Газета Завтра 877 (36 2010)

Владимир Бондаренко ПОЧЕМУ УШЁЛ ТОЛСТОЙ?

Сто лет назад ушел из жизни, ушел из нашего мира величайший русский писатель Лев Николаевич Толстой. Сто лет назад восьмидесятидвухлетний граф Лев Толстой тайно, ночью ушёл из одного из своих многочисленных имений — из Ясной Поляны. Зачем он ушёл? И почему это событие стало всемирным? Думаю, тогда, в 1910 году, причины были видны гораздо яснее, чем сегодня.

Тем более, вовремя вышла книга Павла Басинского "Лев Толстой. Бегство из рая". Впрочем, чем скрупулезнее прослеживает Павел Басинский жизненный путь Льва Толстого, чем глубже погружается в семейный мир Ясной Поляны, чем талантливее реконструирует подробности ухода великого старца из своего имения, тем больше у внимательного читателя возникает вопросов.

А может быть, загадку побега до сих пор придумывают, придумывают уже добрых сто лет? Придумывали близкие, весь семейный круг Льва Толстого, придумывали чиновники, придумывала церковь. Как ни парадоксально, Павел Басинский, последовательно приходя к выводу, что вся жизнь Толстого была подготовкой к побегу, самой причиной побега даже особенно не занимается. Спасибо ему и за то, что он предельно объективно дает ищущим все ключи к якобы таинственной двери.

На мой взгляд, если есть недостаток этой книги, то он — в её антиидеологичности. Павел Басинский оказался соразмерен нашему времени, осознанно чурающемуся любой идеологии. Разбираются крайне интересно психология, быт, чуть ли не физиология всей семьи Толстого. Но это же книга об одном из величайших идеологов ХХ века. Об идеологии — ни слова.

Нелепо сводить всё к психологии самого писателя, к его, как нынче говорят, менталитету. Мол, беглец по натуре был, вот и побежал. С некоей иронией воспринимается и заголовок книги "Бегство из рая". Сам же Басинский подробнейше описал, каков был к концу жизни писателя этот рай-ад. Как заметил Василий Розанов: "Узник ушел из деликатной темницы". Тогда подумаем, почему темница, почему к концу книги мы вместе с автором приходим к мысли о неизбежности ухода Толстого.

В корне не согласен с тем, что пишет Басинский: "Надо осознать, что его уход — это прежде всего семейная история…". Если бы это была семейная история, и шума никакого бы не было, ни сто лет назад, ни сейчас. Мало ли ярчайших, гениальнейших писателей в самом разном возрасте уходили и уходят от своих жен. Скорее трудно найти писателя без семейных историй. Кроме бульварной хроники, это никого не интересует.

Басинский почему-то не пожелал писать всю правду о великом уходе, ибо это была бы уже другая тема, другая книга. Он справедливо признается, что его книга "…написана не столько для мужчин, сколько для умных и чутких женщин. Почему-то мне кажется, что они должны рыдать, читая историю конфликта Льва Николаевича и Софьи Андреевны". Так и есть. Будут рыдать. Тонкий чувствительный семейный документальный роман.

Увы, подобных семейных коллизий хватает в жизни каждого человека. Но, повторяю, неужели это всего лишь один из множества уходов из семьи всемирно известных писателей, актеров, ученых, политиков? Тогда почему такой страх в правительстве? Почему Львом Толстым занимаются Победоносцев и Столыпин? Автор величайших романов "Война и мир", "Анна Каренина" что-то там не поделил в семье, ну и что? Кого, кроме обывателей, интересуют обычные семейные страсти? Стали бы Иван Бунин или Василий Розанов размышлять об обычном семейном разладе?

Павел Басинский прекрасно описал весь семейный путь Льва Толстого. Не постеснялся процитировать самые греховные и порочные мысли молодого Толстого о девках, о неудержимой плотскости графа и одновременно (а вернее, напрямую связанной с плотскостью) женофобии, о чуть ли не латентном гомосексуализме. "Голубые" радостно потирают руки. Удовлетворив страсть, молодой Толстой тут же с отвращением думал о предмете страсти.

Затем был долгий, примерно пятнадцатилетний семейный мир счастья, лучший творческий период, рождение большинства детей. Так бы и шла жизнь до конца, всемирное признание, постепенное затухание, почет и старческий уют великого писателя и богатого помещика. И даже, случись у такого гения семейная драма, уход из семьи, кто, кроме бульварной прессы, кинулся бы его описывать? Да и что описывать? В книге масса примеров поздних мелких, скорее платонических, увлечений и Льва Николаевича, и Софьи Андреевны, свод осуществлённых и потаённых романов. То, что любят нынче читать "умные и чуткие женщины". Но ведь не эти же романы привели к уходу Толстого из Ясной Поляны? Не они накалили отношения между Львом Николаевичем и Софьей Андреевной?

Дотошный Павел Басинский сам подробно рассказывает читателю, что все семейные скандалы в основном проходили на финансовой почве. Сначала раздел имущества при живом владельце. И какого имущества?

Забудем на момент, как забывали и его родственники, что Лев Толстой — русский гений. Павел Басинский вводит нас в помещичий мир Толстого, владельца десятка имений — от самарских земель до тульских и прочих. Одни имения не приносили твердого дохода, другие были высокодоходными, но всё это не сопоставимо с небольшим доходом большинства русских гениев, от Пушкина до Достоевского и Чехова. Дальше Басинский же и описывает, как настойчиво требовали при жизни писателя иные его дети своей доли в имуществе. И своего добились. Не будем ни осуждать, ни восхвалять Софью Андреевну: как почти всякая мать, она всегда на стороне детей. Это дети лишили отца при его жизни всякого имущества. Представьте сегодня любого крупного писателя, которого при жизни семья лишает всего имущества. Как-то жутковато становится.

Может быть, это лишение имущества и привело к трагическому исходу? Представим на момент, что Лев Толстой уходит из дома (по любым причинам) владельцем всего своего имущества. Выбирает, к примеру, свой московский дом, или самарское имение, или ближайшее имение в Николо-Вяземском. Переезжает туда и просит близких на время к нему не приезжать, оставить в покое. Скорее всего, так и было бы. Но у него не было своего места, куда можно уехать, — вот он и метался от Оптиной пустыни к Шамордино и Козельску. Неимущий старик...

К старости все его любовные страсти уходят. Казалось бы, мир и покой. Но отношения в Ясной Поляне накаляются всё больше и больше. Приводят к уходу из дома. В чём дело?

И опять Павел Басинский не скрывает: главной пружиной конфликта было тайное завещание Льва Толстого. Почему конфликт, почему тайное завещание? Всё имущество у отца отобрали — значит, пей-гуляй. Как пишет Басинский, дети проигрывали в карты многие тысячи золотых рублей, тут же и цыгане, и те же девки. Но если что, крупно задолжав, дети опять идут к мама, ведь она распоряжается доходами от почти всего литературного творчества своего мужа. А это тоже, по сведениям Басинского, в целом стоит миллион золотых рублей. Читая книгу, приходишь к выводу, что, оставь все свои доходы Лев Толстой жене и детям, или же составь при жизни неотменяемое завещание на все литературные доходы тем же детям, — ему не пришлось бы уходить из дома, или же его уход не был воспринят ими так трагично.

Все мои предположения, даже оспаривающие Басинского, выходят из его же детальной хроники жизни писателя. То есть он сам дает в руки своим оппонентам факты, за что ему честь и хвала. К примеру, он перечисляет все действительные и мнимые суицидальные попытки Софьи Андреевны, споры и даже резкую ругань детей. И всё или из-за возможного завещания, или из-за других материальных претензий. И опять же, если писатель ушел из дома из-за неимоверных требований родни отдать им поскорее все права на наследство, из-за чего переживает весь мир, из-за чего волнуются жандармы, из-за чего внимание прессы? Увы, в советское время нам все эти проблемы были непонятны. Сегодня, когда бракоразводные процессы миллионеров, от Березовского до всех иных олигархов, стали обыденностью, когда судебные процессы за наследство принимают самые жестокие и безобразные формы, увы, и поступки детей Толстого более понятны. Потерять какую-нибудь избушку или даже деревушку еще полбеды, но потерять миллион золотых рублей не очень-то хочется. И опять, меньше всего претензий к матери, к Софье Андреевне, которой самой никакие деньги были не нужны, но ради детей она боролась с мужем за наследство. Мать всегда биологически будет защищать своих детей.

Главный вопрос, не до конца проясненный в книге: зачем самому Толстому нужны были эти завещания и права на свои сочинения? Из-за чего он ушел из Ясной Поляны?

Неужели из-за того, что Толстой не выдержал мировой славы? Из-за своей психологии беглеца? Из-за непонимания в семье? Мнение Софьи Андреевны, высказанное уже после смерти мужа, понятно: "Что случилось, непонятно, и навеки будет непостижимо".

Крайне уважительно относясь к книге, я отвергаю мнение самого Басинского о Толстом, как большом ребенке, о его комплексе беглеца и главенстве семейной истории в причинах ухода.

Остается еще одна подробно разобранная в книге "Бегство из рая" часть жизни Льва Толстого — его отношения с В.Г. Чертковым. И опять же, приводится масса данных, выдержек из писем, но так и не понять, чем же являлся Чертков для писателя. Ценители "голубизны" опять могут поднять свою любимую тему. Мол, тайная гомосексуальная любовь. У Басинского, явно стоящего в споре семьи Толстого с Чертковым на стороне Софьи Андреевны, всё же есть и признание в фанатичной преданности Черткова Льву Толстому, признание его полного бескорыстия, но при этом всё та же старая советская концепция полубезумного, ограниченного "толстовца". Он даже не раз сожалеет, что Толстой был вынужден "подчиняться догматизму Черткова", постоянно упрекает самого Толстого за чрезмерное послушание этому ограниченному человеку. И на самом деле, что бы представлял Чертков без прав, данных ему Львом Николаевичем? Чего стоит этот фанатик и догматик без имени Толстого? Зачем был нужен Толстому этот ограниченный упрямый фанатик? Басинский чего-то не договаривает. Фантазия у читателей может гулять в любую сторону.

Всё правильно, Чертков без имени Толстого не нужен, только без какого имени и какого Толстого? Черткову не нужен был гениальный автор "Войны и мира" и "Казаков". Не нужен был писатель, помещик, семьянин, просто хороший человек. Ему нужен был пророк и провидец, мессия, духовный лидер.

Вот этой существенной главы в книге и не хватает. Под условным названием "Русский Будда". Не гениальный творец "Войны и мира" пугал царские власти и церковь. И даже не ради гениального писателя собирались студенты в защиту Толстого. Не из-за его прозы боялись народных волнений. И даже не резкие социальные статьи вызывали боязнь властей и церковников. И завещание тайное, отнимающее у детей права на литературные доходы, было не в пользу лично Черткова или какой-то группы сектантов.

Уверен, ушел из Ясной Поляны великий старец прежде всего потому, что стало невозможно соединять две жизни: жизнь писателя, помещика и семьянина и жизнь великого пророка, мыслителя, возможного зачинателя нового религиозного учения. И в этом случае конкретные фигуры были взаимозаменяемы. Вместо Черткова мог бы быть Бирюков или Булгаков. Даже вместо Софьи Андреевны кто-то другой, но противостояние было неизбежно.

Вроде бы Павел Басинский справедливо пишет: "К началу 1890-х годов Толстой перерастает самого себя. Он уже не был просто мужем и писателем. Толстой становится колоссальной духовной величиной, влияние которой в России сопоставимо только с властью царя и православной церкви. (Замечу, что это мало связано с его авторством великих романов и повестей. — В.Б. )

Его мировой авторитет не только в Европе и Америке, но и на Востоке, в буддийских, индуистских, мусульманских странах, растёт, как снежная лавина. Он превращается в философа уровня Лао-цзы и Конфуция, Шопенгауэра и Ницше. Через десять лет и даже раньше в Ясную Поляну польется поток паломников со всего мира к великому старцу, учителю мира сего.

Обладать "исключительными правами" на такого человека было нельзя. "Не делиться" со всем миром было нельзя. Нужно было смириться. Нужно было договариваться с Чертковым. Нужно было согласиться стать одной из фигур возле великого старца. Невзирая ни на что. Ни на 9 детей. Ни на хозяйство. Ни на собственное уязвленное самолюбие.

Нельзя сказать, что жена Толстого этого не понимала. Вообще это большое заблуждение, что С.А. чего-то такого совсем не понимала. Но ее непростой характер, особенности ее воспитания и, наконец, женская обида на то, что муж, проживший с ней бок о бок тридцать лет, уходит "готовеньким" к другим людям, не позволили ей взвесить все "за" и "против" и принять разумное решение…".

Вот и надо было развить эту мысль в главу, одну из важнейших в книге. И уйти от "умных женщин", любящих читать о женских переживаниях. Этой главы в книге явно не хватает. Надеюсь, она появится в новом издании.

Довести далее эту линию духовных исканий Толстого Павел Басинский почему-то не пожелал. А ведь это и есть главная причина ухода Толстого из Ясной Поляны, главная причина его семейного разлада. Главная причина противостояния с властями. Даже резкие социальные статьи власть как-нибудь переварила бы. И меценатство писателя семья бы переварила.

Но — не может быть семьи у Христа, у Будды, у Магомета, у Заратустры… Их семья — все человечество. Лев Николаевич постепенно становился не каким-то еретиком и даже не религиозным мыслителем, подобно Ницше или Шопенгауэру, — а возможным творцом нового религиозного учения. Жить в семье, в доме, в уюте — ни Будде, ни Христу, ни иному духовному Учителю не пристало.

Я скажу сразу, что я не поклонник этого толстовского учения и не поклонник самого Черткова, не буддист и не сектант. Но понимаю, что в начале ХХ века наряду с революционными силами в России зарождалась новая религия. Толстовское народничество, издательство "Посредник", помощь голодающим — это все лишь малая толика единого переворота во взглядах Толстого. Думаю, эта опасность нового религиозного учения прежде всего и подвигла церковь на свое "Определение", своеобразное отлучение от церкви. Не просто еретика отлучали, а возможного религиозного лидера, ведущего за собой часть народа. Безбожников на Руси начала ХХ века хватало. Но никто не отлучал ни Ленина, ни Сталина, ни Кропоткина, ни Бакунина.

Поэтому ссылки Басинского: мол, противоречив Толстой, то любит охоту, то против неё, то похотлив, то осуждает любую похоть, то пишет великие романы, то отрицает их ценность, — не убеждают. Все изменения во взглядах писателя связаны с его новым Учительством. Посмотрите, условно говоря, на возможного нового "русского Будду", и увидите единство всех его действий. Посмотрите на Черткова не как на безумного фанатика, а как на одного из апостолов, и всё станет на место. Интересная фигура — этот толстовский апостол из русских аристократов. Думаю, увлекся бы он другим учением, и везде бы стал заметной личностью. Богатый аристократ, гораздо богаче Толстого, всё кинул ради толстовского учения. А если бы ушел в революцию, как князь Кропоткин? Для римских аристократов, и даже для римских мыслителей эпохи Христа был непонятен тот же Павел. Он не только свое прошлое, он свое римское гражданство предал, государство предал. Безумный фанатик. Впрочем, и сам Будда резко порвал со всем своим знатным родом, ушел от всего богатства, тоже подвел свою родню. Так происходит со всеми религиозными (и политическими) подвижниками.

Сейчас нам не понять, и уже навсегда на самом деле останется загадкой, кем был бы Лев Николаевич Толстой, продлись его учение дальше. Ведь до самой революции идеи толстовского учения постепенно набирали силу. В ХХ веке появилось не одно религиозное учение, имеющее уже миллионы своих сторонников и в Азии, и в Европе. Посмотрите на храмы бахаистов в Израиле или на ашрамы Саит-Бабы в Индии. Не стало бы толстовство нашим русским лютеранством? Более того, с точки зрения любых последователей этого учения на самом деле несущественны были его художественные романы, сколь бы гениальными они ни были. Когда Лев Толстой отмахивался с раздражением от разговора о какой-то художественной чепухе, как пророк, как религиозный мыслитель он был абсолютно прав. Зачем пророку какая-то художественная писанина? Сталину не нужны были его ранние талантливые стихи. Писатели, ушедшие с головой в революцию, перестают быть писателями. Поэты, обратившись к вере и уйдя в священничество, как правило, перестают писать.

Революция и советская власть перечеркнули эту начинающуюся толстовскую религию, перечеркнули и её апостолов. Вот поэтому нам непонятен сам Чертков и его роль при Толстом. Поэтому нам непонятна сила тогдашнего толстовского влияния на мир.

Теперь уже религиозные идеи Толстого никогда не получат нового рождения, остались фактом истории и литературы. Может быть, и хорошо. Иначе и сегодня центром Льва Толстого была бы не Ясная Поляна, а чертковское имение. Но без понимания его мессианства, его Учительства невозможно понять историю ухода Толстого из Ясной Поляны. Историю его разлада с семьей, историю его непонятного смирения перед Чертковым и другими своими "апостолами".

Виноватых в этой истории ухода Толстого нет. С религиозным Учителем нельзя жить земной жизнью. Скорее удивляет столь долгая задержка его ухода. Всё-таки, имела Софья Андреевна влияние на супруга. Нормальной, увы, и в чем-то буржуазной семье нужна была нормальная устойчивая жизнь в своих имениях при своих доходах. Это после революции, оставшись, как и все помещики, без усадеб и имений, зажив той самой трудовой жизнью, о чем мечтал их отец Лев Толстой, они обрели крепкое семейное единство, где бы они ни жили. Остались только неприязнь к Черткову и непонимание того, что он был вполне заменяем. Сам уход бы остался. Главное, что к своему учению и Учительству Лев Толстой пришел сам, без помощи Черткова или кого-то еще.

Тот Толстой, который затеивал тайное завещание, народные издательства, все последние годы творивший свое Учение и ради него, ради своего Неба в результате ушедший из Ясной Поляны, из обустроенного земного быта, — в итоге не состоялся. Он проиграл не Софье Андреевне и не царским властям, он проиграл революции, которой не нужны были иные религиозные пророки. Зато остался во всей полноте гениальный русский писатель с малоинтересными ныне религиозными выкладками.

Не скрываю, все эти размышления возникли в результате чтения книги Павла Басинского "Лев Толстой. Бегство из рая". Думаю, вопреки мнению автора, она будет интересна не только "умным женщинам", но и всем людям самых разных взглядов, не разучившимся размышлять. Хотите поспорить с Басинским — прочитайте его книгу.