Газета Завтра 31 (1235 2017)

Белый кот на воеводстве

Татьяна Воеводина

Не устаю удивляться эффекту притяжения мыслей. Стоило мне написать об анонимности в интернете и порассуждать о том, что было бы, если б полная информация о каждом лежала в открытом доступе (за что на меня накинулись возмущённые читатели), как пришло известие, что нечто подобное и даже больше того — уже осуществляется. В Китае.

Став во главе Китая, Си Цзиньпин начал с жёсткой борьбы с коррупционерами в рядах партийцев, а теперь намерен взяться за всё общество. С помощью цифровых технологий и больших баз данных (big data) система будет анализировать данные о каждом гражданине, присваивая ему индивидуальный рейтинг. Законопослушных обладателей высокого рейтинга ждут льготы и поощрения, низкого — трудности и остракизм.

Я не хочу обсуждать технические детали — меня интересует сам принцип.

А принцип состоит в том, что человек перестаёт быть анонимным и, соответственно, жизнь его больше не тайна. Всем заинтересованным может стать в любой момент известно, кто он такой, где учился, чем занимался, куда ездил и т.д. и т.п. Это ужасно! Это новый тоталитаризм! Совершенно верно — тоталитаризм. Только нового в нём ничего нет. Напротив, он стар, как мир.

Именно так человечество жило многие-многие века и тысячелетия. Это, по сути, деревенский, местечковый образ жизни, где каждый знал всё о каждом. Точно так же было в заводском цеху, в рабочем посёлке, во дворе ведомственного дома. У каждого подъезда сидели старушки, которые следили за всем происходящим во дворе, делали замечания всем детям двора, а не только своим: это была форма социального контроля. Разумеется, нельзя было жить без прописки или не там, где прописан. Нельзя было уклониться от записи ребёнка в школу или от прививки.

А вот что писал отец демократии Бенджамин Франклин: "Стук твоего молотка, который твой кредитор слышит в 5 часов утра и в 8 часов вечера, вселяет в него спокойствие на целых шесть месяцев; но если он увидит тебя за бильярдом или услышит твой голос в трактире в часы, когда ты должен быть за работой, то он на следующее же утро напомнит тебе о платеже и потребует свои деньги в тот момент, когда их у тебя не окажется". Что вы хотите — деревня! Все за всеми приглядывают.

Твёрдый и неуклонный социальный контроль — необходимейшая вещь. Все религии пытались интериоризировать, то есть поместить внутрь человека этот контроль, но до конца это не удалось ни одной из них. Без внешнего контроля большинство людей разбалтываются и идут вразнос.

Только исторически недавно, на рубеже XIX и XX веков, когда деревня хлынула в город, когда города неконтролируемо разрослись, возникла та самая анонимность, за которую многие так пылко ратуют. Приехать невесть откуда невесть зачем, затеряться в каменных джунглях и делать такое, о чём в деревне и помыслить совестно — так нынче живут миллионы. И не моги ничего ни у кого спросить и проверить, поскольку "прайвеси".

Наша эпоха — это эпоха диктатуры "прайвеси". Но жизнь не стоит на месте, она развивается, и развивается, как установлено, по спирали. И вот сегодня, на новом её витке, человечество снова приходит от предельной анонимности — к предельной антианонимности. На новой технологической базе возрождается Деревня.

Снова о каждом всё известно или может быть легко узнано. Притом не только формальные характеристики вроде образования или местожительства, или рода подлинных занятий. Можно узнать вещи почти интимные: вкусы, взгляды, интересы. И от всевидящего контроля не спрятаться, не скрыться. Ты теперь не анонимен, а контроль — невидим. Что-то вроде нового Господа Бога.

Кто будет этим недрёманым оком? Разумеется, государство. Оно наконец технически сможет стать тоталитарным. То, что в прежние времена называлось тоталитаризмом, — это были лишь дальние подступы к нему.

"Меньше государства!" — был давний лозунг Маргарет Тэтчер. Маркс тоже рассуждал об отмирании государства при коммунизме. Но сменилась эпоха, и государства становится не меньше, а больше. Некоторые говорят даже о грядущем цифровом концлагере, который покроет собою всё пространство жизни.

Мне кажется, условный тоталитаризм (лучше сказать — этатизм), когда государство является главной организующей силой общества, может быть и ужасным, и прекрасным — в зависимости от целей этого государства. Целью государства должно быть благо, если угодно — правда, а не балансировка интересов сильных людей и их групп, а то и просто обслуживание интересов транснациональных корпораций, как происходит ныне. Государство блага и правды не только не должно отделять от себя церковь — в некотором смысле оно само должно стать своеобразной церковью. С.С. Сулакшин выработал идею "нравственного государства". При всей внешней наивности эта концепция по сути очень верна. Если государство нравственное — очень даже полезно, если оно будет охватывать всё пространство жизни и всех контролировать. Оно будет принуждать к правильному, достойному поведению, соответствующему высшим, божественным целям. Если этого нет, то цифровые технологии превратят жизнь в худший род ада.