Газета "Своими Именами" №50 от 10.12.2013

ВЕРНУТЬ ДУШУ РУССКОГО НАРОДА!

Особую, возвышающую гордость за нашу неповторимую Страну Советов я испытываю при воспоминании о том, какое большое место занимали тогда в духовной жизни трудовых масс (личная персонификация в данном случае не обязательна) песни о Родине, о колхозной жизни, в которых ни словом не затрагиваются какие-либо политические нюансы, отсутствуют даже малейшие идеологические намёки, но весь их целостный музыкально-поэтический сплав, весь дух и настрой неуловимо и безвариантно утверждают, что это советские песни и рождены они советскими людьми, причём чаще всего в русском национальном стиле – для русской души.

Только истинный мастер русского слова, гений советской песни мог малыми словами дать (от первого лица) волшебно-чарующую, реально зримую, выразительнейшую картину колхозной жизни и спокойного, уверенно-устойчивого личного счастья, обеспеченного собственным трудом:

Мне хорошо, колосья раздвигая,

Сюда ходить вечернею порой.

Стеной стоит пшеница золотая

По сторонам дорожки полевой.

Всю ночь поют в пшенице перепёлки

О том, что будет урожайный год,

Ещё о том, что за рекой в посёлке

Моя любовь, моя судьба живёт.

Мы вместе с ней в одной учились школе,

Пахать и сеять выезжали с ней.

И с той поры моё родное поле

Ещё дороже стало и родней.

И в час, когда над нашей стороною

Вдали заря вечерняя стоит,

Родное поле говорит со мною –

О самом лучшем в жизни говорит.

И хорошо мне здесь остановиться

И, глядя вдаль, подумать, помолчать.

Шумит, шумит высокая пшеница,

И ей конца и края не видать…

(Приношу извинения за цитирование песни в полном объёме – такое неземное творение произвольно сокращать просто невозможно, как нельзя дробить алмаз. Да и напомнить его совсем нелишне, поскольку песня теперь исполняется очень и очень редко.)

Всё, о чём говорится в этих стихах, мог сказать о себе прозой – с небольшими личностными вариациями – любой нравственно здоровый человек из трудового большинства народа, в чём и заключается сила и необычайная притягательность песни.

М.В. Исаковский, как мало кто иной в поэтической среде, знал глубины русского языка, чувствовал тончайшие оттенки родного Слова, даже самые незначительные нюансы словоупотребления. Он один из максимально, предельно требовательных к себе мастеров, у которого не бывает случайного, вынужденного – в угоду моде, рифме либо иной привходящей заданности – включения в стихотворные строки какого-либо режущего слух чужеродного созвучия. Поэтому заменить любое употреблённое автором слово – без разрушения органично целостного здания песни, её волнующего очарования – просто невозможно. И как же свободно, непринуждённо, естественно льётся в приведённых песенных стихах мысль автора, как просторно его чувствам, как отрадно его задумчивое созерцание, когда каждое слово выражает нечто истинно русское, глубокое, определяющее внутреннюю суть героя песни, от лица которого звучит это негромкое признание самому себе – хозяину своей земли, труженику, уверенному в будущем, в счастливом завтрашнем дне! (Здесь надо благодарно отдать должное и многократному соавтору М.В. Исаковского – композитору М.И. Блантеру, всегда умевшему понять и воспроизвести в музыке поэтический замысел автора стихов – со всеми его трудноуловимыми особенностями.)

История небывалой популярности эпохальной «Катюши» известна всем. Она была олицетворением славного времени тридцатых годов, символом уверенной силы и расцветающей молодости, стремления к небу, солнцу, ко всему светлому и лучезарному, что наполняло тогда нашу Родину несмотря на грозный призрак надвигающейся войны, служивший мощным катализатором развития и укрепления Страны Советов. Нынешним ниспровергателям и хулителям неодолимо развивавшейся советской цивилизации, не устающим морочить головы людям гиперболизированными страшилками репрессий 1937 – 1938 гг., явно не приходит в голову задуматься над тем, почему именно в это время великого очищения рождались столь искренне светлые, зовущие и жизнеутверждающие шедевры, которые буквально заворожили и покорили весь мир. Причём, эти шедевры остались нетленными и теперь, останутся и на века впредь. «Катюша» наполнена светом радости жизни и любви – любви не только простой девушки к бойцу-пограничнику, но и к родной земле и к нашей большой Родине, которую он должен беречь. Воздействие органичного слияния двух образов – Великой Родины и простой, любящей русской Катюши, в которой каждый человек мог легко увидетьсвою любимую, – необычайно ярко, сильно, неотразимо. Здесь же подразумевается и верность в ожидании со службы друга-бойца как само собой разумеющееся состояние души простой русской девушки. И конечно же – только для русского сердца поэтом были написаны строки:

Ой ты, песня – песенка девичья,

Ты лети за ясным солнцем вслед

И бойцу на дальнем пограничье

От Катюши передай привет.

Пусть он вспомнит девушку простую,

Пусть услышит, как она поёт.

Пусть он землю бережёт родную,

А любовь Катюша сбережёт.

Но далеко не все знают, что бойцы итальянского Сопротивления сделали её своеобразным гимном и под эту мелодию (с переведёнными песенными куплетами) входили в освобождённый Рим, а спустя несколько лет, когда Михаил Васильевич приехал в Италию и об этом по маршруту его передвижения узнавало население, русского поэта на вокзалах встречали с охапками цветов толпы ликующих людей самых разных сословий. С какими нынешними поделками можно сравнить столь триумфальное шествие «Катюши»?!

Песня «Катюша» оказалась удивительным феноменом. Будучи глубоко лирическим произведением, она тем не менее проникла в непознаваемые глубины человеческого сознания и подсознания, оказывая исключительно благотворное влияние и на каждого знавшего её человека, и на народ в целом. Она для многих молодых людей (и в частности бойцов Красной Армии) стала почти живым образом из плоти и крови, её воспринимали как реально существовавшую девушку, и облагораживающее влияние этого образа было огромно. Такие вещи, факты, явления не поддаются какому-либо измерению или взвешиванию, они непредсказуемы – и в этом, очевидно, заключается их поистине магическое влияние, не объяснимое рациональными категориями людского бытия.

Поэтому, нося в глубинах души образ Катюши, многие советские люди не желали с ним расставаться в суровой военной обстановке и в меру своих способностей пытались «осовременить» его, приблизить к жестоким реалиям войны. Так появилось множество подражаний, поэтическое достоинство которых бывало более чем скромным, однако психологическое воздействие – в связке с уже существующим классическим вариантом песни – оставалось неизменно сильным. «Катюша» в полном смысле слова воевала – не только в виде мощнейшего оружия, но и как могучий, массовый духоподъёмный фактор. Сразу после войны профессор-литературовед И.Н. Розанов провёл обширное научное исследование феномена «Катюши», собрав 108 её народных вариантов-интерпретаций. В Белоруссии, на Могилёвщине, был широко известен партизанский аналог, продиктованный требованиями военных будней:

Получил письмо боец из дому –

На своё послание ответ.

В том письме любимому, родному

Шлёт Катюша ласковый привет.

«Я теперь, – Катюша пишет другу, –

Не хожу на берег, где туман.

Тёмной ночью, взяв винтовку в руку,

Стала я сестрою партизан».

Была популярна – даже в первые послевоенные годы – и другая стихотворная основа неизвестного автора (но, судя по смыслу, она, скорее всего, родилась в партизанском отряде). В ней чувствуется рука, не чуждая стихотворным упражнениям:

Все мы знаем русскую Катюшу,

Помним голос – звонкий, молодой,

И сады, и яблони, и груши,

И высокий берег над рекой.

Нет, ребята, там уже Катюши:

Побывали немцы в том селе

И сожгли и яблони, и груши –

Только пепел серый на земле.

И пошла Катюша в партизаны

Боевой подругой и сестрой.

Только те же серые туманы

Рано утром ходят чередой.

Неотразимое воздействие «Катюши» было таково, что она оказалась очень популярной даже у вражеских солдат. Известен многозначительный боевой эпизод, когда наши солдаты, услышав из немецких окопов на передовой линии дорогую мелодию, без команды рванулись в атаку и отбили патефон с пластинкой – то есть свою Катюшу.

Не так уж много в мире памятников условным героям и героиням песен, но простой советской девушке Катюше воздвигнут памятник на Смоленской земле, а совсем недавно – и во Владивостоке.

(Как, может быть, ничто другое, неадекватность, подлость, чёрную неблагодарность, нравственное одичание, духовную опустошённость властителей нынешнего россиянского безвременья высвечивает подчёркнутое замалчивание и властями, и клоаками люто креативной интеллигентщины двух юбилеев М.В. Исаковского – 100-летия в январе 2000-го года и 110-летней годовщины десять лет спустя. И происходит это на фоне помпезных юбилейных шабашей безликих, тщедушных и червивых в поэтическом плане, но внешне расфуфыренных стихотворцев и прочих раскрученных «звёзд», «телепетухами» и «телекукушками» борзо записанных в неоспоримые гении, кричащие и хрипящие созвучия которых умирают у их ног, не распространяясь дальше эстрады. Не оценены не только огромный поэтический талант, но и высочайший духовно-нравственный уровень этого исключительно скромного человека, по которому современники сверяли, как по компасу, многие дела и поступки, особенно в поэтическом творчестве. К сожалению, не проявили в восстановлении доброй памяти М.В. Исаковского должной активности и боевитости патриотические созвездия литераторов, следуя в русле поведенческих коридоров, установленных властью и её холуйствующей обслугой.)

Воспитательная, формирующая роль песни в нашем послевоенном детстве была огромна и всеохватна. Во-первых, она практически ничего не стоила материально: люди, и в их числе в первую очередь дети и молодёжь, пели сами и слушали друг друга. Песенные новинки разлетались по стране мгновенно несмотря на отсутствие радио, а тем более телевидения, в сельской местности. И если разница в пользовании социальными благами в советском обществе всё же существовала, в духовном плане она легко сводилась к минимуму при самых небольших, элементарных усилиях любого желающего.

Инициатива распространения новых песен по просторам страны сама по себе исходила от сельской интеллигенции, и в первую очередь – от учительского коллектива. Например, в нашей школе все подобные импульсы исходили от пионервожатой Тамары Сергеевны Солодковой, которая практически на каждый пионерский сбор приходила с новой песней и тут же начинала её разучивать с детворой (даже без музыкального сопровождения). И песенные сюжеты и образы мгновенно овладевали детским сознанием, приобщая ищущую и ждущую пионерскую поросль из довольно замкнутого деревенского мира с его весьма прозаическим бытом к далёкой от нас городской и столичной жизни, а также – с помощью «Пионерской правды» – жизни дальних окраин, крепких колхозов, таёжных селений, чукотских стойбищ, казачьих станиц, казахских аулов. Мы начинали жить новой песней, она уже звучала в девичьих стайках, песенные строки заносились в тетрадки. Состояние наших душ выражалось незабываемыми солнечными куплетами:

Мы – дети заводов и пашен,

И наша дорога ясна.

За детство счастливое наше

Спасибо, родная страна!

Звучащая в них простая истина не вызывала даже тени какого-либо сомнения, потому что мы не просто знали с чьих-то слов, а видели сами: жизнь день ото дня становится лучше. Этот оптимистический настрой рождал светлые надежды, в которых личные мечты переплетались с могучей поступью возрождаемой страны.И какую детскую душу, бывало, не тронет простая, ясная, проникновенная мелодия в связке с привычными и дорогими видами родной природы (А. Пришелец – Д. Кабалевский):

То берёзка, то рябина,

Куст ракиты над рекой…

Край родной, навек любимый –

Где найдёшь ещё такой?

Священный трепет и благоговейное чувство вызывали песенные строки об И.В. Сталине. Возраст в данном случае не имел значения, потому что чувство большой, искренней, неподдельной любви к вождю имело некую единую основу и общие для всех побудительные мотивы, для которых возрастные различия не были решающим критерием.

Вспоминая и перечитывая стихи, на основе которых песни, как и другие музыкальные произведения, создавались, исполнялись и распевались в масштабе страны (а такими были далеко не все, и расчётливая, халтурная конъюнктурщина либо отвергалась сразу, либо простоугасала без употребления, не выдерживая требовательного народного отбора), нельзя не обратить внимание на душевную, сердечную искренность авторов, которую искусственно воспроизвести либо сыграть на публику невозможно. Создание таких песен становилось естественным, органичным, психологически мотивированнымявлением народной культуры, народного духа – и всё это имело особый светозарный оттенок. Пластинки с такими песнями были в каждой семье, имевшей патефон (гораздо реже – радиолу). И, пожалуй, даже самый малый хор художественной самодеятельности вдохновенно исполнял, например, «Кантату о Сталине» М. Инюшкина – А. Александрова:

От края до края по горным вершинам,

Где вольный орёл совершает полёт,

О Сталине мудром, родном и любимом

Прекрасную песню слагает народ.

Летит эта песня быстрее, чем птица,

И мир угнетателей злобно дрожит.

Её не удержат посты и границы,

Её не удержат ничьи рубежи.

Необычайно популярной была «Песня о Сталине» А. Суркова – М. Блантера, которая настолько вошла в жизнь и быт советских людей, что не знать её было невозможно – за исключением разве уж самых малограмотных и неактивных жителей глубинки:

На просторах Родины чудесной,

Закаляясь в битвах и труде,

Мы сложили радостную песню

О великом друге и вожде.

Сталин – наша слава боевая,

Сталин – нашей юности полёт.

С песнями, борясь и побеждая,

Наш народ за Сталиным идёт.

Краше зорь весеннего рассвета

Юности счастливая пора.

Сталинской улыбкою согрета,

Радуется наша детвора.

Наше послевоенное школьное поколение, закалённое многими понятными невзгодами и озарённое пламенем нечастых пионерских костров (каждый из которых становился большим и незабываемым праздником), испытывавшее постоянную нужду в самом необходимом, пока страна возрождалась из военной разрухи, – состояло из огромной массы счастливых людей, делавших своё будущее собственными руками в созданных Советским государством условиях максимального благоприятствования, и оно было с самых ранних детских лет в полном смысле слова согрето сталинской улыбкой.

Мощным духоподъёмным звучанием отличался столь же мобилизующий марш С. Алымова – А. Александрова (в исполнении Ансамбля песни и пляски Советской Армии):

…Сталин – это народ, что к победам идёт

По вершинам подоблачных склонов.

Сталин – наши дела,

Сталин – крылья орла,

Сталин – воля и ум миллионов.

Это имя мы носим повсюду с собой,

С ним открыты все шири, все дали.

Мы на подвиг любой

Все пойдём за тобой,

Наше знамя победы, наш Сталин!

С песнями органично ассоциируются и многие художественные полотна. Например, при виде картины Ф. Шурпина «Утро нашей Родины», где на фоне колхозного поля, примыкающего к городу, и работающих тракторов с сеялками на переднем плане изображён озарённый солнцем И.В. Сталин, – как не вспомнить строки М.В. Исаковского:

Как солнце весенней порою,

Он землю родную обходит,

Растит он отвагу и радость

В саду заповедном своём.

Споём же, товарищи, песню

О самом большом садоводе,

О самом любимом и мудром –

О Сталине песню споём.

Он создал на счастье народов

Закон, нерушимый навеки.

Весенние ясные зори

Зажёг он над нашим жильём.

Споём же, товарищи, песню

О самом родном человеке,

О солнце, о правде народов –

О Сталине песню споём.

Написать такие пронзительно-искренние песенные стихи можно лишь в том случае, если в них сам безоговорочно веришь, если ясна жизнь, спокойна и чиста совесть, а пером водит не только рука, но и истинно любящее сердце.Это и естьМ.В. Исаковский.

Песни на эмоциональном уровне создавали устойчиво оптимистичный настрой у самых разных категорий и контингентов населения. Это, например, предельно кратко, но очень ёмко выражено в припеве «Песни о Сталине» (А. Сурков – М. Блантер):

Для нас открыты солнечные дали.

Горят огни победы над страной.

На радость нам живёт товарищ Сталин,

Наш мудрый вождь, учитель дорогой.

Убогоньким, злобно-завистливым, густопсовым нынешним пустолайкам всех мастей, просионистская сущность которых лезет изо всех их пор и сквозит в каждой антисталинской выходке и гримасе, никогда не понять этого небывалого в истории феномена истинно всенародной, возвышающей любвик земному человеку, положившему на алтарь служения людям всю свою жизнь без остатка. Любви, ставшей огромной, чудодейственной материальной силой, побеждавшей и в массовых, вдохновенных трудовых порывах и наступлениях, и в чудовищном, всепожирающем горниле войны. И эта любовь, усиливаемая благодарным чувством, естественно и органично передавалась и переживалась именно в песнях. Она была совершенно естественной в стране побеждавшего – и победившего! – социализма (при всех его первородных перекосах и первопроходческих недостатках): люди, впервые в истории увидевшие подлинную заботу о себе, трудовое и творческое самосжигание своих вождей, их высокую требовательность и к себе, и к другим, очевидное бессребренничество, не могли не испытать это удивительное чувство объединяющей и укрепляющей любви. (Уважаемый читатель, не пытайтесь представить на месте И.В. Сталина – с приложением подобных песен – любую половинку раскрученного холуями нынешнего «тандема»: такое сопоставление для здоровья опасно, ибо смеяться тоже надо в меру…) Учёные утверждают, что приятная, мелодичная музыка положительно влияет даже на рост растений. Какие же тогда силы пробуждает в человеке такая – доведённая до совершенства! – особая звуковая песенная материя, состоящая из прекрасных стихов и не менее прекрасной мелодии! И как бы ни тщились ослопородные преследователи стереть эти песни из народной памяти, ничего не получится, кроме обратного эффекта. Тут неоспоримо прав белорусский поэт К. Крапива, написавший по аналогичному поводу в одной из басен: «…Чтоб солнце заслонить, ушей ослиных мало».

Столь же захватывающей темой и авторского, и народного песенного творчества стала тема прославления и воспевания Родины. Я, конечно, слишком мало знаком с этой областью культуры других народов мира, однако что-то мне подсказывает, что подобного нашему обилию песен о Родине больше нет ни у кого на земле.

В большинстве песен о Родинетема любви к ней органично увязывается с необходимостью её защищать, и в деле патриотического воспитания их мобилизующая роль была неоценима. Такая сюжетная параллель характерна для многих патриотических песен 1930-х годов в предвидении неотвратимо надвигавшейся войны (например, в «Казачьей песне» А. Чуркина – И. Дзержинского):

Эх, расцветай и пой, наш Дон любимый,

Гордись своим простором золотым.

Твоих лугов и пашен, край родимый,

Мы никогда врагам не отдадим.

Казачью степь увёл товарищ Сталин

От нищеты, и горя, и оков;

И в первый раз большое солнце встало

Над молодой землёй большевиков.

…Мы встанем все у пушечных лафетов,

И сколько пик поднимется в строю

За мирный труд, за вольный край Советов,

За молодую Родину свою!

А какая радостная и постоянная готовность к подвигу, какая покоряющая молодецкая удаль подобно мощному морскому прибою звучит в матросской песне (В. Лебедев-Кумач – А. Новиков), словно овеваемой солёным морским ветром:

По морям, по океанам

Красный вымпел над волной!

Не гулять гостям незваным

У берегов земли родной!

Солнце льётся,

Сердце бьётся

И отвагой дышит грудь.

Над волнами

Вместе с нами

Птица-песня держит путь!

А вот – снова о Родине… В песне А. Жарова – К. Листова с хорошим, объединяющим лиризмом и лёгкой задушевной грустинкой выражается истинное признание в любви к ней, зовущей и ждущей своих сыновей с дальних родных берегов, – без чего не мыслится жизнь (хотя такие мысли и настроения присущи не только морякам):

…Везде, куда отважные

Заходят моряки,

Им снятся наши гавани,

Родные маяки.

Путями океанскими

Прошли мы целый свет,

Но краше нашей Родины

Нигде на свете нет!

Помним наши рощи золотые,

Помним степи, горы, берега…

Милый край, Советская Россия,

Ты морскому сердцу дорога!

Тема Родины в русском песенном искусстве буквально неисчерпаема, диапазон этой темы – от горизонта до горизонта, а если согласиться с тем, что горизонт – это линия, уводящая в бесконечность, мы со всей силой и глубиной почувствуем эту неисчерпаемость хотя бы потому, что у каждого человека (а тем более поэта-автора) отношение к Родине своё, с конкретными интимными нюансами, которые он не всегда может выразить словами. У нашего народа – тысячи таких песен. Но есть среди них особые – родные и близкие русской душе, которые сразу становятся своими, личными признаниями в любви, сливаются с личностью по каким-то особым законам психологии, не уходят из памяти, нередко возвращаются в жизнь человека спустя много лет после временного забвения – под влиянием какого-либо яркого события, внезапно возникших ассоциаций с чем-то лично очень дорогим. Переходя на физические сравнения, можно сказать, что каждая песня (причём, не только о Родине) имеет свой спектр, свои неповторимые сочетания, свой букет, включающий в себя огромный комплекс чувств, переживаний, ощущений, световых оттенков, ароматов, воплощаемых в стройной двуединой системе мелодии и стихов.

(Лично меня всегда коробит устойчиво-бессмысленное словосочетание «песня на слова…», поскольку хорошая песня не получится, если её словесная ткань не является самостоятельным и содержательным, законченным стихотворением. А слова… слова пишут на заборах. Ведь никто не говорит, например, «ноты М. Блантера», а вот «слова А. Жарова» – сколько угодно. Поэтому убеждённо считаю, что песни пишутся на стихи.)

Могучим, поистине необоримым духовным двигателем стала для своего времени как будто сотканная из мощного морского прибоя, солнца и ветра песня В. Лебедева-Кумача – Б. Александрова«Широка страна моя родная». Без неё, её высокого гражданственного звучания трудно представить себе атмосферу советской жизни на протяжении многих десятилетий, когда каждое утро неизменно начиналось с этой призывной мелодии, уже первыми звуками вызывавшей целый комплекс положительно ориентированных чувств и ассоциаций. И не будет преувеличением сказать, что её роль в массовом трудовом героизме, в выдающихся свершениях советского социализма (особенно в 1930-е и послевоенные годы) была безусловно и бесспорно колоссальной.

Над страной весенний ветер веет,

С каждым днём всё радостнее жить.

И никто на свете не умеет

Лучше нас смеяться и любить.

Именно такой базовый эмоциональный настрой максимально содействовал тем чудесным трудовым свершениям, которые позволили в считанные годы превратить разорённую, опустошённую Россию в могучую индустриальную мировую державу и опрокинуть людоедские планы Ротшильдов, Варбургов, Шиффов, Барухов, разверзших свои бездонные карманы и смрадные пасти на веками освоенные русским народом просторы и несметные природные богатства.

Незаслуженно и подло замалчивается в наше безвременье прекрасное, удивительное произведение песенного жанра – «Летят перелётные птицы» (М.В. Исаковский – М.И. Блантер). В нём поэт нашёл всего три стержневых, просто волшебных слова, предельно выразительно и точно характеризующих главную суть Страны Советов:

Немало я дум передумал

С друзьями в далёком краю,

И не было большего долга,

Чем выполнить волю твою.

Желанья свои и надежды

Связал я навеки с тобой –

С твоею суровой и ясной,

С твоею завидной судьбой.

Не будет преувеличением сказать, что комсомольская молодёжь, студенчество 1950-1960-х гг. жили этой песней, она просилась на язык в любой обстановке, располагавшей к пению, особенно наедине с собой, поддерживала и мобилизовала, рождая такие сплавы чувств, о которых не говорят вслух всуе, ибо они глубоко интимны. Особое место занимали в ряду любимых песен негромко звучащие, окутанные тонким лирическим флёром песни о Родине, отличающиеся особой задушевностью. Такой была для нас, например, «Песня о Родине» Н. Сусленникова – В. Смыслова:

Занялася заря расписная,

Выхожу за околицу я:

С добрым утром, сторонка родная,

Дорогая Отчизна моя!

Дружно двинулись в поле артели,

Труд кипит от села до села.

Топоры по лесам зазвенели,

Тишина за курганы ушла.

Пароходы стоят под погрузкой

У причалов разбуженных рек.

И о Волге – красавице русской

Вдохновенно поёт человек.

Льются песни потоком незримым

К звёздам счастья, к седому Кремлю.

Я люблю тебя, край мой родимый,

Неизменно, по-русски люблю.

Примечательно то, что в ней нет никаких явно советских признаков, никаких призывов, идеологических клише. Но весь поэтический комплекс, включающий простую, естественную человеческую радость бытия в родном краю, любование окружающей красотой и коллективным трудовым кипением, благодарное упоминание седого Кремля, –пронизан светлой лирической напевностью мелодии и всегда, неизменно создаёт настрой праздничности, уверенности в завтрашнем дне, нацеленности на добрые дела. Особое сочетание проникновенности, искренности, задушевности делает его глубоко личным признанием в любви к Родине.

В.М. Ковалёв

(Продолжение следует)