Газета Завтра 47 (1199 2016)

Художник и власть

Художник и власть

Геннадий Животов

историческая ретроспектив а

Я утверждаю, что нет истории искусств, а есть история заказчика. Мы все восхищаемся великими ваятелями Древней Греции, и нам кажется, что именно они породили греческое чудо. Но мы как-то забываем, что тогда статую обсуждали всем городом, а имя Фидия неразрывно связано с именем Перикла. Как только греческие полисы пришли в упадок, сошло на нет и греческое искусство, и уже никакие новые фидии, будь они хоть в тысячу раз одарённее своих именитых предков, не могли создать ничего подобного. Связь искусства и власти, искусства и государства гораздо прочнее, чем мы подчас думаем.

Мы не будем рассматривать административно-пенитенциарные проявления власти: тюрьмы, полицию, суды и прочее. Для нас в государстве главное — его идеология, его высшие смыслы, и мне хотелось бы остановиться на самом важном: взаимосвязи идеологии и искусства.

В Средние века важнейшим выразителем государственной идеологии была церковь. Церковь была побудителем создания величайших шедевров, это невозможно отрицать. В эпоху Возрождения и церковные, и светские власти были заказчиками для многих великих художников. Достаточно вспомнить род Медичи, к которому принадлежал и Лоренцо Великолепный — правитель Флоренции, и несколько римских пап. А рядом — имена Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля.

Ещё один яркий пример — Наполеоновская империя. Великое искусство, великие имена. Потом всё это рухнуло, и к власти пришла буржуазия, которая всё опошлила. Биржа перемолола Ван Гога, Сезанна, Моне, создала из них мифы, повесила на них лейблы и ценники.

В России буржуазии, в полном смысле этого слова, никогда не было. На протяжении веков русское искусство было неразрывно связано с Православной церковью. Но с эпохи Петра I в светском искусстве началось засилье Запада. Ведь что такое Эрмитаж? Это собранные Екатериной II работы голландских, французских, итальянских и прочих европейских художников. Даже знаменитая галерея портретов полководцев 1812 года — заказ государства! — была создана английским художником Доу.

Но в XIX веке в России появился Третьяков. И этому человеку — частному заказчику — мы обязаны расцветом русского искусства. Государство, в лице царя и великих князей, спохватилось, и спустя несколько лет после открытия Третьяковской галереи основало Русский музей. Помимо Семирадского, государство стало поощрять и Сурикова, его государственно-имперскую идею. "Покорение Сибири Ермаком", "Переход Суворова через Альпы" — эти картины Сурикова были куплены императором. Главным попечителем Русского музея был великий князь.

В XX веке началась новая эпоха. Западническая верхушка либералов и генералитета в Феврале 1917 года свергла монархию и, продолжая Первую мировую войну на радость своим покровителям из Антанты, за полгода развалила государство. Старые устои были разрушены, но после Октября 1917 года Советская власть сразу начала проектировать новые. Казалось бы, государства ещё нет, оно только-только начинает возникать, но уже чётко сформулировало свои задачи: план монументальной пропаганды, культурная революция. Административных ячеек нет, а идеология уже создана. Результатом стал небывалый подъём народных энергий, на пике которого — величайшие имена и величайшие шедевры. Это была эпоха не школ, а откровений. Символом той эпохи можно считать скульптора Дмитрия Филипповича Цаплина — русского крестьянина из Саратовской губернии.

Но постепенно революционная стихия вошла в гранитные берега "Большого стиля" сталинской эпохи. Была создана мощная, отлаженная вертикаль взаимоотношений художников и власти. Не все художники революции вписались в эту систему, но многие из них "причесались", стали реалистами. Огромную роль стали играть академические школы. В них прекрасно учили, и к началу Великой Отечественной войны в Советском Союзе были подготовлены прекрасные художники. Недавно, делая рисунок ко Дню Победы, я перелистывал альбомы и увидел картину Петра Кривоногова: салют в честь взятия Рейхстага. Это потрясающе! Но сегодня мало кто помнит этого художника студии Грекова, прошедшего всю войну в действующей армии.

Хорошо, что не забыто имя Аркадия Пластова. Его картину "Фашист пролетел" Сталин брал с собой на Тегеранскую конференцию. Пластов был академиком, признанным мастером и при этом был глубоко укоренён в народе, воспевал деревню в её трудах и праздниках.

Герасимовы Александр и Сергей, Борис Иогансон, Александр Лактионов — великие имена социалистического реализма. Идеология была ясна, государство чётко выражало свою волю. Так было во всех видах искусства — назовём только триаду великих имён советского кинематографа: Сергей Эйзенштейн, Григорий Александров, Иван Пырьев. Советское искусство создавало образы-мечты: и "Будущие лётчики" Дейнеки, и "Кубанские казаки" Пырьева — о том, что сказка станет былью…

Но со смертью Сталина, а особенно после выступления Хрущева на XX партсъезде с его "разоблачением культа личности" наступил шок, крушение святынь. Началась "оттепель". Появился "суровый стиль" — Никонов изобразил несчастных геологов, умирающих в горах, Попков стал много говорить о деревне, о её страданиях и т.д.

К тому же ещё в сталинскую эпоху в искусстве появился бригадный метод. Съезды рисовали бригадами, и все получали премии. А в дальнейшем, во время "оттепели" и позже, в брежневские времена, началась эпоха больших государственных заказов, а значит, больших денег. Художники создавали добротные произведения искусства, ведь их хорошо учили. Но большие деньги порождали клановость: к заказу получали доступ не всегда те, кто талантливее.

Вышесказанное не значит, что Советское государство не поддерживало остальных художников. Вспомним, как была устроена жизнь в Союзе художников: создавались комиссии — морская, спортивная, военная и т.д. Художников посылали по всем точкам Советского Союза как своеобразный десант: на великие стройки, на погранзаставы, в рыбацкие артели, в сельскую глубинку. И они на местах писали картины. Так всю жизнь работал мой друг Геннадий Ефимочкин — ровесник МОСХа. На большом холсте где-нибудь на скале над Ангарой неудобно писать, и он писал небольшие этюды. На основании этих акварелей он двадцать последних лет пишет картины, воссоздавая образ Советской Атлантиды… И это замечательное искусство. Ефимочкин будет писать свои картины до последнего вздоха, ведь он на войне — непрекращающейся войне образов. Когда-то мы проиграли в решающей битве этой войны и потеряли свою Родину — Советский Союз.

Но война не закончилась, хотя многие даже не задумываются об этом. А раньше, в советское время, художники об этом задумывались? Когда искали заказчика среди иностранных дипломатов и бегали по посольствам, задумывались? А когда друзей приглашали на "бульдозерные выставки", о чём думали? Смотрели на Запад — оттуда через Польшу, Венгрию просачивались журналы, там проскакивало так называемое "современное искусство" в лице Уорхола, Поллока, Бойса и прочих. Мечтали о Монмартре, забывая, что Монмартр — это пристанище нищих художников. В Советском Союзе художники мечтали о нём, имея и пищу, и мастерские, и заказы, и прочее.

Почему так происходило? Дело в том, что есть борьба смыслов, а есть борьба образов. В борьбе смыслов мы были гораздо сильнее Запада, о смыслах прежде всего думала наша власть. А образы нам в то время создавал… Голливуд. При этом советская цезура пускала в прокат самые лучшие американские, французские и итальянские фильмы. И у человека создавалось ощущение: "Нам ведь не всё показывают, а самое лучшее, наверное, и не показывают. А уж там-то, на Западе, какое искусство, какой кинематограф! Вот нам бы туда, посмотреть хоть одним глазком!"

Голливуд создавал и продолжает создавать образы американской цивилизации, запускает их по всему миру. И они оказываются сильнее и американской армии, и американских санкций. И сейчас по нашему телевидению после самых патриотических передач регулярно показывают американские фильмы. Возникает вопрос: а есть ли у нашего государства сегодня идеология?

От ответа на этот вопрос зависит будущее нашего искусства, ведь, как я уже говорил, нет истории искусств, а есть история заказчика.