Газовая атака

I Угроза

— Хэлло! Это знаменитый сыщик Майк Норман, не так ли?

— Говорите. И, если можно, без комплиментов.

— Хорошо, мистер Норман, комплиментов больше не будет. — Вкрадчивый голос звонившего стал угрожающим, словно лиса передала трубку гризли. — Сегодня полиция поручит вам одно щекотливое дело… о "девочках". Откажитесь от него, Норман. Иначе вы будете завидовать покойникам с Арлингтонского кладбища. А теперь получите небольшой аванс, мистер Норман…

Пол под ногами Майка дрогнул! Сорванная занавеска ошалелой птицей рванулась к потолку! Норман взглянул в окно. На улице пылал его "форд", разорванный взрывом надвое.

— Ах ты сволочь! — Норман схватил телефонную трубку. Однако вместо мужского баса из нее доносились лишь монотонные гудки. — Ну и что? — Майк взял себя в руки. — В конце концов, я давно хотел посмотреть, как устроена эта штука внутри.

Накинув пиджак, он вышел из дому к развороченной машине.

В полдень Нормана действительно вызвали в полицию.

— У нас большие неприятности, Майк. — Начальник полиции Морли поморщился. — Я хочу, чтобы вы занялись одним мерзким делом. Какой-то подонок изнасиловал претенденток на титул королевы красоты — целый пансионат, черт побери! Все сорок семь девушек забеременели.

— Уж не хотите ли вы, сэр, приставить меня опекуном к этим шлюшкам? — усмехнулся Норман.

— Какие шлюшки, Майк! — возмутился Морли. — Среди них было аж пять девственниц. Вы когда-нибудь видели беременных девственниц?

— Хотите сказать, сэр, что после зачатия они остались целомудренными?

— Вот именно! Тут есть еще одно непонятное обстоятельство. Стивен, где ваши чертовы бумажки?

— Прошу вас, сэр. — Помощник положил перед Морли пухлую папку.

— Я не собираюсь читать весь этот бред, — начальник полиции недовольно отодвинул документы, — объясните все своими словами, Стивен.

— Сэр, вас интересует мое мнение или только выводы экспертов?

— Держите свое мнение при себе, пока я не спрошу вас о нем, а впрочем, говорите.

— Конкурсы красоты, сэр, — особая среда. Вы же знаете, члены жюри, спонсоры… Призовые места получают порой не самые красивые, а самые сговорчивые…

— Вы намекаете на то, что эти члены поимели всех претенденток? Тогда объясните мне, как уцелели девственницы?

— Извините, сэр, но существует много способов… о которых мне не хотелось бы говорить вслух, — смутился помощник.

— Да вы, кажется, извращенец, Стивен. Я запрещаю вам в подобном тоне говорить о бедняжках. Ладно, черт с вами! Что думают эксперты?

— Сэр, они утверждают, что все сорок семь девушек не могли забеременеть одновременно. Наука это исключает.

— Наука, наука… — недовольно проворчал Морли. — Дайте сюда приметы этого подонка.

— Их нет, сэр.

— Я что, ослышался? Вы явились сюда, не опросив потерпевших?

— Извините, сэр, я знаю свои обязанности. Но девушки не заметили преступника.

— Не заметили? Ну и молодежь пошла! Их… а они даже не замечают. Нет, здесь что-то не чисто. Боюсь, вам досталось непростое дело, Майк, — начальник полиции повернулся к детективу, — не сверните себе шею.

…Закончив разговор с Морли, Майк вышел из Управления полиции, ни словом не обмолвившись о своем взорванном "форде".

Это был выпад против него лично, а Майк не привык слишком долго ходить в должниках…

— Он пришел ровно в полночь! И начал душить меня подушкой. А потом…

— Хватит врать, Хуанита! — зашумели претендентки на титул королевы красоты, отлично знавшие об отвращении Хуаниты Миньос к мужчинам, которым она предпочитала подружек.

— Я вру?! Значит, это не я от него залетела? Еще хорошо, что я не сопротивлялась, а лежала тихо, как мышка. Этот вампир меня наверняка бы прикончил. Смейтесь, смейтесь! Он сказал, что сегодня ночью придет снова. Но уже не ко мне, а к кому-то из вас.

Претендентки — длинноногие, однообразные в своей красоте — тотчас умолкли.

— Девочки, вы как хотите, а я пойду к себе, уже поздно. — Шведская красавица Лони Дидрихсон первая направилась к двери.

Через минуту меблированная комната Хуаниты Миньос опустела…

Неотвратимо, как камень, опускающийся во мрак кладбищенского пруда, пансионат "Роза" погружался в тревожную тьму надвигающейся ночи.

Лони Дидрихсон легла на кровать, и ее светлые локоны растворились в белизне подушки. Лишь смуглое, загорелое девичье тело смутно прорисовывалось на простынях. Некоторое время Лони лежала с закрытыми глазами, пытаясь понять, что означали двусмысленные взгляды Миньос. Страшная догадка заставила ее задрожать — Хуанита знала, к кому придет вампир!..

Лони попыталась встать. Поздно! В дверях показалась черная фигура. В полуобморочном состоянии девушка опустилась обратно. Кровать качнулась, и к щеке прекрасной шведки подкатился упавший флакон шампуня. Схватив его, девушка выплеснула едкую жидкость туда, где под балахоном сверкали глаза вампира…

Услышав душераздирающий крик девушки, Майк первым бросился к пансионату. За ним, тяжело дыша, бежали полицейские. Мгновенно оцепив "Розу", они блокировали все ходы и выходы.

Над крышей здания застрекотал полицейский вертолет с приборами ночного видения — мышеловка захлопнулась! Теперь предстояло лишь вытащить "крысу" из капкана.

— До противного просто! — Майк с некоторым разочарованием наблюдал, как полицейские обшаривали помещения пансионата.

Напряжение, вызванное ожиданием опасной борьбы, постепенно проходило. Сидя в просторном холле первого этажа, Майк ждал, когда к нему приведут пойманного подонка. Время от времени, как бы невзначай, мимо пробегали красотки, с любопытством разглядывая знаменитого сыщика.

По логике вещей, он сам должен был бы жадно их разглядывать. Но ни одна из них не могла сравниться с его женой-инопланетянкой. В каждой из претенденток Майк находил множество недостатков — кривые ноги, редкие волосы или крупный рот… Эти девушки представлялись ему сорной травой, выросшей рядом с розовым кустом совершенств Эолы.

Майк пытался представить себя в постели с какой-нибудь из претенденток и не смог. Что-то, сидящее в его мозгу, не позволяло это сделать.

Между тем обыск закончился. Растерянные полицейские столпились вокруг Нормана.

— "Крыса" улизнула, — констатировал Майк.

— Сэр, просят вас, — сержант Браун протянул детективу трубку радиотелефона.

— Вы все-таки не послушали нас, Норман! — услышал Майк голос, напоминающий рычание гризли. — Делаем последнее предупреждение. — Незнакомец повесил трубку.

— Джентльмены, прошу к окну, — обратился Майк к полицейским.

И тотчас на автомобильной стоянке полыхнул взрыв.

— Чтоб я сдох! — ахнул сержант. — Это же моя машина!

— Преступники иногда ошибаются, сержант. — Норман участливо похлопал полицейского по плечу. — Они ведь метили в мою. Зато вы сэкономите на бензине.

Вспенив кроны деревьев, вертолет развернулся, направив свой прожектор на автостоянку, и она засеребрилась в его лучах.

— Постойте, сэр, машина-то все-таки ваша! — просиял сержант.

— Что же, сержант, фортуна переменчива, — вздохнул Норман. — К счастью, я приехал на машине шефа.

— Послушай, дорогой, я хочу кое о чем с тобой поговорить, — выпалила, собравшись с духом, серенькая, как моль, жена флейтиста Блемонтина.

— Как, опять? Ты опять залетела, Бонни? — подскочил с домашнего стула Блемонтин — яркий, бледнолицый шатен. — Может быть, еще скажешь, что от меня?

Ее тонкая фигурка мученически изогнулась над столом.

— Как тебе не стыдно, Блемонтин?..

— Не стыдно, не стыдно. Хватит! Наслушался. Ты меня больше не проведешь. Так вот, дорогая, на этот раз я только притворялся, ты меня понимаешь?..

— Не вполне.

— Какая ты наивная, Бонни! Я только делал вид, что… Понятно? Я проверял тебя. Ты не могла залететь от меня.

— Значит, не могла?

— Не могла.

— Ты не веришь мне, мерзавец?

— Ха-ха! Нашла дурака!

— А в это веришь? — Увесистая оплеуха обрушилась на правую щеку Блемонтина.

— Теперь верю. — Блемонтин погладил хряснувшие шейные позвонки. — На такой удар способна только оскорбленная добродетель.

— Скотина, знай, я тоже притворялась, когда орала под тобой и царапала тебе грудь. Ты ни разу меня не удовлетворил. Ты только и годишься на эти бесконечные залеты. Хватит, я ухожу от тебя, Блемонтин.

— Бонни, учти, через неделю я забуду твой телефон, а через две — и твое имя…

— Это тебе для укрепления памяти! — Вторая оплеуха отпечаталась на щеке музыканта.

— Попутного ветра, птичка!

— Будь счастлив, Блемонтин!

"До чего же я ненавижу эту бабу! — размышлял Блемонтин, оставшись один. — Удовольствия на полчаса, а головная боль на всю оставшуюся жизнь! Мышеловка проклятая! Сунь туда… р… раз! — и готово. Хомут на шее. Нет, меня не проведешь! Не на того нарвалась!"

Блемонтин достал флейту и заиграл одну из тех мелодий, после прослушивания которых мыши с его кухни перебегали к соседям.

— Прощай, Бонни, — шептал флейтист с тихой радостью раскрепощения.

Больше он не принадлежал одной женщине. И это было как нельзя кстати. С недавних пор он обнаружил в себе непреодолимое влечение ко всем женщинам сразу. Они интересовали его как коллектив, как популяция. Он любовался ими со стороны. Именно так мы любуемся лазурным морем, забывая, что оно состоит из множества шаловливых волн.

Созерцание многих красавиц приводило его в больший экстаз, чем физическое обладание одной. Платоническая страсть Блемонтина была в то же время весьма практичной, поскольку не требовала ни ухаживаний, ни согласия девушек. Даже самые строптивые из них не могли ему запретить любоваться собой.

Блемонтин вспомнил о девчонках из пансионата "Роза", предстоящем конкурсе красоты, и из его "дудочки" потекли звуки, которым с энтузиазмом подвывали соседские кобели.

II Улика

Наутро, после полицейской облавы, Лони Дидрихсон подняла с пола черный блестящий предмет — это были кастаньеты Хуаниты Миньос!

— Так вот кто прикидывается вампиром! Противная, низкая, подлая лесбиянка! Теперь понятно, почему она советовала тихой мышкой отдаваться вампиру! — Лицо шведки залила краска стыда и негодования. — Ну хорошо же, ты об этом пожалеешь, Хуанита!

План мести созрел быстрее, чем кровь отхлынула от лица прекрасной шведки. Как ни в чем не бывало она проскользнула в комнату Миньос.

— Привет, малышка! — приветствовала она стовосьмидесятисантиметровую пуэрториканку. — Ты напрасно удрала вчера, мы могли бы договориться, — рассмеялась Лони, восхищаясь собственным артистизмом.

— О чем это ты? — Жгучие черные глаза Миньос беспокойно забегали.

— В другой раз не теряй, подружка. — Шведка швырнула на стол кастаньеты.

Пуэрториканка вспыхнула. Казалось, сейчас она бросится на блондинку.

— Я не прочь позабавиться. — Лони уселась в кресло. — Но меня не устраивают условия игры. Я тоже хочу быть вампиром. Два вампира — это уже что-то! До встречи, Хуанита, сегодня в полночь! И не забудь занести костюмчик.

Оставив взъерепененную пуэрториканку в номере, шведка отправилась в конюшню пансионата "Роза", где содержались лошади для верховой езды.

Лони остановилась у яслей, наблюдая за тем, как здоровенный конюх по кличке Ковбой Джо начищает рыжего жеребца. Впрочем, и сам ковбой — рыжий, с крупным приплюснутым носом, был под стать жеребцу.

"Как раз то, что нужно!" — решила Лони.

— Эй, Джо! — позвала она Ковбоя.

— Слушаю, мисс, — осклабился конюх, обнажив желтые лошадиные зубы.

— Говорят, вы настоящий ковбой, Джон? — Лони одарила его улыбкой, от которой у бедняги екнуло сердце.

— Болтают. — Шмыгнув носом, он утерся рукавом.

— Вы курите, Джо? — продолжила Дидрихсон.

— Курю, мисс, — захлопал глазами ничего не понимающий конюх.

— Плохо, Джо, плохо, — нахмурилась Лони. — Вообще-то она любит некурящих… Дело в том, Джо, что одна наша девушка влюбилась в вас, — с трудом оставаясь серьезной, произнесла Дидрихсон. При этом она вспомнила, с каким отвращением пуэрториканка говорила о мужчинах, и ее губы невольно шевельнулись.

— Да?! — разинул рот Ковбой Джо. — Вы смеетесь надо мной, мисс?

— Вы должны знать, Джо, — шведка строго сдвинула брови, — эта девочка почти наверняка станет королевой красоты.

— Вот это да! — Ковбой опустил на лоб широкополую шляпу. — Скажу вам по-честному, мисс, мне тоже одна ваша приглянулась. Но если это не она, я не в обиде. Сойдет и другая, вы не сомневайтесь.

— Джо, вы должны понять, что накануне конкурса красоты эта особа не может рисковать своей репутацией. Поэтому она будет в несколько необычном наряде. И вам, кстати, придется надеть такой же. Ну как, вы согласны?

— Ноу проблем, мисс! Ради такого дела я готов надеть сиреневые кальсоны на голову!

— Отлично, Джо, вы настоящий ковбой! Только не забудьте принять ванну. Пока!

Вечерней порой Блемонтин прокрался в бассейн пансионата "Роза". Здесь, за вентиляционными решетками, нависшими над водой, он устроил свой "будуар". Невидимый для окружающих, он сладострастно разглядывал купающихся претенденток. Это зрелище доводило его до экстаза.

Ему казалось, что, благодаря каким-то таинственным чарам, он совокупляется с красотками и безраздельно обладает всеми ими одновременно. Его чувства были так сильны и реальны, что, впадая в беспамятство, он тянулся за флейтой, чтобы выразить себя в звуках. А потом, успокоившись и остынув, с ужасом думал о том, что едва не выдал свое присутствие в женской купальне.

Разлегшись на импровизированном ложе, Блемонтин засунул в рот пластинку ананасовой жвачки и принялся мечтательно ждать появления новых девочек, обожавших ночные купания нагишом.

Тем временем Ковбой Джо, чуть дыша, лежал в комнате Лони. На нем был черный балахон, который он безропотно надел на голое тело, и парик из белых волос, не отличимых от локонов шведки. От пряных запахов лосьонов и кремов, которыми он был обильно умащен, нестерпимо щипало в носу, и конюх то и дело замирал, боясь чихнуть, потому что в таком случае у непривычного человека вполне могли бы лопнуть барабанные перепонки.

Со все возрастающим нетерпением он ждал появления будущей королевы красоты.

Наконец в коридоре раздались шаги. Дверь открылась, и на пороге появилась гибкая женская фигура в таком же балахоне, как у него. У Ковбоя перехватило дыхание, словно на горло ему наступил мустанг.

— Я вампир, я вампир, где ты, мой пони!..

Хуанита, откинув полы балахона, ловко оседлала лежащего на спине конюха.

— Сейчас мы поскачем, моя лошадка, в страну грез. — Она откинулась назад, словно натягивая поводья. И тут же ощутила что-то жесткое и неудобное, чего не должно было быть у прекрасной шведки.

— Какая мерзость! Мужик! Ай… ай!.. — Взвизгнув на весь пансионат, Хуанита вылетела из комнаты.

Следом за ней в коридор выскочил Ковбой Джо и бросился в другую сторону галопом, которому позавидовали бы жеребцы из его конюшни.

Когда бедняга Блемонтин заметил суматоху, вызванную бегством конюха, пути спасения были отрезаны. Разъяренные красотки все ближе под-то. Проворнее других орудовала Хуанита, вооруженная каминными щипцами.

Блемонтин зажмурился, ожидая развязки. И она наступила!

Вентиляционная решетка распахнулась, и множество рук вцепилось в его одежду. За несколько минут он получил затрещин больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— А теперь, мерзкий мужичонка, ты узнаешь, что такое венесуэльский колокольчик. Разденьте его! — распорядилась Хуанита.

Брезгливо оттянув щипцами половые органы Блемонтина, она защелкнула на них замочек с никелированным колокольчиком.

— А ключ, дружочек, придется поискать! — Миньос швырнула его в мусорный бак, стоявший под окном.

Испуганный Блемонтин помчался вниз, на поиски ключа. Усевшись на куче мусора, он принялся перерывать его с усердием, неведомым золотоискателям Клондайка.

За этим занятием и застал его сержант Браун.

— Что, парень, совсем дела плохи? — спросил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Подайте бывшему музыканту! — прогнусавил в ответ Блемонтин.

— А ну-ка, уматывай отсюда, да поскорее! — Сержант звякнул наручниками.

Резво выскочив из бака, Блемонтин побежал прочь.

— Что за черт? — Сержант Браун недоуменно посмотрел на браслеты.

Оставаясь неподвижными, они продолжали позвякивать в такт прыжкам удаляющегося бродяги.

— Наверняка они плачут по этому типу, — решил Браун, слыша в действительности затихающий колокольчик Блемонтина.

Служба в полиции научила Майка Нормана разбираться в психологии людей. Слушая их голоса, он безошибочно выделял интонации, говорившие о том, что его собеседникам угрожает опасность, даже тогда, когда они старались это скрыть. Поэтому, услышав в телефонной трубке как будто спокойный, но на самом деле чертовски наэлектризованный голос Бонни, Майк, схватив оружие, кинулся к автомобилю, почти не сомневаясь, что одновременно с ним из другого конца Нью-Йорка к ней мчится преступник, ведь женщина имела неосторожность упомянуть в разговоре пансионат "Роза". Она так и сказала: "Я могу пролить свет на происшествие в пансионате "Роза". К нему имеет отношение мой бывший муж".

Майк, очертя голову, несся на красный свет, едва успевая уворачиваться от встречных машин, оставляя за собой черный след тормозящих "вглухую" шин чужих автомобилей, и не менее черный след проклятий, посылаемых ему вдогонку.

Тревога Нормана усилилась, когда он начал обгонять попутные пожарные машины.

Майк понял, что опоздал…

Стоя у развалин одноэтажного дома, снесенного взрывом, Майк ругал себя за медлительность, понимая в то же время, что никто не мог бы сделать больше того, что сделал он. Но это было для него небольшим утешением.

В зловещей игре, навязанной ему преступниками, важной фигурой становился бывший муж Бонни.

Торопливой рысцой Блемонтин бежал к клинике профессора Мотичелли. Когда колокольчик в его штанах звякал особенно громко, он приседал, хватаясь за член, чем сильно шокировал встречных старушек. Профессор был давним покровителем флейтиста, с тех пор как несколько лет назад они познакомились на концерте.

Суровый и властный профессор, с густыми бровями и угловатой фигурой плотника, неизменно вызывал у Блемонтина внутренний трепет. Но разве такие мелочи идут в расчет, когда тебе по дружбе устраивают бесплатное лечение!

Однако на сей раз флейтист предпочел бы попасть в руки незнакомцев. Было ужасно стыдно. Стараясь не качнуть колокольчик, Блемонтин переступил порог профессорского кабинета.

— Цзынь!.. — раздался предательский звук.

Блемонтин присел, схватившись за колокольчик, но тот извернулся в его руках и нагло, во всеуслышание звякнул снова.

— У вас стало неважно с чувством юмора, Блемонтин, — нахмурился профессор, — раздевайтесь.

Дрожащими руками музыкант расстегнул пуговицы.

— Разрази меня гром, что я вижу! — взревел Мотичелли, увидев замок. — А колокольчик-то зачем? Вы что, вообразили себя барашком, Блемонтин? Немедленно ложитесь.

В руках Мотичелли мелькнули хищные челюсти инструментов.

— Профессор, не надо! — Блемонтин приподнялся с топчана.

— Лежать! — рявкнул Мотичелли.

— Не надо! — Блемонтин, подобно наседке, закрывающей крыльями свои драгоценные яйца, накрыл ладонями колокольчик. — Нет, профессор! — Блемонтин взглянул в глаза Мотичелли.

Жестокая тайна профессора открылась вдруг музыканту. То непонятное, что всегда вызывало в нем дрожь, обрело ясную, зловещую форму. "Смерть!" — прочел он в глазах Мотичелли.

— Получай, мерзавец! — Изловчившись, профессор вогнал в Блемонтина шприц.

Бедняга тут же потерял сознание.

Тщательно заперев дверь, профессор извлек из шкафа мешок, в котором обычно увозят трупы в мертвецкую. Приподняв тело, он сунул его в мешок.

— Эксперимент закончен! Ты неплохо потрудился, Блемонтин! — Задернув молнию на мешке, Мотичелли повернулся к крану.

— Руки за голову! — В дверях возникла грозная фигура с револьвером.

— Это вы, Норман? — не оборачиваясь, спросил Мотичелли, и Майк узнал голос, напоминавший рычание гризли.

— Угадали, профессор.

— В чем вы меня обвиняете, знаменитый сыщик?

— Для начала в умышленном убийстве этого несчастного. — Майк открыл молнию на мешке.

— Ну, здесь-то вы просчитались, Норман, я не так прост. Этот подопытный всего лишь усыплен. — Игнорируя наведенный на него револьвер 38-го калибра, Мотичелли повернулся к детективу. — Хотя, не скрою, я собирался увезти его подальше и там прикончить.

— Какая трогательная откровенность!

— Разрешите мне сесть, Норман?

Майк кивнул и, не выпуская из рук оружия, сел напротив.

— Пожалуйста, не воображайте, что я у вас в плену. Я сам собирался с вами встретиться.

— Вот как? — усмехнулся детектив.

— Вы нужны мне по двум причинам, Норман. Во-первых, как донор, во-вторых, как преданный подручный.

— Вы не в своем уме, Мотичелли, какой подручный? Или хотите разыграть сумасшествие? Тогда вы поторопились. Делать это надо не перед полицейскими, а перед судебно-медицинскими экспертами.

Детектив щелкнул курком, желая посмотреть на реакцию профессора.

— Перестаньте меня проверять, Майк. Здоровая психика сейчас будет нужнее вам, чем мне. Постарайтесь сами не сойти с ума после того, как кое-что услышите от меня.

— Неплохое начало, Мотичелли, можете продолжать, — Майк перебросил револьвер в другую руку, — но имейте в виду, вы у меня на мушке.

— Бросьте, Майк, эти глупые игры в полицейских и воров. Скажите лучше, что вы знаете о сперматозоидах? И не вздумайте краснеть, как барышня, у нас серьезный мужской разговор. Отвечайте, как студент своему профессору.

— Давненько мне не приходилось краснеть. Извольте. Сперматозоиды — это мужское семя, живчики, которые выделяются при половом акте.

— Отличные познания, Норман, я уже мог бы аттестовать вас на должность уборщика больничных туалетов. Вы правы, при половом акте двести миллионов живчиков устремляются к женской яйцеклетке. Эта бешеная гонка сперматозоидов драматичнее, чем все наши войны. Потому что лишь один из них будет жить — тот, кто достигнет яйцеклетки первым. Остальные погибнут.

После длительных экспериментов, которые я проводил на Блемонтине, мне удалось вывести новый вид сперматозоидов, напоминающих летучих муравьев. Они не погибают. На своих малюсеньких крылышках они летят на поиски женщин. Им все равно, королева это или посудомойка, девственница или шлюха. Они прогрызают ткань, лезут во все щели…

— Значит, там, в пансионате "Роза"…

— Совершенно верно, Норман. Мой подопытный "опылил" всех претенденток. — Мотичелли раскатисто расхохотался.

— Стоило ли взрывать машины, убивать людей, чтобы нагадить этим девчонкам?

— Мне не нравится ваш полицейский жаргон, Норман. Неужели вы еще не поняли, что в моих руках оружие более грозное, чем водородная бомба? Возьмите, к примеру, моего пса, Норман. Этот разжиревший увалень не желает поднять свой зад, когда я зову его. Не правда ли, он мало похож на голодных уличных собачек, которые будут бежать за вами целую милю, выпрашивая колбасную шкурку?

То же самое — наши зажиревшие соотечественники. Они пошлют ко всем чертям любое, не понравившееся им правительство. Запомните, Норман, командовать можно только стаей голодных людей. За кусок колбасы и рюмку алкоголя они вылижут вам анальное отверстие. По вашему приказанию они будут вешать и расстреливать себе подобных, они сочинят в вашу честь хвалебные гимны.

Вот для чего мне понадобились летучие сперматозоиды: чтобы вызвать в Штатах демографический взрыв — тысячекратное увеличение населения.

— Вы хотите, чтобы собак было значительно больше, чем корма?

— Да, Норман. Они сами отдадут власть мне — единственному человеку, который будет в состоянии приостановить это бешеное размножение. Я знаю о ваших заслугах, Норман. Но даже с ними вы — никто. Застрелите какого-нибудь подлеца, и вас отправят на электрический стул точно так же, как любого бродягу. Даже деньги без власти — ничто, Майк, потому что их могут отнять.

Теперь слушайте внимательно. Я предлагаю вам неограниченную власть над людьми. Подчинитесь мне, и больше никому не надо будет подчиняться. Мне нужен такой оберполицейский, как вы. Это первое. И второе — вы нужны мне как донор. Используя вас, я получу тысячи отличных служак. Решайте.

Некоторое время детектив молчал, потрясенный услышанным.

— Я родился в свободной и богатой стране, — начал он наконец, — а должен буду умереть в рабской и нищей. Не так ли, профессор?

— Умереть в окружении собственных рабов — не худшая участь, Норман.

— Заманчиво. Вы — настоящий змей-искуситель, Мотичелли. То, что вы говорите, не для слабых душ! Уверен, найдется немало больших чинов, которые захотят вам продаться. Именно поэтому я должен убить вас. Молитесь, еще есть время. — Майк приставил ствол револьвера к затылку профессора.

— Я ошибся в вас, Норман. Я считал вас рыцарем, а вы — грязная полицейская ищейка. То, что вы делаете, хуже, чем выстрел из-за угла. Стреляйте, вонючий ублюдок!

Оружие дрогнуло в руке детектива.

— Вы правы, Мотичелли, я за всю жизнь не отмылся бы от вашей крови.

— Браво, Норман! Я помогу вам. Я нападу на вас первым, и если вы убьете меня, защищаясь, то будете чисты перед законом и людьми, а возможно, и перед Господом Богом.

— Отлично, выбирайте оружие, Мотичелли.

— Я больше привык к скальпелю, чем к револьверу. Держите! — Профессор открыл сверкающий стерилизатор. На дне его лежали два скальпеля. — Выбирайте, Норман.

Майк взял тоненький, никелированный стержень. Его стальное жало не шло ни в какое сравнение с бритвами лучших фирм.

— Да вы, кажется, левша, Норман? Все левши талантливы. Мне будет жаль убивать вас — с вами погибнет многообещающая генетическая линия.

— Постараюсь этого не допустить, профессор, — усмехнулся Майк.

Наблюдая, как неторопливо Мотичелли снимает и укладывает на топчан свой пиджак, Майк поразился его спокойствию. "Как будто он собирается вскрывать фурункул", — подумал детектив.

— Это у меня профессиональное, — словно угадав его мысли, сказал Мотичелли. — Когда отрежете столько рук и ног, сколько отрезал я, вы тоже будете относиться к этому без лишних эмоций.

"Дьявол!" — прошептал про себя Майк.

— Вы разрешите мне обработать мой скальпель спиртом? — Профессор открыл флакон и погрузил в него лезвие. — Ничего не могу поделать со своим профессионализмом. Впрочем, это в ваших же интересах, Норман, — не будет нагноений, если вы останетесь в живых.

— Ну, начали? — Майк резко повернулся к профессору.

"И правда дьявол!" — пронеслось в мозгу Нормана.

Степенного профессора как не бывало. Перед ним стоял настоящий пират.

Выставив перед собой непомерно длинные руки, профессор шагнул навстречу, поигрывая скальпелем, как легким блестящим перышком. Майк медленно отступил в угол, готовясь к своему коронному броску. Но в это время Мотичелли неожиданно выбросил вперед свою длинную волосатую руку со скальпелем. Это был неопасный выпад, и лезвие лишь оцарапало пальцы Нормана. Но они вдруг начали разжиматься!

Невесомое оружие детектива стало неимоверно тяжелым. Напрягая силы, он старался удержать его в руке. Но силы иссякли. Скальпель, звякнув, упал на пол.

"Яд!" — догадался Норман.

Пошатнувшись, он рухнул к ногам Мотичелли…

III Женщина-облако

Приветливо помахав рукой охраннику, профессор Мотичелли, не останавливаясь, проехал на летное поле аэродрома. Здесь, в алюминиевом ангаре, хранился его спортивный самолет. Запустив мотор, Мотичелли привычно скользнул взглядом по приборному щитку — электрооборудование работало нормально, а бак был полон. Его должно было хватить до живописной виллы Норманов, расположенной на Атлантическом побережье в двадцати милях от Портленда.

— Бедняжка Эола не слишком обрадуется моему подарку. — Профессор пристегнул резинкой миниатюрный контейнер, выполненный в виде шкатулки для драгоценностей. В ней хранились, летучие сперматозоиды, подобные тем, что наделали столько неприятностей в пансионате "Роза".

Исследования Мотичелли говорили о том, что инопланетянка должна была забеременеть с той же легкостью, что и девчонки из "Розы".

— О, если бы это случилось! — Профессор, предвкушая успех, потер руки — тогда его власть распространилась бы далеко — за пределы Галактики. "Размножай и властвуй!" — собственная шутка пришлась по душе профессору.

Дав газ, он вырулил на старт. Полет занял немного времени. Скоро под крылом показалась посадочная полоса и жёлтая песчаная дорожка, идущая от ангаров к вилле.

Двое дюжих охранников с овчарками не слишком смутили удачно приземлившегося профессора.

— Привет, мальчики! Передайте миссис Норман. — Он протянул фотографию Эолы, которую извлек из кармана Майка, и свою визитную карточку.

— Слушай, Чарли, что-то мне не нравится этот парень, — вполголоса сказал один из охранников, принимая фото. — Смотри, как ведут себя собаки.

— Мне тоже это кажется странным, — ответил его напарник.

— Не спускай с него глаз, пока я схожу к хозяйке.

Не ожидавшего столь холодного приема, Мотичелли заставили вылезти из самолета и отдать ключи зажигания. С четверть часа ему пришлось простоять перед щелкающими челюстями беснующихся и брызгающих слюной собак. Наконец пискнула рация. Не выпуская Мотичелли из поля зрения, готовый уложить одной очередью с полдюжины таких, как он, пилотов, охранник приложил рацию к уху:

— Слушаю, мэм. Хорошо, мэм, сейчас он будет у вас.

"Серьезные ребята, — подумал про себя профессор, — видна выучка Нормана".

Когда Мотичелли ввели в холл, навстречу ему поднялась женщина-облако, женщина-солнце, абсолютная красавица, каких не должно было быть в природе. Но она была. И уже подавала ему руку. Первым чувством профессора была не зависть к Майку и даже не мечта когда-нибудь овладеть ею, а желание прооперировать Эолу. Как ребенку порой хочется разобрать любимую игрушку, так и ему вдруг безудержно захотелось посмотреть, как устроено это совершенство внутри.

— Что с Майком, профессор? Как попала к вам моя фотография? — тревожно спросила Эола.

— Не беспокойтесь, миссис Норман. Он дал мне ее по той простой причине, что у него не было времени писать рекомендательное письмо.

— Узнаю своего мужа, — облегченно вздохнула Эола.

— Майк услышал, что я лечу в Портленд, и попросил передать вам это. — Мотичелли протянул шкатулку со сперматозоидами…

В ту же секунду овчарки бросились на профессора с таким остервенением, что охранники едва удержали их.

— Одну минуточку, мэм. — Тот, кого звали Чарли, предельно вежливо, но вместе с тем властно взял шкатулку из рук Мотичелли.

— Извините, профессор, это причуды моего мужа, — виновато улыбнулась Эола.

"Проклятый легавый!" — выругался про себя Мотичелли.

Охранник, внимательно осмотрев контейнер снаружи, зашел с ним за угол и там открыл его. И тотчас невидимые человеческому глазу крылатые сперматозоиды торопливым роем выпорхнули наружу!..

На секунду Эола почувствовала тяжесть в области живота и легкое недомогание.

— Что с вами? — с трудом скрывая ликование, спросил Мотичелли.

— Ничего. Наверное, я вчера перегрелась на солнце, — ответила миссис Норман. — Ну, где вы, Чарли? — позвала Эола.

— Извините, мэм, но в такую штучку может войти изрядный заряд взрывчатки, которая разнесет весь ваш дом. — Чарли протянул ей шкатулку.

— Ах, какая прелесть! — Эола вытащила из нее бриллиантовые сережки. — Может быть, вы выпьете с нами кофе, профессор? К тому же вы не осмотрели наши космические трофеи.

— Нет-нет, мне пора, — заторопился Мотичелли.

— Ну, как хотите. Проводите профессора, — распорядилась Эола.

Очнувшись, Майк был удивлен темнотой. Он попытался поднять руку, но она во что-то уперлась.

— Никак, я лежу в покойницком мешке? Такого со мной еще не бывало. — Он начал двигать локтями.

— Господи, вы живы?! — Блемонтин раскрыл застежку-молнию на мешке Майка. — Добро пожаловать на тот свет, мистер.

— Теперь я знаю, как чувствуют себя воскресшие. А где же наш друг профессор? — спросил Норман, выбираясь из мешка.

— Не знаю, мистер, я сам только что очнулся. Мы проспали не меньше суток.

— Вам что-нибудь снилось, Блемонтин?

— Мне могла сниться только яичница с ветчиной — я ужасно голоден.

"О, Блемонтин, наивная душа, ничего не знающая об эксперименте, жертвой которого он едва не стал", — сочувственно подумал Майк.

— Мистер, а откуда вы знаете мое имя? Вы, наверное, бывали на моих концертах? — простодушно, но не без некоторого самолюбования спросил Блемонтин.

— Я знаю не только это, но и еще кое-что, — улыбнулся Майк. — Знаю, например, где вы носите свой колокольчик. Держите! — Детектив кинул Блемонтину ключ на сиреневом шнурке.

— Мистер, неужели это он? — Блемонтин расцеловал ключ. — Отвернитесь на минутку, мистер.

— И вы тоже, Блемонтин.

— А это еще зачем?

— Не хочу, чтобы были свидетелем того, как я вскрываю чужие шкафы, мой друг.

Обшарив кабинет Мотичелли, Майк наконец нашел две любопытные вещицы — счет на техобслуживание частного самолета и пилотскую карту. Внимательно осмотрев ее, он обнаружил едва заметную царапину против поселка Хелвуд.

— Ого! — присвистнул Норман.

Он отлично знал, что именно здесь находится ранчо господина… Майк тревожно взглянул на Блемонтина, все еще возившегося с замком, словно тот мог прочесть в его мыслях имя высокопоставленного лица, которого собирался навестить профессор. Заполучи Мотичелли такого сторонника, и его бредовые планы вполне могли стать реальностью.

"Интересно, какой пост и сколько рабов предложит ему в своем всемирном правительстве профессор?"

Майк решительно поднялся. Надо было спешить.

Получив известие о том, что самолет с Мотичелли поднялся с аэродрома Портленда и взял курс на Хелвуд, детектив немедленно вылетел наперехват с другого частного аэродрома.

Подняв машину на максимальную высоту, Майк долго крутил головой, боясь пропустить Мотичелли. И когда его самолет серой тенью мелькнул по правому борту, немедленно послал "стрекозу" вдогонку за профессором.

Настигнув его, Норман приблизился настолько, что разглядел гримасу удивления на лице Мотичелли. Однако растерянность профессора была недолгой. Вильнув влево — вниз, он попытался уйти от преследования. Ревя моторами, рискуя сорваться в штопор, самолеты носились друг за другом. С земли это было похоже не на смертельный поединок, а на проделки подвыпивших воздушных хулиганов.

Чиркнув винтом по хвосту профессорского самолета, Норман наконец вынудил его пойти на снижение. Детектив пристроился рядом с ним. Крыло в крыло.

И тут дверь пилотской кабины распахнулась — Норман увидел направленное на него дуло автомата. Пули защелкали по обивке "стрекозы". Выхватив полицейский "кольт", Майк выстрелил в массивную фигуру Мотичелли. Подавшись вперед, тело профессора упало на приборный щиток. Его самолет накренился и, набирая скорость, стал падать.

Пламя и дым, поднявшиеся над кукурузным полем, были бесспорным свидетельством гибели профессора и его чудовищных планов. Сделав несколько кругов над местом катастрофы, Майк развернул "стрекозу" и лег на обратный курс — его ждали в пансионате "Роза".

— Сэр, у меня для вас неважные новости — звонили охранники…

Недослушав сержанта Брауна, открывшего дверь пансионата, Майк бросился к телефону. Предчувствуя недоброе, дрожащей рукой он набрал номер Эолы. Три томительных гудка показались вечностью. Тихий щелчок автоответчика прозвучал как выстрел в упор — если с ним говорит аппарат, значит, Эола исчезла.

Норман напряг слух.

— Майк, — услышал он голос любимой, записанный на пленку, — случилось непоправимое. Судьба разлучает нас. Помнишь, ты хотел детей, а я не соглашалась? Тому была причина: беременность означала бы конец моего земного бытия. Но это произошло. В твое отсутствие, Майк. Сама не знаю как, но поверь, любимый, я чиста перед тобой. Я возвращаюсь туда, откуда пришла, — в чуждые вам, землянам, миры. Прощай, мой любимый. Да хранит тебя Бог — единый во всей Вселенной!

Автоответчик умолк. Майк выронил трубку. Она закачалась на телефонном шнуре.

"Боже, за что? Пусть я не был примерным христианином и пивную посещал чаще, чем храм Твой, но я всегда чтил Твои заповеди, защищал людей от негодяев и подлецов, нарушающих закон. Боже, лучше бы Ты взял мою жизнь!"

Майк заледенел в безутешном горе, забыл о том, что Провидение Божие посылает свои щедроты страждущим лишь до тех пор, пока они не начинают пренебрегать ими, считая чем-то само собой разумеющимся.

"Будь честен, Майк, разве не ловил ты себя на мысли, что, уезжая от прекрасной инопланетянки даже на одну ночь, ты что-то навсегда теряешь?"

Норман стиснул виски. Что имеем — не храним, потерявши — плачем…

Как мог он оставлять Эолу на долгие месяцы, азартно охотясь за преступниками, отстаивая чужое счастье и упуская свое? Майк, не задумываясь, отдал бы сейчас жизнь — нет, не за ночь, проведенную с любимой, — только за то, чтобы увидеть ее лицо и, обняв, пролить на ее груди слезы, душившие его.

Волны горечи и отчаяния бились о плотину его рыцарства, и она не выдержала. Уронив голову на руки, Майк зарыдал. Невиданные душевные страдания, не сравнимые с тем, что ему приходилось пережить прежде, заставили Майка позавидовать тихому сну покойников на Арлингтонском кладбище. Будь ты проклят, Мотичелли!

Резкая боль вдруг пронзила голову. У Майка перехватило дыхание. Пуля? Но почему он не слышал выстрела? Что-то заставило его встать и пойти в сад. Не понимая, что с ним происходит, он шел по аллее навстречу восходящему солнцу. Ласковые лучи, пробиваясь сквозь цветущую сирень, своими теплыми пальчиками щекотали его лицо, словно кто-то прикладывал к нему тончайший душистый платок.

У теннисного корта он набрел на стайку претенденток. Обычно он скользил по ним безразличным взглядом, не замечая деталей — привздернутой грудки или трогательной лодыжки, — ведь они были всего лишь "сорной травой". Но на сей раз Майк с удовольствием, как будто облизывая мороженое, разглядывал черные, как угольки, глаза и курносый нос пуэрториканки. Еще недавно он казался ему уродливым, но теперь Майк нашел его прелестным.

"Что за черт?"

Голова прямо-таки раскалывалась. Разве он знал, что со дня свадьбы в его голове сидел "предохранитель", отвращавший его от всех женщин мира. Поставленный рукой инопланетянки, он гарантировал ей верность мужа. Не будем осуждать ее за это, ибо найдется ли в вашей стране и городе женщина, которая, имея такой "предохранитель", не воспользовалась бы им?

Но любовь милосердна. И, покидая Землю, Эола сняла свои чары. Терзаясь ревностью и тоскуя о любимом, она вернула ему взамен себя всех девушек Земли. Теперь, сам того не зная, Майк превратился в настоящего американского донжуана. Его тянуло мять "сорную траву", рвать ее сладкие стебельки и наслаждаться неведомой ему ранее жизнью.

— Привет, Майк!

Норман обернулся. За его спиной стояла улыбающаяся Лони Дидрихсон.

— Привет! — ответил Майк, почувствовав, как предательски екнуло сердце.

— Вы курите, Майк? — спросила Лони. — Конечно, курите! — Она притворно нахмурилась. — Плохо, плохо. Вообще-то она любит некурящих. Дело в том, что одна девочка в вас влюбилась.

Майк взглянул на стоящую поодаль пуэрториканку:

— Подозреваю, что это мисс Миньос? Но, насколько мне известно, она лесбиянка.

— Всему приходит конец, Майк, и этим глупостям тоже. Скажу вам по секрету, она из тех пяти.

— Плохо, плохо, Лони, — передразнил Майк. — Пожалуй, она ничего не умеет?

Покраснев, прекрасная шведка бесстыже поглядела в глаза Майка:

— Хуанита умеет все!

На этот раз сиделка позвонила сама:

— Вилли, надеюсь, вы не сердитесь на мою недавнюю несдержанность?

— Нет. Скажите лучше, как здоровье Майка, я несколько дней не мог дозвониться до госпиталя.

— Спасибо. Он пошел на поправку. Так вы действительно не сердитесь на меня, Вилли?

— Конечно, сержусь и буду дуться до тех пор, пока вы не сообщите мне об истинной причине вашего отказа от самостоятельного написания книги.

— Боюсь, что, узнав ее, вы откажетесь от создания романа.

— Что же может мне помешать?

— Страх. — Дора повесила трубку.

Предчувствие не обмануло меня. Дора знала что-то связанное с кассетами и моей работой над романом.

С тяжелым сердцем я включил запись…

IV Паника

— Я не собираюсь жить по соседству с призраками, вампирами и прочей нечистью! К черту Бельмонт! — Нобелевский лауреат Питер Макрой попытался встать, но тяжелый взгляд мэра пригвоздил его к стулу.

— Откуда в вас столько дерьмового суеверия, Пит? Вы кто — выдающийся ученый или новообращенная монашка? — Крис Бростер раздраженно покачал ногой.

— Крис, вы проездом в Бельмонте или вы — его мэр? Какие суеверия? Люди боятся с заходом солнца выйти в городской парк, а вы делаете вид, что ничего не происходит.

— Вздор!

— И то, что в парке чуть не каждую ночь находят покойников, — тоже вздор?

— Стечение обстоятельств, не более.

— Стечение обстоятельств?! Ну так знайте, Крис, я был там ровно в полночь, у самого "Сучьего вымени". Не буду рассказывать, что я там видел. В лучшем случае вы мне не поверите, а в худшем — упечете в психушку. Все, что я намерен сказать, — к черту Бельмонт!

Макрой наконец нашел силы подняться, но их было все-таки недостаточно, чтобы покинуть кабинет мэра. Его властный взгляд из-под лохматых бровей и повелительные манеры держали ученого на коротком поводке.

— Отлично, Пит, вы славно пошутили. А как же те миллионы, которые город потратил на вашу программу "Здоровая Америка"? Мы пригласили спонсоров — банкиров, бизнесменов, актеров Голливуда. Кто вернет нам наши доллары? Или мы должны подать на вас в суд? Вот что, Пит, сейчас вы посмотрите мне в глаза и скажете, что останетесь в Бельмонте.

Пит хотел крикнуть: "Нет!" И вдруг неожиданно для себя сказал: "Да".

— Но имейте в виду, Крис, я остаюсь не ради ваших спонсоров, а исключительно из-за "девочек" Бельмонта.

— О да! Таких девочек, как в Бельмонте, нет больше нигде — они красивы, доступны и, что немаловажно, здоровы. В Бельмонте можно не бояться СПИДа. Пользуйтесь его щедротами, Пит, ведь вы парень хоть куда! — захохотал мэр.

— Непременно воспользуюсь, Крис, но вы меня не дослушали. Я остаюсь при одном условии — вы немедленно вызываете сюда Майка Нормана.

— Разве у нас мало своих полицейских, Пит? Не представляю, как я заманю этого знаменитого сыщика. К тому же он занимается инопланетянами и всякой потусторонней чушью. Боюсь, наши провинциальные проблемы покажутся ему скучными.

— Крис, поверьте Нобелевскому лауреату — это как раз тот случай, который покажется ему интересным. Считаю, что мы договорились, не так ли? До завтра, господин мэр.

Мэр выключил свет и подошел к окну. Влажные сумерки окутывали Бельмонт в серую и синюю марлю. Сквозь ее наплывающие лоскутья были уже едва видны деревья городского парка. Сейчас он был так же пуст, как здание мэрии с одинокой фигуркой Бростера, застывшей, словно изваяние, у открытого окна.

— Это и есть "Сучье вымя", сэр. — Сержант Браун указал на крошечное озерцо.

Оно лежало на буром лугу парка, как вырванный глаз вороны на собачьей шкуре.

— Все произошло именно здесь, сержант? — Майк Норман поднял бинокль, и тусклый асфальтовый блеск воды приблизился к окулярам.

— Да, сэр, они избивали их до тех пор, пока не изломали свои бамбуковые палки. Особенно усердствовал неустановленный садист в черном балахоне. Здесь все было усыпано щепками. Такими, знаете, тонкими, как велосипедные спицы. Потом их поволокли к воде и бросили в "Сучье вымя".

— С каких пор в Бельмонте растет бамбук, Браун?

— Простите, сэр, я забыл сказать. По пути толпа разгромила китайский ресторанчик. А там бамбука больше, чем в джунглях.

Майк слышал об этой истории. Первые три жертвы СПИДа вернулись в Вельмонт, и, после того как они заразили кое-кого в городе, разъяренная толпа линчевала их. Тогда-то, утверждала молва, все и началось. По ночам призраки поднимаются со дна "Сучьего вымени" и бродят по парку, в поисках своих убийц. Всякого, кто попадается на их пути, они хватают и топят.

Над этой чертовщиной можно было бы посмеяться, если бы в "Сучьем вымени" время от времени действительно не находили трупы. И каждый раз рядом с ними плавал пучок бамбуковых щепок, тонких, как велосипедные спицы…

— Как звали тех троих, Браун?

— Извините, сэр, я знаю только их клички — Большой Билл, Придурок Чарли и Маркиза Монро.

— Отлично, Браун, держите. — Майк протянул сержанту бинокль. — Наблюдайте за этой чертовой лужей, а мы с Хуанитой наведаемся в китайский ресторанчик, — детектив кивнул на нетерпеливо выглядывающую из окна "форда" королеву красоты — Хуаниту Миньос.

— Мне плевать, кто утопил Самуэля в вашей вонючей канаве — гангстеры или вампиры. Самуэль был моим другом, и я найду убийцу, будь я проклят! — Джо Буйвол с хрустом всадил обойму в автомат "узи", прицепил к поясу гранаты и посмотрел в зеркало.

— Знаешь, Поль, повоевали мы с Самуэлем. Лихой был парень. Не могу поверить, что какой-то хреновый вампир утопил его в гнилой луже. Что скажешь, Поль?

— Сэр, мне кажется, вы нарываетесь на неприятности. Самуэлю уже ничем не поможешь. А вас мне жаль. Придурок Чарли своего не упустит. С "Сучьим выменем" шутки плохи. — Поль Гутмэн, худощавый, низкорослый владелец мотеля, тревожно умолк, наблюдая, как бывший морской пехотинец достает из кобуры оружие.

— А это ты видел? Десятимиллиметровый самозарядный! — Джо Буйвол покрутил перед носом Гутмэна вороненым стволом.

Огромный краснолицый Джо возвышался над щуплым Гутмэном, как капрал над новобранцем.

"Пожалуй, у него в башке больше стреляных гильз, чем мозгов", — подумал про себя Поль и решил не перечить десантнику.

— Да, сэр, эта штука внушает уважение, — пробормотал он.

— Вот что, парень, я, пожалуй, приволоку сюда Придурка Чарли, чтобы он почистил тебе туалет. А заодно и Маркизу Монро, чтобы ты побаловался с ней. Только смотри, не подхвати от нее СПИД, дружище.

— Сэр, ради Бога, не говорите так, вы накличете беду на мой мотель, — взмолился Гутмэн.

— Стели постельку, сынок, и жди свою Маркизу. — Джо Буйвол перекинул через плечо ремень автомата…

"Черт его знает, этого сумасшедшего, а вдруг и правда кого-нибудь притащит?"

— Эй, эй, сэр, постойте! — Поль догнал десантника. — Сэр, я вас умоляю, не надо никого приводить в мой мотель, это крайне неудобно.

— Не надо?

— Не надо.

— Хорошо, парень, тогда ты сам пойдешь к своей Маркизе, тебе так будет удобнее, а мне веселее. — Десантник потянул за собой Поля.

— Сэр, все, что угодно, только не это. Деньги возьмете? — Гутмэн достал из кармана скомканные банкноты.

— Засунь их себе в задницу, сынок. Я морской пехотинец, а не уличная дешевка. — Десантник приподнял брыкающегося Поля за шиворот. — Вперед, парень! И не наложи в штаны раньше времени!

Китайская фанза с закрученными, как гребешки волн, краями крыши была ближайшим к парку городским строением. Тормознув перед ее верандой, украшенной мелким цветным стеклом, Майк выскочил из машины и с проворством швейцара распахнул дверцу перед Хуанитой Миньос.

— Если бы не твои наглые, притворные глаза, Майк, ты сошел бы за галантного кавалера. — Хуанита прищелкнула кастаньетами. — И все-таки приятно быть королевой красоты, черт побери!

— Конечно, милочка, тем более что ты, кроме того, королева девственниц и королева лесбиянок.

В ответ пуэрториканская красавица толкнула Нормана в бок своим остреньким, как рожки молодого козленка, локотком.

Пройдя под вывеской китайского ресторанчика с красными иероглифами, похожими на разбегающихся тараканчиков, импозантная пара вошла в зал. Вдоль длинного коридора, отделанного обожженным бамбуком, тянулись кабинки, огороженные такими же стволами бамбука. Впрочем, все здесь было из бамбука — столы, стулья, подлокотники.

"Сержант был прав, его здесь больше, чем в джунглях". — Майк посторонился, усаживая пуэрториканку.

И тут же в проеме кабинета появилась подобострастная фигура официанта.

— Сьто хосит господина кусать? — спросил китаец.

— Господина хосит кусать вкусьно на васе усьмотрение, — в тон ему ответил Норман.

— Не кривляйся, Майк.

— Видишь ли, милочка, этот китаец говорит по-английски лучше, чем мы с тобой.

— Не понимаю, зачем ему понадобилось прикидываться? — Хуанита подозрительно посмотрела вслед удаляющейся фигурке с подносом.

— Он, наверное, узнал меня. Когда люди сталкиваются с сыщиком, мало кто из них ведет себя естественно, как, впрочем, и при королеве красоты, — задумчиво сказал Майк, прислушиваясь к звону посуды на кухне.

Через пару минут бамбуковый стол походил на кулинарную выставку — его украсил ярко-оранжевый салат из пикантной моркови с перцем и чесноком, омары, прозрачные, как стеклянные палочки, макароны, жаркое из рапанов, маринованные змеи…

— Ну уж это я точно не буду есть. — Майк брезгливо отодвинул змеиные тушки, нарезанные наподобие домашних колбасок.

— Это же очень вкусно, — Хуанита подцепила деревянными палочками кусочек змеи, обмакнула его в острый соус и отправила в рот.

— Чтобы жрать эту гадость, надо быть лесбиянкой, — поморщился Майк.

— Вот здесь ты ошибаешься. Лесбиянки — тонко чувствующие натуры, выбирающие все самое лучшее. — Хуанита разжевала тушку змеи. — Ну подумай, Майк, что такое мужчина? Впалая волосатая грудь и кривые ноги. А ваши позы орангутангов в минуту полового возбуждения, а запах изо рта? Разве неприятно ласкать нежную и грациозную подружку?

— Вот здесь мы с тобой сходимся. Я тоже предпочитаю девочек. Хочешь пить? — Майк поднял кувшин с кисло-сладкой водой, настоянной на медузах.

— А ты, Майк?

— Предпочитаю шампанское.

— Я тоже. Вот видишь, мы еще кое в чем сходимся.

— Если ты убежденная лесбиянка, то какого черта ты здесь и со мной?

— О, это особый случай, ты вряд ли поймешь.

— Может быть, ты хочешь, чтобы я проделал с тобой те штучки, которые вы проделывали в пансионате "Роза"?

— Может быть. — Хуанита озорно щелкнула кастаньетами.

— Должен тебя огорчить, милочка. Это так же невозможно, как пройтись в полночь нагишом мимо "Сучьего вымени".

— А если я пройдусь?

— Тогда я оближу тебя с ног до головы, как заправская лесбиянка.

— Черт возьми, сам Майк Норман будет целовать мне ноги! Наверное, стоит рискнуть? — В глазах королевы красоты мелькнул шальной огонек.

Как бы невзначай она коснулась своей спины. Щелчок! И ее роскошная грудь плавно заколыхалась под блузкой.

— Прекрати, Хуанита, я пошутил. — Норман попытался остановить прекрасную пуэрториканку.

— Что, слабо, Майк? — Пьяно улыбаясь, пуэрториканка скинула с себя одежду, словно это была легкая паутинка.

— Господина, господина, у нас стриптиз талька по пятнисям. Сегодня низя. — Прикрывая левый, видимо, более скромный глаз и таращась фривольным правым, китаец замер в дверном проеме.

— Вот видите, мистер официант, что делают с приличными девушками конкурсы красоты, — вздохнул Майк. — Держите, — он протянул китайцу стодолларовую бумажку, — считайте, что сегодня пятница.

— До скорого, Майк. — Залпом осушив бокал шампанского, Хуанита, виляя бедрами, пошла к выходу.

Норман взглянул на часы. Было без десяти двенадцать.

V Оборона

— Держи лопату, сынок, окапывайся! — Джо Буйвол отстегнул гранаты, наблюдая, как бедняга Поль копается в земле. — Будем держать круговую оборону. — Десантник аккуратно разложил на бруствере окопа шесть "лимонок". — Не дрейфь, парень, с морской пехотой не пропадешь!

Джо вытянул шею, пытаясь разглядеть в кромешной тьме берег "Сучьего вымени", откуда донесся тихий всплеск. Былая отвага понемногу покидала его. На войне было легче. Там по крайней мере он знал, откуда ждать врага. А здесь? Черт его знает, какая тактика ведения боя у этих призраков? Откуда они поведут наступление? С воздуха или с моря, то есть с… лужи?

"А ну как зайдут снизу, схватят за ноги и уволокут в преисподнюю?" — мрачно усмехнулся Джо.

Спустя час ему стало совсем не по себе, а около полуночи он уже жалел, что ввязался в эту историю.

— Тише ты, кретин, не щелкай, — цыкнул он на стучащего зубами от страха и холода Гутмэна. — Если ты меня демаскируешь, я сам утоплю тебя в "Сучьем вымени".

— Я не… не… щ…елкаю — они сами, — прошептал владелец мотеля.

— Тс…с! — зашипел пехотинец. — Духи идут! Поль высунулся из окопчика. И увидел приближающееся смутное белое пятно.

— Сэр, может быть, смотаемся?

— Вперед, пехота! — Джо Буйвол выскочил из окопа, а бедняга Поль, напротив, съехал на самое дно.

— Стой, ведьма! Не двигайся! — приказал десантник. — Ты у меня на мушке. Если твои дружки хоть пальцем до меня дотронутся, я стреляю!

Хуанита остановилась. Пары шампанского в голове и змеиная кровь в желудке подталкивали к подвигам.

— Эй, Билл, останови Придурка Чарли! — закричала вдруг красотка кому-то за спиной десантника.

Он обернулся, и тотчас на него обрушился точный удар Хуаниты. Джо забалансировал на крутом берегу, размахивая руками, словно пытаясь взлететь.

— Десантники не сдаются!

Джо Буйвол рухнул в "Сучье вымя", и в черноте ночной воды диковинными искрами замелькали выстрелы из автомата.

— Парень решил заняться подводной охотой, — усмехнулась Хуанита.

"Обещал облизать — значит, оближу, хотя эта конфетка несколько больше тех, что мне покупали когда-то к Новому году". — Майк приблизился к Хуаните.

Расслабленная, упоенная своими победами над проклятыми мужиками — тем громилой у озера и этим сейчас, она лежала на медвежьей шкуре, брошенной поперек гостиничной кровати…

Будучи истинным американцем, Майк прикинул, как справиться с предстоящей работой быстрее и рациональнее. Запустив палец поглубже в банку с вишневым вареньем, он вымазал им ноги, колени… плечики и губки прекрасной пуэрториканки.

"Если представить себе, что это вишневый торт, то будет почти вкусно".

Норман взял в рот пухленький пальчик красотки и начал облизывать его.

"В конце концов, ее могла ужалить змея, и тогда моим гражданским долгом было бы высосать яд. Но ведь змея может укусить куда угодно, например… Впрочем, мне еще далеко до этого места", — подумал Майк, облизывая второй палец королевы.

Когда он дошел до пятого, Хуанита начала проявлять признаки раздражения, при каждом его прикосновении она вздрагивала, как кобылка, на которую садится слепень.

"Хорошо, что у нее нет хвоста, а то получил бы сейчас грязным помелом по физиономии", — с грустной отрешенностью подумал Майк.

Наконец Хуанита не выдержала:

— Проклятое мужичье! Даже ты, Майк, ни на что не годишься.

Королева красоты свесила с постели свою конкурсную ножку, собираясь встать. Вид ускользающей красотки мгновенно пробудил в Майке самца. Нежно, но властно, как волкодав, берущий в пасть щенка, он уложил девушку на шкуру, целуя ее вишневые уста, хмелея от их пряной сладости.

— Ну точно, вылитый орангутанг! — Миньос брезгливо запрокинула головку, и вместо вишневых губ Майк чмокнул пыльную медвежью шкуру.

— Да? В самом деле? — растерянно спросил Норман, выплевывая изо рта медвежью шерсть.

— Мне еще не надоела моя невинность, Майк.

— Может быть, начнем с самого начала? — Норман запустил палец в банку с вареньем. — Немного подмажем — и пойдет!

— Жаль, что у меня нет зеркальца, ты посмотрел бы, как глупо сейчас выглядишь. Слезай с меня, я не верховая лошадь.

— Конечно, у тебя ведь нет хвоста, — охотно согласился Майк. — А как же выигрыш? Я ведь только приступил.

Норман снова потянулся к хорошеньким пальчикам, удивляясь своей недавней апатии. Теперь ему хотелось гладить и целовать их.

"Что делает с мужчиной вид убегающей добычи", — уныло подумал он.

— Оставь меня! — Хуанита поднялась с постели.

"Какого черта я притащил ее сюда?" — Майк вспомнил финал конкурса красоты — вспышки "юпитеров", корону на голове Хуаниты, ластящейся и соблазняющей его. Конечно, он потерял Миньос в тот самый миг, когда коснулся напедикюренных пальчиков ее ног. Красотка поимела его, как театрального статиста.

— К черту! К черту! — Майк замотал головой, как бык, влекомый на аркане.

— Этот пистолет обошелся мне в семьсот баксов, Поль! А автомат! И все лежит на дне паршивой лужи!

— Извините, сэр, вы сами могли сейчас лежать там.

— Что ты сказал? Чтобы меня, морского пехотинца, пришлепнула какая-то там ведьма! Да я ее!.. Да я всех вас!.. Весь ваш хреновый городишко!.. — Джо Буйвол приподнял Гутмэна вместе со стулом и грохнул об пол. — Вот так! А теперь собирайся, Поль. Они еще узнают, что такое морская пехота!

— Хоть убейте, сэр, не пойду…

— Опять ты дрейфишь, сынок, мне что, нести тебя в своем походном рюкзаке?

— Сэр, где ваше оружие? На что вы надеетесь?

— А это, по-твоему, зубная ковырялка? — Джо достал из-под кровати акулью острогу на длинной ручке. — Что скажешь, Поль?

— Сэр, сейчас, конечно, не ночь, но как бы вам самому не оказаться на этой вилке.

— Больно ты умен, парень. На, лови. — Джо бросил Гутмэну пакет с купальными принадлежностями…

— Сэр, не ваш ли зад оставил этот след? — Стоя на берегу "Сучьего вымени", Поль Гутмэн сосредоточенно разглядывал вмятину в песке. — Или здесь спускали на воду баркас?

— Сынок, это же как раз мой размер. Ну точно. Отсюда я катапультировался в воду. Считай, что автомат у нас.

— Сэр, может быть, не стоит? У меня такое чувство, что Придурок Чарли где-то рядом.

— Пустое, — отмахнулся Джо. — Нечисть боится света, пора бы это знать.

Сжимая острогу, Джо бросился на черное стекло воды. Разбившись на тысячи сверкающих осколков, оно поглотило могучий торс и жилистые ноги пехотинца. Неукротимый, как вонзающаяся острога, он пошел вниз.

Чистейшая, на удивление прозрачная вода позволяла видеть все на расстоянии с десяток ярдов. "Бог ты мой, какая красота!" — Десантник изумленно разглядывал дно, поросшее угольно-черными водорослями, придававшими пруду зловещий вид.

Вдруг прямо под ним что-то блеснуло — пряжка автомата! Спустившись ниже, Джо протянул руку, но ремень змеей скользнул по пальцам — автомат провалился в дыру, похожую на канализационный люк.

"Ах ты!" — Преодолевая проснувшийся страх, Джо сунулся в нору. Слепящая тьма, более темная, чем полночное небо в непогоду, окружала его. И тут перед самым носом Джо Буйвола возникла разинутая пасть. Заглотив его по самые, плечи, она метнулась во мрак…

— Эй? Эй! Кто-нибудь на помощь! — Дико крича, Поль Гутмэн бегал по берегу "Сучьего вымени", пытаясь ухватить всплывшее тело пехотинца. Гонимое ветром, оно повернулось к нему боком, и Поль увидел пучок бамбуковых щепок, тонких, как велосипедные спицы, запутавшихся в волосах солдата.

— Этот несчастный случай полностью на вашей совести, мистер Норман. — Мэр демонстративно отвернулся от сыщика и с некоторым превосходством посмотрел на Нобелевского лауреата.

Под его колючим взглядом Пит Макрой словно уменьшился в размере.

— Мои слова относятся также и к вам, Пит. По вашему настоянию, я пригласил Нормана. Если бы за дело взялись наши полицейские, пехотинец, возможно, остался бы цел и невредим.

— Осмелюсь заметить, сэр, — не выдержал Майк, — люди гибли в "Сучьем вымени" и до моего приезда. Где были ваши доблестные полицейские?

— Да, гибли, но это для вас не оправдание, мистер Норман. — Густые брови мэра зашевелились, как мох, из которого вылезает большой жук, и тяжелый холодный взгляд уперся в Майка.

"Господи, да он, кажется, удовлетворен случившимся", — поразился детектив.

— Мистер Норман, вы нас не устраиваете. Потрудитесь покинуть Вельмонт. — Мэр встал, давая понять, что разговор закончен.

"Так вот что тебе было нужно. Черта с два я отсюда уеду!"

Майк взял себя в руки.

— Как вам будет угодно, сэр, — учтиво заметил детектив.

Из здания мэрии он проехал прямо в магазин спортивных принадлежностей. Здесь Норман купил у хорошенькой голубоглазой продавщицы ружье для подводной охоты, прожектор, три легких водолазных костюма и, будь его воля, прихватил бы с собой эту смазливую девчонку.

— Не многовато ли, Майк? — удивленно спросила Миньос, помогая детективу уложить коробки с аквалангами на заднее сиденье "форда".

— Два мы, скорее всего, разберем на запчасти.

— Ты это серьезно, Майк?

— Не удивлюсь, если в одном из них обнаружится какой-нибудь дефект, — мрачно пошутил сыщик.

В отеле Норман заменил леску гарпуна на крепкий нейлоновый шпагат и тщательно отточил два своих ножа.

— Ого, вот это арсенал! Я вижу, Маркиза Монро до смерти напугала не только местных мужчин, но и цвет американской полиции, а, Майк? — Лениво развалившись поперек кровати, Хуанита наблюдала за приготовлениями детектива.

— Ты забываешь о ее приятелях, милочка. Большой Билл и Придурок Чарли еще покажут зубы.

— А ну-ка, дорогой, позволь примерить эту штуку, — вспорхнув с кровати, королева вцепилась в акваланг.

"Приметы хуже — просто нет", — подумал Майк.

Утром следующего дня запыленный "форд" Нормана остановился у "Сучьего вымени". Помня запрет мэра, Майк не мешкал. В мгновение ока три акваланга были готовы к погружению.

— Два аппарата и запасной нож пусть лежат у самой воды. Слышишь, Хуанита?

— Хорошо, Майк, — непривычно четко ответила девушка.

Норман надел акваланг.

— Стойте! Стойте, черт бы вас побрал! — Запыхавшийся владелец мотеля бежал через луг к озеру. — Мистер, остановитесь! Это вам не шуточки! — Поль схватился за гофрированный шланг акваланга. — Мистер, я уже видел здесь одно самоубийство и не допущу второго.

— Рыбоохранная инспекция! Не мешайте работать! — Майк приподнял Поля и переставил его, словно бейсбольную биту.

— Вы не убедили меня, мистер, у пехотинца силищи было не меньше, — проворчал Гутмэн. — Однако это его не спасло.

Забыв о Поле, Майк подошел к воде.

— Не спускай глаз с аквалангов, Хуанита. Пока.

Не поднимая брызг, Майк тихо скользнул в воду. Пройдясь над самым дном, он обратил внимание на нору, отороченную черными щупальцами водорослей. Перевернувшись головой вниз, Майк сильно ударил ластами. Иголкой, прошивающей мешковину, он прошел сквозь дно и оказался во втором озере, лежащим под первым.

— Вот это да!

Включив прожектор, Норман осветил нависший над ним потолок из плотно сросшихся водорослей. Холодная, никогда не видевшая солнечного света вода сжала его, заставив тревожно съежиться. Давно забытое чувство страха проснулось вдруг в сердце детектива. Не понимая, что с ним происходит, Майк ощущал, как ужас вместе с ледяным холодом проникает в каждую клеточку его организма.

"О Боже, этого только не хватало!" — В луче прожектора что-то шевельнулось и стало приближаться.

Развернув ружье, Майк нажал на спуск. Пенная дорожка гарпуна метнулась к цели. Кружась на месте, Норман выбирал шпагат, подтягивая добычу.

— Бог ты мой!

Огромный, покрытый слизью башмак болтался на кончике гарпуна. Майк усмехнулся и глянул вверх.

Усмешка застыла на его лице — мерзкий монстр, похожий на утопленника в одном ботинке, спускался прямо на него.

"Придурок Чарли!" — ахнул детектив.

Выхватив нож, он всплыл наверх, прижался спиной к водорослям "потолка". Предательские щупальца "растений" зашевелились. Змеи! Весь "потолок" был сросшимся клубком гадюк, точно таких, какие подавали в ресторане. Извиваясь, они опутали его. Нож светлой рыбкой вильнул ко дну. У самого лица Майка возникла разинутая пасть монстра. Два других спешили из глубины перехватить добычу.

"Большой Билл с Маркизой", — догадался Майк.

Вцепившись в бок и шею, монстры потащили Нормана на дно. Но вдруг отпрянули — чья-то ловкая рука ухватила Майка за волосы и потянула вверх.

Хуанита! Да, это была она!

Обложенный подушками, с мокрым полотенцем на голове, Майк лежал в номере отеля, наблюдая, как ловко Хуанита готовит ему грог.

"Женщины дают жизнь, но спасать ее должны все-таки мужчины. Она определенно нарушила традиции", — невесело подумал Норман.

То, что какая-то девчонка выволокла его из воды, лишало Майка чувства суперменства, без которого он уже не ощущал себя полноценным человеком.

— Было страшно, Хуанита? — тихо спросил детектив.

— Не очень, мне уже приходилось пользоваться аквалангом.

— Я имею в виду не акваланг. Ты видела Придурка Чарли? — Майк испытующе посмотрел в глаза пуэрториканки.

— В тот миг мне было не до придурков, Майк, ведь ты не кулек с воздушной кукурузой.

Настойчивый стук в дверь заставил Нормана нащупать под подушкой рукоятку револьвера.

— Открой и встань за дверью, — приказал он Хуаните.

— Сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь! — шутливо подняв руки вверх, в номер ввалился нобелевский лауреат. — Майк, вы герой! Боже милостивый, нырнуть в "Сучье вымя" на другой день после гибели пехотинца! Для этого нужны крепкие нервы. Я потрясен, Майк. А где та смелая девушка, что ассистировала вам, я смогу ей выразить свои чувства?

— Конечно, Пит, для этого достаточно обернуться, — нехотя ответил Норман.

— Ого! Вот так ассистентка! Я сплю или это в самом деле Хуанита Миньос, новая королева красоты! Мы ждем вас обоих в ресторане отеля. И никаких возражений. Приходите — не пожалеете, — подмигнул детективу нобелевский лауреат, исчезая за дверью.

VI Зуботычина

Ресторанный столик ломился от обилия деликатесов, они дразнили свежим видом и умопомрачительным запахом.

— Я люблю, когда приносят все сразу, — объяснил Пит, — тогда можно отщипывать понемногу самое вкусное.

— Я рассматриваю это как покушение на свою фигуру, — пошутила голубоглазая приятельница Макроя — Люси. Она, томно улыбаясь, подала детективу руку, и он с изумлением узнал в белокурой нимфе продавщицу из магазина спортивных принадлежностей.

Ее светлые, прямые, как лучи восходящего солнца, волосы были ничуть не хуже, чем черные, как мрак преисподней, кудряшки Хуаниты. Однако Пит, как видно, считал иначе. После дюжины выпитых рюмок он повис на плече Нормана и, тыкаясь носом в его ухо, напрямую предложил обменяться партнершами.

"Обменять лесбиянку на голубоглазую фею? Почему бы и нет?"

Стоило попробовать хотя бы ради хохмы.

Как и было условлено, после ужина Майк пригласил Макроя с подругой в свой номер. Здесь нобелевский лауреат с воодушевлением первооткрывателя взял инициативу в свои руки.

— Так, девочки, кровати сдвигаются. Ближе, еще, еще. Отлично! Разбежались, размечтались, расцеловались! — Пит с разбегу плюхнулся на перину, ухитрившись не расплескать бокал шампанского. — Играем в псевдосекс. Хуаниту теперь зовут Люси, а Люси — Хуанитой. Майк отправляется к своей белокурой Хуаните, а я обниму смугляночку Люси. Общественная мораль при этот не пострадает.

"Ого, да тут играют на деньги!" — Майк, принявший было все за розыгрыш, с удивлением увидел в руках Люси свое белье. Ее голубые, как море, глаза заколыхались перед ним. Майк, чувствуя себя обязанным покачаться на его зовущих волнах хотя бы назло неприступной лесбиянке, поцеловал Люси.

— Майк, сумасшедший, остановись, подонок! — Хуанита вцепилась в детектива.

Кровати раздвинулись, как лопнувшие льдины, и в "полынью" нырнули дебелые тела.

— Охладитесь! — Встряхнув бутылку, Хуанита облила торчащую между кроватями плешь Макроя остатками шампанского.

Девчонки тут же удалились в ванную на совещание.

— Послушай, Майк, — все так же сидя на полу, Пит облизнул стекавшее с волос вино, — как-то неблагородно вышло. Ты получил Люси, а я — пинок под зад.

— Не обижайся, Пит, но пинок от королевы, наверное, стоит подержанной продавщицы?

— А что, неплохая мысль, Норман. За это стоит выпить. Здесь не найдется чего-нибудь покрепче проклятой французской кислятины? — Макрой отшвырнул пустую бутылку.

— Есть добрый английский джин, Пит. Сорок два градуса вас устроит?

— В самый раз, Майк. В этом городе я всегда как на иголках. Здесь происходит черт знает что. Я попытался рассеять суеверие людей как ученый. Мое исследование закончилось тем, что я стал суевернее. Да, да, не смейтесь, Норман, и не думайте, что я пьян. Вот этими глазами я видел Большого Билла и Маркизу Монро, чтоб мне провалиться. Как вы думаете, поймут меня в ученом мире? Когда я осознал свое бессилие, то убедил мэра вызвать вас. Но и вам здесь повезло не больше, чем мне. Дерьмовый, дерьмовый городишко! Я ненавижу его, но не могу отсюда уехать. Меня что-то держит. Поэтому я пью и развратничаю, иначе я давно бы сошел с ума. Ваше здоровье, Майк. — Пит опрокинул рюмку с ароматным, чистым как слеза джином, и Майк последовал его примеру. — Знаешь, Майк, — Макрой закинул в рот прихваченный из ресторана ломтик буженины, — хоть ты и отбил у меня Люси, а я на тебя не в обиде, черт с тобой! Однако девчонки что-то застряли в ванной. Наверное, мудрят с прической.

Майк усмехнулся:

— Боюсь, Пит, они заняты совсем другим…

— Что ты говоришь? — обрадовался Пит. — Вот здорово. Значит, ты тоже с носом, Майк! За это стоит выпить.

Расследование, запутанное чьей-то умелой и могущественной рукой, явно зашло в тупик, и Майку пришлось прибегнуть к хитрости…

Наутро из отеля вышел разбитной малый, весь в шипах и коже. Его помятый шлем, украшенный крестом и золоченой цепью, стальной нагрудник, краги в металлических браслетах не оставляли сомнений в том, что он бывалый рокер. Оседлав "заряженную" "хонду", он с места поставил ее на заднее колесо и так пронесся с полквартала к пустырю, примыкавшему к Вельмонтскому кладбищу. А вслед за ним, как пчелы за горшком с патокой, помчались городские пацаны.

На пустыре, после пары "отпадных" трюков, он стал кумиром местной шантрапы. Их секреты немедленно стали его секретами, а его сигареты всеобщим достоянием.

Через неделю после появления на вельмонтском пустыре отчаянного каскадера четыре адресата получили совершенно одинаковые приглашения на официальный ужин в китайском ресторане. И хотя имени отправителя не было указано на конверте, все абоненты поняли, кто это…

— Господа, я вызвал вас по чрезвычайному делу. — Майк Норман обвел взглядом сидящих перед ним Макроя, мэра, Поля Гутмэна и Люси. Хуанита в счет не шла — набравшись с самого утра, она спала, уронив голову на спинку бамбукового стула. — Тайны "Сучьего вымени" больше не существует, — объявил Майк. — Дело в том, что "Сучье вымя" — своеобразный псевдоним преступника, который сейчас сидит с вами за одним столом.

— Вы шутите, — отшатнулся нобелевский лауреат.

— Он пьян, — прошептала трясущимися губами Люси.

Детектив перевел взгляд на мэра.

— За такие шутки вельмонтский судья приговорит вас к штрафу, Норман, — пообещал Крис.

— А что посулите мне вы, Поль? — спросил детектив. Он пристально посмотрел на владельца мотеля, продолжавшего рассеянно поглаживать салфетку.

— Сказать но правде, Норман, меня больше интересует, чем вы нас угостите, — виновато улыбнулся Гутмэн.

— Тогда всем маринованных змей, — распорядился сыщик. — Если не ошибаюсь, это ваше любимое блюдо, Поль. — Майк насмешливо уставился на владельца мотеля.

— С чего вы взяли, Норман? Я терпеть не могу пресмыкающихся.

— Я тоже, — кивнул Майк, — особенно когда встречаюсь с ними под водой. Тогда, быть может, я развлеку вас какими-нибудь любопытными историями, Поль? Вы не поверите, в желудке всех людей, погибших в "Сучьем вымени", находили этих самых гадюк под маринадом. Правда, забавно? А зал, в котором мы сидим, он не кажется вам знакомым, Поль? Ведь именно здесь вы угощали тех несчастных змеиным мясом? Этого деликатеса не было лишь в желудке пехотинца. Угадайте почему, Поль. Да потому, что рядом были вы.

Закашлявшись, мэр выплюнул в тарелку разжеванную тушку.

— Не беспокойтесь, Крис, сами по себе змеи довольно вкусный и питательный продукт. Опасны не они, а этот человек. — Майк выхватил револьвер. — Он — экстрасенс-убийца.

— У вас есть доказательства? — Поль Гутмэн с вызовом посмотрел на Майка.

— Кое-какие есть, Поль. Но я уверен — главное доказательство представите вы сами в конце нашей милой беседы.

Итак, по порядку. Паника, связанная с "Сучьим выменем", оставила в тени другие неприятности. Как выяснилось, примерно в то же время в Бельмонте стали пропадать собаки, кошки, даже морские свинки. Их воровала для вас местная шпана, Поль. Вы высасывали биоэнергию несчастных животных, после чего те гибли. Все они закопаны вами в одном и том же месте — на пустыре за кладбищем. Учтите, у меня есть свидетели. Я мог бы арестовать вас за жестокое обращение с животными. Но для вас этого слишком мало.

Ваши сатанинские потребности росли. Вам нужны были люди. Тогда вы спровоцировали суд Линча. Ведь это вы тот человек в черном балахоне, которой натравил толпу на больных СПИДом. Вас выследила мать Большого Билла. Может быть, хотите еще раз примерить свой головной убор, Поль? — Майк швырнул на стол черный мешок с прорезями для глаз.

— Продолжайте, черт вас подери. — Лицо экстрасенса вытянулось, его белесые немигающие глаза с прожилками, как у мороженой рыбы, пристально смотрели на Нормана.

— После суда Линча вы распустили слухи о призраках. Теперь все ваши преступления списывались на нечистую силу. Вы стали завсегдатаем китайского ресторанчика — ведь он в двух шагах от "Сучьего вымени". Здесь вы выбирали людей с большим биоэнергетическим потенциалом, подсаживались, угощали маринованными змеями. Экзотическое блюдо отвлекало их от вашего странного поведения. Высосав из них жизненную энергию, вы исчезали. А ваши жертвы брели к ближайшему водоему, в парк, в поисках энергии, и, обессиленные, тонули.

Все шло по вашему сценарию, пока не появился я. Вам надо было во что бы то ни стало изгнать меня из Бельмонта. Вот для чего понадобился пехотинец. Убив его, вы пытались дискредитировать меня как профессионала. Я не снимаю с себя вины за его смерть. Но она мало помогла вам. Вместо того чтобы уехать, я отправился в "Сучье вымя", и это лишь ускорило развязку.

— Неплохо для дилетанта, Норман. — Не обращая внимания на револьвер детектива, экстрасенс-убийца отодвинул от себя тарелку с маринованными змеями. — Теперь послушайте меня. Да, я начинал с кошек и собак, аккумулировал их биоэнергию. Она была нужна мне, чтобы подступиться к биоэнергетическим возможностям людей. Та жизненная сила, о которой вы столь сумбурно говорили, в действительности представляет собой оболочку, которую отчетливо видит любой экстрасенс. Подобно земной атмосфере, спасающей планету от метеоритов, эта биоэнергетическая оболочка защищает человека. Ее толщина обычно не более длины руки. Но если она уменьшается до длины пальца, человек немедленно теряет сознание.

Я научился высасывать биоэнергетические оболочки людей, как свежие яйца. Лишившись жизненной энергии, мои клиенты, как мухи с оторванными крыльями, ползли к "Сучьему вымени"; ведь это озерцо — воронка упавшего НЛО. Когда-то индейцы заряжались здесь силой. Но источник иссяк еще в прошлом веке, а оставшиеся крохи не могли спасти моих "бескрылых насекомых".

Я собрал энергетический потенциал, который позволяет уже сейчас управлять сознанием людей на небольших расстояниях. Вы, Норман, убедились в моих возможностях, когда барахтались в подземном озере. Не ваша заслуга, что вы улизнули из этой мышеловки. К сожалению, есть люди с совершенно непроницаемой оболочкой. Таким человеком оказалась Хуанита. С остальными было проще. Мэр, местная полиция, Макрой, Люси — все были у меня в руках. И праздник "Здоровая Америка" тоже моя идея. Все его спонсоры станут моими спонсорами, как только приедут в Вельмонт. Не скрою, у меня далеко идущие намерения. Биоэнергетическое поле, которым я располагаю, позволяет мне отдавать мысленные приказы на расстояние в полсотни ярдов. С помощью спонсоров я увеличу свой радиус действия до многих миль. Я буду сподвигать людей на любые сумасбродства — избрать меня президентом, повесить всех рыжих или биться лбами о фонарные столбы, и они с готовностью подчинятся. Но это в будущем, а сейчас я хочу кое о чем спросить вас, господа…

Лицо экстрасенса расплылось, двинулось вверх по стене и, словно обозначенное лучом прожектора, вдруг остановилось на потолке. Его голос звучал уже в самой глубине сознания Майка.

— …Итак, я ухожу. Через пятнадцать минут после моего ухода вы, Норман, застрелите мэра, Пита, Люси, Хуаниту и пустите пулю себе в лоб!

— Да, мистер Гутмэн, — произнес Норман и взвел курок.

Детектив искоса взглянул на мэра. Но это был уже не мэр — на его месте сидел уродливый монстр, покрытый зелеными бородавками. Такие же отвратительные чудовища скалились с других кресел. Майк должен был убить их. И они это знали…

— Убей нас, Норман, убей, — кривляясь и паясничая, просили монстры.

— Еще не время. Чуть позже, — хладнокровно ответил Майк.

Внезапно лицо Гутмэна, соскользнув вниз, слилось с его телом. Да, это, несомненно, был Гутмэн. Он лежал на полу с окровавленной головой. Над ним, сжимая графин из тяжелого коричневого стекла, стояла Хуанита.

В голове у Майка прояснилось. Исчезли монстры. Вместо них за бамбуковым столом по-прежнему сидели гости.

— Боже праведный! — Майк испуганно смотрел на свою руку, все еще сжимавшую револьвер.

— Браво, Хуанита, твоя оболочка оказалась еще нерушимее, чем твоя девственность, — своеобразно поблагодарил детектив.

Праздник "Здоровая Америка" был в разгаре! Фейерверк, бесплатные гамбургеры с кофе, тамбурмажоры — все было не хуже, чем в Нью-Йорке. Не обманули надежд спонсоров и девушки Бельмонта. Уже к вечеру все номера в отелях были забиты более или менее влюбленными парочками.

Поддавшись всеобщей вакханалии, не устояла и Хуанита. К утру, оплакав утраченную невинность, она сладко посапывала в постели Майка. Вид этой слегка общипанной добычи навел Майка на грустные размышления. Разве не он еще недавно был готов целовать ей ноги, вылизывая карамельки напедикюренных ногтей? Куда все это делось?..

— Хуанита, ты хороший парень, но шла бы ты подальше! — неожиданно для себя произнес вслух Норман.

— Что? Что такое? — подскочила королева. — Что ты сказал, старый хрен?

От неожиданности Майк разинул рот и молча показал на свой язык.

— Ну конечно, это все он, твой беспутный язык. Знаешь, Майк, если бы могла, я запихала бы тебя обратно в "Сучье вымя". На, получай!!!

Отбойным молотком кулак красотки врезался в его скулу.

— Хуанита, я был прав, ты дерьмовый парень — ты драчлива и отбиваешь чужих девчонок, — прохрипел скривившийся от боли Майк.

Стопка машинописных листов становилась все внушительнее. Роман явно удавался, но тревожное ожидание чего-то враждебного усилилось.

Я решил поговорить с Дорой начистоту. Уклонившись от прямого ответа, она тем не менее пообещала быть откровеннее в следующий раз. С нетерпением ожидая этой минуты, я, словно наркоман за шприцем, потянулся за очередной кассетой.

Без захватывающих историй детектива я не мог больше прожить ни дня…

VII "Дирижабль"

— Я — член партии, Шнитке, а меня держат на зенитной батарее, как какого-нибудь вшивого новобранца. — Фельдфебель Хазе, обиженно шмыгнув носом, достал щепотку нюхательного табака, но так и не успел вдохнуть — в ночном небе, прямо над батареей, появился серебристый диск.

— Тревога! Английский дирижабль! — Хазе первым бросился к орудию.

Зенитка изрыгнула огонь. "Дирижабль" накренился и, как клоун, сорвавшийся с трапеции, начал падать на батарею, стремительно увеличиваясь в размерах. Артиллеристы бросились врассыпную.

— Назад, канальи! Именем фюрера!

Взмахнув огромным кулаком, фельдфебель уложил пробегавшего мимо ефрейтора Шнитке. Но тщетно. Зенитчики разбегались как ошпаренные. Батарея опустела. Фельдфебель зажмурился. В следующую секунду воздушная волна подхватила его и шмякнула о раскисший земляной бруствер.

— Доннер веттер! Меня, члена партии, валять в дерьме! Проклятые англичане ответят за это. За мной, Шнитке! — Хазе пинком поднял ефрейтора и, выхватив "парабеллум", побежал к рухнувшему "дирижаблю".

— Осмелюсь доложить, господин фельдфебель, это не дирижабль.

Шнитке опасливо постучал по корпусу серебристого диска, наполовину зарывшегося в землю. И тотчас отскочил в сторону — из глубины летательного аппарата послышался ответный стук…

— Господин фельдфебель, там кто-то есть. — Ефрейтор юркнул за широкую спину Хазе.

— Эй вы, там! Выходи по одному! — приказал фельдфебель.

Медленно и жутко, как открывающаяся крышка гроба, разверзся люк. Из него показалось такое…

Хазе разинул рот и обронил "парабеллум".

— Чур меня, чур! — Ефрейтор Шнитке на карачках пополз прочь от летающей тарелки…

К утру батарею оцепил батальон СС. В небе над сбитым "дирижаблем" непрерывно кружились "мессершмитты", охраняя генералов люфтваффе и лучших конструкторов рейха, прибывших на место катастрофы.

Судя по их взволнованным лицам, здесь произошло что-то из ряда вон выходящее. Однако зенитчиков взволновало другое — прошел слушок, что среди высокопоставленных эмиссаров в простой эсэсовской шинели разгуливает фюрер!

Посмеиваясь над солдатскими сплетнями, Хазе спокойно драил оружие, когда истошный вопль дневального поднял батарею. Хазе не поверил своим глазам — по обшарпанному коридору казармы, чуть опередив свиту, шел сам фюрер! Поравнявшись с Хазе, он остановился:

— Эти высокие награды я вручаю двум бесстрашным героям, сбившим новейший летательный аппарат англичан! — Фюрер приблизился.

Затаив дыхание, Хазе следил за теплыми холеными руками вождя, прикрепляющими к его мундиру рыцарский "крест" с дубовыми листьями.

Закончив дело, фюрер отступил на полшага. Бархатистая рука потрепала бульдожью щеку Хазе:

— С такими солдатами я выиграю любую войну. Вы, фельдфебель Хазе, и вы, ефрейтор Шнитке, достойны славы древних германцев. Я восхищаюсь вами!

Слезы умиления выступили на покрасневшем, как зад обезьяны, лице Хазе.

— Хайль Гитлер! — рявкнул фельдфебель.

— Хайль! — ответили ему вытянувшиеся в струну эсэсовцы и генералы люфтваффе.

"А этому-то придурку за что?" — Хазе зло покосился на стоящего рядом ефрейтора Шнитке.

Имперский бункер вздрогнул, словно фанерный сортир, в котором засел фельдфебель Хазе, — Иваны садили по Берлину крупным калибром.

"Кто бы мог представить такое еще год назад?" — Ефрейтор Шнитке уныло посмотрел на фельдфебеля Хазе, стоящего в одной шеренге с ним в новенькой эсэсовской форме. Точно такой же мундир был на ефрейторе. С какой бы радостью он обменял его на грязную окопную робу, лишь бы не стоять в этом строю смертников, запертых в подземелье вместе со своим фюрером!

— Ахтунг!

Эсэсовцы вздернули подбородки. В тусклом свете аварийной лампочки Шнитке увидел приближающегося Гитлера. Слегка прихрамывая, он дошел до середины шеренги и остановился, пристально вглядываясь в лица эсэсовцев.

— Комрады! Враг вступил в самое сердце рейха. Лжецы из Би-би-си внушают миру, что ваш фюрер выжил из ума, якобы он чаще советуется с астрологами и гадалками, чем со своими генералами. Кто же тогда спас мне жизнь во время злодейского покушения, когда предатели взорвали мину на моем столе? Может быть, гадалки и астрологи? Комрады! Пора сказать вам правду — на спиритических сеансах ваш вождь вызывал не духов, а инопланетян. В космосе у нас есть друзья и единомышленники. Они открыли нам тайну атома, с их помощью мы создали это, — горящий взор Гитлера устремился на противоположную стену.

Повинуясь его воле, она раздвинулась. Фельдфебель Хазе увидел серебристый диск, точно такой же, как сбитый английский "дирижабль". Под ним, словно стопка намытых тарелок в ресторане, поблескивали другие диски. Их было не меньше трех дюжин.

— Если бы Провидение подарило нам еще хотя бы полгода, — продолжал Гитлер, — в наших руках было бы атомное оружие и эти замечательные летающие тарелки. К сожалению, они еще не готовы к военным действиям. Двое наших зенитчиков по ошибке сбили такой аппарат с инопланетными инструкторами во время испытательного полета. Искусство этих артиллеристов еще пригодится нам. — Фюрер одобрительно усмехнулся, глядя на оробевшего Хазе. — Итак, комрады, мы покидаем планету Земля. Но битва, которая идет наверху, — не последняя. Мы уходим, чтобы спустя годы из глубин космоса нанести страшный, неотразимый удар по нашим врагам, осквернившим священные камни рейха. В космосе мы будем неустанно ковать новое немецкое оружие. В чуждых и враждебных мирах…

Слова вождя уже не доходили до Шнитке. У него задрожали колени. "Лететь с этим сумасшедшим к космическим чудовищам?" Перед глазами Шнитке возник ужасный монстр с "дирижабля", и что-то теплое, как пар из доброго немецкого кофейника, коснулось ляжек ефрейтора, потекло вниз.

— Что такое? — Лицо фюрера перекосило. — Кто испортил воздух, свиньи? Вы, Хазе?

— Мой фюрер, это не я! Это ефрейтор Шнитке!

— Расстрелять! — приказал Гитлер.

— Я не хотел! У меня медвежья болезнь, пощадите! — Ефрейтор упал на колени.

Новый взрыв потряс бункер. Забыв о Шнитке, Гитлер направился к шахте с летающими тарелками.

— Петро, дивись, що це такое? — Щербатый, с подпаленными усами русский артиллерист указал на светлые пятна, одно за другим поднимавшиеся над имперской канцелярией.

Его напарник поднес бинокль к раскосым монгольским глазам:

— Ничего не видать, окуляр бликует.

— Та не бликует, а блефует. Сидит ихний фюлер в подвале, цигарку курит та дым кольцами пущает, дескать, накласть ему на ентих алтиллеристов. А ну-ка, Петро, дадим ему прикурить, черту лысому! Огонь!..

Огромный гаубичный фугас, как шар в лузу, вошел в стартовую шахту, превратив ее в дымящуюся воронку. Но поздно. Последняя летающая тарелка, словно сорвавшаяся с крючка рыба, нырнула в бездну космоса, черную, как эсэсовский мундир.

И время остановилось. Его сумасшедший эскалатор, влекущий все живое с песнями и проклятиями, заскрежетал, сбавляя обороты. Годы, проведенные эсэсовцами в космосе, превратились в минуты…

VIII Красотка

Сюзанна Мидлтон могла позволить себе расхохотаться в лицо самым завидным женихам Нью-Йорка. Даже такому, как мультимиллионер Родерик Фишман, потому что Сюзи была и впрямь совершенной красавицей — лучезарной и обворожительной. Однако сегодня она была явно не в форме — с самого утра мисс Мидлтон испытывала беспричинный страх. Сюзанне все время казалось, что кто-то неотступно ее преследует…

Опасность приблизилась, стала почти осязаемой. Как газ без цвета и запаха, она ползла из ржавых канализационных люков, заполняя собой улицу. Сюзанна Мидлтон еще раз попыталась запустить мотор внезапно заглохшего "порше" — тщетно. Педаль под ногой девушки неожиданно провалилась, пол машины изогнулся, заскрежетал, словно его раздирали железными клещами.

Сюзанна дернула ручку, пытаясь выскочить из машины, но дверь не поддалась. В продырявленном днище автомобиля показалась пасть, рвущая металл. Сиденье накренилось, руку прижало к дверной стойке. Девушка закричала, но ее голос заглушило рычание монстра, ворвавшегося в кабину…

Придя в сознание, Сюзанна с омерзением и ужасом ощутила боль внизу живота.

— Вот это девочки! Держу пари, Норман, любая из них могла бы победить на конкурсе красоты Нью-Йорка. — Шеф полиции Морли пустил слюну, разглядывая фотографии голеньких красоток.

— Извините, сэр, но эти девушки посчитали бы для себя позором участие в конкурсе. Они не из тех, кто прокладывает себе путь в жизнь задницей. — Майк Норман подавил желание вырвать фотографии из рук Морли, вцепившегося в них, как молодой гинеколог в смазливую пациентку. — Сэр, может быть, перейдем к делу? Все-таки это следственные материалы, а не порнографическая коллекция, — нахмурился Майк.

Почувствовав неприязнь детектива, Морли отложил фотографии:

— Норман, вы рассуждаете так, словно сейчас не девяностые годы, а по крайней мере сороковые. Ладно, черт с вами! Стивен, докладывайте, что вам удалось высосать из этих фотографий, — приказал он своему помощнику.

— Почти ничего, сэр, если не считать этих неприятных деталей. — Карандаш Стивена коснулся темного пятнышка на животе девушки, похожего на прилипшую к коже десятицентовую монетку.

— Черт побери, такое впечатление, что у красоток выросло по второму пупку. — Здоровенная лупа Морли свесилась над фотографией. Его липкий взгляд впился в женское тело.

"Кажется, сейчас я сверну челюсть этому похотливому борову". — Майк заскрежетал зубами.

— Запомните, Норман, ревновать чужих женщин не менее аморально, чем надевать чужой презерватив, — хохотнул шеф полиции. Его лупа легла на фотографию, увеличив бедро девушки до размеров восходящей луны. — Скажите лучше, Норман, на кой дьявол девочкам второй пупок? — ухмыльнулся Морли, желая заткнуть рот строптивому детективу трудным вопросом.

— Сэр, то, что вы называете пупками, не что иное, как укусы гиперов, — с расстановкой ответил Майк.

— Что?! — Морли побагровел.

Отпихнув кресло, он нервно заходил по кабинету, не обращая внимания на притихшего Стивена и подчеркнуто безразличного Нормана. Было от чего выйти из себя.

Все началось вскоре после того, как из подвалов компании "Гипер АГ интернешнел" произошла утечка стимулятора роста сельскохозяйственных животных. Вскоре в окрестностях фирмы стали появляться гигантские крысы, которые развлекались тем, что потрошили шины припаркованных автомобилей. Полиция применила оружие. Тогда гиперы — так прозвали этих омерзительных тварей — устроили настоящую охоту на полицейских. Подобно барсукам, они вцеплялись в естество стражей порядка, вырывая его, словно морковку с грядки…

И вот новое несчастье — нападение на женщин…

Морли остановился напротив Майка.

— Почему девушки не обратились в полицию? Почему вы вынуждены проводить расследование по собственной инициативе? Где логика, Норман?

— Сэр, как они могут доверять нам, если мы не в состоянии уберечь… собственных сотрудников?

— Вот как! А это вы видели? — перебил Морли. Расстегнув ширинку, он спустил брюки. Показалось белье, напоминающее панталоны маркизы де Ля Круа.

— Сэр, вам принести горшок? — опешил Стивен.

— Принесите и наденьте на свою безмозглую голову, болван! Слышите? — Морли шлепнул себя по промежности. Послышался приглушенный металлический звон, как будто кто-то встряхнул мелочь в кармане. — Шедевр нашей аэрокосмической промышленности — бронированные полицейские плавки. Теперь мы победим гиперов. Отныне наши сотрудники могут не опасаться за свои достоинства, — победно произнес Морли. — Что вы еще можете сказать, Норман?

Вместо ответа, Майк положил руку на фотографию потерпевшей. Раздвинул два пальца — в просвете показалось лицо. Лишенное шевелюры и туловища, оно потеряло половую принадлежность.

— Узнаете? — Майк вопросительно посмотрел на Морли.

— Боже праведный — Стивен! — изумился шеф.

Майк перевел взгляд на побледневшего Стивена.

— Что вы хотите этим сказать, Норман?

— Ничего, Стив, просто констатирую факт: ты очень похож на потерпевшую, — равнодушно ответил детектив.

— Ну что же, теперь моя очередь удивить вас. Идемте, джентльмены, сейчас вы увидите первого гипера, которого удалось застрелить нашим парням. — Подозрительно покосившись на Стивена, Морли жестом пригласил детективов следовать за собой.

— Эта хреновина прыгает, как гарпун. А ее клыки, джентльмены, это же фрезерный станок! — Морли осторожно приблизился к столу, на котором лежал гипер. — А шкура! Настоящий бронежилет!

Преодолевая отвращение, Майк разглядывал гигантскую, величиной с кабана, крысу. Особенно гадок был ее шершавый хвост, толщиной в руку. Свисая со стола, он доставал до кафельного пола морга.

— Не боится пуль, бестия, — продолжал Морли, — уложить ее можно только прямым попаданием в лоб, как это сделал сержант Браун. А ее глаза, джентльмены… гла… — начал заикаться Морли. Прямо перед собой он увидел немигающий, заплывший кровью глаз гипера. — Слу… слушайте, Норман, по-моему, она жива, — пролепетал Морли. — Жива, фью-фью, фью-фью…

Тихо мурлыча себе под нос, Морли попятился к двери. Но страшное рычание заставило его замереть — гипер вскочил, ощерился на начальника полиции.

— Стой, проклятая тварь! Сидеть! Кому говорю?! — приказал Морли.

Майк выхватил револьвер. Три пули, срикошетив по крысиной шкуре, выбили из нее искры. Гипер рванулся к Морли. Схватив шефа за плавки, крыса броском закинула его себе на спину и, расшвыривая людей, бросилась к выходу.

— Только не откуси! Только не откуси! — донесся из коридора удаляющийся голос Морли.

Опомнившись, полицейские рванули к машинам. Такой погони Нью-Йорк еще не знал. Десятки патрульных автомобилей и несколько вертолетов мчались по пятам гипера в Куинс, в западную часть Лонг-Айленда, где среди пакгаузов и складов сырья уродливой серой громадой возвышалось здание "Гипер АГ интернешнел".

Здесь, у пролома в стене, Майк со Стивеном первыми обнаружили полуживого шефа полиции.

— Эта бестия пыталась затащить меня в нору, но ни черта не вышло. Я в нее просто не пролез, — нервно хохотнул Морли. — Как видите, у толстяков есть свои преимущества. Посмотрите-ка, Стивен, все ли у меня на месте?

— Что вы имеете в виду, сэр? — не понял Стив.

— Ну, то самое.

— А… — догадался помощник. — Все в порядке, сэр.

— Отлично, Стивен, — просветлел начальник полиции. — Дайте телефакс в аэрокосмическую компанию. С них причитается сто тысяч долларов за испытание плавок.

— Ха! Ха! Ха! Давно я так не смеялся, босс. — Джек Горилла разинул до ушей рот, в котором, казалось, плясали от радости его желтые зубы. — Босс, все произошло у меня на глазах. Эта крыса, она как кинется за фараоном! Ха! Ха! Ой, не могу, босс! Тот от нее — на столб, как кот! Крыса назад — хлоп! хлоп! — все покрышки готовы. Похоже, эта крыса ненавидит полицейских еще больше, чем я, босс. Ха! Ха! Простите, босс, что я хохочу в вашей резиденции, можно я немножко выпью?

Отхлебнув виски, Джек еще какое-то время сидел напротив короля гангстеров Бруно Капельяно, подавляя смех, как несвоевременную икоту.

— Не пришлось бы нам плакать, Горилла, — нарушил молчание Бруно. — Мне стало известно, что полиция собирается использовать гиперов против нас вместо служебных собак.

Смешливость моментально покинула негра.

— Этого нельзя допустить! Это конец, босс. Пара гиперов стоит сотни полицейских!

— Хорошо, что ты понимаешь, парень. — Тяжелая рука Капельяно легла на плечо Джека. — Запомни, ни один гипер не должен попасть в полицию.

— Босс, я работал на Джозефа Лучьяно, вы-то знаете, что это такое. Крысы не достанутся копам.

— Пустите меня! Я сдеру с нее шкуру! Я задушу ее своими руками! — Полицейский Уорке, которого оскопил гипер, вырывался из рук удерживавших его коллег.

— Сэр, личный состав требует немедленно начать штурм здания. Людей просто не удержать, — доложил Стивен.

— Спокойно, джентльмены, из этого оцепления не вырваться даже пташке. — Морли обвел взором внушительные силы, окружившие здание "Гипер АГ интернешнел".

— Сэр, если вы не включите меня в штурмовую команду, я сделаю это самовольно. — Вырвавшийся наконец Уорке схватил шефа за локоть.

— Вот как? — Морли вопросительно взглянул на Нормана.

— По-моему, надо разрешить, сэр, тем более что парню терять уже нечего.

— Ваша просьба удовлетворена, Уорке.

Морли подал сигнал, и штурмовые отряды, ощетинившиеся оружием, вошли в подвалы фирмы.

Гиперов здесь не оказалось, но обнаружились ходы, которые, по-видимому, вели к их логову. Майк опустился на колени, включил фонарь — узкий лаз шел под небольшим уклоном вглубь. Нечего было и думать вводить сюда полицейские подразделения.

— Сэр, если вы не возражаете, пойдем мы со Стивеном. И я взял бы с собой Уорке.

— Валяйте, Норман, могу уступить вам свои плавки.

— Благодарю вас, сэр, но я предпочел бы армейский огнемет.

— Вы его получите, Норман.

Облачившись в штурмовые костюмы, маленький отряд отправился мимо расступившихся полицейских к зловещей норе.

— Стойте! Стойте! Одну минуту!

Майк обернулся. Вслед за ними, словно за уходящим поездом, мчались двое репортеров.

— Пожалуйста, умоляем вас, мистер Норман. — Один из них молниеносно прилепил к огнемету Майка рекламную наклейку, другой вскинул фотоаппарат. — Готово! Спасибо, сэр!

— Чертовы пройдохи! — выругался Майк, протискиваясь в нору.

Работая локтями и коленями, они преодолели несколько десятков ярдов. Здесь, как и предполагал Майк, нора расширилась, приняла вид довольно просторной пещеры.

— Майк, выключи фонарь, в темноте мы скорее найдем их по светящимся глазам, — прошептал Стив.

Щелкнул выключатель. В кромешной тьме засветились три ярких пятна. Это были рекламные наклейки репортеров.

— Ловушка, сэр, теперь мы отличная цель для гиперов. — Уорке попытался оторвать проклятую наклейку от огнемета, но она словно сплавилась с металлом.

— Попробуй накрыть ее чем-нибудь, Уорке, — посоветовал Стив.

Полицейский положил руку на наклейку, но отвратительный серо-голубой свет беспрепятственно проникал сквозь нее.

Норман снова включил фонарь. То, что он увидел, ошеломило его — в дальнем конце пещеры мелькнули гиперы и совершенно голая девушка. Прикрываясь от яркого света, она испуганно взглянула на полицейских и бросилась в темноту вслед за крысами.

— Господи, Сюзанна Мидлтон, — ахнул Стивен.

Полицейские опустили готовые к бою огнеметы. Сомнений быть не могло, это та самая пострадавшая, чью фотографию. Майк готов был вырвать из липких рук Морли.

Детектив выключил свет.

— Джентльмены, поставьте огнеметы к стене, — приказал Норман. — А теперь за мной! Живо!

Он ринулся к выходу. И вовремя. Белый луч, вырвавшийся из глубины пещеры, упал на огнеметы. Полыхнуло пламя. Шипя, разлетаясь по стенам, пылала заключенная в них горючая смесь. Живая стена огня встала между гиперами и беглецами. Когда задыхающиеся от копоти и гари копы выбрались на поверхность, Стивен в изнеможении закрыл глаза, и тотчас перед ним возник образ девушки, ослепительной в своей наготе и беззащитности.

— Я запрещаю вам снова лезть в нору. Слышите, Стивен? Мне не нужны самоубийцы! — Морли свирепо вытаращился на подчиненного.

— Там девушка, сэр. Я обязан ее спасти. — С угрюмой решимостью Стивен передернул затвор короткоствольного автомата. — Меня ничто не остановит, сэр.

В подвале, заполненном людьми, воцарилась напряженная тишина. Чуть насмешливый, спокойный голос Нормана заставил всех повернуться к нему:

— Эй, Стив, просят тебя.

Детектив протянул другу трубку радиотелефона. Стив неохотно взял ее:

— Алло, с кем я говорю?

— С Сюзанной Мидлтон, — ответил нежный, переливчатый голос.

— Что?! — Стивен выронил трубку. — Это инсценировка, Майк? Может быть, ты объяснишь мне, что здесь происходит? Кто такие репортеры? Почему мисс Мидлтон убежала к гиперам?

— Все просто, Стив, — усмехнулся Норман. — Репортеры — это ребята, которые нас очень не любят, а мисс Мидлтон…

— Мне не до шуток, Майк.

— Садись в машину, Стив, через пару часов ты сам ее об этом спросишь.

Взревев мотором, полицейская машина понеслась на правый берег Гудзона, в Патерсон, где жила мисс Мидлтон.

— Езжай за фараонами. — Джек Горилла пихнул в спину проворного, как хорек, Проныру Гарри и, вальяжно откинувшись на заднем сиденье черного "Бентли-турбо-Р", закурил сигару.

Однако скоро ее пришлось выбросить — машину кидало из стороны в сторону.

— Не можешь поаккуратнее, парень?

— Не могу, маса Джек, фараоны летят как на пожар. А кто это за ними, Джек? — Проныра указал на "мерседес", идущий за машиной Нормана.

— Этого только не хватало, — процедил сквозь зубы Горилла, нащупывая автомат, накрытый свежим номером "Плейбоя".

Когда полицейские вошли в комнату Сюзанны Мидлтон, она неприязненно взглянула на Майка и покраснела.

— Стив, может быть, ты сам побеседуешь с мисс?

— Хорошо, Майк, — ответил Стив, чувствуя, как дрожит и надламывается его голос. Красота девушки внушала ему гораздо большую робость, чем любая опасность.

— У меня только один вопрос, мисс, где вы были сегодня в первой половине дня?

— Я не выходила из дому.

— Вот как?

Детективы переглянулись.

— Мисс, — сказал Майк, стараясь не смотреть на девушку, — происходят странные вещи. Мы вынуждены просить вас помочь полиции. — Майк извлек из привезенного с собой саквояжа женский парик и еще какие-то мелочи. — Здесь не хватает только костюма с вашим запахом — у гиперов нюх не хуже, чем у собак…

Надев парик и элегантный брючный костюм Сюзанны, Стив подошел к зеркалу.

"Боже мой, до чего похож на Сюзанну", — подумал Майк.

— Разреши, Стив, — он галантно подал руку новоявленной "мисс Мидлтон", — идемте, дорогая.

У дверей детектив остановился и повернулся к настоящей Сюзанне Мидлтон:

— Запомните, мисс, ни в коем случае не выходите на улицу и не отвечайте на телефонные звонки. От этого зависит ваша жизнь и жизнь Стивена. Прощайте.

— Смотрите, Джек, какая краля. — Проныра Гарри первым заметил Нормана, идущего к машине с привлекательной блондинкой, и немедленно запустил мотор.

— Не торопись, Проныра, пусть сначала тронется "мерседес", — остановил его Горилла.

— Ну все, поехали. Старайся не попадаться им на глаза.

Машина гангстеров, подобно кошке, ползущей на пузе за воробьями, воровато двинулась вперед.

— Ну все, пора доставать пушки. — Джек Горилла передернул затвор автомата. — Останови его, Гарри, — приказал он водителю.

Обогнав "мерседес", Проныра прижал его к бровке. Ударившись бортами, машины замерли на обочине. С оружием наперевес гангстеры бросились к легкой добыче, но автоматная очередь заставила их остановиться. Из "мерседеса" вылез здоровенный детина. Другой мужчина, припав к крыше машины, держал бандитов на мушке.

— Я мог бы сделать из вас решето, — детина презрительно сплюнул под ноги, — но мне скучно. Эй, ты, черномазый, если ты мужчина, иди сюда. — Великан швырнул автомат на сиденье.

Такой обиды Горилла простить не мог. Сунув оружие Проныре, он вслед за детиной полез в придорожные кусты, откуда вскоре донеслись хриплые крики и глухие удары. Наконец бойцы снова появились на дороге. Под глазом детины сверкал огромный синяк, а во рту Джека не хватало двух зубов.

— Все хорошо, — сказал Горилла, — отныне мы работаем вместе с этими джентльменами.

— Стивен, как ты себя чувствуешь в роли приманки для гиперов? — Майк озорно улыбнулся другу, и это не была улыбка, посланная стоящим на берегу тому, кто барахтается среди крокодилов. В любую минуту Норман готов был броситься на выручку Стиву.

Демонстративно прокатив "Сюзанну" по окрестностям "Гипер АГ интернешнел", Норман остановил машину.

— Мне кажется, Стив, что гиперы клюнули. Держись, старина, сейчас мы их проучим.

Майк незаметно пожал руку товарища и, выйдя из машины, как можно беспечнее пошел к дому напротив. Закрыв за собой дверь, он в несколько прыжков достиг комнатушки, где на треноге стояла тупорылая лазерная базука.

То, что произошло дальше, было больше похоже на дурной сон. Машина вдруг осела. Задрав горящие фары, она стала быстро погружаться в землю.

— Подрыли! — простонал Майк.

Сорвав оружие со станины, он бросился на улицу. На том месте, где только что стояла полицейская машина, чернела яма. Не раздумывая, Майк спрыгнул в нее. Здесь, в боковой стене, он обнаружил узкий крысиный лаз. Майк пополз по нему в кромешной темноте. Комья земли падали ему за шиворот и пачкали потную спину. Руки превратились в заскорузлые лягушачьи лапы. Отталкиваясь от земли и помогая себе коленями, Майк упрямо полз вперед, сжимая зубами ремень лазерной базуки. На этот раз его вела не отвага, не жажда приключений, а чувство вины перед товарищем, которого он так жестоко подставил.

Неожиданно яркий свет ударил ему в глаза. Майк зажмурился — показался большой овальный зал, устланный коврами. За накрытым столом сидел "репортер" с подбитым глазом в черном эсэсовском мундире. Он играл на губной гармошке, притоптывая ногой, а перед ним… танцевали нагие красавицы. Майк узнал Сюзанну Мидлтон, других девушек с фотографий Морли. Временами мужчина брал со стола кусок пищи и швырял его девушкам. Они с визгом бросались за добычей, пиная и расталкивая друг друга. Эсэсовец молча наблюдал за дракой, а потом уводил победительницу за угол…

Вернувшись, он снова брался за гармошку.

— Господи, помилуй, какой-то театр абсурда. — Майк поднялся с колен. — Эй, руки за голову, приятель.

Он навел базуку на мужчину. Но жуткое рычание заставило детектива обернуться — разинув пасти, на него неслись сразу несколько гиперов!

Вскинув базуку, Норман выстрелил в первого. Он перевернулся через голову и опрокинулся. Бежавший сзади набросился на него и принялся жадно вгрызаться.

— Грязная бестия! — Следующий выстрел Майка сразил голодную тварь.

Майк разъярился. Зарычав, подобно своим врагам, уворачиваясь от их прыжков, он носился среди них, как шаровая молния, раздавая смертоносные выстрелы, пока последний из гиперов, скуля, как побитая собака, не исчез в норе.

— Боже праведный! — Еще не веря в победу, Майк поспешил туда, где танцевали девушки. Но их там не было. Нагнувшись, он поднял с пола ключи с брелоком в виде сцепившихся каракатиц. И тут тихий стон, донесшийся откуда-то снизу, заставил его напрячь слух. Майк откинул ковер — сквозь прозрачный пол он увидел под собой белую палату с множеством медицинских приборов. На койке в углу лежал человек.

— Стив! — воскликнул Норман.

По винтовой лестнице он бросился вниз.

— Пойдем отсюда, дружище! — Поддерживая Стивена, Майк повел его обратно к норе.

Выбравшись из подземелья, Майк повез Стива в свою квартиру на Пятой авеню, к северу от Сорок третьей улицы, не подозревая о том, какое испытание ждет здесь.

В машине Стив неожиданно обнял и порывисто поцеловал Нормана:

— Спасибо, мой добрый спаситель!

— Стив, это вполне заменит мне орден, — пошутил Майк.

Однако скоро ему стало не до шуток. Дома, смыв с себя море грязи, он направился во вторую ванную, где плескался Стивен. Распахнув дверь, Норман увидел перед собой женское тело!

— Ой! Ой! — взвизгнул Стивен и густо покраснел.

— Прошу прощения! — пробормотал Майк.

Ошарашенный, он побрел в гостиную. Из Стивена сделали транссексуала! Он не был больше мужчиной. Майк вдруг представил Стивена в хороводе нагих красавиц там, в подземелье.

— Мерзавцы! — Норман задохнулся от слепой и бессильной ярости. — Сюзанна Мидлтон — вот кто может помочь! — Майк бросился к телефону.

"Миллионер женится на шестнадцатилетней", — аккуратно вывел на бланке брачного объявления Родерик Фишман. Перечитал написанное и, разорвав на мелкие клочки, швырнул в корзину для мусора. Нет, ни одна, даже самая юная красавица, не заменит ему Сюзанну Мидлтон. Из состояния транса его вывел телефонный звонок.

— Да, — лениво ответил миллионер.

— Хелло, Родди! Это я, Сюзанна Мидлтон.

— О, Сюзи! — Родерик подскочил с места, как капрал, узревший генерала.

— Мне бы хотелось тебя увидеть, если это возможно, Родди. Я на автостоянке у твоего дома.

— Какой разговор, Сюзи, сейчас буду.

Вырулив на автостоянку, Фишман увидел черный "Бентли-турбо-Р". Из открытого окна ему приветливо махала рукой Сюзи. Рядом с ней сидел весьма несимпатичный мужчина с подбитым глазом. Подойдя ближе, Фишман увидел второго — огромного негра, нервно сжимавшего "баранку".

— Привет, Родди! — улыбнулась девушка.

— Послушай, Сюзи, с тобой все в порядке? — Миллионер кивнул на ее мрачных спутников.

— Замолчи, шлюха, говорить буду я! — Негр откинул полу пиджака, и Родерик заметил наведенное на него дуло. — Вот что, парень, — продолжил негр, — мы нашли эту дуру в Европе специально для тебя. Она ничем не хуже той женщины, в которую ты втюрился, а может быть, даже лучше, потому что она сексуальнее. Он-то знает. — Негр подмигнул мужчине с подбитым глазом. — Если хочешь получить ее в собственность, тебе придется раскошелиться. Три миллиона нас вполне устроят. Подумай.

Рванувшись с места, "бентли" исчез в потоке машин.

Похабное мужское желание взволновало Фишера. От одной мысли о том, какие штучки он проделает с Сюзи, его бросило в жар.

— Господи, что это со мной!

Родди взял себя в руки. Он сел в машину, включил тихую мелодичную музыку. Сходство девушек было потрясающим. Но чего-то неуловимого и важного, что делало Сюзи единственно желанной, в двойнике все-таки не было.

"Где сейчас настоящая Сюзанна?" Родди вдруг ощутил сильное беспокойство за судьбу девушки. У него возникло странное чувство, как будто он увидел в гробу человека, который на самом деле был жив. Родди завел мотор своего "ройллса".

Через час он уже отчаянно стучал в дверь дома Мидлтон. Но лишь скрип незапертой калитки был ему ответом.

Повернувшись, Родерик Фишман побежал обратно к машине. Он твердо решил нанять знаменитого сыщика Нормана.

IX Холодность партнера

В мрачном оцепенении Майк ждал приезда Сюзанны, как ждут медицинское светило у одра больного.

— Сюзи, присядь, — предложил детектив наконец приехавшей девушке. — Я вызвал тебя, чтобы поговорить о Стиве. Этот человек пошел в подземелье на верную смерть, чтобы спасти тебя. Его насильно сделали транссексуалом. Теперь твоя очередь спасти его. Ты должна лечь с ним в постель, Сюзи, может быть, тогда Стив вспомнит, что он мужчина…

— Я не могу это сделать даже ради спасения человека, Майк.

— Конечно, ведь ты красавица, Сюзи. Ты привыкла к тому, что мужчины, как собачонки, лижут тебе ноги. Стоит ли спасать кастрированную собачонку? — Норман снова испытал приступ бессильной ярости, но на этот раз с мазохистским оттенком.

— Отвернись, Майк, — неожиданно тихо сказала девушка. — Пусть тебе будет стыдно.

За спиной Нормана шелковисто прошуршало белье, и обостренное обоняние детектива уловило прелестный запах девичьего тела. Мисс Мидлтон исчезла за дверьми спальни. Сердце Майка тревожно екнуло. Норман быстро заходил по гостиной, как будто быстрая ходьба могла сжать время, растянувшееся вдруг, как хорошо разжеванная резинка.

Войдя в спальню, Сюзи испугалась своей решимости и замерла на пороге. В ее позе было столько грации и сладостного очарования, что ни один импотент не смог бы устоять. Но Стивена это, похоже, не тронуло. Подвинувшись на кровати, он как ни в чем не бывало попросил Сюзанну накрутить ему бигуди.

Холодность партнера, хотя и объяснимая анатомически, неожиданно превратила невинную пташку в когтистую кошку, преследующую добычу. Поражаясь своему порыву, Сюзи опустилась к Стиву и коснулась его плоти алыми влажным губами…

Когда мисс Сюзи показалась в дверях спальни, Майк вопросительно посмотрел на нее.

— Он безнадежен, — ответила на немой вопрос Нормана смущенная и раскрасневшаяся красавица. Накинув махровый халат Майка, девушка уселась в кресло. — Ты — подонок, Майк. Сначала ты подставил его как мужчину, а теперь меня как женщину. — Она затянулась сигаретой. — По-моему, ты сильно запутался, Майк, — сказала Сюзанна, немного смягчившись. — Тебе следовало бы встретиться с тем каскадером, который подает тебе хорошие советы.

— С Фредди? Мне тоже приходило в голову. Едем. Сейчас я приведу Стивена.

Выйдя на улицу, Майк увидел полного коренастого человека во фланелевом костюме, стоящего возле его машины.

— Родерик Фишман, — представился незнакомец.

— Красиво! — Норман восхищенно задрал голову.

Грохочущий мотоцикл, поднявшись с трамплина, пронесся над ним, обдав выхлопным газом.

— Когда я приезжаю к тебе, Фредди, меня подмывает поменять фуражку полицейского на шлем каскадера. Примешь в свое автородео?

— Для кого я тогда буду собирать газетные вырезки, Майк? Пойдем-ка, пропустим по стаканчику за твой приезд.

Оставив на поле тренирующихся мотогонщиков, мужчины вошли в размалеванный автоприцеп, где уже дымился роскошный обед.

— Вот так номер, Фредди! Ты знал, что я приеду? — удивился Норман.

— Это было нетрудно сделать, Майк. Ты ведь сам предупредил нас сигналом радиомаячка.

— В полиции не принято предупреждать о своих визитах, Фредди. У меня никогда не было радиомаячка.

— А что это? — Фредди вытащил из кармана Майка ключи с брелоком в виде сцепившихся каракатиц. — Да это же ключи от стартера летающей тарелки! Точно такие же подобрали в Огайо на месте катастроф НЛО! Это они испускают сигналы. К дьяволу выпивку! Рассказывай все по порядку, Майк.

Внимательно выслушав детектива, Фредди извлек из шкафа папку с газетными вырезками:

— Узнаешь?

На пожелтевшей газетной полосе Норман увидел Адольфа Гитлера, прикрепляющего награду к мундиру эсэсовца из подземелья.

— Фельдфебель Хазе, — прочитал изумленный детектив. — Одну минуту, Фредди. В моей машине Стив, девушка и еще один человек. Надо показать ему фото.

— Что же ты не позвал их, Майк?

— Да так. — Норман не стал распространяться, что не мог пригласить сюда Стивена, не пожелавшего расстаться с женским париком.

— Разрази меня гром, это же малый из "бентли", продававший дедушку! — воскликнул Фишман, увидев фотографию эсэсовца.

— Все сходится, Майк. — Фредди задумчиво закрыл альбом. — В годы войны нацисты сбили загадочный летательный аппарат. Они тут же объявили, что это английский дирижабль. В действительности это была летающая тарелка. Они построили целую эскадру таких аппаратов и бежали на них из осажденного Берлина.

— Вот любопытное свидетельство. — Фредди открыл следующую папку. Майк увидел открытое щербатое лицо, украшенное подпаленными усами. — Это русский артиллерист, свидетель старта эскадры.

— Я продолжу, Фредди. — Майк отодвинул папку. — Находясь за пределами Земли, нацисты оказались в другом временном измерении. У них появилось новое оружие и даже эти твари — гиперы. Нацисты явно готовятся к вторжению, но у них не хватает людей. Им негде взять женщин, чтобы размножиться. Поэтому они и снарядили экспедицию за девушками. Нацисты отбирают только представительниц арийской расы. Вот почему все потерпевшие оказались на одно лицо. Гиперы откусывают от тела женщины кусочек кожи размером с десятицентовую монету. Из него берется всего одна клетка, клонируется и получается точная копия человека. Сбор материала нацисты, по-видимому, закончили, поскольку нападения на женщин прекратились. Но они не улетят до тех пор, пока ключ от летающей тарелки находится в моих руках.

— А еще это означает, что они скоро будут здесь, Майк. Ведь сигналы радиомаячка приняли не только мы.

— Что будем делать, Шнитке? Эти черномазые бандиты требуют у нас всех девок.

— Зато они отобьют у полиции ключи, которые вы потеряли, господин фельдфебель. А девок мы еще наклепаем.

— Яволь! Будем соглашаться. Хайль Гитлер, ефрейтор Шнитке!

— Хайль, господин фельдфебель.

Закончив перешептывание, эсэсовцы вернулись в комнату, где сидели люди Бруно Капельяно.

— Именем фюрера, мы согласны! — объявил Хазе. — Выступаем через полчаса.

Банда появилась раньше, чем ожидалось. Сначала показался желтобокий школьный автобус с красотками, а за ним "бентли", набитый гангстерами.

— Это напоминает трюк, который мы показывали на стадионе Сан-Диего, — усмехнулся Фредди, — он называется "Полицейские и воры". Тогда наши ружья были заряжены холостыми. Не пора ли зарядить их боевыми патронами, Майк? Моим ребятам здесь на десять минут работы.

— Справимся вдвоем, Фредди, прогрей-ка лучше кроссовую "хонду" и принеси мне бронежилет. А ты, Родди, — обратился Норман к миллионеру, — отведи Стива с девушкой в безопасное место.

Доехав до края стадиона, автобус остановился. Теперь Норман отчетливо видел девушек, сидевшего за рулем ефрейтора Шнитке и фельдфебеля Хазе, вооруженного автоматом. Эсэсовцы остались в автобусе, а из "бентли" высыпали бандиты.

— Пойду поговорю с этими сердитыми парнями. — Майк не спеша пошел навстречу гангстерам.

— Босс, не подпускайте фараона, он хитер как лиса. Прикажите стрелять, босс!! — Джек Горилла передернул затвор пистолета.

— У тебя и правда обезьяньи мозги, Горилла. А если он один знает, где ключи? Пусть подойдет. Не стрелять! — Бруно Капельяно строго посмотрел на своих людей.

Приблизившись ярдов на пятнадцать, Норман остановился.

— Джентльмены, я так понимаю, что вы приехали за этим? — Он поднял над головой ключи.

— Стреляйте! — завизжал Капельяно.

Но грохочущая "хонда" заглушила его голос. Она пронеслась сквозь строй гангстеров, заставляя их шарахаться в стороны. Майк на ходу прыгнул на заднее сиденье мотоцикла.

— За ними! Быстрее, мерзавцы!

Автомобиль гангстеров рванулся в погоню.

— Фредди, не подкачай! Еще! Газу, Фредди!

Майк оглянулся — на полном ходу "бентли" мчался сзади.

— Все, теперь ему не затормозить!

Взмыв с кучи щебня, "хонда" поднялась в воздух и в точно рассчитанном прыжке перелетела через овраг. Тяжелый "бентли" ударился в щебень, перевернулся и, как помойное ведро, брошенное с балкона, полетел вниз.

— Приятного купания, джентльмены, — усмехнулся Майк.

Развернувшись, "хонда" понеслась обратно к автобусу с девушками.

— Дай-ка твою пушку, Фредди. — Норман взял автомат каскадера и, стиснув зубы, пошел к автобусу.

— Эй, фараон! — высунулся из дверей Хазе. — Еще шаг, и я пристрелю всех, девок. — Он приставил ствол к спине "Сюзанны".

Майк остановился.

— Бросай оружие, фараон, иначе всем им конец.

Автомат Майка медленно, как сползающее одеяло, опустился на землю.

— Теперь иди сюда, положи ключи на радиатор, — приказал Хазе.

Майк поднял лицо к небу, чистому, как лицо младенца.

— Господи, — прошептал он, — почему эти призраки прошлого попирают законы твои? Ты создал нас по образу своему. Никто не вправе делать из мужчин женщин, из клочка плоти лепить людей, нарушать связь времен. Господи, установи закон свой!!!

Белая голубка, словно капелька, сорвалась с небосклона и пронеслась над самой головой Нормана, задев его крылом. А может быть, это было крыло ангела?..

— Господин фельдфебель, что с вами? — Шнитке испуганно уставился на лицо Хазе.

Оно сморщилось и пожелтело, словно высохшая глина. Руки фельдфебеля немощно задрожали и выронили автомат. Новенькая эсэсовская форма превратилась в изношенное рубище. Перед ефрейтором стоял ветхий, трясущийся старец.

Шнитке посмотрел на девушек. Они стремительно съеживались, как гирлянда проколотых надувных шаров. Еще мгновение — и на том месте, где были красотки, лежали лишь маленькие кусочки кожи, некогда откушенные гиперами. Но Шнитке уже не видел этого. Его старческие глаза заслезились. Он безуспешно пытался разглядеть мушку автомата — она плавала перед ним, словно чаинка в стакане.

— Теперь держитесь, сволочи! — Каскадер поднял пистолет.

— Не стоит, Фредди, — остановил его Майк, — не трогай этих стариканов.

Чья-то крепкая рука легла на плечо Майка. Он обернулся, рядом с ним стоял Стив.

— Послушай, Майк, долго я буду ходить в этом дурацком парике?

— Стив! — Сюзанна бросилась в объятия полицейского.

— Ну что, Фредди, самое время прокатить влюбленную парочку на летающей тарелке? — Майк подкинул на руке ключи.

— Стив, никогда не приглашай к нам этого типа. — Глаза красавицы зло блеснули, и острая женская ресничка вонзилась в сердце Нормана. — Я любила его, Стив, но он обманул меня и ушел к своей инопланетянке Эоле.

— Но, дорогая, если бы не Майк, мы бы никогда не нашли друг друга.

— Хорошо, Стив, пусть приходит, но не пускай его дальше прихожей.

— Сюзи, честно говоря, мне так будет спокойнее — Майк слишком опасный конкурент, — согласился Стив.

Как ни велико было мое нетерпение, я все же не позволил себе первому позвонить сиделке. Наконец раздался ее долгожданный звонок. Однако вместо ответа на мучавший меня вопрос Дора задала свой:

— Скажите, Вилли, с той минуты, как вы начали писать роман, с вами не случалось ничего плохого?

— Нет, все эти дни я не выходил из дому.

— И не выходите, пока его не закончите.

— Но почему?

— Я не призналась вам сразу в том, что пробовала писать сама. Помните ту кассету, где Норман обвиняет инопланетян в том, что они преднамеренно вызвали на Земле СПИД?

— Конечно, помню.

— Так вот после этого я едва не погибла при весьма загадочных обстоятельствах.

— Вы хотите сказать, что инопланетяне пытались помешать вам написать книгу.

— Я в этом абсолютно уверена. Будьте осторожны, Вилли.

Закончив разговор с Дорой, я с опаской включил следующую кассету.

X Хэлло, Моника

— Плевать я хотел на ваши ограбления и наркотики. Они меня больше не интересуют. "Шкатулка с поцелуями"! Где она? — Король гангстеров Бруно Капельяно раздраженно помешал золотой ложечкой черный, как его душа, кофе.

— Босс, у меня неважные новости. — Джек Горилла заерзал на стуле, отчего он запищал придавленной мышью.

— Не ломай мою мебель, парень, выкладывай все как есть.

— Босс, в мое дело вмешался этот сумасшедший полицейский — Норман.

— Что? Майк Норман? — Золотая ложечка, звякнув, упала на блюдце. Тело гангстера стало холодным и мокрым, как пол в аду.

Бандиты умолкли. Обоим было что вспомнить. В памяти Капа возник монстр с НЛО, искрошивший половину его людей, а в костях негра шевельнулась застрявшая пуля детектива.

— Босс, этот мерзавец перестрелял наших ребят больше, чем вся нью-йоркская полиция. Ему давно пора на тот свет. Отдайте его мне, босс!

— По рукам, Горилла! Легавый твой. Но сначала я хочу получить "шкатулку с поцелуями".

— Будьте спокойны, босс, Джек Горилла знает свое дело. — Гангстер поцеловал вороненый ствол автоматического пистолета с лазерным прицелом и с мрачной усмешкой опустил его в кобуру.

Костюмы мужчин были строги, как мысли католического пастора. Их лица не выражали ничего, и только белые, как зубы мертвеца, костяшки пальцев, вцепившиеся в одинаковые атташе-кейсы, выдавали их волнение — впервые Совет директоров этого престижного банка в полном составе нанесет визит в Управление полиции.

— Господа, — Гарольд Райли, президент банка, обвел присутствующих строгим взглядом, — речь идет о невиданном мошенничестве. Его механизм настолько же прост, насколько ужасен: люди получают у нас в кредит миллионы долларов, после чего кончают жизнь самоубийством. Взятые ими деньги бесследно исчезают, как будто они берут их с собой в преисподнюю. Наш банк на грани краха. Вы, конечно, понимаете, какая судьба ждет тысячи вкладчиков, доверивших нам свои сбережения. Их надежды обращены к вам, доблестным полицейским Нью-Йорка…

— Спасибо за комплимент, мистер Райли, но будет лучше, если вы сообщите нам что-либо конкретное, — перебил президента начальник полиции Морли.

— К сожалению, нам известно очень немного. Один из самоубийц, неудачно бросившийся под поезд, протянул около часа в реанимации. По словам врачей, в бреду он говорил о какой-то "шкатулке с поцелуями". И еще. К нам только что обратился за кредитом некто Чак Чакворд.

При упоминании этого имени Майк Норман, сидевший поодаль от шефа полиции, невольно вздрогнул.

— …У нас есть все основания полагать, — продолжил между тем президент — что мистер Чакворд — будущий самоубийца. Поэтому он пока не получил от нас ни одного доллара…

— Деньги придется дать, — тихо произнес Майк, однако его голос прозвучал не менее убедительно, чем голос грабителя в подворотне.

Президент растерянно замолчал.

— Майк Норман хотел сказать, — Морли метнул на Майка испепеляющий взгляд, — что мы получим ниточку, потянув за которую, распутаем весь клубок.

— В самом деле? Вы так уверены в успехе? — Президент улыбнулся блаженной улыбкой человека, нашедшего в кармане затерявшийся четвертак.

"Чем глупее фермер, тем крупнее картофель, не потому ли этим денежным тузам так везет?" — подумал Норман, имея в виду, что еще неделей раньше он занялся этой зловещей "шкатулкой с поцелуями", которую следовало назвать "шкатулкой смерти".

Выпроводив банкиров, шеф полиции по привычке закинул ноги на стол.

— Норман, вы хороший полицейский, но ни черта не смыслите в бабах. — Морли расстегнул мундир, выпуская на волю свое внушительное брюхо, как выпускают из-за пазухи жирного кота. — Когда будете весить столько, сколько я, вы поймете, что такое тонкая талия и маленькая упругая женская попка. Я готов задушить вас, Норман, за то, что вы не желаете уложить в постель мою секретаршу, в то время как я только об этом и мечтаю.

— Сэр, вы несправедливы, я действительно не хотел укладывать Монику в свою постель, но зато я уложил ее в вашу. Не моя вина, сэр, что вы оказались таким болваном.

— Но-но, Норман! Не забывайтесь, — миролюбиво прорычал Морли, словно пес, которого в шутку дергают за хвост. — Если ваш начальник говорит, что вы ни черта не смыслите в бабах, вы должны ответить: "Да, сэр!"

— Я очень изменился за последнее время, сэр.

— Слышал, слышал. Говорят, вы стали настоящим американским донжуаном. Сейчас мы это проверим. Но имейте в виду, когда моя секретарша вам надоест, вы передадите ее мне из рук в руки, как стодолларовую ассигнацию. Моника! — Шеф нажал кнопку и уставился на дверь, как на экран эротического "видика".

Сначала появились стройные пухленькие ножки, потом нечто делающее их существование целесообразным, затем тоненькая осиная талия и над всем этим, словно восходящее солнце, клубнично-алые губы, не знавшие косметики.

— О Моника! Вы великолепны! — Забыв о существовании Морли, Майк поднялся навстречу секретарше и попытался поцеловать ей ручки.

Но девушка неожиданно отстранилась.

— Мистер Норман, вы находитесь в приемной начальника полиции, а не на студенческой вечеринке. — Лицо Моники залила краска стыда и ненависти.

"Черт возьми, неужели это та девчонка, которая голышом пролежала всю ночь рядом со мной, надеясь, что я ею воспользуюсь?"

Майк ошалело взглянул на неприступную секретаршу, и тотчас в его глазах замелькали желтые чертики, которые только и ждут подобного момента в жизни мужчины, чтобы вдоволь покуражиться над ним.

— Браво, Моника, — просиял Морли. — Так и надо этим полицейским ловеласам! Теперь я с чистой совестью передаю вас в распоряжение Нормана. Итак, Моника, вам двоим поручается расследование банковской аферы. Эту операцию мы назвали "Шкатулка с поцелуями".

— Слушаю, сэр! — с каким-то жестоким удовлетворением ответила секретарша.

В это утро Чак Чакворд испытал чувство, не имевшее ничего общего с тем, что ему дали автогонки, каратэ и даже служба в полиции. Он испытал то, что выпадает на долю человека, ткнувшего палкой на огороде и увидевшего перед собой нефтяной фонтан. Среди кучи ненужных бумажек, которые, подобно мутным волнам Гудзона, принесла ему почта, он нашел приглашение банка.

— О’кей, значит, все-таки дали? Такой рыбины у меня на крючке еще не было, она весит пять миллионов долларов!

Чак ласково погладил лощеную банковскую бумагу. Это была настоящая удача. Первая после того, как он, уволившись из полиции, открыл частное сыскное бюро.

"Пять миллионов баксов! Как я их потащу из банка? Они весят не меньше, чем мешок с картошкой. А почему бы и нет? Очень неплохая мысль!"

— Эй, Поль, — позвал он сына, — помоги-ка мне, дружок.

Спустившись в подвал своего нового дома в пригороде Нью-Йорка, Чак взвалил на плечи мешок с отборным картофелем, приготовленный для яхты, и отволок его к машине. Здесь картофель был пересыпан в ящик из-под корабельных снарядов.

— Вот, сынок, отвезешь его по этому адресу, — он написал на листке адрес банка. — Спросишь охранника Губера, скажешь, отец просил придержать ящик.

— О’кей, папа, все сделаю в темпе рока.

Поль охотно полез за руль "сааба", а Чак невольно залюбовался сыном. В свои шестнадцать он выглядел не хуже, чем иной новобранец морской пехоты.

Отцовская любовь — нежная, как цветок, и суровая, как дуло пистолета, — вот все, что составляло смысл жизни Чака после смерти жены.

Но еще больше он сам значил для Поля.

— Берись за самое трудное, сынок, чтобы все остальное показалось легким, — учил отец.

— О’кей, папа, — отвечал сын, оттачивая характер на безжалостном оселке жизни.

— Если ты, падло, хоть еще раз заикнешься о пяти миллионах, которые Чакворд получит в банке, я порву твою пасть и набью ее собачьим дерьмом! — Яростно вращая белками, Джек Горилла сгреб за шиворот Проныру Гарри, худого пронырливого негра, и дважды стукнул его о грязную столешницу бара.

— Не сердись, Джек. Проныру можно понять. Когда пять миллионов баксов плывут мимо моего носа, как жареная индейка, и вы не разрешаете к ней притронуться, у меня тоже едва не начинается понос. — Мечтатель Хью — мулат с оттопыренными ушами и приплюснутым носом — хмуро посмотрел на Джека Гориллу.

— Как бы у тебя не начался кровавый понос, Хью. За такие слова вас обоих следовало бы пристрелить на месте. Вы, кажется, забыли — босс запретил прикасаться к этим деньгам.

— Джек, — упрямо продолжал Хью, — я ходил к старьевщику. Он сказал, что ни одна шкатулка не может стоить пять миллионов.

— Плюнь в рожу своим старьевщикам, Хью. В прошлом году босс вот так же охотился за какой-то дерьмовой кроватью. Все думали, что он спятил. Ребята смеялись за его спиной. Но они перестали смеяться, когда инопланетяне пригнали свой НЛО, чтобы отбить эту кровать. Подумай, Хью, сколько она могла стоить? А ты долдонишь о вшивых пяти миллионах. Босс знает, что делает. Наверняка "шкатулка" стоит дороже. Он приказал разнюхать, кому понесет свои пять миллионов Чакворд. Ни в коем случае нельзя его трогать, иначе мы спугнем хозяина "шкатулки". Ладно, ребята, я пошел — и чтобы без глупостей. — Горилла закатил белки и скорчил самую страшную гримасу, на которую только был способен.

— Слушай, Гарри, по-моему, у Гориллы не все дома. Ты слышал, какую чушь он здесь нес? — сказал Мечтатель Хью, когда массивная фигура Джека исчезла за дверьми.

— Мне он тоже показался странным, Хью. Подумать только — пять миллионов баксов! Горилла отворачивается от них, как от грязной задницы. Да он за всю свою жизнь столько не видел!

— Вот что, Гарри, мы-то еще не сошли с ума? Правда?

— Я понял тебя, Хью. Ни хрена подобного! Никаких боссов! Сорвем баксы и загоним Гориллу на дерево. Ха-ха!

— Или наймем его вышибалой в кабак, который мы откроем, а, Гарри?

— Отличная идея, Хью. Собственный кабак — это так же хорошо, как собственный публичный дом, — пей, жри и платить ничего не надо.

— А ты не боишься "безголовых"?

— Плюнь, Гарри, их выдумали для того, чтобы пугать таких дураков, как мы с тобой. Пей!

Распетушившиеся гангстеры, подливая друг другу виски, принялись обсуждать план действий.

Майк неловко откинул барабан револьвера, и патроны золотистыми горошинами покатились по полу. "Черт побери, такого со мной давненько не бывало!"

Детектив устало опустился на стул. Так заблудившийся в лесу человек в конце концов опускается под деревом, признавая свое бессилие.

Да, он был бессилен. Чем бы ни занимался Норман, клубничные губы Моники нашептывали ему что-то о свежих простынях и нежных шелковистых штучках… Майк старался не думать о Монике и не мог. Пожалуй, со дня таинственного исчезновения Эолы, запрещавшей ему сладость земных наслаждений, он не зацикливался так ни на одной женщине. Страсть, подавляющая сначала гордость, потом стыд и, наконец, разум мужчины, заставила Нормана снять телефонную трубку.

"Так, с гордостью покончено", — подумал Норман, набирая номер секретарши.

— Хэлло, Моника, — поздоровался он, придав голосу всю возможную бархатистость. — Я не сплю! Я думаю о тебе, черт побери!

— Мечтать не вредно, Майк, ложись в кроватку и начинай оздоровительную гимнастику — левой ручкой, правой… — расхохоталась секретарша.

— Мне не до смеха, Моника, я страдаю, я хочу тебя, — прошептал Майк.

— Думаешь, я не страдала, когда ты запустил ко мне в темную комнату этого борова Морли?

— Моника, я готов все искупить. Неужели ты не дашь мне шанс? — сказал Майк с наигранной напыщенностью.

Он впал в то идиотское состояние, когда мужчина верит уже не тому, что есть, а тому, во что хочется верить. Именно поэтому, несмотря на всю свою многоопытность, он не уловил фальшь в голосе секретарши.

— О’кей, Майк, — вкрадчиво пропела она. — Ты помнишь ту комнатушку за нашей приемной? Я жду тебя там ровно в девять, и не вздумай на этот раз присылать Морли. Пока, мой милый.

— Пока, дорогая. — Майк положил трубку, с удивлением заметив на ее конце маленького желтого чертика. — Что делает секс с человеком, — невесело вздохнул Норман.

Закончив разговор, Моника вызвала уродливую старую негритянку миссис Салли, отвечавшую за чистоту унитазов в Управлении полиции, и, кратко объяснив задачу, сунула ей двадцать пять долларов.

— Скажу вам по секрету, мисс, я бы сделала все и бесплатно, мне давно приглянулся этот красавчик Норман.

— Я очень рада за вас, мэм, постарайтесь оторвать ему…

— Ну что вы, мисс, — смутилась уборщица, — оторвать не так-то просто, но я постараюсь хотя бы вывихнуть…

Ровно в девять Майк Норман проскочил в комнатушку, где его ждала секретарша. Он слышал ее учащенное дыхание и чмоканье клубничных губ, чуть слышно лепетавших бессвязные слова страсти. А аромат духов! Он был так силен, будто им полили пол комнатушки. Окончательно обезумев, Майк рванулся к постели…

— Кхе-кхе! — раздался под ухом детектива скрипучий кашель партнерши, ужасный, как удар костылем по позвоночнику.

"Где-то я его уже слышал?"

Майк напряг память, и услужливый желтый чертик проявил в его мозгу странное воспоминание — кабину туалета и нетерпеливое покашливание уборщицы.

"Не может быть!"

Майк метнулся к выключателю, словно полицейский к свистку.

— Черт побери! — Глаза Нормана полезли на лоб — вместо прекрасной секретарши он увидел в постели уродливую старую негритянку!

— Извините, мистер Норман, мисс Моника занята, поэтому она попросила меня подменить ее. И еще она просила передать вам это. — Отвратительно улыбнувшись, уборщица протянула Майку сиреневые кальсоны Морли. — Мисс Моника сказала, что эту вещь позабыл здесь в прошлый раз ваш протеже.

XI Налетчики

В ожидании появления Чакворда, Мечтатель Хью в комбинезоне уборщика улиц не спеша помахивал метлой перед зданием банка, в то время как Проныра Гарри звякал ключами в канализационном люке. Бандиты чувствовали себя как два статиста на ярко освещенной сцене, покинутой актерами. Им казалось, что прохожие только тем и заняты, что разглядывают метлу, перегоняющую мусор с одного места на другое.

Болезненно морщась, Мечтатель Хью поглядывал на телефонную будку напротив, опасаясь, что какая-нибудь ушлая тетушка уже накручивает номер полиции.

— Послушай, Хью, — зашипел Проныра, — еще немного, и у меня начнется медвежья болезнь.

— Заткнись, Гарри, вот он. — Хью указал на "сааб" Чака, тормознувший у банка.

Беспечно помахивая газетой, Чак направился к дверям. Однако эта беспечность была напускной. Опытный детектив отлично понимал, что сейчас он лакомая добыча для всякого отребья.

Исчезнув в дверях банка, Чак через некоторое время появился вновь. На сей раз его сопровождали двое служащих, которые несли присланный им ранее артиллерийский ящик с картошкой.

— Эй, Хью, не подкачай! — Истошный вопль раздался, казалось, из-под самых ног Чака. Хью взмахнул метлой, оказавшейся увесистой дубиной, и служащие рухнули на асфальт.

Жадные, торопливые руки с кошачьей ловкостью схватили артиллерийский ящик. Канализационный люк захлопнулся!

— Приятного аппетита, джентльмены, смотрите, чтобы картошка не подгорела, — усмехнулся Чак, возвращаясь в банк за настоящими долларами.

А в это время двое гангстеров с выпученными глазами неслись по подземным лабиринтам канализации, разбрызгивая нечистоты, распугивая крыс.

— Быстрее можешь, ты, урод! — Проныра Гарри рванул на себя ящик, и Мечтатель Хью растянулся, с головой окунувшись в нечистоты.

Вынырнув, он не спеша снял с уха использованный презерватив и со всего маху двинул Проныре в челюсть. Бедняга, взбрыкнув ногами, ушел на дно. Вынырнув на поверхность, он обнаружил на себе гирлянду презервативов — они торчали из его карманов, болтались на лацканах.

— Не иначе над нами публичный дом или квартира сексуального маньяка, — философски заметил Хью. — Ладно, Гарри, сейчас не время ссориться. Вперед!

— Босс, все пропало. Эти ублюдки грабанули Чакворда. — Джек Горилла замер, с ужасом наблюдая, как бледное лицо Капельяно покрывается красными пятнами.

— А где был ты, мой лучший солдат?

Язык Джека прилип к губам, будто приколотый канцелярской скрепкой. Он вдруг отчетливо понял — от того, как он сейчас ответит, зависит его жизнь.

— Босс, клянусь, они заплатят за все, — сказал бандит не громко и не тихо, а именно так, как было нужно, чтобы переключить гнев короля гангстеров на двух предателей.

— Такой подлости я не ожидал даже от полицейских, Горилла. Чакворд должен был идти к хозяину "шкатулки". Без денег он не пойдет. Ниточка оборвалась. Если бы ты, Горилла, поменьше шлепал губами, этого не случилось бы. Ты тоже виноват, хотя и в меньшей степени, чем они.

Кап нажал кнопку, и в комнату вошли двое "безголовых".

— Горилла, ты не знаком с этими джентльменами? — Кап ощерился, изображая улыбку.

— Босс, я слышал о них, — пролепетал заплетающимся языком Джек.

В действительности, он не знал о них ничего. Это была секретная гвардия Капа — совершенные орудия убийства. Никто из гангстеров не знал их имен, не видел их лиц, постоянно скрытых под черными колпаками с узкими раскосыми прорезями, за что их и прозвали "безголовыми". Им поручались самые мерзкие преступления, в первую очередь уничтожение провинившихся членов собственной банды.

— Так вот, Горилла, — довольный произведенным впечатлением, продолжал Кап. — С этими симпатичными ребятами ты поедешь к тайнику, где хранишь свои доллары, отсчитаешь ровно пять миллионов и отвезешь вместе с моим письмом.

— Босс, б… б… б… боюсь, что у меня столько не наберется, — заикаясь, возразил Джек.

Перспектива потерять все средства, за которые он дрался, голодал, не раз сидел в тюрьме и еще большее количество раз лежал в реанимации после ножевых ударов и пуль, потрясла его.

— Босс!..

— Молчать, мерзавец! Получишь свои пять миллионов с этих вонючих ублюдков, когда изловишь их!

Мечтатель Хью с Пронырой Гарри были в этот день не самыми ароматными созданиями в Штатах. Голодные и оборванные, они лишь к середине ночи добрались до сравнительно безопасного места — старого протестантского кладбища. Здесь они наконец поставили ящик на землю.

— Знаешь, Хью, теперь бы самое время пропустить по стаканчику, — мечтательно произнес Проныра.

— О чем ты говорить, Гарри, надо скорее открыть сундук и по-честному поделить баксы, ты получишь свои двадцать пять процентов, я — остальное.

— То есть, как это двадцать пять?! — опешил Проныра.

— Очень просто, Гарри. Кто предложил ограбить? Я! Чей план? Мой! Кто сшиб охранников? Может быть, ты, Проныра? Опять же я. Но без тебя, я бы, конечно, не справился. Ведь ты помог мне поднести ящик. Вот за это тебе причитаются двадцать пять… точнее, двадцать процентов.

— А это ты видел? — Гарри сунул под нос Хью здоровенную дулю.

— Хап! — Мечтатель Хью вцепился в нее зубами и одновременно ткнул два пальца в глаза Проныре.

Сцепившись, словно два мартовских кота, гангстеры катались между могилами, покрывая друг друга тумаками.

— О Боже! Что это? — Проныра Гарри выпустил воротник Мечтателя. Тот обернулся.

— Не иначе инопланетяне, — задрожал Проныра.

— Не к добру это, Гарри, — согласился Хью, — надо поскорее сматываться отсюда.

— Дай хотя бы сорок, — ни на что не надеясь, попросил Проныра.

— Черт с тобой. Вскрывай ящик, на-ка, держи. — Мечтатель подал ему напильник.

— Ой, чует мое сердце, все это плохо кончится, — простонал Проныра.

— Не скули, и так тошно.

Стараясь не шуметь, постоянно оглядываясь, Проныра Гарри заработал напильником.

— Как ты думаешь, Хью, не рванет? Ящик-то снарядный. Мало ли чего он туда напихал?

— Не дрейфь, Гарри, не может быть, чтобы он заминировал доллары. Смелее, — сказал Мечтатель, на всякий случай приседая за могилу. — Жми, дружище! Ты уже почти богач.

— Ну уж нет, Хью, тебе-то хорошо за бугром, ты по кумполу не получишь, а мне — руки-ноги поотрывает. Зачем мне тогда доллары, а, Хью?

— Ладно, Гарри, привяжи к крышке веревку. Попробуем как следует дернуть. Если туда заложили взрывчатку, то они ошиблись, мы не какие-нибудь дешевые фрайеры. — Мечтатель перешагнул через свежевырытую могилу, закатал рукава по локоть. — Впрягайся, Гарри.

Гангстеры уперлись ногами в дно ложбинки, словно матросы, перетягивающие канат. Веревка натянулась как струна.

— Еще взяли!

Веревка лопнула, и гангстеры вылетели из ложбинки, как горох из задницы повара. Перевернувшись через голову, Хью растянулся на траве.

— Где ты, Гарри? — испуганно позвал он.

Холодное молчание могил было ему ответом. Гарри исчез.

"Инопланетянин! Кто же еще? Сожрал Проныру, и будь здоров!" — замер Хью. Его ушибленная челюсть отвисла.

— Ответь, несчастный! — жалобно позвал он.

— Абу… ы… ы… — донеслось то ли из преисподней, то ли из брюха инопланетянина невнятное бормотание Проныры.

Хью обомлел — из свежевырытой ямы торчали чьи-то башмаки. Потянув их, Мечтатель вытащил из могилы едва живого от ужаса Проныру Гарри. К сожалению, ни один сотрудник мистера Гиннесса не присутствовал при сем, и первое в истории человечества воскрешение негодяя осталось безызвестным историческим фактом.

— Где напильник, идиот?

Схватив инструмент, Хью кинулся на ящик, как матадор на быка. Гарри зажмурился. Лязгнув, отлетела крышка снарядного ящика.

— Картофель!.. — изумленно ахнул Хью.

И тотчас мощный "взрыв" поднял его в воздух и принялся бить обо что-то брыкающееся и визжащее. Хью раскрыл глаза — рассвирепевший Джек Горилла, словно два ковбойских сапога, из которых выколачивают пыль, что было мочи колотил гангстеров друг об друга!

— Джек, мы всего лишь хотели полакомиться картофелем! — истошно закричал Хью.

Чак вставил ключ в замочную скважину и попытался открыть дверь. Но она не поддавалась.

— Что за черт, неужели не тот ключ?

Он недоуменно дернул ручку двери, и она неожиданно отворилась. Только тогда бывший полицейский обнаружил следы взлома.

В доме определенно побывали воры. Выхватив револьвер, Чак осторожно прошел на веранду.

"Никакого погрома, ничего — ящики закрыты и вещи на своих местах".

Чакворд повернулся к электрической плите. Прямо на конфорке лежал тюк, упакованный в целлофан и туго обвязанный шпагатом. А сверху — письмо в бледно-розовом конверте. Чак прочитал его: "Мистер Чакворд, приношу извинение за моих людей. Бруно".

Чак разорвал упаковку свертка — он был набит твердыми, как плитки шоколада, пачками стодолларовых купюр.

— Неплохо, неплохо, эта рыбина весит уже десять миллионов долларов, — усмехнулся Чакворд. — Два нефтяных фонтана для одного огорода — совсем неплохо. Теперь нельзя терять ни минуты.

Чак перетащил тюк в "сааб", обвел суровым взором окрестности, как это делает пехотинец, перед тем как выпрыгнуть из окопа.

"Мафия умеет считать деньги. Ее люди наверняка где-то здесь. Где? Сейчас мы это узнаем".

Чак хладнокровно тронул машину с места.

Такого же самообладания явно не хватало Горилле — его "Бентли-турбо-Р" выскочил из придорожных кустов, как кобель из будки.

Проныра с Мечтателем, лежавшие под попоной на заднем сиденье, при этом тревожно замычали, подобно коровам в фермерском фургоне — их глотки были забиты кляпами, а конечности крепко связаны пеньковой веревкой.

Следом за "бентли" тронулся обшарпанный "форд" с пожилым негром за рулем, на которого никто не обратил внимания.

Вырвавшись за пределы города, Чак долго гнал машину по автостраде, пока не свернул на проселочную дорогу, где отлично знал каждый поворот.

"Ну, парень, начали!" Он насмешливо посмотрел в зеркальце заднего вида, где отражалась машина гангстеров.

Чакворд вдавил акселератор в пол. Стрельнув глушителем, "сааб" уверенно пошел вперед. Тяжелый "бентли" мчался за ним с упорством гончей, преследующей зайца. Но остервенение гангстера не шло ни в какое сравнение с мастерством гонщика. Не вписавшись в поворот, "бентли" пошел считать придорожные столбы.

Проклятия Джека и дикое мычание его пассажиров, ревевших, как обезумевший скот в грузовике, заглушили удары лимузина об ограждение. Пощекотав лакированным бортом последний столб, он застыл на обочине.

— Проклятый шпик! — заорал не своим голосом Горилла, выскочив из машины.

— Эй, мистер, вас подвести?

Джек обернулся на скрип тормозов потрепанного "форда". Любезно улыбаясь, из него выглядывал пожилой негр с прямыми, как у белого, волосами.

— Норман! — взвизгнул Джек.

В ту же секунду он бросился на машину детектива, но еще раньше Майк дернул ее вперед. Свирепый гангстер, пролетев до середины шоссе, плюхнулся пузом на асфальт.

— Пока, дядя! — донеслось из открытого окна "форда".

…Незаметный, как чернильное пятно на заднице трубочиста, "форд" следовал за "саабом". Остановив машину, не подозревающий о слежке Чак взвалил на плечи тюк с пятью миллионами долларов и, прихватив складную лопатку фирмы "Оливер", пошел на край кукурузного поля к развалинам старого силосного бункера.

Крадучись между высоких, шуршащих, как сигаретная бумага, стеблей кукурузы, Майк последовал за ним.

"Один — ноль в мою пользу", — усмехнулся Майк, наблюдая за тем, как старательно Чак закапывает деньги.

Это имя ассоциировалось в его сознании со свистом гангстерских пуль и ревом гоночных моторов. Сколько перестрелок и погонь они прошли плечом к плечу, гордо соперничая друг с другом, — два лучших детектива, два отчаянных гонщика.

"Хотел бы я посмотреть на твое лицо, май фрэнд, когда ты узнаешь, как неудачно спрятал свои доллары". — Майк поднес к глазам бинокль.

Закончив свое дело, Чакворд возвращался к машине. Он шел налегке, оставив в развалинах даже складную лопату. Майк бросился к "форду", прислушиваясь к тому, как заурчал мотор "сааба", оставленного в кукурузе. Дав ему вырулить на шоссе, Майк осторожно выехал из лесопосадки.

"Разрази меня гром! Этого только не хватало!" — Норман крутил головой во все стороны, ища "сааб". Но напрасно. Как сквозь землю провалился.

"Один — один, — прошептал Майк, облизнув мгновенно высохшие губы. — Черт бы тебя побрал, май фрэнд!"

А в это время темно-синий "сааб" несся по автостраде со скоростью, гарантировавшей ему отрыв от любого преследователя. В багажнике машины лежала банковская ссуда в пять миллионов долларов, предназначавшаяся хозяину "шкатулки".

Майк Норман обшарил весь Нью-Йорк, все закоулки, где только мог оказаться Чак. Но поиски не увенчались успехом. Не хотелось думать, что в это самое время он мог уже находиться во власти таинственного хозяина "шкатулки смерти".

Неделю спустя Майк узнал о предстоящих гонках дрегстеров.

"Если Чак жив, он непременно приедет", — решил детектив и не ошибся.

В списке участников он нашел его фамилию. Тяжелое предчувствие овладело Майком. Ему самому не раз приходило в голову, что лучшая смерть для автогонщика — смерть за рулем гоночной машины под рев толпы, пришедшей за него болеть, под музыку и захватывающий лай спортивного комментатора.

"Если Чакворд задумал самоубийство, все произойдет на предстоящих соревнованиях", — с мрачной отрешенностью подумал Майк.

Все, что он мог сделать в этой щепетильной ситуации, — подать заявку на участие в гонках, чтобы быть рядом с Чаком и попытаться повлиять на события, если они примут трагический оборот

XII Состязание монстров

О дрегстер — пугающий и притягивающий робкие души! О дрегстер — забава свихнувшихся гонщиков, извращенная мечта конструкторов — некое подобие ажурной стрелы подъемного крана с крошечными передними и огромными задними колесами, машина с умопомрачительным рывком, с перегрузками большими, чем в космической ракете! Чтобы не потерять сознание еще на старте, гонщики дрегстеров надевают кислородные маски, которые делают их похожими на пилотов реактивных "фантомов".

Именно на такой машине, словно специально созданной для самоубийства, предстояло сегодня выступать Норману.

"Отличное лекарство от секса, — усмехнулся Майк, подтягивая страховочное ремни, — после дрегстеров не скоро захочешь бабу".

Резко подгазовывая, чтобы прожечь свечи, Майк искоса смотрел на дрегстер Чакворда. Пока что Чак все делал по правилам. И это было сейчас самое главное, все остальное — второстепенно. Впервые Майк лишь вполглаза следил за судейским флажком, в то время как гонщику следовало бы впиться в него взглядом голодного пса, ожидающего команду "фас".

Старт!!! Жуткий грохот оглушил трибуны метеорами, пронзающими небо, дрегстеры рванулись вперед. И тут Майк увидел болтающийся ремень безопасности Чакворда.

Дрегстер Чака вильнул и пошел на ограждение. Не задумываясь, Майк сцепился с его машиной и нажал гашетку тормозного парашюта. Это несколько замедлило скорость обоих дрегстеров. Но они продолжали нестись на ограждения, как двое парашютистов, падающих на одном парашюте. Удар! Ремни врезались в тело! В следующую секунду Майк был уже возле Чакворда.

— Это я — Норман, ты узнаешь меня? — Майк приподнял окровавленную голову гонщика. — Чак, ради Бога, где "шкатулка"?

Разбитые губы гонщика дрогнули:

— Скажешь, что ты от меня насчет "шкатулки", телефон… — Чакворд назвал номер. — Приподними меня, — попросил он.

Майк приподнял его туловище и потянул вверх, давая возможность умирающему гонщику увидеть застывшие в ужасе трибуны, пляшущие над ним, и флаги спортивных клубов, несущуюся к месту катастрофы "скорую".

— Все так, как я хотел, Майк. Все отлично! Позаботься о Поле. Прощай! — Чак умолк.

Майк взглянул в низ его кабины и понял, почему не смог поднять гонщика с кресла. Его перебитые ноги зажало, а торс был проткнут титановой балкой.

— Прощай, дружище, — прошептал Майк.

— Ну, как ты провел время с миссис Салли, Майк? Не правда ли, она милашка? — рассмеялась Моника, нахально разглядывая осунувшееся лицо детектива.

— Вы не на студенческой вечеринке, мисс, потрудитесь соблюдать субординацию, — сухо ответил Майк.

— Ай, извините, сэр, я совсем забыла, вы руководитель операции "Шкатулка с поцелуями", а я ваша подчиненная, — притворно улыбнулась секретарша. — Какие будут указания?

— Моника, — нахмурился Майк, — я только что похоронил друга. Его убила эта самая "шкатулка", и я клянусь, что она больше никогда никого не убьет! Теперь я знаю, как до нее добраться. Едем!

"На этот раз я получу все — и "шкатулку", и труп легавого!"

Бруно Капельяно повернул башню "бегемота" чуть вправо, чтобы лучше видеть Нормана, усаживающегося в автомобиль с какой-то красоткой.

— Не подведи, парень. — Кап звонко хлопнул по округлому металлу, словно это была задница официантки.

"Бегемот" был любимым детищем короля гангстеров. Снаружи он ничем не отличался от обыкновенных ассенизаторских машин, зато внутри поражал воинственным совершенством. В цистерне "бегемота", прильнув к бойницам, скрывались бандиты Капа, а сам он в окружении "безголовых" восседал в башне.

— Вперед, ребята! Не отставайте от легавого! — приказал Кап.

Взревев сверхмощным мотором, "бегемот" рванулся вдогонку за "фордом" Нормана.

— Эй вы… нельзя ли потише? — заорал на бандитов водитель такси, едва увернувшийся от "бегемота".

— Босс, разрешите я его пристрелю? — заскрипел зубами Джек Горилла.

— Вперед! Газу! Газу! — заорал Кап. — Легавый знает, где "шкатулка". Возьмите его живьем, ребята!

Раздразнив гангстеров, Майк еще прибавил ходу. Его каскадерские глаза впились в дорогу, ища способ расправы с преследователями. И тут он увидел вторую ассенизаторскую машину. На хорошей скорости она шла в попутном направлении. Обойдя ее, Майк затормозил. Ассенизатор, избегая наезда, резко вильнул влево, подставив свой бок "бегемоту"!

Удар был страшен! Машины опрокинулись и с жутким грохотом покатились, как сбитые кегли. Нечистоты хлынули на улицу. Барахтаясь в них, "безголовые" походили на мальчишек, ловящих на мелководье раков.

— Проклятый хулиган, мы еще встретимся, — шептал чуть не плача Кап, сидя с вывихнутой ногой в вонючей жиже.

Оставив гангстеров далеко позади, Майк с Моникой помчались дальше — туда, где их ждала "шкатулка". За несколько кварталов до виллы ее хозяина Майк пересел в такси, поручив девушке незаметно прикрывать его.

Хозяином "шкатулки" оказался Рольф Мозугар — изысканно одетый мужчина средних лет с несмываемой улыбкой японца и блудливыми глазками зазывалы из борделя.

— Вас не удивляет, Норман, что преступник передает вам свой телефон через свою же жертву? — Мозугар не спеша закурил сигарету.

— Пожалуй, — согласился детектив, с трудом подавляя ненависть к этому человеку.

— Все не так просто, Норман. Мне придется начать издалека, иначе вы ничего не поймете в феномене "шкатулки". — На худощавом лице Мозугара появилась улыбка, неуместная, как плевок в театре. — Как вы думаете, Норман, — продолжил он, — за каким чертом прилетают к нам инопланетяне на своих НЛО? Из праздного любопытства или, может быть, за нашим золотом? Вы удивитесь, Норман, они прилетают за самоубийцами. Это самый ходовой товар на черном рынке Галактики.

— Что-то не возьму в толк, зачем им самоубийцы, Мозугар?

— Все очень просто. Когда человек добровольно — именно добровольно и осознанно — уходит из жизни, остаются недожитые годы, недоиспользованный потенциал, который можно выгодно продать. Раньше инопланетянам хватало естественных самоубийц. Но сейчас спрос превысил предложение, и они применили новейший биоэнергетический робот.

— "Шкатулку с поцелуями"?

— Да, они провели серьезные исследования. Подсчитали, сколько времени за свою жизнь мы проводим в сортире, сколько пребываем в меланхолии, сколько бываем счастливы. Так вот, оказалось, что счастливые мгновения человеческой жизни — действительно всего лишь мгновения — не дни, не годы, а какие-то вшивые минуты. Любовный экстаз с одной — десять секунд, с другой — восемь, выигрыш в лотерее — минута. В общей сложности не набегает и получаса.

— Хорошего выигрыша хватит надолго, Мозугар…

— Денег, может быть, хватит, а счастья, дикого экстаза, нет. То же самое с женщинами, Норман. Так уж паскудно устроен человек — как только он получает желаемое, оно немедленно превращается в обыденность. Так вот, "шкатулка" выдает триста человеческих норм счастья. Вдумайтесь, Норман, мои клиенты получают триста жизней вместо одной, к тому же частично использованной. Они получают только то, ради чего стоит жить. Плохо это или хорошо? Кто я — мерзавец или благодетель?

— Благодетель, отправляющий людей в петлю или под поезд… — Майк сурово нахмурил брови.

— При чем здесь я? Люди не хотят возвращаться в рутину, поэтому кончают жизнь самоубийством, это их право. "Шкатулка" не закрывает им горизонты, напротив, она расширяет гамму их чувств, дает сверх положенного, человеческого, счастье разных тварей. Вам никогда не хотелось стать, например, орлом, Норман?

— Вы — антихрист, Мозугар, вы торговец человеческими душами.

— Я — овечка, я никого не принуждаю пользоваться услугами "шкатулки". А ведь она могла бы достаться какой-нибудь гангстерской шайке. Вот тогда…

— А вы не боитесь иметь дело с полицейским, Мозугар? — перебил Майк.

— До вас здесь уже побывало немало полицейских. Был даже один, пытавшийся меня разоблачить, тот самый, что рекомендовал вас, — Чакворд.

Майк на минуту задумался. Итак, человек берет кредит в пять миллионов, заведомо зная, что не вернет их. Деньги он отдает оператору "шкатулки", после чего кончает жизнь самоубийством.

— Держу пари, Норман, вы захотите посостязаться со "шкатулкой".

"Шкатулку" надо уничтожить! Но для этого придется рискнуть.

— Вы правы, Мозугар, я согласен.

— Хорошо, Норман. Сейчас вам завяжут глаза, и мы поедем в одно укромное местечко. Но сначала вам придется раскошелиться.

— Пять миллионов долларов ждут вас, Мозугар, — с холодной решимостью ответил Майк.

Когда после многочасовой езды на автомобиле с глаз Майка сняли повязку, он увидел нечто похожее на автостоянку. На некотором удалении друг от друга стояли автофургоны, связанные электрическими кабелями с какими-то странными конструкциями.

— Сюда, Норман, — жестом радушного хозяина Мозугар распахнул дверь фургона. — Входите, Норман, устраивайтесь поудобнее.

"Так вот она, "шкатулка", — со смешанным чувством страха и любопытства Майк разглядывал инопланетного робота — белый шар с большими фиолетовыми глазами, шар-убийцу.

Опустившись в мягкое кресло, детектив приготовился к схватке. Внезапно стены и пол фургона исчезли. Майк шел по теплой, прогретой солнцем земле…

Эротические видения сверхъестественной яркости сменяли друг друга, и Майк понял — их шоковый экстаз нужен для того, чтобы выжечь в клиентах нормальные человеческие эмоции, лишившись которых, они неизбежно придут к мысли о самоубийстве.

Норман собрал всю свою волю, пытаясь отогнать дьявольское наваждение. Бесполезно. Сатанинский огонь продолжал безжалостно выжигать душу. Майк попытался вскрикнуть, но спекшийся, как кровяной бифштекс, рот рыбьим безмолвием отвечал страждущему разуму. Превозмогая боль, Майк оторвал от неба разбухший язык, словно заскорузлую повязку с раны.

— О Боже, яви лик свой! — прошептал он.

И тотчас золотые лучи коснулись его глаз. Майк увидел голубой нимб и опечаленный нашими грехами лик Господа. Всего секунду длилось видение, но этого было достаточно. Разжиженная воля Нормана обрела твердость застывшего металла. Майк упер в "шкатулку" свой взгляд, в котором светилась дарованная ему божественная сила.

Зеленые глаза человека и фиолетовые биоробота встретились в смертельном поединке. И "шкатулка" не выдержала. Биоэнергетические щупальца робота, опутавшие мозг Майка, разжались.

Внутри "шкатулки" полыхнуло пламя. Майк кинулся на улицу, слыша за спиной взрывы и отчаянные крики людей Мозугара. Перемахнув через ограду, Норман рванулся к шоссе.

Запрыгнув на ходу в кабину "форда", он устало откинулся на сиденье.

— Вперед, Моника, — приказал он, — со "шкатулкой" покончено.

— Кто вы, сэр? — Поль Чакворд недоверчиво посмотрел на подошедшего к нему небритого мужчину с опаленными ресницами и бровями.

— Ты должен меня помнить, сынок, я — Норман, друг твоего отца. — Майк ласково положил руку на плечо юноши.

— Я, кажется, помню, сэр, ведь это вы подарили мне кусочек черного металла.

— Поль, ваш "сааб" еще цел?

— Да, сэр.

— Держи, — Майк протянул юноше карту, — здесь твой маршрут, Поль. В развалинах силосного бункера найдешь складную лопату фирмы "Оливер" и еще кое-что, оставленное твоим отцом. Думаю, его подарок пригодится тебе больше, чем мой. Будь счастлив, Поль, да хранит тебя Бог.

Вернувшись вечером в отель, Норман нажал кнопку автоответчика.

— Майк, если хочешь развлечься, приходи в нашу комнатушку. Ровно в девять, понял, супермен? — услышал он насмешливый голос секретарши.

Забыв об усталости, Норман помчался к Монике.

Но что это?! Майк замер на пороге с поднятой ногой, как человечек, нарисованный на указателе пешеходного перехода, — в постели, облапав секретаршу, лежал Морли.

— Извини, Майк, — смущенно сказал шеф.

— Красиво жить не запретишь, — ответил Майк, смахнув со своего носа хохочущего желтого чертика. — Позволю себе заметить, сэр, женщина, отдающаяся мистеру А, чтобы позлить мистера Б, все-таки в большей мере принадлежит последнему…

— Похотливые ублюдки! Грязное мужичье! Вон отсюда! — Моника вскочила с постели и, раздавая направо и налево оплеухи, вытолкала за дверь обоих.

— Сэр, я все-таки в лучшем положении: на мне брюки, а ваши — там, — как бы между прочим заметил Майк.

Отодвинув в сторону пишущую машинку и отключив магнитофон, я постарался выкинуть из головы предостережение сиделки. В рассказах Майка упоминалось немало реальных врагов, не заинтересованных в публикации книги. При чем здесь инопланетяне?!

Погасив раздражение резкостью движений, я вогнал в черную щель магнитофона очередную кассету.

XIII Легенда

— Вы все еще намерены выпустить мне кишки, маркиз? — Граф д’Аршаньяк насмешливо тронул свою трехгранную андалузскую шпагу, знаменитую тем, что, вылетев из ножен, она никогда не возвращалась назад, не напившись человеческой крови. Заколотых ею людей было гораздо больше, чем камней, украшавших эфес.

— Клянусь распятием, я сделаю это, граф! — Благородное лицо капитана королевских мушкетеров маркиза де Бруа побледнело. Никогда еще ангел смерти не стоял так близко за его спиной.

— И вас ничто не смущает, капитан? — Притворно улыбаясь, д’Аршаньяк повернул эфес, и блеск ваальских бриллиантов на миг ослепил мушкетера.

Преодолевая внезапную слепоту, он смело взглянул в холодные немигающие глаза д’Аршаньяка.

— Я знаю, граф, что вашим клинком управляет дьявол, но это меня не остановит. Вы публично оскорбили самое возвышенное и прекрасное существо…

— Не преувеличивайте, капитан, — перебил граф. — Я всего лишь сказал, что эта шлюха Анжелика во сто крат привлекательнее вашей невесты. Держу пари, увидев Анжелику, вы тут же изменили бы своей замухрышке. Ха-ха!

— Молчите, граф, или я проткну вас. — Мушкетер выхватил шпагу. Но в ту же секунду черная молния швырнула его к стене. Жалобно пискнув, клинок переломился надвое — это был удар графа.

— Проклятие! — Мушкетер отбросил бесполезный обломок шпаги.

— Честное слово, капитан, мне скучно убивать вас. — Огромная отвратительная лысая голова графа, напоминающая надутый бычий пузырь, приблизилась, и мушкетер услышал вкрадчивый шепот, похожий на шорох подслащенного яда, пересыпаемого в бокал: — Поедемте к Анжелике, капитан, и если вы устоите перед ее чарами, то на сегодняшнем приеме в Лувре можете дать мне пощечину, после чего я удалюсь из Парижа.

— А если не устою? — Капитан стряхнул на пол капли крови с рассеченной руки. — Что должен буду сделать я?

— Ничего, впрочем, после того, как Анжелика отвергнет вас… вы, скорее всего, не переживете этого и покончите с собой. Ну что, по рукам?

Мушкетер не ответил. Та легкость, с которой граф готов был распорядиться своей судьбой в случае проигрыша, настораживала. Но, с другой стороны, подкупал и выигрыш. Кто помешает ему сказать "нет" Анжелике, будь она трижды красавица?! Соблазн легкой победы был велик. И там, где следовало призвать на помощь имя Божье, капитан решил довериться призрачному случаю, вступив в азартную игру с дьяволом.

— Я согласен, — сказал маркиз, преодолевая сопротивление вдруг затвердевшей челюсти.

И тотчас его ладонь сжало с такой силой, словно она попала в щель между причалом и бортом фрегата. Тоскливое чувство отколовшейся льдиной царапнуло сердце мушкетера, но было поздно что-либо менять.

— Леонардо, карету! — приказал граф.

С учтивым поклоном он пригласил капитана к выходу из трактира "Веселая цветочница", где происходила эта встреча.

Когда окованные железом ворота замка Дегре беззвучно раскрылись перед графской каретой, капитан увидел женщину в яркой пурпурной юбке, идущую навстречу. Это была Анжелика. По мере того как она приближалась, радостное волнение все больше охватывало мушкетера — она явно уступала его невесте.

— Выиграл! — воскликнул капитан, но лишь глухой клокочущий звук вырвался из его судорожно сжавшегося горла.

Ноги мушкетера затряслись, язык вывалился наружу. Часто-часто дыша, он вцепился в блузку Анжелики, дернул ее. Из разорванной ткани, как две спелые груши, выпали золотистые женские груди.

— Ха! Ха! Ха! Проиграл! — Безобразная голова д’Аршаньяка затряслась от смеха, словно круп лошади на каменистой дороге.

— Граф! Уберите этого взбесившегося кобеля! — завизжала Анжелика.

Д’Аршаньяк подал знак, слуги бросились к капитану, поволокли его от женщины.

— Прочь, свиньи! — Расшвыряв лакеев, мушкетер снова ринулся к Анжелике, но, налетев на д’Аршаньяка, остановился в нерешительности.

Граф стоял между ним и женщиной, огромный, непоколебимый, как надгробное изваяние.

— Грязный пес! — Подняв кнут, граф хлестнул мушкетера по лицу.

Сжигаемый неудовлетворенной страстью и неслыханным унижением, маркиз двинулся к воротам под улюлюканье графских лакеев. Здесь он вонзил рукоять кинжала между досками ворот и с силой толкнул их. Распахнувшись, они ударились об ограду и снова стали смыкаться подобно железной пасти с единственным зубом — остро отточенным мушкетерским кинжалом.

Капитан поднял голову. Притихшие слуги услышали, как проскрежетало по ребрам лезвие кинжала. Тело капитана повисло на тяжелых воротах. Продолжая двигаться, они потащили его дальше, оставляя глубокие следы от волочащихся шпор. Лицо капитана было обращено к небу, а холодеющие губы шептали запоздалую молитву.

— Вот она — юбка, которая дает власть над родом мужским. — Граф задумчиво погладил пурпурную ткань. — Как видите, дорогая, я не обманул вас. — Д’Аршаньяк налил искрящееся вино в бокалы. — Имея эту юбку, вы будете обладать всеми мужчинами мира. Они будут бежать за вами, как стая кобелей, будут из-за вас драться и кончать жизнь самоубийством.

— Так вот для чего вы привезли сюда несчастного мушкетера! — догадалась Анжелика.

— Да, я хотел, чтобы вы убедились в безграничных возможностях юбки.

— Я от нее без ума, но какова будет плата, граф?

— Вы проведете со мной ночь, госпожа.

— И только? — Женщина отхлебнула глоток вина, не отводя глаз от трясущихся рук д’Аршаньяка, — как видно, чары пурпурной юбки не обходили стороной даже его.

— Это будет не обычная ночь, Анжелика, — зловеще произнес д’Аршаньяк.

— Не пугайте, граф, за юбку я согласна на все.

— Ну, если так, ждите меня в беседке у пруда ровно в полночь. — Поклонившись, д’Аршаньяк удалился, тихо закрыв за собой дверь.

Нежась в прохладных лучах восходящей луны, Анжелика лежала на софе, вынесенной в графский парк, умащивая себя благовониями. Близилась полночь, а ей все не удавалось побороть отвращение, которое вызвал у нее д’Аршаньяк. Порой ее охватывала противная нервная дрожь, и она готова была бежать прочь из графского парка. Но соблазнительная легкость приобретения дорогой вещи каждый раз останавливала Анжелику. О, если бы она знала, какой ценой придется заплатить за обновку!

Неожиданно она услышала за спиной тяжелый топот и треск ломающихся сучьев. Из кустов сирени, окружающих пруд, вышел свирепый слон с головой д’Аршаньяка. Он шел на нее, задирая свой длинный, налившийся кровью хобот, которому в собственной шкуре было тесно, как пробке в бутылочном горлышке.

Подхватив Анжелику, он швырнул ее в воздух. Падая, она почувствовала, как ужасный хобот входит в нее, раздирая тело. Она пыталась закричать, но крик заглушил страшный хохот д’Аршаньяка, и Анжелика поняла, что это только начало…

Наутро слуги нашли Анжелику под садовой скамейкой в луже крови. Дрожащей рукой она прижимала к себе пурпурную юбку, которой предстояло пройти сквозь годы и страны, оставив страшный след на многих человеческих судьбах.

— Боже милостивый! Пятьдесят тысяч долларов за старую юбку! Ты в своем уме, Элен? Тебя облапошили, как последнюю провинциалку из Кентукки! — Мей Ровальдини презрительно отвернулась от подруги, словно проститутка от нерасплатившегося клиента.

— Не считай меня дурой, Мей, это не простая юбка. — В голосе Элен Райт зазвучала снисходительность простака, случайно выигравшего у шулера. — Это юбка самой Анжелики, моя милая.

— Какой еще Анжелики? — не поняла Мей.

— Одной шлюшки, которая жила в те времена, когда было еще не принято носить панталоны. Она прошла по жизни, утопая во французских духах и мужской сперме. Мужики бегали за ней толпами. А все из-за этой самой юбки, Мей!

— Бред какой-то! Наверняка эту басню придумал старьевщик, который подсунул ее тебе. — Мисс Ровальдини брезгливо ощупала затейливые складочки юбки.

— Черта с два! Если что не так, старьевщик обещал отдать мне деньги обратно.

— Выключай телевизор, Элен, и немедленно поехали за деньгами. Не удивлюсь, если твой старьевщик исчез из Нью-Йорка вместе со своей антикварной лавочкой.

— Ну уж нет, Мей, сначала я хочу кое на ком ее испытать. — Элен приложила к талии пурпурную юбку и кокетливо повернулась перед зеркалом.

— Ты сумасшедшая! Хорошо, я поеду к старьевщику одна! — Громко хлопнув дверью, мисс Ровальдини покинула подругу.

Не доходя до антикварной лавки, мисс Мей замедлила шаг. За стеклянной витриной она увидела мужчину с большой, отвратительной головой, похожей на надувной бычий пузырь. Он стоял у окна, скрестив на груди руки, и молча разглядывал мисс Ровальдини. Поддавшись безотчетному страху, она ускорила шаг, перешла на другую сторону улицы и побежала прочь от антикварной лавки.

Одиночество городской квартиры располагало к некоторым вольностям. Элен Райт сняла лифчик. Распустив волосы, она обнажилась, оставшись в одних футбольных кедах, и вдруг услышала скрип кожаного кресла, приплюснутого здоровенным задом. Элен обернулась. За ее спиной сидел слон с головой хозяина антикварной лавки. Его налившийся кровью хобот нетерпеливо подрагивал и ерзал по спинке дивана.

— Что за черт? Откуда ты взялся, урод? — Игнорируя свою наготу, Элен уперла руки в бока и повернулась к слону.

— Я пришел за доплатой, — сказало существо. — Юбка стоит дороже того, что вы заплатили.

— Убирайся отсюда, пока я не открутила твои слоновьи шары, — прошипела Элен. Ее глаза сузились, как у разъяренной кошки.

— Лучше не злите меня, миссис, иначе я возьму доплату натурой. — В голосе незваного гостя зазвучали отнюдь не травоядные нотки. Его хобот, как крадущийся удав, пополз к миссис Райт, ухватил ее за ногу.

— Получай, подонок! — Миссис Райт угодила футбольным ботинком прямо в гениталии пришельца. Такому удару позавидовал бы сам Пеле.

— О!!!.. Ах ты ведьма! — взревел слон.

Опрокидывая мебель, он бросился за женщиной, но на беду поскользнулся, и Элен отлично воспользовалась его оплошностью. Изловчившись, она защемила гениталии непрошеного гостя дверью кухни.

— Ой! Ой! — взвыл пришелец.

— Терпи, подонок! — Элен что было сил навалилась на дверь.

— Пусти, стерва! — Вырвавшись, слон снова ринулся за женщиной. Взломав перегородку, он наконец настиг ее в ванной. — Ага! Попалась! Как ты посмела прищемить мои благородные… шлюха! Ну все, сейчас ты узнаешь мой…!

Слон не договорил. Пачка стирального порошка заткнула его широко разинутую пасть. Слон выпучил глаза.

— Бы! Вуль! — бессвязные звуки вырвались из его горла вместе с множеством мыльных пузырьков.

Миссис Райт выскочила на площадку и, прижимая к себе пурпурную юбку, помчалась вниз, не дожидаясь лифта.

— Совсем распоясались эти нудисты, — пробурчала пожилая леди, провожая взглядом голую женскую фигуру, вприпрыжку бегущую по лестнице.

— Полиция! Где полиция! — закричала миссис Райт, выбежав на улицу.

Переступив не без некоторого трепета порог Управления полиции, Элен Райт вошла в кабинет вызвавшего ее детектива.

— Бог мой! Кого я вижу! Неужели это вы, мистер Норман? Ради встречи с вами я готова пережить еще один погром своей квартиры. Надеюсь, вы не забыли, как мы с вами обломали рога этому подонку — Джеку Потрошителю? — воскликнула миссис Райт, увидев поднимавшегося навстречу ей мужчину.

Да, это был он — знаменитый детектив Майк Норман — живая легенда нью-йоркской полиции.

— Такое не забывается. Садитесь, Элен, — пригласил Майк. Равнодушно выслушав сбивчивый рассказ миссис Райт, детектив положил перед ней фотографии двух мужчин. — Узнаете, Элен?

— Еще бы не узнать! — Глаза миссис Райт в черных разводах косметики гневно сверкнули, словно молнии за пологом туч. — Это отвратительные типы, мистер Норман, мне даже противно смотреть на их фотографии.

— Чем же они провинились перед вами, Элен, должно быть, донимали своими ухаживаниями? — как можно безразличнее спросил Майк.

— Хуже, мистер Норман. Они меня игнорировали. Один назвал меня уродкой, другой сексуально озабоченной мочалкой. Это я-то мочалка?! Мерзавцы! Ну уж я их проучила, будьте спокойны, мистер Норман. Есть у меня одна юбочка, которая очень им понравилась…

— Та самая, за которой приходил слон, то есть антиквар? — как бы невзначай спросил Майк.

— Она самая, мистер Норман. Вы бы видели, как эти пижоны ползали за мной через поле для гольфа, просили прощения и умоляли хотя бы взглянуть на них. Я плюнула в их поганые рожи, мистер Норман!

— И тем обрекли их на самоубийство, — с отрезвляющей холодностью произнес детектив.

— Самоубийство? Черт побери! Они снова мне напакостили! Подонки! Объясните, мистер Норман, как это люди ухитряются, даже падая, давать другим оплеухи? Вы теперь засадите меня в тюрягу, Майк?

— Элен, я поступлю так, как мне велит совесть и закон…

Резкий сигнал тревоги не дал Норману договорить. Схватив оружие, он помчался в кабинет начальника полиции Морли.

XIV Атомный шантаж

Быстрый и сокрушительный, как бронебойная пуля, Норман ворвался в кабинет шефа:

— Сэр, я думал, на вас напали террористы. — Детектив исподлобья осмотрел присутствующих.

— Так оно и есть, Майк. Докладывайте, Стивен, — приказал Морли своему помощнику.

— Сэр, мы располагаем весьма скудными данными. Группа террористов захватила в России шахту с ядерной ракетой и нацелила ее на нас. Прилегающие земли они объявили суверенным государством Чувляндия. Авантюристы требуют огромный выкуп, а также установления в Соединенных Штатах авторитарного режима во главе с их представителем по фамилии Даршаньяков. В случае невыполнения этих условий они угрожают уничтожить Нью-Йорк. — Стивен умолк.

— Что скажете, Норман? — Шеф полиции почесал в затылке с таким видом, словно именно в него была нацелена русская ракета.

— Сэр, я не вполне понимаю, при чем здесь полиция? По-моему, это дело военных. Пусть высадят десант, черт возьми! — Майк раздраженно посмотрел на генерала ВВС Дика Прустера, сидевшего по левую руку от Морли.

— Мистер Норман, — генерал выдержал этот взгляд, — настоящих солдат у меня не больше, чем у мистера Морли настоящих полицейских.

— Майк, — шеф полиции подошел к детективу, — военные считают, что только ты можешь справиться с этой шайкой. Откровенно говоря, я тоже того же мнения. Немедленно вылетай в Россию. Русские спецслужбы тебе помогут. А нам здесь остается только молиться за тебя.

— Не думаете ли вы, сэр, что я один в состоянии заменить всю армию, весь флот, а заодно и полицию Соединенных Штатов, черт бы вас всех подрал! — Громко хлопнув дверью, детектив вышел из кабинета шефа.

Расстроенный, как рояль, упавший со второго этажа, Майк вернулся в свой кабинет.

— Что, нарвался на неприятности? Надеюсь, тебя-то не упекут в тюрьму, Майк? — с сочувственным ехидством спросила миссис Райт.

— Неприятности у Нью-Йорка, Элен.

Детектив включил телевизор. По всем программам, словно лай потревоженных собак, неслось дикторское разноголосье — передавалось чрезвычайное правительственное сообщение об атомной угрозе, нависшей над Нью-Йорком.

— Не обращай внимания на эту возню, Майк. — Элен подошла к двери и закрыла ее. — Тебе надо малость расслабиться. В твоем состоянии могут помочь две вещи — вино и женщины. Последнее, правда, предпочтительнее.

С бесстыжей улыбкой она сбросила с себя одежду. Пораженный Норман увидел отвисшую грудь, которая не вызвала у него сексуального подъема.

— Сейчас, сейчас, — пропела миссис Райт, извлекая из сумки пурпурную юбку.

И тут темная животная сила, которой цивилизованные мужчины управляют не хуже, чем своим автомобилем, вырвалась наружу. Глаза у Майка выкатились на лоб, он начал лихорадочно раздеваться. Оставшись при кобуре и носках, он на коленях пополз к миссис Райт.

— О, несравненная! — заговорил он чужим высокопарным стилем. — Дай насладиться тобой!

— Так и быть, можешь поцеловать мне руку? — Миссис Райт милостиво протянула пальчик, и Норман с жадностью облобызал его. — А как насчет тюряги, Майк?

— О, несравненная, такому не бывать! — с жаром ответил детектив.

— Ну хорошо, одевайся, Майк. — Вильнув задницей, Элен стащила с себя юбку Анжелики и сунула ее обратно в сумку.

— Черт побери, черт побери! — бормотал Норман, медленно приходя в себя. — Я кобель или полицейский? Нет, я полицейский кобель. Хорошо еще, что она не заставила лизать ей…

— Ну как, полегчало? — Элен попыталась унять распиравшее ее самодовольство.

— Так, значит, юбка Анжелики не плод вашего воображения, Элен?

— Я могла бы еще кое-что показать вам, Майк.

— Послушайте, Элен, вы со своей юбкой должны помочь мне в одном чертовски важном деле.

— В этом? — Миссис Райт кивнула на надрывающийся экран телевизора.

— Речь идет о спасении Нью-Йорка. И в нашем распоряжении меньше суток.

— Хорошо. Я еще не забыла русский язык, заказывайте билеты, знаменитый сыщик.

— На сей раз билеты нам не понадобятся, Элен.

Генерал ВВС Дик Прустер сидел в пилотской кабине невидимого бомбардировщика "стелз", проклиная сумасшедших русских, — вместо того чтобы охранять свой ядерный арсенал, они дерут глотки на митингах! Впрочем, мягкотелые американские политики вызывали у него еще большую ярость. Почему они не разнесли в пыль эту вонючую Чувляндию, почему ведут какие-то дурацкие межправительственные консультации, когда надо ударить! Но ничего, то, что не могут сделать политики, сделает он — Дик Прустер. Если миссия Майка Нормана закончится неудачей, он поднимет в воздух свою невидимую машину и возьмет курс на Чувляндию. Ультиматум террористов истекает в полночь. За десять минут до этого на их головы обрушатся атомные бомбы. А там будь что будет!

Россия встретила Нормана моросящим дождем. По дороге в гостиницу Санкт-Петербурга Майк взглянул в окно и пережил то, что выпадает на долю археолога, обнаружившего в джунглях прекрасный ацтекский храм.

Город был сказочно прекрасен! Но Майк не мог отвлекаться. Часовая стрелка двигалась с неотвратимостью падающего снаряда, и, чтобы ухитриться поймать его в свою шляпу, требовалась быстрота жонглера и изобретательность фокусника.

— Мистер, включите, пожалуйста, радио, — попросил Норман русского офицера, сидевшего за рулем.

— Срочно куплю машину, дачу, гараж за СКВ, обращаться к Михаилу Норману по адресу… — буднично произнес диктор.

— Что? Что такое? — подскочила миссис Райт. — Это русский розыгрыш, или ты собрался обосноваться в Петербурге, Майк?

— Я бы у них не прижился, Элен. Здесь не любят тех, кто умеет хорошо зарабатывать. Они говорят так: «Пусть лучше у меня поросенок сдохнет, чем сосед купит "Запорожец"».

— Что такое "Запорожец", Майк?

— Нечто среднее между сенокосилкой и самоваром.

— Мне не до шуток, Майк.

— Видите ли, Элен, ни мы, ни русские ничего не знаем о Чувляндии, кроме того, что это кусок леса вокруг атомной ракеты. Подумайте, стоит ли туда соваться с нашими нью-йоркскими рожами?

— Вы правы, Майк, вряд ли террористы устроят нам пышные похороны.

— Поэтому мне нужен помощник из местных уголовников — смышленый и по возможности честный малый. И он у меня будет ровно через сорок минут.

— Майк, в самолете ты слишком близко сидел от иллюминатора, похоже, тебя продуло. Каким образом ты рассчитываешь его найти?

— С помощью этого объявления, Элен. В России все помешались на свободно конвертируемой валюте, так называемой СКВ. Если я собираюсь купить дачу, машину и гараж за СКВ, значит, ее у меня полно. Вот увидите, Элен, уголовники слетятся на мое объявление как мухи на мед. Мне останется выбрать из них того, который попытается ограбить меня наиболее оригинальным способом.

В гостинице Норман занял номер с видом на помойку, подпертый желобами ближайших крыш. Открыв окно, Норман швырнул в него пустую жестянку, с ребяческим интересом наблюдая, как она, прогрохотав по плоской кровле, угодила точно в стоящий внизу мусорный контейнер.

— Как раз то, что надо!

Визитеры не заставили себя ждать. Первым в номер вошел человек средних лет в потертом пальто с бегающими свиными глазками.

— Ты, что ли, объявление давал? — Он хмуро посмотрел на Нормана.

— О да! — ответил по-русски Майк, радуясь, что прошлый визит в Россию не прошел для него даром.

— Значит, так, буржуй, — странный посетитель навел на Майка ствол самодельного револьвера, выточенного, похоже, из подковы, — гони валюту в фонд нашей партии, иначе будешь, как донышко писсуара, — весь в дырках. Да не жмись ты! Когда мы придем к власти, получишь три бесплатных машины — пожарную, "скорую" и "воронок".

— А как насчет гаража? — поинтересовался Майк.

— Гараж, само собой, — тоже наш. И на дачу мы тебя ушлем, правда на казенную. Гони свои вшивые доллары! — Визитер поднял револьвер.

— Вы что-то уронили. — Незаметным движением детектив кинул под ноги бандита револьверный патрон, и он оглянулся.

И тотчас сокрушительный удар Майка повалил преступника на пол. Из его карманов, звеня и посмеиваясь, покатились мелкие монеты. Майк сгреб негодяя за шиворот и потащил к окну.

— Ты что? Ты что задумал?! У меня освобождение! Бюллетень у меня! — искренне возмутился вымогатель.

— Скажешь доктору, что я просил его продлить. — Майк распахнул окно.

— Дяденька, прости, — с жаром сказал субъект на приличном английском.

— Собираясь отправлять людей на "казенные дачи", надо иметь крепкие нервы. Закаляйтесь, мой друг! — Детектив поставил мерзавца на подоконник. — Да, вот еще что, вы забыли про четвертую бесплатную машину. Сейчас она за вами прибудет…

Пинок детектива выкинул партийного функционера из окна. Громыхнув по покатым крышам, он влетел в стоящий внизу мусорный контейнер. Невозмутимый русский агент, подогнав мусоровоз, тут же втащил его в кузов.

— Ура! Жив я! — раздался из бака ликующий первомайский возглас.

— Что случилось, Майк? — Встревоженная миссис Райт вбежала в номер.

— Все хорошо, Элен. Натряс немного мелочи на трамвай, — ответил Норман, собирая с пола рассыпанные монеты.

В следующие десять минут детектив отправил в мусорный контейнер трех мордастых рэкетиров, успевших наесть брюшко. Затем поток иссяк.

Зато сразу после перерыва появился тот, ради кого и был затеян этот парад "джентльменов удачи" — молодой питерский мошенник Жорка Полтишок.

Закончив беседу с ним, Норман взглянул на часы — вся операция по вербовке агента заняла тридцать восемь минут.

— Надеюсь, вы не распаковали свой чемодан, Элен? — спросил он дремавшую в кресле миссис Райт.

— Глупый вопрос, Майк.

— Тогда немедленно в путь. В нашем распоряжении остается только пять часов.

— Пять часов до конца света, — пробурчала миссис Райт.

XV Кабан и Николаев

Генерал Кабан ждал прибытия американского детектива так, как в России ждут только третьего, побежавшего в магазин за водкой. То и дело он подносил к глазам полевой бинокль, оглядывая дымку за лесом, откуда должен был появиться долгожданный штабной вертолет.

— Товарищ генерал, вот бы вдарить, а! От них только кишки на деревьях будут болтаться! Вон какая техника наперла! — Лейтенант Николаев кивнул на расположение гвардейских минометов, установок "Град" и тяжелых танков, сосредоточенных вокруг Чувляндии. Одного их залпа было бы достаточно, чтобы превратить всю ее территорию в кучу дымящегося праха. — Жуков Берлин брал, товарищ генерал, а мы тут Чувляндию взять не можем! Срамота одна! Тьфу! — сплюнул Николаев.

Шея Кабана побагровела.

— Молчать!!! Сопляк! — рявкнул он прямо в ухо ординарца так, что у бедняги зазвенело в голове. — Тоже мне Жуков нашелся!

— Да я что, — обиделся лейтенант.

— Ладно, прости, брат, у самого кошки на душе скребут, — смягчился Кабан. — Ну хорошо, ударим мы. — Генерал сжал могучий кулак. — Но ракета в шахте, под землей. Ей-то ни хрена не сделается. А уж после нашего залпа они ее точно выпустят, все двадцать мегатонн. Ты в Нью-Йорке бывал, знаешь, сколько там народищу. Подумай, что тут начнется? Атомная война.

— А если у америкосов нервишки не выдержат и они первыми по нам шарахнут, а, товарищ генерал?

— То-то, брат, и оно-то. Я вот думаю, не подстроил ли кто нам с американцами эту западню? — вздохнул Кабан.

Генерал Дик Прустер взглянул на часы. Его лицо стало серым и шероховатым, как расколовшийся гранит:

— Пора!

Атомный бомбардировщик "стелз", похожий на приплюснутую летучую мышь, вздрогнул и, набирая скорость, покатил на "рулежку" мимо растерянных часовых. Достигнув взлетной полосы, он рванулся вперед и взмыл, неподвластный воле оставшихся внизу людей.

А в это время в секретной шахте, на недосягаемой глубине, томился злой человеческий гений, материализованный в титан и плутоний, — ядерная ракета. Ее электронное сердце, обвитое кислородными шлангами, разноцветными жилами проводов, тихо пульсировало, ожидая своего часа.

Новоизбранный президент Чувляндии Блай Мул приложил ухо к титановой обшивке чудовища.

— Тикает, едрен корень! Ну, блин, такая рванет — кирпичи аж до Папуасии долетят!

— Нечего делать, — подтвердил, подумав, госсекретарь Дима Косоротый, сопровождающий президента. При этом на его лбу явственно проступили три извилины, которыми он обладал.

— Ну ладно, Дима, пошли, караулы проверим, — позвал президент, — а то Даршаньяков нам поддаст.

Поправив ремень автомата, Блай Мул направился к выходу из ракетной шахты.

Майк Норман тоскливо оглядел орудия, свирепых русских десантников в пятнистой форме, картофельное поле, отделявшее подразделение генерала Кабана от опушки леса, где за колючей проволокой начиналась территория самозваной Чувляндии.

Это поле миссис Райт должна была перейти с белым флагом в руках, рискуя каждую секунду нарваться на пулю.

— Элен, к сожалению, генерал Кабан не сможет дать вам провожатых, они накинутся на вас, как только вы наденете юбку Анжелики.

— Ерунда, Майк, считайте, что эти кролики уже в моей сумке. Где ваш белый флаг, давайте его сюда. Только не вздумайте сажать меня в тюрягу, если все эти мерзавцы вздумают перестреляться. Ну, я пошла. Гуд бай, знаменитый сыщик.

Президент Чувляндии Блай Мул вышел из штабного барака, которым дорожил не более, чем собака вырытой в снегу норой, и с ненавистью осмотрел снаружи свои апартаменты. В этих покосившихся лачугах, маскировавших атомную шахту, вряд ли выжили бы даже привидения. Однако соратники президента находили их вполне сносными. Не удивительно — большинство из них знавало и худшие времена.

Все они, в прошлом бомжи и бродяги, пришли сюда за Блай Мулом, чтобы стать единым народом. Это были как раз те люди, которые, тусуясь у гастрономов и пивных, незаметно для окружающих обрели особую национальность. У них был свой, непонятный другим язык, одинаковые лица — с красной отечной кожей, даже национальная одежда — мятые, не по росту пиджаки и брюки. Нормальные люди презрительно звали их пьянью, сами же они обращались друг к другу "чувак", что впоследствии дало название их суверенной республике — Чувляндия. С ее провозглашением они получили последнее, что делает национальность нацией — собственную территорию. А наличие на ней атомной ракеты открывало перспективу международного шантажа и безбедного существования за счет богатого "дядюшки Сэма".

Радостное ощущение свободы нарушалось лишь присутствием доцента Даршаньякова, которого все здесь недолюбливали и побаивались. Но в то же время все понимали, что без его помощи чуваки не смогли бы ни захватить ракетную базу, ни тем более удержать ее.

Президент зевнул и рассеянно взглянул на небо, по которому плыли облака удивительно правильной, округлой формы, похожие на НЛО, покинутые своими обитателями.

— Во бляха, благодать-то! — Президент блаженно потянулся, намереваясь прикемарить часок-другой, но в это время увидел опрометью бегущего к нему Трясуна — единственного в Чувляндии импотента.

— Ваше благородие, — захлебываясь, кричал импотент, — там, на поле, баба раздевается!

— А ну покажь где!

Мул вскачь побежал за Трясуном к "колючке". Здесь он увидел идущую по картофельному полю женщину.

— Во бляха, во дает! Беги, доценту скажи, — приказал Мул импотенту.

Миссис Райт дошла между тем до ограждения. Здесь она надела пурпурную юбку Анжелики.

— Ко мне, мальчики! — закричала она по-русски.

В ответ раздался хор голосов. Чуваки, бросая оружие, как козлы начали прыгать через "колючку", повлекли Элен в барак Даршаньякова, стараясь лизнуть или хотя бы ущипнуть ее на ходу. Некоторые, не утерпев, впадали в экстаз и, корчась, как эпилептики, валялись на траве.

— Даршаньяков! — заорал президент.

Двери барака с треском разлетелись! Из них вышел огромный слон с головой хозяина антикварной лавки.

— Не Даршаньяков, а д’Аршаньяк, — громовым голосом произнес он и направился к Элен.

Вой и улюлюканье чуваков достигли апогея. "Сейчас или никогда!" Элен вскочила на бочку из-под бензина и протянула руку над возбужденными телами чуваков:

— Повелеваю вам перегрызть друг другу глотки! — приказала она.

И тотчас страшный хобот графа д’Аршаньяка сдавил ближайшего чувака с такой силой, что из него, как из раздавленной кильки, вылезли кишки. Чуваки, скрежеща зубами, кинулись выполнять приказание! Победительница, ликуя, взирала на этот пир смерти.

Но вдруг все кончилось. Словно в "видике" зажало пленку. Элен обернулась и увидела стоящего позади импотента Трясуна — единственного во всей Чувляндии человека, на которого не подействовали ее чары. В руках он держал сорванную с Элен юбку Анжелики.

— А что, я ничего, мне Даршаньяков сказал, я и сдернул, — растерянно пробормотал Трясун.

— Ха! Ха! Ха! — ужасный хохот графа оглушил Элен. — Ты проиграла, шлюха! Тащите ее в подвал!

Грубые мужские руки вцепились в миссис Райт и поволокли по политой кровью и спермой траве.

— Ну бляха! — Президент Мул чуть не плача стоял под березой, пытаясь наладить порванную впопыхах брючную молнию. — Все из-за нее, из-за чувырлы этой…

Гул моторов атомного бомбардировщика был похож на рокот просыпающегося вулкана. Впрочем, ни один вулкан не смог бы сравниться по своей разрушительной силе с мегатонными зарядами, заключенными в бомбовые отсеки летающей крепости. Это были сотни тысяч Хиросим и тысячи Чернобылей.

Генерал Дик Прустер внимательно следил за экраном локатора. Оставаясь невидимым для других, он имел возможность следить за каждым маневром охотившихся за ним "фантомов" ВВС Соединенных Штатов. Удачно обойдя их, он ожидал теперь встречи с новейшими перехватчиками русских. А уж они-то будут рыскать вокруг Чувляндии, как осы вокруг своего гнезда. В этом генерал Прустер не сомневался.

— Нет, я не могу этого видеть! — Майк отдернул от глаз полевой бинокль.

Он готов был разбить его вдребезги, подобно тому, как убивали в древности гонца, принесшего дурную весть. Беспроигрышная операция провалилась. Норман явственно ощутил присутствие противостоящих ему таинственных и могущественных сил, о существовании которых он раньше только догадывался. То, что он послал миссис Райт в самое их логово на верную гибель, больше не вызывало сомнений. И Майк мучительно переживал это. Теперь все его надежды обратились к Жорке Полтишку. В случае успеха Майк гарантировал ему американское гражданство, пообещав, однако, первым арестовать Жорку, если тот не бросит свое преступное ремесло.

По замыслу детектива Полтишок должен был проникнуть в Чувляндию и усыпить с помощью снотворного террористов, обеспечив таким образом высадку русского вертолетного десанта.

Этот план, разработанный детективом совместно с генералом Кабаном, мог осуществиться только в том случае, если бы снотворное получил оператор атомного пульта. В этом была уязвимость плана, но другого уже не могло быть. До истечения ультиматума оставалось меньше трех часов.

Жорка Полтишок, удачно преодолев под носом у чуваков проволочное заграждение, собравшись с духом, толкнул дверь барака.

— Мужики, налетай, жратва прибыла! — Широким жестом он швырнул к ногам мешок с солдатской тушенкой, заправленной снотворным.

Урчанье дюжины голодных желудков, похожее на звуки репетирующего оркестра, было ему ответом. Руки террористов потянулись к консервным банкам. Но окрик президента остановил их.

— Ты, бляха, как сюда попал? — Он подозрительно осмотрел широкоскулое, нахальное лицо Жорки…

— Хочу принять ваше чувляндское гражданство, — не моргнув ответил Полтишок.

— Во бляха, вроде как эмигрант? — удивился президент. — А что госсекретарь скажет, берем мы эмигрантов?

— А пес его знает, — Дима Косоротый почесал "тыкву", — у нас бомжа одна, нам чужих не надо.

— Так и я бомжа! — просиял мгновенно сориентировавшийся Жорка.

— Ты, бляха, скажи тогда, в чем бомжовское счастье? Этим вопросом Блай Мул придавил несчастного Жорку, как клопа к стене.

— Э… папа, счастье-то — оно, как норма выпивки, у каждого свое, — неуверенно ответил Полтишок.

— Верно, едрен корень, — усмехнулся Мул. — Вот мое счастье, к примеру, спокойненько так распить бутылочку водочки на мусорном бачке. И ничего — ни гастритов, ни колитов. Вот мы сейчас посмотрим, какой ты бомжа.

Перед Жоркой поставили стакан водки и помойное ведро, из которого торчал старый ботинок.

— Эх ма! Где наша не пропадала! — Жорка единым махом осушил стакан, сунул руку в ведро.

— Ты буцу, буцу бери. Моя она, на кожаном ходу, — ласково предложил Дима Косоротый, — не вытравит, значит, ты — наш.

Полтишок вытащил ботинок. Начал трепать зубами кожаную подметку.

— Ой, что это?! — поперхнулся вдруг Жорка. — Подметка внутрях живота ходит. Ой, сейчас я вам всю хату уделаю!

Не выдержав испытания, Полтишок повалился на пол.

— Ах ты бляха! Шпиен. Бей его! — Президент кинулся на бедолагу с кулаками.

Избитого, еле живого Полтишка запихали в чулан. Во след ему полетели консервные банки со снотворным. Преодолевая боль, Жорка извлек миниатюрный передатчик и попытался выйти на связь с Норманом…

Прорыв атомного бомбардировщика походил на поединок слепых со зрячим. Потешаясь над русскими "МиГами", которые не могли видеть его самолет-невидимку, Дик Прустер легко обходил их до тех пор, пока не нарвался на эту пару. Она неожиданно отделилась от группы барражировавших перехватчиков и шла сзади.

Дик готов был поклясться, что они не видят его. И все же какое-то неведомое чутье точно выводило ведущего "МиГами" на цель.

— Проклятие!

Прустер попытался увеличить скорость, но русские перехватчики не отставали.

Одна за другой, справа по борту, пронеслись две ракеты, едва не задев бомбардировщик, — "МиГи" стреляли наугад, как солдаты, прочесывающие лес, но до чего метко!

Едва не кинув машину в штопор, Дик с резким снижением ушел на предельно малую высоту.

Теперь ему было не до смеха; пришла пора готовиться к бомбежке.

Приняв сбивчивое сообщение Жорки, Майк отшвырнул наушники. Он почувствовал себя гребцом, внезапно обнаружившим, что в спасательной лодке, кроме него, никого не осталось. С этой минуты он мог рассчитывать только на свои силы. Элен и Жорка сами нуждались в его помощи.

Норман переоделся в маскировочный костюм десантника, проверил оружие. Успех дела зависел от того, сумеет ли он так же удачно, как Жорка, миновать посты террористов…

Майку повезло. Он беспрепятственно добрался до дома Даршаньякова. Улучив минуту, он проскользнул внутрь и чуть не вскрикнул от неожиданности — прямо напротив него, посреди комнаты, стояла Элен.

Увидев детектива, она указала глазами на крышку погреба. В ту же секунду Майк нырнул в подполье. Когда под тяжестью мужского тела заскрипели ветхие половицы, Майк чуть приоткрыл крышку погреба — в комнату вошел Даршаньяков.

Майк отлично видел его огромную, отвратительно лысую голову, лишенную признаков какой бы то ни было растительности. Угрюмо глядя прямо в глаза миссис Райт, он начал медленно-медленно снимать с себя одежду, но вдруг остановился. Майк обомлел — в помещение вошел второй Даршаньяков. Как два зеркальных отражения, они встали друг против друга.

— Все похабничаешь? — сказал вошедший, которого Майк про себя назвал террористом. — Вместо того чтобы заниматься тем, для чего тебя сюда послали — ликвидацией человечества, ты путешествуешь во времени и развратничаешь, транжиришь талант на всякие глупости. Что это за юбка, которая чуть не погубила нас?

— Это не мое изобретение, брат. Я украл ее. Может быть, хочешь испытать ее действие на себе, брат? Ха-ха! — сипло рассмеялся первый.

— Если бы ты не был половиной моего существа, моего мозга, я уничтожил бы тебя! — вскипел "террорист".

— Каждому свое, брат, — усмехнулся "сиплый". — Тебе доставляет удовольствие организовывать атомную войну, а мне больше по душе вино и женщины. В конце концов никто не заставлял тебя раздваиваться. Левое, эмоциональное полушарие нашего мозга, стало мной, а правое, логическое — тобой. В чем проблема, брат?

— Да, я согласился на разделение, — резко ответил "террорист". — Но сейчас мы должны снова воссоединиться. Смотри.

"Террорист" сорвал грязный коврик с полки, и детектив увидел миниатюрный прибор.

— Это пульт управления атомной ракетой. Чуваки думают, что она в их руках. Какие идиоты! Она управляется отсюда. Через несколько минут я запущу ее. Американцы ответят ударом на удар. Начнется атомная война. Брат, нам потребуются все наши способности — и логические и эмоциональные, чтобы управлять бойней. Мы должны воссоединиться.

— Хорошо, — согласился, подумав, "сиплый", — но обещай, как только мы сокрушим человеческую расу, ты снова выпустишь меня на волю.

— Клянусь тебе, брат! — торжественно ответил "террорист".

И тут в воздухе возникли эфемерные очертания двух полушарий головного мозга: левого, там, где стоял "сиплый", и правого, на месте "террориста". Между ними зажглось что-то изумрудное, похожее на елочную игрушку. Паря, как медузы на глубине, оба полушария двинулись к "изумруду", чтобы, достигнув его, слиться в единое могущественное существо.

Майк достал револьвер. Чуть дыша прицелился и нажал на спуск. "Елочная игрушка", как шаровая молния, принялась биться о стены. Майк выскочил из подвала. Увлекая за собой Элен, побежал прочь. Сзади раздался взрыв. В зареве полыхающей лачуги он увидел бегущих десантников и пошел им навстречу.

— Сколько времени, генерал? — освободившись из крепких дружеских объятий русских, спросил Майк.

— Половина двенадцатого, — ответил Кабан.

Дик Прустер бросил взгляд на пилотский хронометр.

— Половина двенадцатого, — удовлетворенно отметил он.

Атомный бомбардировщик вышел на цель в точно рассчитанное время. Еще немного — и все будет кончено. Дик повернул ручку приемника. В кабину ворвался ликующий голос американского диктора:

— "…Чувляндия обезврежена! Террористы арестованы!.." — кричал он на всю планету.

Повернув штурвал влево, Дик положил бомбардировщик на обратный курс. На выходе из виража он едва не столкнулся с кучкой облаков — удивительно правильной округлой формы, похожих на НЛО, покинутые своими обитателями. Теперь их было на одно больше. Подобно коням погибших рыцарей, они скорбно паслись на освещенном тусклой луной небосклоне.

— Матерь Божья!

Дик испуганно заморгал — ему показалось, что в одном из "облаков" он увидел открытый люк и ступени, ведущие внутрь. Бомбардировщик вдруг встал на дыбы. "Облако" рвануло его на себя, как скатерть с алюминиевыми мисками. Мимо пилотской кабины неслись обрывки плоскостей, лонжеронов, сплюснутые топливные баки. Влекомые сверхмощным притяжением, они летели навстречу своей гибели в самый центр "облака". Чудовищный взрыв потряс небеса и землю. Не стало ни самолета, ни "облака".

Это был НЛО графа д’Аршаньяка — последнего из участников вторжения, предпринятого инопланетянами в 199… году от Рождества Христова.

Нью-Йорк встретил своих избавителей цветами и фейерверком. Открытая машина с Майком и Элен, словно лодка, плыла по морю улыбок и оваций.

— Майк, они бы на сто процентов избрали тебя президентом Соединенных Штатов. Может быть, стоит подумать? — пошутила миссис Райт.

— Лучше быть хорошим сыщиком, чем плохим президентом, — в тон ей ответил Норман. — А кстати, Элен, вам не жаль пятидесяти тысяч и утраченной юбки Анжелики?

Вместо ответа, миссис Райт слегка приоткрыла свой атташе-кейс. В его глубине мелькнул клочок ткани, оторванный от пурпурной юбки Анжелики, и Норман почувствовал приятное возбуждение, как от выпитого бокала шампанского.

— Не считайте меня идиоткой, Майк, — усмехнулась Элен.

Магнитофонная кассета дернулась, остановилась. Не отрываясь от пишущей машинки, я заменил ее на другую…