Газета Завтра 282 (17 1999)

Борис Занегин МАРКСИЗМ—ГЕОПОЛИТИКА—НАЦИОНАЛИЗМ

КОГДА ЧИТАЕШЬ СТАТЬЮ Чарльза Кловера, перевод которой опубликован на этой полосе, невольно возникает впечатление, что облако маразма, политиканства и уголовщины, поднявшееся над храмами и палатами Кремля, пересекло Атлантический океан и заставило призадуматься хотя бы ту редкую разновидность американских политических деятелей, которых можно было бы отнести к разряду трезво (более или менее объективно) мыслящих политиков. Так или иначе, один из наиболее престижных журналов США, орган либеральной мысли — Совета по международным отношениям — счел необходимым предоставить свои страницы для публикации статьи, которая должна дать внешнеполитической элите и читающей публике США возможность ознакомиться с близкой к реальности картиной противостояния социально-политических сил в России накануне выборов в Госдуму и президентских выборов, в особенности дать материал для раздумий о весе левопатриотической оппозиции и перспективах социального и политического развития России после Ельцина. Принято считать, что Совет по международным отношениям оказывает прямое влияние на формирование внешнеполитического курса США. Возможно, это действительно так, но в нашем случае нужно подчеркнуть, что материалы, публикуемые в журнале "Форин афферс", с математической точностью фиксируют основные нюансы в подходе различных фракций внешнеполитического истеблишмента к международным проблемам, с которыми сталкивается Вашингтон. Именно этим и интересна статья Ч.Кловера. Подчеркнем при этом, что журнал, не испытывающий недостатка в самых престижных авторах и имеющий возможность привлечь любого из батальона американских журналистов, комментаторов, аналитиков, работающих в России, тем не менее предпочел материал английского автора, который, видимо, полнее отразил взгляды той части американского внешнеполитического сообщества, которая под влиянием событий в России потребовала слова. Совершенно очевидно, что в этой среде существует понимание неизбежности крушения нынешнего кремлевского режима, возможности прихода к власти левопатриотических сил и возвращения России к социалистическим ценностям и советской форме народовластия. Достаточно беспристрастный анализ английского автора более сильно, чем пропагандистские антикоммунистические штампы, дает почувствовать эту угрозу американским планам относительно России.

Значение статьи Ч.Кловера определяется самим фактом публикации и, естественно, ее содержанием. Интерес к оппозиции, и в особенности к ее лидеру Г.Зюганову, возник в США не впервые. Накануне российских президентских выборов 1996 г., когда возникли реальные предпосылки победы КПРФ и поддерживающих ее сил, в Соединенных Штатах была подготовлена к изданию книга Г.Зюганова — кандидата в президенты Российской Федерации. Перспективы его избрания вызывали в американском обществе смешанные чувства: от представлений о лидере КПРФ как об умеренном политике социал-демократического плана — до опасений по поводу возможностей возвращения России к стереотипам догорбачевской внешней политики Советского Союза и конфронтации с Соединенными Штатами. Однако книга Г.Зюганова "Моя Россия", на которую "Завтра" откликнулась рецензией (№ 31(192) 1997), вышла уже после выборов и оказалась в значительной мере невостребованной массовым читателем Запада. Все политическое влияние, вся мощь пропаганды были брошены на поддержку режима Ельцина, а левопатриотическая оппозиция как бы перестала существовать для американцев. В США возникла опасная иллюзия безграничности влияния Вашингтона на ситуацию в России. Покончить с этой иллюзией призвана статья Ч.Кловера, которая означает новый неприятный для консерваторов прорыв информации о серьезности левопатриотической оппозиции и перспективах ее прихода к власти. В частности, автор подчеркнутое внимание уделяет Г.Зюганову как сложившемуся и перспективному лидеру левопатриотических сил, обладающему творческим потенциалом и организационными способностями. Из его рассуждений следует также, что он видит социализм не только в прошлом России, но и в ее будущем. И, наконец, уделяя значительное место анализу теоретических проблем, Ч.Кловер если и не приходит к самостоятельному выводу, то по крайней мере соглашается с выводами российских теоретиков и политиков об органичности объединения левых и патриотических сил, представленных марксистским мировоззрением, с той специфической формой национального самосознания, которая исходит из евразийского мироощущения граждан России.

Ч.Кловер со всей возможной аккуратностью (хотя и не без заблуждений, как мог бы признать тот или иной российский участник споров по этим спорным проблемам) рассматривает евразийскую концепцию как идейную основу единения "красных" и "белых", коммунистов и "националистов"-государственников против социальных кругов, взявших власть в результате государственного переворота 1991-93 годов и связывающих будущее России с ее растворением в системе чуждых ее народам западных социальных, политических, нравственных, культурных ценностей. В процессе анализа автор затрагивает сложные, еще далеко не осознанные и потому спорные вопросы соотношения между марксизмом, составляющим мировоззрение коммунистов и идейную основу деятельности компартий, с одной стороны, и евразийской концепцией (геополитикой вообще), а также национализмом,— с другой. При этом, что, собственно, и вызывает потребность в уточнениях, из его анализа вытекает вывод о том, что марксизм перестал быть идеологической и теоретической основой деятельности российских коммунистов и их лидеров. Думается, что это не совсем так: названные соотношения представляются куда более "деликатными". Самое малое, что можно сделать, — это хотя бы обозначить некоторые подводные камни, на которые можно натолкнуться при чтении статьи Ч.Кловера. И первое, что нужно сказать, — марксизм, в соответствии со свойственным ему творческим началом, претерпел существенную эволюцию со времен Маркса и Ленина, вбирая в себя достижения научной мысли и исторический опыт. Тот факт, что геополитические параметры (положение государств на земной поверхности, размеры территории, численность населения, конфигурация границ и т. д. и т. п. оказывают то или иное, иногда весьма значительное, влияние на межгосударственные отношения,— очевиден и не требует доказательств. Нередко предлагаемые марксистами объяснения мировых событий включают геополитическую аргументацию (например, теория промежуточных зон Мао Цзэдуна, связавшая социальную картину мира с геополитическими обстоятельствами).

Не меньшие изменения произошли и в геополитике. В ней мало что сохранилось со времен Гарольда Маккиндера, и даже основной постулат, вытекающий из соотношения “земля-море”, не всеми геополитиками считается безусловным. Подобно марксизму, геополитика как область научного знания должна была учесть результаты научно-технического прогресса и социальные перемены в международных отношениях. Она дала ряд гипотез, концепций и теорий, вошла в систематику наук и была испытана как руководство к действию. Например, для мотивировки экспансии нацистской Германии в славянские земли (что на годы определило отрицательное отношение к геополитике в СССР), а также для обоснования нормализации отношений с КНР, предпринятой на рубеже 60-70-х годов администрацией Никсона-Киссинджера. Современные геополитики, сохраняя в неприкосновенности принцип географического детерминизма, вынуждены учитывать в своих построениях социальную природу взаимодействующих геополитических субъектов и некоторые субъективные факторы. Так, американский геополитик Р.Клайн, кстати сказать, сторонник альянса морских держав, ввел в свою формулу геополитического веса государств оценку таких не поддающихся измерению "величин", как стратегия и способность (воля) к ее реализации. Отказ от использования методики современной геополитики резко обеднил бы исследовательский аппарат марксизма.

В заключение нужно несколько слов сказать о национализме. Именно марксизм и выдающиеся марксисты, каждый для своего времени, дали описание капитализма как системы, включая образование нации и становление национального самосознания, формирование современных национальных государств и утверждение национального суверенитета — основы современного миропорядка. Возникшее на этой основе национальное самосознание проявляет себя как национализм (психология и политика национальной обособленности и уникальности), который в определенных социально-исторических условиях, а именно в условиях национального угнетения, приобретает общедемократическое содержание и служит делу национального раскрепощения и освобождения. Народ России, и более всего его славянское, "русскоязычное", великоросское большинство, переживший шок разрушения своей великой родины, испытывающий постоянное давление западного мондиализма, поставленный в унизительное положение лакейством режима перед США и космополитизмом "нового русского капитала", отвечает на это естественной реакцией возвращения к национальному сознанию. Марксистская партия, выражающая чаяния своего народа, не может игнорировать в своей стратегии и тактике этот важный резерв борьбы за социальную справедливость и национальную независимость.

Здесь возникает вопрос о соотношении между евразийским мироощущением и национализмом (национальным самосознанием) отдельных наций, составляющих эту более широкую область. В формировании этой общности разные составляющие ее равноправные нации играли (и, видимо, должны играть) разную роль. Думается, что ключевая роль принадлежала великороссам, пассионарность которых обусловила появление на земном шаре такого уникального образования, как Россия. Если спроецировать этот факт на нынешний день, то придется признать, что никакое евразийское мироощущение или мышление, никакая основанная на евразийской концепции политика не будут возможны, если великороссы как нация не смогут выполнить свою миссию. С другой стороны, ущерб этому процессу могут причинить мелкотравчатые националисты, пользующиеся определенным влиянием в тех или иных субъектах нынешней РФ.

Некоторые из них прилагают все усилия, чтобы обособить “свои” народы от великороссов, дискредитировать политическое и культурно-историческое прошлое России, суть которого состояла в формировании общего пространства, где каждый народ нашел свое место. Полезно вспомнить в связи с этим, что Иван Грозный, покорив Казань и Астраханское ханство, и Екатерина Великая, присоединившая к России Крымское ханство, лишь восстановили справедливость — уничтожили последние пережитки монголо-татарского ига, свыше двух веков душившего русский народ. В геополитическом оформлении российского государства заметное место заняла также Кавказская война (1817-1864), завершившаяся присоединением Кавказа к геополитическому пространству российской Евразии и его соприкосновению с центрами ислама. В ходе Кавказской войны была силой русского оружия приведена к покорности Чечня, вожди которой способствовали интригам Англии и Турции, стремившихся получить стратегические позиции в этом важном для России регионе. Видимо, потребуется теоретическая работа, политические усилия и просто время, прежде чем идея евразийской общности обретет более четкие очертания и преодолеет идейные и политические препятствия, стоящие на пути ее утверждения.

Борис ЗАНЕГИН

Профессиональный сварочный полуавтомат 3 нового поколения.