Газета Завтра 754 (18 2008)

Сергей Кургинян МЕДВЕДЕВ И РАЗВИТИЕ - 7

Продолжение. Начало - в NN 12-17

ПЕРЕДЕЛАТЬ ЖИВОТНОЕ «ЗАЯЦ» в животное «еж» может либо эволюция, либо генная инженерия. А не само животное. Но человек-то ведь не животное… В каком смысле?

Теперь уже неопровержимо доказано (Конрадом Лоренцем и другими), что животные способны на солидарность, сострадание, взаимоподдержку и даже любовь. Так столь ли принципиально их отличие от человека?

Волк может съесть зайчика, но не может съесть камень. Человек может синтезировать пищевые продукты из неорганических материалов. Для волка граница между съедобным (зайчик) и несъедобным (камень) фатальна и непреодолима. Суть человека - в отрицании любой фатальности и в попытках перешагнуть любые границы. Человеку дано это стремление к трансцендентному и эта способность. Он платит за нее огромную цену. (Животное, например, не знает, что оно смертно, а человек - знает).

Если человек потеряет эту способность к самотрансцендентации, отделяющую его от всего остального, - ему конец. Он или превратится в «больного зверя», или потеряет живую жизнь и станет «антропокуклой» (машиной, роботом).

Компьютеры - и те уже скоро превратятся в саморазвивающиеся системы. А человек все топчется у порога… В простейшем случае - у порога своих же собственных «резервных возможностей». Топчется, побаивается и… лишь в исключительных (экстремальных, катастрофических) ситуациях кое-кто из представителей рода человеческого рискует обратиться к своим резервам. Но ведь эти резервы есть у всех!

«Поднимайся в небесную высь,

Опускайся в глубины земные…»

Спору нет, дело важное. Но есть и территория этих самых резервных возможностей. Научитесь регулярно и осмысленно посещать ее - и потенциал человечества увеличится многократно. Так ведь нет - «в час по чайной ложке». Ах, мобильный телефон… Ох, интернет… Боится человек, топчется у этого самого «порога резервности».

А ведь есть и более сложные пороги! В их числе - порог самотрансцендентации.

У вас есть разного рода «заданности». Но вы - личность, и вам дано преодолевать оные. Воспользуйтесь!

Вас «просчитали»… Определили эти самые заданности и «загоняют в угол»… Но если вы вышли за границы заданностей, то все просчеты - псу под хвост, и вы победили.

Человек, смирившийся со своими заданностями, - это антропос.

Человек, преодолевающий заданности, - это Человек с большой буквы. Иначе - настоящий человек. «Повесть о настоящем человеке» - отнюдь не тривиальна. Маресьев преодолел заданности и вернулся в строй. Сотни столь же героически, как и он, воевавших людей, - кончали свой земной век в артели для инвалидов.

«Хомо политикус» - он ведь еще и «Хомо». Если он только «Хомо политикус», тогда «пиши пропало». Тогда не пытайтесь преобразовывать «зайчиков» в «ежиков». Хотите иметь вместо «партии зайчиков» «партию ежиков» - переберите людишек… Наберите «ежиков», уберите «зайчиков», научитесь выявлять этих «зайчиков» раньше, чем они вас сдадут. А они на то и «зайчики», чтобы сдавать.

Это простейший и наиболее адекватный путь.

Но в принципе есть и другая, проблематичная, но возможность.

Она, возможность эта, и впрямь проблематична до химеричности. Как говорил один мой знакомый: «Я не нанимался переделывать пятидесятилетнего матерого элитария, прошедшего сложнейший жизненный путь».

Я, возражая, напомнил о превращении Савла в Павла. Знакомый мой мгновенно отреагировал: «Вот-вот! Пусть это делают те инстанции, которые задействованы в Вашем примере. А я, извиняюсь, только человек».

Он был, конечно, прав. Но не до конца. Ибо между его констатацией принципиальной невозможности переделывания личностей и социальных систем, и превращением Савла в Павла, - есть нечто и фундаментальное, и собственно человеческое.

Внутри этого «нечто» человек способен на рукотворное чудо.

Неудачник превращается в победителя, раб - в борца, трус - в героя, растерянная толпа - в армию-освободительницу.

Это и называется «перейти из царства необходимости в царство свободы».

ВНУТРИ КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА есть оба этих царства. И он сам может перейти из одного в другое. А раз это может человек, то может и человечество. Это «может» и увлекло за собой Россию в 1917 году.

«Может» ли? А если не «может», то какой смысл говорить о свободе воли?

Есть точка зрения, согласно которой кто-то «может», а кто-то нет. Мол, люди антропологически, онтологически, даже метафизически неравны друг другу. Причем ФУНДАМЕНТАЛЬНО неравны. Есть звероподобные антропосы (гилики). Есть антропосы чуть более сложные (психики). А есть подлинные люди (пневматики).

Эта точка зрения никак не сводится к гностической ереси. Она древнее канонического гностицизма и гораздо разнообразнее. Говорить об истоках тут весьма трудно. След тянется в глубочайшую древность. Есть потаенное подполье, хранящее этот «черный огонь». И время от времени огонь этот вырывается на поверхность.

Последний раз он вырвался в 1933 году. Речь шла буквально об этом самом фундаментальном неравенстве. Никак не сводимом к расовому. Орденский фашизм был намного сложнее. «Это» удалось изгнать и «опечатать» с помощью советского воинства и советской альтернативной проектности.

Потом спасителя приравняли к погубителю. И «исключили из истории». А затем встал вопрос о «конце истории». И «это» - в новом обличье - стало заигрывать с потерявшим память и погруженным в сладкий кайф человечеством. На сей раз «это» стало называть себя «глобализацией».

Глобализация… «Зайчикам», преобразующимся в «ежиков», нужно было обнаружить в себе амбиции (державные и прочие разные) и отнестись к данному непростому феномену.

Один из участников дискуссии на форуме «Стратегия 2020» заявил: «Спорить с глобализацией все равно, что спорить с законами всемирного тяготения. Глобализация объективна. Она является неснимаемым контекстом для всех… В глобализации нет никакой благости. Кто-то прорвется в высшие лиги, а перед кем-то двери закроются навсегда. И именно навсегда. При этом кого-то не просто оставят за дверью… А жестко отрегулируют».

Оставят за дверью… Н-да… А если у них амбиции?

«Стояли звери

Около двери.

В них стреляли -

Они умирали».

Амбиции… Секция форума «Стратегия 2020», в работе которой я участвовал, называлась «Глобальный мир: АМБИЦИИ суверенной России».

Так в чем амбиции? Один участник обсуждения предъявляет некий неумолимый рок в качестве контекста амбиций, другой - не без внутреннего трагизма возражает ему: «Я не хочу самоопределяться в рамках такого контекста, заданного в качестве фатума! Я не хочу жить в мире, где ЭТО будет происходить!»

Сказавший так заявил некий масштаб амбиций.

А его оппонент, улыбнувшись в ответ на данное восклицание, эти амбиции… Ну, как бы это помягче сказать… Проигнорировал… В самом деле, если «это», названное глобализацией, объективно, то при чем тут амбиции? Кого интересует это твое «не хочу»? Ну, не хоти!

История, однако, свидетельствует в пользу амбиций. В Древнем Риме нашлась одна амбициозная группа, сказавшая «так я жить не хочу». «Христиане» называлась. Потом эта группа - и «грохнула» Древний Рим, и одновременно парадоксальным образом спасла его, предложив человечеству другой мировой проект. А разве большевики не сделали то же самое?

Человек и фатум (он же «необходимость»)… Не в пространстве ли между этими двумя противоположностями размещена вообще проблема «амбиций» (она же «из зайчиков - в ежиков», и так далее)? И как, не обсудив проблему амбиций вообще, обсуждать амбиции России?

Предположим, что глобализация - объективная необходимость… Но несовместимая с жизнью России. В чем тогда амбиции России? Согласитесь, вопрос не лишен актуальности! Ответ же на него очень зависит от того, каков в принципе статус амбиций как таковых. Как они соотносятся с необходимостью?

В той мере, в какой человек не антропос только, а Человек, он никогда не капитулирует НИ ПЕРЕД КАКОЙ НЕОБХОДИМОСТЬЮ. Не в этом ли глубинный смысл гегелевской фразы, повторенной Марксом: «Свобода есть познанная необходимость»?

Из сути творчества Маркса ясно, что смысл отнюдь не в том, что, мол, «познали и успокоились». Нет, познали - и преодолели необходимость. Победили ее. В каком-то смысле - изгнали… В каком смысле? Тут опять надо размышлять об амбициях. Я уже предлагал в этом плане подумать о нетривиальности утверждения: «Философы лишь различными способами объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы его изменить». А ведь стоит соотнести эту нетривиальность с утверждением о «познанной необходимости», которая вдруг оказывается свободой. А также с односмысленным к этому «из царства необходимости в царство свободы»…

Нет, не признает Человек никакого рока, в том числе и рока необходимости (то бишь этих самых «объективных законов»). Да, он будет эти законы познавать. Но лишь для того, чтобы преодолевать.

«Что? Вселенная сначала расширяется, а потом начнет схлопываться и все кончится? А у нас амбиции! Мы за оставшиеся миллиарды лет найдем способ этому помешать! Что? Температура во Вселенной должна выравниваться? Второй закон термодинамики, энтропия? Все остынет, жизнь прекратится? А у нас амбиции. Мы сознательно будем разогревать Вселенную, взрывая звездные системы! Что? Наше Солнце скоро погаснет? А у нас амбиции! Мы зажжем новое Солнце!»

Человек фундаментально амбициозен… А мир?

Уже не только так называемые «паранормальщики», а серьезные ученые говорят об амбициозности и странности мира. О том, что царство энтропии (оно же - царство статистических закономерностей, а значит, между прочим, и рынка), конечно же, существует, но… В общем, не одно оно существует. Есть отклонения от пресловутого статистического «нормального закона». Они связаны с фактором воли. События, модулированные волевой амбициозностью, случаются чаще, чем положено по этому самому нормальному закону, царствующему на территории энтропии. А значит, есть территории так называемой «странности». Астрофизики говорят о «щелях странности».

Человек - высшее выражение амбициозности Формы. Это она, будучи когда-то ничем, хочет стать всем. Религиозные люди называют мир форм - Творением. Амбиция Творения - это амбиция Формы (самосовершенствование структур, контрэнтропия).

Человек венчает Творение лишь постольку, поскольку является экстремумом подобной амбициозности. А также экстремумом Формы. Разум - самая сложная из структур. И самая амбициозная.

Уберите амбициозность (причем не амбициозность вообще, а именно экстремальную) - и что останется?

Глобализации плевать на ваши амбиции, потому что она столь же объективна (то есть необходима), как и законы гравитации?

Объективна ли она - это отдельный вопрос. И между прочим, очень серьезный. Но предположим, что она так же объективна, как законы гравитации - и что?

Человек познал законы гравитации как необходимость - и эту необходимость преодолел. Для того и познал, чтобы преодолеть. Суть человека в амбициозности. А суть амбициозности именно в этом: познать и преодолеть. Сначала человек бился в эту необходимость, как бабочка в стекло. Падал, смотрел на птицу. Не понимал, почему она летать может, а он нет. Сочинял миф об Икаре. Потом разобрался, что к чему (неумолимый закон гравитации). А потом открыл законы аэродинамики, то есть нашел «щели» в его неумолимости. И полетел.

Человек открывает законы затем, чтобы себя раздразнить. Закон говорит: «Ну, теперь-то ты понял, что этого, этого и этого нельзя сделать по таким-то объективным причинам?» Человек отвечает: «Понял!» И тут же начинает думать о том, как превратить «нельзя» в «можно».

Так они и «бодаются»… Человек и Объективный Закон.

Достоевский очень точно это описал, рассказав о фортепьянной клавише. В рассказе этом русское начало открывает что-то человечеству о своей сути (ну, не фортепьянная клавиша человек… ну, не даст он на себе играть этим самым законам природы… не даст, и все тут). Сказав что-то всечеловечески значимое, русское начало только через это и открывает само себя. И не абы как, а именно как амбициозный экстрим.

Объективность есть. Возражать против этого глупо и смешно. Недаром романтизм так густо настоян на инфантильности. Нет, возражать можно только против АБСОЛЮТИЗАЦИИ объективности. Да и то примерно так, как это делал Василий Иванович Чапаев: «Психическая, говоришь? Хрен с ней, давай психическую!»

«Объективная глобализация, говоришь? Хрен с ней…» Даже если и объективная, то все равно «хрен с ней».

Но ты еще докажи, что не врешь. Что она и впрямь объективная. Ты нас объективностью в любом случае не стращай - это первое. И ты вообще-то не стращай, а доказывай - это второе. Доказывай, откуда берется фатум необратимой глобализационной дифференциации, согласно которому кто-то пройдет в какие-то двери, а кто-то нет. А потом эти двери раз и навсегда захлопнутся… Почему это они так захлопнутся?

Проект Модерн такого захлопывания КАТЕГОРИЧЕСКИ не предполагал. Так значит, глобализация - это уже не модерн? А что это? Другой проект? Назови - какой. А заодно признай, что если это проект, то об объективности (безусловном выполнении неких закономерностей) говорить не приходится. Гравитация - это не проект. А вот фашизм - проект.

Если глобализация - это проект, то надо разобраться, чем подлинное отличается от семантического прикрытия.

Ведь уже часто и откровенно говорят о том, что нет «глобализации», а есть «глокализация» (то есть соединение наднациональных интеграций с дроблением наций на этносы, субэтносы и племена). Но и «глокализация» не окончательное имя. Что под этими масками?

ПОД НИМИ - ОЧЕНЬ ЗНАКОМАЯ и, мягко говоря, отвратительная харя так называемого «многоэтажного человечества». Причем человечество должно быть не просто многоэтажным (кто-то живет в квартире-люкс на пятом этаже, а кто-то в грязном подвале). На этот раз допуск с одного этажа на другой должен быть закрыт окончательно. И именно НЕПРЕОДОЛИМЫМ образом.

А те, кому не нравится, что двери заперты раз и навсегда? Им что-то надо объяснить? Что? Что они не люди, а звери. И потому стоят у двери. А если начнут ломиться, куда не положено, и «возникать», то их будут убивать. Причем именно как зверей («Почти как люди», - сказал когда-то Клиффорд Саймак, описывая нечто, похожее на управляемый регресс, запущенный на нашей территории и названный «реформами»).

Подобное объяснение называется легитимацией фундаментального человеческого неравенства. Как его легитимировать - известно. И вряд ли тут будет изобретено что-нибудь новое. «Гилики, психики, пневматики»…

А если и возникнут другие слова, то они окажутся лишь семантическими прикрытиями, то бишь масками. И очень скоро маски будут сняты. А то, что за ними, обнажит свою - именно фундаментально фашистскую - суть. А какую же другую? У фашизма был его - в глубь веков уходящий - гностический и прагностический предок. Теперь появляется потомок. Но линия-то одна.

Человечество может быть единым (и в этом смысле антифашистским) лишь до тех пор, пока у него есть определенный градус амбиций. Называйте этот градус амбиций «общим делом» или как-то иначе - суть от этого не меняется. То, что нужно свершить, согласно амбициозности замысла, не под силу отдельному человеку или малым человеческим группам. Это не под силу даже отдельным нациям и странам, которые могут обозначить замысел и возглавить процесс, но не могут осуществить его в одиночку. Нет, нужен потенциал всего рода человеческого. И этот потенциал надо наращивать. Ибо амбиции! Да еще какие - ПРЕДЕЛЬНЫЕ!

Как только такие предельные амбиции исчезают (а это не раз бывало в истории), возникают все классические фашистские вопросы: «А зачем так много людей? Зачем их всех развивать, в том числе помимо их воли? Будет ли им лучше в условиях развитости? Заслуживают ли они этого? Почему во имя этого развития надо создавать новую социальную структуру общества? Прежняя не справляется? А зачем вообще развитие, если нет амбиций? В чем наше единство с плебеями? Зачем им надо больше платить? Зачем их учить и лечить? Зачем им вообще коптить небо, если они плебеи?»

Либо - проект «амбициозное человечество», либо - проект «многоэтажное человечество». Третьего и впрямь не дано.

Причем градус амбициозности поднять не просто. Человечество еще должно зажечься этими самыми предельными амбициями. Если не зажжется - рассуждай об амбициозности в башне из слоновой кости. Ты будешь сам по себе, человечество - само по себе.

Последний раз огонь гуманистических амбиций удалось зажечь с помощью коммунистического проекта. А в противовес такому (красному) огню и был зажжен огонь черный (то есть фашистский).

Победа коммунизма над фашизмом не была окончательной. Можно ли вообще победить окончательно силы, стремящиеся погасить огонь амбициозности в человечестве - это отдельный вопрос. Но то, что в 1945 году враг отступил весьма организованным образом и вскоре начал контрнаступление, вряд ли требует развернутых доказательств.

Для реванша врагу нужно было (а) свернуть амбиции внутри коммунистического проекта (подмена коммунизма социализмом и так далее) и, (б) погасив коммунизм как источник амбиций, начать нашептывать остывшему человечеству все заезженные фашистские вопрошания. Они же - глобализация (или Четвертый рейх).

Тут главное было - погасить предельные гуманистические амбиции.

Кто-то скажет, что у тех, кто прочит себя в пневматики, есть свои амбиции. Да еще какие! Я не согласен. И утверждаю, что предельных амбиций у пневматиков нет. А раз нет предельных, значит, нет никаких.

В самом деле, какие у них амбиции?

Отделиться от всего остального человечества? И что дальше? Они соединятся с какой-то, проблематичной по качеству, надчеловеческой сущностью? Но это не амбиции! Это желание быть привилегированным слугой этой сущности.

Они уничтожат мир? Это более серьезно. Но тоже никак нельзя назвать амбициями высшего разряда. Потому что потом они во что-то вольются. И ясно, что в весьма неамбициозной роли каких-то там «искр» в каком-то там «высшем».

Предельная амбиция может заключаться только в том, чтобы преодолеть любую заданность, любой рок и любую необходимость… «…Духом окрепнем в борьбе, в царство свободы дорогу…»

А что, не так? Докажите! Но только без обычного юродства - «совок», репрессии, пустые прилавки… Коммунизм зажег огонь предельных амбиций? Да или нет? Этот огонь победил фашизм? Да или нет? И опять же, пожалуйста, без юродства вокруг темы второго фронта и лендлиза…

Но если так, то в чем метаисторический смысл? Коммунизм и фашизм - исторически обусловленные феномены. Каков конфликт предельных сущностей, имеющих метаисторический смысл? И что это за сущности?

Одна из них - конечно же, гуманизм. Поскольку это имя «зализано» и опорочено одновременно, то тут нужны какие-то прилагательные. Ведь у нас уже и некоторые церковные лидеры стали крайне пренебрежительно говорить о гуманизме…

Сила гуманизма в том, что он может быть и светским, и религиозным. Он может иметь разные религиозные выражения и оставаться собой. Вы можете сказать, что «Человек - это звучит гордо!», рассказать «О настоящем Человеке», - или сказать о человеке как венце Творения. Суть - в амбициях.

Однако гуманизм в ХХ веке (и особенно во второй его половине) очень сильно девальвирован. Подменен жалостливыми сюсюканьями, разменян на частности. Поэтому, видимо, нелишним будет добавить к слову «гуманизм» еще один атрибут, который в принципе от него неотделим. И говорить не о гуманизме вообще, а об АМБИЦИОЗНОМ ГУМАНИЗМЕ.

Коммунизм и был историческим проявлением данной метаисторической сущности. Он спасал ее в момент, когда огонь классического Модерна начал угрожающе угасать. Уловить катастрофичность этого угасания можно, прочитав подряд два романа Золя - «Дамское счастье» и «Жерминаль». И сопоставив прочитанное с нашей действительностью.

Итак, по одну сторону баррикад был амбициозный гуманизм в его исторически обусловленном качестве. А по другую сторону?

По другую сторону был фундаментальный антигуманизм. Фашизм - это лишь исторически обусловленная ипостась данной метаисторической сущности, проникнутой глубочайшим презрением ко всем человеческим амбициям (возможностям и готовностям). А также презрением к чему-то большему («Творенье не годится никуда», - сказал Мефистофель).

С незапамятных времен и до тех пор, пока человечество, сохраняя амбициозность, остается Человечеством с большой буквы, будет продолжаться вечный бой между теми, кто несет через все разочарования и тяготы огонь собственных амбиций, и теми, кто этот огонь хочет погасить. И враг знает: главное - погасить этот самый огонь. И все будет «тип-топ». Сразу появятся и фюрер, и рейх, и вся прочая ДЕГУМАНИЗАЦИОННАЯ МЕРЗОСТЬ.

Проект «многоэтажное человечество»… Ахи и охи по поводу объективности глобализации как триумфа неравенства… Что в самой сердцевине этой «психической», к которой так точно отнесся Василий Иванович Чапаев? В сердцевине - проект фундаментальной и необратимой ДЕГУМАНИЗАЦИИ этого самого человечества. Это, и только это.

Нельзя разделить человечество непреодолимыми перегородками фундаментального неравенства, - и не дегуманизировать его. И нельзя дегуманизировать человечество, не создав коллизии фундаментального непреодолимого неравенства, легитимированного всем, чем угодно - онтологией, антропологией, метафизикой, наконец.

В ответ на специфическое воспевание глобализации на форуме «Стратегия 2020» было сказано: «Я не хочу жить в таком мире!» Оставалось добавить - в каком. В МИРЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ДЕГУМАНИЗАЦИИ.

Этот мир предопределен? Он объективен, как законы Ньютона? А почему это? В силу каких новых знаний о человеке? Но даже если вы считаете этот мир объективным - назовите подлинное имя: ДЕГУМАНИЗАЦИЯ. Назовите это имя, а не сюсюкайте! И тогда многое встанет на свои места.

ВОЗНИКНЕТ СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР о судьбе гуманизма в XXI столетии. Чуть-чуть яснее станет, почему ДАЖЕ СЕЙЧАС, после краха СССР и всего остального, что было связано с коммунизмом как проявлением гуманистических амбиций в ХХ столетии, так яростно борются с тем, что может об этих амбициях напомнить.

Яснее станет и то, что такая борьба в ее предельном выражении всегда носит гностический (или, если хотите, парагностический) характер. Что суть ее в том, чтобы дискредитировать любые предельные амбиции гуманизма, в каком бы историческом обличье они ни предстали.

Яснее станет и «общий знаменатель» разных форм борьбы с коммунизмом как проявлением амбициозного гуманизма. Потому что различия этих форм являются лишь способом сокрытия этого самого «общего знаменателя». Пробейтесь от видимости, с ее кажущимся многообразием, к сути - и многое станет ясно.

С амбициозным гуманизмом боролись, говоря, что коммунизм и фашизм - это одна и та же гнусность под названием «тоталитаризм».

С ним боролись, выворачивая данное лживое уравнение наизнанку и утверждая, что коммунизм и фашизм - это два «благих» брата-близнеца.

Да мало ли еще как воевали гностики, стремящиеся девальвировать человеческие амбиции (и развитие как их порождение), с коммунистами, стремившимися ревальвировать эти самые предельные человеческие амбиции!

Главный же метод борьбы - замутнение всего и вся. Нет в сегодняшнем общественном сознании ясной картины, в которой «либо-либо». Либо новый огонь предельных амбиций - либо Четвертый рейх. Либо ревальвация гуманизма - либо его девальвация. И в этом замутнении наиболее циничные провокаторы доходят до отождествления коммунизма с гностической ересью.

«Психическая, говоришь?»…

Антигностический пафос коммунистов - СЛИШКОМ ОЧЕВИДЕН.

Антикоммунистический пафос гностиков - тоже.

Неоднократно говорилось о том, что «Мастер и Маргарита» Булгакова - величайший гностический роман ХХ века. Согласитесь, отрицать гностический дух данного романа, мягко говоря, некорректно. Но если все обстоит так, то понятно, откуда взялись «Роковые яйца» и «Собачье сердце». Писатель сам называл себя «черным сатириком».

Черная сатира всегда была средством разрушить то, на что она направлена. Сейчас это назвали бы «черным пиаром». На что была направлена та черная сатира, тоже понятно. На метафизический коммунизм. На Богданова с его «Тектологией» и богостроительством. На концепцию нового человека и нового гуманизма. На Пролеткульт с его индустриальной метафизикой, призванной выдвинуть концепцию форсированного развития, альтернативную классическому модерну.

Чем это закончилось, тоже знаем. Это закончилось погаными словечками «совок» и «шариков». Словечки эти взяла на вооружение перестройка. В изящном виде слово «совок» было модифицировано Зиновьевым и превращено в «homo soveticus». В конечном счете все это атаковало уже не только коммунизм и его метафизические (небезусловные, кто спорит) модификации, но и просто русского человека, принявшего мерзкую (понятно чью) «красную веру». Это его назвали «шариковым», то есть недочеловеком.

Когда орды (Третий рейх, например), желающие уничтожить русского метафизического геополитического конкурента, говорят о «русской свинье» или «унтерменше», о «народе рабов» или «славянском неандертальце», то это понятно. Мерзость от этого не уменьшается, но понятность есть - люди воюют на уничтожение.

А когда то же самое было сделано и продолжает делаться силами, которые называют себя русскими, то мерзость возводится в квадрат и при этом помножается на злобное «антисмыслие». Одни делают понятно зачем (в их действиях смысл есть). А другие - просто так? Чтобы подживиться да поучаствовать?

Это все явным образом соотносится с нынешними экстазами по поводу самых разных сил, шедших вместе с Гитлером под якобы русским знаменем. Ни под каким русским знаменем идти вместе с Гитлером было нельзя. Потому что Гитлер явно и недвусмысленно говорил об уничтожении русских. Не коммунизма только, а русских.

Прибалты в принципе могли идти с Гитлером в едином строю. Это было ничуть не менее омерзительно (любой фашизм омерзителен). Но тут мерзость приобретала какие-то легитимационные обертона. Потому что Прибалтика могла остаться на карте победившего Третьего рейха. В виде порабощенной территории, но могла. А Россия - не могла. И Русь не могла - при любой уменьшительности. Прибалты получали «антропологическую квоту» и социальные позиции в Третьем рейхе. Русские - нет.

И что же это за русские, которые, тем не менее, шли вместе с Гитлером?

История показала, что вопрос - идти или не идти вместе с Гитлером на Москву - расколол людей, одинаково не симпатизирующих коммунизму. Деникин заявил, что он не может соучаствовать в уничтожении своего народа, которое явно замыслил Гитлер. А Краснов сказал, что пойдет за Гитлером. Но оговорил, что пойдет потому, что он (Краснов) не русский, а казак, а Гитлер может соорудить Казакию. Но почему тогда Краснов - русский патриот?

Казалось бы, старый спор. Однако он не утерял, как мы видим, историософской и политической актуальности.

Восславить Краснова и даже оправдать его можно при трех условиях:

а) При беспредельной ненависти к коммунизму и готовности заключать в объятия всех его врагов.

б) При глубокой симпатии к фашизму. Причем такой глубокой, которая не может сводиться к принципу «люблю всех, кто воевал с красными, - вплоть до Гитлера». Нет, надо любить Гитлера и другой любовью, пусть не абсолютно фашистской, но сходной. Гностической, например.

в) При огромном внутреннем отвращении к русскому народу, который, как считал Краснов, принял внутрь себя «страшный антропологический вирус коммунизма», и потому должен быть истреблен в назидание человечеству и в недопущение новой вирусной эпидемии.

Вопрос на засыпку: совместимы ли эти А, Б и В с амбициями суверенной России? Амбиции невозможны в силу В. Суверенность - в силу всего остального (Казакия, Идель-Урал и так далее).

Любителям всеядности напоминаю, что Казакия и Идель-Урал - отнюдь не химеры Гитлера, ушедшие в небытие вместе с ним. Это не потерявшие актуальности планы по отделению от России ее Юга (Казакия) и Поволжья (Идель-Урал). Они перешли из гитлеровской доктрины в Декларацию о порабощенных народах, принятую Эйзенхауэром в 1959 году и не отмененную до сих пор.

Жена Ющенко - курировала в Белом доме элитных антирусских антикоммунистических украинцев. В точности тех, которым все мы обязаны этой самой Декларацией о порабощенных народах.

Вокруг России - неостывающая ненависть к тому, без чего у России нет и не может быть никаких амбиций. «Красновщина» и многое другое нужны нашим врагам для окончательного уничтожения источников нашей амбициозности.

А мы-то сами что делаем?