Газета Завтра 194 (33 1997)

НАПЕРСНИК РАЗВРАТА

Ю. Федосеев

НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД по страницам газет, по экранам телевизоров, по залам заседаний всевозможных партий и движений свободно разгуливала фраза “Патриотизм последнее прибежище негодяев”. А главными негодяями России оказывались, конечно, русские. Это они все, без исключения, были алкоголиками, недоумками, бандитами, палачами, ворюгами и проститутками. На утверждение данного тезиса работали лучшие творческие силы страны, вознаграждая себя за вынужденное многолетнее молчание или говорение намеками под пятой “тоталитарного государства”. Все таимое до поры и обрезанное было предано открытости и гласности.

50-тысячный тираж романа Эфраима Севелы (по согласному мнению творческой общины, признанного мастера русской прозы и литературы вообще), опубликованный в 1992 году издательством “Жизнь”, из-за своих выдающихся качеств распространялся Книжной экспедицией вплоть до нынешних времен. Как могли читатели пройти мимо таких откровений: “Она вызывала… безоглядное желание овладеть ею. Мять и терзать при этом. Хлестать по щекам наотмашь… чтоб из короткого, тонкого, с трепещущими ноздрями носика фонтаном била кровь… Хочется зарычать, вцепиться зубами в ее мягкий загривок и потащить, урча, в постель, и чтобы распущенные русые волосы ее подметали пол, пока ты волочишь ее слабеющее тело до ложа любви…”?

Что вы, сам Эфраим Севела далек от подобных мыслей, как можно! Он воздвиг алтарь чистой любви Дорофея и Клавдии, кучера и подавальщицы. А это мысли его основных персонажей, Зуева, Астахова и Лунина. Каких еще откровений вы хотели от партийно-советских функционеров, бывших офицеров-фронтовиков, плоть от плоти и кровь от крови ужасного русского шовинизма? Кто-то из них соблазнял и насиловал балерину Зейнаб, жену “туземного министра культуры”, кто-то оккупировал свободолюбивую Прибалтику, кто-то уничтожал мирных бандеровцев на Западной Украине. Их же налеты, засады, проломленные черепа и перерезанные глотки советских солдат упоминаются в тексте с таким же равнодушием, как если бы речь шла о сенокосе, картошке и стрижке овец. Правда, автор и не восторгается бандеровцами, зато литовские “лесные братья” в его интерпретации вовсе не фашистские пособники, а гордые повстанцы, умелые и упрямые воины, которых легче убить, чем поставить на колени. Правда, стоит тому же литовцу встать на сторону новой власти, как он окажется тупым и неотесанным мужланом, жену которого отдадут на потеху русским оккупантам, а самого для смеха назначат руководить искусством. То же и немцы. Они ведь “тоже люди”, и по отношению к ним русские вели себя нехорошо: взрывали санитарные поезда, убивали пленных, выколачивали нужные показания одним словом, варвары и негодяи. Так что немец на советской стороне, даже будучи аристократом по происхождению, неминуемо становится предателем, негодяем, подонком и убийцей, ничем не отличаясь от русского, с которым рад “упиться до чертиков”. Вообще, “все наше социалистическое общество грязный свинарник, а новый человек ничтожество и слизняк”, угроза для западного мира и цивилизации в целом.

Исход же Второй мировой войны, по Севеле, решили вовсе не героизм и воинское умение советских солдат на фронте, не самоотверженный труд наших людей в тылу, а поставки техники и продовольствия из Америки. “Портками” и “яичным порошком”, “студебеккерами” и “свиной тушенкой”, оказывается, купили американцы победу в войне. Ко всему заграничному автор вообще относится с удивительной теплотой. Особенно удались ему образы западных проституток: уж те и пунктуальны, и чисты, и сердечны, и благодарны… А русские все, как есть, рабы с куриными мозгами и подлой нравственностью, всегда готовые продать душу свою ради выживания. Негр у него вступается за проститутку, с которой провел несколько приятных часов, а вот русский из-за карьерных соображений бросает невесту на произвол судьбы, отдает ее “в потные липкие руки дружинников”. Севела заглядывает в русскую душу глазами своих номенклатурных персонажей и приходит к аксиоматическому выводу: “Пусто там… и водкой разит”. Не было ни у кого из русских ни родителей, ни детства, ни юношеских идеалов ничего. Но самые мерзкие характеристики достаются в романе русским женщинам. Они жадны и глупы, вульгарны и продажны. За деньги можно затащить к себе в постель хоть приму-балерину, хоть доктора медицинских наук, хоть студентку театрального института. Об этом у Севелы рассказывает кипчак-казах, который вспоминает ну, совсем недавние времена татаро-монгольского владычества, когда наши жены, сестры и дочери якобы радостно ложились под нукеров, а те “накачали им азиатской крови во все щели”. А потом то же проделали с русскими женщинами кавказские джигиты. Но это проблемы тела и души. А как же не коснуться русской духовности. О Церкви вопрос не идет, зато литературы русской ее великий мастер Эфраим Севела не стесняется: Лев Толстой тягомотен и многословен Достоевский блаженный идиот Шолохов алкоголик и плагиатор весь соцреализм вообще плод партийной инструкции, а “восстанавливать подлинную живую картину нашей эпохи будут по анекдотам”.

Совсем иначе относится автор к евреям. В отношении женщин здесь соблюдается фигура умолчания. Зато мужчины-евреи все равны как на подбор: чудотворцы и классные специалисты, вызывающие зависть у русских недоумков редких талантов люди, способные за год в совершенстве овладеть немецким языком и получить высшее образование, толковые и работящие, делающие дело и за себя, и за угнетающих их бесталанных русских начальников, гиганты секса (“с одной до обеда, с другой после”). Они так хороши, а Советская Россия так плоха, что конфликты возникают сами собой. Одного еврея у Севелы выживают с работы, другой бежит за границу, третий кончает жизнь самоубийством. Вечная скорбь, бредущая в неизвестность тщедушная фигурка, грусть, робость, мольба…

Но страницей раньше автор с гордостью вспоминал, что именно евреи устанавливали Советскую власть, что первый руководитель советского государства был внуком еврея, что евреи, получается, победили в гражданской войне… Кого? Последние пятьдесят лет, если верить Севеле, нет у евреев другого врага, кроме русских. Почему? Такого отношения к титульной нации не позволял себе ни один еврейский писатель ни в Старом, ни в Новом Свете. Конечно, в нынешнем Уголовном Кодексе РФ существует статья 282, которая гласит, что “действия, направленные на… унижение национального достоинства, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признакам их… национальной принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации, наказывается…” Но, понятно, законы РФ писаны для русских, а вовсе не для мастера художественного слова, который свои сокровенные мысли (и желания) может вложить в героя с любой придуманной биографией и любым условным происхождением. Посему, если будут применять положения этой статьи, то уж скорее ко мне, грешному, чем к писателю Севеле. Зато кое-что из Библии будет, наверное, к месту вспомнить: “Неужели думаешь ты, человек, что избежишь суда Божия, осуждая делающих такие дела и (сам) делая то же? Или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию? Но по упорству твоему и нераскаянному сердцу ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, который воздаст каждому по делам его” (Рим., 2, 36). И еще из Лермонтова: “Но есть, есть Божий суд…”

Ю.ФЕДОСЕЕВ