Газета Завтра 468 (46 2002)

ПЕВЕЦ ДАВИД, "РЕЗВУШКА-МАША" И НАЧАЛЬНИК ШЛАГБАУМА

11 ноября 2002 0

46(469)

Date: 12-11-2002

Author: Людмила Ахременкова

ПЕВЕЦ ДАВИД, "РЕЗВУШКА-МАША" И НАЧАЛЬНИК ШЛАГБАУМА

После знаменитого заседания "круглого стола" в Петербурге, где на самом высоком уровне было объявлено об отмене предполагавшейся реформы русского языка, обсуждать вроде бы стало уже и нечего. Однако нешуточная активность авторов и адептов этой реформы заставляет вновь вернуться к её содержанию. Без сомнения, и на сей раз свой конъюнктурный проект они не выкинули в корзинку, а положили в ящик стола.

Новый "Свод правил русской орфографии" официально так и не был опубликован. Партизанскими тропами через Интернет он всё-таки дошёл до широкой общественности. Что же широкая общественность увидела?

Поскольку в основе любого реформирования должны лежать хоть какие-то принципы, объясняющие публике назревшую необходимость менять сложившиеся традиции, то авторы так объясняли основные мотивы своего творчества:

— давно стало ясно, что правила устарели;

— практика письма всё больше отступала от них.

Оставим в стороне вопрос о том, кому, что и как давно стало ясно об устаревших правилах, принятых менее пятидесяти лет назад. Посмотрим, насколько далеко отрывается от них практика письма. Начнём по порядку.

Судя по пометкам на полях "снято 01.10.01" , от покушения на букву ю в многострадальных жюри и парашюте было решено отказаться. И присутствие буквы й в словах конвейер, фейерверк уже перестало считаться роскошью.

Но сердце авторов болело о таких словах, как гитлерюгенд, партячейка, спецеда, детясли , — противоречат они "одному из основных принципов русского письма" . Потому и противоречат, что они — не русские. Эти слова насквозь пропахли дымом истории и несут на себе яркую печать своего времени. Они — окаменевшие куски лавы революционного взрыва, того кошмара сокращений и аббревиатур, девятый вал которых накрыл русский язык в начале прошлого века. Изменять эти слова сегодня — то же самое, что озаботиться написанием слова фильдеперсовый . Достойно ли учёных мужей заниматься филологическим гробокопательством? Пусть сегодняшние дети ходят в детские ясли (а не в детясли или детъясли ). Пусть их папы работают в Министерстве юстиции (а не в Минюсте или Минъюсте ). Пусть русский язык будет государственным , а не госязыком или госъязыком .

Говорить о словах розыскник, служебно-розыскной, розыскной (отдел), которые предлагалось писать через а , даже и не хочется. Именно это написание чутко уловило разницу между розыскниками , ведущими розыск преступников, и забывчивой дамой, разыскивающей потерянные перчатки. В русском языке так мало исключений из правил, что, думается, добропорядочные граждане согласились бы оставить доблестным защитникам порядка букву о в названии их профессии. Тем более, что слово это относится к словообразованиям второго ряда: розыск — розыскник, подросток — подростковый, зорька — зорянка . Кстати, бедной птичке не повезло: в целях достижения полного единообразия букву о в её названии давно заменили на а , и кочует зорянка тридцать лет из одного учебника в другой то с о , то с а . Если идти по этому пути и дальше, доводя успех унификации до логического конца, писать следовало бы в гарах , а не в горах , и соперников примерять друг с другом, а не примирять , — в полном соответствии с правилами чередования гласных в корнях.

Обсуждать написание буквы е в окончаниях таких слов, как Вий, кий, Пий , просто неприлично, поскольку — ий в данном случае является не окончанием, а включает в себя часть корня, поэтому, безусловно, следует писать о кие, о Вие и т.д.

Посчастливилось приставке экс- в значении бывший : после долгих раздумий её всё-таки решили не путать с приставкой экс- в значении вне (экстерриториальный) . А ведь эксминистр, эксчемпион, экссоветский — это та реальность, которая существовала, судя по всему, вплоть до 01.10.01.

Однако повезло не всем. И точно так же, как тормозил наш взгляд на экссоветском , застывал бы он в недоумении на машиноместе, пассажирокилометре, монархофашистском, неразлейводе, гуляйгороде и пр.

Но, чтобы не убыло сразу во всех местах, предлагалось корень пол- без долгих раздумий писать через дефис не только перед гласными, прописными буквами и перед л , но и во всех остальных случаях: пол-комнаты, пол-дома .

Чудны дела твои, Господи! Полёт "научной" мысли не знает границ: оставить читающую публику один на один с монархофашистским и услужливо разделить дефисом полдома , упростив до полного дебилизма одно из самых логичных и совершенных правил, которое если и вызывало у кого затруднения, так только у тех, кто писать по-русски не учился вовсе.

Не остались без внимания и сочетания дурак дураком, молодец молодцом, свинья свиньёй и бревно бревном . Их предлагалось писать через дефис, подведя под общее правило написания повторов: беленький-беленький, чуть-чуть, постоял-постоял, еле-еле . Трудно понять, почему чуткое ухо искушённых филологов не улавливало одного фонетического ударения в приведённых примерах и почему так хотелось им стереть выразительность речи героев чеховской "Барыни": "Тут Сёмка дерзостей наговорил... Вы уж не серчайте, барыня. Дурак дураком. Дурь ещё из головы не вышла. Не чувствует. Народ такой" . Или у Пушкина: "Знаем мы вас; куда тебе деньги тратить, дома живёшь свинья свиньёй , никого не принимаешь, своих мужиков обдираешь, знай копишь да и только" . Ударение в выделенных словах явно не одно. Но, как говорится, "не чувствуют", "народ такой" .

"Коль пошла такая пьянка — режь последний огурец!" Дальше — больше. Дошёл черёд и до дефиса в сочетаниях с приложением. Новая редакция свода считала необходимым писать через дефис не только приложения, стоящие позади определяемого слова, но и "сочетания с предшествующим определяемому слову приложением" . Сегодня, читая всадник богатырь и всадник-богатырь , мы можем чётко определить, что в первом случае речь идёт о богатыре, который сел на коня, а во втором — о всаднике, который обладал большой силой. С принятием нового правила стало бы невозможным определить, какое из двух слов является главным. Думается, пушкинская Лиза из "Барышни-крестьянки" мало обрадовалась бы нововведению, поскольку из барышни, позволившей себе стать крестьянкой, она превратилась бы в крестьянку, ставшую барышней. Зато старик курган из чеховской "Степи" сильно был бы рад: у него появлялись шансы побыть реальным стариком. И у старушки люстры Паустовского — тоже. Сейчас старушка люстра — это старая люстра, но с принятием новых правил она превратилась бы в старушку, считающую себя люстрой. Что ж, бывало и хуже, правда, в других местах.

Во всей русской литературе старик отец — это старый отец , а не старик, оказавшийся вдруг отцом. Проказница мартышка — это мартышка-проказница , а не проказница, оказавшаяся мартышкой.

В прекрасном издании Пушкина, вышедшем на заре перестройки миллионным тиражом под редакцией Академии Наук, читаем: “Старик отец один сидел и на погибшую глядел”.,/i> Или: “Певец Давид был ростом мал”.

Во множестве других изданий можно найти и старик-отец и певец-Давид , написанные через дефис, хотя в последнем случае имя собственное не может служить определением к имени нарицательному. Спустя десять лет эту языковую небрежность Институт русского языка попытался узаконить, предложив писать через дефис "резвушка-Маша" . Принятие этой языковой нормы, несомненно, уменьшило бы выразительные возможности русского языка, что во многих случаях привело бы к двойному толкованию смысла уже написанного, и в конечном итоге сократило бы сферу употребления одиночных приложений.

Но совсем грустно становилось при взгляде на друг-друга , написанные через дефис. Новый свод относил их к классу местоимений-существительных , ссылаясь на энциклопедию "Русский язык" 1997 года, в которой читаем:

"Определились различные точки зрения на положение М. (местоимения) в системе частей речи в целом. Одни исследователи считают М. особой частью речи, категориальным значением которой является указательность, другие полагают, что М. не составляет единой части речи, а распределяются по тем частям речи, формам и функциям которых они соответствуют. Некоторые учёные в качестве особой части речи выделяют только М.-существительные..."

Безусловно, учёные имеют право на разные точки зрения. Но стоит ли вносить какие-либо изменения в традиции правописания, когда "в товарищах согласья нет"? " Друг друга в суматохе не слышат, не понимают, а кончится всё-таки тем, что расцепятся — и всё смолкнет..." (А.И.Гончаров). Нельзя не видеть, что друг друга — это вам не кое-что . Сочетание друг друга всегда связано не с одним, а с двумя встречными действиями, направленными на разные объекты, а не на один, как в случае с кое-что . Вспомним классику: "Мы часто сходились вместе и толковали вдвоём об отвлечённых предметах очень серьёзно, пока не замечали оба, что мы взаимно друг друга морочим" (М.Ю.Лермонтов). При дефисном написании лермонтовское "взаимно друг-друга морочим" выглядело бы по меньшей мере странно. Одним словом, "кое-что и пригорело, кое-что и вовсе не сварилось" (Н.В.Гоголь).

Кульминацией орфографического волюнтаризма являлась попытка изменить "правило о написании нн и н в полных формах страдательных причастий прошедшего времени и соотносительных с ними прилагательных" путём отказа от их орфографического разграничения.

Русский язык невероятно пластичен. Одни части речи свободно перетекают в другие, и граница между ними становится порой почти невидимой. В первую очередь это относится к причастиям и отглагольным прилагательным. Иногда даже вид глагола, от которого образованы причастия и прилагательные, бывает трудно определить (например, к глаголу ранить можно поставить не только вопрос что сделать? , но и что делать? ).

Свод правил 56-го года позволял отличить жареного цыплёнка от жаренного в масле цыплёнка , автоматически переводя отглагольные прилагательные с зависимыми словами в ряд причастий. В самом деле, отглагольное прилагательное жареный стоит в одном раду с качественными прилагательными: свежий цыплёнок, большой цыплёнок, белый цыплёнок, а причастие жаренный в масле из другого ряда: общипанный цыплёнок, выращенный цыплёнок, зажаренный цыплёнок, т.е. характеризует цыплёнка, с которым что-то произошло , с которым что-то сделали . Наличие такого яркого опознавательного признака, как зависимое слово, позволяло пишущему сразу писать н или нн , передавая тонкие смысловые оттенки.

Изменение правила привело бы к потере глагольного значения в определениях типа: раненый в ногу солдат , приблизив его к белому в крапину цыплёнку , а словосочетание конченый человек (опустившийся, плохой), наоборот, с двумя нн ( конченный человек ) приобрело бы крайне негативный глагольный оттенок.

Все вышеперечисленные примеры не имеют никакого отношения к практике письма (за исключением, как отмечалось, одиночных приложений) и ни в каком реформировании, как видим, не нуждались.

Непоследовательность реформаторов удивляет: в 1918-м году убрали второе л в слове галерея (смотри старое написание на фронтоне здания Третьяковки), приблизив его к galery , а теперь предложили писать плейер без й — плеер ,— якобы устраняя колебания, которых попросту нет, поскольку хорошо известно английское рlау — игра (тогда уж и плейбой следовало бы писать плебой ).

Ведя упорную борьбу со старыми, хорошо укоренившимися словами и сочетаниями, авторы реформы не замечают нового — клипового, модульного сознания современного человека, выросшего на кубиках Lego, и настойчиво предлагают писать слитно сложные слова с "компонентами аудио-, видео-, медиа-, макси-, миди-, мини-": максиюбка, минитрактор .

Вообще-то авторы реформы в поисках доводов не сильно напрягались. Например, пункт о необходимости слитного написания наречий всердцах, дозарезу, доупаду, заполдень, заполночь, навесу, наощупь, наплаву, наскаку, насносях, подстать, непрочь сопровождался таким комментарием: "Процесс кодификации слитных написаний наречий традиционно носит сугубо индивидуальный характер, т. е. направлен на конкретные языковые единицы. Выборочный подход к закреплению слитных написаний наречий обусловлен, с одной стороны, устойчивостью традиций письма, а с другой, живым характером процесса обособления наречий от парадигмы существительных и вытекающей отсюда возможностью различной лингвистической интерпретации одного и того же факта". Вы поняли? Примите поздравления.

Предлагалось также перейти к формально-грамматическому принципу написания сложных прилагательных: "Писать через дефис сложные прилага-тельные, имеющие в первом компоненте основу относительного прилагательного с суффиксом, а также основы на -ик-, -лог-, -граф- (соотносительные с прилагательными на -ический ), напр.: народно-хозяйственный, северно-русский, западно-сибирский, водно-спортивный, бессрочно-отпускной, первобытно-общинный, церковно-славянский, авторско-правовой, химико-технологический. При отсутствии суффикса прилагательных в первом компоненте писать сложные прилагательные слитно, напр.: нефтегазовый, буровзрывной, звукобуквенный, приходорасходный, товаропассажирский ".

При всей внешней путаности, доля истины в этом предложении, может быть, и была, и его, вероятно, можно было бы обсуждать, но лишь в качестве дополнения к правилу 1956-го года, в основу которого положен семантико-синтаксический принцип, основанный на выявлении равноправного или неравноправного отношения основ: водно-солевой , но водноспортивный . Замена одного правила другим лишь поменяла бы проблемы с точностью до наоборот, породив, например, такие слова, как средиземно-морский . И вряд ли стоило в 29-м издании академического словаря явочным путём вводить слитное написание грузопассажирского и ликёроводочного с единственной целью, чтобы потом цитировать самих себя.

"Круглый стол", посвящённый вопросу реформирования языка, который был проведён в начале года в Союзе писателей России, в своей резолюции выразил недоверие руководству Института русского языка и крайне отрицательно высказался о внедрении в языковую практику вышеперечисленных изменений, констатировав тот факт, что писатели реформы не примут, даже если она будет утверждена правительством. Это решение поддержали и широкие круги научно-педагогической общественности.

Не знаю, есть ли, например, во Франции институт французского языка, с какой периодичностью он меняет буквы в названиях птичек и ликёро-коньячных заводов. Но бурная реформаторская деятельность Института русского языка заставляет вспомнить где-то слышанный случай из жизни, когда на далёком переезде никак не могли найти желающего работать в должности дежурного. Тогда повесили объявление: "Требуется начальник шлагбаума". На следующий день от кандидатов не было отбоя...

Быть дежурным у шлагбаума и сообщать почтеннейшей публике, как пишется то или иное слово, в каких случаях писатели ставят те или иные запятые, — дело скучное и неблагодарное. А вот быть начальником шлагбаума, особенно если его поставить поперёк путей и начать руководить процессом, — очень почётно: тебя сразу начинают замечать, без тебя уже и обойтись не могут. Но возникает вопрос: нужен ли такой начальник у шлагбаума?