Газета Завтра 798 (10 2009)

Сергей Кургинян КРИЗИС И ДРУГИЕ IV О грозящей катастрофе

Продолжение. Начало — в NN 7-9

20 ФЕВРАЛЯ 2009 ГОДА состоялся закрытый обед в нью-йоркском Колумбийском университете. На него съехались ведущие финансисты, экономисты и аналитики мира. Встреча, как говорят, длилась около 11 часов. Мероприятие было посвящено мировому экономическому кризису и приурочено к ежегодной конференции Центра капитализма и общества при Колумбийском университете. Был поставлен вопрос о том, что угроза глобального коммунизма вновь появилась на горизонте. Что возможно глобальное полевение. Что Маркс — прав…

До какой степени прав? По этому поводу развернулась дискуссия.

"Глупости, коммунизма не будет", — возразил утверждающим это коллегам один нобелевский лауреат. Кому он возражал? Другим экспертам высшей категории, присутствовавшим на обеде и сделавшим прогноз, который он назвал глупостью. Вот до чего дошло!

Пол Волкер на обеденной церемонии прямо сказал, что мировая финансовая система никогда не восстановится в прежнем ее состоянии. Что новый капитализм будет другим.

Лауреат Нобелевской премии в области экономики Эдмунд Фелпс заявил, что только национализация крупных банков может восстановить доверие к банковской системе.

Главный экономист ЕБРР Виллем Байтер сказал: "Лучше перерегулировать, но быстро, чем недорегулировать и затянуть. Больше нельзя полагаться на "невидимую руку рынка".

А на что полагаться-то? На госрегулирование? Но может ли оно осуществляться в условиях уже сформированной структуры мирового хозяйства, поспешно названной "глобализационной"? Национальное государство может регулировать свой национальный рынок. Да и то с трудом. Но как оно должно регулировать то, что стало ультра-транснациональным ("глобализационным")?

Так на что полагаться? На международные институты (МВФ и так далее)? Они уже показали свою беспомощность перед лицом обрушившейся на мир ситуации.

Куда идем? К формированию мирового правительства, как сразу стали предполагать многие, включая нашего известного экономиста Е.Ясина? Поди его еще сформируй. США всем все продиктуют? Так видим, как диктуют. В том-то и дело, что сформирован ультра-транснациональный пласт мирового хозяйства, которому ничто из того, что есть, ничего продиктовать не может.

Кейнсианство — штука хорошая. Но для ситуации "национальное государство — национальный рынок". Или для ситуации "мировое государство — мировой рынок".

А когда рынок в существенной своей части ультра-транс… и так далее, а государство — национальное… Какое кейнсианство, помилуйте? В том-то и суть ситуации, что не работают "оба два" — ни либеральное, ни консервативное, ни Фридман, ни Кейнс. А для того, чтобы Кейнс заработал, надо демонтировать все ультра-транснациональное хозяйство, которое с упоением выстраивали в течение последних десятилетий. А как вы его демонтируете? Скорее, оно вас демонтирует. Как говорится, быстренько и со вкусом.

Нет, ситуация и впрямь слишком неординарна. И не зря кое-кто заговорил о Марксе. Он ведь и не Фридман, и не Кейнс. Как говорил герой Достоевского, "хоть и ретроградно, а все же лучше, чем ничего".

Тем более, что перед Карлом Марксом раскланиваются и высокие католические фигуры (архиепископ Райнхард Маркс, например). И Далай-лама. Да мало ли еще кто. Только на родине победившего некогда марксизма-ленинизма занимаются прямо противоположным.

Но об этой родине, она же — наше с вами Отечество — чуть позже. Давайте завершим рассмотрение закрытого нью-йоркского обеда, на котором представители мирового капитала и связанные с этим капиталом интеллектуалы рассуждали о происходящем. А также зачитали вслух нижеследующее:

"Владельцы капитала будут стимулировать рабочий класс покупать все больше и больше дорогих товаров, зданий и техники, толкая их тем самым брать все более дорогие кредиты, до тех пор, пока кредиты не станут невыплачиваемыми. Невыплачиваемые кредиты приведут к банкротству банков, которые будут национализированы государством, что в итоге и приведет к возникновению коммунизма".

"Дас Капитал", — сказал озвучивший этот тезис европейский корифей, пообещавший перед этим познакомить публику с высказыванием "футуролога", сумевшего предсказать кризис. Публика, которой это зачитали, хлопала и смеялась. Джордж Сорос среди прочих.

О Соросе. Главным событием в рамках обсуждаемого мероприятия следует все же считать выступление Джорджа Сороса. Который прямо заявил, что (цитата) "рыночный фундаментализм, вера в то, что рынок может сам себя корректировать, привели к дерегуляции глобального рынка… Банкротство Lehman Brothers стало коллапсом финансовой системы, которую подключили к искусственным аппаратам поддержания жизни, на которых она держится и сейчас. 15 сентября 2008 года (день банкротства Lehman Brothers — С.К.) стало началом падения экономики, и нет никакого сигнала, когда она достигнет дна".

Итак, к числу тех, кто стал называть происходящее не кризисом, а чем-то другим — в данном случае "коллапсом", — добавился Джордж Сорос. Обращу внимание читателя на то, что весьма осведомленный и изощренный Сорос, чьим оценкам в сфере глобальных тенденций можно доверять больше, чем оценкам многих других, не просто говорит о коллапсе, но и называет дату начала коллапса — 15 сентября 2008 года. И связывает начало коллапса именно с банкротством Lehman Brothers. Сорос не детализирует эту свою оценку. Но если мы хотим разобраться в происходящем не на уровне общих фраз и абстрактных философствований, нам придется подробнее заниматься именно Lehman Brothers. Но — позже.

Сейчас же я предложу читателю еще одну цитату из того же выступления Джорджа Сороса: "Этот финансовый кризис во многом напоминает коллапс советской системы, свидетелем которого я был. И тогда, и сейчас люди не понимали, что происходит".

ИТАК, ДЖОРДЖ СОРОС не только называет происходящее "коллапсом", но и устанавливает соответствие (изоморфизм, как сказали бы математики) между коллапсом, который мы наблюдаем, и коллапсом советской системы, иначе именуемым "перестройкой".

Фактически, речь идет о том, что происходящее (начиная с состоявшегося 15 сентября 2008 года краха Lehman Brothers) — это глобальная перестройка. Не зря, видимо, М.С.Горбачев говорил, что США нужна перестройка, аналогичная советской. А поскольку США давно сделали весь мир своим заложником, то перестройка в США — это и перестройки в других, зависимых от США, регионах. Регионов этих слишком много. Слишком многие поверили в блеф глобализации. Таким образом, перестройка в США автоматически становится всемирной перестройкой. И одновременно "перестройкой-2" у нас. У нас, уже переживших один раз перестройку как катастрофу инверсии (то есть замены прогресса регрессом), и катастрофу деструкции (конкретно — государственного распада).

Теперь мир пытаются перестроить через всемирную катастрофу сходного типа. Катастрофу, раскрученную по определенной спирали и призванную разным образом повлиять на разные точки земного шара.

Вообразите себе спираль, которая начала раскручиваться из США, затем стала, сложным образом разветвляясь, бить по разным точкам земного шара, а в итоге должна стянуться где-то в финальный узел.

И представьте себе, что этот финальный узел кто-то планирует затянуть у нас на шее. А почему бы нет? Тем более, что мы из последних сил цепляемся за уже отмененные почти всеми благоглупости по поводу кризиса. Наша элита не хочет признавать того, что признают ее кумиры, обсуждающие происходящее на конференциях и закрытых обедах, подобных вышеописанному. Почему? Возникает какое-то ощущение, что мы на этих обедах — предмет политико-экономического и иного кулинарного творчества. Своего рода гусь в яблоках…

Описывая определенным образом мировой процесс, Джордж Сорос очень специфически анализирует Россию и все, что в ней происходит. Нельзя сказать, что его оценки полностью высосаны из пальца. Или даже супертенденциозны. Оценки как оценки. Но если всмотреться в нюансы этих оценок и их интонацию, то ощущение, что обедают не с нами, а нами, укрепляется. Речь не о художественных метафорах и не о конспирологии. А о вполне корректной и давно математизированной теории "слабого звена".

Упорное нежелание элиты этого самого "слабого звена" вводить в рассмотрение по отношению к происходящему другие понятия, нежели "кризис", приобретает специфический характер. Гусь разгуливает, важничает, гогочет, воображает себя огнедышащим драконом. Но его уже представляют в виде аппетитного блюда, с поджаристой корочкой. И обсуждают, как подавать.

"Перестройка-2" в моем многострадальном Отечестве — это и есть изготовление гуся в яблоках и его подача на глобальный стол. С выносом "а ля рюс". С подачей к гусю соответствующего набора закусок, приправ, спиртного.

27 февраля 2009 года премьер-министр РФ Владимир Путин на встрече с руководством партии "Единая Россия" заявил следующее: "Мы вынуждены констатировать, что кризис далек от завершения и даже не достиг своего пика. Предпринимаемые правительствами наиболее развитых экономик мира меры пока видимых результатов не приносят. А это значит, что такое состояние может сохраниться на достаточно долгое время".

Премьер России дает совершенно верную оценку ситуации. А после этого сразу говорит: "Ситуация непростая… год будет трудным, но катастрофы никакой не произойдет".

Путин — не Гайдар. Он не имеет права сказать, что в стране произойдет катастрофа. Как только он об этом скажет, начнется паника. Кроме того, адресаты Путина — не интеллектуалы Арнольд и Том, а население России, для которого катастрофа — это нечто, происходящее в очень короткий временной промежуток и имеющее абсолютно сокрушительный характер. Обращаясь к населению и той партии, за которую большинство этого населения проголосовало, Путин говорит: "Мы в состоянии удержать ситуацию, и мы ее точно удержим".

А что еще может сказать премьер-министр и лидер правящей партии? Что он НЕ удержит ситуацию?

Вроде бы все абсолютно правильно. Меньше всего я агитирую за то, чтобы высочайшие должностные лица, обращаясь к народу, порождали своими сокрушительными констатациями панику. Но сообщество, которое кто-то называет "экспертным", кто-то "интеллектуальным", а кто-то аж "национальной интеллигенцией", не имеет права вторить констатациям политического VIP, обусловленным тем, что называется noblesse oblige ("положение обязывает").

У сообщества, о котором я говорю (и к которому себя причисляю), совсем другое положение, и оно совсем к другому обязывает. Тем более, что плюсов без минусов не бывает, и внутри констатации Путина — "катастрофы никакой не произойдет", "мы в состоянии удержать ситуацию, и мы ее точно удержим" — есть не очень заметные на сегодняшний день, но достаточно серьезные минусы.

Любое общество, наше в том числе, делится на людей, которых легко успокоить начальственным заверением о том, что ситуация под контролем, — и других людей, которых подобные заверения либо не успокаивают, либо даже, наоборот, настораживают.

Как именно называть легко и трудно успокаиваемых? "Инфантильными" и "взрослыми"… "Покорными" и "строптивыми"… В конце концов, неважно. Важно, что в любом обществе есть достаточно много людей, которым мало сказать, что ситуация под контролем. Им надо еще объяснить, в чем суть ситуации и за счет чего она окажется под контролем. Обычно таких людей принято называть "социальным активом". Конечно, это меньшинство населения. Но в определенных ситуациях это меньшинство ведет за собой большинство.

На вас летит крупный астероид. Вы знаете, что его столкновение с Землей вызовет глобальную катастрофу. Вы обращаетесь к человечеству и говорите: "Люди Земли, на нас летит астероид. Ситуация тяжелейшая, но мы в состоянии ее удержать и точно удержим". Как отреагируют люди Земли?

Одни (покладистые) скажут: "Слава богу, начальству виднее". А другие ("социальный актив")? Они не обязательно начнут паниковать. Они всего лишь поинтересуются массой астероида и его траекторией. Если они поймут, что астероид просто расколет Землю, и все погибнут, — то они одним способом распорядятся оставшимся временем. Кто-то изольет на ближних свою любовь, кто-то будет молиться богу, а кто-то нажрется или уколется. И что? Это их право. Ибо это их время.

Если же они узнают, что астероид вызовет всего лишь тот или иной масштаб проблем, совместимых с выживанием, — то постараются обеспечить свое выживание в рамках имеющихся у них возможностей. И это тоже их право.

Но главное — как только вы им скажете об астероиде, они сразу же обязательно начнут интересоваться его параметрами. То есть в нашем случае — попросят вас добавить к констатации того, что вы можете удержать ситуацию, внятное описание вами как содержания этой самой ситуации, так и средств, с помощью которых вы будете удерживать ее под контролем.

Если вы не опишете содержания ситуации, то они поинтересуются у других. А другие, рассказав им о содержании ситуации, заодно расскажут и о том, кто виноват в приобретении этой ситуацией именно данного содержания. И эти другие — совсем не обязательно будут объективны. Например, они могут рассказать, что вы могли бы расстрелять астероид ракетами и разбить его на куски, но вместо этого занялись чем-то другим. Рассказав нечто подобное, они натравят на вас население. Это — обязательный в ситуациях такого рода тип политической деятельности противников власти. Осуждать этих противников за необъективность и такую деятельность, конечно, можно. Но это все равно, что сетовать на то, что идет дождь. Чем сетовать — лучше обзавестись зонтиком.

Так с какой ситуацией мы имеем дело? Удержит ее власть или нет, за счет чего удержит… Согласитесь, что анализировать это можно только после того, как будет определен масштаб ситуации. Масштаб же ситуации определяется как самими событиями, так и их осмыслением. Осмыслением занимаются те, кто располагает и аппаратом (средствами изучения проблемы), и сведениями о состоянии дел.

Джордж Сорос располагает, безусловно, и тем, и другим. Да и остальные участники нью-йоркского закрытого обеда — тоже. Сорос, адресуясь еще просто к самим событиям, а не к их пониманию, фокусирует внимание прежде всего на одном событии. На произошедшем 15 сентября 2008 года крахе Lehman Brothers. То, как он фокусирует внимание именно на Lehman Brothers, побуждает меня провести параллель между 15 сентября 2008 года, когда грохнулись эти самые "Brothers", и 11 сентября 2001 года, когда грохнулись не "Brothers", а "Twins". Можно сказать, что рухнувший Lehman Brothers — это в каком-то смысле аналог рухнувших "близнецов". С той лишь разницей, что этот, несравненно более могущественный и важный, чем "близнецы", объект был атакован не самолетами, а иными средствами. Средствами с принципиально более высокой сложностью и столь же более высокой поражающей способностью.

Итак, аналогия между 15 сентября 2008 года и 11 сентября 2001 года правомочна. Но с одной оговоркой. 15 сентября 2008 года — это аналог 11 сентября 2001 года, имеющий гигантский повышающий коэффициент. Может быть, этот коэффициент равен 1000, а может быть — 100000. Но в любом случае, 15 сентября 2008 года — это супер-, гипер-, мегааналог 11 сентября 2001 года.

Тротил разорвет ваше тело на куски. А жесткое рентгеновское излучение убьет каждую клетку вашего тела, и поначалу вы этого не заметите. На что похожа мировая экономика после 15 сентября 2008 года? Вы помните знаменитую фотографию отравленного полонием Литвиненко, обошедшую все газеты? Представьте себе, что в постели лежит не конкретный Литвиненко, а вся эта мировая экономика.

ТАКОВА СИТУАЦИЯ. Премьер-министр РФ Владимир Путин называет эту ситуацию "непростой" и выражает уверенность в том, что она будет удержана. А Сорос и другие, собравшись на обеде в Колумбийском университете, называют ситуацию "коллапсом" и проводят аналогию между этой ситуацией и нашей "перестройкой-1", то есть катастрофой регресса и рассыпания.

Ситуация, о которой говорит Путин, и ситуация, о которой говорят Сорос и другие, — это одна и та же ситуация! С той лишь разницей, что Путин говорит о ситуации в сегменте мирового хозяйства, именуемом Российская Федерация, а Сорос и другие говорят о ситуации во всем мировом хозяйстве, рассматриваемом как целое.

Так как же эта ситуация во всем мировом хозяйстве может быть коллапсом, катастрофой регресса и распада (глобальной перестройкой, напоминающей коллапс СССР), а ситуация в отдельном сегменте этого хозяйства в то же время может быть всего лишь "непростой"? Как может быть, чтобы целое падало вниз, и дна не было видно, а часть этого целого испытывала определенные трудности, и не более того?

Это может быть только в случае, если часть отделится от целого, отгородится от него разного рода экономическими стенами. Однако ни о чем подобном речь не идет. Наши реформаторы продолжают гордиться тем, что они очень прочно вписали российскую экономику в глобальную экономику. Но прочное вписывание — означает изоморфизм процессов, происходящих в части и целом. У целого коллапс (коллапс — это специальная, особо опасная разновидность катастрофы) — и у части, прочно вписанной в это целое, будет тот же коллапс. А как иначе-то?

27 февраля 2009 года премьер-министр Владимир Путин выступает перед "Единой Россией" и говорит о непростой ситуации, которую мы в состоянии удержать, и о том, что катастрофы не будет.

А 25 февраля 2009 года министр финансов Алексей Кудрин заявляет, что доходы бюджета-2009 упадут на 42% по сравнению с прошлым годом. Что эти доходы составят всего 6,3 триллиона рублей. А расходы должны достичь 9,3-9,5 триллиона рублей. Таким образом, дефицит бюджета составит 8% ВВП (более 3,2 триллионов рублей). Что-нибудь в районе 80 миллиардов долларов… Чем будет покрываться этот дефицит? Сокращением расходов бюджета? За счет чего и кого? Кредитами? Кто их даст и на каких условиях?

26 февраля (то есть за день до выступления премьера В.Путина перед "Единой Россией") министр финансов А.Кудрин, выступая на коллегии Федеральной налоговой службы, сказал также о ценах на нефть: "Даже если цена пойдет вверх и будет не 41 доллар за баррель, а 44 доллара за баррель или даже 50-55 долларов за баррель, то ВВП всё равно будет падать".

Кудрин сказал также, что нового "нефтяного дождя" в ближайшие годы ожидать не следует: "Таких цен и такого спроса на нефть в ближайшие 3-5 лет не будет".

Правительственный прогноз падения ВВП на 2,2% при условии цены на нефть 41 доллар за баррель (примерная нынешняя цена) тем самым закрепляется в качестве долгосрочного прогноза (прогноза на 3-5 лет, если верить Кудрину). Каково же в этом случае будет совокупное падение ВВП Российской Федерации?

Во-первых, для его оценки недостаточно просто перемножить 2,2% годового падения на 3 или 5 лет. Падение вследствие уменьшения абсолютного значения ВВП будет возрастать, и за 5 лет может составить не 11%, а процентов 15-16.

А во-вторых, кто сказал, что в условиях коллапса (и определенных международных манипуляций, которые я описал в предыдущей статье этого цикла) цена на нефть не составит 25 или даже 20 долларов за баррель? А ведь мировая конъюнктура знавала и более низкие цены. Насколько в этом случае упадет ВВП? И чем является его падение за пятилетку на 25% — непростой ситуацией или катастрофой? Насколько ВВП должен упасть для того, чтобы ситуация называлась катастрофической? А ведь дело, как мы понимаем, не сводится к одному лишь падению ВВП.

Алексей Кудрин — холодный, рациональный человек, не склонный к драматизации. Он министр финансов в правительстве Владимира Путина. И он — одна из ключевых фигур в команде Путина. Кудрин никогда не выходит за рамки своих прерогатив. Но в рамках этих прерогатив он способен отстаивать свою позицию, пользуясь особым, исключительным доверием премьера. Возможна ли его отдельная от Путина политическая игра?

В принципе, ситуация столь экстраординарна, что возможно многое. Но вероятность такой отдельной игры Кудрина крайне низка! Так что же? Кудрин называет некие вполне экстремальные параметры нынешней ситуации, а Путин называет эту ситуацию "непростой" и "удерживаемой". А как ее удерживать при таких параметрах? Известны две возможности — внешние заимствования и коллективное "затягивание поясов".

Но чтобы эти "пояса" начать затягивать коллективно, нужно очень и очень многое. Нужно глубокое и показательное самоограничение со стороны богатых (имевшее, кстати сказать, место при Рузвельте, предложившем такое лекарство от катастрофы того времени в США).

Нужен политический язык, на котором можно говорить с бедными. На каком языке говорили Рузвельт в эпоху экономической катастрофы в США или Сталин в эпоху военной катастрофы 1941 года — известно. Это был один и тот же, почти евангельский, язык глубочайшего уважения к тем, кому наиболее тяжело. Никто им не рекомендовал выживать по принципу "спасение утопающих — дело рук самих утопающих". Как бы жестоко с ними ни обращался Сталин — у них была конкретная карточка, позволяющая в подавляющем большинстве случаев хотя бы не умереть с голоду. И Рузвельт в тяжелые годы поступал сходным образом в том, что касалось материального обеспечения неимущих.

Что же до морального и иного "обеспечения", то тех, от кого ждали стойкости перед лицом особых лишений, называли братьями и сестрами. На каком сейчас языке к ним будут обращаться теперь? "Неуспешные и никчемные, к вам обращаюсь я, лузеры мои!"?

Ситуация-2009 пока что абсолютно неэластична. Богатые требуют от власти разнообразного покрытия своих разнообразных издержек. Бедные, видя это, никак не хотят санкционировать снижение своего нынешнего, уже предельно низкого, социального статуса. Ведь дальнейшее снижение этого статуса и впрямь граничит с чем-то наподобие "царя-голода", описанного Леонидом Андреевым. И, кроме того, нестерпимый вообще царь-голод становится абсолютно нестерпимым в существующем климате, при котором нет ни самоограничения богатых (что, конечно же, самое главное), ни адекватного политического языка для бедных (что тоже крайне немаловажно).

Так что же тогда делать? Как раз для этих ситуаций и создан так называемый долговой капкан.

Долговой капкан принципиально отличается от обычного кредитования. Обычный кредитор не ставит никаких политических условий, не пытается определять курс страны, не требует двусмысленных политических реформ. Он вообще ничего не требует, кроме того, чтобы ему выплачивали оговоренный годовой процент с данной им в кредит суммы. Подобный обычный режим кредитования характерен для ситуации бурного экономического роста, избытка кредитных ресурсов, которые куда-то надо, что называется, "распихать". Так кредиты "распихивались" до 15 сентября 2008 года.

Теперь все это позади. А значит, любой кредит, исчисляемый суммами в десятки, а то и сотни миллиардов долларов, будет в чем-то кредитом политическим, то есть этим самым долговым капканом.

Кроме того, одно дело брать кредит для того, чтобы вложить его высокорентабельным образом, а получив сверхприбыль за счет высокой рентабельности вложений, рассчитаться с кредитором из этой сверхприбыли, да еще и самим подзаработать. А другое дело — из взятых в кредит средств гасить расходы бюджета, зная точно, что кредитные обязательства только накапливаются.

Так залезали в капкан в ходе "перестройки-1". Так же хотят залезать и сейчас? Хотят ли?

В том же своем выступлении 26 февраля 2009 года Алексей Кудрин заявил, что средств Резервного фонда хватит на 2,5 года. Но ведь он же сказал о том, что падение ВВП и прочие неприятности могут продлиться до 5 лет! И что делать после того, как средства Резервного фонда иссякнут?

Читатель может возразить, что сейчас важно не то, что произойдет через 2,5 года, а то, что произойдет через 2,5 месяца. И он абсолютно прав. Но когда определенный способ решения проблем растабуирован (пусть и с оговоркой, что табу будет снято в 2011, а не 2009 году), то факт растабуирования этого способа решения проблем — намного важнее, чем называние сроков, в которые данный способ может быть реализован.

На сайте самого Минфина сказано о том, что в ходе совещания 26 февраля 2009 года, "говоря о дальнейшей сбалансированности федерального бюджета после 2011 г., глава Минфина отметил, что придется, возможно, снижать некоторые расходы, а в противном случае увеличивать налоги или балансировать бюджет за счет заимствований".

ЭТО Я И НАЗЫВАЮ "растабуированием темы". Тема балансирования бюджета за счет заимствований — растабуирована. Выясняется, что балансировать бюджет за счет заимствований можно. Конечно, это придется делать не сейчас, но придется делать! Потому что неблагоприятный период долог, и средств на весь этот период не хватит.

При обсуждении финансовых вопросов приходится пользоваться разъяснительными метафорами, поскольку в противном случае все будет растворено в технологических деталях и недомолвках.

Предположим, что вы воспитали девушку в строгих правилах. И наложили табу на так называемое "легкое поведение" вообще и его коммерческий вариант, именуемый "проституцией". Потом вы подзываете девушку и говорите ей: "Знаешь, милая, ситуация очень тяжелая. И возможно — только возможно, не более того — тебе когда-нибудь придется коммерциализовать свою сексуальную жизнь. Вот ведь уже две твои подруги как удачно ее коммерциализовали! Только ты не думай, что это произойдет сейчас. Возможно, этого вообще не будет… Но ситуация, поверь, очень тяжелая. Да и вообще, не в XIX веке живем… Вот тебе книжки на эту тему, можешь почитать… Но это так — впрок и на крайний случай".

Что вы сделали с девушкой? Вы ее предупредили о каких-то маловероятных и несиюминутных сценариях? Ничуть не бывало! Вы растабуировали коммерциализацию сексуальных отношений, то бишь проституцию.

Через какое-то время вы опять зовете девушку и говорите: "Знаешь, ситуация развивается еще более неблагоприятным образом, чем все думали… Ну, и… Ты книжки-то почитала, которые я тебе давал?" А девушка уже почитала.

24 декабря 2008 года. Помощник президента РФ Аркадий Дворкович признал, что в 2009 году федеральный бюджет станет дефицитным. Что покрывать его станут из Резервного фонда. Дворкович затруднился назвать точную цифру дефицита бюджета. Помощник президента также не исключил, что России придется прибегнуть к внешним рыночным заимствованиям для преодоления последствий глобального финансового кризиса. Однако заверил, что речь не идет о заимствованиях у МВФ и других подобных организаций. "Россия считается хорошим заемщиком; если необходимо, это будет сделано", — добавил Дворкович.

20 января 2009 года Алексей Кудрин заявил о том, что Россия не намерена обращаться за кредитами на Запад. По словам Кудрина, Россия выдает кредиты, а не просит их, и в ближайшее время ситуация не изменится.

А не в ближайшее? Неужели этот вопрос возникает только у меня? А у тебя, читатель? "В течение двух-трех лет мы будем заимствовать на выгодных для себя условиях, но не у МВФ, а у мирового рынка, и не в этом году", — сказал Кудрин.

Значит, в следующем году все-таки будем заимствовать? А что значит "на выгодных для себя условиях"? Внешние заимствования для покрытия дефицита бюджета не могут быть выгодными. Читатель, ты сам-то как думаешь? Если ты взял кредит, купил грузовик, занялся выгодными грузоперевозками и из прибыли отдаешь кредит, то понятно, чем выгодный кредит отличается от невыгодного. А если ты взял кредит, съездил отдохнуть за границу, погулял в ресторанах и не знаешь, как отдавать… Конечно, важно — надо тебе отдать сумму кредита плюс 10% или сумму плюс 20%. Но ты не можешь отдать и сумму без процентов, потому что ты кредит проел!

А почему ты проел? Например, потому, что твоя жена, которую ты ужасно любишь, от тебя уйдет, если ты ее не сводишь в театр, в ресторан, не прокатишь за границу. В этом случае твои чувства к любимой женщине и свойства её характера (доминирование в нем потребительской мотивации) делают твой бюджет неэластичным. И всё, что тебе остается для того, чтобы отсрочить жизненную катастрофу (уход любимой женщины), — это брать кредиты и проедать, и снова брать, и снова проедать.

Продолжение следует