Газета Завтра 915 (22 2011)

Анастасия Белокурова -- Гитлер на Круазетт

ШАРЛОТТА ГЕНСБУР И ЛАРС ФОН ТРИЕР НА КАННСКОМ ФЕСТИВАЛЕ 2009 ГОДА

"Иногда я перебарщиваю с провокацией, потому что очень не хочу, чтобы меня полюбили за что-то мне чуждое". Ларс фон Триер

Каннский кинофестиваль в этом году войдёт в историю кино как символ политкорректности, человеколюбия и высокого гуманизма. Во-первых, с набережной Круазетт за проявления антисемитизма и симпатии к Гитлеру был изгнан датский режиссёр Ларс фон Триер. Во-вторых, Золотую пальмовую ветвь получил амбициознейший проект "Древо жизни" Терренса Малика — "триумф американской киноиндустрии", наконец-то в полной мере поясняющий человечеству основы бытия и смысл жизни.

Конкурсная программа на этот раз изобиловала громкими именами: новые фильмы во Францию привезли Ларс фон Триер ("Меланхолия"), Терренс Малик ("Древо жизни"), Педро Альмадовар ( "Кожа, в которой я живу"), Аки Каурисмяки ("Гавр"), Жан-Пьер и Люк Дарденны ("Мальчик с велосипедом"), Паоло Соррентино (голливудский дебют знаменитого итальянца — "Должно быть, это здесь"), Линн Рамсей ("Надо поговорить про Кевина"), турецкий лауреат каннского Гран-при Нури Билге Джейлан ("Однажды в Анатолии") и, что несколько неожиданно — Такеси Миике (римейк фильма Кобаяси "Харакири"). Все картины достойного уровня. Но ни одна из них — даже новая лента Ларса фон Триера — судя по всему, не вызвала ни шока (как это было два года назад в случае его же "Антихриста"), ни желания влюбиться в кино заново.

Российские фильмы в основной конкурс не попали. Благодаря интригам — история покрыта мраком неизвестности — удалось втиснуть новое творение под названием "Елена" режиссёра Звягинцева в программу "Особый взгляд". Туда же определили обладателя Гран-при Кинотавра, яркого представителя "русской новой волны" режиссёра Бакура Бакурадзе с его новым фильмом "Охотник", где действие разворачивается на свиноферме. В результате "Елена" получила спецприз жюри программы — видимо, отмечать на европейских кинофестивалях любой писк Звягинцева пока ещё из моды не вышло. Украинке Марине Вроде повезло ещё больше — её короткометражная работа "Кросс" получила Золотую пальмовую ветвь в конкурсе короткометражек. Также программа "Особый взгляд" отметилась фильмами "Не сдавайся" Гаса Ван Сэнта, "Hors Satan" Бруно Дюмона и впечатляющей, судя по всему, авторской исповедью "Ариранг" Ким Ки Дука.

Но вернёмся к конкурсной программе. Новая картина Аки Каурисмяки "Гавр" — возможно, единственный фильм о нелегальных эмигрантах, который способен родить у зрителя нежные чувства. Знаменитый финский режиссер, известный, кроме того ещё и своим алкоголизмом, молчал целых пять лет. Но справился с депрессией и снял неожиданную комедию о дружбе пожилого француза-алкоголика и чернокожего мальчика-нелегала.

Ещё одна европейская история о дружбе в стиле "нового неореализма" была рассказана братьями Дарденнами — общение интернатского мальчика с парикмахершей в исполнении Сесиль де Франс привели и критиков, и жюри в полный восторг. В результате Гран-при был разделён с турецким откровением яростного поклонника Андрея Тарковского Нури Билге Джейлана.

А вот любопытнейшая "Кожа, в которой я живу" — адаптация романа французского писателя Тьери Жонка "Тарантул", рассказанная Педро Альмадоваром, осталась без приза. В центре повествования — этаком миксе "Франкенштейна" и "Пигмалиона" — пластический хирург (Антонио Бандерас), который пытается изобрести кожу, не чувствующую боли, используя при этом экспериментальный живой объект — юную девушку.

Главные шансы отхватить главный приз были у триеровской "Меланхолии" и маликовского "Древа жизни". К скандальному датчанину мы ещё вернёмся. А пока остановимся на пресловутом "Древе". Несмотря на оглушительный провал на кинопоказе, этот фильм изначально считался главным претендентом на победу. Излишний "космический пафос", озвученный музыкой Баха, Малера, а порой — в "божественных моментах" — и фрагментами национального гимна Израиля, только подчёркивает желание режиссёра ответить на самые важные вопросы, стоящие перед человечеством. В ход идут актёры Брэд Питт и Шон Пенн, лягушата и динозавры, беременные женщины и оплодотворённые планеты и прочие визионерские "фишки" глобального восприятия Вселенной. Нечто подобное в своё время пытался воплотить на экране Даррен Аранофски в своём мегаопусе "Фонтан".

Диаметральную противоположность в понимании режиссёрских амбиций и выбора творческого пути продемонстрировала "Меланхолия" Ларса фон Триера. Мизантропическая симфония, фильм-катастрофа в стиле камерных драм Лукино Висконти рассказывает о том, как к Земле неотвратимо приближается планета-убийца под названием Меланхолия.

На традиционной пресс-конференции после кинопоказа и разразился скандал. Журналистка из Дании попросила режиссёра сказать пару слов о своём немецком происхождении.

С этого момента, дабы избежать путаницы, ответ Триера будет приведён целиком.

"Долгое время я считал себя евреем, что меня вполне устраивало. Потом я познакомился с Сюзанной Бир и перестал радоваться этому факту. Нет, я шучу, простите. Но оказалось, что я не еврей. А даже если бы и был им, то считался бы евреем второго сорта — у них там своя иерархия. Я очень хотел быть евреем, но потом выяснилось, что я нацист. Потому что моя семья была родом из Германии. Это было тоже в некоторой степени приятно. Что сказать? Я понимаю Гитлера... Конечно, я не симпатизирую тому, что он делал. Но после того, как я видел Бруно Ганца в бункере (фильм "Падение"), я разглядел в нём что-то человеческое.

Он не из тех, кого называют "хорошими парнями", но я многое понимаю и даже немного ему симпатизирую. То есть я против Второй мировой, и я не против евреев, даже не против Сюзанны Бир. Это тоже шутка. На самом деле я очень люблю евреев. Всех. Израиль, конечно, ещё та заноза в заднице, но... Как бы мне закончить это предложение? Нет, что касается искусства, мне очень... Шпеер, так ведь? Альберт Шпеер мне нравился. Может быть, он был не самым лучшим человеком, но талант у него не отнять. Он мог... Ну, о'кей, я нацист". И в конце разговора, на вопрос о его готовности снять крупнобюджетный проект, режиссер ответил: "Мы, нацисты, любим крупные формы. Может быть, я сниму что-то вроде "Окончательного решения". Напомним, что таким термином во время Второй мировой войны обозначалась нацистская программа по полному уничтожению евреев.

Поначалу никто особо и не обратил внимания на эти сентенции — к провокациям Триера в Каннах давно привыкли. Но падкие на сенсации журналисты сразу же растрезвонили ключевые реплики режиссёра на весь мир. В результате на следующий день после разворачиваемых событий дирекция фестиваля сообщила, что предоставляет режиссерам всего мира площадку для реализации своих творческих замыслов и защищает свободу выражения. И ей очень жаль, что Ларс фон Триер использовал фестиваль для "неприемлемых и нетерпимых комментариев, противоречащих идеалам гуманизма и великодушия, определяющим суть фестиваля". Так Триер с громким скандалом был изгнан с набережной Круазетт. Лишний раз доказав личным примером то, что есть вещи, с которыми в современном западном мире безнаказанно шутить нельзя. Достаточно вспомнить аналогичный эпизод с Джоном Гальяно.

Являясь одновременно известным провокатором и, соответственно — главным режиссёром для снобствующего киносообщества, Триер уже лет пять был обязательным "раздражителем" Каннского кинофестиваля. Этаким прирученным зверьком, местным городским сумасшедшим, к выходкам которого принято было относиться снисходительно. Но только на первый взгляд. В принципе рано или поздно подобный инцидент должен был произойти. Ритуальный "отворот-поворот" наглядно продемонстрировал политкорректную нетерпимость "свободной" Европы к табуированным темам и, как следствие — чудовищную глупость происходящего. Клод Лелюш, к примеру, заявил, что Триер совершил творческое самоубийство. Американские кинозвёзды (за исключением Джоди Фостер) бойкотировали показ "Меланхолии". Но надо отметить, что дирекция Каннского кинофестиваля оставила фильм в конкурсе, более того — отметила актрису Кирстен Данст призом за главную женскую роль.

Что же касается Триера, то с ним всё будет в порядке. Как бы ни сложилась его творческая судьба в дальнейшем, благодаря ему история кино обогатилась фразой "О'кей, я нацист". Именно по ней, а не по нынешним кинокартинам, потомки станут судить о векторе нашего времени.