Газета Завтра 438 (16 2002)

ЛИНИЯ ФРОНТА – У ПРОХОДНОЙ!

15 апреля 2002 0

16(439)

Date: 16-04-2002

ЛИНИЯ ФРОНТА – У ПРОХОДНОЙ! (Спецкоры “Завтра” Олег ГОЛОВИН и Иван ЛЕНЦЕВ ведут репортаж с места столкновения рабочих-мебельщиков и штурмовиков-захватчиков завода в Москве)

Утро медленно вползает в Москву, освещая первыми лучами солнца тихие улочки на окраине и шумные, даже ночью, проспекты в центре. Спальные районы еще не проснулись, но на одной из вроде бы спокойных улочек происходит абсолютно непонятное и нехарактерное, на первый взгляд, противостояние. Черные, яйцеподобные шлемы ожесточенно бьются с абсолютно безоружными, но до крайности мужественными и смелыми ( в силу того, что есть чего терять) рабочими. "Яйцеподобные" одеты в форму судебных приставов-исполнителей, оснащены дубинками и газовыми баллончиками, которые периодически применяют в адрес разноцветной, но сплоченной толпы. "Толпа" эта представляет собой крайне интересную картину: здесь можно увидеть и крепкого пролетария с арматуриной в руке, и женщину, протирающую чуть позади поля боя рабочему платком лицо, после того, как на него попал раствор из газовых баллончиков судебных приставов. Здесь есть даже бойцы из ВОХРа (вневедомственная охрана города Москвы при МВД РФ), так что получается парадоксальная ситуация: две правоохранительные структуры (судебные приставы — Минюст и МВД) противостоят друг другу в открытую. Но вот новый виток штурма: яйцеголовые приставы начинают потихоньку теснить толпу, не разбирая кого бьют сверху дубинками по головам, поливают газом из баллончиков, и вдруг — мощные струи с нескольких сторон, как из водомета, сминают представителей Министерства юстиции. Начальник приставов — женщина в штатском с кипой документов, словно ошпаренная, убегает за машину, теряя на ходу бумаги. Больше напоминает мокрую кошку, нежели строгого пристава. Но ее потекшую тушь, равно как и воспаленные от газа красные лица рабочих, не в силах передать экран телевизора в кабинете директора, тем более, что все это снималось на простую домашнюю видеокамеру.

Нет, это не боевик и даже не новый русский сериал по мотивам Виктора Пронина, хотя хотелось бы. Это — смена руководства завода "Москомплектмебель", смена гендиректора, бухгалтера и перераспределение финансовых потоков, в котором заинтересован человек, стоящий все это время за судебными приставами и упорно настаивающий на том, что именно он является новым генеральным диретором завода. Его фамилия — Вартанян, но никто не знает, откуда он взялся, скупил акции, при номинальной цене в 10 рублей, по 800 рублей за одну акцию у пенсионеров, отработавших на заводе. Ходят слухи, что он организовал несколько подставных фирм, в том числе и "Звезда Антарис", через которую в обход закона перекупил 10,5 процентов акций у предприятия "Финансовый континент", которое вначале должно было предложить эти акции на завод, а только в том случае, если там откажутся их покупать, искать покупателя на стороне. Ведь "Москомплектмебель" — это акционерное общество закрытого типа. Такого сделано не было, однако суды и правоохранительные органы почему-то на этот вопиющий факт внимания не обращают. После этого 16 марта было проведено собрание "группы Вартаняна", на котором не присутствовал ни один акционер завода, кроме самого Вартаняна. С тех пор начались постоянные "наезды" на заводское руководство в тот же день произошел первый штурм, несиловой, но уже многообещающий. Со стороны "группы Вартаняна" на действующего гендиректора АОЗТ "Москомплектмебель" Зуфара Рахматулина был подан судебный иск, по которому Рахматулин обвинялся в том, что он-де "мешает законноизбранному генеральному директору завода Вартаняну вступить в свои обязанности". Затем было еще два "несиловых" штурма — 1 и 5 апреля. А вот 10 апреля произошло все то, о чем рассказывалось выше.

ЗУФАР РАХМАТУЛИН, генеральный директор ОЗТ "Москомплектмебель"

"Среди наших рабочих ходят разговоры о том, что ввиду крайне неудобного соседства нашего завода с рынком "Каширский двор", в префектуре Южного округа имеются планы по расширению территории рынка …за счет заводских помещений. И якобы Вартанян здесь тоже играет не последнюю роль. Однако это даже не суть важно. В данном случае Вартанян — это всего лишь исполнитель, заказчик же нам неизвестен. Но с уверенностью можно сказать одно: то, что этот "заказчик" готов тратить огромные суммы на то, чтобы подкупать нужных чиновников и суды, судебных приставов, кого хотите — лишь бы выдворить нас отсюда. И ведь все шло именно к этому, все акции Вартаняном были скуплены незаконно. Мы обращались в правительство России, в правительство Москвы, в Госдуму, к Лужкову, но никто не отреагировал. В судах вообще творится полнейший беспредел: 10 апреля, в день последнего штурма, Останкинский межмуниципальный суд города Москвы постановил прекратить дело против меня как генерального директора завода. Однако судебным приставом Загудаевой, равно как и Вартаняном, это в расчет уже не бралось. Теперь 16 апреля нам предстоит еще один суд, и этому не видно конца. К тому же в ближайшее время можно ждать нового визита судебных приставов, поэтому мы решили, что круглосуточно завод будут охранять минимум 40 мужчин-рабочих. Учтите, мы отсюда просто так не уйдем!"

В пятницу 12 апреля в Госдуме во фракции КПРФ произошло публичное обсуждение возникшей вокруг АОЗТ "Москомплектмебель" ситуации на пресс-конференции, после которой лидер московских коммунистов Александр Куваев полностью поддержал позицию коллектива рабочих завода и действующего директора Рахматулина. "Когда люди абсолютно уверены в своей правоте, они должны победить!" — подытожил руководитель МГК КПРФ. Что же, дай Бог, чтобы такой уверенности было как можно больше.

К насильственным захватам предприятий в России давно привыкли. Сражения у проходной завода, взятие кабинетов, проведение совета директоров под дулами автоматов — ничто из этого не вызывает в народе чувства протеста. В обществе сложился устойчивый стереотип: подобные переделы собственности — это лишь "бандитские разборки", выяснение отношений между "своими". Одни в начале девяностых успели захватить предприятие у государства, а другие сегодня задумали его забрать себе. Чума на оба дома!

Однако далеко не всегда все так просто. Наряду с вызывающим отторжение "классическим" переделом собственности вокруг, к примеру, нефтяных скважин или металлургических гигантов, где несколько финансово-олигархических группировок дерутся за громадные дивиденды, в России в последние годы распространились разборки иного рода. В них новых хозяев, всеми правдами и неправдами приходящих на место старым, вовсе не интересуют вопросы прибыли и производства. Главная их цель — уничтожение только что захваченного предприятия. Причины могут быть самые разные — от лихорадочной распродажи собственности ради сиюминутного куша до использования территории и цехов под рынок или склад.

В подавляющем большинстве таких случаев возня со "вторым переделом" возникает вокруг богатых и рентабельных предприятий, которые платят зарплату рабочим, а налоги — государству, и своей работой поддерживают хоть какое-то производство в стране. Как правило, все они — акционерные общества, значительное количество акций которого принадлежит трудовому коллективу — обычным работягам, а не бандитам или олигархам. Очень часто директора захватываемых фабрик и заводов сохранили свои кресла еще с советских времен и привыкли работать по нормальной человеческой логике: расширяя производство, заботясь о социалке, ведя грамотную финансовую отчетность и т. д. За таких директоров и, конечно, за самих себя рабочие встают горой и сражаются в заведомо проигрышных битвах против судебных приставов и ОМОНа.

Одним словом, эти предприятия работают на Россию, и логика "раз тебя захватывают — значит, сам виноват" — здесь неверна. Наоборот, именно сюда, на баррикады у заводской проходной, в фабричные цеха с голодающими в знак протеста, в судебные залы, битком набитые обманутыми рабочими, перенесена с улиц классовая борьба, отнюдь не завершенная в 2000-м выборами "президента общенародного примирения".

В этой борьбе все складывается против трудового народа: попустительство местных властей, недееспособность судов, преступный закон о банкротстве, написанный будто специально для криминалитета, и сам механизм захвата предприятия, который с точки зрения законодательства — безупречен. Сегодня в России любой человек или фирма, обладающая известной долей наглости, достаточным количеством денег и связями во властных структурах и правоохранительных органах, способна захватить и уничтожить любое предприятие, лишенное подобных "привилегий", даже если вся документация и 100% акций принадлежит ему и его трудовому коллективу. И все это будет по закону.

Каков же механизм подобного захвата? Суть его заключается в том, чтобы отстранить действующего генерального директора предприятия от финансовых и материальных ресурсов. Для этого есть два основных способа, используемые, как правило, вместе, — операции с акциями с целью проведения собрания акционеров и перевыборов директората, и процедура банкротства.

Способ первый применяется обычно к тем предприятиям, акции которых распылены среди его рабочих. Для начала на выбранное предприятие фирма-агрессор организует жесточайший прессинг, используя все свои рычаги. Бесконечные проверки по шесть раз на дню, уголовные дела против руководителей по самому разному поводу, жалобы в ОБЭП и прокуратуру, давление на поставщиков сырья и рынки сбыта готовой продукции, пропаганда среди рабочих предприятия разнообразной "дезы": от дискредитации директора до слухов об убыточности их завода и т. д. Цель одна: парализовать работу предприятия, а затем скупить у оставшихся без зарплаты рабочих как можно больше акций. Параллельно акции скупаются у других мелких собственников. Практика, однако, показывает, что достаточно завладеть даже 6-10% акций, чтобы перейти к следующему этапу действий — "альтернативному собранию акционеров".

Дело в том, что с этими акциями — сплошная беда. Порядок их выпуска и работы с ними постоянно менялся, акции могут быть нигде не зарегистрированными, но, тем не менее, все еще действительными, и т. д. В итоге очень часто случается, что никто на предприятии, включая директора, не знает, сколько же процентов акций находится на заводе, а сколько — в руках у других контор, в том числе и у фирмы-агрессора.

Так вот, эта фирма, завладев, к примеру, 10% акций, требует немедленно провести собрание акционеров. Директор и трудовой коллектив вполне могут проигнорировать это требование и даже подать в суд на незаконность приобретения этих 10%. И суд даже может запретить голосовать этими спорными акциями. И тем не менее, собрание 10% акционеров состоится, и на нем будет переизбрано все руководство предприятия. Потому что в России всегда найдется десяток других судов, в которых с удовольствием подтвердят законность такого собрания. После этого достаточно позвать на штурм большее количество людей с дубинками и в шлемах, чем их найдется у действующего директора, — и предприятие твое.

Две группы хозяев, с двумя противоположными решениями двух разных судов — самое распространенное явление в практике захвата предприятий в России. Судебное разбирательство о том, решение какого суда — верное, а какого — нет, может длиться годами. А тем временем фирма-агрессор переходит ко второму акту драмы — инициации процедуры банкротства только что захваченного предприятия.

Сделать это на удивление просто. Надо лишь резко ухудшить финансовые показатели, из прибыли понаделать убытки, не платить налоги, урезать или вовсе отменить зарплату рабочим… Достаточно даже просто влезть в долги — задержать на три месяца выплату долга, превышающего 500 минимальных зарплат.

Особо ретивые агрессоры вообще пропускают все эти шаги и создают всего-навсего фиктивный долг "полюбившемуся" предприятию. Схема такая: некий завод должен некой фирме-кредитору. Фирма-агрессор выкупает у фирмы-кредитора долги по договору тратты, то есть приобретает у нее право потребовать долг с завода. По закону, для этого не требуется согласия завода, достаточно его только уведомить. В качестве такого "уведомления" агрессор высылает заводу заказное письмо с чистым листом бумаги. На заводе секретарь не фиксирует его, посылая в мусорную корзину. А у фирмы-агрессора на руках остается доказательство об уведомлении — почтовая квитанция. Затем точно также высылается требование об уплате долга. Почтовые квитанции при этом будут главными доказательствами в суде, когда завод будет подвергнут процедуре банкротства.

Можно пойти другим путем и, наоборот, перевести на счет того же завода мизерное перечисление, на которое, в бухгалтерской текучке, при всем внимании к расходной, а не доходной части бюджета, никто не обратит внимание. В итоге завод не возвращает это необоснованное перечисление в установленный законом срок и становится должником.

Таких способов, ведущих к возбуждению банкротства, — масса, и все они законны. Но что же дальше? Дальше начинается самое заманчивое, особенно для фирмы-агрессора.

НАДЕЖДА СЕЛЕЗНЕВА, комплектовщица:

"Штурм начался в 6.45 утра. О том, что он будет, мы уже знали заранее. Такая информация поступила в 21.00 во вторник. На нескольких машинах приехали судебные приставы — все в бронежилетах, вместе с ними камера НТВ. При том, что до этого мы сами приглашали энтэвэшников, чтобы они показали, что у нас на самом деле происходит. Однако они за это запросили крупную сумму в долларах, у нас таких денег не было, и они уехали. Потом им заплатил Вартанян, и они с радостью показывали события, как этого хочет он. Когда же начался штурм, НТВ дало информацию, что наши рабочие кидались камнями, что они пустили ток в 220 вольт против судебных приставов. У нас на заводе никаких камней просто нет, да и тем более, если бы они дали заряд такого большого напряжения, то у нас бы все оборудование вырубилось. Это просто невозможно. Оборонялись мы огнетушителями и из брандспойта поливали приставов. Во время штурма с нашей стороны пострадали более 24 человек — большинство с рваными телесными ранами от дубинок и стекол, которые эти приставы выбили в проходной, с ушибами и с ожогами слизистых органов. Очень много людей потравились газом. Когда вызвали "скорую", она очень долго не приезжали, милиция, поначалу вообще отказывалась выезжать на место, в итоге, пришлось даже пожарных вызывать, чтобы больше людей было. Зачем все это делается? Нашей фабрике — 50 лет. Мы все налоги исправно платим. Чего Лужкову или этой префектуре еще от нас надо? Рынок хотят сделать на месте завода?! Не получится! Мы будем стоять до конца, будем дежурить круглые сутки!

Наш нынешний директор Рахматулин буквально родился на нашем заводе, прошел путь от разнорабочего до генерального директора. А кто такой Вартанян? Да мы его знать не знаем. У нас на фабрике работают поколениями, семьями. Работал дед, работает отец, будет работать внук, потом придет и правнук, если этому никто не помешает. И это хорошо, это уже традиция. Зарплаты нам платят нормальные и вовремя, около 10-13 тысяч рублей в месяц, что по ныненшним меркам неплохо. Поэтому мы за свою фабрику будем стоять насмерть, так как нам — тем, кто здесь проработал уже много лет, — есть что терять!"

Как только арбитражный суд принимает решение о признании предприятия-должника банкротом, на нем тут же вводится "процедура наблюдения" под руководством временного управляющего. При этом действия директората по закону резко ограничиваются, дабы "не злоупотребляли" и "не наносили вред кредиторам". Надо ли говорить, что ключевой фигурой становится здесь пост временного управляющего и что в ста случаях из ста фигура эта выбирается фирмой-агрессором, поскольку по закону его кандидатуру вносит первое лицо-кредитор, потребовавшее начать банкротство. Более того, временный управляющий подчиняется только утвердившему его судье, что дает блестящие перспективы для подковерных маневров фирмы-агрессора. И хотя полномочий у этого управляющего не так много, он легко может пожаловаться арбитражу на "противодействия со стороны прежнего руководства", и последнее будет окончательно отстранено от управления.

Но зачем он вообще нужен — этот временный управляющий? Он проводит собрание кредиторов, на котором решается, что же делать с предприятием: признать его банкротом и ввести на нем внешнее управление или реструктурировать задолженность. Если только это не исключительный случай, когда государство жизненно заинтересовано в сохранении предприятия, совет кредиторов принимает первое решение и в течение 3 дней вводит внешнее управление.

Это — сущий рай для фирмы-агрессора (нет никаких сомнений, что и внешним управляющим становится ее человек). Этот их кадр снабжен уже огромными полномочиями. Он имеет право даже полностью продать предприятие еще до окончания процедуры банкротства. И в итоге очень часто получается, что в день выставления имущества предприятия на торги — торговать-то оказывается и нечем! Именно это состояние и является конечной целью фирмы-агрессора.

И все это — законно. Банкротство живет и процветает. Количество дел о нем растет как на дрожжах и с каждым годом увеличивается в полтора раза. Весь этот беспредел порождает вокруг себя невероятное количество химер, от махровой коррупции в судах до целой категории фирм, специализирующихся исключительно на банкротстве. Химерой является самый действенный способ защиты от банкротства, когда предприятие создает дочернюю фирму, которой искусственно образует задолженность больше, чем другим бизнес-партнерам. Химерой является и то невероятное с точки зрения нормальной логики положение дел, когда возбудившая процесс банкротства фирма-агрессор имеет полное право отказаться от погашения задолженности со стороны третьего лица, желающего спасти предприятие. Отказывается и банкротит.

Конечно, в ситуации виновно крайнее несовершенство судебно-правовой системы, когда один судья, выносящий решение, понятия не имеет о противоположном ему решении другого судьи и когда в законе находится столько лазеек, протиснуться сквозь которые может и богач, и полный верблюд. Разумеется, не обходится здесь и без гласной или негласной помощи агрессорам со стороны префектов и мэров, прокуроров и ментов, имеющих с этого свою долю. Безусловно, подобные захваты невозможны без крыши в верхах, в промышленных кланах и мафиозных структурах. И нет смысла спорить с утверждением, что всему этому попустительствует вся сегодняшняя российская власть под руководством Путина, при которой разрушение производства и беспредел закона осуществляются ускоренными темпами.

Но пока власть — у них, а не у нас, говорить об этом бессмысленно. Надо действовать — так, как действуют рабочие осажденных предприятий. Вновь, как и девяносто лет назад, булыжник становится орудием пролетариата. Но если тогда борьба шла на площадях, то сегодня, в условиях оккупации, рабочие ведут сражения за каждый отдельный завод, за каждую фабрику. На них прут с дубинками — они отвечают водой из шлангов. В них стреляют газовыми ракетами — они достают разрешенные гладкоствольные ружья. Им приказывают отречься от директора — они баррикадируют входы и выходы, объявляют голодовки, перекрывают улицы. Им тычут в лицо решениями судов — они звонят в телекомпании, чтобы вся страна увидела их борьбу. Пусть агрессоры щеголяют постановлениями и законами — борьба рабочих справедлива, потому что, отстаивая свое предприятие, они бьются за свой хлеб и за всю Россию.

PS. По последней информации, Вартанян подал в отставку даже со своего и без того формального поста. Этот шаг он объяснил тем, что "быть директором в таких условиях представляет реальную опасность для моей жизни".