Газета Завтра 18 (1222 2017)

Апостроф

Апостроф

Лев Аннинский

4 мая 2017 0

Александр Потёмкин. Соло Моно. — М.: Издательский Дом «ПоРог», 2017. — 360 с.: илл.

«Хомо Сапиенс прошёл долгий путь… через племена, этносы, нации и страны. Он достиг своего пика…» (Александр Потёмкин.Соло Моно).

Новый роман Потёмкина открывается списком двенадцати великих интеллектуалов человечества (от Конфуция и Аристотеля до Эйнштейна и Бора), каковой список мог бы показаться празднично-комплиментарным, но странным образом воспринимается как… реквием.Отчасти потому, что общий тон повествования дышит предзакатными сумерками, но ещёпотому, что «конец человечества» (сидящего на ядерных арсеналах), становится у Потёмкина темой научно-эсхатологических фантазий.

А вдруг и вправду…

«Ведь вершину человечество уже миновало. Последние тридцать лет оно катится в бездну, набирая скорость…»

И что же дальше?

«Утром солнце восходит, а вечером заходит, ветер бушует и стихает, сограждане появились и исчезли – работают законы неизбежности.… И никакого обморока, или трагедии нет… всё течет и меняет свои формы или бесследно пропадает в бесконечности».

То есть в пустоте?

«До возникновения моего сознания существовала вселенская пустота, и она опять бесцеремонно наступит».

Эта бесцеремонность должна успокаивать?

Именно! «Если земле несколько миллиардов лет, а гомо сапиенсу всего лишь сто тысяч от роду, то кто может и станет утверждать, что он пришёл на вечные времена? Глупость! Чушь!»

А «вечные времена» - не чушь? Как всё это измерить?

«Человек сотворён стихийными биомутациями лишь сто тысяч лет назад, и это при 13-миллиардной истории мироздания.Это не щелчок, не писк, даже не миг в возрасте Вселенной, а только…»

Ну-ну! Уточняйте!

«…В квантовом времени приблизительноодна и три десятых, умноженные на 10 в минус 43-й степени секунды от возраста Вселенной…»

Сдаюсь! В обрамлении математических расчётов «конец света» выглядит особенно неотвратимо! Если этот конец спрятан в атомной войне, так чему тут удивлятся? Не мы выдумали начало, не нам и конец оспаривать. Кто и зачем поселил нас на этой крутящейся в пустоте Земле? Не знаем. И о конце ничего не можем знать. Разве что признаём его неизбежность.

Однако для моего обыденного сознания небезразлично, какой это будет конец. Если мгновенное уничтожение, то и спорить не о чем. И не с кем. Взрыв – и точка. Пустота! А если вырождение человечестваокажется столь же длительным, как его укоренение на Земле,то как такое вытерпеть?

В предвидении вырождения пытается Александр Потёмкин справиться с его неизбежностью… вернее, «лирический герой» его романа, имя которого расчитано опять-таки на чисто художественный эффект. Фёдор Михайлович Махоркин. Имя и отчество взывают к Достоевскому. Фамилия же возвращает героя в реальность: кто-то из предков наверное выращивал дешёвый табачок… а может, и сам покуривал.

И такое же сочетание обыденности и загадочности явлено в названии деревни, откуда родом герой Потёмкина. Сивая Маска! Что-то сивое, низовое, первозданное… но и загадочное, если что-то спрятано за маской.

Из этой сиво-загадочной деревни, спрятавшейся в дебрях Коми, - Махоркин устемляется в Астрахань, надеясь, что отыщется там благодетель, который поможет ему реализовать фантастический план спасения человечества (черезпреодоление его нынешней невменяемости) и создания нового варианта бытия для землян.

Что за вариант? «Цветущий ад», которым сменится нынешний «чёрно-белый рай». Нечто «бессмертное, всепространственное, бескрайнее, всеподобное, всетемпературное, всезнающее…» Не будем придираться к этим характеристикам, тем более, что сам автор вовсе не надеется убедить соотечетвенников в реальности таких качеств, он готов к тому, что его не станут слушать, и больше боится «быть понятым, чем непонятым». Но если не в рациональном, то в том же чисто «художественном» плане это изобретение обретает смысл, если вслушаться вего имя: Соло Моно – звучание это вносит в махоркинскую гипотезу что-то от Торы, от Библии, от тысячелетней истории…

Эти гипотезы художественно подкупающи, но я всё-таки хочу уловить за ними ту реальную, злободневную, актуальную остроту, которую чует Потёмкин за мечтаниями Махоркина.

Из потёмок проступает не абстрактно-эсхатологическая песнь «предзаката», а крутые контуры нынешней реальности.

Конкретно. «Каким можетбыть результат стихийных мутаций после того, как толпища арабских переселенцев, штурмующих страны Европы, осядут в них и под натиском активного этноса начнет изменяться устоявшийся генный купаж северных и восточных европейцев. Южане Старого Света и без того давно находятся под арабским мутационным влиянием…»

Что же готовятся противопоставить северяне этому арабскому «купажу»?

Потёмкин отвечает - устами одного из приверженцев «Северного клуба»:

«В списках нашей группы можно встретить лишь представителей германских народов: немцев, норвежцев, голландцев, шведов, австрийцев, англичан, швейцарцев. Других, к сожалению, пока нет. Не особенность ли этонашего генетического этнического кода?»

Отдавая должное аналитической беспощадности Потёмкина, я (не имея в жилах ни капли германской крови), не могу не задать встречного вопроса: а что станет с человечеством, если, противостоя арабскому натиску, оно объединится «uber alles» на германский лад?

А что уже теперь происходит с человечеством? На этот счёт анализ Потёмкина не менее поразителен. Мир скатывается к террору – не только в глобальных параметрах, но в оголтелой повседневости.

«Какой-то молодой беженец с топором ранил нескольких пассажиров в местном поезде. Этнический иранец расстрелял девять молодых людей. Ещё один эмигрант ножом убил женщину и ранил ещё троих… В Бельгии опять нож и тысячи убегающих, спасающихся…Европа в шоке…»

В тотальном опьянении террором ценность человеческой жизни оказывается несущественным пустяком, и человечесто готово принять эту продиктованную убийцами-самоубийцами повседневность, забыв, что уже почти век оно, человечество, сидит на смертельных ядерных арсеналах… Это – вверху социальной иерархии, а внизу? Тут – ножи и пули ежедневной повседневности…Оголтелость убийц=самоубийц…

Как справиться с этим безумием? – спрашивает Потёмкин. И вспоминает, кто не справился:

«Язычество, буддизм, брахманизм, христианство, мусульманство, монархизм, анархизм, капитализм, социализм, коммунизм…»

Перечислив эти «недоступные уму и сердцу» социальные теории, Потёмкин добавляет к ним список империй нового времени, недавно уничтоженных по ходу истории. Кончается этот список, понятно, Советским Союзом. Приговорив к небытию такое отскобленное до «чистого ствола», лишённое национальных, местных и иных непредсказуемостей имперское мироощущение, Потёмкин предлагает ему взамен… слушайте:

«…Органично смешать малые и большие народы… Не станет ни греков, ни датчан, ни словаков и португальцев, ни шведов и французов… Генетический купаж обретёт хорошую динамику развития и даст положительтный импульс для интеллектуального обновления европейцев…»

Тех же щей, да погуще?

«Если каждая цивилизация, а на Земле их 4 – 5,- станет создавать свои версии, корреспондирующие со своими культурными, религиозными, этническими традициями – опять конфуз, мозг-машиныначнут вступать между собой в полемику, враждовать, создавать друг другу самые неожиданные проблемы…»

И так проблемы, и эдак проблемы… Я-то склонен думать, что если существование человечества продлится, и обогащение его новыми плодами деятельности продолжится, - толучше не отскабливать это древо очередной раз до «чистого ствола» (имперского), а сотносить с Целым новые и новые ветви – социальные, религиозные, культурные… Опыт России, с её двумястами племён, объединившихся в общероссийское Целое и сохраняющих при этом свою своеобычность, бесценен. А опыт Америки, Индии, Китая… и Европы, конечно.

Чувствуете? Соглашаясь с Потёмкиным (в девяти случаях из десяти) или споря с ним (в каком-то одном из десяти сюжетов), я взаимодействую с мыслителем глубоким и острым. Это проницательный знаток реальности и крутой аналитик – замечательный писатель Александр Потёмкин…

Угощение будет явно знаменательное. Финальное. Предзакатное.