Газета Завтра 29 (1026 2013)

Первый план

Борис Лизнёв

18 июля 2013 0

В конце пятидесятых к нам в Москву часто приезжали односельчане и родственники из деревни, останавливались на день, на два, отправлялись на рынок и за товарами. Иногда гостей набиралось пять, а то и десять человек. Тем не менее, в нашей двухкомнатной хрущёвке места хватало. В путь отправлялись исключительно женщины, мужики "по Москвам" не ездили.

Мне было лет пять, когда крёстная приехала с очередной партией односельчан. На тот момент ситуация в семье была не простая. Мать лежала в больнице, отец весь день на работе, сёстры в школе. Решено было на время отправить меня к бабушке в деревню. Немного поупиравшись, я отправился с крёстной в обратный путь.

Вещи и мешки с товаром поехали на грузовой машине, а мы отправились на вокзал на метро. К тому времени я уже несколько раз бывал под землёй, но станция, на которой мы вышли, меня потрясла. Это была Комсомольская кольцевая, она показалась мне дворцов. Светильники, мозаичные картины из истории, даже взрослому есть, от чего впечатляться. Я, задрав голову, всё время останавливался, но крёстная крепко держала меня за руку.

И вот мы подошли к Казанскому вокзалу, навстречу нам льётся море спешащих людей, слышан какой-то вечный гул. В первом же зале огромная фреска - фигура былинного русского воина с поднятым копьём и мечом, в шлеме и в латах. Верхней частью фреска упиралась в купол.

Зал ожидания, наверное, и сейчас может показаться одним из самых грандиозных помещений в Москве. А тогда мне вообще почудилось, что ему нет конца и до потолка можно лететь чуть ли не на самолёте. Меня посадили на диванчик, вещи доставили на платформу поближе к поезду.

До отбытия было ещё очень много времени - деревенские не любили опаздывать, приезжали на вокзал часа за три, за четыре. С нами была и соседка крёстной - Настя. "Я ненадолго, минут на двадцать, отойду, - сказала крёстная, - дрожжей прикуплю. А вы тут ждите, не уходите". В то время дрожжи были дефицитом, и в Москву за ними приезжали довольно часто. Кстати, и в столице достать их было не просто, но опытные люди знали, что на Казанском вокзале у татар достать их можно, надо только знать точное место.

Через некоторое время зачем-то отойти понадобилось и Насте. Она строго наказала мне сидеть на диване и никуда не уходить. Я остался один посреди невероятно огромного вокзала. Первое, что мне пришло в голову - это пойти и отыскать фреску с воином, которую я не успел как следует рассмотреть. Я помнил, из какой двери мы пришли и, не раздумывая, двинулся в соседний зал.

Через минуту я уже стоял перед гигантской фреской. От русского воина в доспехах исходила мощь, в нём была какая-то загадка. Помню, как через пару лет с таким же чувством потрясения впервые стоял в Третьяковской галерее перед картиной Васнецова "После побоища Игоря Святославича с половцами", мне казалось, что павший воин в левой части картины - тот же самый, что и на стене Казанского вокзала.

Я ходил по залу, смотрел на фреску с разных сторон, и мне казалось, что воин следит за мной. Было странное ощущение, что павшие русские воины не исчезли навсегда, а лишь уснули и ты вместе с ними пребываешь в странном, загадочном сне. Уж не знаю, что приоткрылось тогда в моей душе. Мне кажется, какое-то священное чувство родины, её истории какой-то стержневой составляющей всей жизни.

Потом будут и любимый фильм "Александр Невский", и Оружейная палата, и Бородинская панорама, но именно там, на Казанском вокзале у гигантской фрески я почувствовал силу, соединяющую нас, ныне живущих, со всеми, кто жил когда-то.

Кто-то слегка задел меня чемоданом, я несколько раз развернулся, и, естественно, обратно пошёл в другую сторону. За дверью не было того гигантского зала. Пошёл обратно и оказался в каком-то совершенно ином месте, уже не было фрески с воином. Растерявшись, я стал метаться из стороны в сторону, наконец, выскочил в какую-то дверь и оказался на улице. Это была площадь Трёх вокзалов. Я испытал что-то необъяснимое. Кругом люди со всех концов страны, шпили высотных зданий, по мосту с визгом летел электропоезд.

Я пошёл вдоль стены вокзала, всматриваясь в окружающие меня картины, догадываясь, что произошло то, что так беспокоило мою крёстную. Я потерялся. В вокзальной суете до меня никому не было дела. В конце концов, мне удалось найти огромный зал ожидания, но, кажется, я вошёл не с той стороны, и было непросто понять, где же тот диван, на котором мы остановились.

Дезориентированный, я долго бродил в непрекращающемся потоке людей, пока каким-то образом не попал в царскую башню Казанского вокзала, где и уснул в углу. Когда я открыл глаза, передо мной стояла женщина в форме - милиционер, а за ней плачущая крёстная. "Как же ты потерялся? - причитала она, - мы тут тебя все искали. Уже и по радио сообщали. Мать-то узнает, прибьёт меня".

Через несколько минут мы были в вагоне и ехали в деревню. Казанский вокзал после этого долгое время был моим любимым местом в Москве. Это потом в институте нам объясняли, что с архитектурной точки зрения творение Щусева неудачно и слишком эклектично, нерационально использованы пространства. Это сейчас над Казанским возвели крышу, уничтожающую его силуэт. Но для меня он так и остался самым сильным впечатлением раннего детства.