Газета Завтра 50 (1202 2016)

Эпоха Чеснокова

Екатерина Глушик

15 декабря 2016 0 памяти главного конструктора

Ушёл из жизни Анатолий Григорьевич Чесноков. Человек-эпоха, человек-легенда, человек, благодаря которому многие годы мы жили (и до сих пор живём), чувствуя, что надёжно защищены железным занавесом непробиваемой обороны. Ангел-хранитель нашей Родины и каждого из нас. Человек из поколения, которое жизнь прожило, как песню пропело: "Была бы наша родина богатой да счастливою, а выше счастья Родины нет в мире ничего". Его честность, работоспособность, умение отстаивать свою позицию на всех уровнях, умение работать в команде, не перетягивая одеяло на себя, при этом возлагая за себя ответственность за общее дело и подставляя плечо товарищам в трудную минуту, его простоту и доступность в общении отмечают все, кто знал его.

Анатолий Григорьевич Чесноков родился 8 октября 1926 года. Счастливое пионерское детство прервала война. В годы войны Анатолий окончил Московский авиационный техникум. В 1945 году, сразу после окончания учёбы, Чесноков был направлен на Химкинский авиационный завод № 301 — ныне НПО имени С.А. Лавочкина, где в должности техника начал трудовую деятельность. Несколько лет Анатолий Григорьевич работал под руководством основателя предприятия, Семёна Алексеевича Лавочкина. В частности, под руководством Семёна Алексеевича участвовал в разработке самолётов ЛА-9 , ЛА-11 и других. Без отрыва от производства закончил вечернее отделение Московского авиационно-технологического института. На родном предприятии Анатолий Григорьевич проработал до конца своей жизни, пройдя все ступени конструкторской деятельности — от техника до главного конструктора. Его вклад в укрепление обороноспособности нашей Родины невозможно переоценить: он принял участие в разработке более ста космических аппаратов. Помимо самолётов ЛА-9, ЛА-11, участвовал в разработках ЛА-15, ЛА-150, ЛА-160, ЛА-168, ЛА-174, ЛА-190, ЛА-200, ЛА-250, зенитных управляемых ракет (205, 207), крылатой ракеты П-6 морского базирования, беспилотного самолёта-мишени ЛА-17. Он предложил проект создания принципиально нового типа мишени ЛА-17М со стартом с земли при помощи пороховых ускорителей.

По инициативе и под руководством А.Г. Чеснокова в НПО им. С.А. Лавочкина в сотрудничестве с Крымской астрофизической обсерваторией впервые в СССР был создан космический телескоп "Спика", проведены прямые эксперименты в космосе, разработан проект космической системы предупреждения о землетрясениях и контроля над состоянием магнитосферы Земли (проект "Геката"). Разработаны проекты космической системы по обнаружению лесных пожаров (проект "Пламя"), глобальной системы спутниковой связи на ВЭО с многолучевым ретранслятором (проект "Норд").

Анатолий Григорьевич награждён орденом Трудового Красного Знамени, орденом "Знак Почёта", медалями "За доблестный труд", "За заслуги в освоении космоса", он — лауреат Ленинской премии, Заслуженный конструктор РФ.

Сам Анатолий Григорьевич говорил, что его кредо, самое главное правило в процессе его разработок — это оптимизация: "Также по жизни я активно использую три критерия, которые выработал в процессе трудовой деятельности — просто, дёшево и на все времена".

Во всякой деятельности, особенно сложной, требующей усилий множества людей, есть скрытая сторона. Нас всех интересует лишь продукт, который создаётся этим сложным коллективом людей. Будь то грандиозная постановка балета или космическая ракета. И порой роль отдельной личности в этом многотысячном ансамбле трудно переоценить. Захватывающе читаются воспоминания Анатолия Григорьевича о том, как не только работали, а даже приступали к работе над сложнейшими и жизненно важными проектами. Какая была внутренняя борьба. C удивлением узнаёшь, что и в советские годы США имели влиятельное лобби в советских органах власти на самых высоких уровнях!

Статья А.Г. Чеснокова "Фронт проходит через КБ" из сборника "Рубежи обороны — в космосе и на земле", по сути, — остросюжетная сага о том, "как это было". Никому не давая прямых оценок, Анатолий Дмитриевич охарактеризовал человека — коллектив — систему. Точно и объективно, кратко и исчерпывающе. И в этом сдержанном описании характеристика ему: ты видишь, как умён, благороден, внутренне мотивирован на благо родины этот человек — главный конструктор, великий гражданин:

"С появлением ракетно-ядерного оружия в США и СССР остро встал вопрос о создании системы контроля за запусками межконтинентальных баллистических ракет (МБР) для предотвращения угрозы внезапного ракетно-ядерного нападения.

С появлением первой информации в 1964-1965 годах о разработке в США космической СПРН — системы "Мидас" — в ОКБ-52 у генерального конструктора академика В.Н. Челомея и в КБ-1 у генерального конструктора академика А.А. Расплетина (этим направлением у него занимался Б.В. Бункин, назначенный в 1967 г. после смерти А.А. Расплетина генеральным конструктором) была начата разработка отечественной КСПРН, аналогичной КСПРН США. Проект предусматривал создание в космосе орбитальной группировки из 18 спутников на низких околоземных круговых орбитах.

С 1965 по 1968 годы были разработаны и приняты заказчиком — Минобороны — эскизный проект, техническая документация, начато изготовление космических аппаратов для лётных испытаний. Разработка и изготовление бортовой аппаратуры обнаружения для КА были проведены в ЦКБ "Геофизика" главным конструктором Д.М. Хоролом.

К 1968 году В.Н. Челомей, видимо, первый понял бесперспективность такого проекта. Кроме того, между ОКБ-52 и КБ-1 началось "перетягивание каната" и борьба за головную роль при создании системы. В.Н. Челомей сделал дипломатический ход по избавлению от неперспективного проекта, передав его в НПО имени Лавочкина главному конструктору Г.Н. Бабакину….

Г.Н. Бабакин, набрав работы по научному исследованию космоса от С.П. Королёва, заодно взял и тему космической СПРН от В.Н. Челомея. В 1968 году Бабакин поручил принять и вести разработки КСПРН ведущему конструктору О.Г. Ивановскому. Приняв производственный задел и документацию к середине 1969 года, Ивановский понял, что в этой системе что-то не то, и ему эту задачу не решить. Его вердикт был предельно чётким: "Это дохлая лошадь!".

Бабакин оказался в затруднительном положении. Со свойственной ему мудростью нашёл "рыжего" — велел передать проект КСПРН ведущему конструктору А.Г. Чеснокову, так как тот или сделает систему, или, в случае провала, и будет "рыжим".

Директор завода И.Н. Лукин, понимая сложность создавшейся ситуации с КСПРН, решил мне помочь — предложил взяться за разработку лунной тематики с перспективой стать лауреатом Ленинской премии или Героем Социалистического Труда. Я его поблагодарил и сказал, что негоже мне, ведущему конструктору, всю жизнь занимающемуся военной тематикой, переходить на научную. Второй мой довод состоял в том, что после поставленного О.Г. Ивановским диагноза никто, кроме меня, в НПО не возьмётся за эту тематику. Мои доводы были приняты, и в середине 1969 года меня назначили ведущим конструктором темы КСПРН.

Ознакомившись с проектом ОКБ-52 и материалами США по системе "Мидас", я, согласившись, что проект этот — "дохлая лошадь", не согласился с тем, что тема безнадёжна. Проанализировав с М.А. Розенбергом баллистику низкоорбитальной системы, мы пришли к выводу, что из-за эволюции низких орбит число спутников в системе должно быть не 18, а 36. При условии обеспечения перекрытий работы спутников по времени число спутников возрастёт до пятидесяти, и задача создания КСПРН становится абсурдной.

Нам представлялось, что такая идея подброшена из США и является дезинформацией, что сами американцы такую систему создавать не собираются. Вероятно, они рассчитывали на преклонение некоторых наших учёных и начальников перед всем иностранным. Думается, что это был один из элементов в программе подрыва экономики и обороноспособности СССР.

Наши поиски дали нам один-единственный оптимальный вариант — переходить на высокоэллиптические орбиты, аналогичные спутникам связи "Молния". При этом число спутников уменьшалось до четырёх при двойном контроле территории США. Но встал вопрос о возможности обнаружения старта с дальности 40 тысяч километров (в предыдущем проекте — аналоге системы "Мидас" — дальность обнаружения не превышала 10 тысяч километров).

Главный конструктор ЦКБ "Геофизика" Д.М. Хорол поддержал нашу идею и пересчитал дальность аппаратуры обнаружения с 10 тысяч километров на 40 тысяч.

Совместная работа дала обнадёживающие результаты — проект был завязан. Но техническое предложение КСПРН с КА на высокоэллиптических орбитах Г.Б. Бабакин подписывать не стал, видимо дрогнул перед оппозицией в НПО и командой в КБ-1 во главе с Б.В. Бункиным, которые отстаивали старый — низкоорбитальный — вариант, несмотря на всю его экономическую неосуществимость, да и научную абсурдность.

Но русская земля всегда славилась своими героями. Таким героем оказался И.А. Скробко — заместитель главного конструктора. Он утвердил технические предложения и подписал за главного конструктора письмо министру общего машиностроения С.А. Афанасьеву.

…Через два дня на фирму приехал министр Афанасьев. Обращаясь ко мне, он сказал: "Вот у Г.Н. Бабакина стоит "кремлёвка", если кто будет мешать или возникнут какие-то трудности, звони мне в любое время дня и ночи". Мне были даны министром все права, а Бабакину — указание помогать в разработке проекта всем коллективом.

Это был декабрь 1969 года, и Афанасьев знал уже в то время, что значит пойти против течения, и куда нас загоняли американцы и их "лобби" в СССР.

Первое техническое обсуждение проекта состоялось в кабинете у Б.В. Бункина в январе 1970 года. От НПО были в качестве докладчика Г.Н. Бабакин и я, от ЦКБ "Геофизика" — Д.М. Хорол, от КБ-1 — Б.В. Бункин и А.И. Савин… В середине моего доклада по структуре системы я заметил, что лицо Бункина начало краснеть, и я его про себя пожалел: вот, мол, какой человек, с температурой, а слушает наш доклад. Но вдруг Борис Васильевич вскочил, поднял кверху сжатые кулаки: "Это авантюра! Прошу покинуть мой кабинет!". Обстановку разрядил и вернул в прежнее русло обсуждения Бабакин. Он спокойно встал и сказал: "Чесноков докладывает не своё личное мнение, но также и моё, и нашего министра. Если вы его просите из кабинета, то просите тогда и меня". После этих слов Бункин попросил меня продолжать доклад. Мне кажется, что он не очень огорчился, не выполнив поручение "оппозиции" по торпедированию совещания и проекта.

До выхода постановления ЦК КПСС и СМ о разработке высокоорбитальной системы КСПРН пришлось пройти ещё одну проверку на состоятельность проекта и доказать возможность его реализации. Дело в том, что КБ-1, как головное предприятие по системе, было в Минрадиопроме, а НПО, как головной разработчик ракетно-космического комплекса, входило в состав Минобщемаша. КБ-1 и МРП продолжали противиться предложенному НПО варианту системы, и усилий заместителя председателя СМ СССР Л.И. Горшкова стабилизировать обстановку не хватало. Было назначено слушание состояния дел по разработке системы у секретаря ЦК КПСС по оборонной промышленности Д.Ф. Устинова. На Старой площади в кабинете Дмитрия Фёдоровича присутствовали министры С.А. Афанасьев, В.Д. Калмыков, главные конструкторы Г.Н. Бабакин, Б.В. Бункин, А.И. Савин, Д.И. Хорол, из ВПК — Л.И. Горшков, из отдела ЦК КПСС Б.А. Строганов и другие. Докладывать мне пришлось не менее двух часов. Мне в процессе доклада и ответов на вопросы помогали Бабакин, Хорол и Афанасьев. Мы сумели отбить все наскоки оппонентов, и Дмитрий Федорович, давно знавший нашу фирму, а меня ещё по моим работам при создании комплекса беспилотных самолётов-мишеней и самолётов-разведчиков, убедился в реальности создания в кратчайшие сроки КСПРН с КА на высокоэллиптических орбитах.

Что касается США, то уже в 1969 году мы получили первое подтверждение о закрытии разработки системы "Мидас" и о разработке в режиме строжайшей секретности системы "Имьюз". На мой взгляд, наша страна потеряла четыре года в разработке космической системы предупреждения о ракетном нападении, пытаясь создать систему, подобную "Мидас". Если это так, то операция ЦРУ США по подбрасыванию дезинформации достигла цели.

Но успешная защита нашего проекта у Д.Ф. Устинова была ещё не победой. Разработчиков системы КСПРН по проекту НПО впереди ждали серьёзные трудности, в том числе и прямое противодействие проекту.

И такая работа — где борьба и солидарность, столкновения и взаимовыручка — на протяжении всей деятельности. Анатолий Григорьевич был уверен: "Никакие "благодетели из-за бугра" нас не спасут и даже не помогут. Они помогают нам только тогда, когда мы уничтожаем свои ракеты, пусковые установки, танки, топим в океане космические станции. Спасти себя мы можем только сами. Россия всегда вставала с колен. Переживём и этот послеперестроечный период. Верю, что наступит время, когда мы сумеем реализовать наши уникальные проекты, и наши внуки пойдут ещё дальше по пути отцов и дедов".

Светлая память Анатолию Дмитриевичу Чеснокову, человеку, который до последнего дня своей жизни работал во славу Родины, её верному, преданному, бесстрашному любящему сыну.