Газета Завтра 336 (19 2000)

Владимир Голышев КРАСНАЯ ГОРКА, РАДОНИЦА

Следующее за Пасхой воскресенье в народе именуют Красной горкой. Время бесконечных хороводов и замысловатых заговоров на брак. Если молодые люди упустят этот момент и не сладят до страдной поры, им придется ждать далекого осеннего Покрова.

Молодежь в этот день сходится за околицей водить хороводные игрища, величать Весну-Красну. Девушки потихонечку шепчут заветные заклинания, парни напропалую демонстрируют неслыханную удаль и озорство: забравшись на дерево, лихо сигают с него наземь, прыгают через высокие плетни и глубокие овраги, затевают "показательные" кулачные бои..

В некоторых губерниях существует об

ычай обливать в честь Матери-Сырой-Земли приглянувшихся девушек водой. Какую обольешь — за ту и свататься должен. А ежели не станешь — будут тебя считать лихим обидчиком и похитителем чести девичьей, а это чревато батогами, а то и оглоблей по спине "в подарок" от отца или братьев обиженной девушки…

Парня и девушку, сосватанных на Красную горку, принято было называть "вьюнец" и "вьюница". Под их окнами вечером непременно собиралась шумная ватага со специальным припевом-причетом: "Вьюн-вьюница, отдай наши яицы!" Приходилось угощать всех остатками пасхальной трапезы, а детвору наделять пряниками и мелкими деньгами…

Следующий за Красной горкой понедельник (в западных губерниях — вторник) зовется Радоницей. В этот день всякий добрый христианин за долг считал посетить своих родных и близких на кладбище, похристосоваться с ними, как с живыми, выпить немного вина, разделить остатки пасхальных кушаний между нищей братией, положить на могильный холмик непременные крашеные яйца. Сюда же, на родительские могилы, приходят сироты, сосватанные на Красную горку, испросить родительского благословения…

Вообще, посещение кладбищ в первые послепасхальные дни — очень древняя и весьма живучая традиция. Кое-где дорога домой после ночной пасхальной заутрени с только что освященным куличом и яйцами в руках непременно проходила через кладбище.

Обычай этот (как и все связанное со смертью и похоронами) только на первый взгляд представляется зловещим. Для наших предков смерть была понятием относительным. Во-первых, покойники не до конца мертвы (память о них жива, им предстоит воскреснуть в день Страшного Суда), с другой стороны, живущие не вполне живы ("семя тли" от рождения присутствует в каждом человеке, тем кто жив сейчас, тоже предстоит умереть)… На праздничном столе было даже принято оставлять часть трапезы для покойников, которые неприменно должны попроведать родных в одну из послепасхальных ночей.

Представление о кладбище как об унылом месте, полном скорбных воздыханий и безудержных рыданий, свойственно для западного человека. На русских кладбищах на Пасху бывало даже весело… Отсюда, кстати, и упорное нежелание народа внимать увещеваниям современных батюшек не посещать кладбища на Пасху. Представление о неуместности в "праздник праздников и торжество торжеств" скорбных воздыханий, вроде бы неизбежных при посещении могил близких (представление, целиком почерпнутое из западных источников), вступает здесь в противоречие с требованием любящего сердца русского человека сделать всех родных и близких (включая уже умерших) причастниками своей пасхальной радости.

В некоторых же губерниях (например, в Орловской) на кладбищах ночью совершался специальный пасхальный обряд изгнания смерти (уже поверженной воскресшим Христом). Участвовали в нем исключительно женщины. Вооружившись кочергами, метлами да ухватами, они с дикими криками носились по кладбищу. И чем громче они кричали, тем здоровее (без повальных болезней и скотского падежа) должен был пройти грядущий трудовой крестьянский год.

Другой похожий обычай: облегчение загробных страданий близких путем изгнания от их могил всякой нечистой силы. Для этого нужно, помолившись, взять в каждую руку по ножу и носиться по кладбищу с криком: "Бегите прочь, злые духи!" Если при этом без устали полосовать воздух ножами, покойники обязательно почувствуют заметное облегчение…

Владимир ГОЛЫШЕВ