Газета Завтра 460 (38 2002)

БИТВА НА МАЯКОВКЕ

16 сентября 2002 0

38(461)

Date: 17-09-2002

Author: Александр Брежнев

БИТВА НА МАЯКОВКЕ

"Держать линию!"— рявкнули в толпе. "Держать цепь!"— откликнулся кто-то из офицеров милиции в оцеплении. "Не дай Бог, кто разомкнет цепь!" Нацболы довольно быстро выстроились в колонну по восемь человек в ряд. Сцепились за руки, в первой шеренге самые крепкие парни, стриженные почти наголо, многие с короткими бородками, в черных джинсовых штанах и куртках, жилетках и кепках. В крепко сбитой колонне — человек двести. Громко хором ритмично кричат "Бе-ло-рус-сия!" Братская страна стала боевым кличем, четыре слога повторяются все быстрее, в колонну с каждым выкрикнутым слогом закачивается энергия безудержной атаки. В какой-то момент шеренги милиции кажутся самонадеянными. Кто сможет остановить этот единый мощный кулак молодых и яростных людей с красными флагами, где в белом круге мечет молнии черный молот, перечеркнутый острым серпом! В милицейской шеренге спешно раздают бойцам дубинки и квадратные щиты. Не успевают.

Сплоченная, как кулак, колонна на узком, метров в десять, участке врубается в строй ментов, спрятавшийся за крашеными железками ограждения. "Месилово" быстро растеклось по всему ограждению со стороны Садового кольца.

Несколько раз создавалась угроза прорыва через милицейскую цепь на Ленинградский проспект. Но всякий раз майор в черной кожанке успевал подтянуть к месту возможного прорыва десяток новых бойцов ВВ в касках, брониках, со щитами и дубинками. Майор что-то покрикивал в рацию и на подчиненных, полководил и, похоже, побеждал. Одна из железяк ограждения отвалилась в сторону атакующей молодежи. Едва ли секунду опрокинутая железная решетка валялась на асфальте. Бритый под колобка парень проорал: "Щас!!!", подхватил поверженный кусок заграждения. Его мысль подхватили окружающие: с мощным рыком молодые бритые бородачи с алыми повязками на рукавах наперевес с железным заграждением рванулись вперед. Вот тут-то менты и разомкнули цепь. Правда, таран не удался, к месту поспели омоновцы. Усиленная во много раз шеренга серых и черных ментов в лакированных блестящих, как у Дарта Вейдера, шлемах перешла в наступление, быстро тесня потрепанные колонны нацболов и комсомольцев. Красные знамена по-прежнему гордо реяли над толпой, но…

Тут между сцепившимися в рукопашной ахнул взрыв. В окрестных домах зазвенели стекла, любопытствующие обыватели пугливой стайкой рванулись в разные стороны. Сотрудники милиции в единое мгновение отпрянули назад, очертив ровный полукруг радиусом метров в тридцать от места взрыва.

Собрались на Триумфальной площади еще до полудня воскресенья. Маяковский по-каменному благосклонно поглядывал на собирающуюся разношерстную молодую массу. Вокруг площади — высотка гостиницы "Пекин", несколько в сталинском стиле средней высоты домов, Садовое кольцо подныривает под запруженную площадь. На огороженной железными турникетами площадке в четыре асфальтные сотки — тысячи две молодых людей. Множество самых разных алых знамен. Лимоновцы — крепкие парни в черных джинсовых и кожаных куртках с повязками, в черных и зеленых шапочках-масках с узкими прорезями для глаз и рта, акээмовцы со своими знаменами. На их стягах — на красном фоне белая пятиконечная звезда, черные буквы АКМ и силуэт автомата Калашникова. эскаэмовцы в красных майках, с гербами СССР. Помимо всей этой относительно организованной революционной массы — куча обычных подростков, анархов, панков и хиппи. Сидят на асфальте, не щадя и без того драных джинсовых штанов парни и девчонки, с символикой "Арии" на черных майках. Курят кружком фанаты "Алисы", фасы и профили Кинчева то тут то там мелькают на майках из-под курток. Еще какие-то люди в армейских "комках" со значками-гербами Советского Союза.

Со стороны "Пекина" перед толпой в милицейском "огороде" строится импровизированная трибуна, "зилок" с большой грузовой платформой вместо сцены. В кабине "зилка" новой модели водила и флажок Советского ВМФ. Мурыжа кровь по венам, несется из мегафонов самая экстремистская песня на свете: "Снова Октябрь впереди!". Толпа подхватывает: "Ленин такой молодой!".

Сверстники митингующих, одетые в серую ментовскую робу, затянутые в бронежилеты, с нахлобученными поверх форменных кепок касками, не слышат родной для них песни. Капитан милиции в кожаке пробегает вдоль шеренги, легонько ударяет каждого своего бойца по спине. Хочет и посчитать людей, и оградить их от гипноза страшной песни, и подбодрить перед боем. Милицейская шеренга собрана явно наспех. Нет ни ранжира, ни согласования. Вперемешку стоят и мордастый бугай, на котором лопаются ремни бронежилета, и мелкий белобрысый мальчишка, которого не видно за стандартного размера щитом.

...Когда после минут десяти непрерывной стычки красным пришлось отхлынуть от кордона, внутри колонны неразличимым шорохом пронеслись команды, и клин развернулся на сто восемьдесят градусов. Кто-то, может быть, сам Маяковский, рявкнул "Вперед! Левой! Левой!"— и около тысячи парней и девчонок очень быстро развернулись и ударили по противоположной стороне оцепления. Милиция, перебросившая все свои мобильные силы к Ленинградскому, не успела вернуть омоновцев на Садовое. Удар сомкнутой колонны красных оказался неожиданным и неотразимым. Через несколько секунд железные турникеты полетели в разные стороны, сотрудники милиции отбегали тоже. Опять сильный и громкий хлопок, еще один! После канонады, распугавшей всех, народ отстранился во все стороны. Несколько сот леворадикалов заполнили проспект.

После их пробежки множество ларьков было разгромлено, разбили лобовое стекло одной из машин ГУВД. Бежавшие радикалы никого не грабили, битьем стекол пытались, как они говорят, привлечь внимание общественности к проблемам русской молодежи. Ларьки потеряли лишь стекла, там ничего не украли, а в ментовской тачке и украсть-то нечего. "Такие же ограбленные, только тупорогие",— говорят про них левые: "Трезоры недокормленные…"

Прорвались сквозь кордон несколько десятков человек. Они добежали до Патриарших прудов, там рассредоточились в разные стороны. Только самые храбрые и безумные возвращались по переулкам назад к Триумфальной площади в строй митинга. Остальные разбегались по домам, чтобы сменить одежду, отодрать приклеенные бороды и усы, ждать новых леворадикальных выступлений. Часть народа, участвовавшего в прорыве, по глупости ломанулась в замкнутый сквер вокруг театра Маяковского, свернула налево. Их снимали с заборов, тащили из-за клумб, из-за памятников, менты ловили парней прямо в театре. Те, кого не поймали, бежали до Патриарших, там рассыпались во все стороны.

Тех, кого поймали, тащили за локти, пиная по почкам и печени, к "пазикам", головой вперед совали в автобусы. Пять человек не успели за прорывом колонны, были окружены милицией. Все пятеро легли ниц, накрыли беззащитные затылки ладонями. Над ними нависли человек двадцать омоновцев. Менты аккуратно и тщательно оттесняли журналистов от лежачих протестантов. Подъехал старенький автозак. Прорубаясь через толпу, автозак мелькал лэйблом на ветровом окне "Прикрой, атакую!" И его прикрывали, подводили к пятерым лежачим радикалам. Потом под угрозой резиновых дубин, под окрики, под матерную ругань, всех пятерых завели по очереди в автозак.

На Ленинградском, где проспект уже готов перерасти в Тверскую улицу, пара милицейских "пазиков". В бело-зеленом автобусе с синим номером Т16-78 99 мрачно метелят задержанных. Менты не потрудились даже задернуть зеленые шторы. Видно в окно, как поднимается голова в черном берете, и по ней, по спинам тех, кто и не поднимался, веселый лейтенант в кожанке лупит кулаком сверху, а старлей помогает ногой. Озаботится ли уважаемая прокуратура Москвы фактами избиений инакомыслящих в России 15 сентября 2002 года?

В Благовещенском переулке я увидел единственных на весь район Маяковской площади омоновцев с автоматами. Представясь, спросил, что здесь происходит. Капитан милиции говорит, что один "красный отморозок" бегает по крышам и до сих пор его не могут поймать. Ларечники рассказывали сотрудникам, что парень пробежал мимо них, тыкали пальцами вверх на крыши, но на крышу никто из милиции полезть не решился.