Газета Завтра 287 (22 1999)

Александр Бородай ЗА БРАТА-СЛАВЯНИНА (Русские добровольцы в Сербии)

ДЛЯ МНОГИХ из нас затяжная натовская война в Югославии грозит стать обыденностью. Кажется, иных российских обывателей уже мало трогают дежурные фразы телевизионных комментаторов, сообщающих об очередных налетах и бомбежках сербских городов и сел, о гибели под развалинами домов мирных людей, детей, женщин, стариков. Современные маги с ТВ вроде бы стараются донести до каждого гражданина широкую информацию о войне и даже иногда показывают ему расплывшиеся в кровавые блины тела погибших сербов. Но беспрерывный калейдоскоп картинок, быстро сменяющихся под успокаивающее бормотание диктора, — то трупы убитых клинтоновскими вояками стариков, то грудь лучшей куртизанки Каннского кинофорума, — все это вместе оставляет ощущение глобальной виртуальности происходящего... И люди перестают осознавать, что война в Югославии такая же реальность, как когда-то Великая Отечественная, что на этой войне каждый день погибают не герои затянувшегося телесериала, а такие же, как они сами, обычные, абсолютно реальные люди!

Не слышно и громогласных заявлений политиков. Большинство из них, видимо, считает, что война в Югославии как повод для саморекламы себя исчерпала окончательно. Впрочем, самому крикливому из них — вождю ЛДПР Жириновскому сейчас не до событий на Балканах. Он не получил вожделенного вице-премьерского портфеля и с треском провалился на губернаторских выборах в Белгороде, так что его “соколы” проиграли бой не с албанскими бандитами или натовской пехотой, а борьбу с белгородскими старушками и активистами КПРФ. Возможно, "сын юриста", будучи знатоком "сакральной географии и геополитики ", а также других премудростей вроде "мистической войны континентов", просто счел, что в "сакральном" смысле Белград и Белгород — одно и то же место...

Но, к чести русского народа, поток добровольцев, отправившихся воевать за братьев славян, все же реален. А точнее, целых два потока. Первый, относительно организованный, состоял из тех, кто уже воевал под сербскими знаменами в Боснии. Добровольцы-ветераны представляют собой неплохо организованную группу с четким разделением по функциям. Одни занимались контактами с югославскими военными, другие пробивали визы, третьи добывали финансирование. Чтобы попасть на войну по этому пути, требовалось пройти жесткий отбор. Предпочтение отдававлось тем, кто имеет реальный боевой опыт.

Таким способом в Сербию отправились около сорока человек. Часть из них попала в ныне уже разбомбленный центр боевой подготовки казармы Бубонь-Потак, на полдороге от Белграда к Нишу. Там один из неформальных лидеров русских добровольцев Александр М. по кличке "Ас", следуя по пути генерала Черняева, пытался организовать "Русский добровольческий корпус", под флагом которого можно было бы объединить всех прибывающих в Югославию русских.

Однако сделать это было непросто, и пока Александр "пробивал" свой план, большая часть добровольцев малыми группами, а то и по одному, была распределена между воюющими в Косово сербскими частями. Сам несостоявшийся Черняев был вынужден покинуть Сербию, так как у него закончилась виза.

Были и другие — никем не организованные и не спонсировавшиеся добровольцы-одиночки, добиравшиеся до Сербии самыми разными путями. Больше всего повезло тем, кто успел въехать на территорию республики до снятия безвизового режима. Уже в Белграде они устраивались как кому удавалось. Ночевали на вокзалах, а днем находили различные военные организации. Есть добровольцы, попавшие в ряды сербских войск с помощью проживающих в Белграде представителей Московской Патриархии.

Трудно сказать точно, сколько в целом попало в Югославию добровольцев-одиночек и какова их судьба. По общим прикидкам — не менее трехсот человек. Но можно с уверенностью сказать: среди них нет тех, кого с помпой записывали в свои кондуиты представители иных псевдопатриотических партий и движений, норовящих сделать моральный гешефт на этой войне.

ЭДУАРД С. на днях вернулся из Югославии, привезя девять застрявших в теле свинцовых шариков — осколков противопехотной гранаты. Он — отставной офицер и боец со стажем — четыре года Афгана, полгода в Боснии. Вместе с уже упоминавшимся Александром М. он попал в Югославию в числе первых русских добровольцев.

Но, в отличие от своего товарища, он не стал “качать права”, а отправился рядовым бойцом в 37-й специальный полицейский отряд, "зачищавший" местность вблизи границы с Албанией. Вместе с ним в отряде численностью всего в 90 человек оказалась целая дюжина добровольцев из России, в том числе трое осетин. Сербские полицейские двигались от одного албанского села к другому, уничтожая отряды “шиптеров” (так в Сербии называют албанских сепаратистов). За месяц пребывания в отряде Эдуард участвовал в двадцати четырех боях с албанскими боевиками, что само по себе говорит о высокой интенсивности боевых действий. По его словам, “шиптеры” неплохо знают тактику боя в горах, хорошо стреляют, но не отличаются высокой стойкостью. Оружие у них такое же, как и у сербских полицейских: автоматы (только не югославского, а китайского производства), пулеметы, гранатометы, обычные и тяжелые (12,5 мм) снайперские винтовки, изредка — безоткатные пушки. Нередки боевые столкновения, в которых противники сходятся на расстояние, не превышающее нескольких метров.

Возможно, поэтому боевики быстро сообразили, что в отряде немало русских и стали вести по рации ежевечернюю агитацию: "Эй, русс, завтра — не будет!" На что русский радист спокойно отвечал: "А у тебя, гнида, и сегодня не будет".

Боевой дух воюющего в горах сербского отряда оказался на удивление высоким. Эдуард утверждает, что эти бойцы будут сражаться в любых условиях, и натовцы не вправе рассчитывать, что части, подобные этому отряду, готовы сложить оружие.

Необходимо отметить, что боевые действия в Косово ведут именно такие мобильные отряды МВД и госбезопасности, а большая часть армейских частей оттянута с территории края поближе к Белграду. Так что рассчитывать на поддержку артиллерии и минометов отряду практически не приходилось. За месяц боев русский доброволец видел всего несколько гаубиц Д-30, пару зенитных установок “Прага” и десяток минометов. Тем не менее, сербы без особых потерь громят многочисленного противника, полагаясь не столько на превосходство в технике или огневой мощи, сколько на высокую дисциплину и тактическое мастерство.

Жесточайшая дисциплина исключает и мародерство. Этническая война всегда отличается особой жестокостью, и рассказчику довелось присутствовать при расстреле 36 боевиков, взятых в плен после кровавого боя. Как и в Чечне, веским доказательством участия в терроризме могли служить, например, “боевые следы” на теле подозреваемого: плохо смывающийся пороховой нагар, ссадины от приклада на плече...

Впрочем, у многих албанцев находили удостоверения ОАК, а некоторые "беженцы" даже не удосуживались снять немецкий камуфляж, являющийся униформой албанских сепаратистов.

...В том злосчстном бою, когда Эдуард попал под осколки, был тяжело ранен и другой русский доброволец: пуля снайпера попала ему в висок, а затем в переносицу. Сам же наш герой горд тем, что успел уложить двух боевиков.

Сейчас он постепенно поправляется и уже через две недели надеется снова оказаться в Сербии вместе с группой своих товарищей. Он уже знает, что вернется обратно в тот же отряд. И будет воевать, не рассчитывая ни на деньги, ни на почести, за Сербию, за славян, за справедливое дело.

Александр БОРОДАЙ

автобусные экскурсии золотое кольцо 4