Газета Завтра 25 (1022 2013)

Игра в бисер

Алексей Касмынин

20 июня 2013 0

Культура Общество

О выставке прерафаэлитов в Пушкинском музее

В Пушкинском музее - летняя премьера, открылась выставка "Прерафаэлиты. Викторианский авангард". На афишах модные и многозначительные символы галереи Tate и знакомого всем, кто сдавал международные экзамены по английскому языку, Британского Совета (British Council). 12 июня, в день открытия, у музея не образовалось гигантских очередей, и никто не жарил собственные макушки под солнцем и не мочил летние рубашки под периодически налетавшим дождём. Видимо, массовые нашествия народа в галереи происходят тогда, когда в залах заводятся имена, уже порядочно вбитые в уши посетителей всеми возможными современными медиа. Срок проведения у выставки значительный - она продлится в течение лучших месяцев года и закончится 22 сентября.

Прерафаэлиты - это слово вряд ли вызовет в среднестатистической голове столь же моментальный ассоциативный резонанс, как фамилии Дали или Пикассо. Даже упоминание передвижников, скорее всего, приведёт к более значительному эмоциональному отклику. Что, в прочем, и неудивительно. Название "прерафаэлиты" будто бы создаёт какую-то преграду на пути к восприятию передаваемого им смысла. Действительно, художники, организовавшие одноимённое братство, жили в середине XIX столетия, много позже смерти Рафаэля - отца живописного академизма. Как же они могли ему предшествовать? Синтетическим образом. В результате изощрённой и захватывающей их умы игры в бисер.

Братство прерафаэлитов просуществовало недолго, на исторической карте эти несколько лет можно даже и не заметить, но за действиями этого объединения людей искусства потянулись последствия, повлиявшие, быть может, на мировой художественный процесс в целом. Прерафаэлиты не были завершёнными профессионалами в царившем тогда (и очевидном сейчас, в процессе осмотра картин) понимании этого термина. Напротив, они пытались дистанцироваться от академизма, отбросить, как им казалось, мрачные цвета душных мастерских, использовать живые краски, общаться с природой напрямую, работая не пленере. Возможно, эти, на тот момент ещё не осознанные мечты, привели к формированию художественных стилей, появившихся на рубеже XIX и XX веков. Но то было уже совершенно другое время. Ведь в середине XIX века за нестандартные решения на холсте художника по-настоящему могли счесть сумасшедшим, со всеми вытекающими последствиями. Прерафаэлиты - это как мечта об авангарде. В их руках ещё не было метода, у них ещё не было представлений об изобразительном беспределе под маской свободы мысли. По сути, они угодили в логический капкан - сражались с изобразительной системой, выставляя каждому образующему её постулату собственный контраргумент. Тем самым прерафаэлиты стали её неотъемлемой частью - системной оппозицией.

У прерафаэлитов был свой кодекс, в котором отдельным чином значилось их желание создавать произведения "весьма великолепные". Они понимали под этим совершенство изобразительной техники в канонах, опять же, определённых академизмом, но с более свободными и размытыми нормами. Что из этого получалось? Ответ на этот вопрос, как раз-таки, можно увидеть на выставке в Пушкинском. Практически на каждой картине присутствуют явные максимально контрастные сочетания цветов - фиолетовое платье и оранжевые кирпичи в стене на заднем плане, синий пояс и красная шляпа, салатовый луг и малиновый платок. Стоит отдать прерафаэлитам должное за их технику нанесения ярких цветов на заранее подготовленные для этого белила. Даже после полутора веков цвета светятся так, словно бы были наложены неделю назад. Картины прерафаэлитов моментально привлекают внимание, в них есть что-то от комиксов, они настолько же легко и быстро читаемы, в огромной степени они так же и развлекательны, хотя, по большей части, наполнены драматическими сюжетами из повседневности, литературы, мифологии и религии.

Безусловно, прерафаэлиты оказали огромное влияние на арт нуво. Можно также сказать, что модернизм есть следующий шаг развития идей прерафаэлитов (хотя, на мой взгляд, они больше мечтали об экспрессионизме, но вдохновлялись идеализированными легендами средневековья). Картины прерафаэлитов искусно декорированы. Да, они могли допустить случайные или намеренные ошибки в построении заднего плана и перспективы, в композиционном взаимодействии объектов на холсте, но ни одну работу на выставке нельзя назвать созданной "спустя рукава". Местами стремление к детализации вообще похоже на некую манию.

Известный английский критик, писатель и литературовед Джон Рёскин, в своё время методами собственного авторитета создавший щит между прерафаэлитами и тотальной критикой в их адрес, писал, что представители этого течения пытаются проникнуть в суть устройства каждого явления природы. В точном переводе с английского на современный манер его слова могли бы означать следующее: "прерафаэлиты пытались познать дизайн". Design - дословно план, устройство. Но ведь действительно пытались! К концу XIX века, через много лет после официального распада братства, многие художники всё равно оставались верны течению. Они подчас создавали не только картины, но и предметы интерьера со средневековым шармом, обои, узоры для тканей. Их произведения пользовались успехом. В своё время прерафаэлиты были крайне актуальны.

На выставку в Москву привезли произведения отнюдь не второсортные. В Пушкинском музее выставлены "Офелия" кисти Миллеса, "Христос в родительском доме", "Леди Лилит", "Прозерпина" Россетти, "Апрельская любовь" Хьюза, "Проснувшаяся стыдливость" Ханта и множество других значительных работ. Да, артнуво станет куда более узнаваемым и любимым в массах стилем. Смесь мистицизма, декадентства, иллюстративности, безусловной декоративности и мистической чувственности беспроигрышна. Но к ней вела долгая дорога художественных исканий. Прерафаэлиты - движение в чём-то незавершённое, пребывающее в порыве. Мы не можем знать, как будет развиваться история, и что будет цениться больше всего в будущем. Гораздо сложнее сказать первое слово в душной тишине, чем поймать его из чужих уст и продолжить собственной пламенной тирадой.

На гробнице Рафаэля в римском Пантеоне нанесена следующая эпитафия: "Здесь покоится великий Рафаэль, при жизни которого природа боялась быть побеждённой, а после его смерти она боялась умереть".