Сергей Черняховский -- Борьба с обезьяной


Сталинская тема вновь оказалась самой востребованной как в общественной жизни России, так и на федеральных ТВ-каналах. И потому, что есть запрос общества, которое хочет сравнить "дела давно минувших дней" с нынешними "достижениями". И потому, что действующая власть в центр своей идеологической деятельности поставила именно "десталинизацию", и в силу своей классовой ненависти, и в силу своего безумного "страха" за дела содеянные. Именно этому и был посвящен очередной "Поединок" Владимира Соловьева на Втором канале.


Поскольку автор этих строк был приглашен туда в качестве эксперта, ограниченной экспертизой во втором раунде, что не позволяло дать общее заключение по дискуссии. Однако эксперт должен и вправе оценивать всё, — включая и компетентность, и качество исполнения роли третейского судьи. Наверное, правильно дополнить озвученное в передаче несколькими ремарками.


Первое. Поток ругательств. В значительной степени передача оказалась им переполнена, поскольку доминирующая "антисталинистская" сторона именно так вела себя в дискуссии, заменяя факты потоком ярлыков и бессодержательных, и скучноватых, хотя и малореспектабельных обвинений. Здесь "антисталинисты" в составе самого ведущего, третейского судьи Пивоварова и, естественно — писателя Ерофеева, а также его "экспертов" — особенно главного редактора МК Гусева, подтвердили то, что о них говорилось ранее: они были агрессивны, малоприличны, абсолютно не слушали своих оппонентов и на все указания на неточности и бездоказательность их позиции заявляли, что все это "передергивание", "ложь", "вымысел", а их собеседники — оборотни, больные люди и тому подобное. Венец их утверждений — заявления о том, что при Сталине не было ни индустриализации, ни Победы в Великой Отечественной войне, ни создания основ космической программы.


Второе. Страх перед фактурой. Как только речь заходила о конкретике, о конкретных цифрах и событиях — они сразу просто впадали в некую странную истерику. Они долго твердили о "десятках миллионов замученных и погибших", но ни разу не смогли конкретно возразить — не столько, а столько. По поводу справки, основанной на архивных источниках, что от т.н. "политических репрессий" пострадало, то есть было осуждено по политическим статьям, в общей сложности с 1921 по 1953 год менее 2% населения страны, они с одной стороны, ровно ничего не возразили, кроме неуверенного отрицания "третейского судьи": "Я не знаю, откуда эта цифра, она нигде не упоминается, наверное, ее просто выдумали".


Вот эти данные. Полная разбивка по годам, для краткости, опущена:



Это все осужденные: и обоснованно, и необоснованно. При численности населения страны под 200 миллионов (1926 год — 147 миллионов, 1939 год — 170 миллионов, 1940 год — 191 миллион, 1956 год — 200 миллионов) — это порядка 2%. Но с учетом ежегодной смертности и рождаемости понятно, что за эти тридцать лет в СССР в целом проживало значительно больше 200 миллионов. И 4 миллиона осужденных — на деле заметно меньше 2%.


В ответ на эти цифры — а они, повторюсь, известны, многократно опубликованы и не вызвали никаких опровержений, поскольку опираются на точные архивные данные, — со стороны "антисталинистов" всегда начинается риторика: "А что, этого мало?" Мало, много… Применительно к чему? Если вести речь о периоде напряженного социального противостояния и напряженной политической борьбы — это намного меньше, чем можно было бы ожидать. Если десятки миллионов борются тоже с десятками миллионов, в стране с населением в 200 миллионов человек — это удивительно минимизированные потери. "Антисталинисты" не просто так говорят о цифрах на порядок больших — при противостоянии такого масштаба их действительно можно было бы ожидать в десятки миллионов. Достаточно вспомнить, с какими потерями проходили подобные процессы в иные эпохи и в иных странах.


"Антисталинисты" в ответ на это впадают в некое маловменяемое состояние и начинают с расширенными зрачками полуистеричным голосом зачитывать заклинания-мантры: "Палач, палач! Как можно защищать палача?! Уничтожил, уничтожил, уничтожил! Всех, всех, всех!"


Одно подменяется другим. Можно ли защищать палача? — тоже, кстати, можно, если он исполнял справедливый приговор. Если не справедливый — его дело исполнять приговор. Но защита Сталина — не есть защита палача, хотя бы потому, что Сталин не был палачом. Ни в прямом, ни в переносном смысле слова. Вождь, ведущий восставших против их поработителей, — в любом случае не является палачом ни в каком смысле.


Общее и традиционное поведение "антисталинистов" — истерика, заклинания, безграмотность — и принцип: "Довод слаб — повысить голос"


Третье. Соловьев — безусловно, один из лучших ведущих подобного рода. И, в отличие от многих, он всё же дает тем, с кем не согласен, по возможности полно изложить свою позицию. Хотя — положение обязывает. И тогда, приняв чаще одну сторону, чем другую, — он начинает отчитывать участников с видом "гуру". В данном случае он был почти абсолютно беспристрастен в первом раунде, стал активно помогать "антисталинистам" во втором, и занял их место, стал практически играть на их стороне — в третьем. Причина — строго говоря, даже не та или иная его личная позиция. Передача шла в прямом эфире на Дальний Восток и потом повторялась для разных часовых поясов. Шло телефонное голосование. Сидевшие в зале его хода не знали. Но ведущий в перерывах имел возможность получать результаты. Он видел и понимал, как проваливаются "антисталинисты" — и визуально, и по ходу голосования — а потому пытался, с одной стороны, не дать этой стороне проиграть с разгромным счетом, с другой — не подставить передачу перед властью, провозглашающей курс на "десталинизацию" — и в конце просто сам встал на ринг вместо оказавшегося беспомощным и недееспособным Ерофеева. Даже комментаторы "Эха Москвы" вынуждены были признать полную несостоятельность и недостойность поведения последнего.


Четвертое. Соловьев спасал поверженных. И одним из его экстравагантных доводов стало утверждение, что те, кто действительно жил при Сталине и видел, какова тогда была реальная жизнь, но при этом его защищают и дают ему положительную оценку — жертвы пресловутого "Стокгольмского синдрома". Последний термин обозначает ситуацию, когда заложники начинают сочувствовать захватившим их террористам, оправдывать совершенное над ними насилие и т.д. Довод красив — но, что поделаешь, не имеет отношения к описываемой ситуации. Потому что при действии этого синдрома жертвы начинают оправдывать причиненное им зло. Жившие при Сталине его поддерживают не за якобы причиненное им зло. Никто не испытывает особых симпатий к репрессиям. Сталина любят не за них — Сталина любят вопреки им. Любят за то хорошее, что эти люди получили при нем. За то великое, что они сделали вместе с ним. И то, цену чему они в полной мере поняли даже уже не при нем — а увидев, каково без него. И особенно — каково с теми, кто является его противниками и ненавистниками.


Потому что добро и счастье, по мнению людей, он принес во много раз большему числу из них, чем зло и горе.


Пятое. Третейский судья. Считается, что таковой должен обладать двумя качествами: а) неоспоримой компетенцией в рассматриваемом вопросе и б) доверием обеих сторон и признанием ими объективности его суждений.


В данном случае им оказался директор ИНОИНа РАН и по совместительству академик РАН Юрий Пивоваров. Он действительно доктор политических наук и академик, но дело в том, что руководители подобных заведений избираются в РАН практически по должности.


Сам Пивоваров собственно советской историей занимался мало или совсем не занимался — почти все его основные труды посвящены истории некоторых специфических направлений общественно-политической мысли России конца XIX-начала XX веков — равно, как и Германии.


При этом известен вполне одиозными политическими пристрастиями, то есть не скрывает своего позиционирования как антикоммуниста и "антисталиниста", а потому предельно далек от академической беспристрастности. свою позицию он имеет право. Мог бы представлять ее в качестве одного из героев "Поединка". Но, увы. Она изначально задана и не академична, и он в роли третейского судьи — это равносильно приглашению на эту роль генерала Макашова или Валерии Новодворской. Впрочем, и в академической среде он пользуется специфической репутацией. Хотя руководство Институтом РАН и членство во многих диссертационных советах, возможность влиять на прохождение и утверждение диссертаций — избавляет его от необходимости выслушивать в глаза то, что обычно говорят о нем за его спиной.


В этот раз оказалось, что он:


— Не знает почти общеизвестного факта — доклад Хрущева на ХХ съезде был озвучен после завершении работы Съезда. Что он не был включен в повестку дня. Что нет вполне однозначных сведений, как вообще было принято решение о его озвучивании. Что к вечеру 24 февраля 1956 года Съезд завершил свою работу и исчерпал повестку дня, избрал новые руководящие органы и завершил свою работу. Часть делегатов разъехалась по домам и регионам. Рано утром 25 февраля оставшиеся были собраны вперемешку с сотрудниками аппарата, по некоторым данным, вообще на организационное совещание, а не на заседание Съезда. Это собрание неясного статуса и полномочий вел не Президиум Съезда — а Президиум ЦК. Стенограмма не велась. Прения не проводились. Внятных решений не принималось. Это — общеизвестно. С этим согласился и Владимир Соловьев. Но представленный в качестве историка Юрий Пивоваров — этого не знает.


При этом все свое судейское третейство он свел к утверждениям и заверениям, что "сталинизм — это ужасно", что вся история с 1917 года — это ужасно. Что неважно вообще, 2 % было осуждено или 22 % (20 % это лишние сорок миллионов. А для него — это неважно). И что признаваемый им рост симпатизантов Сталина — это "страшно" — и главное — признак болезни. Потому что если российское общество думает не так, как думают Евстафьев, Пивоваров и их друзья — это страшно и это признак болезни. То есть, дело даже не в Сталине — а в том, что люди позволяют себе думать самостоятельно, а не так, как сказал этот круг, — вот, что признак болезни. И поэтому их нужно строго лечить — уничтожать подобную наглость.


Для полноты картины — образец взглядов и позиций самого академика. И того, чего хотят и к чему призывают "десталинизаторы". Из интервью Ю.Пивоварова академическому журналу "ПОЛИС" (http://www.politstudies.ru/universum/esse/9pvv.htm): "Запад может стать новой Ордой… в смысле "самого главного" начальства… Начальство там, где есть материальные ресурсы, власть… Там, в этих учреждениях — располагается сейчас Генеральный штаб. Там предоставляют ярлык на княжение, там выдают материальное вознаграждение. Запад — это Орда именно в этом смысле. Там — центр мировой Власти… В известном смысле идея товарища Канта о мировом правительстве — сегодня на самом деле реализуется. И если кто-то является противником упомянутой структуры, то я лично ничего против нее не имею. Потому что плевать мне на всякие русские-нерусские системы, мне важно, чтобы люди жили по-человечески, и если мировое правительство будет этому способствовать — то пожалуйста! К тому же, в рассуждениях Канта о мировом правительстве, как мы помним, имеется одна очень важная мысль — Кант говорил о том, что Россия не сможет управлять Сибирью. Это мне очень близко...


Я убежден, что Россия в ближайшие полстолетия уйдет из Сибири: депопуляционные процессы будут столь сильны, что Россия географически сузится до Урала...


Нужно, чтобы Россия потеряла…Сибирь и Дальний Восток. Пока у нас будут минеральные ресурсы, пока будет что проедать, пока... зарплаты выдаются так: цены на нефть поднялись — выдали, не изменится ничего…


Вопрос в том, кто будет контролировать Сибирь и Дальний Восток? Пусть придут канадцы, норвежцы — и вместе с русскими попытаются управлять данными территориями..."


Шестое. Последнее. Что такое "антисталинизм". В одном романе я вычитал замечательную мысль: человек, чтобы на деле остаться человеком, — должен постоянно бороться с сидящей в нем обезьяной. Мешающей работать, творить, жить большим, чем веления желудка и комфорта.


"Антисталинисты" — это как раз те, кто от этой борьбы отказался. Те, для кого все вышеперечисленное, — самое важное. Жизнь, как биологическое существование. Без идей и самопожертвования. Без напряжения. Главное, что они не принимают и ненавидят в "сталинистах" — это то, что у тех все это есть: стремление к героизму, к творению нового мира, к творчеству. Готовность к самопожертвованию и готовность бросить вызов Старому миру и взяться за строительство Нового.


"Антисталинизм" — это та самая обезьяна, но победившая человека. Заставившая его встать на четвереньки. И стоя на четвереньках, эта обезьяна возмущается, почему человек может прямо стоять на двух ногах, раз она на это неспособна. Она не понимает, как можно стоять на двух ногах без помощи костылей, — и заявляет, что он стоит на костылях. Обезьяна не понимает, что, с одной стороны, ненавидимый ею человек — не только стоит на собственных выпрямленных ногах, но обходится при этом без всяких костылей, потому что он — Человек.


А она, Обезьяна, без костылей может стоять только на четвереньках. И призыв "отбросить костыли" для неё означает одно: встать на четвереньки.


Человек — это его борьба с сидящей в нем обезьяной.


"Антисталинизм" — это обезьяна в человеке, это желание стоять на четвереньках. И зависть к тем, кто действительно стоит на ногах. И агрессивное требование ко всем опуститься на четвереньки.





Загрузка...