Газета Завтра 4 (1261 2018)

Многоуважаемый шкаф

Сообщество « Салон » 16:18 26 января 2018

Многоуважаемый шкаф

устроители выставки «Старая квартира» в Музее Москвы хотели явить не только «романтический» коммунальный быт

Галина Иванкина

2

Оценить статью: 3 1

«Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование...».

Антон Чехов «Вишнёвый сад».

Небезызвестный персонаж полагал, что москвичей испортил квартирный вопрос. Тема личного и общественного пространства — одна из самых болезненных, ибо ныненшний хомо-сапиенс — не стадное и не стайное животное. Предпочитаем комфорт и обособленную пещеру, а вот соседские велосипеды-кастрюльки-тазики — хороши исключительно в рассказах Михаила Зощенко: «Недавно в нашей коммунальной квартире драка произошла. И не то что драка, а целый бой. Дрались, конечно, от чистого сердца». Сейчас оно — история. Биография с географией. «Что пройдёт — то будет мило» - Пушкин сказал, а он — наше всё. Бабушкино трюмо — запах «Красной Москвы» и пудры «ТЭЖЭ». Шелест шёлка. Гремит «рок на костях», несутся вопли дерущихся пацанов - стенка на стенку, шумят не срубленные деревья, которые — о, да — когда-то были большими. Древний телевизор КВН-49. Солидный телефон - диск и тяжеловесная трубка. Михаил Козаков со своим шедевром «Покровские ворота» умудрился создать ретро-культ жуткой, перенаселённой коммуналки. Пробивает слеза! Жили душа в душу и не всегда плевали друг другу в суп.

Итак, устроители выставки «Старая квартира», что проходит сейчас в Музее Москвы на Зубовском бульваре, хотели явить не только «романтический» коммунальный быт. Их задача много шире - образы гостиных, кухонь, обиталищ, каморок и апартаментов за последние сто лет. Гость совершает краеведческое путешествие, переходя из зала в зал. Тут нет жильцов и даже героев — сестёр Кати и Даши в креслицах стиля Модерн; Васисуалия Лоханкина, избиваемого на общей кухне; гайдаровских девочек, живущих в аэродромных — отдельных квартирах и — аксёновских ранимых циников, именующих свой дом громким буржуазным именем «Барселона». Столы и стулья, торшеры и фужеры, подстаканники и набалдашники. На столе может валяться газета или карандашик, а чашка - стоять не там, где ей положено — здесь кто-то был, но секунду назад вышел, позволив нам заглянуть в свой уголок. Хотя, почему — в свой? В наш! Посетители выставки с ходу узна ю т родные вещи — такая же лампа стояла у дедушки, а вот эти занавески долгое время висели у нас на даче. И — у вас тоже. Герой «Вишнёвого сада» общался со шкафом — он казался ему живее всех живых: «Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твоё существование...» Персонажами Андерсена иной раз бывали чайники, статуэтки и чернильницы — они рассказывали удивительные сказки. Послушаем?

Серебряный век. Стиль Ар нуво — покатые формы, виньеточные узлы, переплетение лиан. Самая простая вещь обязана быть красивой и — вычурной. Стол, пара стульев с бледно-зелёной обивкой (наверняка, это значилось, как оттенок vert-de-pomme – или ещё как-нибудь изысканно). Очаровательный сервант-игрушка — тоже при виньетках и — лампа. Электричество уже в ходу. Жилище для господ среднего достатка. Бледное, с кружевными прошивками, платье - чуть завышенная талия — как порешил диктатор моды Поль Пуаре и — чёрная мужская визитка с тугим жилетом. Добротная посуда, расписанная дивноцветьем и узорочьем. Портреты государя и государыни — он в мундире, она в кокошнике и церемониальном облачении а-ля рюсс. Они - молоды и благообразны. XX век ворвался! Ананасы в шампанском и — хризантемы в саду. Отцвели! Скоро всё это сомнётся и выветрится, а вышедшие из моды жилеты станет донашивать обездоленный Киса Воробьянинов. Вот — комнатка в подвале, принадлежавшая простому работяге — впрочем, тут бедненько, но чистенько, а на столе — самовар да чашки. Икона в красном углу. Топчан с покрывалом. Это — не дно. Здесь теплится жизнь, и хозяин носит кожаную тужурку. Он уйдёт в Революцию, чтобы выстроить Город Солнца с домами-коммунами из стекла, бетона и света. Но эксперименты в духе конструктивизма не задались — воздушные замки Весниных и Леонидова оказались чем-то, вроде преждевременной фантазии, а котлеты на фабрике-кухне получались гораздо хуже, чем в описаниях Юрия Олеши (имеется в виду роман «Зависть» - Авт.) . Основная масса городских жителей осела в коммунальных квартирах — с матрасами, высмеянными Ильфом и Петровым и примусами, над которыми тоже не поглумился только ленивый.

Перед нами - коммунальная обитель 1920-1930-х годов. Никелированная кровать, письменный стол, крепкий венский стул, всенепременный комод и овальное зеркало — в нём отражалась совслужащая Рая или Зина, (губки - бантиком, а брови — ниточкой, и короткие волосы — перманент, как в дамском журнале «Моды сезона» за 1935 год). Сеточка для волос. Белые туфельки. Белая шаль. Белый мужской пиджак. Предгрозовые, солнечные 1930-е. Оттого и цвет времени — белый. Цвет - спортивный, яростный и бесконечный. Будущее — прекрасно. Прошлое? Изумительно. Покрывала, наволочки и салфетки — всё украшено, отделано фриволитэ и ришелье. То, что в 1920-е называлось «тухлым мещанством» нынче в ходу. Барышни-пролетарки — вышивают гладью и вяжут кружевца - как дворянские дочери в старинных романах. Портрет Ленина — обязательный и непреложный, как правда. Икон более не держат — опасно. Большевизм — тоже религия. Изящные чашки с коммунистической атрибутикой — знаменитый на весь мир агитационный фарфор. Обычному-то гражданину завсегда нравились розы-мимозы, вензеля, золотце, а в книжках о передовом russian-дизайне остались блюда с Ильичом и супрематические кофейники Николая Суетина. Поодаль — чёрная радио-тарелка, возвестившая о начале Битвы. Голос Левитана. Победа будет за нами! Совсем иначе выглядит жилище начала 1940-х — 1950-х. Перед самой войной жить стало не только веселее, но и намного легче. Презентабельная мебель — мягкие диваны с валиками, резные этажерки, настенные зеркала с «барочными» рамами. Сталинский Большой Стиль, замешанный на имперской гордости, набирал обороты — в области архитектуры и живописи. И - в повседневном быту. Украшенная ёлочка — ещё один знак. В 1937 году партийный функционер Павел Постышев написал программную статью, по сути, реабилитировавшую Новый Год. С этого момента - балы, маскарады и детские утренники, а в каждом доме появилась «лесная красавица» в шарах и гирляндах. Но враг не дремлет, а мировая революция не ждёт — на полочке мы видим работу Сталина «Вопросы ленинизма». Скромно притулилась печка-буржуйка с чайником — приметы военной зимы и послевоенной надежды.

Оттепель! «Живу, как хочу,- светло и легко. / Живу, как лечу, - высоко-высоко» - воскликнул Роберт Рождественский, а Геннадий Шпаликов ему подпел: «Бывает всё на свете хорошо». Дерзновение молодости. Чарующая новизна. Желание вышвырнуть на свалку «тучный» комод, а вслед за ним — шторы, пуфики, обеденный стол. И — вышивку фриволитэ. И - диван с барственными валиками. Вся эта дребедень собирает пыль. Важны разговоры и мечты о грядущем. Оно рисуется привлекательным и тёплым. Как эта комната с весёленькими занавесочками... Уже в отдельной квартире. В хрущёвке с низкими потолками, вдали от благ цивилизации. Но — своя, родная. Узкий диванчик, «двухголовый» торшер, лаконичное трюмо, сервант на ножках. Всё кажется временным и хрупким. Не особо уютным. Пётр Вайль и Александр Генис иронизировали: «Особую ненависть романтиков вызывала мягкая мебель: плюшевое кресло, кровать с шарами, тахта "лира". Взамен следовало обставить быт трёхногими табуретками-лепестками, лёгкими торшерами, узкими вдовьими ложами, низкими журнальными столиками. Безразличный алюминий и холодная пластмасса вытеснили тёплый плюш. Такая квартира ощущалась привалом в походе за туманами». Вот и гитара — лучший друг физика-походника: «Что у вас ребята в рюкзаках? Старая и верная гитара» Нюанс — букетик ландышей или, как пелось в одной легкомысленной песенке: «Светлого мая привет» . Эпоха ландышей. Эра весны.

А потом как-то резко наступила осень. «Осень жизни, как и осень года», - её надо благодарно принимать. Весельчаки-шестидесятники растолстели, приоделись и оставили болтовню о яблонях на Марсе. Их квартира — на улице Строителей — теперь смотрелась, как респектабельное местожительство. Никаких привалов и походов! Серванты с хрусталём и ГДР-овские супницы; полированные столы и японская техника; собрания сочинений и цветной телевизор. На выставке можно увидеть все эти атрибуты брежневского Застоя, разве что нет вожделенной «стенки» - массивного гарнитура - от пола до потолка. Оформление — прибалтийская или грузинская чеканка. В сериале «Следствие ведут знатоки» один из сюжетов посвящён «левым» заказам на стильную чеканку. В каждом доме имелись такие картины — с тонкими, длинноволосыми девушками, корабликами, богатырями и видами природы. На столе — пресса времён Перестройки. Ветер с Запада. Wind of change. Алый магнитофон (тогдашняя техника была, как стиль яппи — интенсивно-крашеной и яркой!) - молодёжь слушает рокеров. «Перемен требуют наши сердца!» Дождались и разрушили. Манекен в малиновом пиджаке а-ля Версаче — кооператоры и рэкетиры. Занавес и полный аут!

Кроме того, зритель может проследить трансформацию кухонь — от коммунальных мега-пространств с бельевыми верёвками, корытами и керогазами до персональной пятиметровки, уставленной шкафчиками из ДСП, с импортными термосами и стандартным набором «для сыпучих продуктов». Маячат силуэты хозяек — точнее, их нет, но присутствуют выразительные халаты: чёрный, шёлковый с цветами (конечно же, трофейный) и бледно-розовый синтетический (разумеется, французский, жаль, что без перламутровых пуговиц). Современным детям будет интересно увидеть «дачный чердак» со старыми игрушками, а любителям техники - взглянуть на допотопные телевизоры, проигрыватели винил-пластинок и — агрегат «Электроника» - самый дешёвый и ходовой магнитофон 1980-х годов. А ещё — велосипеды и детские коляски, чемоданы и картонные коробки. Они значат больше, чем просто винтаж или, как теперь любят выражаться - «олдскульные штучки» (от old school – старая школа). «Многоуважаемый шкаф! Твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания». Чеховский барин знал толк в олдскуле — ему можно доверять.

Фото Александра Доброкотова

Теги события:

выставка музей москвы квартира дом общество быт культура ссср застой