Газета Завтра 39 (1191 2016)

Белый кот на воеводстве!

Татьяна Воеводина

образование школа Общество

Редкого назначенца-чиновника встречают сейчас в народе с таким восторгом, как нового министра образования Ольгу Васильеву. Никто о ней ничего толком не знает, но ожидания — самые радужные.

В этом есть что-то щедринское. Помните: "Лучшие граждане собрались перед соборной колокольней и, образовав всенародное вече, потрясали воздух восклицаниями: батюшка-то наш! красавчик-то наш! умница-то наш!.. Жители ликовали; ещё не видав в глаза вновь назначенного правителя, они уже рассказывали об нём анекдоты и называли его "красавчиком" и "умницей".

Впрочем, в нашем случае восторженность понятна и простительна: очень уж много бед натворили предшественники Васильевой, вот и кажется народу, что хуже некуда, а значит — будет лучше.

Нынешнее новое — это не до конца забытое старое. Советское. Школа снова пытается стать местом, где воспитывают, а не просто оказывают "образовательные услуги" — вроде курсов дайвинга или бисероплетения.

Это хорошо и правильно, но в этом деле, что называется, конь не валялся. Официальной идеологии в стране как не было, так и нет. Кто друзья, а кто враги, кто герои, а кто злодеи, что уважаемо, а что презренно — внятно не обозначено. В Конституции по-прежнему значится запрет на идеологическую определённость. А без неё всё зыбко и неверно, всё расползается, и остаётся один лишь студенистый плюрализм с толерантностью в придачу.

Без идеологии воспитывать нельзя. Невозможно. Я уж не говорю про методические разработки — это дело будущего. Я для начала — про общие принципы.

Вроде бы намечается возродить в школе уроки труда. Труд и впрямь — основа воспитания. Уважение к труду и собственный труд.

Тут же забубнили прогрессисты. Кто-то из слушателей, звонивших на "Эхо Москвы", издевается: будут учить шить — в тюрьме пригодится. Кто-то издевательски вспоминает, как шили совершенно бесполезные фартуки.

Сегодня труд — простой, физический, составляющий основу жизни, — не уважается. Бытовая мейнстримная философия — это жизнеощущение смазливой горничной, мечтающей поступить в содержанки к барину, наконец бросить — навсегда! — работать и начать гонять таких же, какой сама была вчера. Одна знакомая девица, выскочившая замуж за высокооплачиваемого московского яппи, рассуждала с презрительным сочувствием о своей прислуге: "У неё такая была тяжёлая жизнь, что она всё умеет: и шить, и готовить, и убирать".

Современная городская публика имеет прямо-таки античный взгляд на труд: это дело рабов: "Ну, там таджиков всяких, молдаван, как они ещё называются — я их путаю". Настоящая жизнь для продвинутой тусовки, формирующей нравы, — жизнь без труда. Идеал — это человек, ничего не умеющий, потому что он может нанять, заказать, купить. Чем и дистанцируется от "быдла".

Это Лев Толстой пахал землю и косил траву, это Черчилль работал в саду и своими руками клал кирпичи в имении. Им не было нужды дистанцироваться от "быдла" и доказывать свою "непростоту" — они и так были "графьями", а не офисными яппи.

Ох, и труднёхонько будет в нынешней атмосфере организовать уроки труда! Трудно, а нужно.

Чему учить? Да любому ремеслу. Особо заморачиваться, чтобы это непременно пригодилось в жизни, — не обязательно. Квадратные уравнения ведь тоже в жизни не встречаются, да и орфография нынче в основном проверяется компьютером, а ведь учат. Зачем? Это формирует мышление, говорите? Так ручная работа его формирует в ещё большей степени! Человек стал человеком, когда начал изготовлять орудия труда и развивать свою руку. Сегодня продвинутые мамашки занимаются с младенцами так называемой "пальчиковой гимнастикой" — считается, что она способствует развитию мозга. Верно, способствует. А шитьё, вышивание, работа с молотком и паяльником — ещё больше способствуют. В моём поколении все девочки шили для кукол. Я, помнится, создала целый гардероб для мелкого куклёнка размером с ладонь. Это — тщательная, кропотливая работа, требующая умения. Она незаметно развивала ту самую мелкую моторику, о которой пекутся на курсах подготовки к школе.

В школе мы шили — не только фартуки, но и разные другие вещи, а в 8-м классе у нас даже был "ситцевый бал", на который все девочки явились в собственноручно сшитых ситцевых платьях. Это были очень красивые и очень дешёвые платья в стиле "Золушки на балу". Уметь шить — вообще очень выгодно: достаточно сравнить цену ткани и готового изделия. И очень развивающе: разобраться в выкройке (не говорю уж о создании своей), разложить её на ткани, чтобы вышло экономно, — всё это непростая умственная работа.

Вообще, любая ремесленная работа — умственная, а потому — развивающая. Далеко не каждый мужчина сегодня сколотит скворечник: он просто не знает, как к этому подступиться. Уроки труда, чем бы там ни занимались, — учат не бояться физической реальности. Заниматься можно чем угодно: ремонтом, изготовлением скамеек, раскраской старой мебели (очень занимательное дело), — словом, всем тем, что хорошо умеет учитель. Надо искать умельцев и привлекать к работе. Тогда дело пойдёт.

Глядишь, кто-то расхочет поступать в эколого-лингвистический университет и займётся делом. Это и есть воспитание.