной думы стали и сторонники бывшего главы района Клочкова В.П. Тут и Пахомов, и Рыбалкина. Надо полагать, им всё равно, кому согласно кивать и поддакивать. Хотя на месте названных товарищей честнее было бы сложить полномочия, но тут уже всё зависит от совестливости. А её не хватает членам «моя команда», как говаривал Владимир Павлович Клочков. Предали Клочкова В.П. по полной программе, как бы ни относиться к нему, но это факт… И тут вспоминается афоризм Козьмы Пруткова. Если перефразировать, то - «Единожды предавший, кто тебе поверит?».

А что проигравший? Достраивает домик и, наверное, скоро появится в райцентре. Пока на родине затаился. Потому по Дубовке бродят слухи о психбольнице, куда угодил Владимир Павлович. Просто попал в больницу. Потом приезжает новость – режет скотину, которой много в хозяйстве бывшего хозяина района. Боится конфискации. А в основном район затих, присматривается к новому начальству. Выжидает…

О. Круг

ЮЖНАЯ КОРЕЯ: МАРАЗМ КРЕПЧАЕТ?

Южнокорейские власти вовсю раскручивают историю с «пропхеньянским подпольем», якобы готовившем вооруженное восстание. Судя по всему, под этим соусом в Южной Корее готовится серьезное усиление репрессий против всех инакомыслящих и против рабочего движения.

«Обвинения, выдвинутые против депутата Ли Сок Ки и членов Объединенной Прогрессивной партии Южной Кореи не рухнут, только если существуют доказательства детального и реалистичного плана осуществления восстания», — пишет прогрессивная южнокорейская газета «Ханкере».

«До того, как Национальная Разведывательная Служба (НРС) выдвинула обвинения в «заговоре с целью свержения правительства » в своем ордере на обыск офиса депутата от ОПП Ли Сок Ки, обвинения по этой статье были фактически «мертвой буквой», так как по ней никого не обвиняли уже много лет». Эта статья рассматривалась как нечто допотопное, из периода «юcин» (правительства президента Пака Чжон Хи в 1970-е), и «о ней было всего лишь несколько строк в учебнике уголовного законодательства», - отмечает источник из прокуратуры на условиях анонимности.

Теперь, когда НРС выступила со своими грозными обвинениями, внимание переключается на то, сколько доказательств есть у нее в поддержку таких обвинений — в заговоре и подготовке восстания, – и могут ли эти обвинения действительно быть применены в судебном процессе.

Согласно обвинениям, выдвинутым прокуратурой, НРС и политиками, Ли , которому 51 год, обвиняется в «заговоре с целью свержения правительства путем формирования подпольной организации». В ордере НРС называются инициалы этой организации — «РO», или так называемая «альпинистская группа». Якобы около 130 человек собрались в религиозном здании в Сеуле в мае прошлого года для обсуждения планов свержения властей и уничтожения нефтяной и коммуникационной инфраструктур. Людей, о которых идет речь, также обвиняют в том, что они пели северокорейские революционные песни, например, «Песню о красном флаге». НРС обвиняет их в заговоре с целью проведения восстания, в соответствии с уголовным кодексом, и в восхвалении врага, согласно закону о национальной безопасности.

Хотя пока непонятно, сколько доказательств имеется у НРС на данный момент, криминалисты осторожны в оценках возможности выдвижения обвинений в адрес Ли и других в «заговоре с целью свержения правительства» — имеющиеся на данный моменты факты этого не подтверждают.

Для того чтобы эти обвинения можно было выдвинуть в суде, сначала должно быть доказано, что данные лица имели конкретный план с восстанием в качестве цели. Другими словами, для обвинения кого-то в «заговоре» потребуется больше, чем доказательства, что они предложили какие-то действия. Человек также должен быть способен выполнить конкретный план. Для обвинения в восстании обвиняемый должен иметь цель занять часть территории страны и вывести из строя национальные системы и/или учреждения. Другими словами, если они планировали уничтожить южнокорейские инфраструктуры в случае северокорейского вторжения, они также должны были иметь цель прервать действие конституции, а также обладать решимостью и способностью осуществления всего этого. В случае бунта они должны были иметь детальные планы и возможности для того, чтобы захватить конкретный регион.

«Обвинения в заговоре не выдержат судебной проверки, если это был просто разговор с друзьями. Например, если кто-то сказал в шутку «Пойдем, ограбим банк», – это не значит, что он готовил заговор с целью ограбления», — говорит Ли Хо Чун, профессор юридического факультета Соганского университета. «Для выдвижения обвинения в заговоре с целью проведения восстания обвиняемый должен иметь детальный план и возможности его осуществления. Нам придется ждать, чтобы увидеть, какие еще доказательства есть у НРС, но это действительно не представляется возможным по логике вещей — чтобы у них была возможность разжигания восстания в стране, которая настолько сильно охраняется полицией, как Южная Корея».

Судья местного сеульского суда согласен с подходом «поживем-увидим».

«Чтобы определить, насколько это был сговор или же просто попытка привлечь в партию новых членов и расширить ее ряды, они должны будут изучить заявления, сделанные на встрече, и отыскать конкретные детали, определить искренность этих заявлений и их целесообразность, — рассказал судья на условиях анонимности. — Обвинителям также придется серьезно поразмышлять о том, возможно ли в наше время говорить об организации восстания и разумно ли ожидать, чтобы группа из всего лишь 100 с небольшим человек могла свергнуть власть в государстве».

Учитывая, что есть источники, подтверждающие, что заявления о «подготовке оружия для чрезвычайного положения» и «поражении систем связи и нефтяных объектов» вообще исходили не от Ли, вопросы о природе и возможностях якобы существующей организации продолжат расти.

Другая часть истории, которая не вписывается в нормальную логику, – это решение НРС не применять в данном деле статей Закона о национальной безопасности, которые запрещают формирование антиправительственных организаций. Организация, способная разработать заговор с целью свержения правительства, будет уже по определению антиправительственной организацией, но все же НРС предпочел обвинения по этой статье не выдвигать.

Наказание, предусмотренное в законе за создание антиправительственной организации, является гораздо более серьезным, чем за заговор с целью свержения правительства. В соответствии с законом о национальной безопасности лидеры антиправительственной организации могут быть приговорены к пожизненному заключению или к смертной казни. Но в соответствии с уголовным кодексом заговор с целью свержения правительства может караться тюремным заключением сроком от трех лет. В этом последнем случае срок также может быть уменьшен или отменен, если нарушители явились с повинной.

Это означает, что не исключено, что НРС до сих пор не имеет в своем распоряжении устава или программы данной якобы существующей организации, в создании которой обвиняют Ли и других, или что таких документов вообще не существует в природе.

Похоже, что «РО», наскоро написанное НРС на ордере, — это не фактическое название организации, а скорее, общая аббревиатура, которая используется для обозначения «революционных организаций».

Возможно также, что НРС вообще выступила с такими обвинениями для того, чтобы воспользоваться шоковым эффектом от фразы «заговор с целью свержения правительства». НРС, возможно, добавила обвинение в восстании в ордере на обыск, на самом деле не имея достаточных доказательств в поддержку таких обвинений.

«Важно не допустить, чтобы возбуждение от слов «заговор с целью свержения правительства» толкнуло нас в неверном направлении», — заявил на условиях анонимности источник из прокуратуры.

Разведывательное управление (Южной Кореи) известно тем, что оно выбирает смутные политические времена для того, чтобы выступить с действиями, цель которых оправдать свое существование.Ким Нам Иль, собкор «Ханкере»

28 августа Национальная Разведывательная Служба (НРС) провела обыск и изъяла документы из офисов депутата от Объединенной прогрессивной партии (ОПП) Ли Сок Ки. Ли и девять других человек подозреваются в заговоре с целью свержения правительства.

Подробности обвинений, выдвинутых против Ли и других, шокирующи: они включают в себя такие утверждения, как «сбор огнестрельного оружия» и «поражение крупных объектов инфраструктуры».

Ряд политических интерпретаций предполагают, почему НРС выбрала именно этот момент для проведения обысков офисов Ли в Национальном Собрании и утверждений, что депутат планировал организовать восстание, угрожающее конституционному строю. В настоящее время офис президента и политики как правящей партии, так и оппозиции схожи во мнениях о необходимости реформирования НРС.

Оппозиционная партия связывает реформы НРС со своей внепарламентской политической деятельностью, а манифесты, публикуемые религиозными и научными деятелями, и сидячие протесты со свечами в руках, в которых участвуют рядовые граждане, не проявляют никаких признаков скорого прекращения.

Вполне возможно, что правящая партия, которая нуждается в сотрудничестве с оппозиционной партией для того, чтобы провести закон о социальном обеспечении, примет некоторые части плана реформы НРС, представленные оппозиционной партией, в то время, когда законопроект будет обсуждаться в парламенте. Даже президентскому офису и правящей партии приходится признать, что некоторое уменьшение структур спецслужб неизбежно, и НРС оказалась перед лицом значительного давления на нее — составной части самого серьезного кризиса за всю историю ее существования.

Именно по этой причине, считают наблюдатели, НРС имеет определенные скрытые мотивации в планировании атаки на «слабое звено» в ОПП именно сейчас. Обвинения этим людям можно было бы при желании предъявить в любое время.

«Ли Сок Ки (который еще в 90-е годы отбыл сроки по политическим делам) уже давно — открытая книга, и он был слишком легкой мишенью для антикоммунистического расследования НРС», — рассказал на условиях анонимности источник, хорошо знакомый с внутренней структурой НРС. «Это расследование выглядит подозрительно — как попытка НРС оправдать свое существование. Оно может быть предназначено для блокирования усилий по сокращению и ликвидации отдела внутренней безопасности и следственного отдела агентства, которые, по сути, являются его сердцем».

«Было бы достаточно прокуратуре или отделу общественной безопасности полиции взяться за подобное дело, особенно потому, что оно включает только южнокорейцев и, в частности, политиков», — рассказал источник, предполагая, что у НРС, должно быть, есть другие, собственные причины для того, чтобы взять это дело на себя.

Когда НРС 24 июня этого года обнародовало стенограмму межкорейского саммита 2007 года, не имея на то разрешения (в связи с чем, в Южной Корее разразился громкий политический скандал, который и до сих пор не закончен. — Прим. перев.), многие люди рассматривали это как личное решение директора НРС Нам Дже Джуна. Но данное дело, как предполагают некоторые аналитики, было не столько решением Нама, сколько результатом согласованных действий со стороны агентства в целом и, в частности, его внутреннего и следственного отделов.

Внутри НРС эти отделы являются основными. Большая часть персонала сосредоточена именно там, и именно там у агентов больше шансов получить повышение по службе. Всё это является аргументом в пользу того, что данное расследование, возможно, было инициировано под действием инстинкта самосохранения этих отделов.

Странным совпадением является то, что данный ход НРС был сделан всего лишь спустя два дня после того, как (консервативный) президент Пак Кын Хе заявила 26 августа, что «Национальная Разведывательная служба, безусловно, будет реформирована». Некоторые наблюдатели даже говорят, что этот шаг был демонстрацией с целью убедить Пак признать важную роль, которую играет НРС.

Предложение заключается в том, что данное расследование является попыткой напомнить Пак о влиянии агентства до того, как будет непосредственно представлен проект плана его реформы. Агентство, возможно, пытается сохранить свои фундаментальные привилегии, которые поддерживают ее влияние, – такие, как право на сбор информации внутри страны и на расследование коммунистической деятельности.

И. МАЛЕНКО

Примечание переводчика:

В глаза бросаются две вещи: во-первых, степень «свободы» в южнокорейском обществе, очевидно, настолько «велика», что все без исключения источники готовы выразить свое мнение журналистам только «при условии анонимности».

Наш источник в Южной Корее, знакомый с ситуацией не понаслышке, сообщает: Это дело – бредовое. Там была группа, так скажем, левых националистов — противников военного присутствия США в Корее, сочувствующих КНДР. Допускаю, что они могли говорить о том, какие действия им стоит предринять в случае агрессии США против КНДР. Но говорить — это одно, а «заговор с целью свержения правительства» — совсем другое! Кроме того, у нас же всё общество пропитано стукачеством и любой противник системы — под колпаком у полиции. Боюсь, что в случае настоящей войны этих ребят посадят в концлагерь еще до того, как они что-то вообще успеют предпринять. Да, так вот: дочка Пак Чжон Хи «делает» себе популярность у консерваторов — «изготавливает» «заговоры» на потребу желтым медиа типа «Чосон Ильбо»… Очень хорошо, если бы обо всем этом шпиономанском бреде узнали люди за рубежом, а особенно в России. Пусть знают, что из себя представляет «корейское экономическое чудо»»…

А «шпионский» скандал тем временем набирает обороты, и о нем уже пишут в «Нью Йорк Таймс». Умеренно левых националистов тут уже именуют «крайне левыми». Еще бы, ведь по американским понятиям только «крайне левые» могут выступить с такой политической программой, как «исправление позорной истории нашей страны, запятнанной империалистическим нашествием, ликвидация национального неравенства, военной диктатуры, тирании и грабежа транснациональным монополистическим капиталом и чеболом» (термин, обозначающий в Южной Корее гигантские конгломераты бизнеса, контролируемые отдельными семьями). Партия хочет положить конец американскому военному присутствию, демонтажу унизительного для Южной Кореи «союза» с Соединенными Штатами» и объединить Север и Юг.

За все это Ли Сок Ки и членов его партии реакционные южнокорейские правящие круги называют «чонбук» — слепыми последователями Северной Кореи. «В телевизионном интервью в прошлом году г-н Ли сказал, что «есть проблема намного серьезнее, чем «чонбук» - «чонми», или слепое следование Соединенным Штатам», — жалуется своим читателям на южнокорейских «радикалов» «Нью-Йорк Таймс». И эта проблема очень серьезна не только в Южной Корее, добавим мы от себя…

Ну, а второе, что бросилось нам в глаза, это то, что сами же южнокорейские чиновники (в данном случае даже судья!) объявляют приписываемые Ли Сок Ки слова о необходимости поддержать КНДР в случае нападения на нее американо-южнокорейского альянса как «просто попытку привлечь в партию новых членов и расширить ее ряды». То есть тем самым даже они фактически признают уровень «популярности» нынешних южнокорейских властей в народе. Весьма примечательное признание. work-way.com