Газета Завтра 20 (1224 2017)

Кын — Мун — Трамп…

Константин Асмолов

9 мая прошли президентские выборы в Южной Корее, победу на которых одержал представитель оппозиционной партии "Тобуро" (Совместной демократической) Мун Чжэ Ин, получивший поддержку 41,08% проголосовавших граждан. Явка составила 77,2% избирателей.

Надо понимать, что политические связи Южной Кореи и США достаточно сильны. И любой политик, намеренный делать что-то вопреки воле официального Вашингтона, будет подвергаться сильному давлению — как и Пак Кын Хё, в лояльности которой у янки возникли определённые сомнения. Другое дело, что сейчас, в первые месяцы правления Трампа, американскую внешнюю политику бросает из одной крайности в другую, что, возможно, сыграло свою роль на президентских выборах и отчасти предопределило победу кандидата от партии "Тобуро". Это в очередной раз изменившая название Демократическая партия, являющаяся в Южной Корее политической силой условно левого, а на деле — сильно левоцентристского тренда. Для политической жизни Южной Кореи вообще очень характерно постоянное слияние, размежевание, смена названий перед президентскими и парламентскими выборами, в рамках которых они пытаются сделать вид, что не имеют ничего общего со "старыми" ошибками: "Мы переименовались, мы обновились, и отстаньте от нас с любыми претензиями", — полная противоположность тому, что наблюдается в "стране чучхэ" КНДР, на севере Корейского полуострова.

Мун Чжэ Ин пришёл ко власти в момент очередного и весьма значительного обострения корейского конфликта, когда Пхеньян продолжает развитие своей ракетно-ядерной программы, Сеул разрешил размещение элементов американской ПРО THAAD на своей территории, Вашингтон отправил к берегам Кореи сразу три авианосные группы, а Пекин небезосновательно считает, что эти акции угрожают не только безопасности КНР, но также миру и стабильности во всём Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Кстати, Мун выступает против размещения американской ПРО, в то время как больше половины населения страны, согласно данным опросов общественного мнения, считает это целесообразной защитой от северокорейских ракет — и это несомненная заслуга подконтрольных США южнокорейских масс-медиа. Тем более важная, что те элементы структуры американской ПРО, которые сейчас размещены на территории Республики Корея, прикрывают исключительно элементы американской военной инфраструктуры и направлены большей частью против стратегических ядерных сил РФ и КНР, а не обеспечивают безопасность южнокорейских городов и промышленных объектов. Кроме того, южнокорейцы не имеют над этими элементами никакого контроля, а Трамп требует от них заплатить миллиард долларов в счёт "надёжной защиты от баллистических ракет Пхеньяна".

В любом случае вероятность того, что уже размещённые элементы ПРО THAAD будут демонтированы, — чрезвычайно низка. Китай уже сейчас давит по этой проблеме на Южную Корею. Слово "санкции" формально не произнесено, однако де-факто речь идёт о довольно жёстком наборе санкционных мер, убытки исчисляются уже миллиардами, а в перспективе — десятками миллиардов долларов. Но надо понимать, что если Мун действительно попытается начать демонтаж комплексов THAAD, китайские санкции покажутся Южной Корее "цветочками" по сравнению с американскими. Тем более что по инициативе Трампа в США уже начато официальное антидемпинговое расследование против Южной Кореи.

С победой Муна, несомненно, связываются определённые надежды на изменение общей военно-политической ситуации на Корейском полуострове, которая вот уже 60 с лишним лет, порой попадая в фокус большой политики, является "спящим вулканом" новой мировой войны, — тем более что он не исключил возможность прямых переговоров с лидером КНДР Ким Чен Ыном. Но такую возможность не исключил даже президент США Дональд Трамп — однако никакой реакции из Пхеньяна на эти слова до сих пор не последовало. Тем более что там рассчитывали и продолжают рассчитывать на полную поддержку со стороны не только Пекина, но и Москвы, что лишний раз было подтверждено ходом недавнего обострения "корейского конфликта".

При этом Пхеньян старается добиться такой ситуации, при которой его собственный паттерн сдерживания будет не то чтобы равен российскому или китайскому, но в случае начала военного конфликта даст возможность нанести США и их союзникам в Сеуле и Токио неприемлемый ущерб. Разумеется, в Вашингтоне будут делать всё, чтобы исключить малейшую вероятность лишиться Анкориджа или Лос-Анджелеса из-за каких-то северных корейцев. Даже сам факт, что континентальная часть США находится под такой угрозой, для них политически и репутационно неприемлем. Как постоянный член Совбеза ООН с правом вето, Россия не может не осуждать северокорейскую ракетно-ядерную программу, размывающую международные договорённости по данной проблеме. Но, с другой стороны, совсем недавно мы несколько раз были свидетелями того, как уничтожались и разрушались целые страны, не имеющие потенциальной возможности ответить на агрессию со стороны "коллективного Запада" ядерным ударом, поэтому нам понятны и мотивы Пхеньяна, и стремление корейского народа к объединению в общем национальном государстве.